Снег в середине месяца Второго зерна.

— За С’Зери! За Соратницу, принесшую обломок Вутрад, секиры Исграмора! Поддерживающее улюлюканье зазвучало со всех сторон и звон бутылок и кружек друг о друга оживил прежде спавший Йоррваскр. Праздник начался неожиданно и как вихрь захватил всех воинов, забирая у одних возможность отдохнуть от ночной вылазки, а у других выполнение остальных не менее важных дел. Народу было так много, что некоторые воители стояли, пока другие не достали из жилых помещений дополнительные стулья: казалось, будто вокруг очага собралось всё население старейшего зала Вайтрана. На самом деле так и было, ведь, по счастливой случайности, все воины к этому дню вернулись со своих вылазок. Кодлак, разместившийся в центре одного из столов, не нарочно собрал вокруг себя более близких товарищей — Скьора и Вилкаса — и пустился в рассуждения, иногда подливая эль из бутылки в свою кружку. Фаркас, громыхая своими голосовыми связками, звучно рассказывал о недавнем путешествии с новой сестрой, пока Эйла и Ньяса развесили уши, любуясь и историей, и неприукрашенными способностями одного из братьев по оружию. Атис, явно недовольный таким вниманием к другому Соратнику, что-то бухтел себе под нос, сидя с боку от места действия. Торвар, особо не заинтересованный ни в чем, кроме собственной бутылки, за которую он был готов жизнь отдать, стоя потягивал из неё алкоголь, изредка поглядывая на отвлекающего своей громкостью черноволосого норда. Рия была чуть ли не самой счастливой в этот вечер — до С’Зери она была самой младшей кровью в Соратниках, отчего не всеми была воспринята всерьез, и поэтому сегодня старалась быть везде и понемногу, практически бегая между столами с воителями. Вигнар Серая Грива, усаживаясь рядом с Бриллом, старательно пытался выведать, по какому такому событию устроили пир. Даже Тильма, хоть и не отмечающая, но зато присутствующая, кряхтя подметала пол в углу комнаты, внимательным колким взглядом контролируя, чтобы никто из разошедшихся воинов не натворил беспорядка.

***

Когда солнце уже склонялось к горизонту, все участвующие в празднике были довольно подвыпившими. Особо почетные и пожилые воины скрылись через час после начала пира, но оставшиеся расходиться совсем не планировали. Виновница торжества рассматривала согильдийцев, довольно прищурившись: практически все собрались вокруг её стола, отмечая это событие. Эйла победно потрясала рукой, воинственно выкрикивая слова поддержки новой сестре, Фаркас гремел посудой, чуть не обвалив половину блюд в попытке подняться и запеть-таки победный гимн в честь С’Зери, а остальные, хоть и чуть скромнее, но тоже брали всё от такой возможности отдохнуть посреди недели. Даже Вилкас, кажется, уже менее недовольный всем происходящим, не спрятался от внимательного взгляда практически не пившей за своё здоровье женщины: в начале вечера она заметила, с каким отвращением воин отдернул свою кружку от чокающейся компании, когда рядом с его рукой появилась рука Атиса, и уже, как показалось тогда, собирался уйти, но остался. Сейчас он сидел на самом дальнем краю другого стола, почти не видный за толпой воинов, и спокойно опрокидывал в себя одну кружку нордского мёда за другой. Последовав примеру брата, сутай-рат залпом выпила полбутылки черновереского и скривилась — мысли о том, что Мавен Черный Вереск стоит оторвать руки за такое отвратное пойло, пробежали где-то на заднем фоне — и поэтому женщина схватила бутылку более приличного мёда Хоннинга и осушила также практически половину, пытаясь выгнать неприятный вкус первого. Тепло разлилось по телу, а в глазах на миг потемнело от такого большого количества выпивки за раз. Наклонившись было к пирожному с заварным кремом, она резко сменила направление и в крайний миг стащила с тарелки последний сладкий рулет, оставив тянущуюся за ним руку Рии в разочаровании и молчаливом отступлении. Вонзив небольшие острые клыки в мягкую булку, сутай-рат довольно заурчала, но от приятной трапезы её отвлекла беседа, разгорающаяся сбоку от неё. — Говорят, мёд Хоннинга скоро станет дефицитом. У них в медоварне выставили бутылки семьи Черный Вереск. — довольно трезвая по сравнению с остальными Эйла достала бутылку из-под стола и недовольно стукнула её дном о деревянную поверхность. — Ничего святого в них нет, такое любой адекватный пьяница пить откажется! — на удивление успешно ворочая языком, совсем опьяневший Торвар чуть не свалился со стула после этой новости. — Я слышала, у Хоннинга крысиный яд в бочках нашли. — Всё проделки конкурентов… Возможность того, что одно из самых адекватных напитков Севера больше не будет доступна, расстроила всех собравшихся. Заметивший это и всё-таки удержавшийся на своем стуле пьяница стремительно сгреб ближайшие бутылки мёда под свое крыло. Смерив его скептическим взглядом, Атис протянул: — У каджитов питьё и поинтересней есть, — на что получил довольно холодный взгляд от представительницы данной расы, которая в долгу не осталась и с укором возразила: — Конечно, тебе же лучше знать. Данмеры ведь развезли его по всему Тамриэлю… Чувствуя, что обстановка перестала быть такой мирной, Фаркас хлопнул ладонью по столу, переводя всё внимание на себя, и завел разговор на какую-то отвлеченную тему. Норд будто отрезвел за последние полчаса, и, действительно, такой туше, как казалось С’Зери, напиться до одури будет совсем сложно. После небольшой паузы, переглянувшись между собой, С’Зери и Атис примирительно протянули друг другу руки. Алкоголь смягчил и строптивого темного эльфа, и женщину. Они совсем не видели, как, с отвращением поморщившись, за их контактом наблюдал второй близнец со своего стола.

***

Вернувшись к оцениваю обстановки, сутай-рат вновь обвела зал чуть помутневшим взглядом. Вилкас остался сидеть в полном одиночестве, пока вокруг неё собрался целый круг воинов. На самом деле причина такой её популярности таилась совсем не в ней (потому что большую часть времени она молчала, спокойно выпивала и ела), а в высоком громогласном норде, сидящем на соседнем с ней стуле. Фаркаса действительно любили Соратники, и первое впечатление С’Зери о том, что к нему относятся совершенно неуважительно, оказалось неверным. Это радовало её, но всё-таки в таком большом скоплении людей она чувствовала себя немного некомфортно. Вдруг в её голове появилась совершенно необычная для неё мысль, после которой ей потребовалось ещё пару минут размышлений и несколько глотков из бутылки. «Думаю, сейчас неплохая возможность…» — подумала воительница, поднимаясь со своего насиженного места. Немного охмелев от алкоголя и тепла очага, каджитка даже не сразу поняла, что, решившись подойти к довольно мирно выглядящему умному близнецу, она сделала самую большую свою ошибку. Стоило женщине сесть рядом с нордом, как она получила самый лютый взгляд в своей жизни. Отрезвел норд буквально за мгновение, стоило ему почувствовать, кто именно находился слева от него. — Зачем ты подошла? — процедил воин сквозь зубы, отдергивая руку, лежащую на столе близко к С’Зери, будто от огня. — А почему ты такой злой? — вопросом на вопрос решила ответить сутай-рат. Она поняла, что поступок этот был сродни самоличному спуску в змеиное логово без оружия, но пути назад уже не было. По крайней мере азарт того, что Вилкас сделает, если его раздраконить, где-то внутри хитро щекотал нутро. Ответа не последовало. Норд поднялся со своего места и направился к дверям из Йоррваскра. Восприняв это как приглашение идти за ним, женщина попрощалась с теплом очага, выходя в холодную темную ночь. На тренировочной площадке, естественно, было пусто. — Хватит за мной ходить. — раздалось сбоку, и только она успела увернуться от кулака, летящего ей прямо в лицо, другой кулак стремительно столкнулся со своей целью. Закашлявшись и согнувшись пополам, каджитка хватала ртом воздух, когда ударивший исподтишка Соратник встал перед ней. Свидетелями такой наглости были лишь звёзды, лукаво поблескивающие на небесном своде в этот, казалось бы, праздничный вечер. — Во имя двух Лун, ты что творишь? — наконец выровняв дыхание, она поднялась и встала в обороняющуюся позу. Норд шагнул к ней навстречу, и она опустила руки, чуть расслабляясь. Не встретив никакого сопротивления, подошел еще ближе. Разница в росте была очевидна, и сверху-вниз осмотрев противницу, он фыркнул: — А что, известная драконорожденная не всегда готова к нападению? Как же ты собиралась защищать нас от драконов? — Как-будто ты всегда ожидаешь, что в Йоррваскре тебе дадут под дых. — С твоим появлением я начал спать с клинком под подушкой, не сомневайся. Прищурившись, С’Зери смотрела прямо в глаза воину. — А что, сомневаешься в своих волчьих рефлексах? Одинокая искорка пролетела в диком взгляде воина, затухая в конце своего пути. Спровоцировать его в этот раз не получилось. — Если хоть кому-то проболтаешься, я собственными клыками порву тебе глотку. — переходя на совершенно нечеловеческий низкий голос, прошелестел он. Женщина тоже понимала, к чему всё идёт, поэтому старалась не реагировать на его выпады. — Не волнуйся, блохастая облезлая кошка не подвела в этот раз, не подведёт и в следующий, — прозвучал ответ. Воин смерил её спокойным взглядом, чем обескуражил воительницу — она думала, что получит его удивленный взгляд, стоит ей процитировать его же фразу, которую она, казалось бы, никак не могла знать. Но виду, что отсутствие его реакции как-то повлияло на неё, она не подала. «Специально пытался кольнуть посильнее, ожидая, что ты наконец выскочишь из засады, но ты слишком упряма.» — смотря ей прямо в глаза, будто отвечал он. Пока мужчина молчал, каджитка впервые так близко смогла рассмотреть его лицо — черные пятна от боевого раскраса подчеркивали и выделяли янтарные глаза воина, будто потемневшие от его недовольства. Грубая от Скайримских ветров кожа, испещеренная морщинками и давно зажившими шрамами, делала взрослее и суровее, чем он был на самом деле (по крайней мере женщине хотелось так думать, ведь она не представляла, как можно быть настолько озлобившимся и жить в таком скоплении людей одновременно). Недельная щетина и кое-где торчащие недобритые волоски на подбородке бросались в глаза каджитки, привыкшей видеть на себе и на нарушающих её личное пространство мужчинах лишь лоснящуюся шерсть. На удивление она не испытывала к нему отвращения, лишь интерес. — Терпеть не могу таких тварей, как ты. — заключил мужчина, так же не разрывая зрительного контакта и не отходя от неё. — За что? — вновь услышав тишину на свой вопрос, женщина начала распаляться. Ей не хотелось драться, поэтому она и проглотила его удар в живот, но раздражение медленно и верно тисками захватывало всю её сущность, — псу вшивому не нравятся кошки? — Я вообще не представляю, чтобы они кому-то могли понравиться, — поморщившись, воин отступил на шаг назад, а потом добавил, — такие, как ты, не только не достойны быть среди соратников, но и вообще существовать. Вы ошибка природы. С’Зери ощетинилась. Хвост пару раз стукнул свою обладательницу по бокам, а шерсть на загривке чуть приподнялась. Мужчина понял, что попал в яблочко, но в этот момент было уже поздно — мягкая ладонь на удивление звонко влепила ему пощёчину, а еще через пару мгновений багряная кровь закапала на булыжники. Зашипев, мужчина коснулся раны от когтей. — Так легко тебя раззадорить? Хотя да… Самая известная героиня Скайрима, закрывшая себя в наиглупейшей ловушке… Чего я ожидал от тебя? — делая большой шаг навстречу ей и хватая за грудки, мужчина чуть приподнял её над землей, впиваясь взглядом в растерянное лицо, — Даэдра тебя подери, у тебя же мозгов меньше, чем у Злокрыса! Как ты вообще смогла получить дар драконорожденной? — Как-будто у меня был выбор! — обида зашевелилась в её сердце после будто выплюнутых ядовитых слов товарища по оружию. Предательски защипало в глазах, но отсутствие хотя бы намека на жалость от всё еще державшего её норда будто открыло ей глаза. Не без усилий вернув самообладание, каджитка вцепилась когтями в руку, сжимавшую пальцы на её грудной клетке всё сильнее. Становилось трудно дышать, потому что под её собственным весом и натяжением от кулака норда одежда плотно облепила её тело. От такой близости с мужчиной она отчетливо чувствовала терпко-сладковатый запах, исходящий от него. Только в голове пронеслось, что пах неотесанный грубый норд дурманящим чертополохом, как тот сжал руку на её груди еще сильнее, и она зажмурилась. Она почувствовала, как несколько шерстинок вырвались под таким давлением и боль будто открыла в ней второе дыхание. Почти на всю площадку было слышно, как громко заклокотало у сутай-рат в груди. Задрожавшие губы чуть приоткрыли острые клыки. Ощерив усы, воительница отцепила руки от его ладони и успела только царапнуть воина по шее, когда он отпустил её. Звуки ударов, возни и невнятной речи раздавались впервые за долгое время на тренировочной площадке. Только, к сожалению, была совершенно не тренировка. Безоружные, но оттого не менее опасные, воители были готовы убить друг друга голыми руками. Поэтому дрались как-то совсем не на жизнь. За их спинами хлопнула дверь. Сильные руки растолкали воителей и оторвали тех друг от друга, после чего последовало недовольное шипение и вскрик умного из братьев. Опустившись на землю, тот потирал рукой веки. Кровь со лба затекла на глаза и неприятно щипала. Наконец вернув себе зрение, он почти закричал: — Ты жалкое подобие человека, каджит. Способное лишь воровать. И мне мерзко, что такую, как ты, приняли в Соратники. Не хочешь отправиться обратно в Эйльсвейр наибыстрым путём? Я бы организовал тебе встречу с почившими родственниками за мгновенье! — Довольно. — повышая голос на брата, между ссорящимися встал Фаркас, — ты слишком много наговорил, Вилкас. Успокойся, пока я не успокоил тебя сам. С’Зери, отряхиваясь, встала рядом с товарищем. На ней не было ран. Вилкас покачал головой. Глубокая синева её глаз встретилась с огнём его в немой беззвучной битве. — Я не знаю, что ты сделала, чтобы они все относились к тебе так благосклонно, но меня ты не обманешь. Я вижу тебя насквозь. — выплевывая кровь, Вилкас вновь провел рукой по лицу. Он поднялся с колена и, оттолкнув локтем брата, направился по дороге в город. Женщина проводила его взглядом и посмотрела на второго близнеца. Тот в поддерживающем жесте положил руку ей на плечо. — Спасибо, — почти беззвучно проурчала она, на что получила кивок. Каджитка не была настолько наивной, чтобы верить, что после одного задания они с Фаркасом станут друзьями, но она и подумать не могла, что норд обменивался с ней не просто любезностями, а правда был готов подтвердить это делом и даже встать на ее защиту против собственного брата. Какая-то собачья преданность еле заметно светилась где-то в глубине взгляда норда. С’Зери поняла, что и он давно искал себе друга, с которым не страшно будет и воевать, и обсудить то, что на сердце лежит. — я лучше тоже пойду… Остальные подвыпившие воители не видели ситуации, разворачивающейся за их спинами, поэтому резкое исчезновение трёх персон из зала совершенно не было замеченным. Зато новой звездой вечера стала Рия, под громкий гул Соратников выволокшая из хранилища целые две бочки мёда, которые она не без усилий закинула прямо на середину пиршественного стола. И полился мёд, и полился эль, и Соратники со смехом и гулом скандировали имя сестры по оружию.

***

Уже остывший очаг встретил тана Вайтрана в её доме. Прошагав мимо комнаты, из которой доносилось мирное похрапывание Лидии, С’Зери аккуратно закрыла скрипящие двери своей опочивальни. Снять с себя броню стало для неё испытанием, но когда она наконец уронила голову на подушку, то не почувствовала облегчения. Она устремила страдальческий взгляд в потолок. Бревна четко и красиво лежали рядом друг с другом, вырисовывая на потолке незамысловатый, прямой и одинаковый везде узор. «Даже глазам не за что зацепиться…» — подумала женщина. В течение нескольких часов она старалась отвлечься от навязчивых мыслей, гудящих у неё в голове, но это ей совершенно не удавалось. Драка с членом Круга, старающимся надавить ей на больное, совершенно не была ей приятна. И хоть на её лице, в отличие от его, не осталось никаких царапин, одна из самых глубоких ныла где-то в груди. Она с детства знала, что мир воинов легко ломал тех, кто принимал всё близко к сердцу, но почему-то в Соратники она позволила себе придти совершенно уязвимой, не ожидая от знаменитых бойцов чего-то более опасного, чем крепкое словцо. На этой уязвимости и сыграл умный норд. Женщина разрывалась между уважением к себе и попыткой понять причины такого поведения нового товарища. Мотивы не были ей до конца понятны, но она, даже получив от него под дых, всё-таки пыталась оправдать его хотя бы для себя… В холодном Скайриме очень много приходилось думать о себе, и «не доверять никому» было законом, способным стоить тебе жизни. Но женщина давно не встречала такой напористой агрессии: с самого Хелгена — именно этот переломный момент своей жизни она считала новым началом — где ей помог совершенно неизвестный на тот момент солдат — Ралоф, у неё необычно удачно складывалась жизнь. Многие, кто изначально относился к ней с подозрением, в итоге смягчались. Она своими поступками доказывала, что уважение — именно то чувство, с которым к ней следует относиться. Но чтобы ощутить на себе такую лютую ненависть… У неё такого не было очень давно. Глаза каджитки затуманились воспоминаниями, а рука с ловкими пальцами задумчиво прокрутила золотое кольцо в ухе.