Цветение

— Сынок, ты меня из-за обеденного стола в офицерской вытащил. Что такого срочного случилось? Полковник Митти был мужчиной спокойным, с отличным опытом службы, в возрасте настолько близком к пенсионному, что мог уже, не стесняясь, хотеть себе место службы поспокойнее военной базы на первой линии обороны от океанитов. Коренастый и смуглолицый, с глубокими морщинами на лице, он стриг волосы так коротко, что по светлому ёжику было сложно понять, полковник уже седой или это такой серебристо-песочный цвет изначально. — У меня проблемы с Арго, сэр. Сержант Дэмиан рядом изображал очень занятой манекен. Ковырялся в своих расширенных и постоянно мигающих голоэкранах, что окружили изящную фигуру беты, как яркие рыбёшки цветок анемона. В диалог начальства Дэмиан не встревал и, кажется, даже не слушал его. Старательно перекидывал полковнику сопроводительные материалы к будущему разговору. На ходу все это добро вытащить из общей базы ему не хватило времени. — В каком плане? Вижу, тут рапорт о незаконном начислении физического взыскания. Нулевке. Так… Полковник углубился в изучение документации, сдвинул кустистые светлые брови к деформированной от перелома переносице. — Хм… пять часов шкуродерни? Сурово. А ты чего, решил гуманистом заделаться? Хмурый взгляд начальства Ленарта не впечатлил. Внутри него работал неумолимый хронограф, отмеряющий время, проведенное его омегой в пыточной. Каждая минута что-то внутри скребла, обнажала и скальпировала. Сохранять внешнее спокойствие и держать феромоны агрессии и угрозы под контролем становилось все сложнее. Полковник доминантным альфой не был. Системы вентиляции на базе продвинутые, но от удара со всей дури по рецепторам старика не спасут. Он заскулит и подчинится. Он признает сильнейшего инстинктивно и сделает все, что ему прикажут. А потом вентиляция отфильтрует альфий пиздец из воздуха, полковник очухается, влепит Ленарту карцера сутки, а отыграется на Идене. Просто потому, что грохнуть сына конгрессмена без последствий нельзя. А нулевку, из-за которого заварилась каша — можно. — Я его вчера пометил. Посмотрите прикрепленные видео файлы из столовой, сэр. Иден ничего не сделал. Никакого непристойного поведения не было и в помине. Капитан Орион неправомерно начислил рядовому физическое взыскание на границе с возможностями человеческого организма, и это во время активной подготовки к Цветению. Оправдываясь только личной неприязнью ко мне. Мы с ним всегда конкурировали. Но впутывать омегу соперника низко. Его действия ставят под угрозу боевые качества первой группы. И жизнь моего омеги. Митти на перемотке гонял видео со столовой. Потом путь через все коридоры к камере наказаний. Борьба нежелания что-то предпринимать и чувства справедливости отражались на смуглом лице. Все-таки искалечить омегу за то, что ему поставил метку альфа, с которым у тебя конкурентная борьба, выбивалось из понятий достойного поведения даже без оглядки на устав. Который тоже пошел по пизде. — Иден, значит. Пометил. Вчера. — Уставом не запрещено, — ледяным тоном выдал Лен, чувствуя, что терпения осталось буквально на донышке. — Так-то оно так. Но дальше что? Будете бодаться за эту горскую дырку? Сынок, мне проще отправить твоего Идена на соседнюю базу и прекратить вашу мышиную возню уже сейчас. — Полковник, — Ленарт подался всем корпусом вперёд, нависая над столом из протометалла. — Давайте на чистоту, я хочу этого омегу. Вы хотите место службы поспокойнее. Давайте каждый поможет друг другу получить желаемое? С Орионом я договорюсь. У меня есть что ему предложить, чтобы капитан Арго согласился отдать спорный элемент своей команды в мою группу. Все останутся довольны. Никаких конфликтов. После этой кризисной фазы я сам напишу рапорт о переводе Идена на другую базу. Поспокойнее нашей. Что скажете? Больше всего на свете Ленарт не любил пользоваться подачками отца. Тот сам его так воспитал. Вынудил считать, что всего нужно добиваться с нуля и самостоятельно. Именно поэтому службу в армии первенец Рао начинал в обычной учебке наравне со всеми. Это Митчеллу все доставалось само собой. Ленарт свою пригодность и полезность родителям обязан был доказывать из раза в раз. Двое доминантных альф под одной крышей — это всегда сложно. Отец инстинктивно не переносил слишком похожего на себя первенца. Митч — другое дело. С внешностью куколки-мамочки, невероятно покладистый для альфы, без клыков питбуля в пасти, как у Ленарата. И умеющий этой пастью виртуозно льстить. Гордость семьи. Блистательный Рао, которому уже сейчас прочат карьеру в конгрессе. Ленарт для него только ступенька, на которую наступили, перешагнули и оставили позади. И вот сейчас он осознанно идет на подкуп должностного лица. По стопам отца и брата. Пусть не деньгами, а услугой. Туманным посулом. Но платить все равно придется. За все всегда приходится платить. — Даже так! Что, настолько тебе приглянулся этот горец? Странно, Ленарт ожидал совсем другого вопроса. Что-то про гарантии и способы обстряпать дело с переводом Митти в тыл, которое тормозят уже пару лет. Но старика заботило странное. Старику хотелось узнать про чувства изуродованного капитана. — Я у него первый был, сэр. Это кое-чего да стоит. Одной бессонной ночи, за которую Ленарт успел себя изнутри почти до остова сожрать. Чувства вины это стоило. И желания перевернуть всю базу фундаментом кверху, когда не увидел сегодня Азари в столовой. Но такое полковнику не скажешь. Митти присвистнул. — Ну, ничего себе! Во дикари из-за Заградительных хребтов дают! Не распакованный? Понимаю! Ладно. Отменю я тебе эту блажь Ориона. Парень действительно криво всё оформил. Подтверждения от сержанта нет. Прикреплённого файла регистрации происшествия нет…— полковник бодро выстукивал на экране строку своего персонального кода. — Но больше с такой дребеденью меня не тревожить! Сам договаривайся с Арго. Или еби своего нуля так, чтобы их это не беспокоило. Свои обязательства ты знаешь, сынок. Передавай привет отцу. Сделка состоялась. Митти отменил приказ Ориона. Ленарту казалось, он последние существующие в теле нервные клетки потратил на то, чтобы спокойно покинуть кабинет начальства. Бежать он начал, только когда за спиной щёлкнул замок бронированной двери.

✙✙✙

Хуже всего была даже не боль, а давящее на виски понимание — это можно прекратить. В любой момент. Вот сейчас! Просто порвать крепления, раскатать по камере экзекуторов. Разгромить эту адскую машину. Варвары побережья! Они не могли сконструировать нормальный гравикар, но на раз изобрели машину, которая прожаривает все нервные окончания в теле, устраивая тотальный пиздец из боли. Время стёрлось. Растянутое в раме тело содрогалось и вибрировало. Мутно-молочная пелена излучений слоилась по напряжённой фигуре с закушенной каппой между искривлённых мукой губ. Один из палачей внимательно отслеживал показатели на экране, второй любовался процессом. Контроль давался все сложнее. Соизмерять силу было тоже пыткой. От этого кандалы вгрызались в кожу. Иден сам себя ранил, стараясь балансировать на краю сознания и не проваливаться в агонию с головой. Ему действительно нельзя терять контроль. Поврежденные сухожилия будут сращивать два дня в биосупе. Если повредит рамку или рассчитанные на тренированных альф кандалы — возникнет слишком много вопросов. Зачем было этой ночью тревожить Ленарта, чтобы скрыть последствия тренировки, когда сегодня его раскроют из-за такой глупости? Ленарт. Ленарт… Ленарт! Альфа, пахнущий костром в лесу, прелой листвой, корой и хвоей. Его не было в столовой. Он ничего не видел. Хоть бы он ни во что не встрял! Совершенно диким образом мысли об альфе успокаивают. Продираются сквозь плавящий нервные волокна пиздец. Боль — это просто боль. Когда все закончится, он будет цел. Сможет встать в строй после нескольких часов в лазарете. Боль это ничего. Он сильнее боли. Главное, не сорваться. Если он начнет все тут крушить, Ленарт ввяжется в этот самоубийственный демарш. В отличие от нулевки, у капитана есть будущее. Иден свое предназначение уже исполнил. Ленарт — нет. Нельзя ему вредить. Ленарт! Ленарт. Ленарт… Агония гаснет внезапно, выдергивая из мышц и костей миллионы тончайших игл. — Боги вершин! — стонет Иден, повиснув на окровавленных запястьях. — Крис? Чё случилось? У него мотор начал сдавать? — Нет, показатели штатные. Приказ о физическом взыскании отменен. Крис колдует над панелью управления, он так похож на продолжение подсвеченной белым экраном и светлой стали пыточной машины в стене, что на мгновение в его серых глазах Идену мерещатся встроенные наноды и представляется, как в его голове щёлкают шестерёнки. — О! Надо же! Видимо, капитан передумал. Второй рядовой оказывается рядом с рамкой и ведёт раскрытой пятерней по бедру скованного омеги. От колена вверх. Медленно. Задумчиво. Осматривая распятое под рамой тело, как кусок мяса на своей тарелке. Взвешивая в своей голове дальнейшие действия. — И что с ним будем делать? Приказ был доставить это тело в казармы Арго через пять часов. — Везде камеры, Двайт. И он с меткой. Не будь идиотом, а то завтра сам тут повиснешь. Крис на них даже не смотрит. Он вносит данные в светящиеся строчки на экране и говорит голосом ожившей программы. Иден альфу-экзекутора рассматривает почти с натуралистическим интересом. Настолько безэмоциональный экземпляр он видит впервые. — Бля, какой же ты нудный! Поэтому тебе омежки и не дают. Нельзя быть такой размазней! Я ж не говорю его выебать. Так, побалует нас своей пастью. Чё такого? Клыки потом прополощет, и никому никакого вреда. Что скажешь, нулек? Сделаешь дяде Двайту хорошо? Мышцы все ещё мелко подрагивают. Ид на пробу сокращает икроножные, пытаясь прикинуть, сможет ли устоять и удержать баланс, если придется драться. Крис прав в одном: камеры тут есть, а за лапу, которую придурок-палач переместил уже на окаменевше-твердую задницу омеги, он имеет полное право вломить. Без причинения серьезных увечий, мешающих несению службы, конечно. Но выбить альфе пару зубов — вообще не вред, а важный образовательный момент. В следующий раз дважды подумает перед тем, как пользоваться своим положением. Иден выплевывает каппу. Изо рта за ней тянется вязкая багровая слюна. — Хорошо я умею делать только очень больно. Любишь боль, сладкий? Могу затолкать тебе клыки в гланды. Будешь выковыривать их и меня вспоминать. Рот полон крови, и он сам не помнит, когда успел погрызть себе щеки изнутри. Голос от этого глухой и какой-то томный. Раскосые черные глаза ловят экзекутора в прицел. Боги вершин свидетели, как же сильно Иден скучает по возможности бить, не рассчитывая силы, действовать, не оглядываясь на последствия. Боль все ещё эхом плещется под диафрагмой, перемалывает мелкими зубами суставы в костную муку. Сорвать злость на тупом куске армейского мяса было бы изумительно сладко. Что-то такое, видимо, транслирует его взгляд, потому что альфа отшатывается, как от удара под дых. Потом явно стыдится своего трусливого порыва и, глухо рыкнув, впечатывает кулак уже под дых растянутого на креплениях омеги. Иден выкашливает комок слизи с кровью пополам, чувствуя, как она скатывается с подбородка на шею тошнотворным липким потоком. Хрипит, смешивая в своей дрожащей глотке смех и угрожающее рычание. Нужно просто подождать, пока этот кретин разомкнет кандалы. Главное, чтобы с него сняли крепления. Ждать. Нужно ждать. Ещё совсем немного. — Двайт! Отошёл от него! Это кричит Крис и становится ещё смешнее. Забитое в лёгких дыхание вырывается наружу хрипом и судорожным бульканьем. Какая, блять, драма. Столкновение интересов идейного карателя и зарвавшегося садиста, который пошел в службу взыскания, надеясь насладиться властью над чужим телом. Двайт глас разума в лице своего коллеги не слушает, сгребает в кулак собранные на затылке в тяжёлый узел волосы омеги. Тянет со всей дури, выкручивая упрямую голову Идена, смотрит налитыми бешенством глазами. — Ты какого хуя ржешь, нулевка? Весело тебе? Думаешь, обошлось? Кто там тебя пометил? Какой-то зарвавшийся поломойщик из службы обслуживания? Дерьмо горское! Узкоглазый отброс! Думаешь, твоя дырка теперь в безопасности? Я сейчас в нее баллон с нейрогазом затолкаю! И никакого феромонового следа, прикинь? И твой жалкий альфа слова не скажет. Такое мусорное ведро, как ты, только подручными предметами и можно ебать. Между их лицами сантиметров пять, и глаза у Идена совершенно бешеные. Боль наслоилась на странное, тянущее в ложбинках над ключицами ожидание. Словно вот-вот что-то должно произойти. Словно оно уже почти случилось. Нужно сделать только три вздоха. Нужно только продержаться ещё несколько ударов сердца и не устроить тут бойню. — Я ему передам твои советы, как меня нужно ебать. Уверен, Ленарт оценит такой креатив. Баллон с газом одолжишь? Хотя, думаю, его будет сложновато выковырять из твоего тупого альфьего очка, когда капитан услышит эту охуенную идею. Он никогда не позволял себе такую блажь, как препираться с экзекуторами. Бей или молчи. Действуй только ради достижения цели. Так учил дедушка. Но его здесь нет. А тупой идиот, наматывающий на кулак его волосы — очень даже есть. Вот он, из плоти и крови. И трахнутый технодухами Крис так и стоит у панели управления, огорошенный происходящим. Иден успевает увидеть смесь отвращения и шока на бледном лице альфы, когда дверь распахивается и Двайта сметает к стене, погнув рамку массивной тушей. — Отстегни его! Живо, пока я вам кишки не выпустил! — Ленарт рычит, и знакомый запах укутывает, как пропитанная анестетиком вата. Альфа фонит феромонами агрессивной мощи. Ужас, желание подчиниться, давление чужой воли такое сильное, что Иден довольно мружится от смеси гордости и странного наркотического отупения. Ему нельзя терять контроль и уплывать на волне аромата этого альфы. Но это «Нельзя» держится за самый краешек. Боковым зрением Иден выхватывает сержанта Дэмиана, который что-то выстукивает на панели управления, оттолкнув Криса в сторону. Второй исполнитель лежит у стены, в которую его впечатало, благоразумно не шевелится и только поскуливает, раскатанный волной феромонов доминанта, с которым система вентиляции не справляется, даже раскочегарившись на полную. У Ленарта опять слишком много рук. Они умудряются ощупать тело омеги от коленей до макушки, растереть по подбородку кровавую слюну, погладить по волосам, придержать за талию. — Капитан, сэр, пожалуйста, возьмите под контроль свои феромоны, а то сейчас сюда группа быстрого реагирования примчится на аномальный всплеск интенсивности работы фильтровочных систем воздухоочистки, — шало улыбаясь, говорит Иден. Обращается по форме и на «Вы», старается не сильно демонстрировать под камерами радость от чужих прикосновений, не тереться щекой о его плечо, не липнуть харей к шее. Анестезия альфьего аромата действует лучше пущенного по вене боевого обезбола. Под таким можно не почувствовать, как тебе откусили пару пальцев или выдрали шмат мышц. Ид не знал, что это может так работать. Не знал, что может на расстоянии предчувствовать приближение Ленарта, как звери стихийное бедствие. Обдумывать все это он будет потом. Когда в голове прояснится и думалка заработает в штатном режиме. В данное мгновение слишком много сил уходит на и так сбоящий самоконтроль. — Сейчас, мой хороший, сейчас… — шепчет над ним альфа и тут же гаркает в сторону: —Дэм! Какого рожна ты там так долго копаешься? — Уже почти, кэп. Держи его. Сержант, видимо, вскрывает по-быстрому какой-то экстренный протокол, не дожидаясь адекватной помощи от обслуживающего персонала пыточной. Крис, который мог бы сказать Своровцам, что кандалы раскрываются вручную, стоит, вжавшись спиной в стену, и дышит сквозь зубы, как человек, которого вот-вот хватит удар, наблюдая за тем, как сержант копается в настройках его рабочей машины. Двайт валяется в отключке. Вне действия феромонов доминанта остался только бета, которого по жизни, видать, мало что интересует, кроме любимой техники и желания подстраховать капитана. А может, просто привык. Идену тоже совсем не хочется прогнуться под напором феромонов доминанта. Хочется совсем другого, и это тоже проблема. Крепления размыкаются, и омегу тут же вздергивает вверх. Доказывать Ленарту, что способен сам ходить — дело гиблое сейчас. В серых глазах обожженного альфы благоразумия осталось на кончике ножа. Его на них двоих сейчас наберётся жалкая горсть. — Сэр, я переслал вам рапорт о нарушении протокола взыскания физических штрафных баллов и зафиксированной попытке изнасилования. Подтвердите своим кодом. Ленарт уже вываливается из шкуродерни, на ходу перехватывая Идена одной рукой под задницу, чтобы второй нащелкать по коммуникатору строчку цифр. — Ты там этому уроду по максимуму запросил развлечений? — спрашивает, даже не глядя на своего сержанта. — Конечно! Повисит в собственной рамке, когда ту починят. Митти будет счастлив. Выявили профнепригодность среди экзекуторов. За такое вообще премию дают. Бета такой бета, что у него едва ли от зубов не отскакивают так и не произнесенные вслух пункты устава. Ровный профиль с покатым лбом маячит сбоку. Иден косится на него, все-таки ткнувшись носом в шею своего альфы. СВОЕГО альфы! Эта мысль шибает током, накрывает похлеще нейроплети. И это гораздо большая проблема, чем слетевший с катушек Орион, ждущий его в казармах Арго. — Поздравляю, кстати, мистер Азари! Подозреваю, среди этих сухарей бесчувственных я первый додумался это сделать. Бета перехватывает сканирующий взгляд чернее синтетической сажи и беззаботно подмигивает. Глаза у Дэмиана небесно-голубые, а не серые, как у большинства рожденных на побережье. Вьющиеся белокурые волосы до плеч, мягкие губы с лукавым изломом. Такого и без омежьего феромона, скорее всего, мечтает завалить полбазы. — Спасибо. — безэмоционально бурчит омега, дыша своей личной, сочащейся из огромной туши капитана, анестезией. Ленарт, кажется, начал качать из всех пор облако концентрированного успокоительного с лёгким опьяняющим эффектом. Мысли в этом сиропе вязнут. Можно бы, конечно, отключить обонятельные центры и перестать таять в этом сиропе, но это кажется кощунством. Доминантный альфа с таким контролем собственных феромоновых желез — это едва ли не оживший миф. Особенно на территории Прибрежной Республики. Они же тут все полудикие, когда дело доходит до общения на уровне биохимии. Ленарт такой один на миллион. Иден прикрывает глаза, чувствуя, как его перехватывают, удобнее устраивая долговязое тело в колыбели этих огромных рук. — Потерпи ещё немного. Мы почти дошли. Капитан говорит тихо, и это тоже показатель. Кажется, орать на весь коридор ему хочется ещё больше, чем Идену в той проклятой комнатушке разодрать кандалы, а потом и самих мучителей. Не зря дедушка говорил, что сдержанность и самоконтроль — высшие добродетели. Боги Вершин награждают его так щедро. Похожее на маску из белого бронестекла лицо омеги расплылось в наркоманской улыбке. Окровавленные губы едва заметно подрагивают. Размазанные по подбородку и шее темные потёки делают эту улыбку совершенно безумной и пугающей. — Мне не больно, сэр. Я гораздо больше переживаю, что по всем камерам отслеживается неуставной способ моей транспортировки в медблок. Рядом смеётся бета. Ленарт зло рычит: — Похуй на устав! Пусть скажут спасибо, что я там никого не прикончил!