Teen idle

На дискотеку, которая проводится под открытым небом (за исключением дней, когда погода ужасная), приходят не только школьники. В парке всегда собирались самые разношёрстные компании — начиная от подростков, заканчивая тридцатилетними (и обязательно не обременёнными браком), реже встречались люди постарше, собиравшиеся так отдохнуть от рутины. Да и музыка, если честно, тоже была разной — от откровенного, но зажигательного старья, до современной. Чонвон думает, что в жизни всё делится на периоды «от и до» и «до и после». Впрочем, существенных отличий нет. Слишком много знакомых незнакомцев. Он уже видел эти лица в школьных коридорах, в автобусе — вполне достаточно. Но что-то определённо вновь идёт не по плану, и на ум приходят слова бабушки о притягивании неприятностей и тех, кого на дух не переносишь. И пускай Чонсон далёк от данного понятия, суть едина: — А что они здесь забыли? Парни и девушки, учащиеся с ними, «разбавлены» новенькими. И в какой-то степени Чонвон рад, что из-за деревьев, которые не позволяют растянувшимся под шатром фонарикам и гирляндам осветить всю танцплощадку, никому не бросится в глаза его недовольная моська. Ян не против других ребят, не испытывает к ним неприязни, но осознание собственного невезения из-за очередной встречи с конкретным человеком, удручает. Жизнь несправедлива. Мозг обязан игнорировать присутствие старшего здесь и не позволять смотреть в его сторону вообще. Одетый в плотную белую рубашку и чёрные джинсы, с какими-то браслетами на той руке, что сжимает стакан с лимонадом (или пивом), он выглядит классно. Не признать это было бы настоящим преступлением или бараньим упрямством вперемешку с непризнанной завистью. — Получается, хотят тут зависать, — пожимает плечами Субин. — Ну, мы вместе учимся. Почему бы и не подружиться всем? Что же, смысл в этом есть. Вот только Ян знает наверняка, что как минимум с одним из них не станет даже приятелями. Дружеская ревность для Чонвона не была знакома, потому что уважение к личным интересам и увлечениям ставились превыше всего. Главное следить, чтобы тебя не использовали в качестве запасного варианта. Но Субин не из таких — Чонвон абсолютно спокойно и без тени обиды покупает себе оранжевый коктейль и занимает место возле высокого дерева, пока друг уходит к своим приятелям. У напитка привкус апельсина и почему-то алкоголя. Чонвон делает маленький глоток, смакуя приторно-горькую сладость и продолжает надеяться, что по возвращению домой от него не будет пахнуть спиртным. В данном случае родители разозлятся и едва ли отпустят гулять допоздна в следующий раз. — Привет. Чонвон вздрагивает от неожиданности и, повернув голову, натыкается на знакомые тёмные глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. Вблизи его кожа идеальна — приятного оттенка, чистая. И Ян не знает, чему удивляется сильнее: тому, что Джей невероятным образом оказался рядом, или его местонахождению в целом. Зачем? Вероятно, Чонвон не только внутренне, но и внешне чертовски удивлённый. Потому что весёлые искорки пляшут на дне этой темноты, а тонкие губы трогает лёгкая улыбка. С уложенными волосами Чонсону всё-таки лучше, да и в целом вечерняя одежда в корне отличается от той, которую он обычно носит в школе. По крайней мере, чонвонова мама не одобрила бы подобные наряды. Значит, планирует понравиться кому-то? Не стоит, потому исключительно по первому впечатлению и ощущениям пазлы складываются весьма удачно — парни, как он, обладают природным магнетизмом. Чонвон, без сомнений, не такое не поддастся никогда, однако какая-нибудь неприступная королева класса — да. В конце концов, внешние данные играют весомую роль. — Привет?.. — Меня зовут Джей, — и протягивает ладонь для рукопожатия. «Вовсе не надо было представляться. Я прекрасно знаю, кто ты и что из себя представляешь», — в мыслях. Недолго думая, младший делает знак ножниц и не спешит её пожимать. Приподнимает уголки губ и следит за нелепо танцующими одноклассниками и людьми постарше, двигающимися под чересчур ритмичный трек. — Чонвон. — Почему ты не со своим приятелем, Чонвон? Боже, дай выдержки. Либо Чонсон намеренно произносит имя таким тоном, чтобы довести до белого каления, либо распробывает его как что-нибудь новое. Действительно не ясны мотивы, но Ян не из робкого десятка и, как хочется самому верить, в состоянии ответить достойно и без агрессии. — Субин захотел с поболтать с кое-кем. Я был бы пятым колесом, если бы решил навязаться. — Ты стоишь одиночестве, — с нажимом на последнем слове и выгибает бровь. — Считаешь, лучше так? Сомневаюсь, что ты умеешь навязываться. Для Чонсона подобное воспринимается как странность? — и пусть. — Уже не один. — Но тебе ведь здесь нравится, — как утверждение с ноткой сомнения в голосе. — Если честно, у нас гораздо интереснее. Музыка лучше. — Ну, привыкай. Напряжение, испытываемое от близости с ним, приравнивается к небольшому дискомфорту. Аромат дорогого парфюма, звук постукивания указательного пальца по стаканчику, который почему-то перебивает оглушающую музыку, и мерное дыхание. Чонсон не уходит, но и не делает ничего, что может восприниматься враждебно. Когда движение слева становится отчётливым — Джей достаёт из кармана узких джинсов телефон, — Чонвон невольно косится на него. Это происходит само и практически не поддаётся контролю, потому как не чонвонова вина в том, что Пак зачем-то продолжает стоять тут. Казалось, разговор окончен и нет причин молчать вместе. А по поводу дискотеки не согласиться нельзя. Чонвон никогда не был на вечерне-ночных гуляниях в центре, зато был наслышан о них от других. Одноклассник рассказывал, как однажды после двух банок пива на обратном пути едва не попался в руки полиции. Но оно того стоило, ведь «атмосфера там просто зашибись и выбор шире». — Дашь свой номер? — и, чуть помедлив, добавляет. — Пожалуйста. Что? — Нет?.. С какой стати? Джей беззлобно усмехается и вновь смотрит в глаза. Чонвон запоздало понимает, что чужое предплечье вот-вот коснётся его. И воспоминания о последнем тактильном контакте и рассказы про несчастную девушку напоминают о том, что это единственное верное решение. Конечно, при желании Чонсон раздобудет заветные цифры, но важен сам факт. — Точишь на меня зуб из-за шкафчика? Проницательность поражает ещё сильнее. Начало положено в столовой, но официальной точкой отсчёта можно было смело считать именно ту ситуацию. Чонвон не обязан уступать парню только потому, что он сын известного бизнесмена и его не менее известной жены. Правила равенства среди учеников никто не отменял — справедливость. — Согласись, не моя вина. — Твоими плечами бы подпирать мосты, а крайний я? Ты мог бы подвинуться, Чонвон. Оба говорят без скрытой злобы, даже с толикой веселья (если так можно выразиться). — Ты вёл себя грубо. С чего бы мне уступать? — Я вёл себя грубо? — вау, он умеет удивляться или чертовски хорошо изображать удивление. — Где ты распознал это? Если ты подразумеваешь моё выражение лица, оно постоянно такое. Я не могу вечно улыбаться как идиот. Зрительный контакт. Если ничего не изменится, всё может переквалифицироваться в привычку. С Хисыном, например, иногда здоровались «кулаками», а Субин мог ударить бедром по бедру без классического приветствия. И едва ли уместное воспоминание: через глаза добираешься до нутра. Какой-то высокий парень в чёрном машет Джею, мол, иди к нам. Чонвон не смущается, когда отпивает коктейль и произносит: — Когда ты улыбаешься, на идиота совсем не похож. Чонсон тушуется и разбалтывает, кажется, всё-таки пиво, внимательно следя за золотистыми волнами в стакане. Есть в этом что-то фальшивое, как попытка скрыться или перевести тему: — Ладно, увидимся.

***

Пропустив целый месяц в Америке и напрочь выпав из жизни, Чонвон потерялся в датах. Новость о том, что ежегодное празднование Хэллоуина не было отменено, несмотря на обстоятельства в виде дополнительной нагрузки от учеников погоревшего учебного заведения, замечательная. Как бы Чонвон не жаловал вечеринки и огромное скопление людей, данное мероприятие ему нравилось. Всё проходило в стенах школы — физкультурный зал и коридоры украшали в последнюю пятницу октября, наряжались в разнообразные костюмы и весело поводили время. Особо активные учителя и старосты придумывали различные развлечения типа квестов или иных игр — одним словом, скучно не бывало. И сейчас, сидя во время перемены в классе с остальными, Чонвон прикусывает нижнюю губу и щёлкает пальцами, указательные выставляя вперёд. Идея пришла на ум мгновенно — образ буквально стоит перед глазами. — Я буду вампиром. — Фигня, — отмахивается Субин. — Ну-ка, улыбнись, как ты умеешь. Его просьба означает одно: улыбнись так, чтобы окружающие испугались тебя. Чонвон выглядел абсолютно безопасно и в некотором роде мило, но стоило ему посмотреть другим взглядом на человека, то вкупе с жуткой улыбкой и широкими плечами казался маньяком (почему друзья говорили это?). Состроить нужное выражение лица и даже вызвать наигранный вскрик ужаса от неподалёку сидящей одноклассницы, — сделано. — Вот, натуральный Потрошитель. Хисын следит за происходящим и не торопится высказывать своё мнение. Лим Джуён объявила о начале подготовки к празднику всего пять минут назад, но этого хватило, чтобы многие воодушевились. Вполне вероятно, что «новички» захотят устроить отдельную вечеринку или вовсе попробуют договориться с руководством собственной школы. И всё-таки вампиром быть интереснее. Банально и без особой фантазии, зато давнишняя мечта будет исполнена. Чонвон даже знает магазинчик со всякими амулетами, «старинными» книгами и соответствующей атрибутикой, где можно найти накладные клыки. — А ты, хён? — Зомби. — Тебе подойдёт, — без задней мысли кивает Чонвон, прекрасно понимая, что старший ничуть не обидится. Для Ли не проблема надеть домашнюю рубашку и спортивные штаны, которые не жаль испачкать в грязи. Немного грима благодаря знакомым девушкам, растрепать пушистые волосы — готово. Ну, ещё целую ночь играть в видеоигры, чтобы появились мешки под глазами. Чонвон откидывается на спинку стула и хохочет, слушая возможные варианты будущего костюма Субина. Призрак, призрачный гонщик и тоже зомби — слишком предсказуемо, но не худшее. И невольно Ян косит глазами вправо, чтобы вместо пустующей парты у стены увидеть Пак Чонсона, который задумчиво смотрит в ответ. После короткого разговора в парке ничего не поменялось. Точнее, с мёртвой точки, что означала «будь бдителен», сдвинулись разве что на сантиметр. Чонвон принял к сведению его слова по поводу выражения лица, однако просьба дать номер телефона насторожила. Мелочь, но, если оглянуться назад и представить Квон Сольхи, отнюдь не пустяки. Чонвон отворачивается первым, потому что находит подобные «гляделки» глупыми. Обычно преступники или люди, связанные общей тайной, общаются таким образом. Но с Джеем у него не было ничего общего, к огромному счастью, так что зацикливаться не стоило. Как и обращать внимания на то, что он не пялится в экран телефона и не слушает музыку, как делает всегда. — Знаешь, а ведь… Звенит звонок. Ли быстро поднимается с чужого места и спешит прочь из кабинета, потому что у самого урок на третьем этаже. Ученики лениво рассаживаются за парты, а Чонвон, когда берёт в руки пенал, дабы достать письменные принадлежности, чувствует, словно его откровенно рассматривают. Неприятное ощущение, однако проверять теорию нет желания. Вдруг это взаправду Джей? Если да, что ему надо? Занятие проходит быстро, но предчувствие даёт о себе знать ровно в тот момент, когда подъезжает нужный автобус. Чонвон не оборачивается, хотя слышит позади голоса парней, по обыкновению тусующихся с Чонсоном. В голове мелькают возможные картинки будущего, от которых становится не по себе, потому что… Потому что потому. Если он займёт место где-нибудь подальше, Ян будет доволен. Неуместная, непонятно откуда взявшаяся дрожь по телу вызывает внутреннее раздражение и одновременно вынуждает опасаться сильнее. Чонвон всем естеством ощущает, что вот сегодня — буквально в течение жалких минут поездки домой — что-то непременно произойдёт. И Чонвон всё же искренне удивляется, когда Джей плюхается рядом и упирается коленями в сидение перед собой. Привычно чуть-чуть сползает и тянется к карману тонкой ветровки, чтобы достать белые наушники. Лишь сейчас младший замечает серебряное колечко на ушном хряще; может, у него и татуировки есть? — Зачем? — прямо спрашивает Чонвон, с изумлением глядя, как чужие пальцы распутывают белые провода. Джей ведёт себя так, будто бы садиться вместе — обычное дело. А это далеко от правды. — Ты о чём? Чонвон по-прежнему остаётся верен позиции, что ставить клеймо на людях из-за слухов не стоит. Но Джей являлся участником своего рода «проблемной» банды, поэтому мог быть тесно связан со всем произошедшим дерьмом в старой школе. Пак также был в состоянии придумать какой-нибудь розыгрыш, хотя и кажется предельно искренним и настоящим — внутренняя дилемма. Он вырывается из собственных мыслей лишь тогда, когда старший удивлённо выгибает бровь, и осознание накрывает чудовищной лавиной: ты засмотрелся. Если представить, насколько странно и пугающе это, должно быть, выглядит, по коже бегут мурашки и к горлу подступает болючий ком. Чонвон начинает по-настоящему паниковать, потому что впервые позволяет себе подобную вольность. Пугается своих же наблюдений, налипающих на черепную коробку изнутри словно жвачка к ткани любимых джинсов. У Чонсона ярко-розовые губы, если они влажные, и совсем бледные, когда сухие. На внешней стороне левой ладони — аккурат между большим и указательным пальцами — еле видимые следы от ожогов. Тушит сигареты собой? — Ты сидишь здесь. — Нельзя? — Можно, — окончательно очнувшись, спешно бросает Чонвон и отворачивается к окну. Придраться не к чему, пускай сердце почему-то начинает биться быстрее. Чонвон не назвался бы чрезмерно чувствительным к запахам, но от старшего пахнет классно. Не какой-нибудь едой или духами, похожими на девчачьи, а по-мужски приятно. Чонвон невольно жадно вдыхает воздух, мысленно умоляет себя не быть столь очевидным. — Дай свой номер. — Он ведь у тебя уже есть, верно? — не поворачивается обратно, но всё равно косится на старшего. Очевидно, что Джей не из тех, которые придерживаются правил, но ради приличия спрашивают — нечто вроде плюсика к карме. — Есть. — Не понимаю для чего. Расскажи, что тебе от меня нужно? — Дополнительные занятия по английскому, у меня проблемы. Неудивительно, что у него проблемы. Если постоянно торчать в телефоне или заниматься посторонними вещами, отличной успеваемости смело можно помахать рукой. Он волен вешать на уши кому угодно и какую угодно лапшу, но только не Чонвону. Информация, полученная от друзей и являющаяся достоверной, потому что доказана, не состыкуется с реальностью. Отличная попытка. — Ты знаешь английский. Ты до семи лет жил в Америке с родственниками и последний тест написал идеально. Если врёшь, ври правдиво. — Математика?.. Я не понял последнюю тему. Издевается, что ли? — У меня самого трудности, к тому же я знаю этот предмет на твёрдое «хорошо». С твоей семьёй ты легко найдёшь репетитора, — почти что шёпотом и серьёзно, смотря в глаза. — Зачем? Молчит. Но когда Чонвон готовится подняться, чтобы выйти на нужной остановке, аккуратно обхватывает за запястье. Недоумение красной строкой вынуждает его пояснить: — Просто нужен.