Teen idle

Спустя полтора часа празднования, Чонвон чувствует себя выжатым как лимон. Огромное скопление людей и надоевшая музыка утомляют, и на часах уже двадцать минут девятого. На улице стемнело, а значит, что где-то через час-полтора все начнут закругляться. Кого-то заберут родители, кто-то пойдёт пешком, потому что дом недалеко, а кто-то вызовет такси (скинуться по человека три-четыре — нормально). И на самом деле, порой Чонвон немного завидовал запасу энергии Хисына. Ли не был настолько шумным, как Субин, но умудрялся находиться гораздо дольше в шумных компаниях и способен поддержать чуть ли не любой разговор молчанием. Он — тот самый парень, который сидит и больше слушает, однако исчезновение которого станет заметно каждому. В физкультурном зале людно, и сквозь шум тяжело быть услышанным. Потому Чонвон подходит к Субину практически вплотную, игнорируя Сукхи и ещё одну девчонку с параллели — всё равно они не так близки: — Я пойду проветриться. — С тобой сходить? — Нет, я скоро вернусь. Чхве бросает одними губами «окей». С трудом получается пробраться сквозь толпу и при этом никого не задеть, но в коридоре свободнее. Лишь кто-то полушёпотом разговаривает в углу (явно не новенькие, потому что Чонвон видел девушек и в прошлом году), а выключенный свет и вовсе облегчает задачу выйти никем не замеченным. Подсознательно Чонвон ожидал увидеть Джея и отчасти — непонятно почему и зачем — готовился к беззлобной перепалке с ним. Не то чтобы они сидели вместе постоянно в автобусе, но переглядывания без приветствий и наигранное «отодвинься» вчера возле шкафчика показалось отличным поводом встретиться здесь. Его приятели активно участвовали в игре, пока Чонвон среди таких же не столь активных следил за происходящим. Самого Пака нигде не было. С другой стороны, он не упоминал о том, что вообще собирался. И едва ли в отсутствии костюма дело — многие просто решили притвориться готами или кем-то наподобие, надев чёрную одежду. В обязательном порядке никого не заставляли наряжаться в соответствии с тематикой праздника, придумывать что-то необычное и тратиться на наряд. Винтажная рубашка и чёрные брюки, быть может, как-нибудь помогали притвориться вампиром-аристократом из девятнадцатого века, но не современные ботинки. Впрочем, Чонвон остался доволен своим видом и успел сфотографироваться с друзьями. На память. Когда родители продадут всё и заберут в столицу? Папа не активно, но периодически искал в интернете вакансии с достойной заработной платой, а мама зачем-то приценялась к жилью в городе. Но надеяться на покупку огромной квартиры не стоило — если продать свой и дом бабушки и дедушки, с трудом удастся купить что-то стоящее не в центре Сеула. По всей видимости, променять простор на «престиж» они были готовы сполна. Чонвон бы солгал, если бы утверждал, что перспектива столичной жизни радовала. Будь его воля, никогда бы не уехал из Сунэ. Новый деревянный забор возле парковки личного транспорта работников школы выглядит привлекательно. Его верхушка напоминала очень узкую лавочку, и сидеть там было удобно. И пускай взрослые наверняка сделают замечание, поддавшись какому-то ребяческому порыву с толикой бунтарства, Чонвон ловко залезает на него и свешивает ноги. Запоздало вспоминает, что телефон оставлен у Хисына, поэтому задерживаться не стоит. Мало ли. — Ты почему один? — А? Обернувшись на знакомый голос, видит, как с противоположной стороны Джей ловко забирается сюда же. Его вроде бы не было в зале, хотя белая, наиболее подходящая под «аристократические» мотивы, рубашка вызывает сомнения. Если присмотреться, они фактически одеты в одном стиле; и это, пожалуй, вызывает смешанные ощущения. — Говорю, — из-за того, что по ту сторону нет лавочки, благодаря чему можно начать свой подъём, Чонсону приходится подтягиваться и использовать все силы. Довольно высоко и неудобно — старший шипит, но всё же успешно перекидывает ногу и вскоре полноценно усаживается рядом. — Почему ты опять один? Снова не хочешь быть пятым колесом? — Тебе-то какая разница? — Никакой, — качает головой и сдувает со лба мешающуюся чёлку. — Мне же на руку. Чонвон вопросительно выгибает бровь и сталкивается с ним взглядом. Некоторые фразы, брошенные Чонсоном как бы невзначай, могут подразумевать под собой абсолютно разные варианты трактовки, менять значение сказанного. За период взаимодействия с Джеем привык, но осадок непонимания присутствует в сию секунду. «Что ты там делал?», — логичный вопрос. И Джей будто бы умеет читать мысли, ведь с победной улыбкой достаёт из кармана пачку дорогих сигарет и вертит ей, как если бы хвастался. Достать курево не большая проблема для школьника, но сложности возникают. Попадаются принципиальные или опасающиеся за последующее наказание продавцы — у них бесполезно просить. — Будешь? — Нет, спасибо. Цокает языком и зажимает зубами фильтр, чиркая зажигалкой и проговаривая: — Почему я ни капли не удивлён? Ты слишком правильный, чтобы курить, материться и пить пиво за гаражами, Чонвон-а. — Не пизди, — матерное слово слетает с языка без всякого стеснения, но и без злобы или обиды. — Если я не дымлю, вовсе не означает, что я «слишком правильный», а дешёвое пиво отстой. Ты не знаешь моих родителей — если они учуят, что я с прогулки пришёл выпившим, посадят под домашний арест. Чонвон прекрасно понимал позицию мамы и папы. Они не хотели, чтобы их несовершеннолетний сын занимался всякими непотребствами и позорил не только их, но и себя. Старшая школа — не шутки. Предстоит сдача серьёзных экзаменов, от результатов которых буквально зависит вся жизнь. Сдашь плохо — не поступишь в хороший университет. Нет корочки о высшем образовании из достойного учебного заведения — уменьшаются шансы найти высокооплачиваемую работу. Просто… иногда такое жутко бесило. Умом Чонвон прекрасно понимал: родители желают счастья. Но их добрые намерения лишали многих вещей, включая моменты, о которых вспоминают, будучи уже взрослыми и занятыми рутиной будней. К счастью, эти потери Ян был в состоянии пережить, сцепив зубы. Бычок летит на землю вместе с фальшивым покашливанием, которое, как правило, разбавляет неловкую тишину. Чонвон засматривается на поднимающийся еле видимый серый дым с ароматом ментола и вновь думает о том, почему совершенно посторонний парень часто находится поблизости? Почему и в чём истинная причина, если его поведение было абсолютно нормальным с точки зрения стиля общения? — Скажи, у тебя нет никого? — В плане? — Ты с кем-то встречаешься? — Нет. Почему спрашивает? Чонвон намеревается повернуться к нему лицом и пошутить про интерес, но мгновенно замирает. Губы нежно и долго целуют в щеку — совсем близко к уголку рта — и запах сигарет вперемешку с чем-то морским просачивается вглубь тела, вскрывая вены. Чонвон чувствует, как внутри что-то лопается, а каждую клеточку заполняет обжигающее тепло. «Не показалось», — судорожно проносится в голове и сердце делает первый оглушающий стук. Лихорадочные мысли сменяют друг друга в попытках зацепиться мёртвой хваткой за настоящее — точно так же, как пальцы сжимают деревянную доску, — и Чонвон готов поклясться, что даже перестаёт дышать. Белый шум в ушах, горящее лицо и оцепенение. Блять. Если бы не глухой звук, как если бы некто стукнул стоящую на парковке синюю машину, Чонвон бы ещё долго находился в шоке. Но спасение приходит, и воспоминания о том, с кем дружит Чонсон, сдавливают в тисках рёбра. Младший дёргается как от удара и мгновенно поворачивается в сторону иномарки, принадлежащей завхозу, жадно вглядываясь в темноту, — свет фонаря туда попросту не попадает. И на смену жару приходит ледяной ужас. — Кошка прыгнула на капот, — хрипло произносит Чонсон и касается указательным ребра ладони. — Всё нормально. Нет, ни черта. Ничего не нормально. Что произошло с Квон Сольхи? Почему девушка, не считавшаяся проблемной и совсем уж глупой, была вынуждена не только уйти из школы, но и переехать? Сингё упомянула скандал и не сказала прямым текстом, что над знакомой издевались именно из-за банальных причин типа непривлекательной внешности — классика среди подростков. Кто следующий? Если на новом месте компания весельчаков, которой удалось откупиться, нашла очередное увлекательное занятие, то Чонвон не собирался становиться жертвой. Его вина исключительно в том, что позволил к себе приблизиться сыну бессовестно богатых людей, у которых серьёзные связи. Дал слабину, понадеявшись на добропорядочность и «слухи не всегда правдивы». Прямо сейчас кто-то из его дружков может снимать всё на камеру забавы ради. К глотке подступает тошнота. Чонвон краем глаза видит, что Чонсон хочет повторить попытку, поэтому резко толкает его в плечо и быстро спрыгивает на землю. Не обращает никакого внимания на то, что старшему с трудом удаётся удержаться, чтобы не перевалиться через забор. Злоба клокочет внутри, перебивая горькую обиду и подступающие слёзы — так нечестно. Сперва играть в дружелюбие, а затем жестоко измываться, шантажируя видеозаписью, доказывающей, что ты целовался с парнем. — Эй, подожди!.. Торопливые шаги позади. Пак дёргает за рукав, из-за чего ткань предупреждающе трещит, потому что рубашка сделана из тонкого материала. И если начистоту, ценник на ней был выше истинной стоимости вещи, — испортить в первый же день недопустимо. — Руки свои от меня убери, ублюдок. Можешь передать своим тупым дружкам, — практически выплёвывает Чонвон и сжимает до боли кулаки, сдерживаясь, — что на меня подобное дерьмо не подействует. Я и дальше буду учиться в своей школе, что бы ни случилось. — Что ты имеешь в виду? — обхватывает за запястье и вынуждает обернуться. Совершенно очевидно, почему несчастная Сольхи поверила либо ему, либо другому парню из компании Джея. Круг главных подозреваемых заметно сужается, так как обеспеченные родственники не у всех, и есть основания думать, что Пак замешан. Умело играть удивление — надо постараться, а у него отлично получается. Не было бы той истории, Чонвон мог бы допустить вероятность того, что нравится Чонсону по-особенному, исходя из сложившегося (не сразу, но спустя некоторое время раздумий — да). Требуется пару секунд, чтобы выдохнуть сквозь зубы и прикрыть глаза, дабы успокоиться. Ян наивно и глупо, впустую размышлял над своей неправильностью из-за отсутствия романтических отношений. Он всё-таки умел смущаться, невольно ожидать встречи с кем-то, но суть заключалась в ином: не смог выбрать правильного человека. Более паршиво признавать, что отвращение вызывает не поцелуй от парня, — собственная тупость. Говорили же: «Держись от него подальше». И что? — Без отца и его влияния ты никто. Держу пари, ты всю жизнь будешь висеть на шее у родителей и тратить их деньги, потому что у тебя в голове пусто. Иначе я не могу объяснить, почему ты делаешь это. Адекватные люди не ломают жизнь другим своими приколами, — когда вырывается, на коже остаются царапины от коротких ногтей. — Да объясни ты!.. Закончить Джей не успевает — кулак врезается в чужое лицо. Подростковые драки, уличные бои и насилие не вызывали прежде радостного отклика в душе. Чонвон наслаждался качественными боевиками, где это — постановка для красочности и сюжета, но не в реальности. Не когда звенящая тишина становится невыносимой для ушей, а Пак медленно, разминая челюсть, сплёвывает кровь вперемешку со слюной на сырой асфальт и молчит. Чонвон разворачивается на пятках и позорно сбегает, обнимая себя двумя руками за дрожащие плечи. Единственное, что радует: впереди выходные. Двух дней хватит, чтобы надеть маску безразличия и дать себе установку, что всё будет хорошо. По крайней мере, целовал не он — следовательно, вряд ли получились «великолепные кадры». На часах при входе в здание Чонвон с наигранным облегчением выдыхает: без десяти девять. Хисын договорился о том, что его заберут ровно в девять, так что навязаться и попросить довезти хотя бы до какой-нибудь ближайшей остановки — спасение. Ян спешит в зал, чтобы затеряться среди веселящихся ровесников.

***

сейчас.

Чонвон не единожды говорил ему ужасные вещи, за которые сам бы обиделся фатально. Беря в пример самого себя, вряд ли сумел бы когда-нибудь выбросить те слова из головы. В подростковом возрасте уж точно, потому что это — роковой период, когда ты уязвлён больше всего и принимаешь к сердцу даже мелочи, пускай не подаёшь виду. И несмотря на лживые слухи, постоянное «капание на мозги» по поводу того, что Джей чуть ли не худший парень в городе, он вовсе не был таковым. Вспыльчивость и банальная лень в плане учёбы искажали действительность, призывали смотреть на него неправильным взглядом и вешать без конца ярлыки, как будто предыдущих оказалось мало. Делать то же самое, однако относиться к подобному чуточку по-другому, Чонвон умел. В первый раз не контролировал свою речь и цеплялся сходу к привлекающим внимание проколам Чонсона: «удовлетворительно» почти по всем предметам, за исключением физкультуры, английского и почему-то корейского языков; обеспеченные родители, готовые оказать содействие, если понадобится. И всё равно на протяжении долгого времени был убеждён, что Джей не оторвётся от кормушки мамы и папы, просто заняв в будущем место последнего и особо не напрягаясь (впрочем, Пак сам шутил, что ему по поводу учёбы париться не нужно). И где они теперь? Сону говорил, что начальник отдела очень умён и заслуживал своей должности в полной мере. Что он чётко знает свою работу и никогда не ленится, заканчивая дела вовремя и не выбиваясь из отведённых сроков. Зная младшего, не приходилось сомневаться. — И? Джей выгибает бровь и опять чуть слышно постукивает пальцами по столу. Невольно посмотреть на руку — автоматически, как если бы наличие или отсутствие обручального кольца спустя годы значило что-то. Тринадцать лет — не жалкие две недели, а почти полжизни. — Я узнал о том, что в вашей компании есть вакансия, поэтому решил попробовать свои силы. В связи с тем, что недавно я попал под сокращение и в течение последней пары недель искал работу, данный вариант показался мне перспективным. — Объявление ещё не было обнародовано, — склоняет голову влево и продолжает смотреть. — Как же вы узнали о том, что требуется секретарь? Поспешные решения — не чонвонов конёк. Ему необходимо остаться наедине с собой, подумать и предугадать вероятные последствия от поступков. В конце концов, «переспать» ситуацию и найти правильный ответ утром, предварительно взвесив все «за» и «против». Вот только и ночи не хватило бы, чтобы разобраться в прошлом и настоящем, которое зацепило его и решило зажевать намертво. Тут либо что-то кардинально менять, либо попробовать всё исправить. Чонвон о многом жалеет, однако сожаления не стоят ни гроша. Как бы то ни было, ничего не вернуть, а шесть букв не сделают ничего (может, «прости» и вовсе усугубит ситуацию). Да и за что извиняться? Самобичевание и яркий пример того, кто и чего достиг по сравнению с другим, станут самым изощрённым наказанием. Ян не живёт плохо, и жаловаться — последнее, что он будет делать, — хотя от правды не убежишь: Пак Чонсон добился всего сам. А обращаться к нему на «вы» — всё равно что уткнуться носом в собственные ошибки. Теплится надежда, что ему приносит удовольствие сидеть во главе и смотреть на бывшего парня. Того, кто слабее и нуждается в работе больше, чем непосредственный работодатель в работнике. Разве не приятно для Чонсона? — Близкий друг рассказал. — Насколько же близкий, что предлагает попробовать устроиться туда, где платят много? Чонвон опускает голову и усмехается, пытаясь скрыть это. Каждое последующее слово, жест и вздох буквально кричат: «Он тебя помнит и отнюдь не в хорошем свете». Справедливости ради стоит отметить: отказ окажется абсолютно обоснованным и честным, невзирая на личное. Естественный цвет волос Чонсону подходит. Как и костюм, и кабинет руководителя, и дорогие часы на запястье — полностью заслуженно. Без тени фальши и притворства Чонвон искренне был рад, пусть не имел морального права радоваться успехам бывшего парня, которому причинил боль. — Достаточно. — Хорошо, — кивок. — Назовите свои лучшие качества — трёх будет достаточно. Худшие красочнее: «Я могу ранить словами. Умею безупречно врать. И прятаться от правды, утешая себя бредом, тоже мне под силу».