Цена жизни

По приезде в Лондон зашли всё-таки в представительство. Эраст настоял: «Так Петеньке будет спокойнее. К тому же, у него могут быть для нас новости». — Мужняя жена, — хмыкнула на это Алиса. — Ну кто-то же из нас должен быть ей, — примирительно заметил на это Фандорин, однако, не удержавшись от того, чтобы красноречиво кивнуть в ту сторону, где скрылся гусар.  Ссориться с золовкой, с которой предстояло еще и «идти на дело» (хоть Фандорину и не нравился сей бандитский жаргонизм) было в высшей степени глупо, и все же выбирая между Зуровым и Колей, Эраст Петрович склонялся к меньшему злу, то есть к аморфному под энергией Алисы Ахтырцеву. Но, видимо, именно из-за этого скучного рыжика в пенсне предпочли бравому гусару, который, на секундочку, был старше Алисы Александровны на десять лет. В представительстве на запрос «нет ли от Петра Александровича каких писем для супруги» Фандорину передали запечатанное письмо. Однако, читать полные любви и сентиментальности строки мужа при его язвительной сестре Эраст не собирался, поэтому убрал нераспечатанный конверт в карман. Подойди он к этому менее трепетно, возможно, все прошло бы по-другому. — В отеле прочтешь, — заметила Алиса.  Эраст даже не стал спрашивать, сколько номеров поручено заказать Зурову, и в каком собирается ночевать Алиса. На лице все написано. Гораздо важнее было установить, где находится Бежецкая. Сомнительно, чтобы в отеле «Зимняя Королева», из которой ей доставляют почту, однако, самое лучшее место, чтобы что-то спрятать, самое заметное, как известно.  «Переоденусь в газетчика или в поклонника и расспрошу портье. Разумеется, не бесплатно, а за чаевые», рассуждал Фандорин про себя. Но спохватился: не лучше ли составить план вместе, если идете вдвоем? — У нас есть какой-то план? — поинтересовался он, пока они шли к отелю. Алиса же планировала сделать все еще проще, ведь женщина женщину поймет явно лучше. Придерживаясь легенды о сопернице, она бы зашла в номер к Амалии и устроила бы ей такую сцену, что та бы выложила всё на чистоту от первого пришествия, лишь бы избавиться от такой соперницы. — Да зайдем и обо всем расспросим, — сказала Алиса голосом человека, которому вообще вряд ли нужен план. — Я уверена, что весь фокус с забирание писем из гостиницы и отнесением их неведомо куда не более чем фикция. — Почему вы так уверены ? — изумился Эраст. — Да потому что если бы я хотела кому-то заморочить голову, поступила бы точно так же. Да и просто… приятно гонять мужчин ради своих прихотей, не считаете ? Эраст Петрович задумался. Ради его прихотей Петенька бросил учебу, внедрился в очень опасную организацию, рискует своей жизнью и их семьей.  Эраст Петрович прислушался к себе. Внутренний Фандорин говорил, что это приятно, но не то, что Петя ради него бросается в полымя, а то, что в этом полымя они находятся вместе, друг с другом, и в горе и в радости. — У нас, наверное, несколько разное представление о прекрасном, — сказал Фандорин кротко. — Но по-своему я понял о чем вы.  Заселились быстро, встретили как родных, Зуров-то уже успел заказать два люкса. Номер Эраста Петровича был размером с весь второй этаж их с Петей особняка на Остоженке. Фандорин походил по номеру, пару раз потерялся. И на кой чёрт одному человеку столько места, еще и на несколько дней? «Был бы здесь Петя, мы бы нашли применение каждому предмету мебели», не без тоски подумалось Фандорину, блуждающему в жилище.  Возможно, так в принципе действовала на него компания Зурова: сложно быть единственным без пары, когда вокруг тебя одни амурчики. Невольно чувствуешь себя неполноценным, хотя щупаешь и вроде как вполне цел. А возможно, некоторый замужний снобизм, характерный для дворян этого статуса, уже завладел Эрастом Петровичем против его воли. Но только Фандорин провел за сборами к банальному походу на чай все оставшееся время, пытаясь угадать, в чем явится Алиса, чтобы непременно смотреться представительнее.  Кокорина постучалась к нему через полчаса с небольшим. Оказалось, Зуров установил точное время, когда портье забирает письма. На вопрос, каким образом гусару это удалось, девушка красноречиво помахала купюрой как веером.  Ну да, идиотский вопрос. Кстати, одета была девушка так же, как и приехала.  — Я ничего не взяла кроме виолончели, — усмехнулась она на немой вопрос. — Должен же кто-то из нас быть легкомысленным? — кивнула в сторону многочисленных Эрастовых чемоданов. На взгляд Фандорина, он взял всего ничего. Ровно столько, сколько нужно, чтобы быть застрахованным на все виды неожиданностей в поездке. И как можно вообще куда то срываться, толком не собравшись? Ох уж эти творческие люди! — Ну идемте же! Чего застыли? — поторопила Алиса. — Батлер Бежецкой скоро появится, и мы узнаем кто же из нас прав. — Мы что пойдем следом? Еще и без прикрытия? — удивился Эраст. — Да никуда мы не пойдем. На что нам Ипполит? — весело хмыкнула Алиса, беря Эраста за локоть и потянув из номера. — Когда батлер Бежецкой выйдет из отеля свершить свой променад, круговой или нет уже не важно, Ипполит составит ему компанию. Конечно, не официально. Потом вернется к нам и расскажет, где нас ждет дорогая хозяйка. И всё. Никаких переодеваний. Никакой работы под прикрытием. Только чаевые для портье и командная работа. Сколь много можно было достичь, работай так полиция! Эраст спохватился, что вообще-то сам и является этой самой полицией, окруженной сплошь умными частными сыщиками и смутился, потом рассердился, а от того стал строг и собран. В фойе спустились чинно, сели пить чай. Причем Эраст Петрович чувствовал себя ужасно неудобно, как впрочем, и всякий индивидуалист, которому вдруг принимаются агрессивно помогать.  Зато он уже понял, чтобы привлечь Алису Александровну не надо делать ничего особенного. Следует лишь показать ей, что дело ее совершенно не касается.  Батлер действительно появился, причем, появился ровно под бой напольных часов в виде Биг Бена. Такой жуткой безвкусицы Фандорин нигде не видел, даже у своей квартирной хозяйки, использовавшей соседнюю с ним комнату как антресоли. Уменьшенная деревянная копия Лондонской часовой башни приковывала к себе взгляд своей вопиющей громоздкостью и несуразностью посреди кричащего изящества фойе.  Батлер вошел в хол резко как кукушка напольных часов. Окинул фойе ничего не выражающим, но несомненно все подмечающим взглядом, прошел к рецепции и получил письма, вышел. Весь акт занял не более минуты.  Алиса набирала аккорды на виолончели. Фандорин пил чай и не отрывал взгляда от некрасивых часов. Зуров вернулся, когда длинная стрелка прошла половину поля.  Эраст Петрович успел пробежаться по письму супругу и набросать ему мысленно несколько ответных. Алиса успела сыграть несколько приличных импровизаций. Оба отвлеклись от своих занятий и воззрились на вновь пришедшего. Зуров присел рядом с подругой, допил чай, который она не тронула. — В неплохой чай, — заметил он. — Жаль не ирландский.  — Ну так сделай его ирландским, — пожала плечами Алиса, убирая виолончель, — у тебя же всегда с собой. Что именно «всегда с собой» выяснилось мгновением позже, когда Зуров вытащил фляжку, собрался налить ее содержимое в чашку, но обнаружив ее пустой, влил сразу в себя. — Способ сделать чай ирландским по-Зуровски, — доложил он и подмигнул обоим молодым людям.  — Согрелся? — убрала виолончель в чехол Алиса. — А я как раз настроила виолончель, самое время играть! Эраст Петрович, будете дирижировать?  — П-попробую, — отозвался Фандорин, догадавшись о чем идет речь.  Надо же! Ему любезно уступали место дирижера! Но первой скрипкой явно будет Алиса, точнее виолончелью.  — Тогда надо просто немного прогуляться. — отозвался гусар. — Наша хозяйка снимает целый особняк, самое то для оркестра. Я вас провожу, не отказываться же от такого зрелища.  Алиса хмыкнула: — То-то в Италии предпочитают ссорить именно буйволиц. Зрелищнее. На это рассчитываете, Ипполит Александрович? — при этом ее глаза как-то так сверкнули, что Фандорин едва не содрогнулся. Кажется, Зуров зашел на какую-то опасную территорию. И не чувствует этого. — Остерегайтесь ставок, Ипполит Александрович. Можно остаться ни с чем. Однако, что-то Зуров все же почувствовал, потому что шутку продолжать не стал.  Алиса поднялась, закинула на плечи виолончель. Фандорин поспешил за ней. На улице было ветрено. И холодно. — Как мы зайдем? — спросил он, перекрикивая ветер. — Не по стене же они влезать будем? — Хотите, полезайте на стену, — разрешила Кокорина. — Я бы тоже не отказалась, но музыка входит через двери. Я буду играть, мне откроют, а вы лезьте по стене. Только не убейтесь, а то Петя рано овдовеет.  Они остановились перед особняком, Зуров тенью исчез в зеленой изгороди, которой дом был обнесен.  — Лезьте, — скомандовала Алиса. — Я играю. Эраст хотел было напомнить, что дирижер тут вроде он, но время тратить не стал. Нашел взглядом водосточную трубу, попробовал ее на прочность и полез наверх. Как мотылёк на горящий свет.  Внезапно показалось, что он невыносимо одинок. Алиса и Зуров. Бежецкая, владеющая всеми мужчинами этого мира, если хочет. А он тут, один, во власти обстоятельств. Зуров связан с Бежецкой, пусть не так, как говорил Бриллинг, Алиса интересуется Зуровым, а ее виолончель у Бриллинга. Могли ей пообещать новую взамен на сотрудничество? Тогда он один против всех. И Петя далеко. И тоже в опасности. «Какая чушь лезет в голову!», оборвал нехорошие мысли молодой человек, продолжая скалолазание. «А я — по стене». Достигнув балкона, он махнул девушке, и тишину ночи огласили первые аккорды виолончели.  При свете из комнаты стало видно, как заметались две тени, подлиннее и потоньше — женская, пошире и покороче — мужская. «А театр теней красивый», подумалось Фандорину, стоящему на жердочке карниза и вжавшемуся в каменную кладку стены. Рухнуть отсюда будет неприятно. И Петя расстроится. Но это при условии, что его увидят, а это в план не входит. «При условии, что план вообще хоть какой-то есть», поправил себя молодой человек, плотнее прижимаясь к холодной мокрой стене. «Потому что со мной им явно не поделились». Открылось окно. На улицу едва не на половину высунулась женщина. Госпожа Бежецкая была в одном лишь легком пеньюаре, поверх которого была накинута шаль. Фандорин покраснел и мысленно пообещал себе никогда не открывать дверь или окно незнакомым людям в одном исподнем. Правда, Амалия Казимировна не рассчитывала открывать дверь, как и окно, вообще никому. Но ведь раз уже открыла… Дальше мысли Фандорина не пошли. Потому что Алиса лихо отсалютовала смычком глядящей сверху на нее даме, и Бежецкая скомандовав: — Фредди, открой нашей прекрасной музыкальной гостье, — вдруг резко повернулась в его сторону и улыбнулась. — А вот и примерная мужняя жена! Надо полагать не такая и примерная? Заходите, господин Фандорин. Что вас интересует? Эрасту потребовался недюжинный запас самообладания, чтобы не показать роковой даме, что быть раскрытым в его сценарий не входило. Нарочито медленно, балансируя на узком карнизе коллежский регистратор направился к даме, ощущая себя почему-то как заклинатель змей. А что ей мешает взять и столкнуть его, к примеру?  Но леди поступила еще хитрее. Она впустила неосторожного молодого человека, привлекла к себе за прежде так тщательно подобранный галстук.  — Такой юный, — изрекла она, чуть сдвигая шаль, чтобы открыть обзор на свой бюст. — И уже свернул с прямой дороги. Может еще удастся тебя перевоспитать? В жизни нужно попробовать всё, чтобы точно знать, что тебе нравится. Фандорин, чувствуя, как горят щеки и не зная, куда деть глаза, попытался отстраниться: — На меня ваши манипуляции не действуют! — праведно возмутился юноша. — Лучше расскажите, что же это такое у вас украли, что для поиска срочно командировали столичного статского советника? Для чего весь этот спектакль? Ведь если бы что то и правда пропало, вы бы потрудились описать как следует, что собственно мы ищем. Бежецкая прищурилась. Да, этот орешек не по зубам Ивану, зря она на него надеялась. Вот Анвар бы справился, только он немного занят разборками с армянами в своей Османии.  Упомянутый Фредди привел не запланированный «придаток».  — Живая музыкальная шкатулка с вами? — поинтересовалась Амалия у Эраста. — Зря вы так пренебрежительно, — не дала возможности ответить за нее «шкатулка». — Еще даже не слушали, а уже судите. С музыкой так поступать нельзя. — Что вас связывает с Иваном Францевичем? — выпалил с места в карьер Фандорин. — Вы и есть та самая неуловимая Миледи! Десять лет назад вы уже пополняли тот же самый приют, только в Петербурге, за счет сражающихся за ваше сердце молодых людей. В этот раз вам безнаказанно не уйти!  «А кто в тот раз закрыл дело?», всплыла вдруг в голове здравая, но увы поздняя мысль. Зря, зря он не прочитал Петино письмо! И вот, о чем ему надо было написать, а вовсе не то, что он насочинял сидя за чаем в фойе! Надо поручить Пете узнать, первая ли это поездка Ивана Францевича в Москву! Надо… Что еще надо, Эраст додумать не успел. Почувствовал только как что-то тяжелое ударяет его в челюсть, что-то хрустнуло, свет погас.  Очнулся Эраст Петрович от ледяной воды. Она была холодная, вонючая и ужасно неприятная. Заливала уши, нос, от нее давило голову. Открывать глаза было ошибкой. Во-первых, их сразу начало жечь, во-вторых он ничего кроме зеленой мутной жижи не увидел.  Рядом кто-то активно возился. Алиса… чёрт он даже не успел защитить даму от дамы! Это отвратительно.  Возились меж тем активно, выпуская пузыри.  «Поберегите воздух, Алиса Александровна!», хотелось сказать Эрасту Петровичу, но тогда он бы выпустил свой. Ничего, чем можно было бы освободиться у него не было. Воздуха тоже оставалось немного, и то при условии, что он не будет нервничать. Да что там Алиса в конце концов придумала? Точно! Виолончель, струны! Фандорин это понял, когда путы лопнули.  Судорожно, молодые люди выплыли на поверхность. Не вовремя. Прямо на пристани стоял человек. С пистолетом и в кудряшках.  — Ныряем! — Воскликнула Алиса прежде чем Эраст успел озвучить это сам, и увлекла его под воду как русалка. По поверхности заколотили пули. Прозвучало еще несколько выстрелов. В воду, судя по брызгам, упало что-то большое. Неосторожно распахнув глаза, после того, как вынырнул, Эраст нос к носу столкнулся с человеком на пристани. Правда, уже мёртвым. Завопить помешала только всплывая рядом Алиса, с раздражением воскликнувшая: — Черт возьми! Еще и труп валяется! Как же все бесит! Опять виолончель новая нужна! — и вытащила на поверхность виолончель, в которой застряли пули. Разрывные, кое-где они разнесли дерево на щепки, но все равно не достигли своей настоящей цели. — Эй, красотка! — прозвучал над ними лоснящийся от удовольствия голос Зурова. — Видала, как стреляю? — Он подал ей руку, помогая выбраться из воды. — Не видела. Была немного занята, — отозвалась она, глядя на него то ли с вызовом, то ли вовсе в ярости. — Я очень зла. Смотри, что они сделали с виолончелью! — Тебя должно успокаивать, что то же самое я сделал с их черепушкой. — он уложил широкую ладонь на ее обтянутое мокрым платьем бедро, сжал и на глазах возмущено икающего Эраста горячо поцеловал девицу в губы. Кокорина, к еще большему возмущению Фандорина, обняла гусара за шею и горячо вернула поцелуй. — Вы *ик* серьезно? — разбил романтический момент Эраст. — А *ик* меня вытащить не хотите?! Уцепившись за руки гусара, Эраст вылез на берег, мокрый, оглушительно икающий, шокирующий. — На, глотни, — протянул ему фляжку Зуров. — полегчает.  — Кто *ик* это был? — показал Эраст на реку, одновременно делая большой глоток из фляжки.  — А я знаю? — возмутился Зуров. — Он вас убить хотел!  — Кто бы ни был, он засранец! — с обидой заключила Алиса, глядя на плавающий в реке труп. — Ладно, все равно я уже мокрая. Хоть узнаю, кто испортил мне виолончель. — она вновь нырнула в воду, доплыла до трупа, проверила карманы. — Губернский секретарь Пыжов! — помахала она удостоверением. — П-п-переверните его л-лицом вверх, Алиса А-Александровна, — попросил сильно заикающийся, белый как снег Фандорин.  — Сейчас попытаюсь. Чёрт! Это же тот дяденька с корабля! — А с виду нормальный мужик был, — посетовал Зуров. — А куда мальчишку то дел?  — Есть еще глотнуть? — поинтересовалась Алиса, выбираясь обратно.  Фандорин молчал, даже не сразу отпустил флягу. Пыжов, человек Бриллинга. Посланный им его убить. Видимо, на случай, что Амалия не справится. Чёрт! Нужно немедленно ответить Пете, предупредить, установить кто вёл дело Миледи десять лет назад.  — Х-хватит ц-целоваться! Мы н-немедленно едем назад, первым же к-кораблем! — скомандовал он. — Мы должны попасть обратно б-быстрее, ч-чем Б-Бежецкая!