Прелюдия к истине

В темном тоннеле подземной части дворца Мермония освещения почти не было — не считая редких блеклых лампочек на стенах из каменной кладки, весь свет исходил от небольшого, чуть мерцающего керосинового фонаря в руках Невиллета. Это мерцание иногда срывалось и едва доставало до пола, глуша и без того хрипловатое дыхание группы – воздух здесь был спертым и смердел легкой, непонятной угрозой. Навия смотрела прямо — неотрывно и четко, словно могла прожечь в затылке Невиллета сквозную дыру и извлечь из черепной коробки юдекса интересующие ее ответы. Он шел впереди уверенно, словно знал каждую трещинку в полу, в которые то и дело западали ее каблуки — в какой-то момент пришлось привстать на цыпочки и, напрягая до покалывания икроножные мышцы, засеменить осторожнее и тише, в отличие от самого судьи, обувь которого глухо стучала и эхом разлеталась по всему коридору. Один раз даже показалось, что этот стук убежал настолько далеко в темноту, что столкнулся там с кем-то и вернулся чуть ли не в двойном объеме. В его свободной от фонаря руке звенела увесистая связка ключей, и Навия сморщилась, почувствовав сначала болезненное давление в переносице, а затем расползающуюся пульсацию по всей голове. Рука тут же взлетела к межбровной складке, и девушка осторожно размяла ее, желая облегчить перепад давления. И, хотя ледяные подушечки пальцев принесли короткое облегчение, блондинке показалось, что все эти пробирающие до костей звуки со злобным оскалом будто специально отпрыгивали от каменных, сырых стен, принося с собой еще и шелест канализации над головой. Она шла замыкающей в их небольшой группе не потому, что не боялась идти последней в темном, достаточно извилистом коридоре, а потому что не находила в себе никакого желания подходить слишком близко к Невиллету. Ей в принципе всегда хотелось держаться от судьи подальше, особенно в свете того, что она понятия не имела, могла ли ему доверять и не очередная ли это все уловка, чтобы провести ее за нос и ткнуть лицом в «сухие юридические факты», словно слепого котенка. Задумчиво разглядывая носки собственных ботинок, Навия слегка замедлилась, и в это мгновение ее поразила мысль: а когда вообще все это началось? С чего все это началось? Подозрения, страх…тревога? Тревога — эхом прокатилось где-то под рёбрами, и цепочка на шее снова замкнулась: тревога… Невиллет. Внезапно из подсознания раздался голос Люмин, как будто бы кто-то дернул его за ниточку: «Для него в этом нет ничего необычного. В конце концов, это его работа. В его подчинении целый следственный комитет и Сумеречный двор, и в регионе ведется постоянный патруль. Тебя смущает, что мы уступаем ему?» И ведь правда, смущает? Злит? Или пугает? Безусловно, отношения у них, мягко говоря, непростые, даже откровенно натянутые, но чтобы бояться его… подозревать его в… в чем? В совершении преступления? В превышении должностных полномочий? В попытках завязать ей петлю на шее? «Какой же бред, господи. Кто-кто, а этот бы никогда такого не сделал, уж слишком дорого ему своё место. Каспар, какой частью мозга тебе вообще показалось это логичным?» Конечно, Навия осознавала, что рассуждала максимально по-детски, подозревая Невиллета в совершении страшных преступлений. Она, разумеется, понимала, что бояться его глупо и даже несколько странно, но при всем этом Каспар не могла до конца отбросить тень тревожности и сквозной, продирающей до костей, мысли: а что, если Невиллет просто хочет закрыть дело побыстрей? Что, если он не намерен волновать общественность, и именно поэтому желает как можно скорее найти «виновного», на которого можно списать все грехи? И, что ещё более важно, что, если этот удобный «виновный» — она? Навия едва заметно вздрогнула и прикусила изнутри щеку, вновь буравя взглядом белый, в приглушенном свете почти серый, затылок. Вместе с тем руки ее сложились на груди в легком оборонительном жесте — девушка приобняла себя за локти и чуть нахмурилась. Что ж, даже если ему захочется все повторить, то в этот раз придётся сильно постараться — она не станет молчать, как отец. Нет. Каспар точно не станет принимать удар стойко и благородно. Она устроит ему чертову ядерную бомбардировку, если он посмеет только заикнуться в ее адрес со своими мерзкими обвинениями. Навия чуть вздернула подбородок, и ее шаги зазвучали увереннее, душа все суетящиеся домыслы в голове. В целом, сегодняшний вечер сильно отличался от двух предыдущих. Во-первых, она чувствовала себя спокойнее и даже смогла осилить целую порцию крем-супа, приготовленного Аршенуль. Во-вторых, несмотря на вроде бы логично возникающие, но от того не менее отвратительные ассоциации от подземелья дворца, в параллельном крыле которого ее допрашивали всю позапрошлую ночь, откровенной нервозности Каспар уже не ощущала. Да, полет ее мыслей не был окрашен ярко-розовой краской, но, по крайней мере, больше не доводил до слез и тремора конечностей. Возможно, физическое и эмоциональное состояние улучшилось только благодаря восемнадцати часам глубокого сна и достаточно сытному ужину, но Навия твердо стояла на ногах и практически ровно дышала, за исключением небольшого учащения сердцебиения, когда она невольно напоминала себе о том, в каком коридоре находится и к чему это вскоре может привести. Казалось, только от одной этой скользящей, искрящейся мысли энергия теперь подскакивала так сильно, что тело начинало чуть-чуть колотить от нетерпения, и Каспар со всей серьёзностью понимала: ради этого она готова на ещё одну бессонную ночь. Наконец, тяжелый стук судейских каблуков затих, и Навия тут же оторвалась от своих мыслей, сосредоточившись на его высокой фигуре. Вся группа остановилась у одной из металлических, чуть ржавых на петлях, дверей. Каспар молча переглянулась с Люмин, пока Невиллет демонстрировал стоящему у входа патрульному допуск на всю группу. Впрочем, тот даже не взглянул на него — сразу отошел в сторону. Вероятно, покажи ему судья пустой лист, они все ровно бы вошли без заминок. Вот тебе и четкость исполняемой процедуры — не была бы Каспар так увлечена возможностью прикоснуться к запретному делу, обязательно бы бросила замечание по поводу этой ситуации. Связка ключей вновь звякнула, однако Невиллет быстро расправился с ней, отыскав нужный ключ. Следом послышался жестяное клацанье поворота щеколды — один, два, три. Навия невольно задержала дыхание, пристально следя за движением его пальцев и постукивая носком ботинка по плите пола. Во рту скопился узелок горячи, пока замершее в предвкушении сердце делало острый скачок вместе с каждым оборотом ключа. Окончательно оно дернулось и провалилось куда-то в пятки, когда дверь распахнулась с еще более мерзким, протяжным скрипом. Странный звук. Совершенно непривлекательный — будто сюда давно не приходили. Будто бы здесь просто никто давно не дышал. Хотя действительно, о чем это она: на кой черт посещать архив, если наше драгоценное правосудие никогда не ошибается? Если юдекс и так все контролирует от и до. — Коробка с документами по делу «Семи» на столе. Выносить из архива что-либо запрещено, поэтому просьба ознакомиться со всеми документами в пределах этого помещения. Если что-то потребуется зафиксировать — можете воспользоваться бумагой и ручкой. Фотоаппарат использовать также запрещено. В нашем распоряжении оставшийся вечер и, если угодно, вся ночь, но архив необходимо покинуть до прихода следственной группы ранним утром, чтобы не мешать им работать. Его высокая фигура наконец сдвинулась в сторону, и Каспар смогла приметить заветные документы, от которых ее теперь отделял только тонкий картон коробки. Руки мгновенно зачесались — кажется, она даже не уловила речь Невиллета (хотя, кого мы обманываем, не то, чтобы она вообще собиралась его внимательно слушать) — так не терпелось поднять крышку и выложить все содержимое на стол. Поэтому не дожидаясь ни от кого разрешения, девушка уверено шагнула вперед и в три быстрых движения оказалась подле стола. И хотя под ложечкой уже неприлично тянуло, она притормозила, осознав, что сначала должна справиться с внутренней лихорадкой, прежде чем читать… читать все это. Навия полной грудью втянула чуть холодный, землистый воздух и подняла глаза, желая в последний раз оценить обстановку. Невиллет проследовал к небольшому секретеру в стороне, и, не обращая никакого внимания ни на Навию, ни на Люмин и Паймон, сел за него и уткнулся в бумаги, которые по-видимому принес с собой. Каспар против воли задержала на нем свой взгляд. С одной стороны, было действительно интересно, что все же послужило причиной, по которой он выписал ордер и, более того, самолично привел их сюда. Неужели уговоры Люмин? Чем, в таком случае, она смогла его убедить? С другой же стороны, Невиллет выглядел абсолютно невозмутимо. Он ведь прекрасно знал, что скрывается в архивных коробках, получив все эти ответы ещё три года назад. Но неужели он вообще не боялся, что они обнаружат ошибку? Неужели не допускал ни единой мысли об этом? Очевидно, нет. Невиллет всем своим видом демонстрировал уверенность — ничего нового для себя он сегодня не узнает. Что ж, от внезапного осознания его снисходительности стало еще противнее, чем от его сухой напыщенности. «О-о, ты даже не представляешь, с каким удовольствием я посмотрю на тебя, когда ты поймешь, как заблуждался.» Невиллет внезапно поднял на нее свой будничный, пустой взгляд с едва различимой ноткой высокомерия. Это произошло так неожиданно, что Навия на мгновение решила, будто произнесла это вслух. Однако, смерив ее пристальным взглядом, он вновь вернулся к бумагам. Ну и плевать. Даже если и произнесла, ничего страшного не случилось. Каспар небрежно отвернулась, устремив глаза на действительно интересующий ее предмет. Когда руки коснулись шероховатой поверхности картонной коробки, все вокруг на несколько оглушительно долгих мгновений перестало существовать. Она будто вылетела из реального мира в мир совершенно нереальный — придуманный кем-то, четко напечатанный и ровно, практически каллиграфически подписанный. В ушах взорвался тоненький ультразвук, так же пронзающий сознание, как при резком подъеме с кровати ранним утром. В нос ударил явно дешевый, но почему-то только теперь различимый запах гофрокартона. Навия поморщилась, и фокус ее внимания вдруг перепрыгнул на свет. Точный, чуть желтоватый, и будто бы чересчур яркий — он шел от длинной, вытянутой на весь стол, лампы, будто с ехидной издёвкой выделяя приглушенный, холодный блеск такого же металла, с которым она «познакомилась» в комнате для допроса. От вырисовавшихся ассоциаций вперемешку с воспоминаниями и общей темнотой между стеллажами, стало совсем не по себе. Навия резко расправила плечи и криво поджала губы. Нет, раз уж она здесь, то нужно преодолеть себя и собственный страх: задушить нервозность и деструктивные мысли. В конце концов, она ждала этой возможности слишком долго, чтобы запороть все сейчас. Откинув темноту и нерешительность, в которой замерли ее руки, так и оставшиеся лежать поверх коробки, Каспар наконец подняла невесомую крышку, не удержавшись от судорожного выдоха. Черные, издевательские буквы на верхней папке почти слышно смеялись над ней: «Каллас Каспар, август, 1812». Скрепкой в углу была пришита черно-белая фотография ее отца на фоне следственного ростомера в серой, поношенной тюремной форме. Навия даже невольно застыла, держа сводку дрожащей рукой: сухожилия на ее запястье вздулись до самого локтя, но веры в то, что это и в самом деле он — Каллас Каспар, благородный основатель организации «Спина-ди-Росула» — не было абсолютно. Она как будто потерялась: смотрела на фотографию, вроде бы даже видела родное лицо, но однозначно понять, чье именно это лицо, не было ни малейшей крупицы сил. Былое величие Калласа выдавал лишь его гордый, несгибаемый взгляд — в остальном мужчина выглядел подавлено и довольно жалко: с поредевшими медно-русыми волосами, впавшим лицом и небрежно отросшими усами. Первый всеобъемлющий порыв отбросить крышку, да и саму коробку был почти успешно подавлен: «Господи, какой же все это кошмар, господи…», — ее решимость не ослабла, но обрела привкус горечи. Отчётливый такой привкус. Она схватилась за первую папку и резко подняла ее, почти с хлопком опустив на стол, далее уперлась левой ладонью в столешницу и неосторожно отбросила страницу обложки правой рукой. — Я буду здесь, если понадоблюсь. — Неожиданно раздалось из угла, где сидел Невиллет, которого вероятно привлекли слишком резкие движения девушки. «Лучше бы тебя здесь вообще не было» — стрелой пронеслось в ее мыслях, и блондинка нахмурилась, ближе склонившись к тексту, возвращая себе потерянную на мгновение концентрацию. Юдекс, его реакции, даже предложения «помощи» сейчас волновали ее меньше всего — пусть делает, что хочет, но как можно тише и, по возможности, подальше от нее. — Спасибо! — однако, раздалось откуда-то сбоку, ближе к выходу: Паймон чуть выглянула из-за Люмин, а затем осторожно приблизилась к Каспар. — Навия, ты начала с первого убийства или с последнего? — Тут не про убийство… Тут досье на отца, — тихо проговорила Каспар, а затем сжала губы до побеления. Паймон широко открыла глаза, но брови ее слегка опустились, словно безмолвно пытаясь оказать поддержку напарнице. Малышка понимающе кивнула, не решаясь более отвлекать Навию, что было ей совершенно несвойственно, и вернулась к Люмин. Путешественница тоже времени не теряла — заняла противоположную от Каспар сторону стола и начала перебирать документы из второй коробки, раскладывая их на столе в соответствии с нумерацией — от одного до семи, слева направо: — Паймон, — спокойно обратилась она к компаньону, убирая пустую коробку на соседний стул. — Я начну с первого эпизода, а ты, пожалуйста, приготовься записывать. Мы должны зафиксировать ключевые моменты как можно подробнее. — Ух, — взбудоражено пролепетала малышка, довольно покачавшись из стороны в сторону. — Наконец-то детектив Паймон в деле! Навия понемногу переставала не только слушать, но и слышать их голоса. Рассеянный яркий свет лампы в полутьме архивного помещения создавал иллюзию, что вокруг ничего не существовало, кроме стола перед ней. Кроме папки в ее руках. Кроме цепочки выдолбленных печатной машинкой букв яркой чернильной краской — удивительно, насколько прекрасно сохранившейся. Палец непрерывно скользил от строчки к строчке, пока Навия вчитывалась в подробную характеристику на Калласа Каспара, будто тот вовсе не являлся ее отцом. Будто бы речь шла про кого-то другого, и все эти совпадения в фактах, в характере, во внешности, в семье — действительно не больше, чем совпадения. «Родился 19-го февраля 1763 года, во Флев Сандр, центральный район. … Изучал экономику и право в областном исследовательском университете Фонтейна на кафедре правового регулирования экономической деятельности в течение пяти лет. Там же познакомился с женой, Клементиной Каспар, в девичестве — Кассель. … Дочь, Навия Каспар, рожденная 16-го августа 1792 года — на момент ведения расследования студентка областного исследовательского университета Фонтейна на кафедре экономики и управления организациями. … Родной брат, Марсель Каспар, управляющий содружеством торговой гильдии Кабриера.» Целые страницы деталей про деятельность «Спина-ди-Росула». Годы основания, все составы совета директоров в разные периоды, количество локальных и зарубежных партнёров, количество достигнутых соглашений по годовой сетке, описание каждого члена организации, финансирование и юридическая нормативность — лицензии на предоставления пособничества в суде и торговую деятельность в сотрудничестве с Гильдией Кабриера — чуть ли не все, вплоть до самых незначительных подробностей внутренних движений и споров. Это досье напоминало собой сжатый перечень фактов, грубо сдирающих за собой в прошлое, хоть и предоставляя возможность заново посмотреть на все то, что ее окружало пять — десять — пятнадцать лет назад, однако взгляд этот был уже не ее, а чей-то чужой. Совершенно ледяной и бесстрастный. Здесь не учитывались теплые, отцовские объятия, едва ли единственные в мире, способные успокоить Навию в истерике, здесь не рассматривалась многолетняя дружба, помощь Мелусу, Марселю, Сильверу, пусть тот и присоединился к Спине всего за четыре года до обвинения Калласа. Здесь не играло никакой роли ни образцовое воспитание, ни колоссальное чувство ответственности за своих людей — только сухие, как пески туннелей Венута, факты, с насмешкой показывающие: насколько же ничтожна человеческая жизнь, когда она по пунктам изложена машинопечатным текстом на дешёвой бумаге. И принимать решения, должно быть, легко и просто, когда смотришь не на человека, а на его замыленную обвинениями проекцию. Однако, для Навии, переборовшей первичный шок и полное отторжение ситуации, теперь представлять что-то обезличенное, пусть и в десятый раз глядя на сжатые инициалы отца, было попросту невозможным. Перед глазами сам собой воспроизводился не образ «мужчины средних лет со светло-русыми волосами и повязкой на правом глазу, прикрывающей шрам от механической травмы века». Не некий «основатель и глава организации «Спина-ди-Росула», владеющий тремя видами оружия, и окончивший высшую юридическую школу с отличием». Не «мужчина с сорок пятым размером ботинок, оставивший отпечатки пальцев образца номер тысяча двести девяносто восемь». Нет. Это не он. Эти характеристики принадлежали кому-то другому, будто бы человеку-близнецу, но только не отцу. Когда же Навия читала про себя его имя — «Каллас Каспар», то невольно окуналась в бесконечность теплых детских воспоминаний: вот он играет с ней в прятки, делая вид, что не замечает ее торчащих из-за портьеры золотых туфелек, вот читает сказку про девушку-героиню, спасшую город от злого ночного духа, а затем поручает помощникам разыграть для нее сценки со страниц этой самой книги, вот он заливисто смеется, когда как она является на порог с приклеенными накладными усами, громко заявляя о том, что станет таким же крутым боссом, как папа. Навия с силой сжала губы. Дыхание ее стало прерывистым и совсем тихим, будто бы она специально давила и грела его в легких. На глаза навернулись слезы. «Нет. Прекрати. Дело не сдвинется с мертвой точки, если ты и дальше будешь поддаваться ностальгии.» Досье на отца никаким образом не было полезным — все, что было в нем изложено, являлось лишь теми фактами, о которых она и так прекрасно знала, пусть и трактованных с другой стороны. С глухим хлопком Навия закрыла папку и уже было потянулась за следующей, как краем глаза уловила задумчиво склонившуюся над бумагами Люмин. Паймон летала рядом, крепко держа блокнот и ручку в ладонях, но в сами записи поглядывала лишь изредка, очевидно стараясь не отвлекаться. Каспар в несколько осторожных движений придвинувшись ближе к напарнице, на что девушка коротко кивнула и указала пальцем на выделенную строку: — Ты знала ее? Навия перевела взгляд на имя самой первой жертвы, ощущая, как комок горячи вернулся и плотнее сжал горло. Вивьен. Взгляд невольно сполз ниже, минуя графу с возрастом и местом рождения — прямиком к неплотно вставленной в уголки фотографии молодой симпатичной девушки с объемистой челкой и густыми каштановыми волосами, собранными в аккуратный пучок. В руках она держала темно-синий университетский диплом, свидетельствующий об окончании обучения, и широко улыбалась до мягких, едва заметных ямочек на щеках. Тут же, рядом, располагалось «последнее» фото жертвы: жемчужно-белая кожа с серым оттенком фиолетовых трупных пятен, очевидные признаки мацерации, особенно заметные на разбухших ладонях и стопах, слезшие до мясных отложений пальцы, на шее протяжный сливово-бордовый порез, оставленный, судя по всему, острым предметом и кучкообразные мелкие дырки на икрах со скоплением морских вшей. Навию аж передернуло от такого контраста, глаза непроизвольно расширились: какой только идиот додумался разместить эти две фотографии на одной странице?! Резко отвернувшись от уродливых подробностей, Каспар наткнулась на выжидающее лицо Люмин, и сразу сглотнула, постаравшись вернуть силу голосу. Почему-то она подразумевала, что ни черта у нее из этого не выйдет. — Нет, — в конце концов мотнула головой она, нервно убирая кудрявую прядь за ухо. — Никогда не была с ней знакома. Я увидела ее имя впервые в утренней газете, когда вышла статья о том, что зверски убитая девушка была найдена рыбаком у восточного склона Мон Эсус и опознана ее родными. Кажется, это был… четверг. Да. — Она внимательно нахмурилась, бегая глазами по папкам и уверено покачивая головой, будто вспоминая до мельчайших подробностей тот день. — Точно! Четверг. У меня тогда в четверг был укороченный день в школе, я брала газету и спешила домой, чтобы изучить ее. — Газета вышла во вторник, — внезапно произнес Невиллет. Он говорил вполголоса, будто сливаясь с полутьмой, в которой расположился за высоким, одиночным столом, но в Навии его реплика спровоцировала яркую вспышку раздражения, словно спичка, брошенная в разлитый спирт. — Простите?! — резко развернулась она. — Месье Невиллет, будьте так любезны: не вмешивайтесь в разговор, участником которого вы не являетесь. Это, как минимум, невежливо. — Я лишь уточнил факты, мисс Каспар. Если бы вы не пытались переврать события, я бы, поверьте мне, не смел бы перебивать вас. «Да что ты говоришь.» Его взгляд был опущен, продолжая внимательно бегать по строкам, а позолоченная ручка с какой-то странной, похоже именной гравировкой, быстро выписывала аккуратные примечания в документах. Лицо юдекса было расслабленно, будто бы его в принципе не интересовал этот разговор. Навия же практически закипала — страсть как хотелось запустить в него чем-то тяжелым и желательно очень марким, чернильницей например. Ее кулаки сжались до впившихся в кожу ногтей, и одна рука даже дрогнула, приподнявшись над столом, когда губы приоткрылись, и острый поток нецензурных слов едва ли не вылетел прямиком из глотки, но она успела прикусить язык и выдохнуть, пока Люмин не посмотрела на нее своим фирменным, слегка укоризненным взглядом. «Так. Вдох-выдох. Спокойнее, Навия, спокойнее. Не обращай внимания.» Каспар обещала себе все время, пока собиралась и добиралась сюда, что будет вести себя сдержанно. Потому что ее цель и сама эта открывшаяся возможность были намного ценнее, чем выводящий ее из себя Невиллет. — Что ж. Значит, во вторник. — Нарочито спокойно проговорила она, натянув деловитую улыбку для Люмин. Но, между тем, замечание юдекса действительно заставило ее задуматься: а когда вышла эта газета? Ведь Навия отчетливо помнила, что именно четверг был единственным днем недели, когда она с удовольствием шла в школу, понимая, что отсидит всего три урока — из-за большого потока учеников, поступивших с ней в одном году, учебному заведению пришлось развести обучение по сменам и по каким-то дням укорачивать расписание, чтобы всем хватило классов. Однако, Навия помнила тот день не только из-за практически свободного расписания — отец тогда вернулся из командировки в Ли Юэ: они не виделись аж целую неделю, и Навии не терпелось узнать, как прошла поездка (и какие вкусности он привез ей на этот раз). На дворе стоял солнечный майский день, она неторопливо уплетала сливочно-карамельное мороженое в вафельном рожке, с переменным успехом успевая подхватить губами текущие на пальцы струйки лакомства, а затем, как и всегда, зашла в небольшой киоск за газетой. Отдала милой женщине-продавцу три монетки моры и, скрутив газету в трубу, спрятала ее под мышку, торопясь домой. — Ладно, давай вернёмся к делу, — помотала головой Навия и опустилась на стул, ближе придвинув к себе дело первой жертвы. Люмин опустилась следом. — По описанию у девушки прямо образцовая семья, — путешественница чуть перегнулась через руку Каспар и, подцепив страничку ногтем, перелистнула ее. Блондинка рвано, бесшумно выдохнула — семейное фото на обороте напоминало какой-то викторианский портрет, где глава семейства расположился на широком кресле посередине кадра, а две аристократично худые женщины с лёгкими улыбками — по бокам. Почему-то глядя на эту фотографию, Навия почувствовала сковывающую все тело слабость: она не могла ничего изменить. — Родители благородных профессий — врач и учитель. По их словам, Вивьен была замечательной дочерью — отлично училась, изучала несколько языков, занималась хореографией… А вот тут, — Люмин указала на следующую страницу, — уже все менее радостно. Протокол задержания Вивьен за два года до ее смерти. Торговля запрещенными веществами? Все, будто по инерции, обернулись на Невиллета. Даже Навия молча, слегка изумленно уставилась на судью, вздернув брови. На этот раз он даже отложил ручку и удостоил вниманием собравшуюся компанию, однако ответил так быстро, словно только что сам написал то, что они прочитали — иначе, как он мгновенно вспомнил подробности? — По мере изучения обстоятельств дела, выяснилось, что юная леди многое скрывала от родителей, хотя ее отец и продолжал настаивать на том, что мисс Ру не могла быть замечена в подобном. Правда, миссис Ру, в конце концов, поведала следствию, что Вивьен сбежала из дома накануне убийства. Такие инциденты происходили в семье не единожды, поэтому они не стали сразу обращаться к местным следственным органам — решили подождать ее возвращения. По этой причине заявление о пропаже девушки было написано лишь спустя три дня от ее официального исчезновения. — Да, — Навия осторожно кивнула, пока Паймон быстро записывала слова юдекса в блокноте. — Папа тогда еще говорил: «…вот что бывает с девочками, которые не слушаются родителей и сбегают из дома». Меня это довольно сильно напугало, — призналась Каспар полушепотом, обращаясь только к Люмин. — Звучит жестоко… — пропищала Паймон где-то в стороне. Она отшатнулась ещё при виде последнего фото погибшей и больше не заглядывала в дело и не приближалась к напарницам. — Его можно понять. Мне было всего десять лет. И я тогда совсем отбилась от рук. Сбегать из дома с ребятами из Флев Сандра было чем-то вроде моего хобби. Папа, само собой, места себе не находил. Какие-либо разговоры на меня не сильно действовали, а от Мелуса я всегда пряталась, так что… Его метод был оправдан. Ладно, не будем тратить время на болтовню. Что по итогу с делом Вивьен? Давай посмотрим, были ли другие подозреваемые прежде, чем это повесили на отца. Она уже была готова колко ответить Невиллету, который непременно должен был возразить, но тот молчал, на этот раз, кажется, вовсе не слушая их разговор. Каспар хмыкнула и отвернулась, продолжив с Люмин: — Папа даже никогда не встречал эту девушку раньше. Мы все были в шоке. Люмин коротко кивнула. Паймон сделала очередную заметку в блокноте, и тут же спросила: — А как тогда Вивьен вообще оказалась связана с господином Калласом? — Оказалась, что она работала на Спину, — мрачно отозвалась Каспар, почувствовав как пересохло в горле. — Но об этом ничего не сказано в ее характеристике, — тут же возразила Люмин. — Это изначальная характеристика со слов родных и близких потерпевшей и дополнительные факты, которые удалось выяснить в ходе следствия, мисс Люмин. Связь с организацией «Спина-ди-Росула» вскрылась значительно позже. — сдержано вставил Невиллет, вновь вооружившись элегантной золотой ручкой. Навию этот малозначительный жест почему-то в очередной раз привел в бешенство: кажется, даже гладкие бледные щеки вдруг налились слабыми розоватыми пятнышками от гнева: — Естественно. Вскрылось то, что было нужно следствию, когда нашли козла отпущения, — в конце концов фыркнула она, не сдержав собственной желчи. Каспар почти закатила глаза, отвернувшись от него и уткнувшись в бумаги, в попытках остудить забурлившую праведным гневом кровь и всем своим видом показать, что его «вставки» ее не интересуют. — Вы хотите сказать, что мисс Ру не работала со Спина-ди-Росула? — аметистовые глаза буквально прожгли Навию взглядом. Люмин, следом за юдексом, молча перевела взгляд на напарницу. Каспар облизала пересохшие губы: — Нет. Она действительно пару раз доставляла товар, но это совершенно не делает ее связанной конкретно с моим отцом, — она пустила испепеляющий взгляд в Невиллета в ответ и, не отводя зрачки ни на секунду, продолжила, глядя ему прямо в лицо. — Напоминаю, что у Спина-ди-Росула масса партнёров, о чем вы не поленились расписать аж четыре страницы в личном досье, и Вивьен могла быть нанята любым из них. Да, она могла доставлять поставку для «Спины», но далеко не факт, что это не притянуто за уши и товар действительно был для организации, а не для кого-нибудь еще на нашей территории. — Хорошо, ваши домыслы были бы не лишены смысла, если бы на следующих страницах не было четко указано, что жертва трижды выполняла поручения по доставке товара для Спина-ди-Росула и смежной с ней организацией — торговой гильдией Кабриера. Копия акта приема подписана лично вашим отцом. Подпись была проверена на подлинность. Люмин отлистала несколько страниц, неприятно шурша бумагой. Навия медленно перевела взгляд от Невиллета к пожелтевшему развороту и слегка иступлено приподняла брови. Подпись… Действительно его подпись… Записи датировались аж 1804 годом, и действительно содержали в себе заверенные копии акта приема товара, а также детали допроса Калласа: "— И что с того, что она доставляла товар? У нас работают 144 курьера, я должен каждого знать в лицо? У нее была временная ставка, она вышла на замену приболевшего сотрудника, всего на неделю, я об этом даже не знал, пока не увидел его больничный лист." Навия вновь нахмурилась, хотя лёгкая тревога от увиденной копии акта ушла после комментария отца. Каким-то неведомым образом, даже просто прочитав его фразу, она почувствовала себя сильней и уверенней, а потому продолжила гнуть свою линию: — Так что в итоге насчет других подозреваемых? — Навия вновь вернула страницы дела к текущему году следствия — к 1802. Люмин слабо пожала плечами: ее янтарные, уже чуть покрасневшие от усталости глаза быстро скакали по строчкам, в поисках хотя бы чего-нибудь. Навия чуть сжала пальцы: — Их что, совсем не было? Единственный, кто мог убить Вивьен Ру, по мнению следствия, это тот, кто даже в глаза ее не видел? Невиллет промолчал, будто этот вопрос был адресован не ему. — Нет, — тихо пробормотала Люмин, указывая пальцем на целый абзац текста. — Вот тут сказано, что родители поначалу подозревали ее школьную подругу. Со слов отца, цитирую: «Это всё та мерзавка пыталась втянуть нашу девочку в дурную компанию». Однако у подруги, как и у всей компании, состоящей ещё из четырёх человек — трех парней и одной девушки, на предполагаемый день убийства оказалось алиби. Они все вместе проводили время на дискотеке в баре «Черная Роза», во Флев Сандре. Больше никого не проверяли. — Люмин размяла шею и оторвала глаза от текста, смотря на внимательно слушающую Каспар. Внезапно ее глаза округлились, она торопливо спросила: — Стоп. Тело нашли только через семь дней после пропажи? — Через десять. Девушку искали по району, где она жила. Но течение унесло ее тело совершенно в другую сторону, далеко от деревни Сен-Пети, где находился дом семьи Ру. Заявление о пропаже поступило на третий день, как она не вернулась домой. А тело было найдено ещё через неделю случайным рыбаком недалеко от Бухты Мон Эсус. Паймон в ужасе покачала головой: — Теперь понятно, почему она…так…выглядит. — Столько времени в соленой воде, — тихо произнесла Люмин, словно медленно осознавая этот факт. Навия, глядя на напарницу, устало покачала головой, но быстро взяла себя в руки и, пока между путешественницей и юдексом завязался диалог, вернулась к изучению деталей дела. Люмин тем временем продолжала: — Но убили ее где-то на суше? Судя по фотографии, ей перерезали горло до утопления. Невиллет медленно размял пальцы рук, скрытые привычной тканью перчаток: — Да. Даже известно более точно — это произошло в одном из переулков Кур-де-Фонтейна. Анализ внутренних органов и кожных покровов выявил частицы городских… — Вот оно, нашла! — резко вскрикнула Навия, бесцеремонно перебив судью и ткнув пальцем в таблицу с детальным анализом тканей жертвы. — Тут сказано, что материалы идентифицированы как частицы сточных вод канализационной части города. Таких больше нигде в Фонтейне нет. Невиллет, пропустив заметную тень раздражения, перевел взгляд на Навию: — Верно. Канализация под столицей сконструирована из более прочного материала, нежели в других частях региона из-за большого объема ежедневно проходимой по ней жидкости и крупной ветки водосточных коллекторов. Наличие частиц сточных отходов и патогенных микроорганизмов в клетках подтверждает, что жертва какое-то время находилась в этой зоне. — Но убить ее ведь могли где угодно? — задумчиво поинтересовалась Люмин. — Нет. — Каспар отрицательно покачала головой и сморщилась так, будто бы ее начало тошнить. — На теле нет следов, говорящих о том, что жертву тащили. К тому же сводка показывает, что смерть произошла прямо перед попаданием в сток. Жертве перерезали горло, задев сонную артерию. Она, скорее всего, сначала умерла от потери крови, а потом от нее просто избавились. Прошу, дальше посмотри сама, я не буду читать это вслух. Люмин, внимательно глядя на Навию, придвинула к себе папку и быстро пробежалась по строчкам: «На передней поверхности шеи обнаружена резаная рана длиной 10 см, расположенная горизонтально, с наклоном в 1,5 градуса. Края раны ровные, характерные для действия острого режущего предмета. Повреждены кожа, подкожная клетчатка, мышцы шеи, правая общая сонная артерия и яремная вена. Возможное направление удара: справа налево с силой. Кровоизлияния вокруг краев раны свидетельствуют о прижизненном характере повреждения. Значительное количество потерянной крови подтверждает острую кровопотерю как причину смерти, выявлен гиповолемический шок. В трахее, желудке и легких обнаружены следы микробиологического заражения тканей, содержащих в себе: A) Сульфгемоглобин в концентрации 8,18%; B) Метгемоглобин в концентрации 12,77% G) Карбоксигемоглобин в концентрации 0,00%.» Невиллет молча кивнул, тем самым подтверждая слова Каспар. Люмин отодвинула папку и, чуть помассировав веки похолодевшими пальцами, тяжело выдохнула: — Хм, да. Поняла. Звучит логично. Но удалось ли определить, в каком районе ее сбросили в люк? — Увы, нет. Жертва слишком много времени провела в открытой морской среде, поэтому значительную часть канализационных загрязнений и дополнительных следов при вскрытии обнаружить не удалось, — Невиллет шумно перелистнул страницу своих документов, вновь легко орудуя ручкой. — Но ведь можно было проверить ветки коллекторов, чтобы узнать, из какого именно стока девушка выпала в море, — с максимальной серьёзностью в голосе заявила Каспар, повернувшись в сторону юдекса. Но тот, впрочем, даже не отвлекся от бумаг, лишь едва заметно повел бровью: — Вы хотя бы представляете себе, какая это территория по масштабам? Даже если взять все данные Центра подводных исследований, сравнить карты течений в области Мон Эсус, где была найдена жертва, и выходы из системы коллекторов, у нас останется около сорока многокилометровых веток с разными отсеками входа-выхода и внутренней фильтрацией. Даже, если мы поймем, откуда именно тело было выброшено в море, мы точно не найдем, какой для этого люк был использован в городе. В тот период следствие не усмотрело нужды в данном исследовании. Запустив пальцы в волосы, Навия слегка сжала их у корня, а затем неслышно выдохнула, вновь сделав глоток сухости во рту: — Ладно, я поняла. Хорошо, — девушка опустила руку на стол и, обменявшись взглядом с Люмин, посмотрела на Паймон. — Что в итоге мы имеем по первой жертве? Деловито прокашлявшись в свой маленький кулачок, малышка подлетела ближе к столу, чтобы на нее падал яркий свет лампы: — Вивьен Ру, 21 год на момент смерти, рост 170 см, вес 47 кг, имела темно-каштановые волосы средней длины и карие глаза. На теле было обнаружено темно-синие платье до колен, украшений на жертве не было. Имела полную семью в составе отца — Пьер Ру, 56 лет, врач торакальной хирургии и матери — Магдалена Ру, 50 лет, учитель начальных классов. По словам родителей была примерным ребёнком, имела несколько хобби, вела активную социальную жизнь. Закончила областной исследовательский университет Фонтейна по специальности: «Технический специалист по работе с энергией Архиум». Официально трудоустроена не была. Однако, в ходе следствие стало известно, что Вивьен была связана с «плохой» компанией по словам господина Пьера, и нередко сбегала из дома, что подтвердила госпожа Магдалена. Была задержана в возрасте девятнадцати лет за торговлю запрещенными на территории Фонтейна веществами на улице. Отдельного допроса конкретного по этому убийству месье Калласа нет. Орудие убийства не найдено, но предположительно — это перочинный нож шириной лезвия 2,2 см. Убита в Кур-де-Фонтейне, 18 мая 1802 года путем перерезания горла, после чего сразу была сброшена в городской сток. Пройдя систему канализационных каналов, жертва выпала в открытое море, после чего ее тело унесло к берегу в районе Восточного склона Мон Эсус, недалеко от крепости Меропид. Позже характеристика личного ножа господина Калласа полностью совпала с предполагаемым орудием убийства Вивьен, — виновато закончила Паймон, слегка взволнованно посмотрев на Каспар, но та сидела, гордо подняв голову и оперевшись подбородком на замок из собственных пальцев. — Спасибо, Паймон. Основное мы записали. Предлагаю выписать анализы тела жертвы отдельно для более подробного изучения, а затем переходить ко второму убийству. Напряжение колебалось в воздухе необычной смесью осмысления открывшейся информации и едва ощутимой толикой замешательства, впрочем, в какой-то степени даже очень логичной: из деталей первого убийства им полной картины не сложить, а значит, дальше нужно работать въедливее и глубже. Навия осторожно размяла шею, устав сидеть в одном положении, и отвела глаза в сторону, в бесконечный коридор между стеллажами, заполненными папками и коробками, внезапно поймав себя на мысли, что дежурить здесь в одиночку было бы наверняка страшновато. И чем дольше Навия смотрела в эту темноту, тем больше ей начало казаться, что она все глубже и глубже погружалась во мрак. Резко мотнув головой, блондинка взглянула на Люмин, заметив, как внимательно та разглядывала две фотографии первой жертвы — одну с семьей, другую посмертную, будто бы стараясь увидеть, что же на самом деле с ней произошло. Затем Каспар, как по приказу, повернула голову к юдексу, и ее брови невольно подпрыгнули — разворот сводки бумаг, которые он притащил с собой, сейчас перевалил уже за середину, поставив девушку в настоящий ступор: неужели это он так быстро читает или это они прокопались с первым делом неприличное количество времени? Впрочем, оставив негласный вопрос без ответа, она поджала губы и отвернулась от мужчины прежде, чем он поднял свои слегка горящие в полутьме глаза. Паймон опустилась на соседний стул, поджав под себя коленки, и принялась фиксировать таблицу с гистологическим заключением [5] тела Вивьен, которое блондинка вручила ей вместе со всей папкой. Каспар пока не могла точно сказать, пригодится ли такая дотошность, но что-то внутри предупреждающе поднывало, заставляя тратить чуть больше времени на некоторые подобные «мелочи». Что ж, и сама не нарушая неписаных правил партнёрства, Навия потянулась к середине стола за следующей папкой, и чуть скривилась, глядя на бирку с датой — 1803. Мысль поразила ее почти инстинктивно: господи, так мало времени прошло от первого убийства! Всего год. Всего один год. Ничтожные 12 месяцев. И Каспар тут же одернула себя: такое мышление свойственно человеку, далекому от убийств, человеку, который не чувствовал и не испытывал жажды крови, который никогда не смог бы осознать и принять — а как это вообще убить человека. Тем не менее, сведя брови к переносице, она уточнила: — Вам не кажется подозрительным, что между убийствами разница всего в один год? Люмин и Паймон синхронно подняли головы, а месье Невиллет посмотрел на Каспар слегка озадачено, его бровь чуть изогнулась: — Напротив, мисс Каспар, следствию временной промежуток показался довольно затяжным, и дело изначально было передано в другой департамент именно поэтому, — она повернулась, чтобы одарить его одним из высокомерных взглядов, но не успела убрать серьёзность с лица, как он продолжил. — Видите ли, этот факт ввел нас в заблуждение: существует мнение, что серийные убийцы после первого убийства впадают в некую стадию «охлаждения», но длится она от нескольких дней до, как правило, нескольких месяцев, поэтому этот интервал повел нас по ложному следу, но в конечном итоге позволил сделать вывод, что преступник убивал впервые, поэтому и медлил после. Возможно, особенно на него повлиял факт скорого обнаружения первой жертвы. Навия невольно покачала головой: — Хотите сказать, что он… — она даже не допускала мысль, что они заочно говорили об ее отце в лице маньяка, — просто испугался? Невиллет кивнул, с шорохом перелистнув страницу своего документа: — Однако, как мы видим, надолго его испуга не хватило. И Навия опустила глаза на все ещё закрытую папку в своих руках. Черные печатные цифры на слегка посеревшей белой бумаге бирки не давали покоя, да и желания видеть новое «сравнение» фотографий жертвы никак не прибавлялось. Вздохнув, она подцепила обложку кончиком ногтя, покрытого бордовым лаком, и наконец открыла первый разворот второго дела. Лишь взглянув на имя жертвы, она провалилась в воспоминания: Жюльетт Бланш. Не сдержавшись, девушка окинула взглядом яркую сценическую фотографию невероятно красивой гимнастки и ахнула: — Это же… Об этом убийстве говорили по меньшей мере полгода! Люмин тут же придвинулась, чуть перегнувшись через предплечье Каспар, и уставилась на фотографию. Даже Паймон, до этого не желавшая вникать в детали, скосилась на снимок. Навия сжала зубы до скрипа — глаза тут же метнулись на посмертную фотографию. Отличалась она от первой жертвы только степенью разложения: вероятно, девушка провела в воде на несколько дней меньше Вивьен, хотя убита была скорее всего тем же ножом, судя по разрезу на горле. Конечно же, легче от этого не стало. — Нет, погодите, это же одна и та же девушка! — Паймон резко перелистнула разворот с анализами на главную страницу с досье жертвы, указав на первую прижизненную фотографию мисс Ру с дипломом в руках. — Люмин, погляди! Путешественница метнулась взглядом от фотографии Вивьен к снимку Жюльетт. Навия неосознанно повторила за ней, мгновенно поражаясь их сходству. Точно сестры! У обеих каштановые волосы с челкой, карие глаза, прямой нос и широкие улыбки. — Просто невероятное сходство… А родство не проверялось? — вдумчиво проговорила Люмин, осторожно вынимая фотографию Вивьен из треугольных уголков и прикладывая к странице дела Жюльетт. Навия изумленно прикусила губу. По телу пробежал холодок. — Анализы обеих жертв, как и всех последующих, показали, что вероятность родства между кем-то из них исключена. Каспар слегка вздрогнула от монотонного голоса, раздавшегося со стороны, и повернулась к судье боком, словно пытаясь оградиться от раздражающе холодного тембра. Однако, его это не остановило: — Но вы правы, здесь явно прослеживается личный почерк убийцы и схожесть типажа — пол, возраст, цвет волос, глаз, примерная комплекция, даже прическа. Пока он говорил, Навия пробежалась по строчкам с кратким досье на жертву, еще раз убедившись в правильности собственных воспоминаний: мисс Бланш к своим немногим двадцати двум годам достигла ошеломительного успеха в воздушной гимнастике. Она была идеалом для всех спортивных школ того времени, да даже сама Каспар когда-то признавалась Мелусу, что непременно бы занималась гимнастикой, если бы спортсменкам не запрещали есть сладкое. Ее шоу всегда собирали полные залы и Навия невольно вспомнила один из ярких заголовков о том, как восхищенно мисс Бланш встречали в Ли Юэ. Навии окончательно стало не по себе. Захотелось пить. Но она лишь вдумчиво сложила руки на груди: — Это сходство показало очевидную связь между двумя убийствами и для граждан Фонтейна. Многие даже считали, что Жюльетт и была изначальной целью — все-таки согласитесь, выглядит она более интересной, чем Вивьен, да и, если подумать, завистников у нее тоже было больше. Не успела Люмин сказать и слова, как вновь раздался голос судьи: — Мисс Навия, эта версия сразу была списана, а по сему не считалась официальной. Ни у одного человека из окружения этой леди не было мотива для совершения убийства. Каспар резко сжала пальцы, впившись ногтями чуть ниже плеч, а затем медленно обернулась, заглядывая ему в глаза с такой концентрацией желчи, что зрачки показались абсолютно чёрными: — Если мотивы проверялись, значит и версия была: и не важно, подписанная вами или нет. Об этом говорили по всему городу — буквально на каждом углу. Поэтому нельзя это упускать. Люмин осторожно скосилась на Паймон, красноречиво взглянув на нее, отчего малышка встрепенулась и, подхватив свою ручку, тут же склонилась над блокнотом. — Отлично, Навия, так и запишем — еще раз проверить окружение мисс Бланш. Ее труппа все еще выступает? Каспар едва успела приоткрыть губы, чтобы ответить, как Невиллет тут же проговорил: — Нет. Труппа распалась почти сразу после гибели девушки. Каспар медленно кивнула и чуть наклонила голову в бок, не сводя глаз с мужчины: — Да, команда была в трауре и не смогла восстановиться после такой потери. Жюльетт будто была идейным вдохновителем всего коллектива: без нее у них уже ничего не сложилось. — Ох, ясно… — Паймон быстро пометила это в блокноте. Навия покачала головой, наконец перестав пристально вглядываться в глаза Невиллета, и посмотрела на макушку Паймон, низко склонившуюся над письменным столом. Теперь малышке предстояло выписать результаты анализа тела второй жертвы, чтобы они не потеряли вырисовывающуюся цепочку, и Навия интуитивно поджала губы, когда она перевернула уже шестую или седьмую страницу блокнота с заметками. Почерк у нее был маленький и заковыристый — такой, который быстро не разобрать. Люмин до сих пор разглядывала фотографии. Она не вернула в дело снимок Вивьен и, более того, вытащила фото Жюльетт из второго, расположив их рядом друг с другом. От этой близости кадров их сходство становилось до того очевидным, что у Навии по позвоночнику проскользили болезненные мурашки. Она чуть вздрогнула, поерзав на стуле, и взглянула на свои бледные, слегка дрожащие пальцы. От переизбытка информации затылок слабо пульсировал, и вскоре это давление распространилось на всю голову — Навия начала терять четкость линий в глазах, и потому чаще моргала, дольше держа их закрытыми, чтобы снять напряжение. Однако, несмотря на подкатывающую волнами усталость, боевой настрой был по-прежнему несгибаемым, активно подталкивая ее взять новую папку. Каспар ему не противилась, хотя понимала, что сейчас действовала уже скорее механически, чем осознанно: легкий наклон вперёд — правой рукой подцепить третье дело — подтянуть документы к себе — поглубже вдохнуть — открыть. Внешность очередной жертвы даже по началу не вызвала изумления. Однако, вглядываясь в ее лицо, Навия все больше хмурилась: худенькая, чуть смуглая, миниатюрная, но с крупными чертами лица — она вообще не сильно вписывалась в предыдущую «компанию». Каспар даже изогнула бровь, легонько дотронувшись до руки Люмин. Блондинка тут же вскинула голову и придвинулась. Янтарные глаза заметались — на лице мгновенно отразилось смятение. Паймон отложила ручку и, присоединившись к ним, уставилась на фотографию: — Э-э-э, месье Невиллет… — в замешательстве протянула она, на что мужчина лишь поднял голову. — Эта девушка выглядит немного иначе… Как отреагировало следствие? Как бы Навии ни хотелось сохранять внешнюю незаинтересованность в том, что скажет Невиллет, она все же повернулась в сторону юдекса и нахмурилась, ожидая его ответ. Почему-то казалось, будто об этой жертве она сама совсем ничего не помнила. — Хм-м, мисс Ясин, — он чуть опустил голову, и его волосы тенью упали на правую сторону лица. У Навии вдруг зачесалась собственная щека. — Когда обнаружили очередную жертву, у нас уже не было сомнений, что и здесь снова действовал тот же преступник. Прочитайте внимательно результаты осмотра тела с места происшествия — вы поймете, почему мы решили именно так. Каспар едва удержалась от того, чтобы картинно закатить глаза — заместо этого она лишь вновь посмотрела на дело и перевернула страницу, про себя удивляясь, почему посмертная фотография отсутствовала на главном развороте. И тут же вздрогнула, инстинктивно захлопнув папку и резко повернув голову в сторону. С губ едва слышно сорвалось: «Твою мать!». Паймон почти вскрикнула от такой неожиданности: — Божечки, Навия! — Навия, что там? — Люмин тут же потянулась к папке — в отличие от напарницы она не успела рассмотреть второй разворот, но Навия дело не отдала, лишь тяжело, с силой сглотнула и открыла на том же развороте, где остался заложен ее палец. Целую страницу занимали фотографии, сделанные, кажется, на камеру старого образца: изображения казались обесцвеченными и от того более жуткими. Но не качество картинки сделало их такими пугающими. У жертвы не было глаз. Пустые, выскобленные глазницы выглядели как два отвратительных чёрных туннеля, а раскрывшаяся от ножевого ранения дырка в горле цвела трупным нагноением. Навия крепко зажмурилась и сильно-сильно закусила губу, чтобы подавить приступ рвоты. Люмин молча перевернула страницу. Паймон в дело больше не смотрела, но было заметно, как ее глаза стали почти стеклянными. Невиллет тихо выдохнул, и это короткое напоминание о его присутствии практически вывело Каспар из себя — неужели сложно было хотя бы предупредить их? Уточнить, что жертва так… обезображена.