Виды кровожадности

— Это возмутительно! — бомбануло у Анжи, когда машина тронулась. — Сир, неужели у Сородичей нет иного выхода, кроме как собираться здесь?! Я просто хотела встретиться с Марком. Всё! Откуда набежало столько народа?! — Милая, я давно тебе говорила убраться в комнате, — скептически пожала плечами Элла. Её показное спокойствие указывало на личность Ларисы. — Если бы твои вещи лежали на месте, судьба не преподнесла бы тебе неприятный сюрприз. «Если я скажу, что это никак не связано друг с другом, то она снова разозлится… Не хочу получить что-то металлическое в спину или живот», — подумала Анжи и надулась: — А может, без моего бардака я бы не была успешной в киберспорте, а? — Я в этом твоём новом спорте не разбираюсь. Но я держу своё окружение и слова под контролем, и, как видишь, даже если в Элизиуме начинается цирк, я выхожу из него победителем. — Легко выходить победителем из баталий, если ты Примоген… — пробубнила девушка. Элла недовольно подняла бровь: — Анжи, ты ведёшь себя как ребёнок. Я не выхожу победителем из разговоров, потому что я Примоген. Я Примоген, потому что выхожу из них победителем. Ты путаешь причину и следствие. Впрочем, я и не удивлена. Ты же и есть ребёнок. «Сказала шизофреничка, которая то и дело впадает в детство», — мысленно прокомментировала Анжи. — Эх, иногда я начинаю скучать по Эльзе… Она, по крайней мере, не давит нравоучениями. — Ох, по-твоему, я давлю на тебя, милая? — удивилась Лариса. — Если я на кого и давила сегодня, то только на этого твоего Марка. А тебя я воспитываю, и будь добра следовать моим инструкциям, иначе Элизиум рано или поздно тебя сожрёт и костей не оставит. — Я просто возьму и открою свой Элизиум. Не хочу превратиться в старпёра. — Да кто пойдёт в заведение, которое держит малкавианша? Бруха попытались так сделать, но в итоге в их бар кроме всякого сброда никто не ходит. А в твоё место будут ходить только психи. Раньше Анжелика верила сиру и не рисковала сунуться к бруха. Но теперь всплыло воспоминание о байкерах и металлистах, среди которых попался такой замечательный тореадор, как Марк. И если у бруха точно такой же бар, в котором была Анжи, то почему бы и не присоединиться к тому «сброду»? Никакого тупого дресс-кода, как у офисного планктона, никакого запрета материться и выражать прогрессивную точку зрения. — Вы сами меня учили, сир, что здоровая психика — это большая редкость, — обиделась Анжи. — И потом, может, мне понравится публика, которая будет ко мне ходить? Тем бруха же нравится, что к ним ходит этот ваш «сброд». А может, это просто стереотипы? Может, я сама «сброд»? А? А что, я ж «матерюсь как сапожник», да, сир? — Ну-ну. Неужели так на тебя повлиял кто-то со стороны, дитя? Даже телефон свой отложила, поразительно… Спорить со мной удумала, тон рискнула повысить… Эх, разбаловала я тебя, разбаловала. Создала тепличные условия, а ты мои слова под сомнение ставишь… Что ж. Эй, Рома! — окликнула Лариса гуля-шофёра. — Поверни в сторону Курского вокзала. Моей малышке приспичило пообщаться с тупыми качками и диванными революционерами. — Хорошо, — кивнул мужчина. «Она серьёзно хочет меня туда отвезти?! — запаниковала Милки. — И что я там буду делать? Надеюсь, не одна?» — А вы пойдёте со мной, сир? — Нет. Ещё чего! — отмахнулась Лариса. К горлу подступил тугой ком страхов. «А вдруг меня осмеют там? А вдруг выгонят с улюлюканьем? А вдруг в меня кинут бутылкой или ударят? Я не хочу!» — Тогда не надо меня туда везти! — пошла Анжи на попятную. — Меня там не знают! — Шериф тебя видел, — возразила Элла. — Я же тебя представляла всем важным Сородичам, помнишь? Но, наверное, он уже и забыл о тебе. Так что напомни! — Я боюсь… В играх комфортнее. В игре можно умереть. Игру можно переиграть. Игры не вредят физически. Так что лучше изменить своё желание и никуда не идти. — Позвольте мне сказать, госпожа, — подал голос Роман. — Что, Рома? — дала разрешение его хозяйка. — Я давно служу вам и примерно представляю, что произойдёт, если вы заставите своё дитя выйти из машины, когда мы приедем на место. Её устраивает быть незаметным персонажем второго плана, который ни с кем не разговаривает в людном месте. Она не стремится вызвать чей-либо интерес, поэтому насильственное насаждение социума на ней не сработает. Даже если она пойдёт туда, куда вы посылаете её в одиночку, она не будет ни с кем говорить. Она спрячется ото всех, потому что правила жизни слишком сложны для неё. Хоть она и говорила, что может найти общий язык с тем сбродом, она так не считает на самом деле. Таких ничего не представляющих из себя личностей, как она, миллионы. Фигурально выражаясь, она не главный герой, а массовка, иначе бы вы и не подарили ей Становление. Исходите из этого, госпожа. — Хм, а ведь в чём-то ты прав, Рома… Продолжай принимать то, что тебе выписал врач. — Как скажете, госпожа. Сменить маршрут? Анжи возмутилась. Да, ей, в общем-то, безразличен чужой интерес, но она не выбирала «плохие навыки общения с незнакомцами»! Ну не повезло ей, ну такая уж она родилась! — Нет, пусть хотя бы постоит там, примелькается, — ответила Элла. — Там не Элизиум, можно и тенями укрыться. А то я слишком разбаловала её. — Если бы я тратила своё свободное время на разговоры с незнакомыми людьми, я бы плохо играла и ни копейки бы не зарабатывала! — скрестила руки Милки. — Что же вы не дали Становление Роману, если он хорошо общается? — Дитя моё, даже полнейший идиот научится находить общий язык с незнакомцами, если захочет. Если бы Роман имел возможность принимать лекарства и после Становления, он бы его давно получил. Будь благодарна за то, что имеешь. — А я не хочу находить с ними общий язык! Они даже винду от линукса не отличат! О чём мне с ними общаться? — Ты говорила совершенно противоположные вещи буквально пару минут назад, Анжи. Да что ж так сложно-то?! — А-а-а, я запуталась! — виновато заныла девушка. — То вы меня отговариваете туда идти, то заставляете… Я так не могу! — Позвольте мне дать совет вашему дитя, госпожа, — вставил слово Роман. — Говори. — Уважаемая Анжелика, послушайте меня. Вероятно, вас раздражают люди, которые навязываются к вам или слишком общительны. Но этих людей не беспокоит мнение тех, кто никак не выделяется. Чтобы ваше мнение стало важно для них, вы должны стать такими же, как они. Это работает и в обратную сторону. Вы раздражаете тех, кто слишком общителен, потому что вы ничего не предпринимаете, чтобы стать такими же, как они. Чтобы вы стали более общительными, им надо стать незаметными, спуститься на ваш уровень. Но тогда они потеряют уважение тех, кто важен для них. Поэтому они никогда не подстроятся под вас, это вам нужно подстраиваться под них. Копируйте чужую мимику, позы и манеру речи, не избегайте сложностей, а бросайтесь в них с головой. И, если вам так будет удобно, воспринимайте это всё как сложную игру, в которой вам нужно стать профессионалом. «Вот же зануда…» «Я кого-то раздражаю?..» «Но они не дадут мне вставить и слова!» «Я и так подстраиваюсь, когда молчу». «Это отстойная игра. Но… Все нубы так говорят, когда ракуют. Сдаются ещё в самом начале. Не хочу выглядеть нубом». — Эх… Ладно, я попробую. Но я ничего не обещаю! К сожалению, слова гуля не изменили в Анжи совершенно ничего. Она лишь плыла по течению, которое создали для неё другие люди. Иногда её одолевали пакостные чувства, которые она воспринимала как должное. В одну секунду она грустила, а в другую — радовалась. Если перед ней возникала серьёзная проблема, она избегала её решать, потому что только в играх есть гарантированный шанс решить проблему. В жизни же решение проблемы может привести к ещё большим сложностям, а силы не бесконечны. Нормальные люди скандалят и используют ребёнка как рычаг давления друг на друга. Нормальные люди бьют других людей из-за невысказанных эмоций и плачут в обнимку с бутылкой водки. Нормальные люди обвиняют окружение в том, что они сами никак не меняют свою жизнь к лучшему. Это же нормальное поведение, верно? — Анжи, попробуй для начала поговорить с Шерифом или кем-то из его людей, — протянула старейшина. — А если там окажется их Примоген… Представься ей и выслушай. Если Марту не перебивать, несмотря на её устаревшие коммунистические взгляды, она выдохнется. — Угу, спасибо за совет. Остаток пути прошёл в молчании. Анжи погрузилась в покорение новой игры, и не заметила, как машина остановилась. — Выходи, Анжи, — потребовала Лариса. Милки глухо зарычала и вышла, даже не попрощавшись. «Я пройду этот уровень! Я пройду этот уровень! Я пройду этот уровень!» — повторяла про себя она на пути к страшному бару под гоповатым названием «Наши». Дыра. Дверь. Деревенщина. Дым. Духота. Дно общества. Делать нечего. Двинуть бы отсюда. Да нельзя. Давай, держись. Деревянный пол. Достали орать. Байкеры. Барная стойка. Бармен. Бежать нельзя. Быть наглее. Бороться с неприязнью. Бычить. — Ночь добрая. Где Шериф? — Анжи прищурилась. — Шерифа нет. Люда, его помощница, за третьим столиком, — указал бармен куда-то вглубь бара. — Вон, видишь девушку с хвостом? Она сейчас со своими разговаривает. Тебе туда. — Спасибо! Анжелика обошла бильярдный стол, проскочила между несколькими потными толстяками и остановилась около нужного столика. Четверо бруха прервали свои разговоры и уставились на пришедшую. — Чё надо? Эта женщина с коротким тугим хвостом не улыбалась, не смотрела сверху вниз, даже не встала со своего места. Сидящие возле неё мужчины имели более крупное телосложение или рост; на шеях некоторых чернели тонкие узоры татуировок. Четверо против одного. Анжи сдулась. — Я… Мне сказали… Вы помощница Шерифа… — Только фильтруй базар, сопля. С чистосердечным пришла, а? Анжи представила, с какими бы делами к ней приходили чужаки, будь она помощницей Шерифа. Выходило, что только по вопросам нарушения Маскарада. — Нет-нет, я-я не за этим, — замотала она головой. — Я ничего не нарушила. Просто… «А-а-а что сказать-то?!» — Что «просто»? Упасть с моста? Похожий на старого байкера бородач хмыкнул и что-то пробормотал своему соседу. Анжи бы убежала с позором, но до выхода пришлось бы проталкиваться сквозь таких же грубых личностей, и стало страшно что-либо делать вообще. «Так, успокойся, на меня пока что не наехали! Я видела такие разговоры в играх! Они могут закончиться хорошо!» — Просто поговорить. Совет спросить там… — Чё? — нахмурилась Люда. — Ты вообще слышишь, что несёшь? Я тебя не знаю, ты меня не знаешь, а хочешь какой-то совет? «Ну так-то она права. Ладно, нужно сказать правду!» — Ну вот и узнаем друг друга! Мне сир талдычит сутки напролёт, что тут какой-то сброд собирается, но я не хочу вас считать сбродом только потому, что мне сир так сказал. Я хочу сама своё мнение составить! Может, вы классные ребята, а? Вот и искала тут собеседника из вашего клана. Бруха переглянулись. — Говоришь, ищешь собеседника, да? — скептически переспросила Люда. — Оделась как на блядский корпоратив и притащила свою тощую хилую задницу к нам? Только посмотрите на неё. Ой, она щас расплачется, ребята. Ну и о чём ты хотела побазарить со мной? Вот только не надо тут заезженную песенку про погоду или кто с кем трахается в Элизиуме, меня тошнит от зануд. Анжи вцепилась в заусенец на пальце и незаметно выдрала его с корнем. Она реально чуть не заплакала. — А я и не собиралась! Меня саму от Элизиума тошнит! — Хм. Тошнит, говоришь? Не верю. Давай начистоту. Что тебя бесит, мелочь? — Я… я… М-меня бесит… Меня бесит, что меня воспринимают только по одёжке! Между прочим, я терпеть не могу ссаные пиджаки! Но у меня не было времени переодеться после Элизиума, а я так, б-блять, надеялась, что здесь всё по-другому! Неужели и здесь этот ебучий дресс-код?! И вообще, зачем нужны мышцы в век технологий, когда подраться можно и в игре? Я… Я бы нагнула любого из вас всех в Мортал Комбате или Контре! Да! Но кому какое дело до моих навыков, когда я внешне отличаюсь от вас? Ещё скажите, что я должна выглядеть, как мужик, чтобы они воспринимали меня на равных! И это вообще-то охуеть как нелепо! Иногда, когда тиммейты впервые слышат мой голос, меня принимают за мальчика! За ебучего школяра! Вот ЭТО меня бесит! Никакого равноправия не будет, пока в головах мужчин мы лишь озлобленные недотраханные домохозяйки! Но вместо того, чтобы массово осваивать мужские профессии, радикальные феминистки строчат тупые комменты в твиттере! Мне стыдно за них! Это всё равно что требовать, чтобы физру преподавали женщины, но идти учиться на художницу, а потом… работать в макдаке…. Анжелика сбилась с мысли и по инерции продолжила захлёбываться дыханием, как после изматывающего кросса. Без опоры на игровой интерфейс оставалось лишь ждать удара в лицо. Присутствующие молчали и сверлили недобрым взглядом. Страшно. «Я же никого здесь не обидела, верно?» — запаниковала Анжи. Люда нахмурилась, встала и замахнулась. «Доигралась, блять! — зажмурилась Милки. — Сейчас будет больно!» — А ты права, мелкая! — проникновенно ответила Люда, звонко кладя руку на плечо Анжелики. Ту аж впечатало в пол. — Считай, проверку прошла. Но подкачаться тебе всё же не мешает… Тебя же ветром сдует! Да и в такое время одной опасно ходить по городу, без мышц никак нельзя. «Пронесло?..» — не поверила своему счастью девушка. — У-учту… — Видали, нытики? Хилая пискля, а яйца имеет. Не то что вы, рыхлые задницы. — Сама ты рыхлая задница, — отмахнулся долговязый черноволосый парень. — Ха, а с нытиком согласился? — хохотнула Люда. — Эй, пацаны, тромбуйтесь, ей места много не надо, все за стол влезем. Мощным нажатием на плечи Анжелику заставили сесть на край скамьи. Всё так быстро произошло, что она на секунду потерялась в пространстве. — Чья будешь? — спросил тот парень, складывая пальцы в замок. На широких ногтях виднелись следы чёрного лака, а на запястьях висели какие-то украшения. — Да, я что-то тебя не видела раньше, — кивнула Люда. — Новенькая, что ли? — Я… Дитя Примогена. Эм… Анжи не успела договорить, как её перебили. — Что?! — нахмурился мужчина с широкими плечами и короткой бородой. — У Петьки уже и дитя есть? Когда? — Э-э… — Анжи не нашла, что сказать. Он с досадой стукнул кулаком о стол. — А я к Князю столько раз ходил! «Нет мест», «нет мест» говорил он! Тьфу! А для своего дитя место он нашёл, да? Вентру сраные… — П-простите… — робко подняла руку Анжи, но её вновь перебили. — Дядь Фим, это было одиннадцать лет назад. — устало вздохнул черноволосый. — Может, ещё кто помер, вот и появилось ещё одно место. — Так было и раньше, Харя, — огрызнулся «дядя Фим». — Думаешь, я только из-за тебя к нему ходил? То я недостаточно стар, хотя топчу землю дольше, чем Марта. То обстановка не та, мол, птенцов лучше заводить в мирное время. То кто-то передо мной разрешение получил, раньше надо было прийти. Отговорки всё это! Пустая брехня! Третий мужчина, амбал с хмурым лицом, кивнул. «Харя? — удивилась Анжи. — Да вроде, нормальное у него лицо. Как у гота какого-нибудь. Странное прозвище…» — Тише, тише, Панкратыч, — похлопала бородача Люда. — Не заводись. Вентру они и есть вентру. Да, мелкая? — И-извините, тут какая-то ошибка. Я не вентру... Бруха удивились. — А кто? — спросил черноволосый. — Тореадор? — Да нет же! Я… — Колдун, шо ли? — презрительно фыркнул Панкратыч. Анжи начала закипать. — Да не тремер я! Я малкавиан! Сородичи скривили лица. Но что взять с тех, кто мыслит стереотипами? Возможно, стоит использовать стиль общения Ларисы. — Меня зовут Анжелика, — продолжила блондинка, нащупывая в кармане телефон для успокоения нервов. — Я дитя Эллы Олеговны. Но это не важно. Раз уж вы все знаете, что меня бесит, скажу ещё. Думаете, я псих? Думаете, что я какая-то не такая? Ненормальная? Я вижу это по вашим лицам. Но гуль моего сира мне много рассказывал про обычных людей, так что… Вы все такие же, как и мы. Отличие лишь в том, что как бы мы не пытались вылечить наши болезни, они не лечатся. А вы такую возможность имеете, но закрываете глаза на свои, кхм, недуги. — Ты врач? — спросил парень, которого называли «Харей». — Нет. Я геймер. Я об этом говорила уже. — Ну мало ли? Люда хмыкнула. — Наслышана о ваших. Ваш клан стоит на втором месте в Камарилье по количеству нарушений Маскарада. Вам же верить нельзя! Сегодня скажете так, а завтра пойдёте старушек у церкви пугать пророчествами. «В общем-то, да, из-за сира я и сама себе не до конца верю…» — согласилась Анжи и спросила: — А кто на первом? Люда и «дядя Фим» ответили почти одновременно: — Мы, ясное дело. — Мы, чтоб тебя побрал! Анжелика слышала, что не стоит злить Бруха, потому что одно дело — тупая гора мышц, но другое дело — неуправляемая бешеная гора мышц, которая не понимает, что делает. — Ой, точно, у вас же тоже что-то такое… — сказала Милки. — Так что ты там о недугах заливала, мелкая? — усмехнулась помощница Шерифа. — Ну… Я вообще-то имела в виду психические проблемы. Вызвать звериное безумие можно у любого Сородича. А вы только представьте, что вы стали всемогущим существом, но по-прежнему чувствуете себя неудачником, которого никто не любит! Даже если вам говорят, что это не так. И если вы малкавиан, то вы будете чувствовать себя неудачником вечно, даже если стали старейшиной и получили высокий статус. Ой… Я не имела в виду своего сира, я образно выражаюсь. Парень с чёрными волосами постучал пальцами по столу. Никто кроме Анжи не заметил этого признака нервозности. Или заметил? — По-твоему, это что, всё, клиника? — прищурился он. — А если он и правда неудачник, а другие просто лицемерят? «Как к нему обратиться-то? Не называть же той кличкой!» — Да, это можно исправить на приёме у психолога, если ты не малкавиан. Э-э-э… Как вас зовут? И почему на «ты»? Мне, вообще-то, неприятно. — Харон, — кивнул бруха. — И только так. Не вздумай называть меня «харей», понятно? — Окей… — Люда, — протянула руку женщина. — Просто Люда. — Хорошо, — Анжи пожала руку и испытала сильную хватку. — А меня можно просто Анжи… — Это Трофим Панкратович, — указала Люда на бородача. — А этот молчаливый — Семён. Иногда мы зовём его Севером, это его кличка на ринге. — Я и сам бы сказал, — пробасил амбал. — И я не молчу, я выжидаю момент. — Момент он выжидает, — фыркнул Трофим. — Просто ему стыдно, что он в прошлый раз взбесился из-за какой-то хуйни. Слово не разобрал и обиделся, а кровь у него горячая. Так что мы договорились, что лучше за него скажут другие. — Да, ты лучше говори почётче и попроще, — кивнула Люда. — У него одно ухо слышит хуже другого. А чтобы не взбесилась я, делай, как я говорю, и не спорь. — Она у нас бойцов готовит, — сказал бородач. — Нынче баб в её ремесле хватает, но всё равно есть дураки, которые умничать любят. — Дед, не начинай, а? По больному же стелишь. — А что я? Я ж правду говорю! Сородич новый, с нашими нравами незнакомый, и ежели не будет следить за своим языком, то мы уж не виноваты, коль Зверь нас одолеет. Они будто забыли про Анжелику. Наблюдая за перепалкой двух Сородичей, девушка сделала вывод: бруха любят болтать. Почему сир называла их тупицами? Вроде бы, говорят логично, какой-то прям откровенной чуши не мелят. Или они просто не хотят принимать точку зрения, которая не совпадает с их собственной? Может, поэтому они «тупицы»? Или кто-то из бруха просто обидел сира в старые времена? — Эй, малк, что нам нужно о тебе и твоей голове знать? — неожиданно спросила Людмила. — А? Ну… Если честно, я не очень уверена. Мне вообще кажется, что я не изменилась после Становления. Просто я немного почитала про психозы… Я могу и не знать, что я чем-то страдаю. Если вы заметите во мне что-то странное, скажите, пожалуйста. — И какой ты была до Становления, мелкая? — Я… Не знаю. Мне никто не ставил диагнозы. Наверное, у меня есть какая-то тревожность… Но если я поиграю в какую-нибудь игру, я успокаиваюсь немного. «Блин! Сказала, и теперь поиграть хочется. Но не разозлятся ли они, если я прямо сейчас достану телефон и начну играть? Вдруг они не знают, что я могу играть, слушать и говорить одновременно?» Трофим отрицательно покачал головой. — Никогда не бывало такого, чтобы Лунатик — и не чудной. Они же будто заколдованные все. Не обижайся, но я не могу верить тебе. Сейчас, может, ты и не похожа на одного из вас, но вдруг в своём убежище ты другая? Или же просто обманываешь нас, втираешься в доверие? Я вашего собрата знаю, лично встречал и на деле испытывал. Ваши больные головы всегда тяжелее, чем у других. Манера речи этого бруха казалась довольно забавной. Словно из книжки, которую задали прочитать по литературе в школе. Наверное, когда-то этот мужчина был крестьянином или, возможно, мещанином. А тем временем мыслей о смартфоне становилось всё больше. Если ты не побеждаешь — ты не достоин права на существование. Нужно побеждать хоть где-то. Нужно зарабатывать максимум внутриигровой валюты, попадать в мировой рейтинг. Иначе никак нельзя. — Извините, мне нужно отвлечься, — не выдержала Анжи и уткнулась в смартфон. — А вот в былые времена! — внезапно взмахнул руками Трофим и заорал: — Нас уважали! С нами считались! Треклятые вентру подмяли под себя власть! — Тише, Панкратыч, тише! — Люда положила руку на плечо бородача. — Тут чужие! Харон сжал кулаки, со злобой встал и молча ушёл в неизвестную сторону. «Может, и мне пора валить? — подумала Анжелика. — Мне же тут больше делать нечего». — У нас был Карфаген! Под нами была целая страна! Все были равны! — продолжал выступать Трофим. — А ну заткнись, старик! — рявкнул Семён и вскочил. — Ничего хорошего не было в этой стране! Люди ничего не решали! Не режим, а тюрьма! Анжелика не успела заметить, как смылась. Её будто ветром сдуло. «Нафиг, нафиг, нафиг! Они же сейчас тут все передерутся!» — судорожно думала она, лавируя между столиков и людей. Всего несколько мгновений — и свежий воздух. Девушка остановилась около мусорного бачка передохнуть и опёрлась на колени. — Они дерутся? — донёсся сухой голос откуда-то сбоку. Анжи выпрямилась, повернула голову и увидела Харона. Он задумчиво дымил вейпом. — Не знаю. Только спорить о чём-то начали. — Значит, скоро придётся разнимать… Куришь? Девушка отрицательно мотнула головой. Она пробовала, но сейчас её совершенно не тянуло. — А что, от этого есть какой-то толк? — спросила Милки, разглядывая готичного парня. — Не знаю. Иногда хочется просто побыть одному, подальше от этой суеты и мордобоя. Подумать о разном. Но стоять на улице без дела глупо. — Аа… Слушай, а как тебя по-настоящему зовут? Я тоже могла представиться кличкой, между прочим. Харон сделал длинную затяжку, и тут Анжелика вспомнила слова Егора: «Это что, твой новый симулятор свиданий?» Стало стыдно за то, что кроме как с парнями она ни с кем не пытается сдружиться. — Ладно, забей! — махнула она рукой, перебивая неформала на полуслове. — Мы с тобой больше не встретимся. Да и мне по делам идти нужно. Пока! — Пока. — Он пожал плечами и ушёл в себя. Всю дорогу до машины Анжи отчитывала себя за идиотское поведение. «Зачем я вообще ляпнула про бруха при сире? Сейчас бы уже давно играла в контру и не парилась! Я же с самого начала знала, что общение — это не моё! Не нужно было и пытаться! И какого хрена я липну к неформалам как к магниту? Словно шлюха какая-то! Нужно остановиться на ком-то одном! Но на ком? С одной стороны — вонючий урод, а с другой — смазливый альфонс. С первым интересно, а со вторым приятно обниматься. А-а-а, слишком сложно выбрать! Хочу красивого самодостаточного интеллектуала, который умеет контролировать свои эмоции. Но… Это ж получается портрет какого-нибудь вентру. Нахрена мне вентру-то? И нахрена я сдалась этому вентру?» Аллилуйя, Анжелику ждали. Как только она села в машину, Элла задала ехидный вопрос: — Как прошёл первый контакт с самыми приятными собеседниками в мире? — Шерифа там не было! — с обидой рыкнула Милки. — И их Примогена тоже! — Оу, какая досада. А я уж было поспорила с Романом, как ты себя поведёшь при общении с кем-то из них. Выходит, у нашего спора нет смысла. Роман, поехали домой. Машина тронулась. — Они затеяли спор на пустом месте, — отмахнулась девушка. — Я убежала оттуда, пока мне не прилетело. — О чём я и говорила, — фыркнула Элла. — Совершенно не удивлена. — Что? Если бы я там осталась, меня бы задавили! — Не тем местом слушаешь, Дитя. Впрочем… Я устала тебе объяснять одно и то же по сто раз. Мне нужен отдых. Женщина демонстративно отвернулась к окну. — Но что...? — нахмурилась Анжи, однако её перебили. — Ш-ш! — взмах указательного пальца. «Ладно, я поняла, мне надо просто заткнуться. И делать то, что говорят старшие…» — приуныла девушка. Просто заткнуться… не задавать вопросов… Ничего из себя не представлять. Ведь когда ты начинаешь идти против системы, то встречаешь куда больше сопротивления, чем готов встретить. Не то что в виртуальной реальности.