Игры судьбы

Кадзуха долго не может прийти в себя. Вот тебе и подарочек… Перед сном. Время уже почти 22:20, а парень в полном ступоре прячет лицо в ладонях, что подозрительно прячат покрасневшую бархатную кожу… которой тот самый мог бы коснуться… …так, стоп. Не сейчас. Он только освежился, пришёл в себя и хотел в приподнятом настроении заняться снова творчеством. Но снова Хэйдзо с ноги ломает все планы, выбивая двери. Слишком много эмоций на день, слишком много – голова трещит и так, но теперь ещё сильнее. Рёбра неприятно ломает. Кадзуха за пару дней уже устал. После такого огромного количества эмоций… Он запутался, что он должен делать – радоваться и прыгать до потолка, ибо «о боже мой он меня приглашает на…» Стоп. Куда приглашает?! Каэдэхара не мог отойти от факта самого приглашения от того, кто именно ему так приподнёс это на блюдечке, и только сейчас начал думать о том, что это выглядит как… ...приглашение на какое-то свидание. Будь ты счастлив вечно, Камисато Аято. Теперь Кадзуха везде ищет подвох из-за твоей шутки про подкаты. Или… он не виновен? Так может это сам Кадзуха ищет того, чего, возможно, нет, потому что… сам хочет это самое и видеть? Кадзуха запутался ещё больше. Он одновременно хочет выписывать все акробатические трюки – если не он, то его сердце точно и уже давно – от радости, что, всё же, нельзя отрицать тот факт, что чем-то он таки интересует Хэйдзо. Стал бы тот просто так предлагать просто так прогуляться? Врятли. Да и мы уже поняли, что он беловолосым явно интересуется – вопрос в другом: «с какой целью?» Но одновременно и… элементарно паникует. Не каждый день объект вашего тайного воздыхание напишет вам такое предложение с явно целью узнать вас получше. Он так же банально устал и физически, и духовно, и социально, и по каким там ещё потребностям идёт характеристика в пирамиде потребностей Маслоу? Тяжело думать о том, от чего не знаешь, что ожидать. Тяжело думать о том, чего не до конца понимаешь. Тяжело думать о том, в чём боишься признаться сам себе в лицо, ибо не можешь кинуть себе в лицо бумажку с написанным фактом, что ты отрицаешь так яро. Тяжело строить надежды, не зная, сбудутся ли они. Тяжело мечтать о том, чего ты не можешь сделать из-за рамок приличия и недоступности. Тяжело. Сложно. Кадзуха путается в себе, как в красных нитях – не зря прядь окрасил красным, правда? – и это не приносит радости. «Что я должен чувствовать? Как толковать эти действия? Почему сердце снова колотится бешенно, отбивая все ритмы, словно неадекватное. Почему?..» «Помогите мне разобраться»… Каэдэхара собирает всю доступную (и нет) ему волю и понимает, что просидел с вопросами в голове и волнением, заполоняющим его на все семьдесят процентов, будто вода, слишком долго… минут десять-пятнадцать. «Что он подумает обо мне?..» @shito_kazu01: Думаю… буду свободен во вторник… @shihe_heiz: Ого, так быстро и официально?) Что «так быстро»? Ты же… …а, да, точно, Кадзуха, ты же минут пятнадцать назад писал, что ты не знаешь, когда будешь свободен. А теперь быстренько убрал из рук дневник свой и график сейчас же, расчехлился тут… ради того, чтобы таки «освободиться» для Хэйдзо, взгляните-ка. @shihe_heiz: Просто сначала говорил, что не знаешь когда… А тут прямо так точно число, точнее день О, спасибо за объяснения, Сиканоин, мы без тебя точно не догадались бы ну никак. @shihe_heiz: Договорились! А завтра уже понедельник. Может, встретимся на перерыве пока что?.. Кадзуха складывает всё из рук обратно в стол, глядя на телефон. Губы дрожат, будто хотят изогнуться в счастливой улыбке. Сердце резко переходит из режима «бить тревогу» в режим «вот теперь можно выпрыгивать из груди, ибо Кадзухе этот орган, по мнению Хэйдзо, походу, более не требуется». Ресницы слегка тоже подрагивают, глаза блестят искрой… Парень будто решает отодвинуть хоть на пару минут минут все вопросы и сомнения, почувствовать, осознать, что, да, его объект воздыхания приглашает его погулять, ещё и в самой школе встретиться. Как раз будет шанс выяснить…

***

— Так… погоди. Он, – Аято выставляет указательный палец правой руки в сторону, описывая ним абстракцию, – пригласил тебя, – он делает явный акцент на втором слове, переводя кисть руки уже на Кадзуху, учтиво в него тыкая пальцем и вызывая лёгкие мурашки и смущение с самой ситуации, - познакомиться… поближе?! …выяснить, по парням ли Хэйдзо. — Ну…да?.. – вопросительно тянет Кадзу, слишком поздно осознавая, кому именно он решил поведать такое в первую очередь, когда губы Аято уже начали изгибаться в слишком подозрительной улыбке, а взгляд, о боже нет, снова стал странным, опять. Да Господи, Аято, твою дивизию, не сме-… — Ооо, – протягивает Камисато, – как… – он внезапно стучит тем же пальцем по подбородку, изображая всемирную задумчивость, с таким, ну, знаете, умным лицом, что хочется одновременно и бояться, и смеяться, зная ситуацию. Но тут не до смеха и приколов, ведь если Аято делает такое выражение лица, то..: - интересно. …то он что-то уже задумал. Особенно его фраза про интерес… — Возможно… — Я тебе ещё не высказал за сторис, а ты мне решил такой шок с утра приподнести. Но… мне нравится. Камисато внезапно наклоняется на слишком опасное расстояние, но Кадзуха может разглядеть лучше его эмоцию: — …нравится, куда всё движется. Щёки Шито (Кадзухи) вдруг разгораются и вспыхивают так резко, будто парня подключили к аккумулятору питания, что они сияют красными лампочками. Аято резко отстраняется – ну, что ты наделал, теперь новый пост в закрытой группе будет, где тебя нет, правда?! – и заливается смехом. Красивым. Он тот, кто вправду красиво смеётся, прикрывая рот слегка рукой, прикрывая глаза, которые зияют фиолетоватым огнём. Правда есть одно «но»… …в эту игру можно… — Ты знал, – Кадзуха в ответ слегка становится ближе, чтобы заглянуть голубоволосому в самые эти хитрые лисьи глаза с подводкой. И почему только Аято выше него? – что ты красиво смеёшься? Будь бы у меня больше свободного времени, – он отмечает реакцию Аято, – я бы даже тебя нарисовал, плевать, что я по пейзажам, а? …играть вдвоём. А то самое «но» так же заключается в том, что Каэдэхара отлично знает, за какие рычажки дёргать, чтобы выбить из Камисато… …смущение. Да-да, у него есть одно слабое место – скажите ему, что у него красивые глаза, улыбка или смех, и вы безоговорочно одерживаете победу автоматом. О, а реакция этого господина – это что-то из разряда «вырезать и в рамочку повесить». Аято мгновенно давится своим же смешком, а его щёки едва отдают аловатым, брови резко устремляются вверх, а во взгляде читается шок или удивление. Он явно не ожидал, что Кадзуха вообще запомнит эту особенность и тем более воспользуется ею, дав собственноручно ещё больше поводов для постов, хотя… им обоим уже нечего терять, правда? Кадзуха победно торжествует, окидывая взглядом проделанную работу – сам факт победы над Аято в этой конкуренции красных щёк, учитывая, что Кадзуху засмущать в разы проще и конкуренция не равная, а так же реакция этого самого конкурента, Каэдэхаре очень доставляют. Прелестно. — Ты… – приходит в себя этот самый недоконкурент с неловкостью в лице, – ты… как ты… — Наблюдательность, господин Камисато, – Кадзуха смеётся по-доброму, глубоко веря, что в его ухмылочке не читалось злодейство. — Ты в кого такой… — Да есть у меня один сэнсэй, - Кадзуха делает лёгкий японский акцент на последнем слове и смотря Аято прямо в глаза, - в приёмчиках. — Эй, Вы, оба, чего так улыбочки друг другу строите? - не ясно откуда взявшаяся Ёимия напрыгнула чуть ли не со спины на Аято, пока тот слегка поправил рубашку – не любит касания просто так, – Вам постов мало? – девушка задорно и звонко смеётся так, что её слышно больше, чем вздох опять смущённого Кадзухи (а против Ёимии у него козыря нет, жаль) и смешок Аято. — Да нет, – Аято учтиво переводит взгляд на девушку и делает лицо попроще, наконец-то, – просто ты прервала нашу интересную беседу. — У тебя такое лицо кислое и странное было, что мне стало интересно! О чём болтаете? Кстати, вы сделали химию? Точнее… – она резко понимает, что вопросом очень смущает Кадзуху, ибо тот не знаток химии. — Я сделал… у тебя снова проблемы? – перенимает вопрос на себя Аято, когда начал понимать ситуацию и не захотел лишний раз смущать красноглазого. Ещё рановато мстить – ещё не вечер. Ещё успеется. — Ну… – тянет она, – хах, есть такое, – она неловко, но лучезарно улыбается. – Поможешь разобраться с темой жиров? Я не совсем понимаю… В кислотном гидролизе мы карбонильную группу СO заменяем на H? Или… — Хм… на перерыве большом разберёмся, хорошо? А болтаем мы… – Аято переводит взгляд на Кадзуху и он сразу становится, о, как вы угадали, странным и глубоким. Такое чувство, что он по приколу припасает это именно для Каэдэхары, пока тот молчит, пока его не спросят. — А… да так, ничего, Ёимия! И удачи с химией! – вступается наконец парень, понимая, что если промолчит и тут – скорее покраснеет ещё сильнее. — Спасибо, Аято и Кадзу! А краснел чего то, Кадзу? Или я лезу в личное? — Я… – тянет было беловолосый, но Камисато..: — Это… личное немного, не обижайся. Позже, если захочет, сам расскажет, я лезть не буду, – он не против защищать своего лукового горе-друга, но и издеваться над ним шутя никому, кроме, кажется, себя – не позволит. — Ну ладно. Встретимся потом, Аято. Спасибо ещё раз за помощь! Удачи вам обоим! – она ускакала в класс чем-то явно довольная. Оба парня выдохнули «фух», и хотели было продолжить диалог нормально, но звонок всё испортил. Благо сидят они вместе на алгебре, но там особо не поговорить. Но, Аято, кажется, слова и даром не нужны… …с такими взглядами. О, нет, кажется после прикола Кадзухи теперь ему будет уготовлена месть со всеми почестями. Вот… чёрт… Аято всю алгебру косо смотрел на Кадзуху. Этим странным взглядом, под которым плавились щёки Кадзухи. Запрещенный приём. Ещё и на уроке. Спасибо, Камисато. Шикарная месть. — Кадзуха, не хочешь попробовать решить пятый? – внезапный ласковый оклик учительницы вбрасывает адреналина под первое число, похлеще надпочечников во время стресса, но… О, нет, сейчас же все смотрят как раз на него… нужно что-то… ну… сказать?.. — Да… я могу попробовать. Аято шёпотом желает удачи, наклоняя голову, пока его чёлка повинуется резкому потоку воздуха в следствии такого же резкого движения. Каэдэхара, благо, разбирается в целом в тригонометрии и она его не так пугает, потому он быстро решает уравнение и бредёт на своё место, окидывая взглядом Аято, который всегда смотрит на примеры, как заворожённый. — Молодец, – с улыбкой хвалит сосед по парте. — Хах, спасибо, – Кадзуха неловко жмёт в руке ручку и слегка запинается. Подобное смущает… особенно слышать это от своего, по факту, наставника в прошлом, пусть и по иному предмету. И… он слышит почти впервые от него похвалу на уроке. Обычно он его хвалил реже в плане учёбы… Камисато всё ещё держится курса резко повысить уровень их дружбы?

***

— Тебе повезло, что у нас сейчас большой перерыв, а меня сейчас, – он погладывает на часы на руке в светло-кожанном ремешке, – украдёт одна девушка с именем… — Аято! — …с именем Ёимия. Светловолосая девушка, несясь по коридору, пока её челка и хвостик сзади то и дело прыгают вслед за их красивой владелицей, что одним появлением не просто освещает коридор, а и привлекает внимание своей оранжеватой, скорее, теракоттовой рубашкой, зовёт Аято так звонко, что её крик режет стрелой стоявший столпом шум в коридоре. Аято картинно вздыхает, натягивая вежливую улыбочку – пусть ему и неловко за лишнее привлечённое к своей персоне такое внимание, – и обращает взор на неё. — Ну, что, – вздыхает он. Видимо, Камисато прийдётся не сладко объяснять это своей однокласснице, – идём разбираться? Кстати, ты не видела мою Аяку? Хочу забежать к ней, или можем к ней пойти вместе! Кстати о Аяке. Камисато Аяка – действительно дружит с Ёимией и она младше их всех – она ещё в девятом классе, с сильной нагрузкой перед перераспределением по классам. А потому, увы, Аято старается не особо её отвлекать, но пытается помочь. Она же – доверила брата Томе и Кадзухе, которые могут пока что составить ему лучшую компанию. Она довольно нежная, добрая, хрупкая на вид, как фарворовая куколка на полке у богатого коллекционера – тронешь и может опасть серыми красками, разбиться хрусталём. Но не позвольте себя обмануть. Она действительно очень мягкая, но толика жёсткости ей досталась как наследие их семейного древа. Определённым холодком от неё, как, в прочем, и от Аято, таки веет. Она красива, мила как цветки сакуры, стволом древа которой служит её брат, но при этом внутри неё – жёсткие, но аккуратные веточки. Такие же тонкие, изящные и грационзные. Они с Аято – один дуэт, одно целое, одна ясность, один холод и тепло на двоих. И даже в своем влечении к чему-то светлому, пламенному они оба схожи. У Аято есть Тома, у Аяки – Ёимия. Идиллия. Они холодны, но их тянет на огонь. — Видела, она около триста шестого. А Кадзуха?.. — Ой, мне нужно уйти… – Каэдэхара оглядывается по сторонам, – ...по делам. Про это, благо, он уведомил Аято и поклялся чуть ли не на крови, что обязательно на втором большом перерыве, между уроками химии, расскажет обязательно вообще всё и вынесет ответ и за сторис, и все остальное. Ибо поговорить нормально на уроке они не особо то и смогли бы. А химию надо слушать и внимать – все помнят, как у Кадзухи с ней проблемки? Хоть он вроде как и начинает её понимать лучше. — О? Как жаль... Удачи тебе! – Ёимия машет ему рукой на прощанье, улыбаясь от уха до уха. – Не забудь не опоздать! — Что-же, – Аято задумчиво по дуге водит зрачком из аметиста от силуэта девушки до удаляющегося силуэта парня. И успевает подарить ему лукавую улыбочку, что можно трактовать как «вы же помните, что находитесь в учебном заведении? Не натвори лишнего, ахах», и это смущает Каэдэхару ещё сильнее, а кровь приливает к щекам раньше нужного. Но он предпочтёт думать, что это просто особенное пожелание «ни пуха, ни пера» в знакомстве поближе с предметом его обожания. – Встретимся! Удачи… – он, о прости боже, подмигивает, картинно ставя одну правую руку в бок, а левой ведя по воздуху, как знак «пока». — Давай! И вам удачи, – Кадзуха помнит про игру на двоих и подмигивает с некой издёвочкой и шутливым подтруниванием Аято с его почти репетиторством уже на фронте химии, а не экономики. Камисато понимает эту шутку слишком поздно, когда Ёимия чуть ли не подхватывает на радостях парня под руку, но тот быстро реагирует и отмахивается, струхивая неизвестные пылинки с одежды. Девушка, кажется, смеётся, но Каэдэхара не слышит – он лишь забавляется, наблюдая за этой картиной их удаляющихся силуэтов спин в контурном свете окна в коридоре, пока они слишком не размываются, а парень перестаёт оборачиваться им в след. Только вот забавляться ему осталось не долго… Он идёт на встречу своему или самому большому разочарованию, или своей прямой потере сердца на пару с его остановкой.

***

Он ждёт сначала около сто четвёртого кабинета, спустившись на первый этаж со второго, а потом осознаёт, что находиться в поле зрения их класса (ибо это кабинет их класса) как-то черезчур опрометчиво. И странно. Кадзуха уже теряет голову и делает очевидные глупости на пустом месте ещё на предпосылках грядущего амбассадора его сердца, замечательно. Прелесть. Урок то был по подгруппам – химия сейчас у экономиков и у химиков, но они просто у разных учителей, все на втором этаже, но не забываем, что на больших переменах многие из класса сидят в классном кабинете – ох, сколько тавтологии, но такова уж суровая школьная номенклатура – и беседуют, кушают с дверью на распашку. Не будет же он с Хэйдзо встречаться – в плане знакомства, а не то, что вы там сейчас надумали… вместе с Каэдэхарой – прямо перед их классом. Хотя… Кадзуха до сих пор не особо то сам знает, как вообще ведут себя школьники в таких ситуациях. Прячутся ли от глаз? Скрываются? Что делать то? Стойте… …а как вообще знакомиться… Кадзуха в раздумиях отходит за угол к правому повороту, пока перемена уже прошла минут на пять. Слишком поздновато он спохватился, что понятия не имеет, как вести диалог с Хэйдзо лицом к лицу. Что-то в его голове отключилось осознание, что они будут говорить не по переписке… А так знакомился он лишь пару раз — помним, что Кадзуха скорее интроверт, как и Аято. Как раз таки с Камисато ему было легче – оба интроверты, понимают друг друга и зализывали раны друг другу среди одноклассников в общении. Тома… с ним знакомство было более аномальным, да и в мыслях Кадзу был Хэйдзо, осознанию знакомства нового целиком как-то не было места там, от того и страха не было. Да и как никак он знал Тому дольше – пусть и через третье лицо, да и с ним был Камисато рядом. А Хэйдзо… Это не просто знакомство, это… что-то на уровне сильнее бьющегося сердца и отсутствия кислорода в лёгких. Знакомство (почти) вышло само по себе неловким и странным, как и разъяснение ситуации, а тут ещё и вживую поговорить минут пятнадцать… на глазах школы, где, кажется, любой, кому не лень пустит сплетню. Поэтому тут определённые подводные… — Кадзуха! …камни. Ладно, Каэдэхара, времени думать больше нет. Пиши завещание, зови нотариуса и переписывай имущество, ибо к тебе идёт… …он. Тебе нет пути назад… Сиканоин Хэйдзо, ростом как Кадзуха. Преступно красивый. Слишком, блин, великолепный. В белой рубашке с рукавами в три четверти – и не стыдно в феврале в школе так ходить, специально же провоцирует потерю сознания Кадзу, и поэтому так вырядился, да, Хэйдзо? – которая оголяет часть и без того прекрасных рук, о которых Каэдэхара мечтает, но даже сам себе до конца не признается. Никогда. Наверное… Тёмные волосы, которые так красиво спадают на лицо, тёмным винным цветом стекая сверху вниз, приятно контрастируя с зелёными, словно травянной рассвет, глазами. Тёмная, черноватая прядь красиво обивает лицо с идеальными юношескими чертами, что точат молодость и зияют светловатой кожей с мягким естественным румянцем, что будто отсылает на нежные персики летом. Всё как на тех фото. Он действительно… такой идеальный, как был там. Никакого фотошопа, проверено Каэдэхарой Кадзухой. Он реально, вашу дивизию, существует на яву?.. Всё то же прекрасное телосложение, которое заставляет восхищаться и страдать разом от мыслей про всю эту ангельскую внешность. Походка его беспечная, слегка бодрая, а глаза сияют какой-то… искрой. Чем-то похоже на общий «вайб» Камисато даже – но второго в деле странных улыбочек и взглядов точно никто не переплюнет, он монополист в этом деле. Определённо. Эти родинки под глазами… с приближением они всё ближе и ярче видны на лице. Они выглядят лишними, но становятся таким чудным дополнением… Кадзуха медленно теряет рассудок и хочет упасть в обморок нарочно, чтобы избежать знакомства с человеком, что слишком, хотя бы по внешним данным и по его скромному мнению лучше него самого. Весь вид Сиканоина такой… слегка самоуверенный, бодрый. Явно полный противоложный Каэдэхаре, чье сердце сейчас отбивает ритм агрессивного фонка, хоть парень такую музыку и не предпочитает. Но… Всё будто в какой-то дораме, как в тех, знаете… замедленных сценах, где главные герои пересекаются и начинается между ними разгорающееся, всепоглощающее пламя. Кадзуха всё ещё не знает ответ на вопрос: «почему всё реалистичное в таких сценах опускается… А как же потеря чувств и обморок? Вызов скорой помощи? Валерьянки?» Но при этом понимает персонажей в этих сценах сейчас… К чёрту реалистичность – это не то, о чём сейчас пора думать. Сейчас пора думать о том, что делать дальше… …или о своём собственном внешнем виде?.. Сам же Кадзуха, кстати, начинает слишком поздно хвататься за «поправить рубашку, галстук» и прочее. Слишком поздно. Руки бредут около галстука в резком жесте, но замирают : «подумает ещё, что прихорашиваюсь ради него (а так и есть же…)». Но он может не переживать - он сам выглядит тоже как одно сплошное убийство. Для Сиканоина. Плюс на плюс даёт плюс. Рубашка светло-бежевого оттенка, что идеально сочетается со светлыми волосами, но поверх неё абсолютно случайно оказался слегка обтягивающий форму жилет красноватого оттенка с белыми полосами около шеи, что очёркивает тоже абсолютно случайно открытый ворот и ключицы – не переживайте, на улице всё застегнёт… если сегодня доберётся до выхода из школы… Белые пряди струятся молочной, серебрянной рекой по щекам, лбу. Слегка взъерошенные волосы собранные в низкий хвостик – их причёски с Хэйдзо реально схожи. Сияет красная прядь, словно река из крови клюквенной ягоды, разлившаяся на снегу, что стрелой режет общую светлую картину милого личика, но со средней остроты чертами – зато это компенсирует острый росчерк ключиц, что слегка видны, будто их вырезали, выточили рубанком из светлейшей берёзовой древесины. Он же не знает, что беспечность и покорение на лице темноволосого, что идёт к нему – лишь маска, а на деле он просто отлично прячет свои чувства, пока его сердце отбивает ритмы не слабее сердца Кадзухи. Всё это – лишь миг, мгновение, несчастные, глупые секунды, которые растворятся в многообразии чужих лиц, прохожих, которые, правда, сейчас не существуют для мирка Кадзухи и Хэйдзо. — Хэйдзо? — Он самый, – он протягивает руку, пока беловолосый неловко хлопает глазами и, кажется, только сейчас осознал масштабы того, во что вляпался. Да, они договорились встретиться на этом перерыве, ибо оба свободны, но… Ладно, Каэдэхара, да, крутил бессовестно этот момент в своей голове много раз, готовясь к нему, словно школьник к какому-то мероприятию для родителей – а это было тем ещё смущением в его детстве. Крутил, будто момент из сериала на повторе, но каждый раз выходило с разным исходом, начиная от «так я действительно ему нравлюсь», заканчивая «он не по парням, а просто шутил, как иногда бывает у друзей… моё сердце будет разбито в клочья на полу, у его ног, где валяется ещё и моя гордость… или её остатки». Он втихаря репетировал, бросаясь из крайности в крайность. Переживал, боялся и одновременно радовался, как последний дурак, выигравший счастливый билет. Диапазон эмоций был слишком широким настолько, что Кадзуха даже уснул за час, а не два, как ожидалось, хоть и вертел в голове всё, что представлял, заставляя кусать запястья и одеяло. Он и так был уставшим, а сейчас – тем более. Адреналина добавляет заместо кофеина в стаканчике с утра лишь лицо Хэйдзо напротив, что так пытливо вскрывает внутренности ножом, оглаживая сердце внутри. Ах, да, Хэйдзо, ой… Точно. Кадзуха тянет руку в ответ, наивно полагая и свято веря, что она не так уж сильно и дрожит, что его в целом мелкое потряхивание всем телом и дёрганность не сильно различимы. О, да… рука Сиканоина. В его руке… Сколько он стыдливо мечтал о том, чтобы коснуться этих рук и не только? Сколько стыдился своих мыслей? Но сейчас у него нет и задних мыслей – в реальности он не такой смелый, как думал сам себе вечером, в коем-то веке убедив себя настроиться на оптимизм знакомства. И это и есть теперь главная проблема. Рука тёплая, такая же, как он себе представлял. Аристократически утончённая, с аккуратными ногтями. Вся она брежна, чиста, даже нежна по-своему. Такая, как на фото. Такая, как он по-эгоистически хотел её видеть, с особенно заметными венами из-за некой худобы – но это не портит её, ведь в ней читается своя сила. Видимо, руки сильные, натренированные, но при этом такие… мягкие, не грубые. Все эти светлые мысли несутся толпой белогривых лошадей, цокающих копытами – иль это стук сердца? – не давая прохода тёмным лошадям фризской породы, что заперты в затворках сознания. Они тоже по-своему красивы, но Кадзуха не даст им вырваться на волю и заполнить мысли – по крайней мере, не сейчас. Нужно держать в уздах хотя бы это, раз остальное не выходит. Каэдэхара резко осознаёт, что держит руку Хэйдзо дольше нужного, но… и параллельно остатками части мозга, что отвечает за «подумать», осознаёт, что..: …«а ведь сам Хэйдзо руку… не убирает»… Это осознание бьёт громким гулом в ушах, и он, поддавшись смущению и неловкости ситуации, первый забирает руку. Он не имеет понятия, вежливо ли это, но сейчас это необходимо, ибо Сиканоин почему-то действовать, кажется, не собирался… подозрительно. Интересно. Хэйдзо будто шире распахивает глаза… светловолосый теряется. «Хэйдзо… удивился, что я убрал руку?…» — Итак… - темноволосовый торжественно откашливается. - Мы уже частично познакомились, но… Было бы логично задать вопрос сколько тебе лет, но… О, ну, да. Так и должны происходить те самые неловкие знакомства в жизни. Это закон жанра, дивизию вашу. Только вот не успевает он открыть рот, как его… — …Но это слишком банально. Итак, – он задумчиво стучит указательным пальцем правой руки по подбородку, склоняя голову слегка на левый бок. Очаровательно выглядит… и убийственно разом, – что я о тебе знаю? Давай сразу очертим эти моменты. Так… тебя зовут Кадзуха Каэдэхара, ты из группы экономистов, куда перешёл. Ты попал сюда из химбио, скорее всего, по причине смены интересов и взглядов, ибо ты перестал особо успевать после начала анатомии. Так же, тебя очень хвалят за знания в ботанике, но это кажется весь арсенал твоих знаний по данному предмету – без обид, анатомия тебе не сильно даётся, – а вот тут уже, вообще-то, обидно было, – зато ты начал хорошо разбираться в математике. По сему мы делаем вывод, что у тебя реально пропал интерес к тому профилю, да и слухи о сильном нагрузе, которые кстати оказались правдой, тебе повезло, – это примечание он делает с рукой у рта, говоря шёпотом, наклоняясь ближе к уже и без того остолбеневшему Кадзу, – могли тебя напугать. Так же, ты преуспел на экономическом профиле, нашёл подход к легендарному Аято и вы слегка смогли друг друга раскрепостить, ибо были оба, кажется, жуткие интроверты – с Аято так вовсе никто язык общий не мог найти особо, он слишком… суров и серьёзен. О нём несусветное количество слухов, и ты, видимо, поэтому им заинтересовался, ведь толкового и прямо точно в цель о нём никто ничего не может сказать. Ещё ты любишь музыку и кофе, или чай. …как его тут же затыкают потоком шока и словесного водопада. Хэйдзо выпаливает все на одном дыхании, но говорит при этом размеренно, будто читает с какого-то листочка доклад. И, главное, с таким непринуждённым лицом, будто это не Каэдэхара стоит перед его носом с раскрытыми глазами под двадцать копеек, кажется, забыв, как моргать и дышать. Просто замер, находясь в каком-то шоковом, предобморочном состоянии. — Упс, – Хэйдзо неловко смеётся. Ну, да, добивать так до конца, правильно, молодец. Что ты там говорил про «красивых не убиваю»?! Сплошная клевета и провокация! – кажется, я переборщил с количеством информации… Ты… это… ты что-то хотел сказать? Ах, да, так сколько тебе лет? — …Я не… ты… откуда ты всё это знаешь?! Ты издеваешься?! Ты на первом очном знакомстве выпалил кучу информации про меня так, будто ты следил за мной или участвовал в какой-то разведке! Ты часом не спецназовец?! Я тебя бояться начинаю… — Хах, ой, прости, мой милый… друг, – Кадзуха кажется готов установить рекорд за количество сердечных приступов и идёт на Нобелевскую премию по медицине. Он, конечно, как мы помним, не биолог, но вроде как человек не способен испытать более одного приступа за секунду. А тут их целых три: с поданной информации, с… руки на своём плече, смеха… Хотя, даже четыре – лёгкое «хах» выбивает воздух из лёгких на уровне каждой из трёх причин приступа. Каэдэхара путается… он остолбенел, а всё это – добило окончательно. Это лёгкое касание, мимолётное, как обычно поддерживают человека – видимо, по лицу Кадзухи всё очень плохо – и этот смешок, что звучит не звонко – слегка низко и приглушённо. Здоровское попадание в слабости светловолосого. Прошло пара минут знакомства, а он уже теряет сознание – кто же знал, как всё будет плохо?.. И… что за скептичный акцентец на «друг»?! — Да уж… ты переборщил… – Кадзуха может не переживать за красноту щёк – он в слишком большом шоке для этого, кровь скорее отливает от лица, а не наоборот. Он белеет с шока и некого даже страха. — Ты бледный весь… Прости, я должен был учесть, что ты интроверт, а не экстраверт, и что так пугать тебя… Присядем на лавочку? Она свободна как раз… В ответ Кадзуха кивает, уже боясь, не связался ли он с какими-то тайным агентом – не как из «Семьи шпионов», конечно, но всё же. Они садятся, пока Кадзуха успокаивает свой пыл и пытается максимально спокойно говорить, скрывая стуки сердца выше нормального: — Так, откуда это всё? Следил за мной? – парень осторожно понимает, что панику можно отставить – если бы он следил за ним, выкатил бы какую-то личную информацию. А всё это… это можно узнать и так – по слухам, сплетням, наблюдениям, разговорам тех же учителей из разряда «знаете, был у нас Каэдэхара – светлый мальчик такой, ботаник…» Стоп. Так вот как себя чувствовал Аято, когда Кадзуха ему рассказал, что «знает» его давно?! Красивая месть, судьба! — Ой, нет же. Слухи, сплетни, твоя соцсеть – что-то да говорит. Учителя вспоминают… скучают некоторые даже. Кадзуха грустно вздыхает. Действительно жаль, но учиться не любимому делу он не хотел, да и… обстановку стоило сменить. Стоп… у них мысли совпали?! Точнее, догадки и мысли. — Ясно… Ты о возрасте спрашивал… Мне семнадцать. А тебе?.. Хотя выглядишь ты чуток млад-… Хэйдзо резким движением, буквально затыкает рот собеседнику рукой, не касаясь. Но показывая, что лучше промолчать. Кадзуха резко чуть ли не вздрагивает с подскоком на месте – с испуга и, о, да, а теперь и со смущения. Успокоив свой шок и вернув лицу более здоровый цвет, он забыл, что вообще-то именно бледный цвет лица и отделял его от покраснения щёк. А он реагирует слишком… наверное, заметно. Он ещё не знает, что с Хэйдзо в целом мало что прокатит. Он смущается не так заметно, как думает, но от Сиканоина, что любит изучать детективы и по совместительству поведение человека, язык тела – ничего не скрыть, точнее, почти. Он лишь учится, но поведение Каэдэхары в таком положении щёлкается как дважды два. Пример для первоклашек. Он отстраняется – всё происходит слишком быстро, лишь в голове Кадзухи всё очень медленно, в замедленной съёмке. — Не люблю, когда так говорят… Мне тоже семнадцать. — Ой, прости… — Ничего страшного. Кадзуха внезапно затворками отключённого сознания вспоминает о цели… «проверки». Он ловит все невербальные сигналы – он не психолог, но что-то тоже знает, пусть и конкретно о поведении других. Он видит, что Хэйдзо жаждит его внимания, так почему бы не… Каэдэхара ненавязчиво придвигается ближе. Непроизвольно закидывет волосы на плечо, когда склоняет голову набок в разговоре. Он делает это неосознанно, аккуратно поглядывая ниже глаз собеседника. Он рассматривает его родинки – кажется, таки настоящие. Даже замечает подводку около глаз, что языками светлого пламени подчеркивает европейский разрез глаз. Он странно смелеет и не может это остановить… он вливается в ситуацию, как было с Томой и Аято. Приятное чувство уюта на фоне снующих туда-сюда старшеклассников топит с головой. Снова разговоры ни о чём. Кадзуха больше узнает не только о вкусе в литературе у Хэйдзо, узнаёт, что тот ещё и игрок в какие-то игры. Узнаёт больше о… — Хм… Интересно. На самом деле, у меня в основном тяжёлый понедельник. Хоть я и не так серьёзно отношусь к учёбе… …о самом Хэйдзо. — Почему? – Кадзуха вопросительно и недоумённо смотрит, немо спрашивая «что ты хочешь сказать?» — Смысл? Меня и так серьёзно не воспринимают. Отучусь, сдам то, что пригодится в жизни, а дальше уж куда подамся. — Хм… то есть ты учишь не все предметы? — Мне, точнее моему отцу, нужен хороший аттестат. Я не считаю себя глупцом, но учусь… в целом, хорошо, просто не так заморачиваюсь как остальные. Приходится учить почти всё. Может, я и считаюсь неучем, – ноты в его глазах сменяются то грустными, то странно забавными, но… кажется, нет тут никакого веселья – просто насмешка над собой самим. Кажется, не всё тут так беспечно. — Отцу?.. — Родители хотят видеть меня отличником. Я хочу быть как мой отец, но мне постоянно кажется, что я не стану, таким как он. Кадзухе напомнило бы это Аято, точнее слухи о нём, но… тот так же думает, что не соответствует своим родителям и статусу семьи, но… Он хочет сам достигать своих целей и стать скорее не «похожим», а «примером». А тут… с точностью до наоборот. И что говорить в таких случаях?.. — Мне… жаль. Я ещё не так близко тебя знаю, но… Я уверен, что у тебя всё выйдет. Я вот, наоборот, завидую тебе. Я обычно часто переживаю и это радости не даёт… хоть я тоже отношусь чуть проще. Почти. — Возможно, но… — У меня вот, например, родителям кажется вообще особо дела до меня нет по-настоящему. Разве что… только касаемо развития бюджета семьи, положения и, собственно, учёбы. Так что я тебя даже понимаю… — Но у меня родители интересуются, как у меня дела… Просто учёба как-то важнее… Печальная улыбка Кадзухи сменяется какими-то пронзающим ударом в сердце. Больно. Обидно. Почему так обидно… Завидно. — Прости… не хотел обидеть… — Всё нормально, я… – Каэдэхара резко вскидывает голову, фиксируя остатками теперь точно умершего сознания… Хэйдзо, что возвышается над ним с какими-то беспокойными глазами… Он слишком близко. Слишком. Кадзуха, кажется, забывает как дышать. Мозг бьёт отчаянно-орущую тревогу об опасности и зависает между «поддаться вперёд, слегка» и «отстраниться». Он одновременно реально хочет намекнуть и понять, действительно ли у Сиканоина к нему интерес в горизонтальной плоскости, но и спугнуть и вести себя так откровенно не хочет – рамки приличия и здравого рассудка не позволят. Не нужно повторять прошлый опыт. Кадзуха мутнеет где-то внутри от воспоминаний, но… Хэйдзо успевает отсесть обратно, неловко отвернувшись слегка. — Кхм… просто тема семьи обычно очень болезненная, а ты, кажется, слишком переживаешь… «Да дело не в том, что я интроверт, дело в тебе!» — Всё хорошо… В любом случае я тебе, почему-то, доверяю… – выдавливает Каэдэхара. — Правда? — Хах, ну а какой нормальный бы ещё согласился беседовать с человеком, что выкатил тот фокус с Инстой, а потом чуть ли не мои личные данные откопал, – он неловко смеётся. — Стоп, какой фокус с Инстой? — Ты же хотел «остаться загадкой», чтобы я тебя сам нашёл, – Кадзуха неловко смеётся. — Ты же сказал, что нашёл меня в рекомендациях… не целенаправленно… О, приехали. А вот и первый сюжетный поворотец и прокол. Лгать ты не умеешь, ясно. Над тишиной висит неловкая пауза, что тяжелит воздух, пока Кадзуха отчаянно вспоминает уже слишком поздно, что наврал. “Ой глупе-ец…” — Я хотел сказать, что… – он мнётся. Слишком быстро прокололся, говорила мама «не лги, сынок». Дошутился, – …что я… Ладно. Я действительно частично попросил одного знакомого ради чистого интереса, – подрагивающий голос принимает панические ноты повыше, – узнать, кто ты. Спросил «может знаешь, кто он?» Я же не думал, что он реально тебя найдёт! И я посмотрел… а потом ты попался в рекомендациях… — Погоди, и ты ещё считал, что тут я спецназ?! – Хэйдзо держит лицо чуть лучше Кадзухи в своё время. Немного лучше, но на его лице кистью с чернилами из шока прописано полное удивление и… какие-то неясные нотки, что Каэдэхара не может описать. Они какие-то странные и не ясно, что говорят. Его губа дрогнут, что означает, что по какой-то причине Сиканоин улыбку сдерживает. Почему сдерживает и что это за улыбочка вообще – не ясно. Ему забавно? Смешно? Или Аято был прав в том звонке в воскресенье? Кадзуха выпалив информацию теперь не знает, что делать дальше. – Погоди, и тот самый знакомый нашёл… меня?! — Да… — Погоди, а если всё так просто… почему ты скрывал? Так ты солга-ал, – Хэйдзо протягивает последние ноты будто с какой-то ухмылкой человека, одержавшего победу и картинно складывает руки на груди. — Я… мне было неловко. Надумаешь ещё чего лишнего. Хотя… я раскрепостился после твоей смелости, – Каэдэхара выдавливает миловидную, привычную улыбку. — Ладно, но… пообещай никогда мне не лгать. — Что? – Кадзу в недоумении. К чему это?! Хэйдзо говорит словно… — Просто пообещай. Ац, – он издаёт недовольный звук, – прости, мне пора бежать на урок. Было приятно познакомиться вживую, ты классный! Еще увидимся! …словно он планирует реально долгую дружбу. Так Кадзуха не оплошал?.. — Да… точно, урок, скоро звонок. Да, удачи тебе! Был рад знакомству… Хэйдзо жмёт руку по-быстрому на прощание и сливается с толпой спешащих учеников и, кажется, в кого-то врезается, вопя извинения. До Кадзухи слишком поздно доходит первая часть заторможенных мыслей, что почему-то стали отставать от реальности, и… — И… я обещаю! – Каэдэхара кричит ему в след, не надеясь, услышит от или нет и не думая, как на него посмотрят другие. Но почему-то он верит, что Сиканоин услышал. Кадзу так и остаётся с мнимым, ощутимым тёплым, а затем резко холодным следом на руке от касания. Остаётся с таким количеством «а можно было ответить так, а поезд уехал» – знаете, как обычно бывает после волнения, когда человек уже ушёл и, казалось, говорить вам не о чем было особо, а тут резко находится столько тем для разговора. Но слишком поздно. Остаётся с резким осознанием – до него только сейчас дошло – слов «ты классный! Надеюсь ещё увидимся». Выходит, он не испортил всё… Хэйдзо было с ним интересно, хоть у Кадзухи есть внутренний пунктик на его самокритичное «со мной не интересно», на который один человек часто ему указывает обратное – тут и оговорок не нужно, чтобы понять кто именно. Второе, даже третье живое доказательство, что он не прав – а он всё не верит. Каэдэхара будто летает в облаках в предвкушении и впечатлениях, желая это всё переварить, а потому неспешно уходит обратно на второй этаж с глуповатой улыбкой на лице. Один Господь знает, как он будет сейчас думать про учёбу, если его мозгу, что отстал немного от реальности, нужно теперь всё это переварить, обдумать и расставить по полкам, и главное – осознать и принять, что Сиканоину, как собеседник, он реально понравился… и на что-то надеяться с его неоднозначными намёками и невербальными сигналами таки можно… наверное? И, что самое интересное – почему Хэйдзо попросил его ему пообещать не лгать? Так обычно говорят на позднем этапе доверия и знакомства. Он тоже ему… доверяет? Почему он так серьёзно это воспринял… А почему Кадзуха пообещал? Хэйдзо же – не лучше. Тоже идёт и думает обо всём том же, но на свой счёт. У него действительно есть к Кадзу неподдельный интерес, и он ему понравился… Он действительно классный и простил ему все странности – и это Сиканоина поражает, ибо он, какое совпадение, тоже думал, что всё испортил ещё на прошлом этапе. Он действительно сам смелел и почти контролировал свои действия, боясь спугнуть нового знакомого… на которого имеет виды… А главное, в чём он теперь точно не сомневается – его прекрасный план из слов почти-правды Кадзухи по привлечению его внимания с недоподкатом, таки сработал блестяще.