Задохнись моим прахом

Я просидела в этом чертовом баре весь оставшийся день. Ни закинув так в себя ни крошки хлеба, ни запив это все хоть какой-то водой. Сверху все еще были слышны голоса. Сначала они успокоили Джозефину, потом начали шептаться. Возможно обсуждали мою судьбу. В какие-то моменты в разговор вклинивалась сама Джозефина. Я надеялась, что ее голос был за меня. Когда стемнело, я пошла к сцене. Рядом лежал пыльный плед, которым укрылась. И легла прямо на сцену. Она была не слишком большой, чтобы на ней разлечься. Но и не слишком маленькой, чтобы упасть во сне. Убьют ли они меня во сне? Ведь человеческое мясо тоже шло в обиход. Из головы так и не вышло разобранное по частям тельце Сью. Даже во сне. Я шла по какой-то осветленной тропе, по бокам которой не было ничего. Только бесконечная темнота. Оставалось идти только вперед. Сзади меня тропы уже не было. Она исчезала с каждым дальнейшим шагом. Точно такой же сон как и в школе. Когда я только проснулась. Только без взрывов и ярких вспышек. Никого не было слышно. Полнейшая тишина, которую невозможно даже представить. Знаешь, когда всунешь беруши в уши и закроешь глаза. Даже тогда ты что-то услышишь. А тут... не было слышно ничего. Впереди вновь показалась фигура. Точно такая же, как тогда. И я помнила, кто это был. - Привет, малышка, - сказал Трай Берри и снова вышел мне на встречу. Внутри уже не было страха. Уж точно не такого, как тогда. Да и в его руках ничего не было. Сами руками даже были чистыми. И одну из них он протянул мне. - Пойдем со мной. Что-то внутри уже не противилось ему. Не просило бежать назад. Знало, что бежать некуда. А его лицо, на мгновение, даже вселило спокойствие. По крайне мере, во сне. Взяв меня за руку, он встал слева от меня. И повел по тропе, словно под венец, прямо к алтарю. - Я знал, что так будет. Что ты когда-то придешь ко мне. Снова. Но уже другой. Сдвинув брови, я посмотрела на него. Он улыбался. И совершенно не спешил объясняться. - Ты становишься мной, Лав. Ты погружаешься в меня. Как клубника, которую макают в растопленный шоколад. Ммм... такая сладкая и вкусная клубника. От грязных ассоциаций мне стало довольно мерзко. Хоть и я не могла не признать, что теперь его лицо почему-то не вызывает во мне дикий ужас. Более того, впервые в жизни я нашла его довольно-таки привлекательным молодым человеком. - Скоро мы увидимся, и ты сможешь окунуться в меня. Полностью. Он остановился. Взял мою вторую руку и встал напротив меня. Мы стояли прямо как жених с невестой возле алтаря. Улыбаясь, он сказал. - Главное, не утони! И толкнул меня вперед. В ту самую темноту, из-за которой я теперь его не видела. И не видела больше ничего. Тут же я проснулась. Вспомнила, где нахожусь, и выдохнула. Лучи солнца уже вовсю пробивались через пыльные окна бара. И от этого света на душе стало легче. Неужели я теперь боюсь темноты? На втором этаже было по-прежнему тихо. Возможно, они обо мне забыли. И я так останусь сидеть на сцене до тех пор, пока сама не покроюсь пылью и не захлебнусь в ней. Так себе смерть. Но даже на нее они обрести меня не смогли. Позже, когда солнце уже вовсю освещало первый этаж, ко мне спустилась та женщина, что привела меня в бар. В руках она держала хлеб с сыром и чашку чего-то горячего. - А ты умеешь находить себе место, - ухмыльнулась она и села рядом на пол. На минуту я подумала, что она решила меня отравить. Но сыр был мелко нарезан и любой бы яд был бы через него заметен. Еда была чистой. - Прости, что так вчера вышло. Мы даже и не подозревали, что ты принесешь такие плохие вести. Джози так и не сомкнула глаз. Я сплю с ней рядом. Бедная... Она так надеялась на эту встречу. Рассказывала нам о том, какая ее сестра Пруденс храбрая, а малышка Сью умная не по годам. Жаль, нам так и не удалось познакомиться. Пока она рассказывала все это, я потихоньку отламывала себе кусочки хлеба с сыром и клала в рот. Такие деликатесы давно не ела. Надеюсь у них тут нет провизии с фасолью, от которой у меня уже живот болит. - Кстати, насчет познакомиться. Я Барбара. А внутри меня сидит малыш Джейсон. Так и просится наружу. Она встала с пола и села рядом на сцену, располагая к беседе. Сегодня она выглядела намного приветливее, чем вчера. Поэтому решила заговорить и я. - Я думала вы выкинете меня за дверь, пока я буду спать. - Ха-ха! Да ты впрямь нас испугалась! - рассмеялась она во весь голос, - не бойся, мы не такие уж и злые, как могли показаться. Это защитная реакция от чужаков. Говорят, она передается по наследству всем жителям Подесты. - А я чужак? Она не ответила. Было видно, что решала здесь это не она. Хотя, вроде как ей хотелось, чтобы я осталась. - Надеюсь, что нет. Но, раз ты немного подкрепилась, думаю можно позвать Джозефину. Она плавно поднялась на второй этаж. Будто вовсе и не была беременной. Спустилась уже одна Джозефина. Подходя ко мне, она так и не решилась поднять глаза. Но когда окончательно подошла, ей пришлось это сделать. В отличии от Барбары, она села ко мне не настолько близко. Лишь на противоположный край сцены. - Как это произошло? Я не знаю, что это было. Неординарный способ начать беседу? Или безумное желание узнать как умерли ее родные? Те кусочки хлеба с сыром прямо-таки застряли у меня в горле от такого вопроса. И я поспешила запить их тем, что было в кружке. В кружке был горький кофе. - Пруденс застрелили ночью. Скорее всего «Саузен Пауэр». А Сью… ее убили местные из центра. - Убили? Что значит убили? Я прям чувствовала, как она граблями вытягивает из меня те воспоминания, которые не давали спать ночью. Ту картинку, что мелькала перед глазами. То, что я не смогу забыть никогда в жизни. И что не смогу никогда себе простить. - Съели, - ответила я, опустив глаза в пол. Мне было страшно смотреть на нее. И хоть в отличии от меня, она этого всего не видела, представить в своем воображении могла бы. Я ожидала того, как она снова разрыдается и с верхнего этажа прибегут люди. Решат, что я ее тут решила добить. Но мне тогда показалось, что если она сейчас не узнает всю правду, то потом и не спросит. О чем будет корить себя. Так что лучше страдальцем будет из нас двоих только один. Но она сдержалась. Не знаю, смахивала ли она слезы, но слышала, как пыталась восстановить дыхание. Она не стала дальше расспрашивать. Поняла, что такое возможно в центре. - А почему не тебя? - спросила она вдруг, - почему тебя не убили? Как тебе удалось выжить? И это был вопрос как гром среди ясного неба. Как будто прорвало те трубы, что я тщетно пыталась склеить жвачкой все это время. Тот вопрос, который даже не возникал в моей голове, но жил глубоко в моем подсознании. Вопрос, который даже мозг боялся до меня донести, чтобы кукуха не поехала окончательно. Я была виновата. В том, что случилось. Даже больше, чем предполагала изначально. Я нашла эту чертову бочку и заснула в ней одна. Даже не подумав найти такую же для Пруденс и Сью, которые сидели прямо рядом с выходом из моста. И когда они нас нашли, то на меня даже не обратили внимание. Ведь я спряталась. Как самая настоящая трусиха. Которой всегда была. И даже сейчас не перестала быть. Я отдала этим людям Сью, не обратив внимание на их подозрительно изголодавшиеся лица. И когда пришла за ней, то ничего не сделала. Просто убежала. Снова, как трусиха. Когда мы с Мелоди перешли в среднюю школу, мне, первое время, не давалась математика. Я делала много ошибок, в то время как все остальные уже давным-давно усвоили тему. И когда в гостях у Мелоди мы делали уроки и я разрыдалась из-за того, что опять не могу решить уравнение, мать Мелоди мне сказала: “Лав. Ничего страшного в том, что ты допускаешь ошибки. Ведь не допускает их тот, кто ничего не делает. Главное осознать почему так получилось и исправить”. Так вот это была та самая ошибка, которую я никогда не смогу исправить. Как бы не пыталась. Которая произошла так быстро, что я только спустя день поняла, что же все-таки случилось. Когда Джозефина задала мне этот вопрос. И я не знала как на него ответить. Положение, близкое к безумию, спас мужчина, тихо подошедший к нам. Тот самый, что хочет меня выгнать. Он положил руку на плечо девушки, которая так и не дождалась своего ответа. Понимал, что она сейчас может перегнуть палку и сломаться. Или сломать меня, что уже было не важно. Аккуратно подняв, он повел ее обратно наверх, оставив меня вновь наедине со своими мучительными мыслями. Которые губили меня изнутри, как яд. Когда я впервые поссорилась с Джереми из-за того, что он закрутился с друзьями и забыл о нашей встречи, я долго на него обижалась. В основном потому, что это были наши первые отношения и он не понимал, почему у меня такая реакция. Но осознав все, он пришел ко мне с букетом моих любимых калл и кулоном в виде сердечка. Все это он подкрепил заранее подготовленной речью о том, как он раскаивается и обещает, что такого больше не повториться. Я уже сто раз успела пожалеть, что так и не надела дома этот кулон. Хотя бы продала его здесь за хорошие деньги. И когда я его прощала, то поняла, насколько это легко, когда веришь, что человек исправиться ради тебя. Особенно, когда сама ты ничего не сделала. Насколько было просто прощать других, ведь тогда все вещи становятся для тебя мелочью. И насколько же было тяжело прощать себя, ведь ты не можешь попросить у себя прощения за такое. Язык не повернется. И тебя никто не простит. Потому что это бесчеловечно. И чем дальше я бежала от этой мысли, тем больше она накрыла меня в итоге. Вдруг сверху раздался такой истошный крик, что я аж подпрыгнула на месте. И невзирая на то, что меня могли тут же выкинуть из окна, помчалась наверх. Посередине комнаты, скрючившись, лежала Барбара. А под ней была огромная лужа. - О господи! - вскрикнула Джозефина. Ее глаза были еще на мокром месте, когда она открыла рот от удивления. Мужчины тут же подхватили Барбару и потащили на ближайшую кушетку. Женщины стали носиться и приносить ей то полотенца, то ножницы со спиртом. Я же стояла на месте и не могла пошевелиться от этих эмоциональных качелей. - Аарон, я не смогу, - заверещала одна из девушек, - я боюсь крови! - Тогда отойди, - крикнул ей в ответ мужчина и девушка помчалась вниз. За ней прямиком побежали и остальные, кто не смог бы выдержать этого зрелища. Остались только мы с Джозефиной. - Джози, мне нужна твоя помощь! - крикнул Аарон, раздвигая ноги Барбаре. Девушка была тоже в ступоре. - Джозефина! - крикнул он на нее снова. И тогда она пошевелилась. Попыталась собраться с мыслями и схватилась за ножницы. - Куда? Головка еще даже не показалась! Джози сбросила ножницы. Было видно, как ее одолевает паника и она пытается сообразить где находится и что происходит. В это время Барбара начала терять сознание и Аарон отошел от ее ног, схватил полотенце и побежал его замачивать. Барбара закричала. Я увидела, как уже показывается головка. Что-то внутри толкнуло меня вперед и я вмиг оказалась подле нее. - Дыши, Барб, - сказала я, - все будет хорошо. Нет, я не была уверена, что все будет хорошо. Но Барбара должна была. К тому моменту Аарон уже подбежал к ней и начал прикладывать ко лбу мокрое полотенце. Несколько раз он хлопал по щекам, чтобы она не теряла сознание. Тем временем, в моих руках уже оказалась та самая головка. Я стала потихоньку тянуть ребенка на себя. - Еще немножко, Барб! Он почти вылез! Сзади меня раздался звук падения чего-то тяжелого. Оглянувшись всего на секунду, я увидела, что сознание теперь потеряла Джозефина. Но тут же вернулась к Барб. Одна ручка ребенка уже высунулась наружу. - Как он? - закричала Барбара, - дышит? Новорожденный мальчик с легкостью скользнул в мои руки. Оказавшись перед моим лицом, он попытался открыть глаза. И когда слегка поморгал ими, то закричал. И Барбара вместе с ним. Впервые за пару дней это был крик радости. Крик рождения. И он не давал так по ушам, как раньше. Мне хотелось слышать его как можно больше и дольше. Чтобы знать, что на сей раз все живы и здоровы. Аарон, отойдя от Барбары, забрал у меня ребенка. Я же осталась сидеть на полу на коленях. Знала, что в моей помощи нуждается как Джози, так и Барб. Но у меня не было сил даже встать. К счастью на помощь пришли те, кто ждал внизу. Они положили на соседнюю кровать Джози и начали брызгать на нее водой. С Барбарой все было хорошо. Убедившись, что с малышом все в порядке, Аарон отдал его матери. Которая тут же приложила его в груди. - Мой маленький. Хорошенький. Здоровый. Мой Джейсон. Все, кто был в комнате, смотрели на Барбару и Джейсона. Видимо для них, как и для меня, это было первое светлое событие, что произошло за эти пару месяцев. Ни на что больше не обращали внимания. Никто не мог оторвать взгляд. Джейсон быстро успокоился и заснул прямо на руках у матери. А я ощутила тепло чьей-то ладони теперь на своем плече. - Пойдем. Выпьем внизу. Это был Аарон. Он нежно поднял меня с пола и, придерживая, повел вниз. За той самой стойкой, оказывается, было несколько бутылок алкоголя. Усадив меня на стул, он налил какую-то смесь. По вкусу это был чистый спирт. А по запаху — что-то сладкое и даже пряное. - Местный бурбон военных времен, - сказал он, крутя в руке бутылку, - не этих, а сороковых. Хотя с того времени сколько только алкоголя не прибавилось. Аарон налил и себе. Он бережно смотрел за тем, как я потихоньку глушу стакан и не собираюсь провалиться в пучину безумия. - Это ведь твои не первые роды, да? Я кивнула. Казалось, что даже сил разговаривать у меня не было. Но с каждым глотком голос возвращался. - Первые закончились смертью, - сказала я. Он ничего не ответил. Лишь долил еще, когда я выпила первый стакан. - С первого раза не у всех получается. Ты медик? - Нет. Меня научили. - А что еще умеешь? И тут наступил мой звездный час. Надо было не дрейфить и разрекламировать себя так, чтобы он меня начал на руках носить. - Накладывать швы, обрабатывать, снимать. Перевязывать, вытаскивать пули… - В общем все то, что здесь пригодится, - перебил он меня, - и не только здесь. Пока что тут один медик, и это я. Не только в баре, но и, кажется, что во всей западной Подесте. Были и другие. Но теперь они покоятся на заднем дворе. Он хлебнул все содержимое залпом. И сразу же налил себе вторую. - Забыл представиться. Я Аарон Флоссон. Работал педиатром в местной больнице, пока ее не разбомбили. Теперь тут живу. Пытаюсь выжить. Теперь пришла моя очередь. - Я Лав Трейнор. Приехала из Милвена. И тут у него широко открылись глаза. Он даже не хлебнул своего пойла, который уже поднес к губам. - А что ты здесь забыла? Приехала забавы ради? На концерт местных менестрелей? - Нет, нет. На экскурсию в университет. Школа сказала. - Ааааа, - улыбнулся он, - этот хренов университет. Город так кичился им, когда построил. Говорили, что это большой шаг в нашей эволюции. Что люди станут образованнее и перестанут делить землю. Как бы не так. Он поставил стакан на стойку. Оперся об нее руками и посмотрел на меня. - Ты наверное хочешь поскорее свалить отсюда? - Да. Но сначала мне нужно найти парня. - Знаешь где он? - Здесь. В штабе «Саузен Пауэр». - Оооо, - протянул он, хватаясь за голову, - это тяжело. Но думаю у меня есть для тебя способ. Нам же надо как-то отблагодарить тебя за то, что ты спасла Барбару. - Что? Пойдешь со мной туда? - усмехнулась я, позволив без спроса себе перейти на ты. Он улыбнулся в ответ. - Лучше. Я дам тебе в компаньоны человека, который сам оттуда выбрался. Ну и, конечно же, обеспечу местом здесь. Кровати для тебя я не найду, но ты, я гляжу, и на сцене неплохо устроилась. Тут дверь сзади нас открылась. Свет от солнца еще больше ворвался в нашу обитель, заставив прищуриться. - А вот и он! Дождавшись, когда дверь наконец закроется, я посмотрела на того, кого предлагал мне Аарон. - О боже мой! ... - Сестра Хатти, ваша смена закончилась час назад! Попрошу покинуть помещение! Нас прервал охранник. На самом интересном месте. Я с грустью посмотрела на Лав, которая также поникла. - Ну ничего, - сказала она, - завтра продолжим. Главное не забыть, на чем остановилась. - Я и не против буду послушать часть истории еще раз, - рассмеялась я. И заразила смешком ее. В последнее время Нэнси отчитывала меня за то, что я допоздна остаюсь у Лав. Мол, рабочие задачи я должна выполнять в рабочее время, а свободное посвящать только себе любимой. И плевать она хотела на просьбы психотерапевтов и врачей. Ей было важно, чтобы все медсестры вовремя высыпались и работали во всю силу. Даже сократила нам кофейные зерна, чтобы мы на них не сидели. С одной стороны да, это была забота. Но с другой… Откуда она могла знать, как важно было мне проводить время с Лав как можно больше? Она ведь не слышала ее историю! И тут я поняла, что, возможно, Лав рассказывает все, что случилось, только мне. Что не поделится этим с другими потому, что не захочет это еще раз вспоминать. Это делало ее терапию эффективной. Но, вместе с этим, делало наше времяпрепровождение бесценным. Хоть книгу по ее рассказам пиши. Попрощавшись с девочкой, я уже собиралась выходить из отделения, как услышала разговор Нэнси с другими медсестрами. - Бедные мальчики. Совсем дети ведь еще. - Не говори! И куда полезли! - Нэнс! Ну они же не знали… - О чем? Что на войне убивают? Или что «Саузен Пауэр» настоящие чудовища? Да у них каждый главнокомандующий тиран и деспот! Нормальных за все время не было. - Ну возможно они хотели изменить мир… - Ценой своей жизни? И чего теперь? Лежат у меня в отделении и блюют какой день. - Ой да. Вот бы понять, отчего их так. Ведь всем уже лечим. И от вирусов, и от инфекций. И уже противорвотные даем. Глицин, чтоб мозги не сдулись. Омепразол, чтобы желудок не помер. - Вот-вот! И выписывались бы поскорее. И побежали дальше играть в свою войнушку. Я не стала встревать и выражать свое мнение. Все равно бы со мной никто не согласился. Мне было жалко парней, которые страдали. Но мне не было жалко тех чудовищ, в которых они успели за это время превратиться.