Древо Забвения

      Она очнулась в совершенно сером мире, из которого вытянули все краски и звуки. Над головой угрюмо качались голые сухие ветки мёртвых деревьев. Тело плотно увязло в болотной воде, и только узловатые корни, за которые она отчаянно схватилась в последний момент, не давали уйти на дно. Попытавшись закричать, поняла, что изо рта не вылетело ни звука. Ещё несколько раз позвав на помощь, чувствуя, как напрягаются мышцы, как дерёт горло несуществующий крик, она скривилась и заскулила от страха и отчаяния.       Она была совсем одна. Потеряла всё и всех. От мысли о бесповоротном проигрыше слёзы сами навернулись на глаза, а руки… чужие руки, чужого тела, больше не хотели держаться за корни. Да, она помнила, что умерла. И всё это, наверняка, какая-то изощрённая пытка нового Владыки. И, несмотря на осознание, Габриэлла не могла остановить позорный поток слёз, которым сейчас, определённо, забавляла Самаэля.       И всё же вокруг не было никого живого. Она не чувствовала зловещей тени Владыки Ада. Здесь вообще не было теней.       Подавив и проглотив очередной всхлип, сделала попытку подтянуться выше. Надо было отдать должное новому демоническому телу — оно было куда сильнее её родного, но ощущалось стеснённым, словно плохо сшитое платье. И Габриэлла упорно не понимала, почему она вообще до сих пор во плоти, особенно после того, как Деймос буквально утопил её в лавовой реке. Её и брата…       Мысль о Наиле так оглушительно пронеслась по сотрясённому разуму, что Габриэлла вновь зашлась криком, но в этот раз воистину безумным и отчаянным. Талисман душ, что чудом сохранился на груди — пустовал. Она взяла его с собой как раз на этот случай, если кому-то из них не удастся уцелеть, но жалкая побрякушка оказалась бесполезна. От амулета сейчас веяло только замогильным холодом, отчего она застонала сквозь зубы от боли и ненависти. Если бы ей досталась душа Деймоса… о, в этот раз она бы точно заставила его страдать как следует.       Решив во что бы то ни стало отомстить, Габриэлла так резко подтянулась, что практически разом выскользнула из объятий трясины и вылезла на размытый берег. Стоя на своих двоих, быстро осмотрелась: она была на самой окраине мёртвой раскидистой чащи, стоящей, очевидно, прямо на огромных топях. Где-то вдали, за острыми сухими кронами высилось исполинское Древо, которое было сложно не заметить.       Вглядываясь вдаль, щурясь, Габриэлла прикидывала, сколько займёт путь и какие опасности её могут поджидать. Она не ошиблась с самого начала: в этом мире не только не было звуков, но и света. И виной тому было отнюдь не двуцветное зрение демонов. Огромное серое солнце далеко за спиной пребывало в полном затмении. Глядя на него, Габриэлла невольно осклабилась и смело зашагала вглубь топей, сжимая в кулаке амулет.       Дорога сквозь болота отняла у неё на деле куда больше сил и времени. Борясь с топкой водой, увязая иногда чуть ли не по самый подбородок, Габриэлла всё же двигалась вперёд, не отпуская амулет практически ни на секунду, а вырвавшись из очередной ловушки, наполняла его новым именем из бесконечного смертельного списка. Когда она, с ног до головы вымокшая, на трясущихся ногах ступила-таки на мощёную крупным круглым камнем дорогу к Древу, добавила последнее имя.       — Деймос. — И вдруг услышала собственный голос. Услышала плеск воды позади, скрип сухих ветвей, глухой свист далёкого ветра. Рука сама собой потянулась к поясу с оружием, но нашарила пустоту. Магических порошков у неё при себе тоже не было. Только набитый клятвенными именами амулет.       Предполагая, что главная опасность таится именно у Древа, Габриэлла всё же двинулась вперёд. Сперва несмело, но с каждым шагом поступь делалась всё легче и увереннее. Чувство тревоги сменилось на нечто другое… Словно то было предвкушение долгожданной встречи.       Очутившись под сенью исполина, Габриэлла окинула Древо пристальным взглядом и не узнавала его. Оно, несомненно, более всего походило на старое Древо Жизни. Но было ли тому виной её новое зрение или же странное бесцветное окружение — прямого сходства найти она не могла. Больше всего напрашивался вывод, что это был какой-то другой собрат великанов, поддерживающих общемировую сеть. Неизвестный никому доселе…       Двигаясь сюда, она надеялась, что через портальную арку сможет выбраться в Третье Царство. Но арки этого Древа зияли пустотой. Кажется, она оказалась заперта здесь.       Отчаянно перебирая в голове уроки истории из далекого детства, пытаясь отыскать в памяти хоть намёк на ещё одно Древо среди бесчисленных миров, Габриэлла и не заметила, как со спины кто-то подкрался. Чужая воля заставила её рухнуть на колени без единой мысли о сопротивлении. Эта же воля сейчас тщательно копалась в мыслях, заглядывала в каждый потаённый уголок. И Габриэлла могла только нервно бегать глазами из стороны в сторону, не в силах подняться да вообще пошевелиться. А незнакомец меж делом обошёл её и встал перед коленопреклонённой демоницей. Выцветшая оборванная мантия трепетала на ветру, обнажая проглядывающую из-под разорванной рубахи голую грудь незнакомца. Он был стар, но не немощен. Высок и худ, но каждое движение сквозило уверенностью. И его взгляд из-под трепещущего на ветру капюшона буквально прибивал к месту. Габриэлла не помнила, когда последний раз — да и было ли вообще такое — испытывала подобный раболепный, смешанный с благоговейностью, страх.       А незнакомец меж тем поднял её подбородок кончиками пальцев, пристально поглядел в глаза и лёгким движением головы показал следовать за ним. У самого ствола Древа, заплетаясь в собственных ногах, смятённая Габриэлла в конец потеряла равновесие и прильнула к жёсткой коре. В этот же миг мир перед глазами вспыхнул огнём — зарево пожарищ, чёрный удушливый дым простерлись на многие лиги вперёд. Наваждение быстро спало, стоило ей столкнуться с белыми глазами мужчины в мантии. Только сейчас она заметила на его лице выцветшие руны, похожие на ангельские, и хотела было рвануть к нему с намерением выцарапать глазные яблоки, как незнакомец приложил указательный палец к губам, а затем отвёл этот же палец к уху, как бы говоря слушать.       И Габриэлла покорно обратилась в слух. Бесконечно долго она смотрела на ветви с редкими засохшими листьями над головой. Они мерно покачивались, лениво и резко поскрипывая. Где-то глубоко под корой, кажется, копошились вредители. Удивившись, что может так остро слышать возню жалких букашек, через миг она уже не столько услышала, сколько ощутила толчок под ладонью, касающейся жёсткой коры. А за ним ещё один и ещё. Гулкие удары шли бойко и чётко, прямо как биение мощного сердца. Недоумённо глянув на незнакомца, она получила утвердительный кивок головой и снова уставилась на Древо, словно хотела увидеть сквозь плотную кору само сердце исполина. Её собственное, кажется, стало биться в точно таком же ритме.       Завороженная, прислонившись лбом к шершавой коре, смежив веки, она вдыхала терпкий древесный аромат и всецело отдалась зову сердца этого прекрасного, но умирающего гиганта. Она с замиранием различала нарушения ритма, слышала, как он сбивается, становится слабее, но тут же мощно набирает обороты, продолжая бороться с жестоким Мирозданием. В этот же миг она провела параллель с собой, и чувство единения с Древом накрыло мощной волной — тяжёлые ветви заскрипели на ветру, гнулись вниз, словно стремились сокрыть её в объятиях, мускусный аромат коры стал в разы сильнее, дурманя, повергая разум в самый настоящий транс. Она не знала, что это за магия, но не боялась её последствий — впервые за все долгие годы жизни Габриэлла ощущала себя на своём месте.       И тут зазвучал его голос.       — Как Древо Забвения приветствует своего Хранителя, так и я приветствую тебя, Гарбриэлла, дочь Цириана.       Незнакомец учтиво склонился. По щеке Габриэллы скатилась одинокая слеза.       Минуло полсотни лет с тех пор, как Габриэлла заняла своё место рядом с отцом, а Древо Забвения избрало её своей Хранительницей. За эти долгие годы, промелькнувшие, как один день, он не только исцелил её разбитую душу, но и помог вернуть тело. От позаимствованной шкуры демоницы она с радостью избавилась при первой же возможности.       Вернулась домой она с трофеями и вполне завидными. Помимо семени Древа Истока ей посчастливилось захватить и Чуму. Они планировали взять её в заложники чуть позже, но такой случай нельзя было упускать. Имея полную биографию юной Всадницы в своём распоряжении, Габриэлла попросту не удержалась. Она знала, что чёрная смерть обессилит Чуму. И без подпитки чужими силами после выброса самостоятельно будет восстанавливаться неделями. Довольная победой, Габриэлла упрямо тащила обездвиженную Чуму по земле за шиворот. До Древа, где ждал отец, уже было рукой подать.       Бросив трофей в виде Всадницы к его ногам, увидев некоторое неодобрение во взгляде, Габриэлла скользнула рукой под накидку и извлекла на свет семя Истока. Взгляд смягчился.       Она никогда не воспринимала слова Наиля насчёт Создателя всерьёз. Долгими вечерами, которые они проводили вместе в хижине на отшибе Белого Города, он любил делиться с ней своими мыслями о Творце, о том, что они рождены по его воле, по его замыслу. И каждое их деяние послужит на благо его миссии. Нужно было только раскрыть своё сердце, обратить разум в нужном направлении. Габриэллу это смешило — она считала, что сердца у неё нет. А разум был занят обучением у ведьмовству у Маркелл.       Тогда она попросту не понимала, о каком Создателе речь. А её брат все эти долгие годы знал, кому дóлжно спасти Мироздание. Кому хранить преданность. А если и не знал наверняка, то чувствовал и правильно понимал. Габриэлле же потребовалось умереть для того, чтобы прозреть. Ощутить на себе любовь и всепрощение отца. Сейчас, в его взгляде, она видела именно это — понимание. Не снисходительность, не презрение, не требование, которыми её потчевали как ангелы, так и демоны всю жизнь. Именно понимание.       Почтенно преклонив колено перед отцом, Габриэлла протянула ему семя, более не смея испытывать его взор. Она уже получила всё, чего хотела. И совершенно не боялась, исполнившись абсолютной искренней любви к тому, кто дал ей всё на пороге Забвения.       — Древо не страдало? — раздался его божественный голос.       — Нет, отец. Я сделала всё быстро и с почтением, как ты и велел.       — Хорошо. — Холодные пальцы едва коснулись её ладони, но и это лёгкое касание повергло в богобоязненную дрожь всё тело. — Позаботься о нашей гостье. — Он сделал особый упор на последнем слове, что вызвало у Габриэллы непонимание.       — Разве ты хочешь сохранить ей жизнь, отец? Ты же сам говорил…       Взмахом он прервал её и призвал подняться с колена. В левой руке он держал семя истока, в то время как правой выполнил плавный и уверенный пасс над телом Чумы. Всадница вся словно засветилась изнутри белым сиянием, неярко, но достаточно, чтобы смотреть на неё Габриэлле стало больно. Но она не смела оторвать глаз, ибо чувствовала всем нутром, что именно этого и хотел от неё отец. Она должна была что-то увидеть, понять, но не чувствовала ничего кроме жжения и отвращения.       — Ты слишком долго поклонялась демонам и забыла, как выглядит истинный свет Создателя, — проговорил он, резко опустив руку. Сияние погасло. — Мы должны с уважением относиться к его творениям. Пусть даже и не столь великим, как прежде. — Белые глаза задумчиво уставились на Чуму, а на лице будто залегла тень печали.       — Но я не понимаю. Разве Создатель не враг тебе? Мне? Всем нам?       — Можешь ли ты назвать пекаря, сжёгшего хлеб, своим врагом? Садовника, плохо ухаживающего за садом, записать в неприятели? Нет, Габриэлла, Создатель кто угодно, но не враг мне. Но он совершил слишком много ошибок и недочётов. И нам предстоит их исправить.       — Я понимаю наши цели. Но не понимаю, зачем нам миндальничать с этой… — Габриэлла ткнула пальцем в сторону Чумы. — Ты сам говорил, что она единственная, кто может в одиночку остановить обоих Зверей. Если мы её отпустим… Если она увидит здесь душу Наиля!..       — Терпение, дочь моя. — Тонкие пальцы подняли семя Истока на уровень глаз. Белый взор пристально что-то искал. — Отправь ко мне Ферруция, как только разместишь нашу гостью в темнице. Нам нужен второй ингредиент, коль ты так поспешила.       Габриэлла не смела более перечить и задавать вопросов. Поклонилась, прижав кулак к сердцу, а затем вцепилась в ворот нагрудника Чумы и потащила ту к еле приметному входу в подземелье под Древом.

*  *  *

      Попавший в грозовой фронт в Бездне, весь вымокший, Деймос спешно шёл по коридору, напрямик ведущему к малому залу. Стягивая растрепавшиеся волосы на затылке в узел, он с расстояния в пятьсот шагов слышал крики из зала. В голове до сих пор надсадно стучала кровь после стычки с демоном в приграничье. Чем ближе он подходил, тем отчётливее становилась ругань:       — …значит, наложим на Жнеца иллюзию, чтобы скрыть внешнее различие, — настоятельно предлагала Ярость.       — Думаешь, неведомый, который пробился из самого Забвения, не распознает трюк? — повышенным тоном противился Раздор. Раздался щелчок. — Вот сколько времени ему понадобится, чтобы сломать обманку.       Деймос перешёл на бег. Его мало заботило, что кто-то может сейчас видеть его. Творилось неладное. Опять.       — Что тогда нам делать? Этих секунд не хватит на то, чтобы отбить… — Ярость, как и все присутствующие, обернулась к дверям, которые Деймос резко распахнул и тут же закрыл за собой. — Чтобы отбить Чуму, как вы предлагаете, — продолжила тётя, не сводя с него глаз, словно бы ища поддержки. Деймос увидел на столе две отливающие пурпуром двуручные косы. Жнеца и Вороново крыло. Крыло было артефактом, а вот со Жнецом Война добивался справедливости в Третьем Царстве, когда его ложно обвинил Обугленный Совет. Не успел Деймос довершить цепочку из услышанного в голове, как с места поднялся Голод и постучал по кристаллу на шее.       — Ты вызывал, брат.       — Да, в Эдеме произошла стычка с Ферруцием и Абдуциусом. Пострадали люди, — быстро отчитался, поглядев на Войну, стоящего спиной ко всем.       — Фрейя? — спросил тот.       — В порядке. — Деймос решил не подливать масла в огонь тем, что выглядела она довольно паршиво. И рисковала почём зря. Попомнив о дурном виде Фрейи, поглядел с вопросом на Ярость, но её лицо всё ещё требовало лишь поддержки. Он не мог ничем ей ответить, так как не присутствовал с начала обсуждения.       — У Древа Истока Габриээла взяла в заложницы Чуму. Требует косу в обмен, — пояснила тётя, проведя рукой над оружием на столе. У Деймоса внутри всё перекосило, словно его заново принялся жалить фамильяр. Но виду не подал. — Война уже чуть было не повёлся. Раздор и Голод критикуют мой план с обманкой. И Белый Город уже должен быть в курсе нашей потери. Гонец от Гериона был свидетелем похищения.       — Я за наложение иллюзии, — твёрдо высказался Деймос, отметив недовольный выдох Раздора и торжество на лице Ярости. — Вы четверо будете при обмене, а я подстрахую с воздуха.       — Если на стороне неведомого демоны-близнецы, мы не сможем использовать своё оружие. Придётся отбивать Чуму голыми руками, — высказался Война.       — Остался только Ферруций. Абдуциуса мы с Себастьяном убрали. — Брови Ярости поползли на лоб от услышанного.       — Он и не даст нам использовать оружие. Нести копию слишком рискованно.       — Твоя любовь к чести слишком известна, брат, — покачал головой Раздор, упёршись обеими руками в края стола. — С чего ты взял, что неведомый не использует это против тебя? С чего ты взял, что будет честный обмен? — Поскольку Война не ответил, Раздор продолжил: — Вариант с копией — наш единственный шанс, согласен. Но он не даёт нам преимуществ. А с учётом того, что в пособники неведомого просочился Ферруций, всё ещё хуже.       Деймос не знал, что и думать. Не раскройся он в Эдеме близнецам, тогда его присутствие могло бы стать внезапностью для похитителей. Но этом случае пострадало бы гораздо больше людей… Которых он не мог противопоставить сестре. Кровь в раненом виске застучала с новой силой. В зале царило молчание.       — Зачем им нужна коса? Разве Смерть станет служить кому-то, после того, как… — тихо, словно тающая полуденная тень, начала Эрин.       — Думаешь, от того, что он не станет служить, стоит его выпустить? Воевать на два фронта? — рявкнул Раздор, но ангел даже не пошевелилась.       — Если есть хоть шанс, что оригинал вернёт вам Чуму, стоит им воспользоваться, — бесцветно проронила.       — Ты вообще на чьей стороне? — Раздор хотел было ударить кулаком по столу, но Деймос уже спешно поравнялся с ним, положив руку на плечо, как бы говоря «довольно». Его хоть и удивляла инициатива матери выдать оригинал, позволить обращаться к ней в неуважительном тоне не мог. Самому ему было неважно, приблизит или отдалит решение Совета отца к возвращению. Рационально он понимал, что новый враг им сейчас действительно ни к чему. Но в то же время знал, что рано или поздно им доведётся встретиться вновь.       — Ферруций слаб в защите справа, — начал Деймос, привлекая к себе внимание. — Война будет довольно близко к нему при обмене, чтобы устранить. А мы отобьем Чуму, как только враг заметит обман.       — Слишком красиво звучит, парень, и слишком просто обернётся задницей, — дёргано хохотнув, Раздор распрямился.       — Я пойду с отцом. Чуме нужны будут силы для восстановления, и я отдам ей их, — решительно поддержал Деймоса Голод.       — Заставишь её выдать новую порцию чёрной смерти? — уточнил Раздор.       — Вас под зельем не заденет, — пожал плечами Голод, глядя на Жнеца.       — И у нас будет только один шанс, —  сурово заметила Ярость.       — Бывало и меньше. — С этими словами Война наконец-то повернулся ко всем и, взяв Жнеца, вручил Ярости. Та без лишних слов приготовилась творить чары. Закончив, вернула на стол, и Жнеца было внешне не отличить от Воронова крыла. Раздор простёр руку над обеими косами и после недолгого изучения неудовлетворительно уронил ту вдоль тела.       — Разница чуется за версту.       — Другого варианта нет, — настоятельно изрекла Ярость, глядя на Войну. Тот неохотно кивнул головой. — Верни в хранилище, брат. — С этими словами Ярость толкнула рукоять Ворона Голоду, и тот стянул косу со стола. — Пока у нас ещё есть время, я съезжу проверить Праха. На всякий случай.       Прежде чем Ярость вышла из-за стола, Раздор вынул Искупление из кобуры и, зайдя сестре наперерез, протянул ей пистолет рукоятью вперёд.       — Даю в долг, пока Презрение на починке.       Ярость спокойно приняла оружие, потрепав Раздора по здоровому плечу и вышла прочь из зала. Голод последовал за ней, унося косу прочь. Деймос же глядел на Войну, гадая, стоит ли ждать от него сюрпризов. Но тот был полностью поглощён созерцанием видоизменённого Жнеца, когда-то сослужившего ему хорошую службу.