When the Night Falls on You/Когда на тебя опускается ночь

Никогда не было хорошей идеей привязываться к своему боссу. Энди Сакс знала об этом в теории, почти пришла к этому. Но именно на практике все изменилось. Потому что было совершенно ясно, что теория никогда не встречалась с Мирандой Пристли. Никогда не была пронзена ее поразительными голубыми глазами. Никогда не слышала, чтобы этот чертовски сексуальный голос произносил ее имя так, как Энди слышала каждый день. Андреа. Ничто из этого не имело ни малейшего значения, сообщила ей теория. В конце концов, это ничего не изменило. Энди все еще была Энди. А Миранда? Миранда была силой природы. Элегантной, блестящей, недосягаемой. Замужней. Невероятно сексуальной. Не то чтобы Энди думала о ней таким образом. Вернее, не так часто. Ладно, в последнее время это случалось чаще, но все равно это не имело никакого значения. Миранда была… Мирандой. А Энди была именно такой, просто Энди. Андреа Сакс, вторая ассистентка. Не особенно элегантная, хотя с помощью Найджела она стала лучше. Относительно умна, но все же обычно на два шага отстающая от удивительного ума Миранды. Презентабельная, но едва ли такая, когда рядом сотни сногсшибательных женщин, которые ежедневно дефилировали по подиуму. Короче говоря, она проигрывала по всем фронтам. За исключением того, что за последние несколько месяцев Энди удалось стать тем, чего хотела Миранда, тем, кем, казалось, никто другой не мог быть: хорошо выполняющим свою работу. И вот она здесь, в Париже, городе любви, в самом сердце самого важного сезона индустрии моды. Несмотря на то, что ей еще предстояло увидеть многое в Париже, кроме интерьеров модных домов и приемных, Энди никогда не была в более захватывающем месте. Тот факт, что Миранда Пристли была источником большей части волнения, не ускользнул от внимания Энди. На самом деле это было забавно. Она провела большую часть прошлого года, пытаясь примирить быстро меняющуюся гамму эмоций, которые, казалось, вызывала в ней Миранда. От ее первоначального отвращения к высокомерию и своевольным методам Миранды и праведного гнева на бессердечное пренебрежение другой женщины к девяти из десяти человеческой расы до шаткого, растущего уважения к блестящему уму и способностям Миранды. Энди обнаружила, что ее собственные реакции меняются, как песок на горячем ветру пустыни. А теперь это. Это чувство, которое лишило ее дыхания своим неожиданным появлением несколько месяцев назад. Это желание, не совсем сексуальное, но определенно интимное. Это желание узнать Миранду. Действительно узнать ее. Не беглые проблески эмоций, не случайные обрывки разговоров, а узнать ее. Знать мысли, проносящиеся в ее голове, знать чувства, скрытые за этим щитом ледяной голубизны. Поговорить о возмутительных желаниях. Энди постучала в дверь номера Миранды и, не получив ответа, вошла сама. Она резко остановилась в дверях гостиной люкса, потрясенная, обнаружив главного редактора «Подиума», сидящую на диване, с лицом без макияжа, влажными волосами, одетую только в серый халат. Ее глаза покраснели от слез, а выражение лица было таким, какого Энди никогда раньше не видела, никогда не думала, что когда-нибудь увидит: потерянным, задумчивым, меланхоличным. Миранда выглядела грустной. Тем не менее, грустной или нет, эти глаза все же сумели пронзить Энди насквозь, напрягая мышцы ее горла, заставляя ее желудок резко скрутиться, когда Миранда подняла глаза и встретилась с удивленным взглядом Энди. — Мы должны рассмотреть план размещения гостей. — Хорошо. М, да, конечно. Он у меня прямо здесь, — немного поколебавшись, Энди продолжала притворяться, что всё нормально и эта ситуация совершенно нормальная между редактором и её ассистенткой. Фирменный пристальный взгляд Пристли не заставил себя долго ждать. — Во что бы то ни стало, двигайся в ледяном темпе. Ты же знаешь, как это меня волнует. Энди протянула ей папку, заслужив ещё один выстрел льдом голубых глах. — Хорошо, — приветливо сказала Энди, готовая внести любые изменения, которые хотела Миранда, ее чувства подсказывали ей, что, что бы ни было не так, дальнейшее раздражение Миранды закончилось бы не чем иным, как самоубийством. — Итак… Прежде всего, нам нужно переместить Снуп Догга за мой стол, — приказала Миранда, в ее голосе не было обычной нотки абсолютной уверенности. — Но все места за вашим столом заняты, — несмотря на предупреждения, звучащие в ее голове, Энди знала, что должна указать Миранде на очевидное, просто на случай, если это было не так очевидно, как она думала. За фирменным взглядом «Ты не можешь быть такой глупой» быстро последовало: " — Стивен не приедет, — произнесенное таким тихим тоном, что Энди не была уверена, что правильно расслышала. — О, Стивен не… Значит, мне не нужно завтра забирать его из аэропорта? — Энди знала, что звучит как идиотка, но по какой-то причине она ничего не могла с собой поделать, растерянная сильной уязвимостью, которая, казалось, исходила от Миранды. Энди ожидала очередного резкого ответа, но вместо этого Миранда тихо сказала, её голос был подобен дождю, капли которого с горечью падали на асфальт: — Ну, если ты поговоришь с ним, и он решит пересмотреть развод… Тогда, да, берись смело. Ты очень прыткая, так что вперёд. А потом, когда мы вернемся в Нью-Йорк, нам нужно связаться, м… С Лесли, чтобы посмотреть, что она может сделать, чтобы свести к минимуму прессу по поводу всего этого. По поводу еще одного развода, освященного на Page Six. — Могу представить, что они собираются написать обо мне. Леди-Дракон, помешанная на карьере. Снежная королева упустила еще одного мистера Пристли. Руперт Мердок должен выписать мне чек за все продажи, которые я обеспечиваю ему. Во всяком случае, я не собираюсь это делать. На самом деле мне все равно, что обо мне пишут. Но мои… Мои девочки, я просто… Это так несправедливо по отношению к девочкам. Это еще одно разочарование… Еще одно разочарование, еще один отец, отчим исчез. В любом случае, суть в том, что… Главное, что нам действительно нужно выяснить, куда посадить Донателлу, потому что она почти ни с кем не разговаривает. Миранда, казалось, на мгновение освободилась. — Мне так жаль, Миранда. Если ты хочешь, чтобы я отменила твой вечер, я могу это сделать — чего Энди действительно хотела, так это протянуть руку к Миранде, коснуться ее руки, предложить ей утешение, но она боялась, что, подобно тому, как протягивают руку раненому тигру, она, скорее всего, отдернет руку назад, лишившись по крайней мере нескольких пальцев. Энди не была разочарована. — Не будь смешной. Зачем это делать? — Язвительно спросила Миранда, хотя им обоим было ясно, каков был ответ на этот вопрос. — Эм, есть что-нибудь еще, что я могу сделать? — Энди застенчиво стояла, стараясь, как она часто делала с Мирандой, не принимать это близко к сердцу. Особенно сегодня вечером. — Свою работу. Это всё, — снова прогнала. Только по причинам, которые она не могла до конца объяснить, Энди не повернулась и не ушла. Ледяной взгляд, который она впоследствии получила, должен был быть достаточным доказательством того, что поспешное отступление было самым рациональным решением, но Энди стояла на своем, не желая уходить, несмотря на четкие инструкции Миранды сделать это. Не желала уходить, не сказав еще кое-что напоследок. Не сказав того, что, как она знала, ей не следовало говорить. Это единственное, что заставило ее мчаться на максимальной скорости к бетонным барьерам, которые служили границами ее отношений с Мирандой, так что все, что Энди могла сделать — приготовиться к столкновению. — Стивен идиот, раз решил бросить тебя, — Энди ждала, опустив голову и уставившись в ковер, молча считая секунды до взрыва. Но взрыва не последовало. Наконец, набравшись смелости поднять глаза, Энди была потрясена, увидев, что Миранда задумчиво смотрит на нее, без намека на ярость, которую Энди ожидала увидеть на безупречном лице. — В конце концов, Андреа, все уходят, — сухо заявила Миранда, ее голос был гладким и ровным. Только глаза выдавали ее. Глаза, которые непоколебимо смотрели в глаза Энди, голубизна казалась еще более отчетливой на фоне слегка покрасневших век. На этом ярко-синем полотне было слабое пятно поражения, едва заметное, если не знать, куда смотреть; но Энди сделала изучение переменчивых настроений и непостоянных выражений Миранды делом своей жизни в прошлом году, и поэтому она увидела это, почти скрытое пятно за ярким знаменем вызова. — Все уходят, включая тебя, — невысказанные слова повисли между ними, как туман, который даже сейчас окутывал темные воды Сены. Миллион моментов из прошлого года пронеслись в голове Энди: все невыполнимые задачи и грубые слова, бесконечные дни, бессонные ночи; все требовательные телефонные звонки и походы в Starbucks; все испепеляющие взгляды и едкие комментарии. Все испытания, все ловушки, каждая из которых была предназначена для того, чтобы поколебать почву у нее под ногами и оставить Энди балансировать на краю пропасти, заставляя ее совершить последний, отчаянный прыжок. Все это вело сюда, к этому моменту. Слова Нейта уже несколько дней грохотали у нее в голове, как молот, которым ударили в гонг.

« Человек, на звонки которого ты всегда отвечаешь? Это твои отношения. Я надеюсь, вы двое будете очень счастливы вместе. »

До этого момента она могла отмахнуться от них как от боли, гнева и ревности, но, наблюдая за тем, как Миранда смотрит на нее, она услышала несколько пугающий щелчок, будто последняя деталь новой и улучшенной Андреа Сакс встала на место. — Я не уйду, Миранда, — Энди едва узнала свой собственный голос, она была поймана и удержана, как кролик во взгляде кобры. — Я не уйду. Каким-то образом во второй раз это получилось сильнее, чему, без сомнения, способствовал решительный наклон ее подбородка. Глаза Миранды сузились, пока не стали чуть больше, чем щелочки кобальта на бледной маске. Она сделала шаг к Энди, затем еще один, пока их не разделяли всего несколько дюймов. — Единственное, кого я презираю больше, чем трусов, это лжецов, Андреа. Не давай обещаний, которые ты не можешь сдержать, — голос Миранды был холоден, ее взгляд безжалостен. — Я и не даю. Я имею в виду, что это не так. Вернее, я могу сдержать это обещание, — слегка заикаясь, произнесла Андреа, обнаружив, что внезапная близость Миранды, с фарфоровой и безупречной кожей, одетая только в халат, не способствует четкому выражению мыслей, не говоря уже о речи. Взгляд Миранды продолжал прожигать ее, непоколебимый и невероятно напряженный. Энди слышала, как кровь стучит у нее в ушах, чувствовала слабый аромат духов Миранды, чувствовала слабую струйку пота, которая медленно стекала по ее спине к кружевному краю нижнего белья La Perla. Энди часто насмехалась над мыслью о том, что время могло остановиться, но, насколько она понимала, сейчас именно это и происходило. Не было ничего, ничего на бескрайних просторах вселенной, кроме лица Миранды и её глаз, сверлящих дыру в слоях пустоты души Энди. — Значит ты будешь первой, кто справится с этим, — тихо сказала Миранда, и слабая тень чего-то, чему Энди, несмотря на долгие месяцы изучения, не могла дать точного названия, промелькнула на лице Миранды. В одно мгновение оно, что бы это ни было, исчезло, вместе с интересом Миранды к разговору. Не сказав больше ни слова, она повернулась и пошла в спальню, закрыв за собой дверь и оставив глубоко раздосадованную Энди смотреть ей вслед.