Он предсказал по весне.

О, мы с вами ещё никогда не встречались, — говорит довольно округлая незнакомка и неотъемлемым атрибутом всех мюмл, круглой гулькой. Она постучалась в дом муми-семейства, зная, куда шла, — и вас я вовсе не знаю, но мне очень приятно наконец-то вас встретить. Муми-мама осматривает незнакомку, не так воодушевившись новой встречи, но достаточно радушной, чтобы кивнуть и сказать, — Мне тоже приятно. И Муми-мама имела большую мудрость и такт, чтобы не спросить «что вас сюда привело», такие вещи лучше всего спрашивать за чашкой кофе, за столом на котором стоят всякие пряности. Муми-мама без колебаний предложила войти, так как стоять на пороге — это последнее дело и может быть, она и раньше бы предложила, но незнакомка слишком быстро начала разговор. И сразу же объявила цель визита, от чего Муми-маме не предстояло хлопот о том, чтобы расспрашивать. Очень деловая Мюмла. — Мой племянник, предвестник весны. И я поспешила как можно раньше, когда поняла о том, что она скоро настанет, но, к несчастью, я опоздала. Даже в отдаленных местах юга, ходит легенды о том, что он предсказание делает по весне. Совсем уж необычный этот Мумрик, должна я сказать. Необычный молодой человек. Честно, легко можно было сбиться, слушая одинаково восторженный, добродушный голос, который практически всегда не меняет веселой, задорной интонации. Но было так легко слушать, ведь не приходилось ни минуты думать об всех вещах, что она имела в виду, просто нужно внимательно было слушать. И очень много слушать. Хорошо, что у Муми-мамы был такой опыт в виде мужа. Она выдвинула стул со стола и предложила гостье присесть, пока та безумолвку болтала, Мама-Муми лишь поинтересовалась у нее, сколько сахара та желает видеть в своем кофе. И была приятна удивлена тем, что ей встретилась настоящая любительница кофе, которая предпочла без молока и сахара. — Моя жизнь итак очаровательна сладка. Или была бы, если бы не цель моего визита, — тут голос задорной, рыжей Мюмлы потух, словно костер, который резко потушили. Теперь Муми-мама в копне рыжины могла разглядеть седину. — Разве вы не хотел повстречаться со своим племянником? Это звучит, как вовсе не грустная идея, — мудро изрекла она, как и положено всем мамам. Обладать такой мудростью и ласковым голосом. Кажется, это было свойство всех Муми-мам. Дрожащими пальцами, Мюмла поставила смехотворно маленькую чашечку, по сравнению с ней, на блюдце, расписаное васильками. Она оторвалась от рассматривания сервиса. — Вы не считаете, что это очень грустные цветы, Муми. — расстеряно похлопала ресницами она, смотря на ту, у которой так и не удосужилась спросить имя. — У нас, у Муми-троллей не приняты имена. — как будто Муми-мама всегда видела своего собеседника насквозь. Но она никогда не пользовалась этим во вред и чтобы выставить собеседника глупым, нет. Так могут поступать только плохие тролли, — Почему же вы считаете их грустными, дорогая И кажется, у Мюмлы ее же вопрос, вылетел из головы. Но совсем на мгновенье. Она так звонка, полной грудью рассмеялась, будто мгновение назад, не грустила, — Эти цветы не видят весну. Я слышала, что в Муми-долле очень ценят весенние цветы, но никак не летние и осенние. Этим цветам суждено видеть лишь, как другие умирают. — Это звучит очень поэтично, значит, это никак не может быть плохим или грустным, — наконец-то, расставив все на столе, Муми-мама могла позволить себе присесть. Она довольно сильно запыхалась за этот день. — Так вы видели моего племянника? — вернулась легкомысленно она к тебе разговора. Муми-мама заново поглядела на свою гостю, чуть прищурившись, от чего можно было понять, что она мягко улыбается, — Не знаю, как насчёт племянника, но вот, ваших племянниц, я уж точно видела. Мюмла хохокнула, тронутая такой шуткой, но она махнула элегантно ручкой, — нет, нет, что вы. Я точно знаю, что я ищу мальчика. Мумрика, воовсе не маленькую Мюшку или Мюгленка. — Ох, — от неожиданной догадки, она издала такой звук. Муми-мама принялась лазить в своем саквояже, чтобы через минуты, достать старую, уже памятую на углах, фотографию ее сына и его друга, — Вы имеете в виду, Снусмумрика? Мюмла аккуратно взяла фотографию в свои руки, а на ней расцвела улыбка узнавания. Единственной хорошей вещью было в памяти Мюмл, это то, что они всегда могли вспомнить своих плямяников, племянниц, братьев, сестер, своих детей, стояло им лишь разок напомнить. — Да, да. Это он. Как вы говорите его зовут? Снусмумрик? Такое необычное имя для молодого человека, — восхищённо говорила Мюмла, а уже чуть понизив свой голос, сказала, — понимаете, у нашего вида, совсем нет хороших мальчиков, так что это безусловно честь быть тетей такого мумрика, как этот. Муми-мама понимающе кивнула головой. Мумрик был хорошим вежливым мальчиком, что было исключительной чертой для любого Мумрика. Да и для Мюмлы тоже. Просто особенное создание. — Так вот, мне пришлось бежать из своего дома, — грустно сказала Мюмла, подав фотографию своего племянника назад. Муми-мама хлопнула своими ресницами, в недоумении, как это связанно, — понимаю. Мумла улыбнулась, и от переполняющей радости, стала походить и вовсе на шар. Ещё больше, — Правда?! Так вы должны меня полностью понимать, дорогая. Вы входите в мое положение? — Разумеется. И тут Муми-мама, как порядочная женщина, стала думать о том, где разместить гостью. Зелёная гостевая спальня оставалась свободной, но любят ли Мюмлы зелёный цвет? Данная особа, кажется, любит васильковый оттенок. Но стены можно перекрасить. — Значит вы знакомы с Моррой. Ох, глубоко сочувствую вам, — Тут же, она взяла в охапку руки Муми-мама в свои, поддерживая морально новообеспеченную подругу. Мюмлы всегда умели расспологать к себе, хоть почти каждая Мюмла не обладала высоко развитой эмпатией. Муми-мама взволнованно смотрела на свою собеседницу. Между ними повисло молчание. Честно, Муми-мама перестала считать Мору плохой после тех событий связанных с маяком. Ее сын смог подружится с ней. Морра не такая уж большая проблема, как ее рисуют. Как о ней пишет в мемуарах. Это лишь преувеличение. Всегда принято боятся зла. И саморазумеющееся, когда его боятся, маленьких вещей, как мышка — стыдно боятся. Хотя мама никогда не осудит любой страх. И молчание тянулось долго и вся Мюмла сьежилась под этим, найдя реакцию Муми недостаточно яркой для такого случая. Между их молчанием, закипел чайник. Мюмла отпустила руки Муми-мамы и та, извинившись непонятно за что, побежала убирать чайник с плиты. Разлив кофе по чашкам, Муми-мама поделилась своими соображениями, — Ваш племянник тоже очень сильно боится Морры. — Правда? Ох, и правильно делает, — обеспокоенно заговорила Мюмла, позабыв о той неловкости, — понимаете, Морра не так страшна летом, когда мир цветет, когда мир радостен, но зима для таких, как Морра — отчаяние. Любой страшный в отчаянии. — Ох, теперь я понимаю, — опять кивнула Муми-мама. Мюмла наконец-то после того, как ее выслушали, удосужилась посмотреть на кухню и оценить ее. Жёлтые занавески, стол из благородного, который будто пару дней назад лакировали. И везде фотографии. Легко было догадаться, что здесь живёт ребенок. Фотографии начинают ценить только тогда, развешивать, только когда в семье появляется кто-то третий. У Мюмл для таких традиций не хватает фотопленок. — Ох, а ваш сын. Он боится Морры? И тут, и сама Муми-мама рассцвела. Любая мама цветет, когда переходят на тему детей. Но она обыденным, повседневным тоном произнесла, — что вы, мой маленький Муми-тролль не боится Морры. Кажется, он слишком вырос, чтобы ее боятся. Мюмла поджала губы, кивнув слишком трагично. — Верно. Все дети вырастают. — А у вас есть дети? — добродушно задала вопрос Муми-мама. Слишком много она вопросов задавала, что было ей не свойственно. Но вполне деловитый вопрос она могла задать. Правда, он был так глуп, разумеется у Мюмлы есть дети, иначе она не Мюмла вовсе. — Нет. У меня нет детей, — и по ее голосу, казалось, что ее это вовсе не расстраивало. В самом деле. Она сделала глоток кофе. Муми-мама молчала. Она всегда оставляла последнее слово за собеседником, особенно в такие моменты. Если Мюмла захочет, она выслушает. Часто молчание трактуют, как немой вопрос. Но в данном случае это было не так. Мюмла не захотела подделаться, либо сразу же выкинула из головы любое переживания. Им свойственно забывать. — Я подумала, что мой племянник мог бы сыграть на гармонике, там где я живу и призвать весну, чтобы Морра перестала… Бушевать. — Разумная мысль, — кивнула Муми-мама. После чего тоже отпила кофе. — Вы не против, если я побуду у вас, пока он не придет? — поинтересовалась между делом она. — Конечно, не против. Для меня Снусмумрик, член семьи. И разумеется, я рада буду принять его тетю. Мюмла покрылась румянцем, от чего сразу же почувствовав, как тепло прибивает к щекам, испугалась. Она спрятала свои милые, розовые щеки ладонями. Успокоившись, она мило улыбнулась, — Ох, тетя, какое же хорошее это слово — Рыжим идёт румянец, милая Мю, — с теплотой и заботой сказала Муми-мама. Как можно оставаться холодной после того, что увидела она? Крошка Мю сталкивалась с такой проблемой постоянно. Мюмла хихикнула от столь детского имени, услышанного в свой адрес, — Вы такая смешная, Муми, не в обиду. Можете звать меня Тетя-мюмла. — Мюмла-тетя? — Да, да, пускай так. Вы ведь Муми-мама?