Древо Забвения

      Скрипя зубами Фрейя позволила акушерке провести последний осмотр перед выпиской из больничного крыла. Ни боли, ни какие-то сгустки крови в матке её сейчас не особо волновали. Она пыталась продумать дальнейший план действий на тот случай, если враг пришлет куда больше противников. Свои полчища точильщиков, например. Под барьеры городов они вряд ли проникнут, поскольку те уходили и под землю. Но вполне могли сожрать всё приграничье, вновь разобрав Эдем на отдельные острова. Это бы нарушило всё их сообщение.       — Что ж, в целом, пока неплохо, — заключила акушерка, скидывая перчатки в лоток для стерилизации.       Фрейя с выдохом слезла с кресла и принялась одеваться.       — Через пять дней надо будет произвести ещё один осмотр, но, если не будете перенапрягаться, исключите стресс и будете принимать выписанные лекарства, всё должно зажить довольно скоро.       Фрейя в отупении уставилась на акушерку, которая делала записи в её карте. Та уловила взгляд, скованно улыбнулась, подписала заключение и вручила карту Фрейе. Кивком поблагодарив, поспешила покинуть отделение. Правда, покидать сам госпиталь она не торопилась.       Эмфортуса она нашла в послеоперационной палате. К её удивлению тот уже вполне здравствовал, хотя прошло всего три дня с момента нападения. Он читал какую-то старую книгу и не замечал её. Фрейя воспользовалась мгновением и в очередной раз повинила себя за то, что вышла за барьер. Ведь от её клинка пострадал командующий. С другой стороны, не выйди она, стрелами лучников мог быть выкошен весь первый ряд конницы.       Постучала костяшками о косяк. Синие глаза, моргнув от внезапности, уставились на дверной проём.       — Рада видеть, что вы в столь добром здравии. — Шагнула за порог, ощущая дурацкую неловкость. Всегда её ощущала, когда надо было вести светские беседы.       — Не иначе, как чудо меня спасло, — задумчиво заметил Эмфортус, заложив книгу пальцем. — Хирурги были страшно удивлены, что артерия сама срослась, стоило им извлечь клинок.       — Действительно, чудеса, — настоятельно делала вид что ни при чём Фрейя.       — Я у вас в долгу, — без тени притворства заметил Эмфортус, но она отмахнулась. Подойдя на пару шагов к койке, протянула командующему свою карту. Краем глаза прочитала название книги на его коленях и усмехнулась. Книга пришла из её прошлой жизни. Скорее всего, была одной из тех, которые Голод последние пару лет таскал сюда из Третьего царства. Записей в карте было немного, поэтому Эмфортус быстро нашёл нужное, хоть и слегка недоумевал, к чему это всё. Прочитав, однако, кривовато улыбнулся, но тут же закашлялся.       — Радикальное решение. — Продышавшись, вернул карту Фрейе и та, забирая, отметила, что командующий как-то слабеет и сереет на глазах.       — Какое есть. Как раз направляюсь к старейшинам, чтобы показать им это, — скрутив карту в рулон, хлопнула ею по ладони.       В палату вошла одна из медсестёр, удивлённо посмотрела на Фрейю и несмело сказала, что часы посещения уже закончились.       — Желаю скорейшего выздоровления, — чуть поклонившись, Фрейя пошла было на выход, как вдруг на стуле, где лежали личные вещи Эмфортуса, заметила его седельную сумку. Из-под края неплотно прикрытой крышки проглядывал кончик светлой отрезанной косы. Быстро обернувшись через плечо, выдавила из себя ободряющую улыбку и вышла прочь. Хмурясь и почему-то не веря. Ещё недавно она подозревала Эмфортуса и его людей в совершении преступления, но теперь, когда улика всплыла у самого командующего, она почему-то это отрицала. И всё же косилась взглядом через плечо, пока шла по больничным коридорам.       Дорога из госпиталя к дому народного собрания лежала через главную улицу и площадь. Обычно в вечернее время здесь было не так людно, как сегодня. Разношёрстная цветная толпа нестройно шествовала к площади. Стараясь держаться чуть в стороне от общего потока, который то и дело разрывали буйные мальчишки своей беготнёй, Фрейя, тем не менее, поддалась его течению. Вся площадь вокруг фонтана была забита людьми. На подмостках стояла изящная трибуна, по краям на ветру трепетали гербы столицы, а венчал всё обшитый золотом красный стяг с белым орлом. По бокам от фонтана, напротив трибун, стояли два позорных столба. Был ли к ним кто-то прикован или нет, Фрейя даже при своём росте не могла рассмотреть из задних рядов. Поняв, что старейшины хотят выступить с обращением к народу, она начала довольно нагло протискиваться вперёд, не считаясь с возмущениями.       Очутившись в первом ряду, наткнулась на деревянное ограждение и оцепление гвардейцев. У столбов никого не было. Вид кандалов, приделанных к ним, вызывал у неё не самые приятные ощущения. Когда она была в плену, её часто оставляли подвешенной на весь день или ночь. Шрамы на запястьях были тому поганым напоминанием… Если один из этих столбов для неё, что ж, ничего нового она сегодня не узнает.       Толпа заволновалась, отрывая Фрейю от мыслей. Верхняя улица площади была вся перекрыта, давая старейшинам свободный проход. Перед ними и за ними шествовала городская стража. Часть охраны сопроводила старейшин до подмостков, вторая часть отконвоировала узников к столбам и начала приковывать. Несмотря на то, что их поставили спинами к толпе, Фрейя узнала обоих своих лейтенантов, отчаянно гадая, чем же они провинились в её отсутствие. Рванулась было вперед, но ударилась коленом о заграждение, пошатнув его, в гневе сжав больничную карточку. Один из гвардейцев крутанулся в её сторону, но Фрейя быстро опустила голову, сделав вид, что просто запнулась.       Трибуну в центре заняла не Верховная, как ожидала Фрейя, а Инесс, отличавшаяся своей позитивностью и говорливостью. Скрестив руки на груди, недовольно скорчившись, она ждала, когда та запоёт свою трель.       — Жители Эдема! — торжественно начала Инесс, воздев руки вверх, к небесам. — Мы призвали вас на собрание с простой целью. Всем вам уже известны новости о последних печальных событиях. Череда невиданных несчастий захватила наши земли, но это не повод впадать в страх и отчаяние. Мы, как представители народного собрания, представители его воли… Вашей воли, сообщаем, что все последние горести не более чем страшное, очень страшное и от того кажущееся невероятным, совпадение.       Демоны — наши злейшие враги — и раньше встречались в приграничье. И раньше гибли патрульные, столь храбро защищающие нас ото всякого зла. Мы скорбим вместе с их семьями и окажем им всю необходимую помощь и поддержку.       Толпа понимающе кивала, тщательно внимая. Фрейя буквально видела, как щупальца гласа власти оплетают их разумы. Ей уже давно казалось дурным тоном избирать троицу представителей власти. Но, как известно, сам Создатель испытывал странное влечение к магическому числу «три».       — Что же касается убийства полевой работницы, спешу порадовать новостью, что преступник уже схвачен и будет наказан по всей строгости закона! — Тон Инесс сменился на ликующий, и ответная радостная реакция толпы не заставила себя ждать.       Фрейя забегала глазами по верхней улице, но больше не было конвоев. Кто-то в толпе начал выкрикивать требование сообщить имя убийцы. Скоро почти все скандировали: «Имя! Имя! Имя!». Кто-то и подавно начал тыкать пальцами в её лейтенантов. Особо рвущихся вперёд загоняли назад гвардейцы. Теснимая волнующимися на месте соседями, Фрейя поморщилась.       Инесс призывно вскинула руку, требуя тишины.       — Пока мы не можем разгласить имя преступника, но улики против него очень весомые. Когда досудебное расследование будет завершено, мы дополнительно огласим все подробности дела.       Волнение, смешанное с недовольством, быстро угасло, когда Инесс, поклонившись народу, уступила место Верховной. Изесс без лишних церемоний начала:       — На повестке дня так же стоит вопрос о нарушении изоляции. Как верно заметила старейшина Инесс, хоть нападения за последнее время и участились, не имея связи между собой, мы единогласно пришли к решению, что режим строгой изоляции крайне необходим. Нам не нужно притягивать к себе лишних взглядов, сотрудничать с кем-то извне. Нашей досточтимой командующей уже был дан приказ об изоляции. — Фрейя почти задохнулась от негодования, что и её негласно приплели. — Но эти двое нарушителей, — сухопарая рука махнула в сторону прикованных к столбам летунов, — посчитали себя выше любой власти и были пойманы при попытке пересечь барьер. Потому мы издаём указ, закрепляющий полную изоляцию. Руководствуясь в первую очередь любовью к народу, мы установили достаточную меру наказания: пятнадцать ударов плетью для любого нарушителя, попытавшегося пересечь барьер. Тридцать для пересёкших. Сержант, привести приговор в исполнение!       Хлопая глазами, Фрейя с неверием смотрела на то, как рослый гвардеец расправляет недлинную плеть, отделяясь от строя, подходя сперва к Маркусу. По кивку верховной кнут опустился на мощную спину летуна. Словно в трансе глядя на то, как лопается кожа на десятом ударе, слыша только свист плети, рассекающей воздух, Фрейя почувствовала холод и дурноту. Последний хлёсткий удар будто привёл её в чувство, но ненадолго. Гвардеец огибал фонтан, и Фрейя поняла, что настала очередь Баса. Она плотнее вцепилась в деревянную перекладину ограждения, надеясь перемахнуть через него, но не могла поднять ногу. Мозг леденел, и уже ни единый удар плети не долетал до неё.       Рухнув на землю, конвульсивно дергаясь, Фрейя видела всё и не видела ничего. Она была на пепельном острове. Впереди высилось зачахшее мировое Древо. Прямо перед ней, в круге разбитых монолитов, замерли четверо.

*  *  *

      Четыре Всадника на вивернах приземлились на парящий над Бездной островок, покрытый пеплом, лишённый любых красок. Прямо в центре острова виднелось покорёженное ссохшееся Древо Истока. Вокруг него когда-то было девять монолитов, но сейчас целыми стояли лишь три. Остальные обвалились до самого основания. Столицы за Древом не было видно, только бесконечную хмарь клубящихся облаков неспокойной Бездны. Далёкое светило скрылось за серыми облаками.       Первым с дракона спрыгнул Война, а очутившись на земле, тут же выдрал из крепления притороченную под седлом косу. Виверн, чувствуя недоброе расположение духа наездника, угрожающе замотал гребнем на шее, скаля зубы на соседних. Война оставил выходку змея без внимая, твёрдо зашагав к монолитам. Раздор уже догонял его. Голод шёл чуть позади. Ярость напоследок бросила змеям команду «Охранять!» и отправилась вслед за братьями.       — Думаешь, будут ещё сюрпризы? Кроме Габриэллы и Ферруция? — быстро поинтересовался Раздор, оглядываясь на рычание скалящихся драконов. Это было его идеей не кормить их до сегодняшнего дня, а сейчас они, кажется, были готовы сожрать друг друга.       Война не ответил, решительно ступая в круг монолитов, на мостовую у Древа. Поставил косу обухом наземь прямо перед собой и замер. Остальные выстроились в линию рядом с ним.       Время шло, но ничего не менялось. Только ветер клубил пепел под ногами. Ярость то и дело обращала взор к закрытому солнцу, следя за его местоположением. Полдень уже давно миновал, и, судя по всему, Габриэлла не торопилась. Решила поиграться с их терпением. Наспех починенное Презрение замерцало на поясе, и Ярость пошевелила рукоять, надеясь усмирить рвущуюся наружу энергию. Лучше бы она оставила у себя пистолет Раздора, хоть тот и не пригодился ей. У Праха всё было спокойно. Хлыст, однако, не унимался и всё ярче разгорался пурпуром. Когда его свечение стало перманентным, наконец перед останками Древа раскрылся чёрный портал, отражающий вселенские звёзды, и наружу выплыл Ферруций с воздетой рукой. Презрение буквально жгло бедро. За ним вышла и Габриэлла, держащая Чуму за шею и ворот нагрудника со спины. Сама Чума была в каком-то подобии транса: голова висела на груди, ноги еле шевелились, а протезы с неё сняли.       Раздор по привычке взялся за рукоятки пистолетов, прикидывая, кто быстрее: он или Ферруций? Полностью чёрные глаза демона изучали линзы на его маске, словно бы видели сквозь. Раздор скалился под ней. Но его рука была тверда и не велась на провокации.       Голод смотрел на сестру. Война смотрел на дочь.       Портал вспыхнул по окружности, исказился, явив последнего гостя. Высокий тощий ангел без крыльев шагнул вперёд, откидывая капюшон истрёпанной мантии, обнажая лысую голову. Портал схлопнулся за его спиной. На усохшем лице Война заметил блёклые ангельские руны, которые описала Фрейя. Голод, стоящий сбоку, видел, что широкий полукруглый ворот мантии и рубахи под ней немного открывают спину неведомого. На ней не было шрамов от крыльев. Он сделал вывод, что крыльев его не лишали… либо это вовсе не ангел. Раздор глядел на то, в какой позе замер неведомый. Стоял он ровно, недвижимо, но упор на левую ногу был чуть слабее. Ярость следила за Габриэллой, опускающей Чуму на колени, держа теперь за волосы, не давая клюнуть носом.       — Так и будем неловко молчать или перейдём к делу? — разбил обстановку пристального исследования Раздор. Ни неведомый, ни Ферруций не шелохнулись. Габриэлла оскалилась. — Наши имена вам известны, а вот нам твоё — нет. — Ткнул пальцем в сторону пришельца.       — В ваших летописях я известен как Блаттан. Юный Всадник, — тощая длань указала на Голода, — наверняка что-то читал про изгнание зла с Истоков. И ты, Раздор, видел меня в чёрных равнинах.       Ярость, едва подавшись вперёд, всем своим нутром посылала Раздору сигналы молчать. Но он и не собирался язвить насчёт перевода имени. Не в этой ситуации. Таракан. Ну и повезло же им — травить такую неубиваемую тварь.       Голод отчаянно вспоминал всю изученную литературу. Когда-то он просто ненавидел читать. Но после их побега с Чумой, после смерти матери в нём что-то перевернулось, и он принялся пропадать в библиотеке Совета. Но сейчас не мог вспомнить ничего такого, а ведь Эрин говорила про изгнанное зло…       — Мы готовы исполнить твои требования, — решительно начал Война, отрывая косу от земли, — Блаттан, — добавил без капли презрения.       Блаттан поманил его правой рукой, левой дав сигнал Ферруцию. Тот опустил длань, но не отрывал глаз от снявшегося с места Войны; Голод должен был подобраться к Чуме по его сигналу. Война же смотрел только на главного противника. Он видел на его шее медальон, описанный Фрейей. Видел незнакомый символ, точно не принадлежащий ангелам. И два небольших камня по узорчатому краю — белый и лазурный. Остановившись в двух шагах от пришельца из Забвения, протянул ему дубликат Воронова Крыла на раскрытой ладони. Идеально сбалансированное оружие не колыхнулось, покуда рука Блаттана алчно зависла над ним, изучая. Узловатые пальцы наконец схватили рукоять, а изогнутое полотно клинка взмылось у них над головами.       — Прекрасна, — практически мечтательно изрёк Блаттан, оценивая оружие. Опустив косу параллельно земле, перехватив длинную кривую рукоять обеими руками, недовольно заключил: — Жаль, что бесполезна. — Резко опустил рукоять на колено и переломил надвое, безвольно сбросив теряющие магию иллюзии останки Жнеца.       Война едва успел развернуться к Ферруцию, как тот отшвырнул его под ноги к остальным. Ярость практически достала хлыст. Голод, пригнувшись, держался за копьё на пазухе. Раздор всё же рванул пистолеты, взяв под прицел и Ферруция и Габриэллу, думая, что третья рука сейчас была бы кстати. Война, гневаясь и скалясь, не мог подняться, придавливаемый собственными доспехами к земле.       — Позор, — тихо изрёк Блаттан, покачав головой. Лицо его, однако, не выражало ни злости, ни ненависти. Габриэлла чуть плотнее намотала волосы Чумы на кулак. Белые глаза пришельца обратились к небесам.       Деймос, глядящий на всё сверху из-за низких быстро бегущих облаков, ощутил на себе его взор. Ему не нравилось происходящее на острове. Он уже наметил чёткую траекторию, чтобы откинуть с двух ног Габриэллу подальше от сестры. Но вынужден был ждать… чего ради? Особенно теперь, когда неведомый смотрел прямо на него. И всё же он не мог знать наверняка. Он был слишком высоко. Потому ждал развязки.       — Не могу сказать, что вы меня сильно разочаровали. Скорее, укрепили в догадках, — тихо начал Блаттан, вернув взгляд ко Всадникам, сложив руки за спиной. — Вы слишком обмягчали. Забыли суть своего начала. Но я вас прощаю, дети мои. — Послал косой взгляд Габриэлле.       Та, поймав приказ повелителя, отцепила одну руку от волос Чумы и простёрла в сторону Голода. Того словно дёрнуло за грудки, заставив сделать нестройный шаг, затем второй. Дальше он зашагал ровнее. Сделав пасс на ходу, призвал из хранилища Вороново Крыло. Ярость и Раздор в отупении переглянулись, Войну всё ещё держал Ферруций.       — Я повстречала вашего брата в Кинополе не так давно. Когда он искал в сокровищнице Анубиса какую-то безделушку, — оскалилась Габриэлла, глядя, как Голод послушно вручает артефакт Блаттану, а затем разворачивается к ней, словно во сне, и преданно смотрит в глаза. Полностью отпустив Чуму, осевшую на коленях, вынула кинжал с пояса и поднесла рукоятью ко рту Голода. Из раскрывшихся губ на оплетённую кожей рукоять быстро сбежал паук, пометался на ней и скрылся в разинутой пасти демона на навершии.       — Тварь! — сорвалась Ярость, выхватив-таки Презрение. Рванув вперёд, замахнулась так, чтобы обвить шею демоницы. Её удар был отражен полотном Крыла. В момент, когда угасли вспыхнувшие искры, прямо перед троицей неприятелей образовался сферический пустотный портал, дёргано пульсирующий, разбухающий в объёмах. Чем больше он становился, тем сильнее нарастали порывы ветра, стремящиеся засосать всё вокруг в Забвение.       Блаттан разжал руку, обнажая ладонь, на которой покоилось чёрное перо и крохотный кусочек кости.       — Да вашу… — Раздор перевёл прицел на портал; Ярость рванула влево, наотмашь попытавшись ударить Ферруция. Тот отвлёкся, что дало наконец Войне возможность подняться и обнажить меч. Ярость обернулась и скомандовала вивернам атаковать.       Кость и перо упали с ладони Блаттана на покрытую пеплом мостовую. Голод мотнул головой, приходя в себя. Он видел перед лицом оскал Габриэллы, видел сестру на коленях и не помнил, как очутился так близко к врагам. Горло саднило, на языке ощущалась паутина. Сквозь пульсацию в ушах слышал клёкот и рёв вивернов. Он хотел протянуть к сестре ватную руку, как за спиной ощутил нечто тёмное, угрожающее. Нестройно уклонился от захвата, пригнувшись. Крутанулся, по инерции вытащил копьё, расправив то во всю длину. Смерть, явившийся из портала, не успевший схватить его, тоже уклонился. Выстреливший наконечник копья оцарапал щёку Блаттана, слегка мотнув его голову. Голод, осознавший, кто перед ним, провалился в смятение на секунду. В спину толкнула когтистая рука, подставляя под новый захват дяди.       Смерть впился ему в плечо мёртвой хваткой, прогибая. Лица было почти не видно из-за расколотой снизу маски палача. Только край губ, сжатых в презрении. Застрочило Милосердие, но над над головой просвистела только одна пуля. Глаза Смерти ничего не выражали, и Голод всё понял.       С силой надавив на плечо Голода, Смерть резким рывком склонил его лицом к пустотному порталу, неистово крутящемуся, и окунул, словно в воду. Захлопали крылья, Габриэлла с визгом отлетела куда-то в сторону. От чётко пущенной в голову пули Смерть бесхитростно увернулся, продолжая спиливать голову недомерка в портале, жёлтое мельтешение которого окрасилось в красный. Поднимая клубы пепла, рядом кубарем пролетел виверн с простреленной шеей. Краем глаза видел, как незнакомец в мантии, довольный происходящим, манит его рукой за собой, смело заходя в бушующую сферу, унося его косу.       — Смерть! — Ненавидящий окрик брата заставил его повернуть голову. В тот миг, когда Война ударил Пожирателем по земле, насылая на него сотрясающий частокол из десятков копий меча, Смерть вырвал обмякшего Голода из портала и швырнул его тело на один из клинков. Краем глаза увидел, что Габриэлла ударила Деймоса пяткой по лицу и вырвалась из захвата, рванув к порталу. Тощий бледный демон, замедляющий пули Раздора поднятой рукой, смерив его презрительным взглядом, покинул пепельный остров следом за хозяином. На бегу в портал буквально запрыгнула и Габриэлла. Быстро окинув взглядом братьев и сестру, задержавшись на Деймосе, закрывшем собой Чуму, Смерть последовал примеру беглецов.