Прелюдия к истине

Следующую папку распахнула Люмин, пока Навия, пересилив себя и одолжив блокнот у Паймон, дословно переписывала выводы следствия по третьему делу — нужно было срочно заменить застывшее, омерзительное лицо трупа на четкие, печатные буквы заключения судебной экспертизы: Орбитальная область — отсутствуют глазные яблоки, края повреждений ровные, характерный след воздействия режущего предмета, предположительно ножа. Следов ожогов или иных манипуляций на поверхности кожи вокруг глазниц не выявлено. Глубина раны на шее достигает подъязычной кости, с повреждением основных кровеносных сосудов (сонной артерии и яремной вены). Смерть наступила в результате обильной кровопотери. Левая рука инстинктивно легла на горло, а подбородок тут же прижал ладонь еще ближе, слегка надавливая на мышцы шеи. Под кончиками пальцев прощупывался быстрый, гулкий пульс. Навия сглотнула, словно фантомно ощущая боль от жуткого соприкосновения с ледяным лезвием ножа. В висках уже гудело, но это было даже к лучшему: этот монотонный гул заглушал не только редкие, выбивающие из фокуса покашливания из угла, но и звенящую в воздухе тревожность. Паймон, обязанности которой по ведению всех записей на время заменила Каспар, переключилась на Люмин и, стараясь не смотреть даже на прижизненный снимок, детально изучала собранное на жертву досье: — Эта девушка снова из Фонтейна…? — малышка, уже немного зевая, оторвалась от записей следствия и выжидающе посмотрела на Навию. — Местные девушки так похожи, Навия! — А? — блондинка дернулась и, шумно отложив ручку, резко подняла голову. — Местные? Дай-ка взглянуть. Люмин легко поднялась со стула. Она сидела не слишком далеко, но после нескольких часов, проведенных в одной позе, эти движения были просто необходимы. Каспар даже почувствовала крохотный укол зависти: по ее собственным ногам струилась слабость от дискомфорта, и пришлось бы приложить немало усилий, чтобы так быстро подняться. В конце концов, дело четвертой потерпевшей оказалось перед ней, и голубые, покрасневшие глаза сразу опустились на фотографию: девушка улыбалась. Смущенно, но достаточно заразительно, чтобы захотеть улыбнуться в ответ. Волна жара стремительно прокатилась от груди к лицу, а затем стало холодно, будто ее неожиданно поместили в морозильную камеру. В противовес предыдущей, практически неизвестной Навии жертве, эту она знала слишком хорошо. Не в силах удержать себя, блондинка потерянно прошептала: — Господи, я до сих пор помню те дни, как будто это случилось только вчера, хотя прошло уже… Боже, почти десять лет… — Десять? — внимательно переспросила Люмин, перелистывая страницу на сжатое досье: Грета Фогель. Годы жизни 1781–1806. — Такой большой перерыв? Предыдущие девушки были убиты за 1802–1803 года. С чего бы убийце делать такую паузу? Навия мягко, немного устало запустила пальцы в волосы. В ее памяти сохранилось слишком много мгновений того периода — небо стало будто светлее и чаще отливало золотом, дети бегали по дворам шумными компаниями, играя в догоняшки и прятки, родители мирно смотрели на них из-под теней липовых деревьев, и казалось, будто ни одна беда больше не сотрясет город. Навия вдруг вспомнила, какую благодарность и уважение она испытывала к Невиллету и его следственному комитету — казалось, эти люди сделали просто невозможное: они вернули в Фонтейн безопасность. И жизнь. Она коротко покачала головой, глаза ее слегка потухли, когда Каспар поняла, к чему в итоге привела эта мнимая безопасность: — Не знаю, почему он остановился, но город тогда по-настоящему выдохнул. Хотя отец запрещал мне ходить куда-либо без надзора Мелуса, я видела, как все вернулось в привычное русло. Без объявлений, ужасных статей и бесконечного розыска… Тогда казалось, что убийства прекратились навсегда. И снова Навия поддалась этим воспоминаниям, невольно пропитываясь лучистым теплом тех спокойных дней. Люмин приступа ностальгии не разделила — она спокойно и, как всегда, сдержано подняла голову и обратилась к сидящему в стороне юдексу: — Месье Невиллет, а чем занималось следствие эти годы? Тут нет промежуточных документов. — Путешественница еще раз окинула взглядом коробку, которая казалась пустой с ее ракурса и кивнула, будто убеждаясь в своих словах. — На дне коробки есть общая сводка всех отработанных версий по каждому эпизоду, в то время курируемых Месье Готье в рамках цепочки, мисс Люмин. Вы можете с ними ознакомиться, но прошу учесть, что эти данные являются особо секретной частью данного архива. Его холодный голос заполнил пространство до отказа, настолько плотно, что стало не хватать воздуха. Навия больше не поворачивалась и не смотрела на него, но ощущала каждым сантиметром тела, что Невиллет прожигал ее взглядом насквозь. Как будто бы она тотчас выбежит и будет кричать по всем радиостанциям об услышанной информации. Как будто ей вообще было, кому рассказать это секретную информацию. — Конечно, — Люмин ответила совершенно буднично, не придав эмоциональной окраски ни своему ответу, ни подчёркнутой важности реплики юдекса. Она отошла в сторону, ее пальцы зашуршали в коробке, после чего путешественница наконец выудила самую толстую папку из всех, что им уже удалось изучить. — Ух! — разочаровано пролепетала Паймон, не скрывая ужаса от объемов предстоящей работы. Навия непроизвольно нахмурилась — видеть в этой «книжке» на каждом втором слове имя отца будет для нее настоящим испытанием и она не может поручиться, что пройдёт его с отличием. — Они отсортированы в хронологическом порядке рассмотрения подозреваемых. К каждому досье также приложено обоснование, почему той или иной персоне не предъявлены официальные обвинения. Это могло быть наличие алиби, отсутствие мотивов или физические особенности, — жёстким голосом разъяснил Невиллет, словно они находились на заседании, а не в архиве. «Отсутствие мотивов значит…— вмиг зашипело ее подсознание, едва ли не взрываясь от глупости этих слов: а у отца, что, имелся мотив?!» Она бесшумно выдохнула, успокаивая себя, и наконец поднялась со стула, чувствуя невероятное облегчение в затекших мышцах, а затем оперлась ладонями о столешницу, чуть отведя поясницу назад. Кажется, несколько бедренных косточек прохрустели, но ее это не смутило — Каспар сосредоточено взглянула на Люмин: — Отлично. Нам нужно определить, в какой момент дело начали вешать на отца, и изучить всех подозреваемых, у которых не было стопроцентного алиби. И, … — она пробежалась взглядом по папке в руках напарницы, облизав пересохшие губы, — нам не стоит упускать вероятность действия сообщника. Если у кого-то из этих людей есть явный мотив, но алиби кажется достоверным — это вовсе не повод вычеркивать его из круга подозреваемых. — Ого, Навия! — малышка тут же приободрилась. — Паймон даже и не подозревала о том, что может существовать помощник, ты такая умная! Она так быстро зашкрябала карандашом в блокноте, что Каспар невольно приподняла уголок губы, но тут же вздрогнула, стоило железному полушепоту судьи пролететь по помещению: — Результаты детального анализа орудия убийства полностью исключили вероятность действия сообщника. Каждая из этих девушек убита не кем иным, как месье Калласом Каспаром. Навия почувствовала, как злые мурашки пробежали по ее рукам. Его гнусные, но такие леденяще уверенные слова грохотали на затылке, обходили голову по кругу и, разбиваясь о виски, оседали на волосах. Девушка резко сжала кулаки до побеления костяшек. Казалось, ещё чуть-чуть, и она либо перевернет стол, либо вцепится юдексу в горло. Терпение было практически на пределе. Люмин оставалась невозмутимой: быть может она и Паймон просто сделали вид, что не заметили, как агрессивно блеснули ее зрачки, как вздулась от едва сдерживаемой злости вена на шее, с каким трудом она разжала пальцы и схватилась ими за металлический край стола, но в любом случае, путешественница ответила судье довольно непринуждённо: — Орудие убийства? Конкретно здесь указано, что физически оно не найдено, — ее палец ловко перешел обратно к документам по четвертому делу. Навия проследила за ней плывущими от гнева глазами. — По крайней мере, на момент убийства мисс Фогель, то есть на 1806 год, есть только заключение судебной экспертизы о ширине лезвия и совпадении характера раны у всех четырёх жертв. Однако факта наличия самого ножа нет. — Вы правы, мисс Люмин, — кажется, он сложил руки на груди, судя по отложенной ручке и шуршанию ткани. — Орудие будет найдено позже, рядом с телом шестой убитой девушки. До этого следствие лишь определило, что конкретно мы ищем. Гнев, раздражение, злость, непонимание, даже обида — все это настолько взгрело глотку, что она даже не заметила, как резко оттолкнулась от стола и выпрямилась, практически сделав к нему в темноту широкий, угрожающий шаг. И хотя Навия осталась неподвижна в ногах, руки ее взметнулись и замкнулись на груди. Она почти прошипела: — Естественно. Тогда, в 1806, моего отца еще не выбрали в качестве того, на кого можно было спихнуть все то дерьмо, которое сделало это чудовище. Вроде бы это случилось уже после обнаружения самой последней найденной девушки, правда, месье Невиллет? — Мисс Каспар, послушайте. — Удивительно, но он даже не выдержал паузу перед ответом. Тон его голоса стал еще ниже. — Мне правда очень бы хотелось тогда, чтобы это был не ваш отец. Но прошу вас в последний раз — сначала изучите документы полностью, прежде, чем разбрасываться подобными обвинениями. Она очень серьёзно смотрела на него: не моргая, не отводя взгляд, быть может, даже не дыша. В полутьме мягкие черты ее лица выглядели враждебно, и глаза темнели с каждой секундой все больше. К чему эти его слова теперь? Какая вообще к черту разница, чего хотелось ему?! Навия ощутила себя полной холодной решимости сказать что-то ядовитое, но вдруг почувствовала отвращение. Даже не то, чтобы к юдексу, а скорее ко всему, что с ней произошло за все эти годы. В первую очередь отвращение к страху — как же она устала бояться. Бояться газет, жандармов, обвинений, вскрывать незнакомые коробки и письма, бояться теней и вечеров, бояться потерять оставшихся близких. Где-то на периферии Паймон медленно приложила ладонь ко рту, слегка испугано следя за небольшой развернувшейся перепалкой. Каспар чуть откинула голову назад, почувствовав, как заслезились глаза, и проглотила негодование, молча вернувшись за стол и уткнувшись в бумаги. Больше она не сказала ни слова. Строки перед глазами то плыли, то закручивались в спираль, то размывались, как свет фонарей на мокром асфальте. В любом случае, исход был один — все эти слова лишались какого-либо смысла. Каспар вновь приставила пальцы к вискам, опираясь на локти, и начала усердно растирать их, будто пытаясь заставить извилины шевелиться сквозь слои собственной плоти и черепа. Она понимала, что нужно двигаться дальше, что нужно открыть эти гребаные «отработанные» версии, но что-то пока еще не полностью осознанное, снова пугало ее. А вдруг он прав? Вдруг она совсем не знала отца? Вдруг, читая очередную страницу, она увидит что-то, что заставит ее поверить, что…отец… Грета Фогель… Двадцать пять лет… Туманное воспоминание внезапно мелькнуло перед глазами. Именно тогда Каллас начал вести собственное расследование. Но почему именно тогда? Она принялась быстро листать страницы, зацепившись за крохотную мысль-воспоминание: отец начал разбираться в этом, когда Грета Фогель была в опасной близости к их семье. На подкорке пульсировали вопросы, а перед глазами неслись обрывки фраз: результаты вскрытия…повреждение мягких тканей…резанные раны…морская соль…отходы канализационных стоков… Нет! Было же что-то такое, что заставило ее об этом вспомнить, ну же! — Вот! Нашла! Люмин, пристально следившая несколько последних минут за действиями блондинки, быстро оказалось рядом, Паймон — следом, померещилось, что даже Невиллет слегка наклонился ближе. — Навия, ты так вскрикнула, что у Паймон чуть сердце не остановилось… — Извини, Паймон. Вот, смотрите. — Она резко ткнула ногтем в середину страницы. — В крови Греты обнаружен апсентион. Малышка задумчиво прижала указательный палец к губам: — Апсентион… Что-то знакомое, но Паймон никак не вспомнит… — Это же что-то вроде местного алкогольного напитка, нет? — Люмин внимательно посмотрела на Каспар, убрав падающие на глаза волосы за ухо. Навия несколько раз коротко и медленно покачала головой, продолжая бегать взглядом по строчкам: — Что-то вроде того. Точнее, тогда многие тоже считали, что да, но оказалось, что вещество, из которого производился напиток, имеет куда более сильный наркотический эффект. — Постой-постой, — Паймон слегка замахала руками, привлекая к себе внимание девушки. — Ты хочешь сказать, что мисс Фогель умерла от передозировки апсентионом? Но тут… — Прошу прощения, что вновь встреваю в вашу беседу, но спешу пояснить, что причина смерти идентична всем трем предшественницам. Апсентион принимался жертвой при жизни. Люмин перевела глаза с юдекса обратно на напарницу: — Тогда почему тебя это заинтересовало, Навия? — Потому что Спина какое-то время являлась посредником в реализации этого вещества. На тот момент наличие наркотической основы в его составе еще не было подтверждено… И это убийство заставило отца пересмотреть отношение к нему. Он разорвал все связанные с апсентионом договоренности и вообще запретил его распространение и употребление на территории Пуассона. Но почему-то это решение не поддержалось остальной частью региона… Навия бросила быстрый, оценочный взгляд на Невиллета, но тот продолжал сидеть с непроницаемым выражением лица и делать вид, будто абсолютно не вовлечен в беседу, которую прерывал уже несколько раз. Она опустила голову обратно к папке и заговорила тише: — Я помню это, потому что именно тогда отец начал собственное расследование. Он был убежден, что апсентион не просто «принимался жертвой при жизни», а каким-то образом был связан с убийством. Но… — Навия слегка поджала губы прежде, чем продолжить. — К сожалению, я так и не смогла найти никаких его записей. Возможно, они были изъяты и хранятся здесь… Это существенно облегчило бы нам работу в поисках настоящего преступника. — Но здесь только результаты допроса твоего отца, Навия, — Паймон осторожно притянула к себе папку из рук Каспар и снова пролистала ее. — Тут указано, что он знал потерпевшую лично…? Ей не нравилось чувствовать на себе долгий взгляд Невиллета. По крайней мере, не в тех обстоятельствах, когда она неосознанно сама себя ощущала уязвимой, ведь близость их семьи с жестоко убитой девушкой априори не могла стать фактом уверенности. Но Каспар держала лицо: — Ох, это довольно… долгая история. Дело в том, что Грета была возлюбленной моего дяди. Они скрывали свои отношения из-за… кхм, — она почему-то почувствовала себя липкой. И как-то совсем неловко, — из-за разницы в возрасте. Еще бы! Какая адекватная девушка начнет встречаться с мужчиной вдвое старше нее… Думаю, она была с ним из-за денег и связей, но, впрочем, для него это было неважно. Казалось, он был искренне в нее влюблён. Каспар на секунду задумалась, вспоминая, как впервые увидела дядюшку в компании Греты Фогель. Кажется, она тогда испортила им свидание, он выглядел таким взволнованным и растерянным… — Хм… А твой дядя тоже думает, что его брат убил Грету… и других девушек? — осторожно спросила Паймон, но в неестественной тишине архива ее голосок прозвенел, точно битое стекло. Навия решительно отмахнулась: — Нет! Ни один здравомыслящий человек, лично знакомый с моим отцом, не поверил тогда и никогда не поверит в этот бред! Дядя лично бился за возможность изучить эти чертовы документы, — Каспар кивком указала на папку в руках Паймон. — Когда он вернулся после годового отсутствия, они вместе с отцом прошерстили весь Фонтейн и пригород в поисках зацепок. А когда… когда отца убили, он подавал несколько апелляций, которые даже не были рассмотрены… Но он отчаялся. Опустил руки. Теперь он старается не вспоминать об этом при мне. Конечно, он единственный, кто остался у меня из семьи, а-ха, — она мрачно улыбнулась и шмыгнула носом, — не считая, конечно, Мелуса и Сильвера, и он искренне заботится обо мне, но… но он думает, что время способно излечить такие раны. Какая нелепица… Навия тяжело выдохнула: она невольно вспомнила, как страдал в те дни дядя и, не выдержав напряжения, оставил Гильдию и просто уехал из Фонтейна, полный отчаяния. Как отец, подхватив его дела, пропадал чуть ли не сутками на работе, параллельно пытаясь распутать страшную цепочку преступлений. Как она сама в ужасе просыпалась каждую ночь от кошмаров, боясь, что в этот раз придут за ней. Это убийство стало особенным для всех. Спустя целых три года с момента обнаружения предыдущей девушки, Фонтейн успел выдохнуть, подрасслабиться, забыться. А еще горе не просто оглушительно внезапно вернулось в Фонтейн, оно впервые так близко коснулась семьи Каспар — жертву Навия знала лично, пусть и не так близко, но она виделась с ней лицом к лицу, говорила с ней и не один раз. Тогда отец был впервые вызван на допрос, правда пока лишь как свидетель. В целом, и Фонтейн, и сама Навия в тот момент просто замерли в шоке. Это были несколько дней отчаяния — чудовище вернулось и прекращать свои деяния не собиралось. — Какой кошмар… — прошептала Люмин, в унисон мыслям самой Навии. — Двадцать восемь ножевых ранений. Предыдущие девушки не были так изрезаны… Она, вероятно уверенная в том, что сказала, ведь они только-только изучили детали предыдущих убийств, все же придвинула к себе папку «предшественницы» мисс Фогель: — Особая жестокость, появившееся на четвертой жертве… Думаю, это надо пометить. Паймон, запиши, пожалуйста, вот это… — Люмин указала на абзац с заключением судмедэксперта, хотя характеристика раны на шее жертвы ничем не отличалась от остальных потерпевших. — Хм… тело также найдено в другом месте… Насколько я помню, это в той же стороне, но километрах в десяти от предыдущей точки. Тут есть карта? — Да, мисс Люмин. На последней странице как раз отмечена эта точка. Но это объясняется сменившимися в ту весну подводными течениями. Следы канализации все те же. В этот раз мы провели эксперимент и действительно, сброшенные объекты в несколько стоков города оказались недалеко от ареала в котором обнаружено тело. — Да! Вот! Паймон все записала. Люмин, посмотри, — Паймон ткнула пальчиком в блокнот с мелкими каракулями. Люмин, чуть сощурившись, прочитала вслух: — …аллергическая реакция на груди жертвы. Анализ аллергенов показал, что вызвана вероятно частым приемом апсентиона, кото- — Нет, Люмин, следующая строчка, — Паймон сама уткнулась в блокнот и сместила палец. — Вот: «В носовых пазухах, под ногтями и на дерме обнаружена бактерия SP-H2, известная как Образец №7564.» [6]. — Все как в предыдущих результатах анализов! — Паймон деловито подняла карандаш вверх. — Ага. Значит, здесь нет ничего особенного. Интересно, чем вызвана такая жестокость. По сути, это единственное, что выделяет эту девушку среди прочих. Что выяснило следствие? Люмин задала вопрос скорее в пустоту, чем адресовала его конкретно юдексу, потому что тут же склонила голову и принялась листать страницы дела в поисках ответа. — Следствие пришло к выводу, что более близкое знакомство с жертвой, а также наличие личной неприязни, вполне могло побудить убийцу к чрезмерной жестокости во время акта нападения. Психологическая экспертиза также подтвердила эту версию. — Стоп, — блондинка быстро подняла янтарные глаза на Навию. — Неприязни? — Да, месье Каллас не скрывал своего непринятия выбора брата. Он не отрицал это и на допросе. — спокойно подтвердил юдекс. — Бред! — резко ответила Навия. — Какой же бред. — Этого не было, Навия? — Люмин, казалось, все это время не сводила с нее глаз. — … Каспар молчала. Она не находила, что ответить, ведь сама случайно услышала, как отец, на одном из их привычных деловых вечеров в кабинете, говорил Марселю: «Очнись! Этой потаскушке нужны только твои деньги! Она ведь в дочери тебе годится.». Да, эту девушку не слишком жаловали в их доме. Да, она редко появлялась на семейных мероприятиях под руку с дядей, но кто тогда в Пуассоне не смотрел на них косо? И разве это повод кого-то убить?! — Хм… Почему, если все подтвердилось и психологической оценкой, и другими косвенными доказательствами, не были предъявлены обвинения? — Люмин перелистнула предпоследнюю страницу дела по четвертому убийству и подняла пронзительный взгляд на судью. — Все по той же причине, мисс Люмин. Тогда следствие ещё проводило процессуальные действия и отрабатывало все имеющиеся версии. Мы занимались сбором неопровержимых доказательств, чтобы иметь возможность предъявить обвинение. Навия оглянулась на заваленный бумагами стол. Ей даже не хотелось с ним пререкаться и спорить: да, она понимала, что следствие выполняло свою работу. Правда, не слишком профессионально, раз уж они не смогли увидеть среди всех десятков запутанных схем истину. Но почему? Почему они так и не докопались до сути? Ведь над делом работал далеко не один следователь, даже не одна следственная группа, так неужели ни один из них не заметил здесь странности? Даже месье Готье, который так ей симпатизировал. Неужели он, будучи начальником всего штаба, имея огромный опыт за плечами, не понял, что Каллас Каспар невиновен? Или… быть может это действительно просто она не хочет увидеть объективных вещей…? Каспар тихо, загружено выдохнула. Она больше не ощущала времени в этом темном помещении без окон и практически перестала чувствовать физические потребности: ни голода, ни усталости, ни головной боли. Жажда докопаться до правды заглушала собой все, обжигая грудь с каждым неопровержимым доказательством вины Калласа Каспара, процеженные монотонном голосом из угла. Все так идеально складывалось в чёткую мозаику, что глаза буквально резало, а где-то на периферии уже завывала копящаяся «фактами» безнадега: а что, если…? …Если она так и не сможет сделать то, зачем пришла сюда? Если она всеми силами пытается отвертеться от того, что было в действительности? Ее аж передернуло изнутри — Навия попыталась представить злобный, маниакальный оскал отца с окровавленным, тоненьким телом Греты на руках и заляпанным кровью по самую рукоятку ножом в ее глотке. И за секунду почувствовала такую волну тревожности и внутренней боли, что внешние раздражители просто стерлись. Она ощутила, как волосы на затылке встали дыбом от ужаса. Господи, нет… это просто невозможно! — Навия, ты говорила про расследование отца. Каспар резко, как очнувшись, вернула внимание Люмин. Взгляд янтарных глаз был полон концентрации. Как и всегда. Навия же была полностью растеряна, дышала рвано и до побеления сжимала губы. Она выглядела напуганной и даже… шокированной. Но неужели Люмин все еще ей верит? Неужели она все еще верит, что они смогут чего-то добиться? — А. Да. Говорила. — Наконец пробормотала Каспар как будто в забытье — голос прозвучал сипло и чужеродно. Она поморщилась, когда услышала его отголоски. — Что ему удалось узнать? Может, он рассказывал тебе или ты находила какие-то обрывки записей? Навия покачала головой. Черт возьми, как же сложно! Она никогда не ставила себе цели непременно отыскать записи отца, потому что была уверена, что они изъяты во время следствия. Отец же наверняка сказал им о том, что ему удалось найти. Ну почему чертов юдекс молчит? Не самое ли время ответить на их вопросы? Люмин, будто прочитав ее мысли, обернулась на судью. Навия последовала ее примеру. — В чем дело? — аметистовые глаза сверкнули в темном углу. Кажется, перегорела одна из настенных ламп, и темнота сгустилась сильнее. Он что, читал в темноте? Или он вообще просто делает вид, что читает, а на самом деле пристально вслушивается в каждое слово напарниц. — Месье Каллас вел собственное расследование. Что удалось узнать об этом? Может быть, у него были изъяты записи? — Следствию не было об этом известно, мисс Люмин… и мисс Каспар. Я впервые слышу об этом от вас. Навия аж застыла, пораженная этой новостью. Как это впервые слышит…? Перед глазами мгновенно замелькали бессонные ночи, когда она ходила по темному длинному коридору из угла в угол, проверяя, вернулся ли отец после своего расследования или нет. Его усталость, загруженность работой и бесконечные переживания за ее безопасность. И у него точно был блокнот, брать и трогать который строжайше запрещалось — он постоянно писал что-то туда. Вырезал из газет все статьи о деле Семи, апсентионе и чуть ли не обо всех происшествиях в Фонтейне. Он даже использовал пробковую доску, которая до сих пор висит теперь уже в ее кабинете — размещал на ней карту региона, отмечая места обнаружения тел. Нет, как об этом могло быть до сих пор неизвестно следствию?! Люмин озадаченно посмотрела на Паймон. Та пожала плечами. Навия проследила за ними чуть дрожащим взглядом, чувствуя как земля уходит из-под ног. Вот и все. У нее не было ни единого доказательства на руках, чтобы подтвердить свои слова. Последняя надежда — путешественницы, но и они ей больше не поверят — разве кто-то будет слепо доверять неподтверждённым фактам? Навия до жгучей пульсации прикусила губу. Зудящее чувство обреченности тут же превратилось в навязчивый голос у самого уха: «Какая же ты дура, бросай это дело и не позорься.» — Паймон пометила, что нужно разузнать побольше о расследовании месье Калласа. Наверняка, кто-то участвовал или видел со стороны. — Да, Паймон, отлично. Подождите. Они… до сих пор уверены в ней? Навия слегка ошарашенно округлила глаза — кажется, напарницы продолжали вести себя непринуждённо сосредоточено. И они не ставили ее слова под сомнения, лишь помечали, где стоит «копать» глубже. Значит ли это, что у них все еще есть шанс выбраться из всей этой отвратительной грязи? — Приступим к следующему убийству или сделаем перерыв? — Люмин легонько коснулась плеча Навии. Ее рука показалась до жути холодной, либо же кожа самой Каспар горела из-за накатывающей паники, и девушка чуть вздрогнула, переведя широко распахнутые глаза на путешественницу. Она и сама не знала, нужен ли ей перерыв и поможет ли он вернуть ей способность мыслить хоть в какой-то мере хладнокровно и здраво. Навия нахмурилась. Четвертое убийство означало не что иное, как возвращение маньяка: и очередное, наступившее после этого убийства затишье больше, чем на полтора года, уже никого не тешило надеждами, что нападения прекратятся. Большинство просто жили, скованные страхом — они не выпускали своих детей на улицу по вечерам, палата Жардинаж отменяла все вечерние постановки и шоу, ставила патрули на каждую улицу, а юных девушек старались встречать и провожать родственники или супруги. И Навия помнила весь этот ужас слишком отчётливо. Тогда, за неделю до своего шестнадцатилетия, Каспар усердно готовилась к празднику: отец после долгих уговоров все же разрешил ей провести праздник в одном из самых роскошных ресторанов Кур-де-Фонтейна, пусть и при условии, что во время всего вечера на мероприятии будет Мелус и его новый напарник Сильвер, только-только вступивший в должность. Навия согласилась довольно охотно, ведь Сильвер, симпатичный парень, на целых три года старшее нее самой, был вполне хорош собой, пусть и очень стеснялся в разговоре с острой на язык мисс Каспар. Все должно было пройти на ура — меню было составлено, гости приглашены, а декорации выбраны, оставалось лишь дождаться вечера субботы. Но вечером субботы отец был вызван на допрос в качестве главного подозреваемого, а за несколько дней до этого со всех газет вновь прогремели страшные новости: найдена ещё одна девушка. — Давайте продолжим. — Навия даже удивилась внезапно появившейся уверенности в своем голосе. И в который раз убедилась, что не могла бросить все сейчас — она просто не имела на это права. Люмин вытащила очередную папку. Её взгляд не дрогнул, когда всё «то же» лицо вновь посмотрело на неё с серо-желтых страниц. — Клер Дюбуа. Ага. — Девушка пробежалась взглядом по краткой характеристике убитой. — Хм. Что это ещё значит? — Что? — Навия проследила за ее взглядом, внимательно скользя глазами по тексту. — Убита тайным любовником во время одной из запланированных встреч возлюбленных. Какое отношение она имеет к делу «Семи», если по основной версии во всех эпизодах виноват твой отец? Навия не смотрела на Люмин, пока та обращалась явно именно к ней: ее щеки почему-то предательски горели, только вот непонятно из-за чего — стыда, злости, оскорбленности? Краем глаза Каспар уловила, что Невиллет поднял голову и, подперев подбородок рукой, также ожидал её ответа. От этого отвечать резко захотелось еще меньше. Но Люмин, безусловно, не виновата. — По версии следствия, — Навия нарочито язвительно сделала акцент на этом слове, — отец и был тем самым любовником мисс Клер. — Что? — Паймон, кажется, слегка поперхнулась, прокашлявшись в кулак, а затем подлетела к записям и, убедившись, что страшных фотографий не видно, принялась вчитываться. Люмин подняла брови. Она была удивлена явно не меньше малышки, но и не нашла, что ответить. — Здесь сказано, что «среди вещей убитой девушки была найдена переписка с незнакомцем, в которой они назначали друг другу встречи, каких-либо деталей, доказывающих характер общения обнаружено не было. … По словам жениха мисс Дюбуа, девушка действительно не находилась дома в часы встреч и подозревалась им в изменах. … Подруги девушки подтвердили наличие любовника, имя которого Клер никогда не называла, так как он «довольно известный мужчина, взявший с неё обещание, что их связь останется тайной.». Почему же следствие решило, что это непременно месье Каспар? — Первоначально это было доказано анализом почерка отправителя. Экспертиза показала, что письма с назначением встреч, в том числе и последней из них, после которой девушку больше никто не видел, вышли из-под руки Калласа Каспара. Мисс Навия, вы также можете изучить письма, они хранятся в архиве. Я думаю, вы и сами в этом убедитесь. Руки Навии задрожали. Конечно, она знала, в чем обвиняли отца. Тогда, в 1808, ей не рассказывали деталей, она узнала это гораздо позже, уже когда ему были предъявлены обвинения, в которые она не поверила. Не верила она и сейчас. Почему? Потому что не могла сопоставить в голове образ своего отца, деловитого и серьёзного, отдающего дань безграничного уважения и любви ее матери с образом какого-то мерзкого героя-маньяка-любовника. Однако от чего-то она все же не могла пошевелиться… Распознать в этих письмах почерк отца было бы сродни ковырянию в грязном белье. И не в абы чьем-нибудь… — Я не могу… — прошептала Навия, закрыв лицо руками. Только в этот момент она ощутила, как устали глаза, как давило виски, как ныла поясница от нескольких часов напряженного изучения текста в этом полумраке. — Я не могу. Не могу в это всё поверить. Этого не может быть. Она стиснула зубы с такой силой, что челюсть повело от судороги. Её губы дрогнули, предательски выдавая бурю эмоций, но Каспар не позволила ни одной слезе скатиться по щеке. Горячий ком поднимался из груди, давя на горло, и она яростно загоняла его обратно, переставая дышать. Веки горели, взгляд упёрся в пустоту между собственных пальцев. Она знала, что если сейчас даст слабину, если хоть на мгновение позволит этим слезам выйти наружу, то уже не сможет остановиться. — Навия… — Паймон бросила страницу и подлетела ближе к Каспар. Она хотела утешить, быть может, даже обнять блондинку, но не решилась на прикосновение, когда хрупкие плечи все-таки судорожно задрожали. — Я распоряжусь, чтобы принесли чаю или воды. — Невиллет зашумел мантией где-то дальше от них, видимо, уже у выхода. Скрип двери. Хлопок. Тишина. Она была бесконечно благодарна ему, что он вышел именно в этот момент. Можно сбросить надломившуюся маску уверенности и позволить себе выпустить пар. За одно совершенно короткое, крохотное мгновение под жаркими ладонями заструились горячие, соленые слёзы. — Навия, послушай. — Люмин расположилась очень близко к ней, положив холодную ладонь на подергивающееся плечо. — Осталось совсем немного. Я знаю, мы на верном пути. — Да-да, Паймон тоже считает, что мы вот-вот найдем что-то, что перевернет всю логику. Все улики… — она заговорила тише, почти шепотом. — Только не говорите месье Невиллету, пожалуйста, но все улики против месье Калласа притянуты за уши. Навия вдруг замерла, её всхлипы резко оборвались, словно кто-то выключил звук. Она прислушалась к полушепоту Паймон, до фонящего давления в перепонках пытаясь разобрать смысл ее слов, и, громко шмыгнув носом, уставилась на путешественниц. Это что же получается, её напарницы верят ее отцу больше неё самой?! — Навия. Ты должна собраться, — голос Люмин стал чуть строже, оставаясь при этом певуче мягким. Как она это делает?! — Твой холодный ум и твоя интуиция очень нужны нам сейчас. Пожалуйста, на время перестань видеть в этом деле своего отца. Представь, что это просто твой клиент. Ты должна оправдать его. Он рассчитывает на нас. Он рассчитывает на нас. Он рассчитывает на тебя, Навия. Внезапно перед глазами возник образ отца — его губы, чуть изогнутые в теплой улыбке, яркий взгляд, блестящий гордостью и пониманием, открытые для объятия руки. В голове тут же раздался волевой, слегка командный голос: моя девочка справится. И Навия крепко сжала пальцы, комкая черную ткань брюк на коленях. А затем сделала резкий шумный вдох носом. «Справлюсь. Обязательно справлюсь.» Девушка снова шмыгнула носом и утерла тыльной стороной ладони мокрые щеки. В груди всё ещё щемило, но она понимала — лишние эмоции сейчас ни к чему, так они действительно ничего не добьются. Каспар сделала глубокий вдох, медленный и отрывистый, возвращая над собой контроль. Затем она молча кивнула, и, чуть сжав ладонь Люмин, посмотрела на блондинку с благодарностью, а через секунду уже вытянула файл с вещь-доками. Путешественница кивнула Паймон и с безмолвной поддержкой обе подошли ближе к Навии. Пути назад нет. Письма были аккуратно сложены в хронологическом порядке и обернуты тонкой, полупрозрачной бумагой вроде кальки. С хрустом она развернула сверток, стараясь держать руки как можно тверже, контролируя бегущую к пальцам дрожь. — Хм-м… — Навия принялась читать письма одно за другим. Она боялась увидеть там что-то непристойное, порочащее отца, порочащее честь её семьи, но… — Здесь так мало слов… просто даты, время, место. Девушка писала куда более чувственно, пусть и также немногословно: «Милый, я буду там.» От этой фразы Навию передернуло. Она ярко представила, как девушка с фотографии внизу страницы распахнутого дела спешит в объятья к её отцу. Каспар зажмурилась аж до боли. «Забудь о том, что это дело твоего отца! Это твой подзащитный!». Неожиданно она прямо-таки ощутила, как кипящий рассудок охлаждается и даже сердцебиение почти приходит в норму. Мысленно еще раз поблагодарив путешественницу за правильно подобранные слова, она продолжила. — Так. Что могу сказать: это действительно похоже на почерк папы… господина Каспара. — Называть его именно так казалось более естественным при описании «подзащитного». — Он подтвердил это в допросе, Паймон? Малышка посмотрела на Люмин, не будучи уверенной, стоит ли озвучивать всё, что было задокументировано в протоколе допроса. Путешественница кивнула. — Так. Я зачитаю: «– Я, Каллас Каспар, подтверждаю, что письма написаны моей рукой, но что это доказывает?». Далее ему вновь объясняют, что вопросы задает следователь и как необходимо отвечать на них, это не сильно интересно. А, вот. Паймон нашла ещё про письма: «– Какова цель писем, адресованных вами мисс Дюбуа? Зачем вы назначали ей встречи? — Я ещё раз повторяю, что не назначал ей встреч! — Но вы подтверждаете, что эти письма написаны вами? — Да! — Кому вы их отправляли? — Я много кому отправляю приглашения на встречи, я не могу сказать, кому были направлены конкретно эти — их больше двадцати! — Можете ли вы в таком случае объяснить, как письма, написанные вами, могли попасть к мисс Дюбуа, если вы их не отправляли?» — Паймон, подожди, дай-ка взглянуть. — Навия подвинула к себе последнюю страницу допроса. — Да. Он всегда так назначал встречи! Он мог отправить их кому угодно. Пометь, пожалуйста, чтобы мы опросили партнеров и клиентов в тот год. Наверняка нам удастся восстановить, с кем он на самом деле встречался в эти даты. Деловые люди часто ведут ежедневники — быть может, кто-то сохранил записи прошлых лет. — Удалось узнать что-то полезное? — Невиллет стоял у дверей, пропустив вперед служащего, несущего поднос с чаем. Навия даже не услышала противный скрежет двери, будучи увлеченной допросом. Не менее противный ей тембр голоса, впрочем, из ее внимания уже не ускользнул. — Да! — восторженно воскликнула Паймон. — Мы считаем, что переписка не является подтверждением романтической связи, более того, очень вероятно, что письма адресовались другим людям, разным адресатам. То есть переписка была сфальсифицирована. — Вот как. Интересно. Не хотел бы вас разочаровать, но боюсь, что вы зря потратите время на проработку этой версии: месье Каспар подтвердил переписку с мисс Дюбуа тремя годами позже. Изучите последний допрос. «Не может быть…» — пролетело в голове, но Навия постаралась сделать вид, что ее вовсе не испугали его слова. — Мы всё изучим, не волнуйтесь, месье Невиллет, — ответила она максимально сдержано, не поднимая головы. Кажется, он задержал на ней взгляд. Ну ещё бы. Вероятно, он ожидал, что она окончательно расклеится, а может и вообще сбежит, размазывая слезы по щекам. Но уж нет. Она ещё не закончила! Люмин аккуратно положила перед ней более поздний допрос. Ага, тут всё как и напел юдекс. Отец больше не спорил так рьяно: «– Что ж, ваша версия звучит действительно логично. Я не могу с уверенностью сказать, когда и кому писал эти письма, поэтому пусть будет по-вашему.» Каспар прожигала взглядом эти слова до каждого завитка в каждой букве. Неужели, так мог сказать ее отец? Это явно слова отчаявшегося, слабого человека. Каллас Каспар был совсем другого сорта. Она сделала пометку на чистом листке — нужно будет не забыть добавить его к общим записям в блокноте Паймон. — Люмин, есть что-то интересное по подозреваемым? — Всех, кто хоть как-то может заинтересовать, я передала Паймон для документирования. Но как будто у всех жертв была только одна общая деталь… Они хоть мало-мальски, но пересекались со Спиной… — Весь Фонтейн пересекался со Спиной хоть раз! И это не преувеличение! Люмин вздохнула, но промолчала. Невиллет продолжил изучать бумаги, либо просто делать вид, что он не вникал в детали их расследования, но его присутствие в комнате так или иначе ощущалось утяжелившимся воздухом. В шелесте бумаг на фоне Навия вновь сконцентрировалась на документах. Предчувствие подсказывало — ответ где-то близко, возможно прямо перед ее глазами, она его просто еще не видит. Тем временем, перед ней уже лежала папка с данными по шестому убийству в цепочке: Клое Лемуан. 1810 год. Последние годы до своего совершеннолетия Навия провела под еще более строгим надзором Мелуса и Сильвера. Отец постоянно пропадал то в делах Спины, то по вопросам Торговой Гильдии вместе с дядей, но чаще всего все его время было занято расследованием. Казалось, что после того допроса, где его обвинили в тайной романтической связи с ровесницей его собственной дочери, а возможно и даже в ее убийстве, он больше не мог оставаться простым наблюдателем или сторонним участником поиска виновного. Теперь для него это, должно быть, стало необходимостью защитить себя и свою семью не только от лап чудовища, но и от незаслуженных обвинений и позора. Он продолжал беспокоиться о жизни дочери, и его помощники встречали и провожали юную мисс Каспар буквально ото всюду, только что в уборную вместе с ней не ходили. Навия грустно усмехнулась: и сколько скандалов она закатывала отцу по поводу этой чрезмерной опеки? А по поводу его вечного отсутствия? Вздохнув, она перелистнула титульную страницу. Убийство последней найденной девушки случилось за полгода до ее восемнадцатителетия, после которого Навия надеялась, что ее жизнь больше не будет прежней — она сможет сама решать, когда, куда и с кем ей идти. Жизнь действительно прежней больше не была, но вовсе не из-за достижения этого заветного возраста. Взгляд побежал по характеристике жертвы, составленной в уже ставшем привычным формате. Не удивило и лицо, опять же сильно напоминающее всех предыдущих жертв буквально всем: форма и черты лица, цвет глаз и губ, форма бровей, цвет волос, даже прическа — все олицетворяло не только саму мисс Лемуан, но и всех ее предшественниц в несчастье. Знала ли она, что окажется следующей? — Навия, тут указано, что основной уликой против твоего отца стало орудие убийства, найденное как раз в 1810-м… — Люмин подняла глаза со списка подозреваемых из папки и посмотрела на напарницу. — Да, кажется, вот тут, возьми. Взяв файл с детальным описанием орудия, Навия взглянула на него лишь краем глаза: перочинный нож отца был изображен в масштабе один к одному на весь лист, с подробными размерами и развёрнутыми комментариями. Сама она поспешила вернуть внимание сводке по убийству, на которой остановилась. Но при виде изображения такого знакомого предмета, пусть и мельком, сердце защемило вновь: этот нож был у отца все эти годы, он носил его с собой постоянно, используя в самых разных бытовых ситуациях будь то банальная, быстрая подточка карандашей или распаковка посылок. Он нередко давал его и самой Навии — они вместе играли в «ножички», а также учились правильному метанию, и в те моменты Каспар чувствовала не только полное единение с отцом, но и собственную важность — ей доверили нечто по-настоящему ценное, взрослое. От мысли, что она держала в руках нож, которым безжалостно зарезали шесть человек, ее передернуло в буквальном смысле. Собрав все силы, Каспар все же сделала очередное усилие над собой и вернула себя к изучению сводки. Прочитав еще несколько строк, девушка вновь нахмурилась. Все описание убийства, его места, мотивов и даже характеристика жертвы, шло от абсолютной уверенности в том, что убийца — Каллас Каспар. Факты складывались просто фантастически правильно: мисс Лемуан работала одним из ведущих архитекторов строительного бюро, занималась разработкой чертежей линии аквабуса, проходившей близ Исследовательского института и пресловутого мыса Мон Эсус, спонсируемой Спина-ди-Росула. Виделась с месье Каспаром, как минимум, раз в две недели и постоянно поддерживала связь с ним, внося правки по проекту. И в одну из таких встреч, конечно же, накануне убийства девушки, месье Каспар, по словам свидетеля — ассистента мисс Клое — Остина, вел себя совершенно неадекватно: громко ругался, требовал завершения проекта в нереально сжатые сроки, даже грозил поубивать нас всех за дни простоя строительной бригады вследствие непогоды, и, когда Клое попыталась построить с ним вежливую беседу и объяснить все внеплановые задержки внезапной чуть ли не полугодовой нормой осадков, обрушившейся на весь регион, из-за чего все дороги сильно размыло, а рабочие просто не могли продолжать строительство, господин Каспар не захотел ее слушать: он грубо оттолкнул ее в сторону и вышел, громко хлопнув дверью. А через несколько дней бедную Клое Лемуан обнаружили близ крепости Меропид, с привязанным к ногам мешком с камнями и перочинным ножом, воткнутым прямо в глотку. «Черт, но ведь тогда это не могло быть известно наверняка!» — Люмин, после 1808 года есть ли другие подозреваемые? — Нет, Навия. Только в 1808-м жених убитой мисс Дюбуа… Но у него твердое алиби, которое подтвердилось несколькими незаинтересованными персонами. — М-м. Что ж, очень интересно. Месье Невиллет, не будете ли вы так любезны пояснить, почему за почти шесть лет… вплоть до самого суда у следствия так и не появилось других подозреваемых? — Мисс Каспар, все подозреваемые описаны в оперативной картотеке, которую изучает ваша напарница, и могу вас заверить, что все они детально проработаны следственной группой. Версия с виной вашего отца также детально проработана, и, увы, чем больше мы углублялись в расследование, тем больше находилось связей с жертвами и улик против него, а не наоборот. — Вы называете уликой непонятные обрывки переписок? — Нет, мисс Навия. Каллас Каспар единственный, кто мог быть встречаться со всеми жертвами. И то, что вы называете «обрывками переписок» — не что иное, как подтверждение того, что месье Каспар назначал встречу именно на ту дату и время, когда была убита мисс Дюбуа. — Чушь! Это как раз не доказано. — Но все это, конечно, меркнет по сравнению с найденным орудием убийства и всем, что произошло впоследствии. Теперь она промолчала. Его слова гремели в ушах. Словно высокие волны они шумно сбивали ее с ног, топя в этих всех логичных доводах, так отвратительно чётко и сухо изложенных на противной желто-серой бумаге, оставляющей неприятный налет на пальцах. Она выдохнула и как ни в чем ни бывало повернулась к Люмин и Паймон, молча наблюдающих за накаляющим атмосферу диалогом: — Итак, что у нас есть по шестой жертве. Работала в строительным бюро ведущим архитектором, 3-го февраля 1810 года не вышла на работу, после чего была уволена без предупреждения. — Навия нарочно не стала делать акцент на том, что бюро плотно работало с организацией отца, — Найдена 5-го февраля 1810 года под водой, перед окнами крепости Меропид. Орудие убийства было воткнуто прямо в горло, подробное описание в приложении. Смерть наступила, как и в прошлые разы, в результате перерезания сонной артерии и кровопотери, не совместимой с жизнью. Гистология тела жертвы также в приложении. Она сухо прочитала эту сводку и перевела взгляд на Люмин в ожидании пока та добьет ее подтверждением того, что нож на изображении — тот самый нож. — Экспертиза найденного в горле жертвы оружия, показала 100%-е совпадение по размеру и глубине с ранами на всех шести жертвах цепочки убийств. Далее приведены копии данных по каждой жертве и точные измерения орудия убийства… Каспар, коротко кивнув, потянулась за файлом. На следующих страницах после изображения ножа Калласа Каспара действительно подробно излагались доказательства, почему именно этим ножом были зарезаны все эти девушки. Их изувеченные тела замелькали перед глазами, а на изображении ножа отчетливо представились кровавые разводы. Как это все могло происходить, если нож всегда был на виду? — Как-то странно, что орудие убийства оказалось буквально вместе с телом… Разве убийцы не стараются спрятать его, избавиться? Замести следы…? — Паймон задумчиво почесала затылок. Навия и Люмин, уставившись в записи, молчали. Наконец, Люмин произнесла: — Это действительно странно. Разве настолько продуманный убийца мог оставить свое оружие прямо в жертве? Это глупо и не дальновидно. Тем не менее, характер раны и то, как расположен нож, говорит о том, что это произошло не случайно. Экспертиза это также подтвердила. Каспар сухо предположила, не поднимая глаз: — Только если ему не захотелось закончить шоу и отдать следствию кого-то конкретного. — Сомневаюсь, что это возможно. Вероятно, преступник решил завершить таким образом цикл убийств. От буквального остервенения у Навии брови подскочили до самого лба. Поднявшись на руках, она резко встала и обернулась на Невиллета: — Вероятно?! — прошипела она. — Что означает это ваше «вероятно»? — Мисс Навия, прошу, успокойтесь. Следствие действительно не уделяло внимания тому, какой логике следовал убийца, оставив нож в теле жертвы, но нет никаких сомнений в том, что именно он являлся орудием убийства в этой цепочке. Доказательства тому прямо перед вами. Также очевидно, что этот нож принадлежал Калласу Каспару и утерян никогда не был. Вы можете это оспорить? Она опять четко видела, будто наяву, как сама держит этот нож. Ее ответ был вымученным, почти безжизненным: — Но это же не значит, что именно он держал его в руках в том момент… — Мисс Каспар… — Нет, нет. Я знаю, что вы скажете! Но факт того, что он держал этот чертов нож именно в те моменты, когда были убиты все эти несчастные, вы доказать не сможете! Это все… Это все притянуто за уши! — ее взгляд забегал, будто в поисках чего-то, за что она могла ухватиться. Она чувствовала, как падает, как теряет опору, но отчаянно продолжала бороться с обстоятельствами, с юдексом, с правдой. — Но это уже доказано. — Невиллет вдруг поднялся на ноги и медленно подошел к столу, будто намереваясь раздавить ее не только словом, но и физически. Она же буквально упала на стул, не чувствуя собственных ног. Юдекс, остановившись в нескольких сантиметрах от нее, оперевшись левой рукой о железную столешницу, слегка наклонился и принялся листать файл с деталями по орудию убийства. Навия чувствовала, что ей было уже абсолютно все равно, что бы он ни сказал и ни сделал, но она пристально следила за его пальцами. Люмин и Паймон, находящиеся по другую руку от Невиллета последовали ее примеру и молча наблюдали. — Вот. Анализ отпечатков пальцев с орудия убийства. — Он подвинул к ней чёрно-белые изображения с крупно выведенными отпечатками. Она внимательно рассматривала каждую прожилку на изображении, будто бы могла сделать из этого хоть какой-то вывод. — Мисс Навия, на орудии убийства обнаружены лишь отпечатки вашего отца. Вот в этом месте видно, что их пытались стереть, они смазаны, но след все равно остался. Каспар, оторвав взгляд от бумаг, широко распахнула голубые глаза и устремила изумленный, неморгающий взгляд на Невиллета и… рассмеялась. Тот чуть нахмурил бровь, не имея возможности распознать ее эмоцию и причин такого резкого всплеска, совершенно, как ему наверняка казалось, неуместного. — Навия! — Паймон облетела фигуру судьи и оказалось рядом с блондинкой. — Ты… что ты там увидела? Что там, месье Невиллет? Люмин поспешила за ней и вопросительно посмотрела на трясущуюся от смеха Каспар. Она не решалась прерывать ее, взволнованно глядя на напарницу. Да, она вполне могла слететь с катушек. Именно так и произошло бы, если бы не… — Этого попросту не может быть. И я с легкостью докажу вам это. И не только я, — успокоившись, она расплылась в улыбке. — Мисс Каспар, я предоставил вам все доказательства. С фактами не так легко спорить, как вам хотелось бы. Вы хотите сказать, что это отпечатки не вашего отца? Вы это определили одним лишь взглядом? — если бы Невиллет был способен на эмоции, на его лице бы наверняка изобразилось раздражение. — Ха-ха-ха! Нет, что вы, — она улыбалась. — Я хочу сказать лишь то, что тут не могут быть одни лишь его отпечатки. Этот нож в руках держала и я. Не один раз. Много, много раз. Он всегда носил его в нагрудном кармане и я нередко брала его, чтобы покидать об дерево. Знаете ли, развлечений в Пуассоне не много… — Вы… Вы должно быть путаете что-то, мисс Навия. По данным судмедэкспертизы этого ножа касались пальцы только одного человека. Более того, позже ваш отец также подтвердит, что нож всегда был при нем и никто не брал его в руки. — Как интересно. Люмин, Паймон, давайте это пометим. Необходимо изучить протоколы всех допросов отца и выяснить, что и когда заставило отца соврать. А вам, месье Невиллет, я докажу, что говорю правду. Это вам расскажет и половина Пуассона и, если вы вдруг не доверяете людям, то самое дерево. Наконец, у меня даже есть фото. Она изящно перелистнула страницу. Весь вечер она искала ошибку. Недоработку. В так идеально собранном деле, в котором все дороги вели к одному единственному исходу, она просто обязана была найти то, что не выглядит так же идеально и очевидно, как все остальное. — Хм. — Невиллет глубоко промычал, но с места не сдвинулся. — Я пока не могу объяснить это, но, если ваши слова действительно подтвердятся, я уверен, тому найдется какое-либо объяснение. — Непременно, месье Невиллет. Это нам и предстоит узнать, так что присоединяйтесь, не исключено, что будут обнаружены еще какие-то несостыковки в этом деле. Она чувствовала ликование. Конечно, необъяснимое на данный момент несовпадение вовсе не оправдывало ее отца здесь и сейчас, но Навии было это не нужно, она пришла сюда за надеждой, пришла, чтобы найти тот самый конец тонкой ниточки, выбившейся из искусно «сшитого» дела, потянув за которую она сможет распутать этот злосчастный клубок. И она получила то, что было нужно. Невиллет смерил ее взглядом, проглотив ее издевку, и, не торопясь, придвинул еще один стул. Он присел там же — между Навией и Люмин, казалось, так близко, что Навия еще больше ощущала его тяготящее присутствие здесь, но все же не настолько, чтобы нарушить ее личное пространство. Пока он вновь внимательно изучал экспертизу по отпечаткам, Навия вернула в свои руки папку с деталями шестого убийства. — Итак, что мы имеем. Здесь сделан очень явный упор на мотив отца. Со слов свидетеля: «…месье Каспар вломился в кабинет нашей мисс Клое и устроил настоящий разнос. Между ним и нашим архитектором завязалась перепалка, в которой господин Каллас обругал девушку за все грехи нашего бюро, и когда та пыталась вызвать охрану, он схватил ее за локоть и отшвырнул на пол.» Должна сказать, что большего бреда я еще не читала, даже если взять весь этот вечер. Имя свидетеля — Остин Ривье, ассистент потерпевшей. Тут указан его адрес и телефон. Нужно его опросить и понять, что заставило его выдумать эту историю. Да, отец был вспыльчивым человеком, но он никогда бы не ударил девушку. — Месье Невиллет, нам будет нужна ваша помощь, — уверенно начала Люмин. — Если этот молодой человек действительно соврал, необходимо заверить его, что ему ничего не угрожает, если мы хотим узнать правду. Каспар уже было набрала в рот воздуха, чтобы выпалить, что они справятся и без юдекса, но тот опередил ее: — Я отправлюсь вместе с вами в ближайшее время и позабочусь о том, чтобы был выписан соответствующий ордер. В случае, если он расскажет что-то новое, будет проще приобщить это к делу. Не веря своим ушам, Навия на секунду потеряла дар речи. Невиллет продолжил смотреть на отпечатки, будто там могло появиться что-то новое. И неужели он не пытается как-то принизить ее снова, сказать что-то, чтобы обломать ей только-только выросшие крылья? — Предлагаю еще раз изучить обстоятельства, при которых была найдена девушка и результаты детального осмотра тела. Паймон нехотя подчинилась и подлетала ближе к столу, все еще с опаской глядя на фотографии. — Так, причиной смерти вновь является перерезанное горло. И вновь только один удар ножом, четко и метко. Что дальше? Но следы канализации на этот раз отсутствуют — можно предложить, что она была убита где-то в районе их строительного объекта и сразу сброшена в море. К ноге привязан тяжелый мешок с камнями, по видимости, чтобы тело жертвы не всплывало на поверхность. — Каспар сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Ох, Паймон сейчас стошнит… — Паймон, передохни и выпей чаю, хотя он наверное остыл… — Люмин придвинула поднос ближе к малышке. — А есть печенье…? — тихонько уточнила Паймон, чуть отдаляясь от стола и внимательно осматривая чайник и кружку. Навия, не отвлекаясь на позвякивание посуды, строго держала фокус на деле: — Так, дальше описание тела жертвы… Степень разложения не такая критичная, хотя снова мацерация… ага. Следов борьбы не обнаружено… типичные для нескольких дней в море следы первичного разложения плоти… — О бо-о-же… — Паймон захныкала уже где-то в стороне, хлюпнув и отпив из чашки. — Стоп! Послушайте! «…слаборазличимые следы яркой вспышки аллергии — круглые, красноватые пятна с более яркого цвета окружностью…». Вот здесь крупным планом снят порез и немного видно эти пятна. Вам ничего не кажется странным? — Что это значит? Жертву отравили? — Паймон нехотя вернулась к столу. Навия и сама не знала, почему зацепилась за эту малоприятную подробность. Она перечитывала вновь и вновь эти слова, внимательнее вглядываясь в фото. Аллергия. Круглые пятна. Она точно уже видела эту характеристику и эти пятна, но все детали смешались в одно общее мерзкое месиво и мозг упорно отказывался отдавать хоть какую-то полезную информацию, путая Каспар все больше. — Жертва тоже принимала апсентион? Холодный голос Люмин прозвучал как из глубины подсознания, вернув Навии способность соображать. Ее руки спешно потянулись к папке четвертого убийства. Апсентион! Грета Фогель принимала апсентион! Именно у нее была аллергия на него. Шумно листая страницы, Навия наконец открыла нужную. В сводке по делу Греты Фогель было указано именно то, что она ожидала увидеть. Но сознание никак не давало расслабиться. Она тупо смотрела на текст и отчаянно копалась в собственной памяти, перебирая мутные обрывки воспоминаний. — Хм… следов апсентиона в крови последней девушки не найдено. Аллергия на что-то другое? — Люмин тем временем сама отыскала ответ на свой вопрос. — Нет. Нет. Нет. — Навия сдавила виски. — Я точно видела это где-то еще. Она придвинула к себе папку и достала фото жертвы, вглядываясь в пятна. Фото аллергии на теле Греты Фогель не было приложено, а ни на одном фото с порезами они не были различимы. Но мозг Каспар отчаянно подсказывал, она уже точно видела такие пятна. Навия сделала попытку вдохнуть, но сердцебиение в груди только ускорилась — она ощущала это что-то так близко, что на языке буквально першило. — Вы точно видели их раньше. — Вдруг раздался низкий голос Невиллета, и Навия непроизвольно вздрогнула. Она мгновенно подняла глаза и вопросительно посмотрела в его лицо. В этот момент ее будто осенило. Жертва, которую они буквально вчера осматривали, отравленную в ее собственном доме. Аллергия на ее шее. Точно такая же, мать ее, аллергия! Она открыла рот, жадно хватая воздух. Невиллет, казалось, на секунду оцепенел — он тоже все понял. Его яркие аметистовые зрачки дрогнули и потемнели, буквально врезавшись в ее собственные. Навия с силой прикусила губу, в немом шоке наблюдая за его короткой, абсолютно человеческой сменой эмоций, и вдруг ощутила, как напряжение вокруг них стало почти осязаемым. Она исступленно смотрела на него, не в силах произнести что-либо, пока он, не моргая, бегал глазами по ее зрачкам, будто давая понять: «Да, вы точно видели их раньше. И я тоже видел». Они оба осознали это мгновенно, и от того, насколько значимым было это осознание, Навию прошиб тошнотворный импульс. Господи, аллергия. Твою ж мать! Момент прозрения, который длился, казалось, вечно, был прерван писком Паймон: — Что происходит? Вы пугаете Паймон! — малышка и правда начала дрожать. — Хм. Мисс Люмин, Паймон, кажется, мне стоит признать, что я ошибался. — Он слегка отшатнулся назад, однако все еще продолжал смотреть Навии в глаза, будто бы сам огорошенный открытием не меньше ее. — Что вы имеете в виду? — Люмин даже придвинула к себе папки, словно пытаясь увидеть то, что так обескуражило ее «напарников». — Пятна, на которые обратила внимание мисс Каспар, действительно кажутся нам всем знакомыми. Очень похожие следы были обнаружены на одной из жертв новой цепочки убийств. Связь, о которой вы пытались мне сказать, действительно существует.