Равновесие / Equilibrium

15 октября 1996 года. Шотландия, Хогвартс. Гермиона чувствует, что ее время кончается. А еще чарующий запах горячего шоколада. Каждая ночь превращается в продолжительный неутихающий кошмар, наполненный воем и безудержными криками. Дни тянутся медленно и туманно. Она не видит буквально ничего. Блеклыми вопросительными знаками маячат где-то неподалеку Гарри и Рон, которые, очевидно, увлечены новыми любовными интересами и чем-то еще, что может отвлечь их от суровой действительности. Последний разговор с друзьями датируется концом сентября. Гермиона помнит его слишком плохо и размыто, чтобы попеременно возвращаться к этому воспоминанию, но для сохранения остатков памяти приходится переламывать все запечатленные разумом события, проигрывать их снова и снова. — «Ты какая-то усталая, Герм, — Рон, уткнувшись в свой пергамент, делал пометки с помощью волшебного пера. — Неудивительно! МакГонагалл с цепи сорвалась — такие объемы! Вот подумайте, зачем нам на шестом курсе трансфигурация?» — «Пожирателей в чайники обращать», — усмехнувшись, ответил Гарри. — «Вам настолько спокойно?» — Гермиона, выведенная из собственных мыслей репликой друга, резко обернулась, уставившись в свое отражение в оконном стекле, освещенном факелами. Это было еще хуже, чем в начале года. Она похудела и осунулась. — «Наши занятия с Дамблдором очень плодотворны». — «Что?» — переспросила Гермиона. Занятия Гарри с директором… Мерлин, она ведь слышала бесчисленное множество рассказов друга, но постепенно они перемешались в сумасбродное варево. — «Том не просто ищет сторонников, а собирается идти в наступление. Все, что происходит в Лондоне сейчас, — он вздохнул, — это детские шалости по сравнению с его далеко идущими планами». — «Ты думаешь, что Реддл копит силы?» — голос девушки дрогнул. — «Так считает Дамблдор. Вы же видели его руку? Он получил ранение, потому что летом значительно ослабил Волдеморта, вступив с ним в схватку». — «Гарри, ты уверен, что это работает именно так? Что еще говорил Дамблдор?» — наконец включившись в диалог, Гермиона перевела взволнованный взгляд на друга. — «Мы роемся в прошлом Тома, пытаясь понять, в чем именно заключена его жизнь. Нам нужно как можно больше подробностей, чтобы быть готовыми к любым…» — «То есть все хорошо», — в привычной ему манере встрял Рон. — «Короче говоря, да, — согласился Гарри, — мы делаем все возможное. Тебе не стоит беспокоиться, Герми». Даже на тот момент подробностей критически не хватало. Ей не верилось, что все так легко, что величайший волшебник может забавы ради пропасть со всех радаров на несколько месяцев, связав себя с двумя школьниками. Сейчас же стало тише, холоднее и безразличнее. Гермиона исправно посещает занятия со Снейпом, чего нельзя сказать о Малфое. Он исчез буквально отовсюду, напоминая о своем существовании лишь хлопками дверей в Башне старост, а ей хватает и нескольких мгновений их единения за толстыми изолированными стенами. Энергия подпитывает ее ровно на один день. Ни нагрузок, ни сложных заклятий. Магию приходится буквально выдавливать из себя. Со Снейпом они не ограничиваются курсом защиты от легилименции. — «Если вы не планируете до конца своих дней подтирать слюни Поттеру и бегать за ним хвостиком в надежде, что святая дружба защитит вас, то вам стоило бы не просто знать базовые боевые заклинания, а владеть ими в совершенстве», — он дал ей несколько секунд на поиск палочки по карманам мантии, и в следующий момент в нее полетело жалящее. Она хорошо помнит ту боль и отказ Снейпа помочь ей сразу же. — «Сосредоточьтесь, Грейнджер!» — «Профес…» — «Инкарцеро!» — «Протего тоталум!» — отчаянно выкрикнула Гермиона, но упустила важную деталь: она была слишком слаба. Ее горячий шоколад давно остыл. В большом зале становится труднее дышать — студенты подтягиваются на обед. Гарри и Рон чаще всего приходят одними из последних — преподаватели вечно задерживают их за нарушение дисциплины вместе с Дином и Симусом, и если месяц назад Гермионе хотелось верить, что ее друзья маскируют страх напускным весельем и обнадеживают сами себя от отчаяния, то сейчас она сдалась. Наверное, страшно сейчас лишь ей. И, быть может, Малфою, который скрылся с радаров после их последнего разговора в ванной старост. Ты унимаешь мою боль. Но даже боли во мне не осталось. В воздухе витает страх. *** — Грейнджер. — Профессор Снейп. Здороваться без привычного «добрый вечер» вошло в привычку Гермионы. — Вы измождены до предела, — его ровный тон напоминает фирменный холод Малфоя. — Действие проклятия. — Вынужден признать, что слабы вы не от природы, в чем я был уверен последние шесть лет, — мрак подземелья, редкие факелы и обилие склянок, отражение которых рисовало на стенах причудливые образы, добавляют ситуации аромат тревоги. — Ваш контакт с Малфоем необходим для усиления не только магических способностей, но и для полноценного функционирования организмов обоих. — Почему он перестал приходить? — еле слышно поинтересовалась девушка, за что в эту же секунду получает неодобрительный жест поднятой руки, означающий, что пора заткнуться. Она бы задала еще сотню вопросов, но сейчас глупо рассчитывать на наличие емких и правдивых ответов. — Не лезьте не в свое дело, Грейнджер. Если Драко посчитает нужным поделиться с вами причиной своего отсутствия, в чем я серьезно сомневаюсь, то он непременно это сделает, — выждав некоторое время, профессор продолжает: — На данный момент я занимаюсь приготовлением зелья, которое ослабит вашу связь. Вы не готовы тренироваться, поэтому более я вас не задерживаю. Гермиона потупила взгляд. Ее плечи непроизвольно сжимаются. В душе происходит очередная баталия. *** Ночное дежурство затянулось до полуночи. Неоправданные оптимистические ожидания теплой кровати и спокойного сна буквально втаптывают Гермиону в пол. Маклагген, который, видимо, страдает от приступа осеннего обострения, не отходит от нее ни на шаг, объясняя свое странное поведение тем, что в школе стало куда опаснее, чем раньше. В очередной раз отвязавшись от него путем нехитрых манипуляций, Гермиона спешит в библиотеку — МакГонагалл выдала ей специальное разрешение, позволяющее в любое время посещать все библиотечные зоны, кроме, разумеется, запретной. Книжные шкафы, тепло и тишина поспособствуют кратковременному отдыху нагруженного несусветными помоями разума. И, разумеется, сами книги, в которые как никогда хочется окунуться и больше никогда не выныривать. Хотя бы до того момента, пока весь этот ужас не закончится. Здесь пахнет пергаментом, дождливым днем и старым деревом. Здесь по-домашнему уютно и безопасно. Здесь она выдыхала. Гермиона поежилась. В читальном зале стало прохладнее, чем неделю назад, — октябрь не радует ясной и солнечной погодой, поэтому стены башни не успевают прогреваться. Студентов же в библиотеке видно крайне редко: абсолютное большинство предпочитает брать книги в свои гостиные. Никто не обогревает помещение за ненадобностью. Мадам Пинс, оберегая свое сокровище от излишне шумных и буйных учеников, все еще находится на рабочем месте — сидит за кривоватым дубовым столом, перелистывая страницы «Ежедневного пророка». Она отрывается от чтения, услышав легкие шаги, и, когда видит Гермиону, принимает такой вид, с каким люди смотрят на подошву своего ботинка после того, как наступят в грязь. — Библиотека закрывается в половине одиннадцатого, — говорит она. — Совершенно верно, — отвечает гриффиндорка, параллельно вытаскивая из внутреннего кармана мантии письменное разрешение МакГонагалл, — но мне разрешили присутствовать тут в любое время. Девушка протягивает старухе пергамент, который та с неохотой приняла. — Мерлин с тобой… Ни разу тебя здесь не видела и не слышала ничего подобного, но тем лучше. После того, как закончишь, приберись и погаси свет, — напоследок добавляет мадам Пинс, складывая свои вещи в сумку с помощью левитационных чар. Старая шельма. Когда она исчезла из поля зрения, подтвердив свой уход громким хлопком двери, Гермиона почувствовала себя стократ лучше. Она начала ненавидеть людей. Многие из них слишком пусты и поверхностны даже для понимания банальных прописных истин. Книга, на которую пал выбор Гермионы, в силу обстоятельств имеет забавное название: «Волшебные предания и сказки». Да, это именно то, в чем она нуждается — забвение. Оглавление представляет собой около двух сотен подпунктов с кратким описанием историй. «Великие дары», «Разделенная сила» и «Упокоенная любовь» привлекают ее внимание. Приняв решение случайным образом, первой к прочтению Гермиона выбирает «Разделенную силу».

«Рано или поздно каждый маг задумывался о том, как получить силу, неподвластную остальным. И даже те, кому удавалось осуществить свою сокровенную мечту, вскоре теряли всю власть, ведь жизнь волшебника так же скоротечна в отношении мировой вечности, как и жизнь маглов. Существует старинная история, которую мне довелось слышать из самых различных уст. Многие рассказчики утверждали, что унаследовали легенду от своего дальнего родственника, а затем доказывали, что имеют прямое отношение к роду Салазара Слизерина. Я же, пятьдесят лет скитаясь по целому свету, сформировал свое собственное видение этого предания. Один могущественный волшебник, достижения которого в магии были воистину велики и бесподобны, начал стареть. Он не имел детей, поэтому не мог передать и толику своего громадного магического потенциала наследнику. Волшебник негодовал от близящейся смерти, и тогда люди из того колдовского поселения, в котором он жил, решили задобрить могущественного мага, чтобы в будущем пользоваться его покровительством. Ему в жертву было решено принести двух младенцев, и обезумевший от страха погибели маг принял дар. Он намеревался подобно злостному черноликому монстру — дементору — высосать из детей души, надеясь омолодить свою. Помощник мага сжалился над бедными юными волшебниками, и предложил своему наставнику попытаться связать сильные стороны младенцев, чтобы эта энергия питала колдуна все время, а не дала песчинку времени опрометчивым жертвоприношением. Таким образом, магический потенциал двух совершенно разных и чужих друг другу детей стал защитным куполом для владельца их душ и их самих. Жители поселения думали поженить юнцов и добиться появления высшей формы волшебного создания, но они оба погибли, как только величественный маг разорвал с ними связь в поисках еще более сильных кормильцев.»

Чем дальше Гермиона читает, тем громче стучат ее дрожащие кисти по поверхности стола. — Какого дьявола ты здесь делаешь, Грейнджер? — удивленно спрашивает Малфой, отбросив манерность и ледяную выдержку. Его точеные губы приоткрылись, и с них срывается едва заметный поток ментолового дыма. Девушка встряхивает головой, подносит ладони к вспотевшему лицу и протирает раздраженные бессонной ночью глаза. Библиотека пустует. По стеклам гулко барабанит проливной дождь. Она сходит с ума, видя этот мраморный монумент каждый чертов день.