Виды кровожадности

Москва, 1980 год. Вот и пришло время разговора, который определит многие события будущего. Олимпиада в Москве сделала город беззащитным перед захватчиками извне. И Александре, Примогену клана Розы, пришлось взять на себя ответственность и разобраться с проблемой в уединённом номере. Её воспитывали лишь для того, чтобы удачно выдать замуж и приумножить богатства двух княжеских родов. Маленькая Саша прилежно училась производить впечатление на званых ужинах и балах. Но больше ничего. Став лучшей исполнительницей этой роли, она попала на тёмную изнанку общества — её превратили в бессмертное существо, которому не нужно заводить смертную семью и рожать детей. Только выживать, причём со вкусом. Позади — золотой век дворянства, море сложностей, ошибок, потерь и поражений, но также и триумфальных побед над соперниками и соперницами. Впереди — пугающая неизвестность и, возможно, конец света, о котором давно ходят слухи. Уже шестьдесят лет Александра привыкала к новому государственному строю и боролась за своё место, как будто вновь стала неонатом. Или даже смертным ребёнком. Вот только ребёнок рискует, потому что может себе это позволить. А служителям и старейшинам есть, что терять. — Сеньор, вы говорите, что ваш сир — покойная баронесса Маргарет д’Хаутмонт, но что вы сами прибыли к нам из Испании, где велико влияние Шабаша, — с холодным недовольством произнесла графиня на французском языке. — Князь, который передал вместе с вами рекомендательное письмо, сегодня уже может не существовать вовсе. Да и в целом, что мешает нашим врагам сфабриковать ложную зону Камарильи в Мадриде и поставить туда марионеточного Князя, который бы раздавал всем шпионам Шабаша рекомендательные письма? И когда шпионы разъедутся по городам, театрально захватить эту зону снова, пока её не посетили архонты с проверкой. Сеньор, мы хоть и находились за железным занавесом и мало что знаем наверняка, но мы не идиоты, чтобы доверять всему так быстро. Я требую от вас больше информации. Мигель снисходительно покачал головой. — Тц-тц-тц, и это говорит коренная жительница родины Цимици. Вы же не станете удивляться, если я скажу, что аналогично подозреваю в шпионаже на Шабаш каждого из Сородичей Москвы? Поверьте, у нашего Юстициара тоже немало опасений насчёт лично вас, ваша светлость. И ведь именно от меня зависит, как будет относиться к вам глава нашего клана. Александра напряглась. Она старалась не распространяться ни о дворянском титуле, ни о настоящей графской фамилии — Орлова. Когда-то давно она услышала, что её в шутку называют канарейкой, и с тех пор она называла в качестве фамилии слово Канари. Да и то только тогда, когда это очень-очень надо. — Почему вы используете ко мне такое обращение? — спросила графиня. — Я уже был в России, когда она ещё называлась империей, — ностальгически протянул юноша на французском, сделал многозначительную паузу, а затем перешёл на русский язык. — Я знаю, как достать… сведения деликатного толка. Я бы не позволил себе отправиться… в дальнее путешествие в совсем уж… неизвестные земли. Как здесь у вас говорится… «язык до Киева доведёт». — Акцент вампира колебался между французским и испанским звучанием. Затем Мигель перешёл на французский: — Я слышал, что вы были графиней, ваша светлость. Но если вы скрываете это… Могу обращаться к вам так, как я это делал в самом начале. Становилось только больше вопросов. — Да, лучше так. Расскажите мне всё о себе, что можете рассказать, сеньор. Лёгкая игривая улыбка в ответ. — Тогда наша беседа затянется очень, очень надолго… Удобнее, если мы будем задавать друг другу по одному вопросу, сеньорита. Он произвёл такое впечатление, словно готов перенести разговор прямо в постель. — Если я буду относиться к вам как к равному себе, у меня могут возникнуть проблемы с лицом, — заявила вампирша. — Я хотела бы знать ваш возраст. Но меня не удовлетворит слово. Даже мысли можно изменить с помощью магии. Так что покажите мне возраст с помощью способности, не доступной никому моложе вас. Я сделаю вывод. Она приготовилась сопротивляться Присутствию и намеренно усилила упаднические эмоции. Мигель же лишь приподнял красиво изогнутую бровь. — Вы действительно полагаете, что кто-то вроде меня будет сразу показывать туза из рукава? Особенно в том случае, если бы я вдруг оказался шпионом. Я всё ещё не увидел веских доказательств того, что вы сами не шпион, ищущий слабости старейшин. Оп-па. — А вы старейшина? — ухватилась за ниточку Александра. — Кто знает, кто знает, — загадочно пожал плечами Сородич. — Какая мне выгода от того, что предполагаемый шпион считает меня старейшиной? Я не против, чтобы меня недооценивали. Канари задумалась. Действительно, ситуация щекотливая. — Выгода… Хорошо. Я вас поняла. Давайте заключим пари. Если вы оказываетесь старше или сильнее меня, я научу вас тому, что вы ещё не умеете. И в дополнение к этому… Я позволю вам поухаживать за мной. — Вампирша кокетливо отвела взгляд и хитро улыбнулась. — А если младше или слабее, вы дадите мне пузырёк с вашим витэ. Я отнесу его Тремерам и узнаю, правду ли вы говорили или нет. Условия крайне нечестные. На тот случай, если Мигель откажется от такого пари, Александра придумала возражение: она скажет, что будет вставлять палки ему в колёса. Но Сородич почему-то усмехнулся. — Вы так прямолинейны, сеньорита… И очень рискуете своим лицом в любом случае. Только глупец отдаст своё витэ Узурпаторам. Но вы предложили интересный опыт… Не уверен, что вам есть, чему меня научить. — Вы этого не знаете наверняка, сеньор. Если вы всё же говорите правду о своём возрасте, то как минимум добьётесь от меня рассказа о том, как я использую интересующую вас Дисциплину. Этим она говорила: «Заставь меня рассказать об этом, воздействуй на меня Присутствием, иначе я буду молчать о себе как рыба. Давай сразимся нашими разумами». Мигель улыбнулся. Он принял вызов. — L’amour a ses plaisirs aussi bien que ses peines, — томно произнёс он пословицу о том, что любовь имеет и свои удовольствия, и свои напасти. — Скорее всего, вы сторонитесь любви, прекрасная Александра. Но я не собираюсь ослеплять вас, чтобы воспользоваться вашими способностями. Мне по душе лишь сторона удовольствия. «Не чувствую ничего знакомого, — думала Канари. — Убеждение? Но это же азы…» — И несмотря на то, что в нас давно угасла естественная искра страсти, мы всё ещё восприимчивы к сладострастному удовольствию. Как говорят смертные, si jeunesse savait, si vieillesse pouvait… — «Если бы молодость знала, если бы старость могла». — Я способен опровергнуть это утверждение даже без Уз Крови. Сладкий полушёпот волшебным образом рождал в девушке нежное чувство любви и безопасности. Каждое слово — пьянящая доза наркотика. Каждый свист шипящих согласных и повторение звука «с-с-с» — умиротворяющий шелест осенней листвы. — Самая сияющая, ослепительно-прекрасная сеньорита. Слушайте меня, и всё будет так же хорошо, как сейчас… Закройте глазки. Да-да, я могу спокойно обойтись без прямого столкновения взглядов. Александра закрыла глаза. Судя по звукам, Мигель встал со своего места, подошёл к ней и наклонился к её уху. — Я слышал о вашем сире, Александра… — близость его соблазнительного голоса пробирала до самого сердца. — А вы слышали о моём. И мадам Гиллес вам тоже известна не понаслышке. Она… очень влиятельна и даже может стать следующим Юстициаром. Дисциплина. Только что она делает? Придаёт голосу дьявольские нотки? Если только это, то эта способность Присутствия не так уж и впечатляет. — Известна, — сказала Александра. — К чему вы клоните? — Ваши сведения стары как минимум на шестьдесят лет, сеньорита. За это время родилось и умерло несколько поколений смертных. Вы слабее, чем думаете, Александра. А я всё это время шёл на риск, путешествовал в опасные места, сражался и добывал самую великую ценность — информацию. От самых важных фигур Тореадоров вы стоите куда дальше, чем я. Так что… в ваших интересах дружить со мной, а не подозревать в шпионаже. И под дружбой… я понимаю свободный обмен информацией. Расскажите мне о своих способностях, а я… расскажу вам о Европе то, что обычно никому не рассказываю. Его речь была подобна головокружительному танцу, где сначала партнёры подбираются друг к другу ближе, а затем кружатся под мелодичный аккомпанемент. Александра поймала себя на том, что уже несколько минут говорит о вещах, о которых она не обещала и не собиралась говорить: — …и я давно не могу узреть что-то больше, чем мир астральных сущностей. Я нечасто погружаюсь в то состояние, которое описала вам, потому что боюсь потерять контроль над своим телом. И читать чужие мысли тоже лучше не всегда. Некоторые образы, исходящие от смертных, вызывают, как бы это лучше сказать… Отвращение. И если привыкнуть получать эти образы постоянно, можно сойти с ума. Ох… Кажется, вы и правда воздействовали на меня, сеньор. — Вы очаровательны, — хитро прищурился Мигель. — Что? В каком… смысле? Этот «танец» завёл партнёров к краю пропасти. Александра стояла к ней спиной. — Вы очень хороши как учитель. — Он свободно взял её ладонь и погладил большим пальцем. — И как та, кто держит всё под контролем, вы тоже очень хороши. Вы представали передо мной в разных ролях, и каждую роль вы играли превосходно. Кроме одной… «Это провокация. Если я одёрну руку, то проявлю неравнодушие. Если поддамся и спрошу, о какой роли он говорит, то покажу интерес. Спокойнее. Эту игру я в состоянии выиграть. Вот бы только знать его мысли…» Читать мысли сверхъестественных существ крайне сложно. В разы сложнее, чем мысли смертных. Нужно не просто почувствовать самого себя в собеседнике, но и проявить упрямство. Одна такая попытка оставляет после себя ментальную усталость. А чем сильнее устал вампир, тем он слабее. Сейчас игра стоила свеч, поэтому Александра применила телепатический трюк через силу. Это чем-то напоминало выход в астрал, только «выйти» надо в собеседника. И не в комнату, а в толщу стены. — Подсказать, какая ваша роль интересует меня больше всего? — спросил Мигель, не дождавшись ответа. Некоторые образы из его разума не были похожи на что-то конкретное. Желание обнять и ослабить. Желание преодолеть трудности. Широкая двуспальная кровать с красным балдахином. Азарт. Больше ничего. Но и на том хорошо. Даже столько информации Александра обычно не получала от мыслей-образов Сородичей. — Нет. Я знаю, о чём вы, Мигель… Или Майкл, — усмехнулась графиня. — Или Мишель. Или Михаил. Позволяю вам удивить меня. Я уже очень давно не встречала любовников на свой вкус. Но если вы меня не удивите, наши отношения будут коротки как летняя ночь. Смуглые пальцы погладили руку Канари, коснулись её плеча и опустились на спину, как язычок змеи. Александра открылась непозволительным прикосновениям… снова. Словно это не прелюдия к близости, а медицинская процедура. Есть немало Сородичей, которые называют себя не своим именем. Тореадоры Парижа даже приняли в свой клан смертного, который забавлял их подобными преображениями. О Видале Жарбо, мастере маскировки, ходили слухи ещё до становления Александры вампиром. Его сиром как раз была баронесса Маргарет д’Хаутмонт. Александра также слышала о некоем архонте Майкле Унтере, дитя мадам Гиллес. Графиня не могла знать, как выглядят эти два тореадора и что из себя на самом деле представляют, но по возрасту слухов можно было понять, что и Видалю, и Майклу никак не меньше ста пятидесяти-двухсот лет. А вдруг Мигель — это Майкл, который притворяется Видалем? Если Мигель является архонтом, которого как раз послали разведать обстановку в Москве, то дела плохи, но враждовать с Мигелем нельзя! А что, если Видаль тоже архонт? Александра не знала, что происходило в Париже последние шестьдесят-семьдесят лет. Вероятность того, что Мигель — это архонт, увеличивается. Камарилья имеет строгую иерархию. И если Внутренний круг Камарильи с Юстициарами — это её руки, то архонты — пальцы этих рук, а ещё глаза и уши. Архонтами становятся могущественные служители и старейшины, но они не заявляют о своей роли открыто. Вообще, архонт может притвориться обычным неонатом, тихо и незаметно собрать нужную информацию и уехать назад, и даже Князь не узнает, что тот неонат был кротом. Когда архонту выгодно раскрыть, что он старейшина? Если так легче получить нужную информацию про других старейшин. А конкретно — про Примогена столицы изолированной страны. Кто знает, не является ли Александра цимисхом, который убил её и теперь носит её лицо? И ведь Мигель упомянул про цимисхов! Может, он специально сказал о своём могуществе, чтобы предполагаемый цимисх рискнул убить важного для Камарильи старейшину? А ещё Мигель бывал в Мадриде и наверняка знает повадки шабашитов. Именно поэтому в год открытия границ в честь Олимпиады его могли послать в Москву, которая до петровской эпохи была городом Шабаша. Узнать, не стала ли Москва наполнена шабашитами, которых нужно уничтожить при первой же возможности. Но вдруг истина совсем другая? У баронессы могло быть другое дитя, которое также меняет имена как перчатки. Или у Мигеля мог быть другой сир, ведь неизвестно, можно ли связаться с баронессой в эти ночи или нет. Скорее всего, Мигелю выгодно лгать и запутывать Примогена московских тореадоров. Но что, если неверие в его слова создаст Александре проблемы? Если она будет препятствовать обмену информацией, то её заподозрят в сокрытии грязной тайны, которая действительно есть, и она как раз связана с Маскарадом. А если Мигель — шпион Шабаша, то ему было бы логичнее притвориться тореадором из Египта, потому что Каир — город Камарильи, а у Мигеля смуглая кожа и арабские черты лица. «О чём бы я подумала, если бы Мигель представился тореадором из Каира? — размышляла Александра, пока изучала тело Мигеля. — Я бы не стала подозревать его в шпионаже сильнее, чем прочих сородичей. Но, возможно, я подумала бы, что он Ассамит, Последователь Сета или Равнос. Однако, выходцы из первых двух кланов обычно не притворяются камарильцами. У нас в Москве есть несколько сетитов, и пока они не нарушают наши Традиции, Жорж позволяет им копошиться в своём маленьком домене. С ассамитами не очень понятно, но у Жоржа нет однозначной вражды с ними. Вот равносов мы не приветствуем точно. И равнос, скорее всего, представлялся бы иным кланом. Но у них есть маленькая слабость... Кажется, я знаю, как проверить, не равнос ли Мигель». Александра как раз снимала свои вещи и драгоценности и откладывала их в сторону, чтобы они не мешались во время секса. Одно колечко, которое не вызывало у неё ничего кроме равнодушия, графиня как бы невзначай положила на место, откуда его было бы удобно украсть, а потом сказать, что оно там никогда не лежало. «О чём я только думаю? — разозлилась на себя вампирша. — Самое простое решение обычно самое эффективное! А он специально уводит меня в дебри предположений и домыслов. Это надо пресечь. Мне нужны конкретные ответы». — У вас прекрасно сложенное тело, — игриво начала Канари, оседлала мужчину и нарисовала пальцем круг на его груди. — Не боитесь, что захочу очаровать вас так же, как вы очаровали меня? — Она посмотрела ему в глаза и добавила своим словам мистической убедительности. — Сейчас на вас определённо нет никакой защиты против моих Дисциплин, Мигель. — Как и на вас, сеньорита. — Вампир уверенно встретил её взгляд. — Но невозможно очаровать того, кто уже очарован. Двусмысленно. — Что же делает ваша способность? — полюбопытствовала Александра. — Она позволяет разговорить собеседника? Обещаю… — пронизывающе прошептала девушка на ухо. — Я не буду использовать её против вас, если научусь ей с ваших слов. Вы можете мне рассказать. Лёгкий смех стал ответом. — Могу ли? Вы перестанете доверять своим решениям, если узнаете правду. Вы горды и самолюбивы, дорогая Александра. Ваш мир перевернётся в тот же сладкий миг, как только я открою свою карту. Это будет ужасно больно… Да, я бы посмотрел, как изменится ваше безупречное лицо. Я никак не пострадаю после этого. Но вот насчёт вас… я не уверен. Я общался с вашим грандсиром, и что-то мне подсказывает, что у вашего витэ недостаточно сил, чтобы овладеть моей способностью. — Хватит сеять сомнения, расскажите. Я как-нибудь справлюсь с тем, что вы мне пророчите. Он накрыл пальцем губы вампирши. — Тс-с-с… Сначала я хочу увидеть удовольствие. Они занимались своеобразной любовью ещё некоторое время. Поначалу Александра не могла как следует расслабиться, потому что ожидала кол в сердце в любой момент. Она бы предпочла позу наездницы, а на руках партнёра — тяжёлые железные наручники. Вероятно, Мигель тоже ожидал кол в сердце, потому что мешал девушке подолгу оставаться в роли наездницы. А ещё он говорил, как ей следует двигаться, и Александра почему-то стала следовать этим инструкциям. Нахлынувший неконтролируемый экстаз испугал её. «Я не ведомая!» — Опять! Опять вы используете Присутствие! — остановилась она. — М-м? Но вам же сейчас было так хорошо… Этот нежный голосок не забыть… Стыдно. Очень стыдно! — Я так себя никогда не веду! Я контролирую всё сама. Всегда… Усмешка. — Хм. Позвольте спросить. Зачем? Его томный взгляд из-под длинных ресниц пьянил и дезориентировал. — Я не хочу умереть. Очевидно же… — Ха-ха, понимаю. Но жизнь — в риске и смертности. Чтобы получать удовольствие от соития, нужно чувствовать себя живым, рискующим и находящемся на волоске от Окончательной смерти… Пожалуй, с помощью верёвок я извлёк бы из вас куда больше стонов. — Нет уж, спасибо! В его карих глазах зажглось пламя азарта и воодушевления. — Разве вы никогда не спрашивали себя, в чём смысл вашего существования? — Мигель навис над девушкой, как пантера. — Я вижу простой ответ на этот вопрос. Очевидно, смысл в удовольствии! И в получении, и во взращивании его в других людях и сородичах! Нам нужно не только пить кровь и побеждать в наших маленьких и больших играх, но и любить и мстить, рисковать и идти навстречу неизвестности! И пусть наши эмоции не так сильны, как раньше, они есть! А с помощью Дисциплин и магических ритуалов их можно раздуть! Доверьтесь мне, Александра. Вы не пожалеете. И она доверилась. Мигель даже попросил вызвать у него восторг через Присутствие. Безумная страсть пленила графиню, она ненадолго выпала из реальности и позволила даже фиксировать её руки. Когда вампирам надоело совокупляться, они легли рядом друг с другом. Тореадорша подала голос первой. — Х-ха… Давайте не будем забывать, сеньор, что наши чувства разгорелись искусственно и скоро исчезнут. — А я бы предложил вариант покрасивее. Давайте запомним этот опыт и будем возвращаться к нему каждый раз, когда вам захочется отвлечься. «Ну, он всё же не убил меня. Может, и в следующий раз не убьёт? Только вот одно мне не нравится…» — Возвращаться? Вы собираетесь остаться у нас надолго? — Хм… Я не уверен. Возможно, лет на десять я останусь. Но моя родина не здесь, вы же понимаете… «Как-то многовато для миссии архонта». — А если вы достигнете своей цели за меньший период времени? Мигель засмеялся. — Ха-ха, скажу вам по секрету, я слишком жадный до новых впечатлений. Моя цель пребывания очень мутна. Но, разумеется, как только я почувствую, что мне пора, я уеду. Он звучал вполне искренне. «Надеюсь, теперь-то он настроен сказать мне правду о той способности!» — подумала Канари. — Дайте угадаю. Если вы скажете мне что-то сделать, я это сделаю? Так работает ваша сила? — Хм-м… Не совсем. Это всё же Присутствие, а не Доминирование. Я просто говорил с вами достаточно долго, чтобы вызвать у вас нужное мне желание. «Отвратительно! Мне что, теперь нужно идти против своих желаний во время каждого общения с ним? Кошмар!» — Спасибо, что рассказали. — Желание перестать контролировать всё и вся я тоже могу вызвать, — перебил вампир. — Чтобы вы ни о чём не беспокоились и по-настоящему расслабились, как сейчас. Так что обращайтесь, сеньорита. Опасно. Опасный тип! — А если вы захотите стать Примогеном, как мне этому воспрепятствовать? — с бессильным смешком сказала Александра. Кажется, это мысли вслух. — Примоген… Звучит неплохо. Возможно, если вы по какой-то причине захотите передать мне свой статус, я приму предложение. Но пока что меня это не интересует. Я люблю новые впечатления и чужие секреты, а это я получаю и в том статусе, что имею. Кстати, о секретах. Как у вас обстоят дела с Маскарадом, при таком-то развитии радио и телевидения? Как ушат ледяной воды на голову. — Маскарад? А-а, тот самый Маскарад… У нас всё под контролем. Даже телевидение. — Вот как… Что ж, в таком случае вам не понадобятся мои услуги. А жаль. Хорошему другу я бы помог решить… небольшую проблемку с нарушением Маскарада. «Он точно что-то знает! Это определённо намёк!» — запаниковала тореадора, но виду не подала. — «Хорошему другу», говорите? А что для вас значит «хороший друг»? И бывает ли «плохой друг»? Сородич фыркнул. — «Хороший» друг отличается от «плохого» тем, что делится своими переживаниями со мной, а не надевает сто масок. У меня нет никакого желания догадываться о ваших потребностях самостоятельно, сеньорита. Вы словно сидите в железной деве, терпя страдания в одиночку и притворяясь, что вас уже ничто не ранит снаружи. Чего вы хотите… на самом деле? Александре понравилось это сравнение. Но она была уже не тем наивным неонатом, который порхает от цветка к цветку. Она «поймала» в себе желание поделиться наболевшим и осознанно не выпустила его наружу. Надо обдумать. Да, страдать в одиночку тяжело. Лицо навечно застывает безразличным и строгим ко всему. Но во время этого состояния души проблем как будто бы становится меньше. Всё самое страшное уже случилось, и новые потрясения не достойны внимания. Если постоянно находиться в напряжении, то контролировать окружение легче. И тогда больше ничего страшного не случится. Так ведь? — Сеньор, вы, безусловно, можете быть очень хороши в роли того, кто выслушивает и поддерживает. И мне действительно может понравиться жаловаться вам. Но когда вы уедете, то увезёте с собой слухи обо мне. С меня хватит и того, что мы переспали. — Хм… Но если вы отказываетесь быть моим другом, ничто не остановит меня от того, чтобы рассказать про вас всё самое… неприятное. Как нам быть? «Ладно, завалю его мусорной правдой». — Передайте им, что я сентиментальна. Недавно я сочинила сонату про быстротечность жизни и сыграла её Князю. Он сказал, что она загромождена переходами, а смертным теперь больше по нраву романсы. Но музыканты из моей консерватории встретили её очень благосклонно. Я и сама считаю, что без переходов музыка получилась бы рваной, словно склеенной из разных кусков. Играть бы её стало сложнее. Вот почему я не могла упростить сонату. Но мнение Князя тоже важно для меня. Я попыталась объяснить ему в письме, что согласна с ним, поэтому готовлю облегчённую версию для ценителей. Письмо отправлено, и теперь я жду ответа. Но у Князя полно других хлопот помимо того, чтобы читать моё письмо и отвечать на него. Оно не настолько важно, чтобы я просила у секретарши Князя срочной личной аудиенции с ним. Кем я буду в его глазах, если займу его время из-за подобной чепухи? Мне остаётся лишь ждать. Я пытаюсь отвлечь себя чем-то другим… — «Например, тобой», — но мысли о том, что Князь не сделал мне комплимент, возвращаются вновь и вновь! Рука Александры непроизвольно сжалась в кулак. Мигель взял его в свои ладони и распрямил непринуждённым массажем. — А как бы вы поступили, если бы Князь хвалил вас за каждое ваше произведение? — спросил вампир. Канари задумалась. — Хм. Он слишком авторитетен и силён для того, чтобы подлизываться ко мне. Поэтому я считала бы, что каждое моё произведение как минимум заслуживает внимания. Да, я бы чувствовала себя куда лучше и спокойнее, чем сейчас. — Действительно ли вы считаете, сеньорита, что произведения тореадора могут сравниться с его произведениями из смертной жизни? Я не умаляю ваших стараний, но… Вы же и сами понимаете, что давно создаёте вещи по шаблону. Не испытывая жгучих эмоций, передать их в музыку невозможно. Он говорил так, словно и сам испытывал подобное. С ним нельзя было не согласиться. — А вы, сеньор? Что создаёте вы? Мигель покачал головой. — Уже ничего, к сожалению. Или к счастью. Но я творю эмоции в тех, кто подзабыл их. Моими картинами стали смертные и сородичи, а моей музыкой — их голоса. — А кем вы были при жизни? — М-м-м… — Он еле заметно нахмурился. — Это было так давно… Наверное, будет лучше сказать, что я был душой празднеств. Кажется, я развлекал привилегированную публику. У Александры тот же самый вопрос вызвал бы подобную реакцию. Ещё одно подтверждение большого возраста у Мигеля. — Вы были бардом? — Хм… Можно и так сказать. Но я, в основном, просто развлекал гостей интересной беседой. А кем были вы, сеньорита? Слова вырвались сами собой. — Моя смертная семья искала мне партию… Я посещала балы и званые ужины. По моему внешнему виду судили о благосостоянии моей семьи. У меня была важная роль… Но мы отвлеклись от темы. — Верно. Вам не нравится ждать ответ Князя. Продолжайте. «А он тактичен. Не стал вытягивать подробности о моей личности», — подметила Александра. — Я знаю, что рано или поздно я получу его ответ, устный или письменный. Это совсем не проблема. Но… меня раздражает, что при всей незначительности этой ситуации я не могу о ней просто забыть. — М-м-м… Судя по вашим словам, сеньорита, вашей… «партией» стал Князь. Вас воспитали так, чтобы вы во всём нравились вашему избраннику. И вы привыкли контролировать всё, что нравится мужчинам. Хотите поучаствовать в занятном эксперименте? «И правда, это как-то связано». — Каком? — с опаской спросила графиня и покосилась на свою руку, которую Мигель ещё не отпустил. — Пострадайте из-за ожидания специально, — ответил он и отпустил Александру. — Думайте о том, как вам плохо, примерно… минут тридцать. Я буду молчать, а по истечении времени обниму вас. Вампирша насторожилась. — А что будете делать вы, сеньор? — Я, пожалуй, приму душ и оденусь. — Мигель встал с кровати. — А потом займусь тренировками. Я буду следить за временем, так что ваша задача — просто переживать неприятные чувства тридцать минут. Согласны? Канари задумалась. Ей захотелось понаблюдать за этим сородичем. — Рассчитываю на вашу честность. Приступайте. Он посмотрел на настольные часы и ушёл в ванную комнату. «Ну что ж, госпожа Орлова, давай поучаствуем в его эксперименте. Просто думать о поведении Жоржа, да? Надменный павлин, да как он мог не похвалить меня?! Совсем зазвездился со своими политическими играми! То, что я слабее его, ещё не значит, что можно позабыть об этикете! Так, что ещё можно сказать о нём? Самодовольный нахохленный сыч, считающий себя пупом земли! Нет, ну, в какой-то степени я похожа на него, но я хотя бы умею сдерживать критику! Да, мне тоже не нравится то, что не идеально, но ведь именно поэтому я так долго консультировалась со смертными! Постойте… А что, если они просто захотели добиться моего хорошего отношения к ним и поэтому хвалили меня? Что, если только один Жорж был искренним? Он же не сказал в лицо, что моя музыка никуда не годится, а заметил, что моя соната сложна для понимания. То есть что только профессионал получит удовольствие от прослушивания. Жорж ведь вентру, у него очень ограниченное восприятие всего. Ему нравятся определённые вещи, определенная кровь, определённая музыка. Скорее всего, ему нравится только та музыка, которая нравилась ему в смертной жизни. Что-то из царских времён. Конечно же, он бы оскорбил меня, если бы решил соврать и сказал, что ему понравилась моя соната. Таким поступком он бы словно сказал: «Мне не важно, как сильно вы стараетесь и что именно играете, я всё равно должен вас похвалить, потому что ваше расположение ко мне выгодно для моих дел». Мол, отстаньте со своими попытками в творчество, они мне не важны. Как я могла забыть о том, что он вентру! Да и он же не композитор и не музыкант. Он просто успешный купец до мозга костей! Моё творение не получится продать по большой цене, вот ему и не понравилось. А я и не собиралась продавать его. Вообще-то, я писала сонату, потому что умер мой хороший знакомый, и я буду скучать по его обществу. Ах, Дмитрий, уже прошло пять лет, как тебя не стало. А я будто вчера направляла тебя к вершине славы. Так быстро летит время… И так мало мне оказалось тебя! Уже больше не напишешь ты своих прекрасных мелодий о человеке и человечности… Так грустно от того, что умер в муках болезни, а не от моего Поцелуя! Но только человеческая природа дарила тебе такие замечательные идеи для композиций. Я и сейчас считаю, что правильно поступила, позволив тебе встретить старость. И где ты теперь? Нет, не хочу знать. Если его призрачная душа страдает, а не уничтожена, мне будет грустно». Злость, тревога и тоска смешивались в горький коктейль досады. За одними воспоминаниями об умершем творце последовали воспоминания о других мастерах. Графине захотелось немедленно услышать их безумно быструю музыку, увидеть безумно быстрое рисование портрета, почувствовать через туфли безумно быстрый топот танцоров. Но лишь пустая тишина была её спутницей. Когда Мигель вышел из ванной, он даже не взглянул на Примогена, а просто оделся, шурша одеждой, сел в кресло и закрыл глаза. Это подтолкнуло мысли графини в другую сторону. «Да когда уже пройдут эти тридцать минут! Мигель обещал следить за временем, но почему он закрыл глаза? — Она встала с кровати и посмотрела на часы. — Что, прошло лишь десять минут?! Я не знаю, о чём ещё думать оставшиеся двадцать! Вот же засада». Чтобы занять свои руки хоть чем-нибудь, девушка оделась. Пока она одевалась, её разум нашёл тему для размышлений. «Хочу найти смертного, которому я решусь подарить Объятия. Я так устала от Златы… И устала от неожиданных смертей тех, кого я должна отпустить. Мой дар отнимет у моего будущего дитя искру творчества, и останется лишь голодный рот, который больше ничего не умеет делать кроме как копировать свои собственные и чужие шедевры. Может, просто найти красивого учтивого юношу? Красота никуда не денется. Попрошу у Жоржа разрешение на нового потомка. А когда найду подходящего смертного, не буду затягивать процесс. Наверное, придётся потратить не один десяток лет… За это время вырастет новое поколение юношей. Не проще ли познакомиться с кем-то, кто связан с искусством и имеет сына, и ненавязчиво давать этому мужчине советы по воспитанию? А если получится познакомиться с его женой, то и над ней поработать тоже. Хм… Но я не старею, и меня не должны видеть слишком часто. Думаю, пошлю с этой ролью одного из своих гулей». Периодически объектом размышлений становился сидящий на кресле красавчик. «Он сказал, что не прочь стать Примогеном… Это намёк? Против меня затевается заговор? Свергнет ли он меня, если ему представится удобный случай? Сколько у него сторонников? Одни вопросы…» Александра села на край кровати спиной к Мигелю и нащупала в глубине своих чувств мучительную тревогу. «Ты в опасности! Ты в опасности! Ты в опасности!» — кричала тревога. «Ты глупая! Ты наивная! Нельзя никому доверять, дурочка!» — истерила хлёсткая самокритика. «А если ты поведёшь себя некрасиво, ты умрёшь от чахотки в полном одиночестве!» — доносилась мысль, внушённая родителями и опекунами. «Нет, от чахотки ты не умрёшь, но вот с ума сойти вполне можешь!» — подключился здравый смысл вампиризма. «Твои страдания никогда не закончатся! Ты проклята терять дорогих тебе людей снова и снова!» — защемило в районе сердца. Не осталось ничего кроме больно режущих, как гусарская сабля, слов. «Зачем я согласилась на этот эксперимент? Он вводит меня в меланхолию… Как я могу испытывать меланхолию, достигнув таких высот в статусе и богатстве? Я ни в чём не нуждаюсь, так что я не имею права предаваться унынию! Наоборот, я обязана ходить с гордо поднятой головой, потому что молодые сородичи видят во мне пример для подражания. Если они будут думать, что они со временем станут похожими на меня, то я по-прежнему буду контролировать их… Я смогу уберечь их от ошибок моего прошлого, и они будут чувствовать себя должными мне. А если я внезапно вспомню, что я не стала счастливей за двести тридцать лет, моя идеальная железная стена покорёжится! Мне так плохо… Так грустно…» Время всё не заканчивалось и не заканчивалось. «Всё, я устала и не хочу думать об этом! Надо подышать, чтобы сменить тему». Вдох—выдох. Вдох-выдох. «Сколько ещё осталось ждать? — вампирша посмотрела на часы снова и обрадовалась. — Несколько минут! Ну наконец-то…» Ровно когда стрелка отмерила тридцать прошедших минут, Мигель встал и протянул госпоже Канари руки. — Вот и всё. Больше не нужно думать о том, о чём вы думали, сеньорита. — Его уверенная улыбка магнетизировала. — А теперь я завершу наш эксперимент. Встаньте и подойдите ко мне очень-очень близко. Голос Мигеля звучал куда приятнее, чем тишина и внутренние сомнения. В этот хрупкий момент его общество оказалось для Александры желаннее, чем её собственное. Она вновь захотела сбежать от самой себя, поэтому поддалась приятному импульсу и оказалась в аккуратных объятиях. Объятиях старика с юношеской наружностью. Да и, что уж там таить, графиня чувствовала себя комфортно рядом со стариками. Стабильные, с устоявшимся мировоззрением и особой мудростью своего поколения, пожилые смертные передавали ощущение гармоничной стабильности. Словно то, что ты имеешь сейчас, никогда и никуда не пропадёт. — Отдохните от суеты и забот ещё несколько минут, прекрасная сеньорита, — произнёс Мигель на ухо девушке. — Ваша сила по-прежнему с вами, и вы можете себя защитить от любых угроз. Даже от меня. *** Москва, 2018 год. — Сеньорита, а помните наш маленький секрет, который мы создали в номере одной гостиницы? — тихо спросил Мигель у Александры в Элизиуме. Только не это. Графиня не хотела признавать, что втайне она нередко повторяла опыт «эксперимента», подаренной ей одним смуглым скользким старейшиной. В ином случае, происходившие год за годом социальные потрясения оставили бы на госпоже Канари неизгладимый след. Благодарность рождает мучительное чувство невыполненного долга. Александра не сдержалась и недовольно простонала. — Сеньор Агилар, — она сделала акцент на фамилии, — всё в порядке. Мне больше не нужно что-то подобное. Кольцо, которое она оставляла в качестве проверки на клан, так и не было украдено. Пришлось смириться с тем, что Мигель — это старый тореадор. — М-м-м… Значит, мой эксперимент удался. Не хотите ли зарекомендовать меня вашему молодому Дитя? «Нет, он точно набирает себе сторонников на стороне!» — Не трогайте Виктора, прошу вас, — фыркнула Александра и колко улыбнулась: — Во-первых, вы не дотянетесь до его губ, а во-вторых, до его филейной части тоже. И не мешайте мне смотреть спектакль о вашем с ним соперничестве за свежую кровь. Мигель усмехнулся. Ему понравилась острота, и он вступил в игру. — Соперничестве? Бросьте, мне иногда кажется, что не вы подарили ему Становление, сеньорита. — Госпожа Канари. — Ох, простите, что забыл о формальностях. Но я бы всё же называл вас госпожой в другом месте. — Хмф, не от вас ли Лео набрался этих странных похотливых идей? До знакомства с вами он был таким… правильным. — А почему причиной приобщения к чему-то новому обязательно должен быть я? Это клевета, сеньорита. Более чем уверен, что вы успели познакомиться со взрослыми игрушками и играми современности. Их магазины и реклама повсюду, а вы весьма любопытны, я знаю. Теперь Александру больше всего раздражало, что потенциальный архонт догадывается о её новых секретах и может это использовать, чтобы заполучить её место в Совете Старейшин.