Цвет наших душ

Адель целовала его губы, смакуя каждый момент их близости. Её рука елозила в чёрных спутанных кудрях так горячо ненавистного ею испанца. Его щетина колола мягкую девичью кожу, и это сводило юную донью с ума. Она впервые чувствовала его так близко, впервые прижималась к нему, впервые вдыхала его запах, и всё это было ещё прекраснее, чем в её воображении. Нет, она и не рассчитывала, что когда-нибудь позволит себе эту слабость. Поначалу, когда Аделаида, засыпая в своей каюте, ловила себя на мысли, что хочет, чтобы рядом с ней оказался её мерзавец-жених, она с ужасом и отвращением отгоняла от себя это наваждение. Девушка запретила себе и думать об этом. Что это такое? Неужто она медленно сходит с ума? Но чем больше она старалась не думать о Диего де Очоа, тем больше навязчивые мысли о нём лезли в голову. Ведьма теряла контроль над собой, а этого делать никак было нельзя — на её плечах лежала слишком ответственная миссия. Надо собрать все части карты, найти как можно больше союзников среди духов и пиратов, обезвредить древнюю силу, рвущуюся из Рундука Мертвеца, чтобы подчинить себе весь мир… Нельзя быть слабой, а особенно сейчас. Что она за капитан, если не может совладать с собственным разумом? Она тратила слишком много усилий, чтобы выкинуть его из головы. Навязчивый образ адмирала в шляпе и красном мундире мешал ей фокусироваться на насущных проблемах. Она отвлекалась, выполняя работу на корабле, забывалась на собраниях, которые сама же и устраивала в своей капитанской каюте и на которых решались такие важные вопросы, как направление их плавания или точки, где можно остановиться и пополнить провиант. Аделаида забывалась и на тренировках с саблей. Её оппонентами по мере занятости на корабле были поочерёдно Себастьян, Джеки и Шимус. Несмотря на то, что Панцо де Лион смог привязаться к галеону и тоже мог курировать девушку в вопросах боевых тактик, к сожалению, заниматься с ним было теперь не так эффективно, ведь он был неосязаем, а в схватке с призраком опыта не наберёшься. У дворянки были реальные способности к фехтованию или сражениям на саблях, но то и дело моряки, тренировавшие её, замечали, будто она куда-то улетает. — Аделаида, что с тобой? — говорили они. — Ты опять не здесь. — Будешь так делать в реальном сражении, тебе пропорют брюхо. — Ку-ку, растяпа! — сказал однажды Бобби, взявший на себя смелость сразиться с капитаном (и не пожалевший впоследствии). Адель сделала неловкий выпад и по непозволительной рассеянности позволила Бобби подойти с беззащитной стороны. Тот, махнув клинком, срезал парящую в воздухе золотистую прядь девушки и потряс возле лица капитана своим трофеем. — Да что с тобой такое?! — взвыл тогда Панцо, хватаясь за голову. И Аделаида в конце концов решила, что делает только хуже, пытаясь бороться с собственным разумом. Пора найти баланс в своих мыслях. Чёртов Очоа поселился в её голове и даже на расстоянии мешает ей спокойно жить? Пускай. Она не может не думать о нём — значит, выход только один: позволить себе. Ничего страшного. Это всего лишь мысли. И разумеется, никакая не любовь. Скоро пройдёт. Ничего не поделаешь, но всё-таки… Как она может? Этот сукин сын превратил её родной остров в невесть что, заточил её родителей в темницу, чуть не казнил её друзей. Днём она обсуждает планы освобождения Санто-Доминго и противостояния Диего, а ночью мысленно засыпает в его объятиях. Неужели она такая двуличная? Она чувствовала вину. Перед командой, даже перед самой собой. Как она может так с собой поступать? Да, она не властна над своими чувствами, но ведь этот человек так грубо к ней относился в их первую встречу, после на своём корабле пытался обвенчаться с ней ради статуса губернатора, а тогда, в Роко-Муэрте, и вовсе заколол бы её, если бы не магия духов. Так что же, она совсем себя не уважает? В любом случае, пусть она смирилась с тем, что образ Диего всюду преследует её, это не значит, что она позволит, чтобы в реальной жизни между ними что-то было. Даже если она совсем потеряет голову, и сама захочет быть с ним, она не должна этого делать ради родных и ради команды. Прослыть предательницей для Аделаиды было одним из худших кошмаров. И вот теперь, одурманенная запахом волшебных сигар, она прижималась к нему всем телом, обвивала руками и ногами, и целовала глубоко и смело, будто это единственно правильная вещь во всём мире.

***

Нарисовав знак Лоа у первой попавшейся могилы, Аделаида, уставшая нагибаться в плотном корсете, выпрямилась, уперев руки в бока. Роскошное красное платье, расшитое драгоценными камнями, выбранное девушкой для встречи с Мамой Бриджит и Бароном Субботой, мешало ей вздохнуть полной грудью. К удивлению Аделаиды, ожидавшей увидеть кого-то из мира духов или самой провалиться за грань реальности, ничего не произошло, лишь старая ржавая лопата упала к её ногам. — Серьёзно? — вздохнула донья, сдувая с лица растрепавшиеся прядки. — Ну и шуточки у вас! Принарядилась, значит! И прямо в новом платье… Чёрт! И девушка начала злостно копать, не обращая внимание, как летящая в разные стороны земля пачкает подол бархатного платья. «И какой был смысл в этом чёртовом наряде? Теперь он только мешает», — думала Адель, через силу продолжая неизвестно куда копать и изредка смахивая со лба капельки пота. Прошло десять минут или прошёл час, было непонятно, но в конце концов девушка постепенно начала выпадать из реальности. Лопата в её руках будто копала сама, мир вокруг стал каким-то далёким, а каменное надгробие, перед которым она трудилась, казалось, становилось всё выше и выше, пока Адель не провалилась через выкопанную ей яму в тёмную холодную бездну. Попав в мир духов, Аделаида, всё ещё пытаясь справиться с головокружением, присела на сырую землю. Взгляд был расфокусирован, но она точно знала, где находится. Она помнила это место. Здесь всё было иначе. Иные звуки, иные запахи, иные ощущения. — О-хо-хо, и кого это к нам ветром занесло? — эхом в голове ведьмы раздался голос Самеди. Девушка подняла голову на стоящего перед ней духа. Старый добрый Барон Суббота с неизменной сигарой в руках. — Разве не вы меня сюда позвали? — ответила Адель, наконец придя в себя после перемещения. — И ты пришла, — хитро улыбнулся Барон. — Но вообще-то это тебе нужна наша помощь. — Мертвецы… всё чаще проникают в мир живых. Неужели их никак нельзя унять? — Можно… — грустно произнесла Бриджит, появившаяся из ниоткуда. — Их даже жалко. Неупокоенные души… Не живые и не мёртвые. Измаявшиеся в вечности в Рундуке. А вырвавшись на поверхность, они готовы убить любого на своём пути, чтобы разделить своё одиночество хоть с кем-то. — Всё это полная херня! — парировал Барон. — Они паскудами жили и паскудами померли. Им никто был не нужен, и они никому не нужны. Никто их не жалел и некому было отпеть. Теперь они обречены на бесконечное существование в Рундуке Мертвеца. Никто о них не вспомнит. Самеди негодующе затянулся сигарой и, выпустив несколько колечек дыма, продолжил. — Смерть, однако, не самый интересный этап. Всё самое увлекательное начинается дальше. Но такую дрянь я не пущу на свою вечеринку. — Жестоко, — сказала Адель. — Вы же бог смерти, вы их вынудили… И этим же пополнили армию врагу. Они ваши подопечные, но вместо того, чтобы присоединиться к вам, они оказываются в этой гадкой компании. Если здесь у них есть хоть какой-то шанс заслужить прощение и исправить ошибки, совершённые при жизни, то в Рундуке Мертвеца они становятся пропащими душами. Они уже и не помнят себя… — Она права, — мама Бриджит поджала губы и перевела взгляд с Аделаиды на своего мужа. Но тот лишь пожал плечами. Ему было невдомёк до чужих проблем. — И о чём мы только разговариваем? Толку жалеть безмозглую нежить, если она уже и не помнит себя? Есть вещи, на которые гораздо приятнее потратить время. — Бог смерти хитро улыбнулся. — Хочешь? У лица Адель оказалась пахучая сигара, зажатая в пальцах Барона. — Мне совсем не до этого, — сведя брови, произнесла ведьма. — Я пришла не развлекаться. И прошу заметить, это не только в моих интересах. Падёт мир смертных, падёт и мир духов. Так что и ваш черёд рано или поздно настанет. — Я вижу, ты пришла за помощью… — Барон Суббота вдруг стал серьёзен, на что Адель улыбнулась. Надежда девушки, что Лоа помогут ей обезвредить мертвецов, стала крепче. — И я помогу. Ты очень заморочилась, спасая этот мир. Отдохни. Самеди вновь протянул ей сигару. Мама Бриджит закатила глаза, а Адель разочарованно потёрла ладонями веки. Что-то рухнуло внутри девушки. Она почувствовала, как же она устала. Бороться одной со всей этой нечистью вдруг представилось ей непосильным грузом. У неё есть союзники: пираты, которых она склонила плыть с ней на Край света на Сходе капитанов на Тортуге, и три её верных духа, но этого недостаточно! Силы слишком неравны! Хотя бы Лоа могли помочь, но и тех едва ли можно убедить. Быть может, Бриджит и согласится, но Барон… Без него не будет половины силы Лоа. Она должна быть сильной. Она одержала столько побед, убедила уже успевших прославиться капитанов пойти за ней, и сейчас нельзя сдаваться. Но… Аделаида вдруг ощутила тоску. Она всегда окружена людьми, всегда в центре событий, она готова жизнь отдать за каждого члена экипажа своего корабля, и каждый сделает то же самое для неё, и тем не менее она вдруг почувствовала себя ужасно одинокой. Донья поникла, стоя и понимая, что хочет остановить эту вереницу неудач и происшествий. Схватка с мертвецами, чёрная метка, невиданные смерчи, атаковавшие галеон в открытом море, битва за Тортугу, нападение гигантского морского змея — всё это выбило её из сил. Она хочет отдохнуть. Адель подняла взгляд на черные как бусины глаза Барона Субботы. Он всё так же хитро улыбался. Отдохнуть… Может, действительно стоит? Ничего не случится, если она оставит реальный мир ненадолго. И где ещё можно расслабиться, как не у Самеди? Для Барона жизнь представляла собой сплошное наслаждение и никакого стресса. Сигара, протянутая Лоа, дымилась, порождая странные образы и силуэты. Словно загипнотизированная, Адель, не отрывая взгляда от причудливых узоров, спросила: — Это ведь непростая сигара? Барон, не спуская ухмылки с лица, сам протянул сигару ко рту девушки. Выкинув все мысли из головы, Адель обхватила её губами и затянулась. До этого девушка лишь раз попробовала закурить — то была позаимствованная у Шимуса сигара — и чуть не задохнулась от кашля. Разумеется, и сейчас, почувствовав в горле ужасное жжение, она согнулась пополам и залилась кашлем. Но в этот раз ощущения были совсем другие. Сквозь вкус ядрёного табака Адель казалось, будто она вдохнула острых специй, и теперь её лёгкие разрывались. В горле невыносимо перчило. Хотелось воды, но сказать она не могла. Ведьма упала на колени и, судорожно хватаясь за горло, свободной рукой пыталась подать какой-нибудь знак Лоа, извещая о том, что ей невыносимо плохо. Но вокруг словно была пустота. Из зажмуренных глаз от горечи прыснули слёзы. Внезапно она ощутила прикосновение чего-то холодного к её губам. Открыв глаза, размытым из-за слёз изображением она увидела прямо перед собой хрустальный бокал с водой. Не обращая ни на что внимание, она залпом выпила ледяную жидкость. Постепенно ей стало лучше. Горечь в горле и лёгких прошла, и она расслабленно опустилась на… но опускаться было не на что. Из-под мокрых ресниц она посмотрела вокруг. Всё ещё мир духов, но она больше не была в гостях у Лоа. Хотя, и это место было ей знакомо. Здесь не было ни земли, ни неба. Странное место без гравитации, непривычное для человека. И энергии разных цветов переливались, плавно двигаясь в этом нечто. Аделаида уже была здесь, когда пыталась понять, какого цвета её душа. Тут она исцелила сама себя и сняла метку Дейви Джонса. Вдруг ведьма почувствовала, что сзади неё кто-то есть. Кто-то её держит, и этот же кто-то подал ей бокал, который, став больше не нужен, силой мысли исчез в небытие. Одурманенная, девушка оглянулась и увидела его лицо. Любящее, нежно улыбающееся. Аделаида заглянула в серые глаза. Даже сейчас, когда он так мило, совсем по-доброму улыбался, в них плясали бесы. «Я стараюсь быть сильной и поступать правильно, — думала Адель, — но как же глупо врать самой себе. Он ублюдок, это меня и привлекает». Она ни в кого не влюблялась раньше. Почему? Она могла влюбиться в кого угодно. Вокруг было много замечательных, заботливых мужчин, которые были бы готовы любить её в ответ. Себастьян, к примеру. Или Вильям. Или, если брать жизнь до побега на флибустьерском судне, то любой хороший парень из светского общества. Но Аделаиду просто-напросто никто из них не интересовал. Она была влюблена лишь в свои романы. Приключенческие книжки. Пока одной встречей её жизнь не разделилась на до и после. В тот день, когда высокомерный тип в красном мундире обещал проучить её «вон в той подворотне», у неё появился её первый враг. Если сначала это была лишь неприязнь после крайне неудачного знакомства, то своими последующими действиями испанский дворянин невольно позаботился, чтобы неприязнь переросла в настоящую ненависть. Никто и никогда не заставлял Аделаиду испытывать такие сильные чувства. Верно говорят, что между любовью и ненавистью тонкая грань. Не важно, отрицательные чувства или положительные, важнее всего сам накал, сильная эмоциональная связь. Когда за спиной так много ярких моментов, куча событий (и не важно, что они были по разные стороны баррикад), человек так сильно впечатывается в твою жизнь, что становится её частью. Друзья или враги, они оба прошли через многое, и теперь не забудут друг друга никогда. Адель смотрела на лицо Диего, словно вылепленное из воска. Здесь, в мире духов, при неярком оранжевом свете, который невольно сотворила её душа, всё казалось прекрасным. Обычно цвета этого места по своему обыкновению менялись, но если человек прибывал в гармонии со своей душой, этот мир подстраивался под него. Сейчас ведьма чувствовала спокойствие и умиротворение, и всё вокруг светилось приглушённым оранжевым свечением, словно свет от свечи, что Аделаида зажигала по вечерам, чтобы окунуться в мир книжных приключений. В те моменты она чувствовала уют и беззаботность, или же предвкушение от увлекательного занятия, отчего по всему телу растекалась приятная нега. В мире людей на лице Диего отражались все неприятности и тяготы его жизни в виде морщин, синяков под глазами, или же болезненно-серого цвета лица. При немногочисленных встречах Адель смотрела на него, смотрела в его глаза и видела в них лишь жестокость. Видела пред собой воплощение истинной нечеловечности. Грубости. Неумения сопереживать. Но в день их внезапной встречи в Роко-Муэрте, подслушав монолог дворянина, она вдруг посмотрела на него под другим углом. Во время их маленького сражения она снова заглянула в его глаза — они были по-прежнему злы и жестоки, но ещё в них виднелась усталость и удручённость. И ведьма поняла для себя, что он не деспот, а просто измученный жизнью адмирал. И очень одинокий. У Аделаиды есть любящие родители, друзья, даже чёртов попугай — её верный Чиррак. А Диего де Очоа в вечной схватке против всего мира в полном одиночестве. То, что она чувствовала в тот момент, была не жалость, но сочувствие. Она осознала причины некоторых его поступков и попробовала посмотреть на разворачивающуюся картину с его стороны. Она увидела, что он не ради развлечения перевернул с ног на голову её жизнь и разворотил её дом. Он лишь шёл к своей цели шаг за шагом. Его, разумеется, это совсем не оправдывало. Цель его ужасна, и методы её достижения принесли много бед ей и её острову. Но она поняла, что как бы то ни было, что бы он не натворил, стоит признать, что ему было гораздо тяжелее, чем ей. Аделаиду любили. Диего боялись и ненавидели. Аделаиду поддерживали в трудные моменты и не давали упасть духом. Диего был один и никто бы не стал с ним делить горечь поражения. Девушка осознала это и стала в тот момент чувствовать себя счастливее от осознания того, что её окружают любящие её люди. Хотя от мысли, что её враг один и он страдает, она не испытала радости. Возможно, это одно из свойств её натуры — сопереживание. Даже к своему заклятому врагу. Однако кое-что важное она тогда всё-таки не разглядела в нём. Но увидела сейчас. То была любовь в его глазах. Может быть, раньше она была скрыта (или же она не могла её видеть, ибо для неё это представлялось невозможным). Но сейчас как же явна она была… Он смотрел на неё так, будто она вся его жизнь, его душа, самое важное, что есть на свете. И Адель в тот самый момент, не притворяясь, отбросив все маски, смотрела на него точно так же. Его лицо, глаза были счастливыми. Он выглядел совершенно иначе здесь. Всё тот же Диего, его черты, его тёмные кудрявые волосы, но не было синяков под глазами, морщины разгладились, делая его моложе на десяток лет, цвет лица стал более живой, исчезла бледность. Видимо, вот, значит, как выглядит его душа. Так выглядит он настоящий. В мире земном он огрубел, оброс непробиваемой бронёй, к лицу его пристала вечная глумливая ухмылка, но всё это ещё не дошло до точки невозврата. Его душа вовсе не черна. Он ещё может стать счастливым. Адель провела рукой по его щеке. Диего блаженно, едва заметно улыбался. На лоб спадали непослушные прядки. В тусклом свете его волосы казались ещё чернее. Ничего подобного она раньше не испытывала. Даже то, что она представляла в своих фантазиях, чувствовалось ею иначе. Здесь было тепло и спокойно. И проблемы, о нет, не забывались. Они теперь виделись не безвыходными. Они всё-такие же сложные, и угроза миру велика, но для Адель они лишь были временной преградой к счастливой жизни. Безысходности не было. Может ли быть это от того, что она сейчас рядом с ним? В этих объятиях они оба залечивали свои душевные раны. Аделаида, мятежная и бойкая, в то же время нежная и светлая, растворяла его одиночество. А Диего в свою очередь делал для неё то же самое. Хоть сама Адель и не была одинока, но она испытывала странную тоску. У неё были родные, были друзья, но не было любви. И кто мог знать, от кого она придёт? Девушка перевернулась в его объятиях, чтобы смотреть на него не из-за спины. — Как ты здесь оказался? — она услышала собственный вопрос словно со стороны. —Я забрал твоё кольцо, чтобы обладать магией. Но с одним кольцом далеко не пойдёшь, нужны колдовские умения. Я тренировался. А потом почувствовал, что должен быть здесь, и сам собой перенёсся. «Шуточки Самеди», — пронеслось в голове юной ведьмы. — Ты уже бывал тут? — голос девушки был истомным, каждое слово давалось с трудом. — Я пытался понять цвет своей души. Скользкий Ник говорил… — Ты учишься у этого прохвоста? — прервала его Адель с изнеженным смешком. — Ты знаешь его? — вскинул брови Диего. — Уж мой-то учитель получше был, — произнесла Адель, и уткнулась носом в шею новоиспечённому колдуну. Закрыв глаза в блаженстве, он откинулся немного назад, кладя ладонь на затылок своей сбежавшей наречённой. Мягкие нежные локоны незамысловатой причёски поглотили его пальцы. — И какого же цвета твоя душа? — Догадайся, — с хрипотой прошептал Очоа и поцеловал её за ухом, убирая мешающие прядки. «Ну конечно, — Адель растеклась ещё шире в улыбке, теперь более задорной. — Как же может быть иначе?» Девушка ощутила вдруг некоторые перемены в своём состоянии. Сладкая нега всё ещё царила над ней, но при этом картину её ощущений разбавило ещё одно чувство. Она положила руки ему на плечи и, приподнявшись немного выше, зарылась носом в спутанные кудри на макушке. Пахло им, и этот запах сводил её с ума. Цветовая гамма вокруг начала медленно меняться. Оранжевое, местами чёрное пространство становилось красным. Чем сильнее цвет входил в свою силу, тем более учащалось дыхание Аделаиды. «Вот он. Мой цвет. Источник моего волшебства», — думала юная ведьма. Тем временем по мере насыщения цвета, Диего, становясь всё сильнее, сжимал девушку в своих ладонях всё крепче. «Источник нашего волшебства», — поправила себя Адель. В платье становилось совсем неудобно и тесно. Впрочем, оно мешало не только ей. Де Очоа яростно блуждал руками по её талии, но плотный корсет не позволял дотронуться до её кожи. Девушка задумалась о возможностях мира духов, где цвета меняются в зависимости от душевного состояния и в момент сильной нужды из ниоткуда появляются бокалы с водой. Если появляются бокалы, то может быть… Аделаида закрыла глаза и постаралась чётко представить картинку в своём воображении. Спустя пару секунд девушка ощутила, что длинная юбка, в которой путались ноги, исчезла, а безжалостный корсет больше не стягивал её талию. Вместо этого её тело словно обволакивало нежное облако. Она посмотрела вниз, и увидела на себе лёгкое одеяние из шёлкового батиста и мягчайших перьев, всё в нежно-розовом цвете. Можно было бы сказать, что Аделаида и вовсе не чувствовала на себе одежды, если бы перья не щекотали кожу. Очоа запрокинул голову, и девушка могла видеть его затуманенный желанием взгляд. Елозя рукой в волосах Адель, Диего совсем распотрошил её причёску. Выкинув последнюю шпильку в алую бездну, он провёл ладонью по спускающимся до талии шелковистым волнам. Как же она прекрасна. Несколько секунд он смотрел на её голубые глаза, хрупкие плечи, с которых давно слетели невесомые лямки, порозовевшие от желания щёки и раскрасневшиеся губы. Она была всегда неуловима для него, постоянно выскальзывала прямо из-под носа, а сейчас она была так близко, их разделяло лишь несколько сантиметров. Она выводила его из себя, срывала планы, дразнила, однажды даже прислала оскорбительное письмо. Он рвался найти её и сделать своей, но она ускользала, оставляя лишь воздушный поцелуй. А сейчас она обвивала руками его шею и смотрела на него со всей своей страстью. Пусть они и в мире духов, но как же долго он этого ждал. Адель сильнее прижалась к Диего, и теперь перья щекотали ему шею. Испанец блаженно думал о том, что его прекрасная донья обязательно к нему вернётся в мире людей. Будет любить его, родит ему детей. Они будут править вместе. Король и королева. Что за восхитительное место? Душа здесь вывернута наизнанку. Здесь они такие, какие есть. Человеческая натура сама ползёт наружу. Здесь, находясь в гармонии магии и энергий, становятся понятны собственные желания. И от этого им обоим было спокойно. Они оба хотели друг от друга одного лишь любви и понимания. Разве не это истинные чувства? Настоящая любовь, пробившаяся даже сквозь его циничность и её непокорность и строптивость. Аделаида медленно потянулась ближе, и как только Диего почувствовал мягкие, нежные губы любимой, он, отбросив все мысли, впился в неё жадным, глубоким поцелуем. Для него это было действом, которого он ждал с тех пор как понял, что дочка губернатора Санто-Доминго — не просто объект, который надо захватить, чтобы потешить собственное самолюбие и доказать девчонке, что никто не уходит от Диего де Очоа. Она стала для него дорога. Осознание это приходило к нему постепенно, и с каждой выходкой его пиратской жёнушки он всё больше видел в ней силу и стержень. И он уважал её за это. Даже несмотря на то, что это его Триумф украли, это его флот разносился в щепки. Аделаида была для него достойным противником. В первую их встречу он составил о ней весьма поверхностное мнение. Он видел в ней взбалмошную, легкомысленную барышню, не знающую и не понимающую жизни. Она сбежала от него, и он стал думать о ней ещё хуже. Наивная дурочка, у которой были и статус, и хорошее состояние, сбежала от ещё лучшей жизни на простом судёнышке, чтобы стать либо корабельной крысой, либо, если бы она не выдержала мужской работы, шлюхой в каком-нибудь борделе на Тортуге. Как же он был зол на неё. Какая глупость. И какая наглость! Сбежать от него! От наследника древней фамилии Очоа! Да кто угодно хотел бы оказаться на её месте, а она даже не осознавала оказанную ей честь. Глупая, глупая девчонка! Однако, как же она умудрилась выжить, пропав в открытом море? Каким это образом она его обдурила и украла его драгоценный галеон? Как же она стала на нём капитаном и заслужила такой авторитет среди пиратов? Нет, Адель совсем не дура. Она борется за свои идеалы. За свободу. Она, как и он сам, лидер. Из-за этого появляется уважение, даже при том, что она сражается против него. И помимо уважения перед ней как перед хорошим соперником у Диего появилось ещё и восхищение перед ней как женщиной. Достойный противник, но отчего-то её не хочется побеждать. Захватить её — значит сломить. Как он может сломить то, чем он восхищается? Но и уходить проигравшим не в правилах адмирала. Можно сделать лучше. Объединиться. Править вместе. Он не верил в любовь, не ждал «той единственной» и свою будущую жену видел как вещь, необходимую в светском обществе. И как ресурс для продолжения рода. Раньше, в понимании дворянина, его супруга должна была быть красива и образована, иметь покладистый нрав и не мешаться под ногами. Сейчас он понимал, как же печальна была бы его жизнь, будь у него такая жена. Прожить всю жизнь с человеком только от слова «надо»? Ради социального статуса? Как он мог не понимать, что это ему совсем не нужно? Нет, любовь существует, она реальна. Он видел любовь в её взгляде. Он чувствовал её в их поцелуе. Адмирал прижимал Аделаиду к себе как можно сильнее и всей душой наслаждался моментом. Нельзя сказать, что он был обделён женской лаской, но он не испытывал прежде таких эмоций, какие он испытывал от одного только поцелуя с Адель. Диего старался запомнить её вкус, прикосновение её нежных рук, тепло её тела. Сейчас они в мире духов, вместе. Но на деле они в сотнях миль друг от друга. И когда встретятся в реальной жизни, неизвестно. Он был поглощён ею, и не замечал, что за неимением опыта девушка едва ли может достойно ответить на поцелуй. Он и не задумывался, что у неё это в первый раз. Адель до этого могла лишь представлять, как происходит поцелуй. Но сейчас она не думала, правильно ли она делает или нет — волшебный дым сигар Самеди опьянил её и выпустил на волю все её скрытые порывы, и она просто делала то, что хотела. Их уединение виделось ей самой правильной вещью в мире. Девушка прислонилась к его щетинистой щеке. Вот та деталь, которую почему-то раньше обходило её воображение. Она и не думала, что целоваться с кем-то будет так колюче: усы как маленькие иголочки впивались в её верхнюю губу, но ей нравилось. Очоа же, не желая ограничиваться одними поцелуями, заёрзал руками по её спине, раздвигая непослушные вездесущие перья и залезая под складки шёлковой ткани. Волна возбуждения пробежалась по телу девушки. Она инстинктивно выгнулась в пояснице. Диего расплылся в привычной ухмылке — ей нравится, что он с ней делает. Когда-то она швырнула книгу в него в ответ на его попытку овладеть ею. Правда, в то время и он был не лучшего мнения о ней. Испанец развернул девушку, и она снова упёрлась спиной в его грудь. Его руки всё пытались избавиться от надоедливых перьев, которые возвращались на прежнее место каждый раз, как он их убирал. Очоа уже начало это раздражать, и он решил вовсе порвать этот наряд. Сжав в кулаках тончайшую ткань, он резко дернул её в стороны, но чёртова материя была прочнее парусины. Он услышал негромкий смешок спереди. Мужчина всё понял. Адель силой мысли мешала ему, заговаривала перья лесть под руки, а ткани не позволяла порваться. — Прекрати, душа моя, — кладя подбородок ей на плечо, заботливо произнёс Диего в ответ на её нелепые ужимки. — Не смей портить моё творение, — прошептала девушка и, повернув голову, поцеловала его в краешек губ. Но всё же ведьма помогла любимому мерзавцу, и, снова закрыв глаза, представила немного иную картину. Теперь наряд превратился в накидку, свисавшую с её плеч и держащуюся на одной только завязке. Довольный такой фантазией, Диего раздвинул края накидки, оголяя грудь и живот Аделаиды. Наконец, когда ничего не препятствовало движению, мужчина провёл рукой от низа живота до ключиц, и снова спустил вниз, накрывая ладонью грудь. Донья впервые ощутила прикосновение чужих рук к своей груди. Она стала дышать глубже и громче, её туловище непроизвольно стало понемногу колебаться вверх-вниз. Аделаида откинула голову ему на плечо. Диего поцеловал её в шею. Оттенки красного вокруг них мерцали и переливались. «Может, потому нас так тянет друг к другу, что цвета наших душ совпадают?» — думала Адель. Девушка прижималась тазом к паху мужчины, и чувствовала то, в чём раньше она ни за что себе не призналась бы. Она желала, чтобы он обладал ею. Хотела быть его. Она услышала хриплый стон возле уха. Это взбудоражило её ещё больше. Ей казалось, словно она горит в огне. Тёплые ладони Диего то властно сжимали, то нежно гладили её груди, а голова девушки безудержно ворочалась на плече мужчины. В один момент его рука медленно, но уверенно поползла вниз, отчего по всему телу Адель пробежались мурашки. Девушка вжалась в него ещё сильнее, словно пытаясь отодвинуться от настойчивой руки. Адель сама не знала, щекотно ей, приятно или же страшно. Заметив, что Аделаида неназойливо отстраняется, Диего вопросительно глянул на неё. Ладонь застыла внизу живота. Прелестное личико с румянцем на щеках вызывало у него умиление. Её глаза были закрыты, ресницы подрагивали. Мужчина потянул вторую руку к её лицу, чтобы большим пальцем провести по полураскрытым губам. Адель, чувствуя прикосновение его ладони к своему подбородку, ощущая, как он пальцем очерчивает линию её губ, захотела поцеловать его. Сложив губы в трубочку, она ласково поцеловала подушечку пальца. Диего неслышно усмехнулся от такого истинно девичьего сентиментального жеста и надавил на её губы, заставляя взять его палец в рот. Почувствовав во рту шершавый палец, Адель, как будто смакуя леденец, принялась водить по нему языком. Скоро к большому добавились указательный и средний. Старательно вылизывая все три пальца, донья чувствовала себя как никогда эротично. Очоа же с упоением наблюдал за этой картиной. Как невероятно было видеть её, готовую, пусть даже ненадолго, покориться ему. Он вынул пальцы, за которыми непременно потянулась тонкая ниточка слюны, и, проведя вдоль груди и живота мокрую дорожку, вернул ладонь в паховую зону. Аделаида, разомлевшая от происходящего несколько секунд назад, напряглась снова, но Диего, решив более не ждать, переместил ладонь на девичье лоно. В тот же момент девушка инстинктивно свела бёдра, неумышленно зажимая между ними оставшуюся на том же месте ладонь. Очоа что-то недовольно прошипел себе под нос, свободной рукой пытаясь развести её коленки. Непривыкшая к новым ощущениям ведьма упрямилась, не давая испанцу доставить себе удовольствие. Вытащив зажатую бёдрами ладонь, адмирал вздохнул. «И снова она упирается». В другое время, с другими женщинами Диего принимал любое сопротивление за игру. Ему было не важно, сопротивлялись ему притворно или по-настоящему, он брал, что хотел, силой. И сейчас он определённо получил бы великое наслаждение, наблюдая за извивающейся в сопротивлении Адель. А если её ещё и связать... Но на фоне страстного желания овладеть ею силой он понимал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Он получит наслаждение на несколько минут, а она лишь укрепит своё мнение о нём как о подонке. И ведь он не хотел её насиловать. Ей он не желал причинять вред. Это лишь небольшая эротическая игра, фишки которой его любимая ещё не просекла. Но когда-нибудь поймёт обязательно. Он позаботится об этом. А пока... Пока она ещё не готова, так уж и быть, он не будет пугать её и портить их отношения. Он будет терпелив. И Очоа, нежно поглаживая Адель по бедру, шепнул ей на ухо: — Расслабь. Девушка не сразу последовала его совету, упрямо продолжая прижимать друг к другу коленки, но в конце концов сделала над собой усилие и расслабила бёдра. В конце концов, она сама хотела получить от него ласку. Узнать каково это. Мужчина накрыл ладонью тёплую влажную щель. Коленки Адель снова дрогнули, но она силой воли не поменяла положения. Теперь же она замерла, напряжённая как струна. Она практически не дышала, не извивалась как раньше, не выгибалась от его прикосновений. Губы были плотно сжаты, а брови нахмурены. Диего кинул на неё несколько огорчённый взгляд. Не совсем та реакция, какую он ожидал. Аделаида и сама не ожидала, что будет так... странно. Возможно, её охватил страх перед неизведанным, но это не было причиной теперь же пасовать. Адель приоткрыла глаза, повернув голову к Диего. «Начинай же», — словно бы говорила она. Уловив немой намёк, Очоа принялся ласкать её. Девушка ещё более напряглась и сильнее вжалась спиной в торс испанца, будто снова пытаясь отдалиться от его руки. Дворянин лишь сильнее прижал ладонь. Однако он не торопился — нежно водил пальцем, давая время успокоиться. Ей было непривычно. От ощущения чужих пальцев на интимном месте, тем более его пальцев, кружило голову. Постепенно Адель начала привыкать. Она вновь запрокинула голову на его плечо. Поняв это как знак к более решительным действиям, дон ускорил темп. Аделаида вновь затрепетала, хотя на этот раз и не пыталась помешать мужчине. Ощущения всё ещё казались странными. Она не знала, будет ли так всегда, или же она привыкнет, и в следующие разы начнёт получать настоящее удовольствие, какое она всегда она и представляла. Она не имела понятия, будут ли эти следующие разы... Дон чувствовал, что больше не может находиться в страстной истоме, и снова развернул свою прелестную, теперь к себе лицом. Он поймал её губы поцелуем, заставляя девушку задержать дыхание. Ему надоело церемониться — он уже и так вошёл в положение, что было ему не свойственно, и теперь он хотел получить наслаждение сам. Будь они в мире людей, он усадил бы её себе на бёдра, но здесь, паря в пространстве, это было затруднительно, так как ему самому не на что было опереться. В конце концов он склонил Адель закинуть ноги ему на поясницу и, держа ладонями под ягодицы, помог ей приподняться. Девушка еле шевелящимися пальцами стащила с Диего рубашку, что до сих пор была на нём. Она могла бы заставить её исчезнуть силой мысли, но ей хотелось раздеть его самой. Аделаида провела ладонями по крепкой груди, ощутила её жар. Наблюдала за тем, как она вздымается от его дыхания. Она хотела бы заснуть когда-нибудь на ней. Покрыть поцелуями. Прильнуть к ней ухом. Слушать биение его сердца подобно колыбельной... Он бы обнимал её, наполнял любовью. Согревал холодными ночами. Будет ли это? Никто не знал. Но Адель знала, что он хочет того же. Думала ли она так из-за того, что была одурманена дымом сигар, или так на неё действовал мир духов, неизвестно. Не пропадёт ли эта уверенность в земном мире, неизвестно тоже. Но сейчас... Сейчас они вместе, и им точно не до сна. Руки доньи поползли вверх и остановились на плечах Диего. Держась за него, она устроилась поудобнее. Девушка изнемогала от того, что испанец, практически доведя её до вершины удовольствия, вдруг прервался. Ей нестерпимо хотелось продолжения, несмотря на то, что она ещё не до конца привыкла к ощущениям. Она не могла полностью расслабиться и отдаться вихрю наслаждения подобно тому как не может расслабиться человек, учащийся плавать на спине. Нужно лишь успокоиться, позволить солёной воде держать тело на плаву. А покуда человек напряжён, он будет неизменно тонуть. Так же и Адель — пока мышцы напряжены, а голени трясутся от волнения, она получает лишь отголосок всего удовольствия, что мог подарить ей дон. Но даже этот отголосок казался ей невероятным блаженством. Очоа распустил шнуровку на брюках, видя, что она, разгорячённая, растрёпанная, столь сильно вожделеющая его, смотрит на него из-под полуоткрытых глаз, сбивчиво дышит через рот. Он не хотел больше тратить время на прелюдии. Это, разумеется, безумно приятно, но рано или поздно всему приходит конец. Диего взял её за талию, помогая принять правильное положение, и приготовился войти в неё. Адель замерла, смотря на него своими голубыми глазами. Прекрасная, нежная, бойкая и в то же время такая неискушённая. Напряглась и ждёт. Ей бы расслабить таз, но, кажется, убедить её сделать это — гиблое дело. Ему не хотелось делать ей больно, но он был уже на пределе и не собирался отступать. Что ж, кажется, ничего не остаётся, кроме как... Диего закрыл глаза, решив пойти на хитрость. Адель заговорила ткань не рваться, а он заговорит её расслабиться. Он поцеловал её, нежно провёл рукой по спине. Прижал её к себе. Начал двигаться. Задал ритм. Внутри Адель всё словно переворачивалось. Она больше ни о чём не думала. Лишь следовала ритму движения. Он вошёл. Не быстро и не медленно. Девушка ощутила непривычное растяжение. Она ожидала, что её пронзит боль, но ей было лишь немного неприятно. Волшебство ли это мира духов? Не важно... Адель, адаптировавшись к новым ощущениям, постепенно сама начала колебаться вверх-вниз. Их тела были соединены, и донья чувствовала себя сейчас одним целым с Диего. Его руки скользили по её пояснице. Её пальцы прятались в чёрных кудрях. Губы встречались в глубоких поцелуях. Языки переплетались. Где заканчивается он и начинается она?

***

Чары дурманящего дыма сигар Барона Субботы постепенно рассеивались, и к Аделаиде стал возвращаться её рассудок. Хотя, даже будучи в здравом уме девушка не спешила выпутываться из объятий. Расслабленная, она висела в пространстве, обхватив Диего за плечи. Адель не знала, что будет дальше — ведь в земном мире они по-прежнему враждуют. И у каждого из них за спиной целая армия: у него его флот, а у неё пираты, которых она ни за что не предаст. Донья знала, что её наречённый не отступится от затеянного и будет искать меч мёртвых до последнего. И ведь найдёт в конце концов. Но Диего не главная её проблема — важнее всего разобраться с Дейви Джонсом, ведь речь идёт о судьбе всего мира. Конечно, Очоа с мечом, дающим безграничную власть, тоже представлял угрозу всему сущему, но он всё-таки человек. Даже несмотря на то, что ему теперь подвластна магия. Он хотел лишь править, а не рушить. Он не собирался вредить их миру, по крайней мере, намеренно. Дейви Джонс же древний монстр, существовавший до Пустоты и стремящийся впустить в мир жутких чудищ, таких же как он. Можно даже считать, что пока они на одной стороне. Прежде всего нужно избавиться от туманов и того древнего зла, что насылает их. И меч мёртвых в этом им пригодится. После, когда угроза всему миру минует — разбираться между собой. Как всё-таки странно: ведь он её враг, но только его хотелось подпускать к себе настолько близко. Рядом с ним было хорошо… Но вскоре Аделаида почувствовала, как тёплые руки, обвивающие её, исчезают. Ведьма открыла глаза, но её возлюбленный враг отдалялся от неё, словно во сне. — Адель… — его голос растворился в небытие, как и он сам. Голова закружилась, и девушка почувствовала, что она и сама исчезает. Разноцветные сгустки энергии становились всё дальше, и Аделаида глядела на это далёкое пёстрое пятно из чёрного ничто, пока девушку не стало засасывать обратно в мир Лоа. Почувствовав опору под ногами, ведьма с непривычки потеряла равновесие, и, упав на колени, одной рукой упёрлась в землю, а другой потёрла висок. Всё вокруг ходило ходуном. — Тебе теперь легче? — послышался издалека вопрос Самеди. Аделаида встала на ватных, дрожащих ногах, не обращая внимание на прилипшие к коленкам травинки. — Да... — только и выдала ведьма тонким, тихим голосом. Мама Бриджит, готовящая неподалёку отвар из каких-то пряно пахнущих трав, смешливо ухмыльнулась. — Но зачем вы это устроили? — Разве тебе не нужна была помощь? — задумчиво спросил Барон, пуская неизменные колечки дыма.