Виды кровожадности

Марк наконец-то приспособился к столичной жизни. Не носить на себе ничего лишнего. «Ты стильный и красивый, ты крутой!». Нет. Совмещать несколько дел одновременно. Поддерживать новые связи, переписываясь с несколькими людьми одновременно. «Ты добрый и честный!» Нет. Оставить, наконец, тухлый гараж позади, и переехать в приличные апартаменты отеля Златы. Игнорировать уловки со скидками и «выгодными предложениями». «Ты умный, ты всех переиграешь!» Нет. Марк собрался с духом и связался с Виктором по поводу его предложения. Модель? Да что угодно. Какая разница, кто ты, когда тебя не знают даже соседи по гаражу? Массам не до тебя. Нужно лавировать в толпе и постоянно куда-то спешить. Этот новый мир ломает людей. «Любая твоя ошибка разрушит всё, что ты создавал раньше с таким трудом!» Да. Виктор радушно поздоровался с Марком в кабинете галереи, но после тесного общения со Златой и её Лили… — Ближе к делу. Что мне нужно сделать? — отмахнулся блондин с постным лицом робота. Старший тореадор уменьшил градус улыбки. — Что случилось, Марк? Выглядишь как-то… — Как? — нахмурился музыкант. — Как будто ты убил кого-то и… смирился с этим. Марк пожал плечами и медленно вдохнул воздух, обдумывая каждую мысль. — Ну… Можно и так сказать. И всё. Больше ничего добавлять нельзя. Нельзя навязываться, нельзя говорить о себе слишком много, нельзя, нельзя, нельзя. Виктор поднял правую бровь. — То есть убил или нет? «Хм, надо пояснить точнее, а то ещё ложный слух обо мне пойдёт», — подумал Марк. — Я был наивным мальчиком из Мухосранска, который радуется, когда играет или слушает устаревшую музыку. Последнее время я общался со Златой и её гулем… Они доходчиво объясняли мне правила игры. Вот… «Что ещё ему от меня нужно? Неужели он на что-то намекал, а я не понял, потому что тупой?» Виктор бросил взгляд облегчения. — А! И всё? А я уж подумал… — Я же могу говорить с тобой прямо, Вить? — Марк сложил руки в замок. — Конечно. — Вот ты же, вроде, коренной москвич, да? Виктор кивнул: — Ну. — Как ты вообще справляешься с таким стрессом? У меня в городе люди расслабленные, без тормозов, а тут… Что ни жертва — то кандидат в Малкавианы. Это же кошмар… И у кого ни спроси — приезжие и тревожные. Марк вспоминал родные разбитые улочки как островок уюта и гармонии. Оттуда, из бедных районов, Москва выглядела как страна фей и волшебства. «У нас есть деньги, поэтому злых людей меньше», — манил ровный асфальт и благоустроенные набережные. Но этой магической «стране» надо соответствовать. Надо творить настоящие чудеса со своим временем, даже если никогда этого не умел. Иначе — всё, смерть… — В принципе, я так и живу всю жизнь, — пожал плечами Виктор и развёл руками. — Один стресс перекрывает другой, одни ошибки блекнут на фоне других. Заведи себе нескольких молодых подружек, они будут смотреть тебе в рот и тешить твоё самолюбие. «Но это же…» — Говоришь о девушках как о домашних животных, — фыркнул Марк. «А я могу так с ним разговаривать? — замешкался блондин. — Он хоть и выглядит молодо, но его сотрудники обращаются к нему не иначе как «Виктор Юрьевич». Я точно могу называть его моим другом? Он мне в отцы годится!» — А ты говоришь о них как о Малкавианшах, — заметил Виктор. Или… — Да-да, мои жертвы — только девушки! — Марк поспешно поднял ладони вверх. — Никаких парней ещё не б… Был же один, что врать-то? — …ыло. Нет, тот случай всё равно не считается. Виктор усмехнулся. — Узнаю прежнего Марка. Что ж, давай пойдем на фотосессию. Даша, наверное, уже всё подготовила. Сородичи встали и вышли в коридор. — Получается, Злата на тебя так повлияла? — задумчиво произнёс хозяин галереи. — Что же она тебе такого сказала? Марк предался воспоминаниям. — Хм… Да ничего особого… Кажется. *** Немногим ранее. Марк лежал на мягком диване вип-комнаты и ловил максимальное спокойствие в клубах сладковатого сигаретного дыма и литрах свежевыпитой крови. Из динамиков звучала музыка стрип-клуба. Резинка для волос где-то потерялась в процессе охоты, но тореадора не заботило состояние его волос. Его мало что заботило. На лице застыла сонная улыбка, а руки тянулись погладить приятные поверхности. Ткани, волосы, кожа — не важно, своя или чужая. Удовольствие от соприкосновения с чем-либо впивалось прямо в душу. Злата откинулась на спинку мягкого кресла и смотрела в потолок. — Под каким именем ты известен среди смертных, Марк? — задала она вопрос. — Артур, но я разрешаю людям звать меня «Арчи». — А отчество? — недоумённо спросила Злата и выпустила тонкую струйку дыма в потолок. Длинный мундштук в её пальчиках дополнял её светский образ и делал Гарпию больше кинематографическим символом, нежели настоящей персоной. — Отчество… Хм… Хм-м-м-м-м… Пауза становилась всё длиннее и длиннее. — И всё же? — повторила свой вопрос Гарпия. — Павлович… Александрович… Не помню уже. Какое-то из этих двух, наверное. «А этого ли я хотел? Танцы, выпивку, сигареты и девок? Целую вечность одно и то же?» — подумал вампир. — В нашем городе есть обычай называть отчество от имени сира или грандсира. Ты же помнишь моё отчество, Марк? Здесь даже память напрягать не пришлось. — Неа, — ответил блондин. — Никогда не запоминаю отчества. Как будто никто их и не называет. Удивительно, как я некоторые фамилии помню… — А как же ты общаешься в Элизиуме? «Хороший вопрос». — Ну… С Виктором мы как-то быстро на «ты» перешли. А с остальными я общаюсь так, чтобы не… Не… Эм-м-м… Сейчас, мысль из головы вылетела. Хах… В общем, я лавирую. Не строю предложения так, чтобы в нём стояло отчество. «И просто пропускаю их мимо ушей». Тореадор уставился на грудь Златы и представил, как вновь трогает и ласкает её. Он сделал бы это сейчас снова, но ему было слишком лень. Возможно, если бы она сидела прямо возле него, тогда можно… А потом Марк просто задумался о своём. Вот она — жизнь мечты с точки зрения тверского парня. Многое даётся на блюдечке, стоит лишь хорошенько попросить. Скоро и пыльный гараж останется в прошлом. Ночь с клубным движем никогда не заканчивается. Хищная музыка отвлекает от тоски и одиночества. Но что-то всё равно не так. Почему чего-то не хватает? — Ты там не застыл, Марк? — хихикнула Злата и помахала рукой перед своим бюстом. — А? Ну… Вроде нет. — Правда? Жаль, я подбирала декольте специально под нашу встречу. Цель, которой добился тореадор, являлась его несбыточной мечтой. Он не задумывался над тем, что будет делать дальше. Остаётся покорять новые горизонты и искать большего, но зачем? Эти поиски станут бесконечными. — Мне кажется, я устал от жизни… — устало произнёс он. — От этого посмертия… Есть ли какое-то лекарство от этого? Тореадорша отвела взгляд. Улыбка с её лица спала. — Есть… Горькое и с большим списком побочных эффектов. Называется «перемены». Марк поджал губы. Он очень не хотел ошибиться на встрече с Александрой и Анжеликой, и опасался загадочной азартной игры на истории, куда его пригласили Вениамин с Кристиной. — Перемены, вот как… — Да… — Она грустно вздохнула. — Это не только смена вождя или президента, это смена самого общества, режима… На бесконечное привыкание тратится много сил и нервов. На её лице читались неприятные воспоминания. Потеря друзей и вещей, переезды, экономические кризисы, войны. Что-то такое наблюдалось и у Виктора время от времени, только в меньшей степени. — А разве от перемен нельзя устать? — спросил Марк. — Зависит… от того, какой у тебя взгляд на мир. — Злата сделала затяжку и задумалась. — И клан. Сородич ты или гуль. Мужчина или женщина. И какая у тебя профессия. Один устаёт, другой обновляется. — Вот как… Они замолчали и подумали каждый о своём. Марк уже прошёл через самые важные перемены в его жизни и не-жизни — опасный переезд в Москву. Даже став вампиром, музыкант не слишком был шокирован изменениями физического состояния. Но вот когда пришло время менять окружение... — Что-то я не хочу больше перемен… — отвернулся он. — «Чтобы стоять на месте, нужно бежать вперёд…» — Злата пересела к Марку и провела пальчиками по его длинным волосам. — И раз уж мне выпала честь просветить тебя, Маркуша… Огорчу тебя, но от перемен снаружи ты никуда не денешься. Пожалуй, Элизиум — это единственный наш островок стабильности и покоя. Одни и те же лица, одни и те же проблемы. Можно расслабиться и просто делать то же самое, что ты делал всегда. Ты ведь этого хочешь, Маркуша, верно? Расслабиться. Я это знаю, потому что в Москве нельзя расслабляться. Конкуренция слишком высока, а ночи коротки. Я права? Тореадор промычал «угу». — Взять, к примеру, девочек, которые поступают в театральный, — продолжила Гарпия. — Они же не актрисами стать хотят. Они хотят получить всеобщую любовь и уважение, которого не нашлось в их семьях! Они хотят красиво выглядеть, чтобы их хвалили, и мелькать по телевизору, чтобы их заметили! — Злата рассмеялась. — И пока их розовые очки не разобьются в приёмной комиссии, они верят, что у них непременно всё получится! Наивные. — Но ведь у кого-то получается поступить? — Марк взглянул на вампиршу. — Конечно. Платников и известных детишек охотно берут. Она сказала это с поразительным… равнодушием. Будто без денег мечту исполнить невозможно. Хотя, почему это «будто»? Так и есть. Марк вспомнил истории Лили о стриптизёршах и проститутках, которые в молодости лелеяли чистую и невинную мечту поступить в университет их мечты. Они планировали уйти из этой грязной профессии, как только подзаработают лёгких денег. Но вот один год сменяется другим… Ценности и приоритеты меняются… И старая мечта оказывается детской глупостью. — И почему я вообще родился? — пробормотал тореадор и додумал мысль молча: «У моих родителей уже было два сына… Взяли бы лучше девочку из детдома, если они так её хотели. Зачем было надеяться на удачу? Я не просил себя рожать…» — Не знаю, почему родился ты, — ответила Злата и поправила локоны, — но лично я родилась просто так. Чтобы была. Возможно, и ты родился без особой причины. Кого-то рожают как средство от одиночества. Без особой причины родиться, но с миллионами причин не умирать… — …глупо как-то, — сказал Марк. — А ведь когда меня зачали, то ждали не меня, а девочку! Так и на солнце выйти захочется… Злата потрепала ему волосы. — Полно тебе, Маркуша, даже не думай об этом. В нашем мире нет ни ада, ни рая, а умершие Сородичи и многие смертные попадают в одно и то же мрачное место, которое, по рассказам одного моего знакомого Джованни, куда злее и беспощаднее, чем наша реальность. Забвение встречают лишь те, кто закончил свои дела. У нас с тобой всегда будут дела. И даже на Той стороне тоже есть проблемы и перемены. Так что не глупи и приспосабливайся. Её прикосновения радовали мёртвое сердце и дарили надежду, что даже если жизнь уже не будет лучше, то, по крайне мере, не хуже. — Если бы я не приспосабливался, я бы не лежал с такой прекрасной мадмуазель в такой красивой комнате, — улыбнулся Марк и опустил ресницы. *** Сейчас. — Она сказала, чтобы я не был наивным, как девочка, мечтающая о карьере актрисы, — ответил блондин Виктору. — А ты наивный? Марк пожал плечами. — Я не знаю, что для тебя это значит. Для меня быть наивным — это не иметь достаточных знаний, чтобы построить планы на жизнь правильно. Мне кажется, что все в какой-то степени наивны. Кто-то больше, кто-то меньше… — Умнеешь на глазах. Ладно, что мы стоим перед дверью? Даша всё равно может нас подслушать, если захочет. От внутреннего убранства комнаты для фотосессий веяло уютом и лёгким беспорядком в одном углу, где за компьютером сгорбилась светловолосая девушка в джинсовом комбинезоне и пастельно-красной кофточке. Половину помещения занимал белый фон. Напротив него стояла камера. Как только вампиры зашли в комнату, девушка встрепенулась: её уныние резко сменилось радостью. — Ура, вы здесь! — Даша встала и подошла к парням. — Эм… Марк, да? Вы же… не против попозировать для нас? Да? Её большие подведённые глаза сияли, как небосвод вдали от людей. Даша казалась очень открытой и жизнерадостной. Марк не чувствовал ни капли фальши на её милом личике. Да, этой малышке действительно хочется сфотографировать двух вампиров. «Вот бы и мне быть таким…» — проскользнуло в голове Марка. — Да, я давно обещал… — неловко ответил он и отвёл взгляд. Обнять её, погладить талию, провести пальцами по шейке, отклонить её голову вбок, чмокнуть за ушком, вызвать прерывистый стон, вонзить клыки в мягкую, тёплую и такую сочную плоть… — Командуй нами, как ты умеешь, — улыбнулся Виктор. — Ты готов, Марк? — Угу, — сказал парень, прикрыв рот ладонью. Даша вздохнула и собралась с духом. — Э-кхем, так… — Она смущалась. — Вам нужно изобразить сцену, где… В общем… Кто-то из вас должен как бы поприставать к другому. Можете по очереди это делать. — Что-то вроде того, что я видел в комиксах, которые ты читала? — уточнил старший тореадор. — Ага-сь. Только помедленней… Встаньте там, где я нарисовала крестик. Её почти что детская раскованность будоражила аппетит. — А что конкретно делать мне? — вполголоса спросил Марк у Виктора, стараясь как можно меньше светить клыками. — Просто будь собой, — пожал плечами тореадор. Сородичи встали на крестик. Марк находился в замешательстве. Быть собой? То есть клеиться к нетрезвым девушкам, а после их крови — к очень трезвой малкавианше? Слушать музыку, которая заглушает собственные мысли? Смотреть бесполезные видео? Виктор толкнул блондина вперёд, мгновенно поймал его за талию и наклонился вперёд, словно начал танец. — Сейчас, — сказал он, и Даша начала ловить кнопкой самые «вкусные» кадры. — Что ты делаешь?! — смутился Марк. Виктор нагнулся ещё ниже и поднял соклановца на руки. Глаза Марка округлились. — Ах-ха-ха, это и есть «поприставать»? Х-хватит, ох, бля! Они закружились на месте. Виктор веселился. — Ха-ха, терпи, за плату же! — Поставь меня на место! Я не подготовился-я-я! Даша хихикала и щёлкала каждую секунду. — А теперь встаньте к стенке, — сказала она. — Понял. — Еб твою мать! Сты-ы-ыд! Виктор поставил парня около стены и отвёл руки Марка от его растерянного лица. «Я же люблю тебя, дурень! — думал блондин. — Тебе весело, а чувствую к тебе то же самое, что и к Злате!» — А кто это у нас тут? — притворно умилился Виктор. — Я, ёпт! «Даже матюкнуться по-серьёзному не могу! У-у-у…» Щёлк, щёлк, щёлк. — А теперь мне нужно, чтобы вы сделали кабедон. — Кабин… чего?! Виктор шлёпнул ладонью стену около головы блондина и подался вперёд. — Вот это, — улыбнулся он и слегка наклонил голову вниз. Его взгляд приобрёл особую зловещую нотку, которая завораживала не меньше чем редкое добродушие. — Да, стойте так! — сказала Даша. — Замрите, я вас со всех сторон сейчас сфоткаю… Сейчас-сейчас… Вот так… Марку не оставалось ничего, кроме как оцепенеть и залюбоваться ухоженным мужским лицом. «Хм, а такой Виктор мне нравится больше! — подметил младший тореадор. — Я… Я просто хочу быть в его руках и дальше…» В клетку превратилось всё — рост Виктора, его ноги и руки, одной из которых более старый вампир взял парня за подбородок. Марк поплыл. — А теперь двумя руками! — махнула Даша. Виктор прижал блондина к стенке с двух сторон. Если бы не Узы, вряд ли бы Марк расслабился и доверился партнёру. — Отлично! Отлично! Ещё немножко так постойте! А теперь наклоните головы в другую сторону… И ноги поставьте чуть иначе… Хорошо… Совершенно неожиданно Виктор поцеловал Марка в губы. Даша тихо запищала и защёлкала фотоаппаратом быстрее. Мягкие молодые губы любимого сородича вызывали трепет и нежность в груди. Марк понимал, что это только постановка, но ему почему-то захотелось продолжить поцелуй, подольше растянуть удовольствие от близости и забыться. Осознание, что эти чувства фальшивы, гнало на дно тоски. Если убрать такую любовь, то что бы оставалось? Депрессия и скорбь по смертной жизни? Да, в Твери всё-таки хорошо жилось… Свободно и размеренно. Родители были не такими уж плохими, а братья и сестра давно выросли и набрались ума. Но благодаря Узам Марк не вспоминал о них очень давно. А прямо сейчас он думал о Викторе — о его приятных прикосновениях и объятиях, о его твёрдых мышцах и красивом лице. Точно так же музыкант забывался рядом со Златой — думал о её красоте и грации, мягком голосе и элегантных движениях тонких рук. Так может, нужно перестать воспринимать свои чувства как нечто чужеродное? Может, нужно просто любить? Марк прервал поцелуй, от души обнял соклановца и прижался к нему, положив подбородок на плечо. «Я знаю его до нелепого мало, но блять… Как же я его люблю…» — Даш, ты закончила? — спросил Виктор у гуля. — Нужно закончить? — разочарованно спросила девушка. — Хм… Пожалуй, да. Понимаешь, сейчас играл только я… Повисло неловкое молчание. Марк не хотел отстраняться. Виктор похлопал его по спине и спросил тише: — Марк, ты как? Извини, что поцеловал тебя… Это было по плану… — Не извиняйся, — прошептал блондин. Даша стояла на месте и мялась с ноги на ногу. Она хотела что-то спросить, но не решалась. Марк посмотрел на неё и подумал, что ей не идёт такое выражение лица. — Я ничего ей не говорил о тебе, — сказал Виктор. — Мне рассказать? Марк вспомнил его первое знакомство с Дарьей. Тогда, в Элизиуме, она с другими двумя девушками подумала, что у Виктора с ним что-то есть. — Я сам… — Блондин отлип от соклановца и обратился к Даше: — Недавно я попросил об Узах у него… — Узах? — Ш-ш, стой! — Виктор схватил тореадора за плечо. — Она не Сородич, не нужно ей об этом говорить такими словами. — Почему? — спросил Марк. — Давай отойдём. Даш, мы сейчас вернёмся. Когда Сородичи вышли из помещения, Виктор перешёл на шёпот. — Она… Не поймёт. Я ей не рассказывал. Да это ей и не нужно знать. Это ведь… О чувствах, понимаешь? У нас, Сородичей, другие чувства. Вот если она станет одним из нас, я ей всё расскажу. Марк понял это так: «Даша не знает, что любит меня из-за моего витэ. Если она узнает, то расстроится». — Да пусть узнает, она же всё равно будет тебя любить! — прошептал он в ответ. — Счастье в неведении! Ты же не будешь показывать маленькому ребёнку домашнее порно его родителей! Так и здесь! Мои девочки счастливы, и это важнее всего! — Но она уже не маленькая девочка! Если она станет твоим Дитя, она возненавидит тебя за то, что ты скрывал правду о её чувствах! Виктор устало вздохнул. — Марк, ты молод, и у тебя нет гулей. Ты не понимаешь. Люди куда эмоциональнее, чем мы. Они могут любить сильно и пылко просто так. Убери у гуля его любовь — он сможет влюбиться в другого человека. Но для нас Узы и Присутствие — это чуть ли не единственный способ что-то почувствовать! Гуль не сможет понять, что такое Узы, пока он гуль! — Но у тебя же нет Уз к ним. Ты к ним ничего не чувствуешь. — Вообще-то, они мне очень нравятся. И мне нравится видеть их счастливыми. Пусть так и остаётся до тех пор, пока я не получу разрешение на Становление. Я не хочу, чтобы мои девочки были похожи на Олега. Ну, на гуля моего сира, ты его видел в Элизиуме. Он знает правду об Узах, потому что он первый кандидат на следующее Становление, и Александра уже сейчас начала обучать его. Но он несчастен. Он знает, что его любовь пройдёт, как только он станет вампиром. А служение Александре для него является смыслом всей его жизни. Для моих девочек я тоже смысл жизни. Но они счастливы. Олег даже завидует их неведению. Понимаешь разницу? До Марка начало доходить. — Блин… Всё так сложно. — Нет, всё предельно просто. Не используй слово «Узы», когда говоришь о любви с человеком. Гули — это всё ещё люди. — А как тогда сказать? Если я скажу, что просто люблю тебя, она не поймёт! Она подумает, что я сам влюбился! Сам, понимаешь? — Марк поджал губы и нахмурился. «Не хочу, чтобы она считала меня геем…» — Но ты же сам попросил меня об Узах, Марк. Ты захотел полюбить меня, чтобы вспомнить эти чувства. Получается, что ты сам решил влюбиться. Не поспоришь. — И что теперь делать? Я уже сказал, что попросил у тебя об Узах. — Да, ляпнул так ляпнул. — Виктор скрестил руки на груди. — Теперь нам придётся объяснять, что это такое. Есть идеи, правдолюб? Марк задумался. — Я тоже часто вру или замалчиваю, просто… Мне казалось, что у гулей есть право знать. — Ты точно от Златы нахватался, — вздохнул старший тореадор. — Она на тебя плохо влияет. Вот скажи, стало ли тебе легче жить после её слов о твоей наивности? Да ты сам на себя теперь не похож. Проклюнулся росток надежды на то, что полученная от Златы «правда жизни» неверна. — Скажи… — Марк жалобно посмотрел на друга. — Я действительно наивный? Виктор покачал головой. — Не сказал бы. У тебя есть особая… как бы это сказать точнее… парадигма. Ты прекрасно приспособлен для жизни в маленьких городах. А для Москвы ты ещё только созреваешь. Это не то же самое, что наивность. Стало легче. — Ну ладно. Давай скажем твоей... Даше, что попросить Узы — это признаться в любви по-вампирски. Раз уж тебе так удобнее, пусть считает, что я сам влюбился. «Придётся смириться с этим». — Хм… Да, звучит очень обтекаемо. Хорошее объяснение придумал. Это даже не совсем ложь. Молодец! — Виктор положил руку на плечо блондина. — Теперь пойдем. Они вернулись в комнату для фотосессий. Даша сидела за столом и удаляла плохие дубли на фотоаппарате. — Даш… — сказал Виктор. — Извини, что мы секретничали. Мы сейчас тебе всё объясним. «Вау, он даже ИЗВИНЯЕТСЯ перед гулем? — удивился музыкант. — Это достойно уважения». — Я имел в виду, что… — Марк смутился от самого представления того, что именно он собирается сказать. — Ладно. Попросить Узы — это признаться в любви вампирским сленгом. Я… Я хотел тебя немного запутать, Даш, чтобы ты не поняла о моей любви к Виктору. Мне стыдно в таком признаваться… Дарья внимательно посмотрела на блондина. Он звучал искренне. Девушка виновато нахмурилась и опустила взгляд. — Понятно… И-извините. Наверное, мне лучше удалить все фотографии, да? «Что? Но ведь это мои деньги!» — Нет-нет, всё нормально! Я знал, на что шёл. — И ничего, что я потом по ним буду рисовать фурри яой? — Эм… Хотел бы Марк не знать, что это такое. Но ему однажды рассказали. — Ничего. Это же фурри. Главное — чтобы там не было моего лица. «Да и мне не нужно будет смотреть потом на её рисунки…» — Не будет. Но… Нет, не могу просить такое. Спасибо, что помогли мне с референсами. — Ого… — Виктор погладил подбородок большим пальцем. — Марк, и откуда же ты знаешь, что такое фурри яой? — Ну я же когда охочусь, сначала общаюсь с человеком! Вот так я и услышал, что художники сейчас могут хорошо зарабатывать только на таких артах. — Это правда. Разные извращенцы неплохо платят за труд Даши. Девушка замялась, не решаясь спросить что-то. — Эм, простите, Марк, а… А давно вы любите моего… домитора? Тореадор снова смутился. — Не так чтобы давно… И это не взаимно, не волнуйся. Это только мои проблемы. Я ещё Злату люблю, к слову. Ты же её знаешь? Видела, наверное. Даша отвела взгляд. — Да, знаю… Ладно, извините, лезу не в своё дело. Она стихла и попыталась сделать вид, что занята делами на столе. — Даш, всё в порядке? — обеспокоился Виктор. — Ты что-то хочешь сказать? Здесь все свои. Он подошёл к девушке и обнял её со спины. Даша заметалась взглядом с одного предмета на другой. Стало заметнее, что она действительно что-то сдерживает в себе. — Всё хорошо, — она посмотрела на своего хозяина с улыбкой. Но эта улыбка отличалась от всех предыдущих какой-то натянутостью. — Не беспокойся обо мне. — Скажи, а то я неправильно тебя пойму, настоял тореадор. — Ну… Как тебе сказать… Просто… Мне кажется, что вы попытались меня обмануть… Я ведь… — Она собралась с мыслями, чтобы говорить решительнее. — Олег рассказал мне, что такое Узы. Я всё знаю. Извини, что скрывала это от тебя… Невозмутимость Виктора пошла трещинами. Вампир лихорадочно оценивал ситуацию. Он словно бы получил удар под дых. — Когда?.. — Ну он же часто к нам заходит для позирования мне! А я же не слепая. Вижу, что его что-то гложет. Вот он мне и рассказал. Но я всё равно люблю тебя, Вить! Ты замечательный! Ты не такой, как твой сир. Тебя есть, за что любить! И вообще, я полюбила тебя ещё до Уз, когда ты не подливал мне свою кровь! Я решила, что Узы просто сделали мою любовь вечной. Это даже хорошо. Мне ведь суждено жить с тобой до самой смерти или вечность… За такое большое время люди устают друг от друга. А я от тебя не устану. Ты как продолжение меня. Мой смысл жизни. — И… как давно ты об этом молчала? — голос Виктора аж осип. — Я всё это время думал, что ты будешь грустить, как Олег, если узнаешь правду… — Ну, не грущу, как видишь, — развела руками художница. — Да и времени прошло много с того разговора. Единственное, от чего мне грустно — это от того, что ты недоговариваешь, увиливаешь… Может, я умру, так и не узнав тебя полностью? Марк не знал, чем заняться. Он чувствовал себя третьим лишним. Пришлось притвориться столбом. — Даш… Ты живёшь не для того, чтобы знать всё на свете. — Виктор говорил очень серьёзно. — У тебя нет ни героической миссии, ни обязательств перед высшими силами. Ты не спасаешь мир и не несёшь ответственность за него, потому что ты не выбирала, рождаться ли тебе или нет. Мир очень жесток, каждый день творится море несправедливости. И ты ничего не сможешь с ней поделать. Так как ты рисуешь сюжеты со счастливым концом, тебе кажется, что всё поправимо, но это не так. Я изо всех сил стараюсь оградить тебя с девочками от информации, которая несёт только боль. Хоть вы и мои гули, я отношусь к вам по-человечески, потому что иначе превращусь в безмозглое животное. Это очень тяжело, но я в силах нести такую ношу. И пусть в Элизиуме посмеиваются над моим человечным подходом, я уверен в его правильности, ведь каждый день вижу ваши счастливые улыбки и от этого сам становлюсь счастливее. Это моя суть. Больше обо мне ничего знать не нужно. То, что приносит страдания, подобно гнилому мусору. Ты же не ешь стухшие овощи из помойки, чтобы узнать о новом вкусе? Речь произвела на девушку сильное впечатление. Её взгляд замер, словно операционная система мозга обновилась. Такое поведение напомнило Марку об Анжелике. «Так… Даша, Анжелика, Кристина… Они все чем-то похожи, причём не только цветом волос. И я сам блондин. Витя сказал Даше примерно то же самое, что и мне. Может же быть такое, что я понравился ему не просто как собеседник?» — Марк, я попрошу тебя об одной услуге, неожиданно обратился Виктор к парню. — Сохрани в секрете то, что сейчас услышал. Конечно, смешно о таком просить тореадора, но если ты проболтаешься обо мне кому-то, я рано или поздно узнаю, и нашей дружбе придёт конец. — Разумеется! — без раздумий ответил музыкант и поднял руки вверх. — Я же не идиот! Хм. А давай тогда я тоже о себе что-нибудь расскажу. Я очень люблю… — …тусить, нажираться в хлам от легкодоступных жертв, хвалиться своими способностями к музыке, но никогда не выступить на сцене, — перебил Виктор. — Откуда?! — Ты что, забыл, что Злата — Гарпия? У неё язык — как помело. За твоей спиной она всегда вспоминает тебя. Да и я разбираюсь в людях. Иначе бы и не пытался подружиться с тобой. Марк понял, что почувствовал бы Виктор, если бы узнал, что он стал для всех открытой книгой. Такое мерзкое чувство! — Если бы не Узы, наверное, я бы очень рассердился на неё… — буркнул блондин. — У этого есть и хорошая сторона: тебе склонны доверять. — Старший тореадор развёл руками. — Потому что ты не несёшь никакой опасности для Сородичей. — Но меня воспринимают как наивного малыша, которого можно использовать! — Описание буквально любого неоната, которому не исполнилось и десять вампирских лет. Марк разочарованно вздохнул и шумно выдохнул воздух через нос. — Но только я похож на девушек, которые тебе нравятся. — Выйдем? — Нет, пусть Даша послушает. Вот сам мне скажи, кем ты вдохновлялся, когда выбирал кандидатов в гули? Мм? Виктор сделал выражение лица «Какой же ты бестактный!». — А я знаю, — подала голос девушка. — Это же очевидно. Первый раз он искал кого-то, похожего на Злату. Во второй раз — на Александру. А как думаете, на кого похож его третий раз? — На кого? Виктор замахал рукой и нервно улыбнулся. — Может, не надо, Даш? — На Ранетку! — Она засмеялась. — Потому что Хранительнице Элизиума не понравилось бы, что на неё похож гуль Виктора. Кажется, она не по мужской части, мой гей-радар редко меня подводит. Вот и нет у Вити гуля, похожего на Мелиссу. Марк мгновенно представил, что сейчас Виктор ка-а-ак напомнит девушке о том, кто здесь главный! С гулями можно вытворять что угодно. Можно бить их, оскорблять, заставлять унижаться — всё стерпят ради глотка витэ. И обычно гули ведут себя рядом с вампирами предельно осторожно. А иначе жди беды… Марк поморщился, словно смотрел фильм, где персонаж совершает позорную ошибку. — Даш… Дашунь, — притворно-ласково произнес старший тореадор. — Я что-то не так сказала? Художница действительно не понимала ситуации, судя по её лицу. — Да. Мне обидно, когда кто-то из вас троих пытается задеть другую, — пожурил Виктор. — Особенно на публику. Я люблю вас одинаково сильно, цени мой вкус. Я не хочу опять прибегать к той мере, когда вы скандалили из-за ревности… Даша переменилась в лице и показала пальцами, что застёгивает рот на молнию. — Прости. — И если уж говорить начистоту, я не смотрел Ранеток. Марк получил ценный опыт из этого разговора. А потом — и приличную оплату за мужество, когда тореадоры вернулись в кабинет Виктора. Во-первых — что можно быть хорошим человеком, даже если ты вынужден конкурировать с другими людьми. Во-вторых, загнать себя в депрессивный угол новых правил и обесценивания себя — это такой же выбор, как перешагнуть через трудности и доказать всем, что ты на что-то способен. — Смотри, у тебя есть два варианта, — задумчиво сказал Виктор, пока Марк считал пачку наличных. — Ты можешь оставить эти деньги себе, и тогда представим, что не было у тебя никакой фотосессии. Купишь себе новой одежды и обувь, обновишься. Или же ты можешь не брать у меня деньги, и тогда мы будем в рассчёте. Я помог тебе, ты помог мне, что-то вроде того. Заживёшь с чистой совестью. Что выберешь? Ох уж эти выборы и ответственность за них. Сходить к Мигелю в гости или не сходить. Сесть на Узы к Злате или остаться бомжом. Поехать в одиночку по пугающей трассе через леса в Москву или провести вечность с Вороной, её тупыми дружками и бедностью. Но эти выборы понятны: нужно идти туда, где есть деньги. Что же выбрать сейчас? Опять деньги? Так легче всего. — А ты сам что хочешь? — спросил блондин. — Я? Хм… Наверное, чтобы ты выбрал второе, мне ведь тоже нужны деньги. Но тогда я буду думать о том, а не сглупил ли я. Вдруг я захочу попросить у тебя что-то серьёзное снова? Мне комфортно знать, что ты не откажешь мне. Марк махнул рукой: — Тогда не парься. Мне деньги нужнее, чем закрытый долг. Если меня убьют или поработят, я больше не смогу тратить их так, как хочу, а тогда какая разница, был ли я должен кому-то на тот момент? — Ты прав. — Виктор шагнул к соклановцу и обнял его за плечи, чем очень смутил его. — Если тебя подстрелят и тебе срочно понадобится кровь, а рядом буду только я, уже не важно, сколько у тебя ко мне будет долгов. Марк почувствовал себя очень слабым и беззащитным перед этим высоким мужчиной с молодым телом. — Я ч-что, твоя девушка? Зачем ты меня обнимаешь… Я же… Я же… Он прижался к Виктору, пытаясь унять свои чувства к нему. Но не получалось. Как же хорошо было раньше, до Уз… Просто дружеские отношения, и никаких розовых соплей. — Ну… Меня очень умиляет то, как ты любишь меня, — попытался объяснить соклановец и сам немного смутился. — Я словно вижу себя прошлого, влюблённого в Александру. Чувствую себя ею, только смотрю вниз, а не вверх. Это… очень приятно. Кхем. Марка прорвало. Он посмотрел Виктору в глаза и отчаянно произнёс: — А давай потрахаемся! Просто попробуем… Может, мне не понравится, и мне будет легче находиться рядом с тобой. Я не могу так… Я не привык любить — но не трахаться! И раз я тебе, вроде как, не противен… Виктор рассмеялся. — Ты же говорил, что ты натурал. — Похуй. Это было давно. Узы всех делают универсалами. — Ты же понимаешь, что предлагаешь мне трахнуть тебя? Это очень странно слышать. Раньше ты упирался как баран, и я привык думать, что тебе на самом деле не интересны мужчины. Значит, что без Уз и я тебе был бы неинтересен. А это уже не то. Мне будет казаться, что ты страдаешь от любви, чуждой твоему естеству, и поэтому пытаешься заглушить её сексом с мной. Это ведь так и есть, правда? «Фак… Это так и есть…» — мысленно согласился Марк. — Но… Я не знаю, куда деваться! Секс — это логичное продолжение моих чувств! Это же их кульминация! Вот знаешь, когда перебивка между куплетом и припевом в песне готовит к чему-то большему, и ты ждёшь крышесносный припев… Но его всё нет и нет! Это невыносимо! Знаешь, как много есть песен со слитыми припевами, но охуенными перебивками? Дохуя! Виктор продолжал нервно смеяться. — Знаешь, Марк, не ты один бежишь от славы тореадоров как пидорасов. В принципе, я не против помочь тебе разобраться в себе. Анал у девушек и парней одинаковый ведь, так? И ты красивый, как ни посмотри. Но ты сам нас послушай со стороны. Сначала… ха-ха... мы говорим всему Элизиуму, что между нами ничего нет, и типа это просто тупые стереотипы. А потом идём и трахаемся втихаря! Он залился беззвучным смехом и опёрся на плечо Марка. — Но ведь никто не узнает… — Блондин поднял указательный палец вверх. — Да ты эмоционален донельзя! Ха-ха… Всё на твоём лице написано! И на моём это тоже будет написано! Так… — Виктор вздохнул, чтобы успокоиться. — Мы тореадоры, Марк. Мы обожаем красоту во всех её проявлениях, мы сами красивы и сексуальны. И если один красивый тореадор дружит с другим красивым тореадором, о них мгновенно расходятся самые пошлые слухи. А если эти два тореадора ещё и внезапно боятся встретиться взглядами, словно что-то натворили… Понимаешь? «Все догадаются… Бля-я-я-я-я-я-я!» — Сука, блять. — Ну или можно не париться и говорить всем правду. Кто-то обязательно заподозрит, что это ложь. Начнут строить теории, почему мы якобы врём. Вспомнят, что я бабник. Только надо говорить о нашем перепихоне каждому встречному, чтобы выглядеть неестественно. Но сможешь ли ты? Марк шумно втянул воздух через нос и тяжело выдохнул: — Слухи уже пошли. Злата и Мигель в открытую говорили мне, что мои чувства к тебе написаны у меня на лбу. А твои гули ещё до моих Уз шипперили нас. Лишь вопрос времени, когда меня начнут спрашивать о том, каков ты в постели, и наоборот. О! А что, если мы сейчас соврём, а уже потом потрахаемся? Тогда все точно будут считать, что мы врём, чтобы о нас за спиной не шептались. — А это идея, — радостно поднял брови Виктор. — Если честно, меня и правда достало, что о нас думают за нашими спинами. Может, разыграем в Элизиуме сценку? Только надо не перестараться. Чтобы она точно вышла неубедительной. — Давай. Слушай… ха-ха… Просто представь… — Марка пробило на смех. — Распахиваем мы двери и такие… ха-ха… «Слушайте все! Мы с Виктором потрахались! И я был снизу!» Ха-ха… — Парень зарделся. — Не… Я не смогу… ха-ха… — Да. Мы должны. — Старший тореадор хлопнул Марка по плечу. — Пока это будет ложью, мы должны. Если это станет правдой, будет бесполезно её озвучивать. — Боль… — Се ля ви.