Снег в середине месяца Второго зерна.

— Хорошая работа, свежая кровь. Довольно сощурившись, С’Зери забрала толстый кошель из рук Эйлы. Плата за задания в Морфале оказалась большой, что не могло не радовать — как оказалось, быть Соратником в Скайриме считалось довольно приличным делом, приносящим хороший доход. И хоть у известной Драконорожденной никогда не было проблем с количеством золотых в карманах, такое получить за труд было приятно. Старшая боевая подруга направилась в сторону столов, а когда сутай-рат уложила сверток с деньгами в сумку, её окутал приятный сладкий аромат. — С’Зери, для тебя дело у Скьора. В твоих интересах найти его побыстрее. — проходя мимо и не дожидаясь ответной реакции, бросил Вилкас. Смотря ему вслед, каджитка сморщилась от отвращения. Кажется, на мгновенье ей показалось… С каких пор запах самого неприятного из близнецов стал для неё приятным? Фыркнув, Довакин направилась в противоположном норду направлении. Спустившись по ступеням и надавив на недовольно заскрипевшую дверь, женщина нос к носу столкнулась с искавшим её. С’Зери отшагнула назад и наклонила голову, приветствуя Скьора: — Я как раз шла к тебе. Воин переступил порог и подошел ближе к воительнице. Единственный глаз его смотрел в упор, но в то же время взгляд был непроницаем: непонятно, что творилось у него в голове, когда он видел младшую Соратницу. После недолгого молчания мужчина ответил: — Между уважением и подобострастием тонкая грань, свежачок, — и, понизив голос до шепота, продолжил, — сегодня вечером мы будем ждать тебя в тайной комнате Соратников. У Нижней кузницы. Мы с Эйлой. — и направился в обратную сторону, прикрывая за собой дверь в жилые помещения.

***

Очнувшись в лесу, воительница не сразу поняла, как она тут оказалась. Обрывки фраз и воспоминаний былой ночи роились в голове, и, прижав уши ладонями к голове, С’Зери постаралась вспомнить. Капли стучали по брусчатке и по каменным стенам пещеры, у входа в которую стоял один из старших и самых опытных Соратников. От остального города, продолжавшего жить своей ночной жизнью, их словно стеной ограждал дождь. Никакого шума не доносилось, лишь размеренное дыхание двух воителей. Эйла, пару мгновений назад разделявшая с ними этот момент, скрылась в темноте. — Твой дух готов? — Каково бы ни было испытание, я пройду его. Скьор ухмыльнулся одной стороной рта и покачал головой, исподлобья смотря на женщину. Подняв руку в пригласительном жесте, он указал на вход в пещеру: — Это не испытание, свежая кровь. Это дар. Входи. Далее тьма. А потом будто вспышки: когти, зубы, хищная улыбка Скьора. Сжав виски крепче, С’Зери вспомнила ещё. Животное, ростом выше любого норда. Черная шерсть, поблескивающая с свете луны, осторожно подглядывающей за происходящим таинством. Сначала каджитка вросла в землю, не ожидав увидеть подобное в тесной пещере, но отсутствие каких-либо действий со стороны монстра прибавило ей смелости. Шагнув ближе, она снизу-вверх оглядела то, что, кажется, пару мгновений назад было человеком. В сравнении с Фаркасом это существо было меньше и более поджарым: шерсть была короче, хорошо виднелась развитая мускулатура. Оно было точно слабее своего собрата, но тоже могло бы проломить пополам любой череп. Поежившись, С’Зери отвела взгляд. — Я рад, что ты здесь. В наших рядах уже давно не было такого пылкого сердца, как твоё. Жалкая церемония в задней комнате не пристала таким воинам, как мы… Тебе полагается больше почестей, чем некоторым из тех, кто требует и празднует. — мужчина разорвал тишину. Словно очнувшись от транса, Драконорожденная огляделась, чтобы лучше осмотреть пещеру. Каменные стены, единственная маленькая дыра позади вервольфа, и огромная чаша, пустующая и оттого словно испытывающая жажду, зазывающая подойти ближе. — Надеюсь, ты узнаешь Эйлу даже в таком обличии. Она согласилась усыновить тебя. Мы делаем это тайно, потому что Кодлак слишком занят борьбой с нашим великим даром, — продолжая свою речь, мужчина прошел вокруг чаши и остановился совсем близко к превратившейся Соратнице, — он думает, что мы прокляты, но это не проклятие! Это благословение. Как может быть проклятьем то, что придает такую доблесть? Словно ожидая ответа на свой риторический вопрос, Соратник устремил свой единственный зрячий глаз на каджитку. Она промолчала в ответ. Оборотень рядом затряс головой, переводя одичавший взгляд с неё на него. — Так что мы берем дело в свои руки. Чтобы достичь вершин братства, тебе придется разделить с нами кровь волка. Твой дух готов соединиться с миром зверей? Вновь обрывки. В это мгновение звероженщина точно испытала бурю эмоций, которые невозможно было увидеть и ощутить вновь. Вдруг особенно ясно она увидела часть происходящего после… Скьор берет кинжал в одну руку, а в другую — левую лапу Эйлы. Режет без предупреждения, но зверь даже не вздрагивает. Кровь стремительно наполняет чашу, а терпкий запах металла въедается в ноздри. Еле сдерживая какой-то животный порыв нырнуть прямо в сосуд, С’Зери лишь наклоняется, одной рукой держась за бортик, а правую ладонь опуская вниз лодочкой и поднимая её вверх, уже наполненную кровью. Припадает к руке губами и жадно пьет. Слизывает капли с пальцев, поднимая довольный и уже начинающий звереть взгляд на братьев не только по оружию, но и теперь по крови. Тьма. Она на улице, у выхода из этой нижней кузницы. Вокруг никого. Бежит, куда хочется, благо ноги стоят на земле тверже, чем когда-либо. Хочет что-то сказать, но из глотки вырывается утробный рык, будто раскат грома. Мир словно стал ярче, ощущения остры как никогда. В лужах на земле каджитка видит своё отражение и содрогается. Янтарные дикие глаза. Черная как смоль шерсть. И голод. Дикий животный голод. В голове проносится мысль, что если сейчас его не утолить, пострадают все, и ноги сами уносят дальше, вперед, мимо зданий и подальше от городских стен. Звезды будто сияют ярче, дрожа лучами от ударов лап о землю. В какой-то момент воительница осознает, что не может становиться. Она бежит и бежит, не чувствуя боли и усталости, и от этого она только распаляется. Все, что было раньше, будто пародия на сейчас. Мир яркий и ясный, и кажется, будто слышно, как за сотни верст отсюда в ручье стремительно бежит поток, расплескиваясь вокруг на своем пути. — Ты не спишь? Я уже начала думать, что ты никогда не вернешься! — вздрогнув, каджитка поднимает голову и смотрит на говорящую. Вокруг все то же, что и до того, как она погрузилась в воспоминания: спокойный лес, бревно сбоку, темное ночное небо. Эйла приулыбается и протягивает вещь правой рукой, левой удерживая потрескивающий огненный факел. От вида огня щипает глаза, поэтому С’Зери, потупив взгляд, качаясь, приподнимается на ноги. Мурашки пробегают по спине, невольно взъерошивая шерсть — воительница и не заметила, что осталась совершенно голой после превращения в свое тело. — Да уж, трансформация далась тебе нелегко, — наблюдая за тем, как звероженщина одевается, продолжает Эйла, — но ты всё ещё на этом свете, так что поздравляю. Мы решили устроить праздник в твою честь. Неподалеку у Висельной скалы стоят лагерем охотники на вервольфов — Серебряная рука. В прошлый раз с Фаркасом вы хорошо помяли им бока. Сегодня ночью мы их перебьем, всех до последнего. Щелкает застежка ремня на бедрах у С’Зери, и она разминает плечи, настраиваясь отправляться в путь. Осмотрев ее с ног до головы и оценив готовность, Эйла отворачивается и делает шаг в сторону форта. — Скьор уже ушел на разведку, — бросила она напоследок.

***

От каждого нового кола с покоящейся на нем головой вервольфа у каджитки всё сильнее бурлила кровь в жилах. Она ещё не до конца осознавала, какой её сделало получение дара, но вот Эйле со стороны это было очень заметно: та ненависть, исходящая от Довакинши, когда она резала головорезов у крепости клинком, будто когтями, не ускользнула от глаз опытной воительницы. Клепаная броня расходилась будто масло под жестокими выпадами недавно обращенной. Цепь у двери послушно зазвенела, открывая проход далее. — Посмотрите-ка, должно быть эти трусы заперлись после того, как сюда ворвался Скьор. Страхом так и несет. — с отвращением оглядываясь, даэдропоклонница начала спускаться по лестнице. Уже на полпути стали слышны голоса ничего не подозревающих бандитов. Запах жаренного на костре мяса ударил в нос женщинам, и когда они выступили из-за колонн за спинами двух мужчин, проводя острием оружий прямо им по горлу, стало понятно, от чего шел такой запах — багровый от огня злокрыс медленно крутился на вертеле. Повернув голову вправо, сутай-рат почувствовала, как тошнота подкатила к горлу. Эйла, не останавливаясь и не смотря в ту сторону, прошла мимо: — Там мертвец, не так ли? — не получив ответа, она продолжила, — я так и думала. Судя по запаху не наш. Некоторые не могут отделить себя от зверя, дичают. Кто знает, кем был этот бедняга… Наконец собравшись с силами и отведя взгляд от повисшего на одной руке тела, каджитка ступила вслед за боевой подругой. По пути она заглянула в небольшой старый сундук и, выудив из него кольцо запаса сил, надела его на палец.

***

После череды ловушек, глупых воинов, которые сами же в них встревали, и пары злокрысов, женщины вошли в помещение, которые было похоже на тюрьму. По бокам от них были решетки, за которыми лежали тела вервольфов и людей. — Теперь им ничем не помочь. Не хочу даже думать о том, что эти кретины сделали с ними перед смертью. Запах крови стоял в носу и металлический привкус осел на языке. От вида новых голов оборотней, насаженных на колья будто украшения, ледяные глаза каджитки стали гореть огнем.

***

Открыв последнюю дверь, за которой была их конечная цель — начальница банды, которую все называли Шкуродер, С’Зери сначала растерялась, почувствовав что-то неладное. Её зрачки расширились, когда в конце комнаты она заметила бездыханное тело знакомого старого воина. Эйла за её спиной в ужасе вскрикнула, но останавливаться не было времени — на них высыпала толпа мародеров Серебряной руки. Далее все события пронеслись вихрем, закручивая Соратниц в своих порывах. Один за другим головорезы валились на пол, кости хрустели под ударами, которые с особым остервенением наносили им две воительницы. Крев Шкуродер (невысокая угловатая представительница имперской расы) настолько хорошо управлялась с оружием, что, даже после убийства всех из её группировки, каджитке и нордке пришлось попотеть, чтобы одолеть её. Бой был сложным и тяжелым, но победа была за носительницами волчьей крови, естественно, не без применения Крика. Когда меч воткнулся прямо предводительнице в грудь, проломив доспехи, она гордо вскинула голову и ухмыльнулась, смотря в глаза своей убийце. — Его вы всё равно уже не спасёте. Последние слова её прозвучали как приговор. Эйла с ненавистью схватила женщину за горло, но ответа или даже усмешки не последовало. Имперка уже не дышала.

***

Слезы застыли в глазах старшей сестры по оружию. Дрожащей рукой она коснулась своего лица, пытаясь как-то утаить сквозящую боль от Довакинши, но это было совершенно не нужно и не то чтобы возможно — цепкий взгляд уловил всю гамму чувств, которую испытывала женщина. — Подонки, как они могли убить Скьора… — её голос предательски надломился, когда с губ сорвалось имя оборотня, и ей потребовалось некоторое время, чтобы продолжить говорить, — он был очень-очень силён, но их было… слишком много. Нельзя ему было идти без брата по оружию. Остекленевшим взглядом за её действиями наблюдала С’Зери, которая хоть и знала члена Круга не так хорошо, не ожидала, что совсем недавно они виделись в последний раз. Скьор лежал на каменном полу на спине, оба глаза его были закрыты, и только кровь на разорванном горле показывала, что он оставил этот мир, а не мирно заснул. Эйла, кажется, более не имея сил сдерживаться, рухнула на колени рядом с погибшим за правое дело другом, звеня доспехами. — Уходи отсюда, я хочу убедиться, что мы расправились со всеми, и проверить, нет ли каких улик на трупах. Нас ждет дело… Головорезы Серебряной руки будут дрожать от одного нашего вида, — не оборачиваясь сказала она. Каджитка не видела ее лица, но точно знала, что слезы её скатывались по щекам и подбородку, окропляя пыльный пол. Осипшим голосом сутай-рат ответила единственное, что пришло в голову: — Мне очень жаль… Но теперь он проведет свою вечность в Охотничьих Угодьях, как и хотел. — после чего, коснувшись рукой плеча боевой подруги, отвернулась и направилась к выходу. Больше она не видела причин задерживаться тут. Позади неё не раздалось ни звука. Эйла, обезумевшая от горя, рукой сжимала собственные губы, словно это помогало ей сдерживать крик ужаса. Почувствовав, что она осталась одна во всем подземелье, охотница громко всхлипнула, возводя взгляд вверх. Она не видела неба, но почему-то у неё было желание что-то закричать в него, в надежде, что это могло облегчить её боль. Чуть погодя она опустила голову Скьору на грудь, рукой притягивая к себе норда, с которым, судя по всему, её связывало намного большее. Будто пытаясь согреть остывшее тело.