Пируэт "Ласточки"

Утром Юля проснулась с ощущением давно забытого волнения перед спектаклем. Она давно привыкла выступать на сцене, настолько долго и тщательно она вынашивала свои балетные партии, что к премьере она уже забывала, что такое волнение. Но сегодня она проснулась, ощущая эту неприятную волнительную тошноту. По пути из столовой в кинозал она остановилась на площади пионеров-героев и с улыбкой смотря на выведенную букву «В» на асфальте, вокруг которой располагалось сердце, хотя это было скорее яблоко, но Юля догадалась, что это должно было быть сердцем. Юля вошла кинозал, она заметила хмурую Машу, сидящую у фортепиано. Вокруг туда-сюда сновали пионеры, Володя сидел на привычном месте, а вот Юрки нигде не было видно. Конева села рядом с худруком и громко спросила: — Володь, а ты не знаешь, в лагере у нас яблок нет? Что-то так яблок хочется! – Давыдов несколько секунд непонимающе смотрел на девушку, а затем, усмехнулся и проговорил. — Не знаю, даже не знаю, кто тебе может помочь. – он улыбался, а в кинозал тем временем вошёл Юрка. — Юрка! – громко крикнула сестра, боковым зрением замечая, что Сидорова то бледнеет, то краснеет. – Юрочка, найди мне яблочко! Очень хочется. — Зачем? – Юрка вначале тоже не понял, что сестра имеет ввиду. — Ну как зачем? Витамины, железо, в конце концов. Володя вот не знает, где взять яблоки, а ты же у меня всё знаешь! – Конева очевидно издевалась над Машей и та это понимала. — А! – щёки брата слегка порозовели от смущения, а Юля продолжила: — Тоже мне, друзья, никакой от вас помощи! – картинно вздохнула девушка. – Сидорова, а у тебя случайно яблочка нет? – Маша зло взглянула на Коневу. — Хватит! – взвизгнула девочка, подскакивая на своём месте. — Да не нервничай ты так. – фыркнула Юля, скрещивая руки на груди. – А если ничего не делаешь, дай мы с Юркой порепетируем! Юля спокойно поднялась со своего места и направилась в сторону Маши, которая продолжала сидеть за инструментом и хлопать глазами. Конева же, подошла к инструменту и нажала на клавишу «си», которая звонко трелькнула, растягиваясь от нажатия, заставляя Машу снова вздрогнуть. — Я же тебя предупреждала, что я устрою тебе увлекательный остаток смены, Машенька! Обувайся аккуратнее! – он подмигнула ей, продолжая зажимать клавишу. — Юля! – громко позвал Володя. Девушка выпрямилась и невинно хлопнув глазами. — Давайте готовиться. – Володя снова погрустнел, погрустнел и Юрка. – Времени осталось пару часов. *** За кулисами спектаклем руководил Юрка. Володя сидел в зале вместе с директором и Леонидовной. Юля Юрке не мешала, она просто ждала своего выхода, периодически разминая ноги и спину. Когда пришла Юркина очередь выходить на сцену в качестве аккомпаниатора Юля положила ладонь брату на плечо и легонько сжала. Тот едва заметно кивнул и пошёл в сторону инструмента. Он волновался, Юля волновалась тоже. Она даже не понимала, за кого она волнуется больше: за себя, брата или сидящего в зале совершенно опустошённого Володю. Юрка опустил пальцы на клавиши и через мгновение на весь зал полилась музыка «Колыбельной». Спустя ещё мгновение Юля вышла в свет прожектора и стала танцевать, огибая сцену. Про себя она, по привычке проговаривала движения и комбинации. Юрка играл, вкладывая в свою игру, казалось, как никогда, все свои чувства, которые он не мог выразить в открытую. Они рвались из него, наполняли его, вырывалась наружу через его игру, через музыку и Юрка становился прежним. Настоящим. Когда музыка смолкла, а Юля замерла, скрипнул занавес, и Полина объявила антракт. За шторами хлопали, а Юля поднялась, оглядываясь по сторонам. За кулисы стремительно ворвался Давыдов. Он быстро, резко, но очень крепко прижал её к груди и тут же отпустив, ринулся за Юркой. Она видела, как Юрка растерянно что-то пробормотал, но глаза его мгновенно вспыхнули огнём. Юля пошла следом, ловя взгляд Сидоровой. Она, было, ринулась за ними, но Юля с силой дёрнула её за локоть и шепнула на ухо: — Дёрнешься или хоть слово сейчас пикнешь, я тебе шею сверну и «Сонату» за тебя доиграю. – выдохнула она ей в ухо. Маша дёрнулась, встречаясь с взглядом злых карих глаз Коневой. Юля вскинула брови, выразительно смотря на девочку. Маша обмякла и опустилась на стул, а Юля, удовлетворённо кивнув, села рядом и стала разуваться. Она быстро сменила свой танцевальный костюм на обычную синюю юбку и белую майку, завязала пионерский галстук и вышла в зал. Володя уже сидел на своём месте. Юля взглянула на часики на своём запястье, через две минуты второй акт. Девушка села рядом с худруком и на секунду сжала его руку. Он кивнул, не отрываясь от сцены. Открылся занавес. Начался второй акт.

***

— Лагерь! Внимание! На торжественную линейку, посвящённую закрытию смены, шагом марш! Юля стояла рядом с директором, старшей воспитательницей, старшим вожатым и физруками. Смена закончилась. Завтра они разъедутся по домам. Юля смотрела на Юрку, который, казалось, наконец-то стряхнул с себя груз переживаний и стоял, гордо держа отрядное знамя. Напротив первого отряда стоял пятый, а рядом, с едва заметно расслабившимся Володей стоял довольный, взволнованный Олежка, который тоже держал знамя. После линейки Юля, в компании Семёна отправилась помогать собирать прощальный костёр. Точнее, наблюдать. Хоть к физруку она совсем ничего не испытывала, его внимание и какая-то его трогательная надежда, что эта «служебная интрижка» перерастёт во что-то большее, умиляла. — Юля! – услышала она знакомый голос над ухом. Это был Володя. Завидев Давыдова, Семён как-то снова нахмурился, но виду не подал, а Володя присел рядом и проговорил: — Я хотел сказать тебе спасибо. — За что же? – удивилась Конева. — Если честно, за всё. – он смущённо улыбнулся, поправляя очки. — Да не за что! – Юля подмигнула вожатому пятого отряда. Сейчас она смотрела на него совсем другими глазами. В первые дни он показался ей жутко чопорным, холёным, зализанным коммунистом, который будет до хрипоты отстаивать интересы партии и комсомола. На деле же, Владимир Давыдов оказался точной противоположностью своему первому впечатлению. И этот вывод она сделала не только потому что знала теперь его секрет, хотя, пожалуй, это знание, отчасти помогло девушке проникнуться к нему ещё теплее. Она сама не знала, отчего так легко и спокойно она приняла не только факт того, что её брат выбрал объектом своей первой любви совсем не девочку или, на худой конец, вожатую какую-нибудь, а красивого и умного вожатого пятого отряда. Но факт оставался фактом – Юля это приняла, даже постаралась понять. В конце концов, он же имеет право любить того, кого захочет. — Юль, мы с Юркой хотим сегодня во время костра пойти закопать капсулу времени себе в будущее. – тихо проговорил Володя. — Интересная идея. – улыбнулась Юля. – Нужно Машку задержать? — Да. – кивнул Володя – То есть, нет. Я подумал, ты, отчасти тоже имеешь отношения ко всему этому. — Ага. – хихикнула Конева. – Сводническое. — Ну, в общем, если хочешь, я думаю, что ты тоже можешь оставить что-то там. – Юля кивнула. — Хорошо, я подумаю. Только закапывать я с вами ничего не пойду. Таскания ночью по лесам не входит в список моих любимых занятий. – Володя хмыкнул. Парень уже поднялся, что бы пойти помочь остальным собирать прощальный костёр, но Юля остановила его. — Володь, спасибо тебе. – тихо проговорила Юля, обнимая его. — Мне? За что? – удивился парень. — За тебя, за Юрку, за то, что он играет и просто… - Володя выдохнул, улыбаясь. Он ничего не ответил, но Юле это было и не нужно. Она знала, что они и так понимают друг друга без слов. Странное чувство зародилась в душе у Коневой. Её брат встретил в лице Давыдова свою первую любовь, а она, будто бы обрела друга, родственную душу.

***

Юле быстро надоело ждать Семёна у будущего кострища, и она отправилась искать брата. Юрка сидел вместе с ПУКами, Ванькой, Михой и извечным жителем радиорубки Митькой, на спортивной площадке. С ними так же околачивался Олежка, и вожатая пятого отряда Лена стояла рядом. Юля подошла к краю спортивной площадки и стала наблюдать за младшим братом. Они всегда были неправдоподобно дружными. Оба творческие, вдохновлённые, целеустремленные и горящие тем, что очень любят. Они всегда поддерживали друг друга. Юля всегда была на всех его выступлениях, а Юрка не пропускал ни одного спектакля сестры. Когда Юля уехала в Москву, в специальный интернат, они очень тосковали друг по другу даже сильнее, чем можно представить, но со временем смирились, раз в неделю писали другу друг письма, делились новостями. Юрка всегда был смешным, добрым, отзывчивым мальчиком, а теперь Юрка за три недели вырос в её глазах. Он становился мужчиной, прямо на глазах. Он становился импульсивным, рассуждал, пытался мыслить и думать не только о себе, но и о своём выборе. Думать о Володе. Юрка, наконец-то заметил сестру, хотя он направлялся, явно не к ней. Но остановился рядом, с улыбкой глядя ей в глаза. — Ты такой довольный, как будто рубль нашёл. – хмыкнула сестра, скрещивая руки на груди. — А может и нашёл! — Нашёл – делись! – Юрка расхохотался, а затем вдруг задумчиво взглянул на сестру. — Мне тут Володя предложил кое-что. – понизив голос, проговорил брат, отводя её в сторону, удостоверившись, что никто их не слушает., продолжил: - Мы решили закопать капсулу времени, под ивой, помнишь, я тебе рассказывал? – Юля кивнула. Про путешествие на лодке до ивы, про то, как Юрка там понял, наконец, какие чувства испытывает к вожатому пятого отряда. — А что, если ты тоже что-то туда положишь и мы… - Юля звонко рассмеялась. — Вы всё-таки созданы друг для друга! – Юрка непонимающе хлопнул глазами. – Володя мне минут двадцать назад тоже самое предложил. Я дам тебе свои пуанты, мне всё равно нужны новые, а эти, в которых я на деревянном полу три недели тут отплясывала уже никуда не годятся. – Юрка кивнул, улыбаясь. Возможно, ему понравились её слова про то, что они с Володей созданы друг для руга, а может он уже снова витал в облаках, предвкушая вечер с тем же Володей.

***

Юля откровенно скучала на костре. Такие сборища, как девушка их называла, она не любила. Комсомольская романтика её откровенно не вдохновляла, ходить на концерты, слушать современные песни, да и пионерские учить у неё никогда особенно не было времени, она танцевала под классическую музыку, слушала её же, а те песни, которые она когда-то знала, будучи ребёнком в «Ласточке», она давно забыла за ненадобностью. Хотя, она бывала с однокурсниками на концертах «Машины времени» и группы «Секрет», однажды даже побывала на концерте группы «Форум», но особенного восторга они у неё не вызывали, а посещала она эти концерты «за компанию». Семён сидел рядом подпевая песням Пугачёвой, «Самоцветов», «Весёлых ребят», и искренне удивлялся, что девушка этих песен не знает. А когда Митька затянул песню из популярной тогда рок-оперы «Юнона и Авось», Юльке вообще стало так тоскливо, что она ушла в сторону пляжа, что бы проветриться. Пуанты она отдала Володе ещё перед костром, аккуратно перевязав их для удобства. В одну из пуант она вложила письмо для Юрки и Володи в будущее. Скорее даже записку, но об этом она им не сказала. Решила, что пусть они найдут её через десять лет, когда вскроют коробку. От места, где располагался прощальный костёр тянулась заунывная мелодия песни. Слова разобрать на таком расстоянии было сложно, но те обрывки, что всё-таки доносились до слуха Коневой, не радовали её совершенно, а наоборот вгоняли в тоску. Когда Юля вернулась, замёрзнув на пляже, она обнаружила, что ни Юрки, ни Володи уже нет, а все играют в ручеек. Семён тут же увлёк её в игру. Когда эта бестолковщина наконец-то закончилась Юля огляделась, и с ужасом поняла, что Сидорова тоже куда-то пропала. Поминая всех известных ей чертей, Юля ринулась в сторону пляжа, через который, в обход можно было пройти к той самой иве. Когда Конева нагнала их, то обнаружила там не только Юру и Володю, а ещё Иру, Ксюшу, Полину и, конечно же, Машку! Где же ещё ей быть? Юра отчитывала толи Юрку, толи Володю, за то, что те не предупредив её, ушли с костра. Когда она подошла к ним совсем близко тишину вечернего леса пронзил крик Сидоровой: — Не отпускай их! Я знаю, зачем они туда пошли! Ирина, они ненормальные! Они целуются и обнимаются! Надо, чтобы их наказали, надо рассказать Ольге Леонидовне! – Юля замерла в трёх шагах от всей честной компании. Замерли и все присутствующее, глядя на Машу. Юля видела ужас, отразившийся в мгновение в Юркиных глазах, видела, как Володя дёрнул кадыком, нервно сглотнув. — Ха! — хохотнула, будто рявкнула, Ксюша. В поглотившей лес тишине это прозвучало так громко, что все вздрогнули. Ксюша издевательски рассмеялась и проговорила: — Ну даёт! Совсем чокнулась! Поля, ты слышишь? Нет, ты слышишь, что несёт? Юля тихо подошла вставая за спиной Маши и Иры, слушая их разговор. Девочки, очевидно ей не поверили, рассуждая на тему того, что в её такой странной выдумке есть их вина, мол, надо было с ней дружить. Юля даже не старалась цепляться за их фразы, она внимательно следила за реакцией Иры, которая нахмурившись, слушала разговор Ксюши и Полины. Конева понимала, что от того, как отреагирует вожатая, сейчас зависит если не всё, то очень многое. Маша тихо всхлипнула. Ира подошла к ней и строго спросила: — Маша, что ты такое говоришь? Это же переходит всё границы… У Маши задрожали губы, она шмыгнула носом, но не смогла сдержать слёз и расплакалась. — Это правда, И… Ири… — Это бред несусветный! — закричала Ира. У Юли в прямом смысле «отлегло от сердца». Не поверила. Краем глаза она заметила, как Юрка тоже чуть расслабился. — Распространять такую клевету про вожатого! – продолжала отчитывать девочку вожатая. – Про образцового комсомольца! Как ты такое вообще придумала? Целоваться с… Боже! Как у тебя язык повернулся такое сказать? Ведь даже вообразить… вот это — ненормально! Юля, ты представляешь? – всплеснула руками девушка. Казалось, только в этот момент все, наконец, заметили Коневу. Юля вскинула брови, холодно глядя на Сидорову, в глазах которой она разглядела отчаяние, ведь если здесь Юля, ей точно никто теперь не поверит и Маша, видимо, тут же это поняла, стоило ей встретиться взглядом с Юлей. — Ты вообще слышала, что она сказала? – Юля кивнула. — Да уж, Маша, не ожидала я от тебя такого. – сквозь зубы процедила Юля. – Мало того, что бы брата моего оклеветала, так ещё и Володю. Может у тебя галлюцинации от бессонницы? – в голосе у Коневой явственно слышались ехидные нотки. Маша разрыдалась, пряча лицо в ладонях. — Ты смотри, сама же наврала, а теперь хнычет! У кого что болит, тот о том и говорит, да, Маш? Расскажи-ка давай, чего мы о тебе не знаем? – Ксюша и Полина, будто бы «подхватили» ехидство Юли. — Хватит! — рявкнул Юрка. — Зачем ты её травишь?! Чего бы она ни говорила, нельзя так унижать! Юля молчала. Теперь она, обойдя рыдающую Машу, встала рядом с Юркой. Ира, тем временем, перевела дыхание, взяла Машу под локоть: — Пойдём-ка, дорогая, в отряд спать. На первый раз прощаю, но если ты продолжишь свои россказни, я сразу отведу тебя к Ольге Леонидовне и расскажу ей всё про твои ненормальные фантазии… — она потащила Машу обратно к костру. — Ксюша, Поля, идёте с нами. И чтобы тоже держали рот на замке. Володя! Чтобы в час Юра был в отряде! Юля, ты идёшь? – девушка кивнула. — Да, я вас догоню. Когда они скрылись за поворотом, Юля и Юрка синхронно шумно выдохнули, переглядываясь. Володя тихо хмыкнул в темноте. — Я никогда в жизни так не боялся. – тихо проговорил он. — Хотели порцию острых ощущений в конце смены? – нервно хохотнула Юля. — Может, с нами пойдёшь? – в один голос спросили Юра и Володя вдруг. — Ну уж нет, мальчики. – Юля передёрнула плечом, хотя в темноте этого было не видно. – Я по-прежнему не приветствую перспективы подобных прогулок. Да и вам, я думаю, лучше побыть вдвоём. Только будьте аккуратнее. Юля направилась следом за уже ушедшими Ирой и девочками, оставляя Юрку и Володю позади.