Голод

— Исследовать! — широким жестом беловолосый указывает на заляпанные подозрительными бурыми пятнами стены и стол паталогоанатома. Девушка ёжится и чувствует, как к горлу подкатывает тошнота. Не то от запаха в помещении — металлического, со сладковатыми нотами разложения, не то от вида висящих на стене предметов — набора ножей, которому позавидовал бы Джек Потрошитель, и цепей всё в тех же бурых пятнах. — Ммм, ясно, — нейтральным тоном замечает девушка, надеясь, что лично она никогда не станет предметом исследования этого сомнительного учёного. Судя по кровавым пятнам на ножах, методика у всех его изысканий едина — отсечь, всё, что отсекается, а остальное покромсать. Она вспоминает о бодро бегающей руке в стиле «Семейки Аддамс» и не столь свободной в передвижениях голове, и сглатывает. Интересно, можно ли их причислить к удачному завершению исследования? — Изучать! — её собеседник в подобии рваного медицинского халата, почему-то вечно распахнутого на груди, смотрит на неё, как будто ждёт какой-то реакции. «Как он вообще видит за всеми этими повязками». — Да на здоровье, — бурчит девушка. Ему оно явно, кстати, не помешает. Она, конечно, не специалист, но постоянно пропитанные кровью бинты на глазах и какие-то пятна на видимых участках тела — не то раны, не то синяки — вряд могут считаться хорошим знаком даже у потусторонней хтони. «Ему бы может к этой сайлент-хилловской медсестре, уж она бы подлечила», — хихикает про себя девушка. — Экспериментировать, — продолжает расширять для неё словарь потустороннего языка этот жуткий тип. — Не понимаю, — бледно улыбается ему девушка, думая, будет ли нормально, если она все же прикроет нос от этой невыносимой вони в помещении, или эта высоченная нежить обидится. Она уже понимает, что все обитатели этого кошмарного лабиринта до крайности и до смешного обидчивы вне зависимости от степени собственной монструозности. — Эксперементировать, — терпеливо повторяет нежить, — говорить это тебе раньше. — Это бесполезно, — признается она, — у меня антиталант к изучению языков, серьёзно тебе говорю. — Приходить ещё, — предлагает беловолосый и даже как будто улыбается, — я научу. Научить. Язык. Учить. Изучить. — Спасибо, — вежливо улыбается девушка. «Спасибо, нет». А потом вспоминает, как впечатлилось какое-то очередное существо неясной, но однозначно чудовищной природы её шипящему решительному «Нет» в ответ на вроде бы безобидное, но потому и подозрительное предложение «повеселиться», и передумывает. Вдруг кто из этих явно хитрющих монструозных тварей играюче предложит выпустить ей кишки, а она и не поймёт. — Спасибо, приходить. Я, — старательно выговаривает девушка звуки языка, созданного, вероятно, для иного речного аппарата. Абсолютно забыв, что эта беловолосая нежить, похоже, отлично понимает её родной язык. — Приходить, я ждать, — удовлетворённо кивает он головой. — Хочу исследовать твоё тело. Последней фразы девушка не понимает. «Опять что-то про исследования. Исследователь хренов».

***

Сероватые длинные пальцы ловко передвигают монетки по столику. — Один, — скрежечет обладатель этих пальцев, — повторять меня, — предлагает он. — Один предмет есть, два предмета нет. Три предмета есть там, — поясняет жестами нежить. Девушка тонет в этих шипениях и скрежетах потустороннего языка. — Повторять меня, — терпеливо повторяет беловолосый, наклоняясь ближе к девушке. Даже в этом совершенно отвратительно тусклом желтоватом свете его волосы отливают каким-то удивительно волшебным лунным сиянием. «Как у какого-нибудь фейри-переростка из легенд». — Слушать меня? — уточняет гипотетический фейри. Девушка буквально чувствует на себе его тяжёлый взгляд, несмотря на вроде как физическую невозможность этого действа. — Слушать, — практически сипит она, разглядывая подсохшую кровь на его груди. Очень даже мускулистой груди. Она отводит глаза. — Хотеть три предмета, — требовательно протягивает узкую длинную ладонь в её сторону беловолосый, — дать мне. Девушка послушно отдает ему монетки. Когда её рука касается ладони существа, тот сжимает длинные серые пальцы вокруг её кисти. Сперва девушка вздрагивает, потом понимает. — Дать руку мне, — лепечет она. Её учитель удовлетворённо кивает, разжимает пальцы. Девушка не сразу отнимает руку, и на миг их раскрытые ладони застывают рядом. «Его ладонь, как две моей. А то и больше», — в лёгком ужасе думает девушка. Она ёрзает на диване и отодвигается подальше. — Ты хотеть что? — Убраться отсюда нафиг, — бурчит девушка. Беловолосый смотрит с нечитаемым выражением лица. Впрочем, с чтением лиц у нежити вообще могут возникнуть проблемы, и девушка это хорошо понимает. — Хотеть ммм дверь, — признаётся она. Если бы у её собеседника была видна бровь, он бы несомненно приподнял её в немом вопросе. — Дверь, — издевательски-любезно, как слышится девушке, поясняет он указывая на выход из комнаты. — Дверь ммм уходить ммм. Уходить в мир, — вспоминает она слово от вечно ползающего громадного темноволосого существа в стиле пугающей девочки из «Звонка». — Ты знать как? — запинаясь на каждом слоге давится неудобными для произношения словами девушка. — Не знать! — лаконично отрезает существо. Он выглядит недовольным, и девушка косится на его руки. Обитатели этого мира удивительно быстро выхватывают чёрт пойми откуда всякие предметы, которыми так удобно наносить смертельные удары. Беловолосый элегантным, особенно для нежити, движением поднимается с дивана. — До свидания, — обозначает он окончание урока. «Ну и иди в жопу», — обиженно думает девушка. Она отчего-то уверена, что все эти твари прекрасно знают, как отсюда выбраться, но просто играются с ней. — До свидания, — вежливо отвечает она. Существо улыбается своей вполне приятной улыбкой, серебристые волосы красиво обрамляют его лицо с узким подбородком. — Мне нравится учить тебя языку, но гораздо больше мне понравится изучать твоё тело. У нас будет много времени на это, — обещает он ей. На всякий случай девушка улыбается, хоть и не сказать, что понимает хоть что-то, когда он говорит, не подстраиваясь под её уровень знаний.

***

— Твою ж мать! — вскрикивает девушка при виде склонившейся над ней фигуры в когда-то белом халате. — Здравствуй, — говорит беловолосый, не торопясь отходить, — ты кричать. — Это не повод врываться ко мне, — бормочет девушка. Хотя, строго говоря, «врывается» он, скорее, к себе. Она не знает, существует ли здесь понятие принадлежности помещений, но конкретно эта комната расположена аккурат возле той потрясающей операционной, куда девушке не хотелось бы наведываться. Как-то так получается, что пару раз она приносит беловолосому голову, умудряющуюся встревать во всякие передряги, пару раз как будто случайно набредает на знакомые комнаты, а потом уже это входит в привычку — оставаться здесь всякий раз, когда требуется отдохнуть. То есть, каждый день, по сути. Существо оглядывает комнату, поясняет ещё раз: — Ты кричать. — А ты, можно подумать, волнуешься, — огрызается она. День сегодня так себе. Не говоря уже о том, что она в принципе не понимает, существуют ли здесь вообще привычные временные рамки. Да и вдруг она уже давным-давно валяется бездыханная где-то в своём мире, пока по этим бесконечным коридорам бродит её неупокоенная душа. Вдруг это её персональный Ад? Не понятно, правда, за что. За невыполненный квартальный план на работе? Неужели это прегрешение столь ужасно, что теперь за ней до скончания времён будут гонятся всякие штуки по типу этих плотоядных голодных тентаклей сегодня? Девушка вздрагивает. Она бы, кстати, тоже не отказалась перекусить. Она успокаивает себя, что пока ей хочется всяких тривиальных вещей вроде булочки, кофе и бургера из кафе, она ещё жива. А вот когда захочется вгрызаться в чьё-то горло, то можно будет уже насторожиться. В животе у неё громко урчит, и беловолосый кивает. — Голод. Хотеть еды, — констатирует он, и приглашающе ведёт рукой в сторону выхода. Девушка послушно поднимается с кровати. — Человеческие тела быстро умирают без питания, — говорит ей как-то беловолосый ещё в начале их, если можно так выразиться, знакомства. Он держит в руках шприц, не вызывающий абсолютно никакого доверия у девушки. «Господи, что он там болтает… Учитывая общий уровень антисанитарии тут и состояние его остальных, гхм, инструментов, уже не так уж важно, что он там собирается вколоть, я помру чисто от заражения крови». — Еда. Питание, — поясняет он, приближая шприц к её лицу, — питание нет, тело нет. — Убери эту штуку от меня, — нервно требует девушка. Существо задумчиво, ну как ей кажется, смотрит на цепи за её спиной. Она готова расплакаться от осознания собственного бессилия и слабости на фоне этого верзилы с мускулистым торсом. «И угораздило же меня потерять сознание от голода рядом с Головачом, он небось и привёл этого… исследователя». — Еда, — настаивает беловолосая нежить, — тело хорошо. — Это ни хрена не еда, — взрывается девушка. Беловолосый придвигается ближе, пряди его волос частично падают ей на лицо, и она задерживает дыхание, боясь, что уловит какой-нибудь сомнительный запах гнили или разложения от того, кто явно не вполне жив. Её тогда точно вывернет прямо ему на ноги. «Не вполне живой» аккуратно придерживает её руку, вводя содержимое шприца. Девушка судорожно вдыхает. Слабо пахнет медицинскими бинтами и чем-то вроде мокрого песка. Очень даже приятно, к слову сказать. Серые пальцы существа стирают слёзы, скопившиеся в уголке глаза девушки. Беловолосый растирает влагу между пальцами, подносит к окровавленным бинтам на глазах. «Зачем он это делает? По привычке, потому что помнит, что когда-то у него были глаза? Или правда что-то видит?». Девушка не сразу понимает, что ей становится значительно лучше. И есть больше не хочется. И проходит постоянно сопровождающее её здесь головокружение. — Спасибо, — нерешительно произносит она. — Мёртвое тело мне без надобности, — шелестит ей в ответ Mr. Silvair, — я хочу исследовать тебя живой. — Ты же знаешь, что я так ничего не понимаю. — Поймёшь позже, — улыбается своей приятной, особенно в сравнении с остальными здешними обитателями, улыбкой беловолосый. — Я всё подготовлю.

***

Девушка врывается в комнату, которую про себя иначе как «прозекторская» не называет и захлопывает дверь, приваливается к ней всем телом, тяжело дышит. — Если меня не прикончит какая-то местная хтонь раньше, то сдохну от разрыва сердца, — бормочет она, — с меня хватит этого вот всего. — Здравствуй, — шелестит над ней голос беловолосого, — снова ты. Девушка едва ли не вскрикивает от неожиданности — этот эльф местного кошмарного разлива двигается абсолютно бесшумно. «Точно сдохну от разрыва сердца». — Опасность? — интересуется Mr. Silvair. Затем легко отодвигает её от двери и выходит в коридор. Девушка в растерянности смотрит вслед. Она без понятия, как, скорее, изящный беловолосый собирается решать проблему с преследующим её мощным типом с подобием бензопилы. Как и без понятия, каким образом в этих бесконечно меняющихся лабиринтах, она каждый раз умудряется найти дорогу к комнатам Mr. Silvair. — Проблема исчезать, — доносится от двери. Беловолосый выглядит в целом всё таким же невозмутимым, как и всегда, разве что на теле и одежде прибавляется ещё бурых пятен, а в руке зажато нечто, напоминающее огромный топор. Тоже в бурых пятнах. Девушка чувствует, как подступает к горлу тошнота. Как и всякий раз, когда она сталкивается с методом решения любых проблем в этом мире. — Ты хотеть не менять форма, — констатирует факт беловолосый, — я помогать. — Я хотеть свалить отсюда к чертям собачьим, — бормочет девушка, — тьфу, совсем уже с вашей манерой говорить спятила. — Ты хотеть оставить форму, — перефразирует собеседник, — я помогать. Я хотеть твоё тело. Исследовать. Девушка уже понимает, что под формулировкой «оставить форму» он подразумевает «остаться в живых». Но не понимает, как его исследования её тела, в той манере, которую она знает, помогут ей в этом. — Нет, — мотает она головой, надеясь, что этот жест в мире хтонических существ значит то же, что и у неё — яростное отрицание. — Спасибо, конечно, за помощь, но никаких, блять, «исследовать тело», — в пока ещё лёгкой панике произносит девушка, сбиваясь на свой язык. Обычно беловолосый не настаивает, отворачивается или улыбается и разражается потоком шипящих и скрежечуших звуков быстрой речи. Обычно, но не сегодня.