Равновесие / Equilibrium

9 сентября 1996 года. Шотландия, Хогвартс. В подземельях было сыро, темно и холодно, на полу то и дело попадались выбившиеся из кладки камни. Гермиона, каждый раз фокусирующаяся на пугающей атмосфере этого места, постоянно забывалась и спотыкалась, нарушая гробовую гнетущую тишину. Малфой предпочел окончательно заткнуться, чему она была несказанно рада — выслушивать изощренные издевательства относительно своей координации, сыплющиеся с невероятной скоростью, не хотелось. — Мы на месте, — прохладно изрек он. Малфой сделал шаг к черной резной двери, ведущей, видимо, в личный кабинет Снейпа, и принялся ритмично стучать костяшками по ней. — Прекратите барабанить. Снейп, появившийся на пороге своей обители, зло оглядел пришедших. Все же он выглядел ужасно. И даже не столько мертвенная бледность, вызывающий тон и напыщенность делали его неприятным, сколько пустые глаза, как будто у бездушной статуи. Гермиона невольно повела плечом. — Вот уж не думал, что Вам, Грейнджер, требуется конвой Малфоя для того, чтобы добраться до подземелий. Ситуация начинала адски раздражать Гермиону. — Вот уж не думала, профессор Снейп, что вместо того, чтобы помочь нам, вам требуется язвить. — Минус двадцать очков Гриффиндору, мисс Грейнджер. — За то, что сделала Вам справедливое замечание и не позволила оскорблять себя? — За то, что Вы, как староста, шатаетесь по школе после отбоя и подаете дурной пример всем остальным ученикам. Малфой снова промолчал. Быстро стрельнул глазами в ее сторону. Прохладно. Незаинтересованно. Девушка едва ли успела открыть рот, чтобы ответить, как Снейп тут же подал соответствующий знак рукой, указывающий на то, чтобы они как можно скорее заходили. Черт. Пользы было бы в миллион раз больше, если бы она обратилась к Пивзу или Хагриду. Их, по крайней мере, куда легче представить в роли добродушных спасителей. — Что ж, — короткое приветствие, свойственное Снейпу как никому другому. Тебе под стать быть надзирателем в магловской колонии, гад. — Раз вы соизволили потревожить меня, вас, полагаю, что-то беспокоит? — неизменно-ядовитым тоном осведомился профессор. — Драко, ты писал мне. Без конкретики. Что произошло? Гриффиндорка лениво подняла голову и тут же напоролась на пристальный взгляд темных глаз — он смотрел, не отрываясь. По коже пробежала волна мурашек, но, вопреки всему, она расправила плечи и приняла независимо-гордый вид. — Профессор Снейп, мы бы хотели обсудить атаку на нас. Предположительно, это был Темный Лорд, — отозвалась девушка. Помедлив, он кивнул и скептически поморщил крючковатый нос. — Однако, вы зашли с козырей. Что вы будете делать теперь, когда игра еще далека от завершения? — Жизни учеников — не игра в покер. Я, как действующая староста, крайне обеспокоена безопасностью студентов вне школы. — А не подскажите ли Вы мне, Мисс Грейнджер, с каких пор в обязанности старосты входит неуместное любопытство? — Это не неуместное любопытство. Я говорю Вам о вполне реальной угрозе, наличие которой вы игнорируете, — Гермиона изогнула свой совершенный рот в усмешке. — Грейнджер, не провоцируй. Если тебе так хочется поточить свой острый язычок — съебывай к беспечным идиотам, которых ты называешь друзьями, — вспылил Малфой. Неужели ему тоже было страшно? Гермиона заметила, что, когда он испуган, в его поведении всегда превалируют необузданные неприязнь, жестокость и злость. — Волан-де-Морт проник в мой разум после сражения в Министерстве. Я чувствовала… силу. Силу, переполняющую мое тело. Я убила трех Смеркутов. — Смеркутов? — возмутился Снейп с ошарашенным видом, наконец отбросив маску безразличия. Малфой кивнул, словно спрашивали именно у него. Хотя, скорее всего, так и было. — Это произошло и со мной. Неделю назад. За день до того, как я написал Вам, профессор. — Если это какие-то идиотские шутки… — Прекратите! — безапелляционно отчеканила Гермиона. — Я ручаюсь за правдивость ее слов. Последнее предложение было произнесено таким серьезным тоном, что гриффиндорка невольно нахмурилась. Снейп отнекивался слишком долго, даже принялся демонстративно возмущаться, но под давлением фактов, наконец, сдался. Он как никто другой понимал, что не помоги он студентам, Дамблдор и уж тем более сотрудники Министерства не смогли бы ничего сделать. Рано или поздно директор узнает обо всем. Вне зависимости от обстоятельств, он должен хоть частично понимать, куда бросить все свои силы и как перестроить планы, но сейчас первостепенной задачей являлась относительная безопасность студентов, оказавшихся в стальных тисках Темного Лорда. Столкнувшись с тщательным контролем со стороны мракоборцев, бесконечными допросами и прочим формальным идиотизмом, они просто не могут не уметь противостоять элементарному нарушению целостности их сознания. Северус, очевидно, мог судить о стратегических планах Волдеморта с большей точностью, нежели кто-либо еще, и догадки роем саранчи распространялись по его натруженному разуму. Будучи крестным отцом Малфоя, зельевар предполагал, почему именно Драко был «избран» — Люциус взращивал в сыне бойцовскую собаку почти что с пеленок. Ребенок с невыделяющимся магическим потенциалом за годы упорных тренировок превратился в смертоносную машину, отныне не имевшую никаких ограничений в пробеге. А приобретенные навыки, как известно, ценились в разы больше. С Грейнджер дела обстояли сложнее. Выводы о ее способностях напрашивались сами собой, но факт лояльности к Поттеру и идеям равенства всех волшебников автоматически превращали ее в одну из первостепенных целей для уничтожения. — Будьте готовы к эксцессам. Я переговорю с Дамблдором в течение этой недели. — Вы уверены, профессор? — тихо переспросила Гермиона. — Да, судьба снова ставит вас перед серьезным выбором, — ответил Снейп, решив отделаться ничего не значащей фразой. Он больше развернулся к Малфою и строго произнес: — Я не сомневаюсь в уровне твоего навыка владения легилименцией, а вот мисс Грейнджер было бы неплохо протестировать. Драко не ответил, потому что и без лишних разжевываний понял свою задачу. Зажмурился. Сделал вдох и глубоко выдохнул. Он проник в ее сознание нарочито неаккуратно, почти грубо. Жестко. Так, словно он понимал, что она испытает при этом. Ее едва не вывернуло от напряжения. Он перелистывал ее воспоминания одно за другим. Как страницы девичьего дневника, изредка глухо посмеиваясь и скалясь. Находя интересные фрагменты, Малфой останавливался и небрежно просматривал их дольше, чем остальные. Было почти что физически невыносимо. Ей хотелось спрятаться, сжаться, завыть. Судорога жгучего оцепенения жаркой волной пробежала по коже, резкой внезапной болью сковала тело. — Грейнджер, если вы не хотите отключиться в ближайшие минуты, пытайтесь блокировать! — гаркнул Снейп, подойти ближе к ней и встряхнув ее за трясущиеся плечи. Закрыться. Закрыться. Закрыться. У Гермионы не получалось. Она не понимала, как замуровать двери разума и сделать их невидимыми, недоступными для кого-либо. Кажется, два года назад Грюм рассказывал им об этом… — Если у вас не получается противостоять вторжению в ваше сознание, обманите нападающего. Подумайте о чем-то с сильной эмоциональной окраской. О том, что может отвлечь врага и дать вам немного времени для передышки. Можно попробовать закидать Малфоя тем, что со стороны выглядело как волнующее ее воспоминание, и выиграть драгоценные мгновения свободы. Дальше она сможет собраться и отразить новую атаку. Решено. Гермиона должна воспроизвести в памяти один из их гадких диалогов. Что-то, что заставляло ее кровь закипать. — Ебаная дура! Разве ты не понимаешь, что твой Дамблдор ничем тебе не поможет? — взревел Малфой. — Это ты ни черта не понимаешь! Мы оба можем не пережить следующую атаку, если это и правда был Волдеморт! — Грейнджер встрепенулась, скрестив руки на животе. Даже тогда, когда он нес несусветную чепуху, которую она с легкостью могла опровергнуть, но кричал, ей хотелось закрыть себя. — И что, по-твоему, он вообще может сделать? Найти Темного Лорда? Убить его? Обезвредить? Не смеши меня, блять! — истерично выкрикнул он, взмахнув рукой в ее сторону. — Он доложит в Министерство, как ему полагается, и обезвредят нас. — И что ты предлагаешь нам делать? — Нам — ничего. Лично я обращусь к Снейпу, которого я уважаю и которому я доверяю, в отличие от полоумного старикашки, — Малфой сбавил тон и вздохнул. — За ним не наблюдают, и он имеет хоть какие-то представления о планах Тома. Было приятно осознавать, что и он выдыхается. В свойственной ему манере, Драко резко изменил вектор движения волны легилименции и обрисовал вокруг этого фрагмента тонкие фарфоровые стены, не позволяя следующему воспоминанию сменить предыдущее. В Гермионе взыграла радость, — он повелся на ее хитрую уловку. Времени на передышку оставалось все меньше, а дальнейший план действий еще не был готов. Она могла попытаться собраться с силами и захлопнуть створки сознания, но шанс на успех был ничтожно мал: противостоять умелому легилименту без должной подготовки невозможно. Или, по крайней мере, так было раньше. Идиотизм — не воспользоваться появившемся преимуществом. Сидевшее в них обоих «нечто» было настроено решительно против любого вреда своим хозяевам. Малфой первым напал на Гермиону, поэтому она имела право защищаться. И воззвала к себе. К потоку, теплящемуся в ее груди. Золотое свечение окутало ее голову изнутри, словно обволакивая мысли защитной пеленой. Гермиона ощутила, как мама осторожно сжала ее в своих объятиях. И вдруг поняла, что кошмар для нее кончился. Осталось только это теплое, уверенное, спокойное объятие и чувство защищенности, знакомое и ласковое прикосновение чьей-то руки на виске. И поняла, что теряет сознание. *** — Два за смекалку, Грейнджер. Девчонка думает, что сможет навредить Волдеморту его же оружием, — Снейп угрюмо покосился на Малфоя. — Сейчас она справилась. Но и ты, Драко, в чем я только что убедился, не ас легилименции. — Грязнокровка никогда не смогла бы противостоять мне в честной борьбе. — Сразись ты с Люциусом или любым другим Пожирателем, исход был бы тот же. Пренебречь преимуществом — идиотизм, а не достоинство. Драко, к сожалению или к счастью, был лишен склонности к сантиментам и никогда не одобрял их воспевание. Он в любой момент был готов разорвать оковы общепринятых условностей и броситься с обрыва нравственности в самую душевную низость, лишь бы достичь своих целей. Ход грязнокровки был воспринят им… неоднозначно. Да, она сумела противостоять натиску его грубой силы, используя собственную смекалку. Поступила так, как, вероятнее всего, поступил бы он при схожих обстоятельствах. Все же, в чрезвычайных ситуациях их что-то роднило. Да, что-то… Что-то, что хотелось выблевать, смыть и забыть, как паршивый паленый огневиски. Грейнджер все еще не пришла в себя. Драко слишком хорошо знал Снейпа: он мог привести ее в чувства тотчас, но, видимо, решился на конфиденциальный разговор. Счет идет на минуты. — Нет смысла ее поднимать. Силы на нуле. Думаю, последние пару дней она скверно спала или не ложилась вовсе. Ты перестарался, Малфой, хоть и сделал недостаточно, — фирменная стальная ухмылка. — Этого Вы и ожидали, профессор. — Надо было спустить с небес на землю. Темный Лорд не даст поблажек вам обоим. Вы зачем-то понадобились ему, но это еще ничего не значит. Вас могут прикончить и заменить, как только вы покинете безопасную территорию, — Северус взмахнул палочкой, и над головой лежащей на полу Гермионы заблестели искры. — Видишь? — Вижу. Что это? — Малфой выглядел по-настоящему удивленным. Лицо Грейнджер озарял золотистый свет, черты ее лица смягчились, и, кажется, она расслабилась и наконец задышала ровно. — Магический потенциал. Чем теплее свечение, тем он больше. Коснись. Драко был уверен, что испытает что-то вроде омерзения, но его холодные ладони сами потянулись к завораживающему мерцанию. Присев на колени, он склонился над девушкой. Безумный вихрь путает все мысли, в груди — будто ребра ломают по одному. Блять, это было больно. Это было ужасающе страшно. Это было пулеметной очередью в грудь. Это было наркотическим препаратом. Это было так сладко и приятно, что здравый смысл крошился вдребезги. Это было как получить ожог от ветра. — Требовалось несколько дней, чтобы ваши потенциалы синхронизировались. Смею предполагать, что во время мутации присутствие уже мутировавшего человека способно частично облегчить болезненные ощущения. Паленый огневиски, да? Только жгучее пойло, кажется, всегда делало хуже, в отличие от... Грейнджер. — Мне эта дрянь дробит кости… Ебаная мерзость, — Малфой нашел в себе силы отпрянуть. Рассудок аплодировал стоя, присвистывая и восхищаясь трюком клоуна-акробата. Это было, блять, больно. Выстрадано и желанно. Воспоминаниями Драко вернулся в начало пятого курса, когда они с Блейзом и Ноттом пристрастились к волшебным веществам. В лютном переулке такую бурду было достать проще простого — да и стоила помесь героина с какими-то магическими снастями до смешного мало. Тогда ему было хорошо и спокойно. Он выбирался из своего персонального шторма на пять забвенных часов. Спустя еще десять он ощущал сильнейшую потребность в наркотике, а через сутки наступал абстинентный синдром. Абстинентный синдром… Ее тепло. Тепло Грязнокровки… — Я отнесу Грейнджер в койку, а то подохнет прямо здесь. Доброй ночи. Отнесу..? Отлевитирую.