Цена жизни

      С Эраста Петровича давно не снимали мерки. Примерно, с гимназии. Но к гимназии делал это профессиональный портной, которому была заказана шинель и фуражка и специальная сумка через плечо для гимназии. Да и Эрасту Петровичу было поменьше лет и относился он к этому вопросу попроще. А тут…       Все время пока Афанасий возился с сантиметров и записывал обхваты плеч, груди, талии и бёдер, Фандорин думал о том как бы поделикатнее выяснить насчет действительности Петиного заказа. Кружевное белье это, конечно, красиво, но не слишком практично. Может все-таки можно обойтись и без него?       Так и не придумав, как сформулировать волнующий его вопрос, Фандорин его не озвучил и был вынужден, приняв Петину руку, броситься из одной битвы в другую. Петина маменька его не то экзаменовала, как на вступительных в университет, не то изучала, как какое-то диво дивное. Эраст хотел было запротестовать, когда Петя бросил его с ней один на один, но снова смолчал. Может так заведено: невестку со свекровью ненадолго оставлять? И тем не менее, когда Петя вернулся, Фандорин был малодушно рад его появлению, от чего принимал ухаживания с едва не удвоенной охотою.       На работу в экипаже да по холоду ехать было куда приятнее, нежели идти. Хоть и жил Эраст Петрович недалеко, а пока вставал, пока собирался, всегда бежать приходилось. А тут и проснулся как белый человек, и оделся аки барин, и позавтракал в кругу родни, и доехал быстро. Вот ведь жизнь замужняя.       В конторе все было спокойно, как всегда. Эраст Петрович перебирал всегдашние архивные дела, сортировал их по алфавиту в картотеке, добросовестно расклеивал сверху купоны, на которых сверху подписывал «убийства», «ограбления», «серии убийств». Имелись среди них и нераскрытые дела с давно истекшим сроком давности. Молодой человек, как и ранее украдкой все же заглядывал меж страниц с грифом «секретно», и как раньше мечтал раскрыть хоть какое-нибудь, пусть самое мелкое и незначительное из них. Но еще предвкушал вечер, как подкатит снова на извозчике Петя, как они медленно покатят домой. А может не домой, может в ресторан или в театр какой. Эраст давно в театрах не был… то есть, вообще-то никогда не был. Детские дневные спектакли с няней не считаются, а тятенька театрами не интересовался, он больше по части казино был. «Что мне следует сделать в первую голову?», мучился Фандорин. «Фрак и сюртук у меня будут, в них придется куда-то выходить. Надо бы изучить театральные репертуары. Писателей модных, музыку. А то привезет меня Петя на раут, а я как из деревни. Стыд.» — Чего вы сегодня так раздумчивы, юноша? — окликнул коллежского регистратора Грушин.       Фандорин вздрогнул и невольно глянул на дело, которое держал в руках. Дело о таинственной Миледи, губившей своих молодых и богатых любовников. Любопытно, что саму Миледи так и не нашли. Даже личность не установили. Опросили всех Табосских Дульсиней Москвы из дворянства и купечества, но дало это только то, что цепочка повальных самоубийств молодых людей прекратилась. При этом ни одна из дам света не прекратила давать рауты и салуны. — Да вот… — замялся Эраст. — Думаю… Я вчера в парке стал свидетелем несостоявшегося самоубийства. Молодой человек, мой ровесник. Или даже помладше… — Фандорин снова замялся, думая, как лучше подать сенсацию шефу. — Он ходил по парку с пистолетом. Я думал ограбить кого хочет, но уж больно прилично был одет. А для убийцы наёмного выглядел нервно. Руку под фалдой держал и взгляд бегающий.       Ксаверий Феофилактович отложил газету, под чтение которой пил кофе. — И что же было дальше? — полюбопытствовал он.       Эраст неосознанно повертел кольцо на безымянном пальце. — Он… я предполагаю, что он не хотел просто застрелиться. Скучно для его темперамента. — Эраст заставил себя вдохнуть, выдохнуть. — Поэтому он сделал мне предложение как барышне, сказал, что если я его отвергну, то он застрелится. Это я сейчас понимаю, что это тогда игра была. Как в деле Миледи. А тогда я испугался и принял предложение.       Ксаверий Феофилактович приподнял брови в беззлобном удивлении. — Так вы вышли замуж, Эраст Петрович?       Коллежский регистратор кивнул. — А причем тут дело Миледи? — Так очень похоже, сэр! — вскинулся Фандорин, воодушевляясь. Самое трудное уже миновало. Держа папку в обеих руках, Эраст подскочил к столу начальства, ловко положил дело на отставленную временно газету. — А что если Миледи снова взялась за дело, сэр? Она не пропала, она затаилась на десять лет! И вернулась.       Грушин хмыкнул снисходительно: эх, молодежь. На месте не сидится, не приучены они к системной работе, не понимают, что полицейская работа это по большей части бюрократия и есть. Лучше бы с младых ногтей приучаться. А так, не будет толку. — И как вы собрались устанавливать Миледи эту? — поинтересовался он, впрочем, больше для проформы. — Петя… Мой муж меня отвезет к той женщине, которая ему и его другу дала такое задание, застрелиться. Кажется, я понимаю, что это была своеобразная дуэль. Кто-то из них должен был погибнуть. И она выберет победителя. Кто их них… — Фандорин оборвал себя на полуслове. Он слишком мало знал, чтобы строить догадки, и уж тем более у него было слишком мало материала, чтобы выкладывать шефу. — Это все, прекрасно, разумеется, — беззлобно заметил Грушин. — Однако, если память мне еще не окончательно изменяет, все рауты проводятся вечером, значит, вы можете совершенно спокойно работать.       Поняв шефа без лишних намеков, Фандорин вернул дело Миледи в картотеку и продолжил сортировку не отвлекаясь, вплоть до своего законного перерыва на обед. Из утреннего разговора с мужем, он ничего толком не вынес о том, смогут ли они пообедать вместе. А в экипаже, они в основном держались за руки, и Эраст был больше занят настроем к нему Ахтырцева, нежели выяснением распорядка дня супруга. Однако, у них медовый месяц. Разве это не время, когда молодожёны стремятся быть все время друг с другом?       Чутье Эраста не обмануло. Стоило ему только выйти из конторы, как от стены отделился лениво прислонившийся к ней молодой человек в кремовом сюртуке, с тростью и в цилиндре. — Петя! — не скрыл своей радости Эраст.       Кокорин, раскрывший объятия навстречу, ловко подхватил его. Его волосы на висках были чуть влажные. Умывался из фонтана? Опять баловался? — Я сразу с гимнастики к тебе, — разрешил загадку Пётр. — Прошу прощения, если не достаточно благоухаю. Однако, вчера я испортил тебе обед своим предложением руки и сердца. Считаю должным исправляться. — Брось, ты уже исправился, — позволил себе сиронизировать Эраст. — Хотя бы тем, что пришел без своего вечного сопровождения. Пётр добродушно расхохотался на всю улицу, взял жену под руку. — У вас с ним это взаимно. Почему-то он предпочел хорошему ресторану студенческую столовку. Странно. — Ничего странного, — покачал головой Эраст, мысленно продолжая «Хорошо что он вчера с нами в одну кровать не лег».       Однако, уже через мгновение, когда они вышли на Арбат, к ресторану «Прага», бывшесу некогда трактиром для извозчиков, но выкупленному за бесценок представителем Петиного сословия и ставшему в элитным рестораном, Фандорин забыл все свои неприязни к Ахтырцеву. Подумать только! Куда они идут перекусывать по быстрому! И средь бела дня! — Петенька, нас туда пустят? — заволновался коллежский регистратор, невольно крепче цепляясь за локоть своего богатого студента. — От чего нет? Мы хотим есть и готовы заплатить им денег. Не вижу проблемы. — пожал плечами Кокорин. — Но я совершенно не подходяще одет! — показал на свой форменный мундир Эраст.       Пётр снова пожал плечами. — Нормально ты одет. Вполне себе для того, чтобы вкусно поесть с законным мужем. Положись на меня, я все устрою.       Эраст едва сдержался, чтобы не взглянуть на Петра с восхищением. Надо же. Не важны ему ни чины, ни звания, никакие условности. Он даже, в отличии от Ахтырцева, не придает значения ни его полу, ни его положению. Даже не думает, что Эрасту выгодно с ним быть материально.       «Петя просто слишком хорош для этого мира», подумалось Эрасту. «И все же… зачем же он хотел застрелиться? И почему Коля ничего не предпринял, чтобы остановить его? Он же был где-то рядом, раз так быстро нагнал нас». — Петя, расскажи мне все-таки про эту Амалию и про Колю, и про то, зачем ты хотел стреляться поподробнее, — попросил он, когда их усадили за столик. — Тебе это непременно нужно? — спросил Кокорин.       Фандорин кивнул. Ему непременно. — Это была дуэль за её расположение. Бежецкой. Она сказала нам, что к ней имеет право приходить кто-то один, и что кто это будет мы выясним без нее на дуэли. Но стреляться будем не как в прошлом веке, а как сейчас. Вот мы и куролесили. Ну и предсмертные записки написали, Коля сегодня мою забрал. Я её уничтожить хотел, за тем и бегал с утра. Но Коля её взял и сказал, что будет правильно, если мы уничтожим каждый записку другого.       Эраст побледнел. — То есть у Коли сейчас на руках обе записки? — Ну да. Он мне свою передаст, как сможет, — не понял чему всполошилась супруга Кокорин. — Чего ты, котёнок? — Господи, Петя. А завещание? Завещание-то ты исправил? — Еще нет, — взял и поставил обратно стакан воды Пётр. — Да ты чего, Эраст? Коля за меня сам себе пулю в лоб пустит. Мы просто два дурака, не преступники, ни воры. — Ты — нет. И ты не дурак, — согласился Фандорин. А вот Ахтырцев… Впрочем, прямым текстом заявлять, что он подозревает друга своего мужа в нечестности было бы по меньшей мере опрометчиво. Не стоит ссорить их так быстро. Вообще лучше никого не ссорить. Но Эраст внутренне был согласен, неприязнь у них с Ахтырцевым была взаимная. — Обязательно возьми у него записку и уничтожьте их. И завещания исправьте, — наказал он. — Сделаем, котёнок, — улыбнулся Петр. — А пока давай поедим? Я по тебе так соскучился! Я за голову взялся! На пары не опаздываю, не пропускаю. Я вообще решил, что инженер это совсем неплохо, да и навыки рисования есть где применить. Ну и никто не запрещает мне рисовать тебя.       Эраст улыбнулся смущенно. И все-таки… внутри ворочались тревога и предвкушение. Скоро раут возможной Миледи, куда он пойдет мало того, что в собственном фраке, так еще и замужним. Главное — не ударить лицом в грязь и собрать всю нужную для расследования информацию.