Мили до берега без весла

       Иногда ужас подкрадывается медленно: выжидая, неспешно, доводя жертву до состояния оцепенения одним лишь предчувствием. Томно, из дальних углов, клочками еле слышного дыхания и капелью алого цвета. Изводит долго, с наслаждением и вкусом могильной земли на кончике языка. А бывает, что оно обрушивается яростным пламенем сразу. Джудит на игральных костях выпало второе.        Она зашлась в приступе кашля, хватаясь за лицо. Жарко, горячо, больно!        Что происходит?!        В следующее мгновение ее сгибает к полу от запаха паленого и нехватки кислорода. Зрение распалось — голову будто засунули в микроволновку и включили на полную, до зажарки. Джудит рухнула на колени, выворачивая легкие.        Вокруг грохотало и полыхало, немыслимая температура бросилась тысячей пастей на неприкрытые участи кожи. Кое-как, закрывая лицо от обжигающего воздуха, девушка попыталась разглядеть хоть что-то сквозь дымящую завесу.        И с одного взгляда поняла где: перед ней длинный коридор и охваченные пламенем бежевые стены. Знакомые деревянные двери с не менее знакомыми табличками.        Она внутри Маунт-Мэссив, а та — горит.        И Джудит, кажется, вот-вот сгорит с лечебницей вместе.        Шок сшибает. Если бы Джудит стояла — ее коленки бы подкосились. Но так как Джудит уже корчилась на полу, ей остается только осесть на задницу и всхлипнуть в приступе удушья, вскинув лицо к потолку, будто в прелюдии молитвы мученицы.        Искры посыпались прямо на голову, оплавляя волосы и куртку. Рукав загорелся — Джудит вскрикнула, бросившись сбивать пламя. Огонь ласково облизал предплечье и швырнулся бешенной собакой к шее, вопреки попыткам, — Палмер не успела сдернуть с себя куртку, как рядом свалилась горящая доска. Животный ужас подстегивает бывшую журналистку: Джудит взвыла, забарахтав ногами по полу от пламени. Она соскочила на ноги. Что?! Что делать?! Выход, скорее! Где? Где она, на каком этаже? Что это за корпус?! Да без разницы!        Окно, дверь, крыша — что угодно! Нет времени ошарашенно задаваться вопросами как, почему и зачем!.. Беги! Сгоришь же заживо!        Палаты кричат всполохами, на койках беснуется пламя. Джудит мечется, как в газовой камере, обжигаясь о раскаленные прутья и липкие двери, на которых лопается старый лак. Слезы хлещут по щекам то ли от паники, то ли от дыма, то ли от всего сразу, Джудит шарахается из стороны в сторону, судорожно пытаясь разглядеть путь наружу.        — Ма-айлз!        Никто не откликается. Еще хуже не понимать: одна она здесь или нет? Майлз тоже в ловушке?        Джудит схватилась за какую-то ручку и вскрикнула от боли — раскаленное железо вцепилось тонкую кожу ладони. Если бы девушка точно знала, что выберется сейчас, то подумала бы о волдырях, которые точно проступят через парочку часов — такие мерзкие, водянистые и очень больные. Джудит думает совершенно о другом:        Она ведь не умрет здесь?! Только не так, нет, только не заживо в огне!.. Нет! Нет-нет-нет… где выход?!        Кусок потолка обрушивается прямо перед Джудит — девушка закричала, закрывая голову руками. Тяжелый бетонный блок врезался в пол, проломив дыру. Господи! Палмер рванула обратно, чуть ли не выхаркивая легкие. Синтетическая бежевая кофточка съеживается прямо на ней. В одной из приоткрытых палат Джудит случайно увидела окно.        «Пожалуйста, пожалуйста!»        Она перепрыгнула горящий порог и врезалась животом в подоконник. Окно мутное и заколоченное тремя досками. Этаж то ли третий, то ли четвертый.        Всхлип полный ужаса смял грудную клетку, защемив там же сердце.        — Боже, пожалуйста!.. — Джудит окровавленными ладонями пытается выбить доски. Она швыряется с разбегу плечом, как загнанная в угол добыча, за которой по пятами бегут хищники. За Джудит никто не бежит, здесь хуже. Выпав с третьего этажа можно выжить. В горящем здании — нет. Доски не поддаются. — Майлз, я здесь! МА-А-А-АЙЛЗ!..        Джудит двумя кулаками бьется в грязное окно, но то не бьется. Она бросилась к другому — так же тщетно. Пламя гудит слишком громко, поглощая ее крики — нет ни шанса, что репортер ее услышит. Джудит даже не видит что там внизу, у нее по щекам хлещет от ужаса, спина будто жарится заживо, а слезы мгновенно высыхают на измазанном лице. Джудит долбит руками и плечом в пуленепробиваемые окна, швыряет какие-то кейсы для папок, но ловушка будто захлопнулась. Джудит зовет на помощь. Майлз не слышит. Или не видит. Кровавые отпечатки размазались по стеклу. Неужели так страшно и бесполезно оборвется ее жизнь?        «Помогите, кто-нибудь, пожалуйста!.. Не хочу умирать, только не так, не здесь…»        Палату начало заволакивать угарным газом. Джудит задыхается, теряя зрение. Ее коленки подкосились, ладонь проехалась по окну, рисуя алую полосу под подоконник.        Но словно внемля мольбе что-то коснулось плеча.        — М-майлз?.. — просипела девушка.        Она повернула голову, кое-как разлепив веки.        И оцепенела.        Порой, прося помощи свыше там, где слепы Боги, вы рискуете достучаться до двери с табличкой «Оставь надежду всяк сюда входящий»…       …и в такие же моменты, ты с опозданием вспоминаешь, что смерть — не самое худшее, что может случиться с тобою.        Зрачки сузились в еле заметные точки.        Маленькие, похожие на черный смог частички, клубятся возле щеки.        Извиваются и тлеют. Наниты.        Мелкая дрожь пробивается по телу леденящим холодом, хотя это невозможно в горящем помещении. Но Джудит чувствует, как у нее морозит все внутренности. Как коченеют пальцы с поджаривающейся корочкой крови на костяшках.        Черные частички выщелкивают еле слышный, противный механический звук. Джудит чувствует, как ей на плечо что-то посыпалось. Это были дохлые муравьи. Звук усилился. Он ничего не говорит, ни о чем не шепчет. Оно просачивается под корочку черепа, облизывая чистейшим страхом.        Ты обещала вернуться, Джудит?        Мертвые насекомые хлынули по куртке. Джудит закричала.                     

***

                            Крик разорвал палату оглушительным эхом. Сработали датчики, и вскоре в палату вбежали два санитара.        — Снова приступ, держи ее!        Джудит выгибает дугой под кислородной маской, испуганно распахнутые глаза таращатся в белый потолок, по щекам хлещут слезы. Санитары с трудом удерживают девушку на месте — ее запястья зафиксированы вдоль кровати, но она все равно умудряется сшибить катетер, вывернув локти чуть ли не наизнанку.        Ей больно — до чего же больно! — все руки и ноги обмотаны бинтами, из-под которых просачивается желтовато-кровавая жидкость — поврежденная ожогами ткань на заживающих участках кожи лопается слизкими волдырями.        Язык не ворочается, ребра будто переломаны, ноги не чувствуются. Джудит не в состоянии даже дышать — лишь таращится перед собой, не в силах пошевелиться. В капельницу шприцом быстро вводят какой-то препарат. У Джудит не поворачивается даже шея, хотя она почему-то видит, но не понимает что происходит, где она и что случилось. Помнит только огонь.        Когда препарат достигает по трубке вен, жар сменяет холод. Через еще минуту-две — желание спать. Девушка вяло моргнула, пытаясь сбросить эту тяжесть в разуме, но получается совсем плохо.        Она тихо замычала, словно зовя кого-то, силясь отчаянно, расплывающимся зрением суметь выцепить из этого жуткого пейзажа белые пятна отдельно от фона.        «Кто… кто это? Где я? В больнице? Что… что было?»        Джудит помнит голос Майлза и звонок в пожарную службу. Помнит, как она стоит и смотрит на полыхающее здание лечебницы. И…        Воспоминание подорвало пульс рваной диаграммой. Девушка отчаянно попыталась что-то сказать, но кроме облачка дыхания под кислородной маской из нее не выходит ничего. Она хочет соскочить, вырваться, убежать, спрятаться! Ну, же! Почему тело не слушается?!        Звук стука каблуков по кафельному полу перекрывает писк приборов. Два белых силуэта размываются и отступают.        Джудит с трудом сморгнула пелену, пытаясь заставить болящие от яркого света красные белки глаз сместиться в ту сторону. Звук работает как якорь в заворачивающейся воронке сознания среди океана несвязности. Вместо белого появился серый. У этой фигуры тонкие и очень четкие черты, словно кто-то росчерками набросал портрет по бумаге твердым карандашом. Почему такой монохром? Но тут где-то возле появляется еще один цвет.        Джудит зажмурилась из последних сил. Маска врезалась ей в нос, но девушке удалось на мгновение отпихнуть с себя сонный морок и посмотреть на мир отчетливо.        Лучше бы она этого не делала.        Возле койки стоит Полин Глик. Ее стальной взгляд холодно прошелся по показаниям пульса и дыхания, изучая монитор, подцепленный к пациентке.        — Долго еще ждать? — нетерпеливо проехался по слуху голос женщины.        — Состояние стабилизируется. В течении трех дней она придет в сознание. Физическое восстановление потребует около месяца. Сильное переохлаждение и ожоги одновременно затрудняют процесс — лечение не быстрое.        — Ясно. Дайте знать, как она придет в себя окончательно, — ответила Глик.        Словно почувствовав на себе взгляд, женщина повернула голову в сторону Джудит. Зрачки пациентки вновь сжались в точки: Джудит разглядела две золотые сережки в ушах заведующей отделом по предотвращению страхования Меркофф.        — А Палмеры? — спрашивает кто-то с другой стороны. Этот голос тоже знаком Джудит, но мысли расплываются, как непослушные рыбки перед ребенком, что пытается словить их голыми руками. Джудит барахтается изо всех сил, пытаясь остаться в сознании. Она пытается понять, затолкать эти мысли по полкам, но все стеллажи забиты ватой. А еще — каким-то сгустком черного отчаяния.        — …скажешь, что их дочь погибла. Надеюсь, найти похожее тело не составит труда?        — Нет, мисс Глик.        — Тогда займитесь похоронами. Девчонку переименуйте в списках, как Джейн Доу.        Джудит задергалась. Вернее, она думала, что делает это — на деле же шевельнулись лишь кончики пальцев левой руки. Ее истерический пульс привлекает внимание Полин.        Женщина чуть повернула голову на бок, разглядывая свою жертву. Она пока не прикасалась к пациенту и пальцем, но Джудит уже словно придавило к койке тяжелой хищной птицей, чьи когти вонзились в грудною клетку.        — Удивительно, как она выжила в пожаре? — Глик шагнула к пациентке и склонилась почти нос к носу Джудит, заглядывая в то расширяющиеся, то сжимающиеся зрачки девушки. Она будто знала, что Джудит все слышит и понимает. Влага жидкого ужаса и правда скопилась в уголках подрагивающих ресниц. Словно сонный паралич наяву ищейка Меркофф склонилась к уху пациентки и еще слышно прошептала: — И удивительно, как же тебе не повезло.        Джудит начала задыхаться, но препарат, растекшийся по венам, взял своё — кардиограмма дернулась вверх-вниз с отклонениями последний раз, а потом пошла ниспадать в ровный такт. Спасительная тьма накрыла, будто грозовое облако. Тело, окутанное бинтами, трубками и белым обмякло.        Стоящий в углу палаты доктор угрюмо поглядел на лежащую в одиночной палате искалеченную девушку. Поджатые губы полностью скрывала медицинская маска, а за стеклами круглых очком пряталась пугающее сочувствие и безвыходная покорность. Голос же сухо и безразлично поинтересовался:        — Успокоительные или психотропные?        Полин отвернулась от девушки, направившись к выходу.        — Нет. Я хочу, чтобы она полностью была в себе, когда я вернусь.        — А тело Апшера?        — Избавься. В нем уже всё равно никого нет.        — Тогда зачем она здесь? — не выдержал мужчина.        Глик на секунду задержалась в дверях, пристально поглядев на него. Носящий личину Ричарда Трагера никак не отреагировал. У него все равно нет выбора. Чтобы ему не приказали — он послушно исполнит. Он пытался помочь этой несчастной девочке, но ей и правда не повезло.        — C нетерпением буду ждать вашего звонка, — проигнорировав вопрос, Глик было перешагнула порог, как резко остановилась и, не оборачиваясь, добавила: — Посмеете пойти против еще раз, мистер Трагер, и к вам тоже появятся вопросы. Сотрудники Меркофф должны быть крайне компетентны в своей работе, не так ли? Например, тщательно контролировать то, как пациенты идут к лечению, и следить за своими пропускными ключами.        Доктор вздрогнул.        — Непременно, — ответил он, низко склонив голову.        Когда женщина ушла, мужчина в белом халате поднял зажатую в руке планшетку с распечатанными данными на пациентку Джудит Джоан Палмер. На секунду замерев в своих мыслях, но вытащил из кармана ручку и написал в графе состояния: «мертва». К сожалению для последней, ее настоящее состояние было далеко от критической отметки.        Доктор щелкнул ручкой.       «Не просыпайся как можно дольше, сохрани Господь твою душу».