"Жги, Артурка, Бога нет!"

Артур сидел на церковной скамье, брови сурово сведены, в руках — Библия. Юноша пытался подготовиться к следующей проповеди: Падре попросил сделать кое-какие заметки, на случай, если ему придется отлучиться по делам. Артур любил проповеди, слова его шли от сердца и прихожане это чувствовали, но сейчас никаких дельных мыслей в голове не наблюдалось. Саурон уже третий день не появлялся в храме. Артур тревожился, но когда Падре попытался с ним поговорить, ушел от ответа и молча ждал вестей. Молодой священник перевернул страницу, взгляд зацепился за строку: «семь дней жди, доколе я не приду к тебе». — Жду, Саурон, — пробормотал Артур, вздыхая. Дверь скрипнула. Юноша обернулся посмотреть, кто пришел в этот поздний час, и вскочил, ликуя. — Саурон! Я знал, что ты вернешься! — радостно воскликнул он и принялся торопливо перечислять последние новости, бросаясь навстречу другу: — Падре сказал, что завтра я, скорее всего, буду читать проповедь! Кошка принесла троих котят, один рыженький, тебе понравится! А ту бутылку кагора нашли, никто ее не брал, это служка поставил на дальнюю полку…что с тобой? — встревожено спросил он, останавливаясь перед Рыжим. На скуле Саурона сиял длинный багровый кровоподтек, губа разбита, костяшки пальцев сбиты в кровь. Походка мужчины, всегда уверенная и грациозная, была нетвердой. — Кто тебя? — прошептал Артур, неосознанно протягивая руку и касаясь запекшейся крови в уголке рта. Саурон дернул головой, поморщился, но не отстранился. — Да… были там… ребятки, — небрежно сказал он и сделал еще шаг, встав чуть ли не вплотную к Артуру, — еда есть? Голодный, как собака. — Конечно, конечно! — засуетился Артур, схватил друга за руку и потащил прочь из церкви, к уютному чистенькому коттеджу, который они с Падре занимали вдвоем. — Тебе надо промыть… и обработать… и… — Потише, суслик, — зашипел Саурон, еле-еле ковыляющий за неугомонным юношей, — голова болит. — Молчу! — тут же отозвался Артур. И действительно замолчал. Молчал, пока шли в дом, молчал, помогая Саурону стискивать куртку, молчал, проходя на цыпочках мимо двери в гостиную, где Падре разбирался с бумагами… В комнате Артур усадил вяло сопротивляющегося Саурона на кровать, сунул в руки печенье, которое успех захватить по пути, и бросился в ванную, за аптечкой. — Повернись на свет божий, — пробормотал юноша, смачивая ватку антисептиком и подсаживаясь к Рыжему, — сейчас пощиплет немного… — Вряд ли будет больнее, чем когда по лицу били, — фыркнул Саурон в своей манере, послушно подставляя лицо быстрым артуровым пальцам. Поморщился, но терпел сколько нужно. — Снимай свитер, — Артур отвернулся за новой порцией антисептика и мазью от синяков, — тебя же не только в лицо били, верно? — Твои слова, да в другой бы ситуации… — криво усмехнулся Саурон, выпутываясь из одежды. — М? В какой? — простодушно переспросил Артур, поворачиваясь к другу. — Всё в свое время, Артурка, — Саурон скомкал свитер и бросил его на край кровати. Поджарое жилистое тело его было расцвечено синяками и ссадинами. Артур охнул, но, взглянув в глаза другу, от расспросов и причитаний удержался. Пододвинулся поближе — еще ближе — выдавил немного мази на пальцы и осторожными, едва ли не ласкающими движениями принялся смазывать боевые отметины. — М… приятно, — Саурон устало прикрыл глаза, — пальцы холодные. — Ты спал? — невпопад спросил Артур, хмуро разглядывая синяки и опускаясь все ниже. — Ага. Немного. — Сейчас накормлю, с ужина остался гуляш, и спать ляжешь, — Артур склонился над джинсами Саурона и принялся расстегивать ремень, — длинный узкий порез уходил далеко вниз. — А Падре что скажет? — Саурон невольно улыбнулся, глядя, как пыхтит юноша над тугой пуговицей, не мешал и не помогал. Потом не выдержал и положил ладонь на затылок Артуру, наслаждаясь ощущением густых жестких волос на своей коже. — Падре…всё…поймет, — пыхтел от натуги Артур, ни на что не обращая внимания: пуговица по-прежнему не поддавалась. Дверь распахнулась бесшумно. Саурон был слишком слаб, чтобы как-то среагировать, Артур — слишком занят. — Артур, я дозвонился до епископа, насчет завтрашней поездки… — приятный голос Падре оборвался на полуслове. Артур сдавлено пискнул и взволнованно уставился на святого отца. Через секунду отпустил злосчастную пуговицу и спрятал руки за спину. Он не видел, как насмешливо смотрит Саурон в глаза Падре, но почувствовал, как тот убирает руку с его головы, медленно, словно нехотя. — Падре! Это… это не то, что вы подумали! — выпалил Артур, краснея, как юная девица. — Я подумал, ты смазываешь синяки своему другу, — в голосе святого отца звучала ирония, он посмотрел в глаза Саурону лишь раз, и снова перевел взгляд на Артура, — но если я помешал… — Нет-нет! Вы все верно поняли! Ну, Падре, не смейтесь! — взмолился юноша, не зная, куда себя деть от неловкости. — Ты голоден, Саурон? — спокойно спросил святой отец. — Да, он очень голоден! — быстро ответил за друга Артур. — Иди, накрывай на стол, — Падре мягко улыбнулся юноше и подал руку, помогая встать, — и завари чай, хорошо? Думаю, Саурону понравится тот, лавандовый. Рыжий неопределенно хмыкнул. Артурка, все еще краснея, обернулся, улыбнулся другу и бросился вон из комнаты. — Думаю, сам справишься, — Падре кивнул на аптечку, — можешь переночевать здесь, но только сегодня. В комнате для гостей. Я скажу Артуру, чтобы постелил. — Спасибо, Падре, — ядовито усмехнулся Саурон, глядя на святого отца в миг потемневшими глазами. Тот кивнул и вышел, обдумывая произошедшее. В тот момент, когда святой отец зашел в комнату, он ясно видел взгляд, которым Саурон смотрел на Артура: в нем были не только усталость и благодарность, но еще и властность, сила и желание обладать. Падре вздохнул и отправился вниз, помочь Артуру. С Сауроном он разберется потом. Не сегодня.