не уверен - не целуй

- Да я ее нормально отжарил, верещала, как в первый раз, - Ярослав жестами изобразил жесткий половой акт - но каждый раз, когда он ударял раскрытой ладонью по своему кулаку, это отдавалось в голове Филиппа с такой силой, что он едва ли мог не зажмуриться - его споттер на штанге, Яковлев, заметил это и помог Филиппу поднять довольно тяжелый вес, чтобы Майе мог хоть немного отдышаться. - Такую шлюху еще поискать надо было - повезло так повезло, - Хабаров в красках описывал собравшимся вокруг него Акользину, Зернову и Маклюкову подробности своей вчерашней встречи с какой-то девушкой, и Филипп, штанга которого была всего в метре от их лобного места около большого зеркала, был вынужден слушать все их разговоры - наушники у него отобрал тренер по ОФП, ссылаясь на то, что Филипп не слушал тренера от слова совсем даже с одним AirPods в ухе. - А как текла, как стонала, пиздец просто... Филипп скатился со скамейки, чувствуя, что два последних блина на грифе были совершенно лишними - тяжесть в плечах была почти болезненной, стоило ему опустить руки и расслабить их. Яковлев с грохотом поставил штангу на место, похлопал Филиппа по голове - осторожно, ведь голову Майе все еще обнимала довольно тугая повязка, скрывающая несколько довольно протяженных швов - и вышел из зала - тренировка закончилась, игроки постепенно расходились, кто-то - доделывал норму, кто-то - оттачивал технику, кто-то - весело проводил время. Филипп находился в подвешенном состоянии, потому что полноценно до тренировок его еще не допустили, но и слишком категоричным Бардинцев с ним не был, позволяя получать небольшую нагрузку и не выпадать из коллектива. Майе все еще и мог, что только жадными глазами смотреть на блестящую поверхность льда, на котором уже проводились первые жаркие баталии его команды, но сам понимал головой - еще рано. Основной проблемой был довольно серьезный ушиб ребра, из-за чего Филиппу приходилось несколько часов в день носить корсет, из-за которого соприкасались те его внутренности, которым в природе никогда не суждено было соприкоснуться, и несколько рассечений на голове, наличие которых заставило Филиппа коротко подстричься и терпеть ежедневные тянущие боли по всей коже головы. Имело место быть и сотрясение, но Филипп уже отлежался во время самой острой фазы - сколько у него было этих сотрясений за всю его жизнь, не сосчитать. Но яркий свет, громкий шум и интенсивные прикосновения все равно доставляли массу неудобств, например, сейчас дикий смех и громкая заискивающая речь Хабарова настолько сильно резала слух, что Филипп начал чувствовать, как его завтрак подкатывал к глотке, рискуя оказаться под его ногами. Попросить альф замолчать он не смел - его плохое настроение не должно было уничтожать чей-либо вайб, Фил осторожно поднялся на ноги, качая руками из стороны в сторону, задействуя при этом разные суставы - вроде как, трицепс ныл уже не так сильно, можно было сходить на массаж и спрятаться в своей конуре до вечернего льда, на котором сегодня вечером Филиппу впервые должны были позволить выйти на лед в неконтактном свитере, что было хоть каким-то разнообразием в ставшей совершенно серой жизни Филиппа, день которого состоял из подъема, завтрака, утренней тренировки, обеда, вечерней тренировки и сна - и это при условии, если тренировки одобрял травматолог, в противном случае Майе только и мог, что проебывать часы своего дня в Instagram, за просмотром сериалов и игры в Tekken 8. В раздевалке было пусто, а у Филиппа не было других развлечений и вариантов социализации, кроме как проторчать лишние тридцать-сорок минут в окружении своих одноклубников в надежде на то, что с ним кто-то заговорит, смешно пошутит или спросит, как его дела - Майе настолько застрял в своем крошечном мире, состоящем из двух комнат своего номера на базе, что был согласен на любое взаимодействие, и, как назло, его очевидно болезненный вид отталкивал от него все возможные варианты - Вася и Архип старались лишний раз не тревожить его, раз в день интересуясь прогрессом его выздоровления, Яр и Андрей тоже изредка уделяли ему внимание, Джош в своем облачном мире занимался своими делами - да и Филиппу было как-то некомфортно разговаривать с ним после того, как Карри рассказал ему о своих наблюдениях - еще и компашка Хабарова с Денисом, Пашей, Лешей и непонятно откуда взявшимся Коростелевым забрела в душ сразу за Филиппом, который, стоя под горячими струями, пытался расслабиться, понимая, что сейчас Рябиченко переберет все косточки его бренного тела за один сеанс массажа. - Да давай вдвоем ее, за бутылку нормального шампанского она на все согласится, - Маклюков повесил полотенце на крючок и встал рядом с Филиппом - Майе ужасно раздражала эта привычка во всех раздевалках всех команд по всему миру - среди двадцати свободных кранов в девяносто девяти случаях из ста зашедший после него одноклубник выбирал тот, который был рядом с ним; для Филиппа душ был местом умиротворения и единения с самим собой, хотелось послушать шум воды и сосредоточиться на своих мыслях, но вот эта галдящая толпа обсуждала каких-то своих любовниц, подруг и просто девушек, с которыми они виделись время от времени по соседству. - Никогда не пробовал кого-то вдвоем. - Да там такая дыра, они и троих поместит, - фыркнул Ярослав, заняв кран с другой стороны от Филиппа - и Майе вовсе оказался невольным участником этого разговора. - Давай решать, кого с собой берем - Пашку, Дэна, - он засмеялся, швыряя в Лешу мочалкой, которая пролетела над головой Филиппа и впечаталась в лицо Маклюкова. - А то такое сокровище пропадает. - Я пас, обещал супруге с детьми посидеть, пока она с девочками куда-то идет, - Зернов, с интересом слушавший откровенно приукрашенные рассказы Хабарова, отмахнулся сразу же. - Я тоже, у меня дела есть, - Акользин зевнул, наливая в руку синий тягучий гель для душа - и Фил не смог сдержать едва заметной усмешки - едва ли Пашу можно было заманить куда-то компанией девушки. - Каблуки ебанные, - Ярослав наигранно плюнул себе под ноги и вспенил ежик черной мочалки в своих руках, когда Леша кинул ему ее обратно. - Фил, может, ты с нами? - он несильно пихнул Майе в плечо, заставая омегу врасплох и заставляя его отпрыгнуть от Ярослава - он едва не поскользнулся. - Воу-воу-воу, полегче, не хватало нам еще твоей смерти здесь, - Хабаров ощутимо взял его за локоть и засунул обратно под душ. - Повязку не мочи, блять, - через зубы выдохнул Яр, чуть свешивая лейку душа, чтобы она не била плотной струей прямо в голову Филиппа. - Блять, Ярослав, убери руку, - Филипп с размаху ударил его по запястью, заставляя его выронить неустойчивую лейку, которая рухнула округлым краем прямо в лоб Майе, - да ебанный блять, ай, сука! - Ну еб твою мать, - засмеялся Акользин, разворачиваясь и опираясь рукой о стену, - тебя можно хоть на пару минут одного оставить? - Все было прекрасно, пока вы не приперлись, - прошипел зажмурившийся Майе, делая воду более холодной и вешая лейку обратно, чтобы погрузить голову с уже отсыревшей повязкой под воду. Ничего страшного, в целом, не произошло. Выйдя из душа через несколько минут, потому что как только альфы убедились, что Фил в порядке и не получил очередную несовместимую с жизнью травму, они вернулись к разговору об омегах, и от этих красочных описаний у Филиппа внизу живота начало приятно тянуть - в голову сразу лез Акользин и его мускулистое, но податливое тело, изгибающееся в руках Филиппа во всех направлениях, ведь кроме как о нем, Филипп больше ни о ком не мог думать, зная, что если он подберет нужный момент и попросит Павла встретиться - Акользин ему не откажет. Рябиченко махнул Филиппу рукой на свои часы, мол, не задерживай меня и не задерживайся сам, и Фил, наскоро надевший домашние штаны и футболку - с выбором аутфита смысла заморачиваться не было, ведь после массажа ему снова предстоял душ и двухминутный поход до своей комнаты, где максимум, кого он мог бы встретить - это коменданта тренировочной базы. - Миша сказал, что мы сегодня делаем разогревающий на все тело, - обрадовал Филиппа Юрий Юрьевич, когда Фил наконец дошел до его кабинета. - О нет, - ужаснулся Майе - паста, которую использовали массажисты клуба для разогревающего массажа, была словно из чистого перца, и когда ее использовали в комбинации с выкручивающими из тела остатки жизни железными руками массажиста, эффект был таким, что Филипп едва мог подобрать слова, чтобы описать происходящее - словно он вышел из булькающей лавы в кратере какого-то вулкана и тут же пошел промывать остатки сгоревшей плоти в кипятке. - О да, - но Рябиченко ни с кем не нянчился, хоть и сам говорил, что нежной и тонкой коже омеги нужны средства нежнее, - давай быстрее раздевайся и ложись, мне еще перед вашими вечерними тренировками пообедать надо, - Юрий Юрьевич совмещал массаж с просмотром сериала на телевизоре в углу комнаты, и Филипп, чувствуя, как по его телу растекается холодок, тоже пытался отвлечься на быструю русскую речь. У Филиппа не было возможности отказаться от массажа - на данный момент у клуба не было много вариантов, которые они могли предложить Филиппу в качестве восстановления. Некоторые обертывания, сухая и влажная сауна, многие препараты были недоступны Филиппу именно потому, что он был омегой, и массаж - качественный, профессиональный, но все равно ужасно некомфортный и болезненный - оставался единственной альтернативой для Майе. Бардинцев, Новиков и еще несколько врачей в штабе клуба, конечно, занимались изучением каких-то дополнительных методов, но все это было в будущем, а пока что Филипп мог только закусить одноразовую простынь зубами, зажмуриться и расслабиться, получая удовольствие. Так как тренировки для него были не самыми интенсивными, а скорее поддерживающими, смысла в проработке определенных групп мышц не было, ведь они попросту не были забиты, поэтому сегодня Юрий Юрьевич, сжалившись над Филиппом, вымазал его смесью разогревающих масел, своей секретной пасты и вазелина, сделал несколько видов массажа на разных частях тела Филиппа, одновременно с этим вздыхая с каких-то неожиданных сюжетных поворотов в сериале, и оставил его в одиночестве за ширмой остывать минут на двадцать, а сам вышел в коридор. Филипп с радостью бы задремал, если бы не ощущение тлеющего сибирского леса на его спине, но все равно нашел в себе силы отпустить простынь, которую он почти прогрыз, положить голову на бок и с надеждой ждать возвращения массажиста через указанное им время, потому что Филипп уже забыл, когда ему можно было вставать. За ощущением легкого ожога третьей степени последовало расслабление - Филипп знал, что его будет ждать такой эффект, он не первый раз был на подобной процедуре, однако, конечный результат не стоил всех мучений. - Посиди тут пока, мне надо сбегать до администратора, он трубку опять не берет, - проворчал знакомый голос где-то за прикрытой дверью - это был Иван Лапин, один из помощников Рябиченко. - А то я тебя потом нигде не найду, Андрей Геннадьевич сказал тебя обязательно до льда выловить. - Что я, баба что ли, чтобы ломаться, - фыркнул Никита, заходя в кабинет, - ебать, кого-то запекают, почему перцем пахнет, - он заглянул за ширму, где на кушетке лежал Фил в чем мать родила - уходя, Юрий Юрьевич накинул на его бедра край простыни, но тот уже сполз и едва ли что-то прикрывал. - Пытают? - Ага, - жалобно пробормотал Филипп, чувствуя, как от приторного запаха начинает течь нос. - Ты в музее, блять? - возмутился Фил, когда понял, что Коростелев не собирается выходить из-за ширмы и молча смотрит на него больше положенных нескольких секунд. - Иди отсюда, я стесняюсь. - Ой, блять, да чего я там не видел и что я там не трогал, - Коростелев, закатив глаза, все-таки выполнил просьбу Филиппа и скрылся за другой ширмой. Шурша одеждой, Никита раздевался, что-то насвистывая себе под нос. Филипп закрыл глаза и выдохнул. Запах Никиты перебил все, что до этого свербело в носу Филиппа - ведь весь день запахи перемешивались в зале, душевой, раздевалке и не тревожили Филиппа, который только сейчас, понимая, что его тело совершенно отказывается слушаться его, начал понимать, что нелюбимый период месяца приближается снова, снова нужно будет думать о том, как провести его - и уж точно не так, как это произошло в прошлый раз, о нет, Филипп только через день понял, что он едва ли может нормально ходить и сидеть после такого количества скованных неудобных однообразных движений. От душных воспоминаний, усталости в целом и отсутствия разрядки снова на протяжении долгого времени, Филипп почувствовал, как член, твердея, трется чувствительной головкой об уже липкую простынь. Как назло, перед глазами стыдливо пробежался крошечный эпизод - номер в Минской гостинице, Филипп, осознающий, что уже едва ли он может стоять на ногах, а не ползать по полу, умоляя, чтобы кто-нибудь прибрал его к рукам, Никита, еще чуть сонный, взъерошенный, осознание к которому приходило постепенно, дав Филиппу несколько лишних минут для того, чтобы поскорее убраться из номера - и вдруг резкий перехват Коростелева у самого выхода из номера, его прерывистый стон, краткое, невесомое касание на губах и сильная рука на ягодицах - конечно, они с ним об этом не разговаривали. Как вообще о таком можно было разговаривать вслух? Междусобойчик Акользина, Коростелева и Голдобина слегка рассыпался после последних сборов, Фил мог быть уверен, что Паша, например, перестал так или иначе упоминать имя Филиппа в разговоре с кем-либо, потому что его агрессия к нему развалилась по кирпичикам, Коля, кажется, был инертен к Филиппу с самого начала и шестерил Акользину и Коростелеву, а вот Никита после того, как застал течного Филиппа один на один, изменился - стал более заискивающим, кокетливым и милым, что иногда заставляло Филиппа краснеть, как и сейчас - так ли необходимо было говорить вслух, что Ник что-то там трогал - блять, а Филиппу ведь в таком виде еще каким-то образом нужно доковылять до душевой. *** После льда поздним вечером Филипп вышел из раздевалки раскрасневшимся, уставшим, но довольным - давно его тело не получало такой приятной физической нагрузки. Он побегал с утяжелителем, раскатался, побросал, потренировал вбрасывание и щелчок и довольный отправился в свою комнату на базе - к его удивлению, соседняя дверь была открыта, хотя Филипп ранее не видел, чтобы рядом жил хоть кто-то. Горничная базы вешала чистые шторы на окна - Филипп лишь мельком взглянул на комнату и поспешил скрыться в своей, чтобы не тревожить никого своим присутствием. Интересно, кого из команды наказали ограничением свободы? Ведь чаще всего проживание на базе в течение определенного времени было именно наказанием - за опоздания, нарушение режима, алкоголизм и так далее, иногда это делали потому что игрок не с самой сильной психикой замыкался в одиночестве квартиры в отдалении от стадиона и нуждался в постоянном общении с кем-то из клуба. Тем не менее, с того момента, как Фил жил на базе, соседей у него никогда не было - и личность первого оставалась для Майе загадкой. Дел у Филиппа было много - отзвониться родителям, рассказать, что все нормально, поболтать с сестрой, полистать командный чат, чтобы расставить все будильники, дабы не пропустить тренировку, и расслабиться под довольно плотный ужин, принесенный нутрициологом, играя в карьерный режим последней FIFA, и так как завтрашняя тренировка была относительно ранней, Филипп решил не засиживаться допоздна - да и лед его довольно сильно утомил. Номер Майе постепенно становился все более уютным - то появлялись какие-то коробки, то какой-то спонтанный бардак, то новые предметы мебели, полки, растения, пледы, подушки - Филипп не любил пустое пространство и предпочитал минимализму уютное захламление нужными вещами. За окном было уже темно, Фил какое-то время, лежа на кровати, время от времени смотрел за окно - оно выходило на парковку, которая чаще всего была пустой, но когда Фил поднялся на ноги, чтобы закрыть окно и завесить его шторами, он заметил знакомый автомобиль прямо под окнами, но не смог вспомнить, кому он мог принадлежать и вернулся к игре. Филиппа волновало то, что течка должна была случиться через несколько дней - он не мог перестать об этом думать. На самом деле, у Майе в голове копошились грязные мысли о том, чтобы предложить кому-то из своих одноклубников провести ее вместе - например, Павлу, который хоть и не испытывал особой тяги заниматься сексом с Филиппом в активной роли, отлично подходил Филу по всем параметрам, может, Васе, с которым они хоть и отдалились немного после последней пьянки, когда Кошечкин признался ему, что испытывает смешанные чувства к нему, неплохо было бы в конце концов разобраться с Архипом, с которым недосказанность висела в воздухе уже очень продолжительное время - но Майе в любом случае не предложил бы никому из них что-то подобное, только если бы не сошел с ума в ближайшее время, а возбуждало его сейчас абсолютно все - начиная от того, как удачно скомковался плед между его ногами, и заканчивая запахом апельсинового эфирного масла из аромадиффузора. Филипп сидел на краю кровати и ерзал на пледе, закусив губу, чувствовал, что между ног начинает становиться жарко и влажно. На чувствительных плечах, груди и животе облегающая футболка вызывала неприятное ощущение, и Фил наспех стянул ее, поддаваясь возбуждению и чувствуя, что он не может контролировать возрастающее желание. Акользин открыл ему прекрасный мир, но вместе с тем подарил и пагубную привычку - Филипп словно заново изучал свое тело и только-только понимал, что оно от него хочет, понимал, какие сигналы оно ему посылает. Если раньше Филипп вполне мог обойтись обычной мастурбацией, то сейчас без проникновения он совершенно не мог справиться, своих пальцев ему не хватало - не сколько из-за длины, сколько из-за понимания, насколько классно внутри ощущаются чужие пальцы. Он поставил игру на паузу и лег на кровать, свешивая ноги и натягивая плед так, чтобы он плотнее прилегал к телу - в качестве благодарности тело отозвалось яркой реакцией на непривычное давление, заставив Филиппа тихо вздохнуть. Пальцами одной руки он обхватил твердый сосок, изо всех сил представляя, что это - чужие губ, второй рукой заскользил по животу, ныряя за резинку пижамных штанов и тут же обхватывая крепко вставший член кулаком, делая несколько грубых движений по еще сухой плоти. Хотелось чего-то экстраординарного, нового, яркого, грязного, но возбуждающего - хотелось начать заниматься сексом сегодня, войти в состояние течки с членом внутри и закончить все это с уже крепким большим узлом в заднице. Хотелось больше чем одного партнера - было интересно, как альфы ведут себя, когда им на двоих достается одна течная омега, как они делят ее, что позволяют себе в ее присутствии. Хотелось ощутить упругий и умелый язык в заднице - фантазия начала обретать лицо, когда Фил задумался об этом, но едва ли ему сейчас было стыдно за то, о чем он фантазировал - об этом все равно никто не узнает, он может просто с удовольствием провести это время, удовлетворить себя и потом спокойно лечь спать. Хотелось оседлать кого-нибудь, упереться руками в его грудь и насаживаться на его член до ощущения узла и протяжного стона альфы под ним, хотелось заставить альфу распустить узел и с хитрой улыбкой оседлать уже другого альфу - может быть, даже согласиться на то, чтобы сзади пристроился еще один альфа - боже, а как ощущаются внутри два узла одновременно? Фил почувствовал, что смазка, стекающая между ягодиц, промочила штаны насквозь. Он поднялся на ноги, облизывая высохшие губы, и вытащил из-под кровати ничем не примечательный подарочный пакет, в котором сверху были набросаны упаковки с новыми носками, а на самом дне лежала коробка из секс-шопа - Фил боялся хранить ее открыто, мало ли, вдруг клининг, убиравшийся здесь, когда его не было в номере, мог случайно заглянуть в какой-нибудь из ящиков, их же никак не мог привлечь обычный пакет с носками - Филипп хотел в это верить. Покупать дилдо в Магнитогорске было той еще стыдной затеей - благо, была анонимная доставка до постамата, где Фил забрал его с некоторыми другими посылками и счастливый понесся домой распаковывать все купленное, словно это было Рождество. Игрушка отлично подходила ему - была довольно объемной, с небольшим изгибом, материал, из которого она была сделала, со смазкой ощущался почти как настоящая кожа, у игрушки была приятная мягкая текстура, и Фил, игриво покачивая бедрами и разговаривая сам с собой о том, какой же он все-таки безнадежный извращенец, зашел в ванную и прикрыл за собой дверь. В зеркале на него смотрел он сам, раскрасневшийся и возбужденный. Фил провел рукой по телу, чувствуя, как оно требует хоть чего-то более конкретного - игрушка была в другой руке Фила, была так заманчиво близко к лицу, и Майе, смотря себе в глаза, провел языком по небольшой головке - он выглядел горячо, когда раскрывал свои губы для того, чтобы вобрать член в рот. Азарт вскипал в крови, и Фил, постепенно смачивая сухую игрушку собственной слюной, брал ее глубже и глубже - гибкое основание позволяло не давиться и расслабленно проталкивать ее в податливое горло, заставляя слюну выделяться сильнее и сильнее - она стекала по губам и подбородку Филиппа на его разгоряченную грудь, он собирал ее пальцами и размазывал по своему члену, когда ему пришла идея получше. Он прилепил дилдо к зеркалу над раковиной - она была довольно узкой и не мешала Филиппу придвигаться к зеркалу вплотную. Майе смотрел на свое ошалелое отражение и представлял, что игрушка - это живой член кого-то из его горячих одноклубников, до которого ему, удалось добраться, скажем, в результате спора. Он прикрыл глаза, положив руку на прохладное зеркало, представляя, что под его пальцами - горячий сухой торс, который напрягался и расслаблялся каждый раз, когда Фил делал движение головой. Майе вытащил язык, кончиком облизывая основание узла снизу, словно смотрел в глаза альфы. Кто бы это мог быть? У кого энергия мужчины, перед которым Фил был бы не против встать на колени, стягивая с него штаны, и взять его член в рот? Филипп перебирал лица в своей голове, вспоминал всех, кто нравился ему задолго до России, всех актеров, по кому он тек, но никак не мог примерить на безликого мужчину что-то, что устраивало его, пока не подобрался к альфам, с которыми он играл в одной команде - каждый из них был запретным, его невозможно было представить в постели с ним, и даже если между ними проскальзывала какая-то искра - Филипп все равно не видел возможности для этой искры разгореться в пламя, от чего ощущения не притуплялись. Наверное, Фил бы встал так, скажем, перед Василием - высокий, с большими теплыми ласковыми руками, он бы положил руку на затылок Филиппа, запрокинул голову и сам бы подталкивал Майе к активным действиям. Филипп вобрал игрушку настолько глубоко, что уперся губами в зеркало, а бедрами - в раковину, и резко вытащил ее изо рта, отстраняясь и вытирая рот тыльной стороной ладони, представляя, как одобрительно улыбается Вася и, поглаживая его по голове, бормочет "хороший мальчик". Фил все примерял и примерял разные лица на своего манекена, в какой-то момент совсем закрутился в этом вихре - а что если он был бы не один, а его окружало, скажем, пять-шесть альф? Он бы стоял на коленях перед ними, пока они обнимали бы его со стороны плотным кольцом на полу в раздевалке, дергая его от одного вставшего твердого большого члена к другому, пользуясь его податливостью и мягкостью, пользуясь его мягкими пухлыми губами, которые раскраснелись и блестели в полутьме ванной, пользуясь его влажным ртом и глубокой глоткой, перебирая его волосы и передавая его безвольное тело из рук в руки. Майе позволил этой фантазии закончиться только тогда, когда понял, что струя смазки, стекающая по его ноге, достигла лодыжки. Он со стоном оторвался от дилдо и открепил его от зеркала, проскользил мокрой головкой по своему телу и встал на колени, раздвигая их так, чтобы удобнее было сесть на игрушку до самого конца. Что бы еще хотелось представить? Филипп на ощупь коснулся влажным отверстием головки и медленно ввел ее в себя, чувствуя, как от остроты ощущений, ведь распалил он себя до предела, к горлу подступают слезы - как же хотелось, чтобы ягодицы касались не кафеля, а теплых бедер. Сочный хлюпающий звук сопровождал каждое его движение, он чувствовал, как жидкая смазка натекает под него, не переставая сочиться, чувствовал, что когда он садился на игрушку полностью, член болезненно дергался. Он почти кончил, как вдруг услышал стук в дверь, и это заставило его замереть, не дыша - он что, слишком громко стонал и потревожил кого-то? Вот же блять. Не открывать дверь нельзя было - комендант мог забить тревогу и открыть дверь своим ключом, зная, что Фил в номере, поэтому все, что оставалось сделать Филиппу - это вихрем промчаться по своему номеру, пряча все орудия преступления и наспех натягивая штаны и футболку, не удосужившись даже надеть нижнее белье под низ. - Ты чего тут делаешь? - Филипп с удивлением обнаружил на пороге Коростелева, который держал в руке пакет из доставки. - Да так, переночевать определили, - Никита неопределенно пожал плечами, словно в том, что именно он стоял на пороге Филиппа, не было ничего особенного. - А ты чего так долго открывал? - Я спал, - Фил растерянно выдал первое, что пришло ему на ум. - В восемь вечера? - невесело усмехнулся Коростелев, видя, каким взъерошенным и раскрасневшимся был Филипп. - Слушай, ладно, если ты спишь, тогда я не буду тебя тревожить, - Никита заглянул на плечо Фила, может, ожидая увидеть кого-то. - Извини. - Нет, все нормально, что ты хотел? - Майе никак не мог допустить после такой хитрой ухмылки уход Никиты без объяснений, поэтому схватил его за плечо, когда тот намеревался уйти. - Да как-то грустно здесь, я не привык в одиночестве есть, а доктор сказал, что ни в какой ресторан меня никто не отпустит, мол, питайся тем, что готовит нутрициолог или живи на доставках, - вздохнул Никита. - Можно я с тобой посижу? Просто в номере, хотя бы в комнате соседней. Я в этой крошечной конуре в одиночестве с ума схожу, а у тебя хоть намек на жизнь есть. Филипп удивился просьбе Коростелева, но отказывать не стал. Само собой, от неожиданного визита и соответствующей прикладной паники все возбуждение рассеялось, и Филипп, оставив Никиту с телевизором в первой комнате, скрылся в своей спальне, опустошенный, уставший, и сел за последнее сохранение в FIFA, надеясь, что скучная музыка главного меню усыпит его быстрее, чем приглушенная речь из работающего телевизора в соседней комнате. Вопросы начали настигать его постепенно - раз Никита здесь, значит, он и являлся новым соседом Филиппа - вот только почему? Еще сегодня утром Филипп видел его, смеющегося, улыбчивого, спокойного, вроде как на вечерней тренировке он тоже был - почему он здесь? Филипп понятия не имел, да и спрашивать особо не хотелось - хотя Коростелев буквально сидел за стенкой, даже дверь не была закрыта. - Ты роллы будешь? - крикнул Никита, и Фил погруженный в свои мысли, даже вздрогнул. - Давай помогай, я их в холодильник не понесу, они испортятся. - Я только недавно поужинал, не хочу наедаться перед сном, - сказал Майе, ставя игру на паузу - ему показалось, что он услышал шаги в свою сторону, а когда обернулся, то увидел, что Никита уже несется к нему с куском "Филадельфии", который вот-вот выскользнет из его палочек и размажется по полу. - Давай, открывай хлеборезку, - Коростелев, придерживая ролл рукой, закинул его в рот удивленному Филиппу и сел рядом с ним на кровати. - Во что играешь? - он совершенно растерял понятие расчерченных между ними границ и взял контроллер из его рук. - О, "Ньюкасл Юнайтед", интересный выбор для карьеры, - он начал листать сезонные показатели Филиппа, залезая в состав и рабочую почту менеджера. - Ник, ты упоротый? - спросил Филипп, не интересуясь при этом умственными способностями Коростелева - ему показалось, что альфа не в себе. - Блять, не отпустило, да? - Коростелев подозрительно посмотрел на Майе, опуская контроллер. - Так, немного таблеток закинул, чтобы перед тренировкой расслабиться, уснуть потом можно было, кто же, блять, знал, что сдавать баночку надо было именно сегодня - эта медкомиссия, как назло, блять, - Никита заметно погрустнел. - Но они быстро выводятся, главное недельку их не пить, - уже веселее сказал Коростелев - с ним явно было что-то не так, потому что он обычно всегда находился в одной поре, нейтральной, чуть улыбчивой, а тут его швыряло из стороны в сторону, он разговаривал очень открыто и свободно, что было ему совершенно не свойственно. - Ебать ты даешь, - все встало на свои места - Новиков просто определил Никиту под круглосуточный контроль, чтобы альфа не баловался своими таблетками - в арсенале Никиты по каким-то неназванным причинам были успокоительные и антидепрессанты всех мастей и видов, продающиеся по рецепту, наверное, таким коктейлем не сложно было убраться. - Ну да, погнал что-то, бывает, - уже равнодушно сказал Коростелев, по-хозяйски листая меню в игре. - Осуждаешь? - Вот делать мне нечего, я сам такой же, только по алкоголю, - фыркнул Филипп, забираясь на кровать и оставляя джойстик Никите, внимание которого наконец приковало хоть что-то. - Ну ты, как я вижу, стараешься не пить, даже если тебе тяжело, - Никита чуть повернул к нему голову. - Я срываюсь на любой мелочи. - Значит, еще не было так сильно тяжело, чтобы это заставило меня заняться саморазрушением, - Майе пожал плечами, зевая. - И что за мелочь приключилась на этот раз? - С женой поругался, - чтобы они с Никитой перекинулись более чем парой слов - таких ситуаций у Филиппа с ним еще не было, но Майе с благодарностью помнил, как Коростелев поддержал его, когда они с Брендоном разругались, и Фил понимал, что эти несколько слов и довольно теплое отношение Ника на протяжении какого-то времени после сильно помогли ему. - Я ее попросил остаться здесь еще на несколько недель, пока работа не начнется, сезон, все дела, она сказала, что у нее тоже дела есть и упиздила в Москву. А я не могу один долго оставаться. - Темноты боишься? - незлобно усмехнулся Фил. - Один боюсь оставаться, - Никита сказал это совершенно обычным и спокойным голосом, но у Филиппа почему-то защемило от этих слов где-то в груди. Почему-то Никита производил на Филиппа впечатление иногда глубоко загнанного человека - но такое впечатление на Филиппа время от времени производили все, с кем он работал. Никита был сильно привязан к своей небольшой компании, состоящей из него, Паши и Коли, вот только ничего общего среди них не было - Коля был душой любого сообщества, куда бы ему не удалось попасть, Паша, хоть и был таким же беззаботным весельчаком, едва ли теперь в голове Фила мог состояться, как хороший друг, Никита же сильно отличался от них обоих своей меланхоличностью и иногда откровенным унынием, хотя улыбка на его лице появлялась довольно часто - Фил не чувствовал, что она была искренней. О Никите, даже если он и задумывался, то было это совершенно в другом ключе - и когда Фил смотрел на сгорбленную покатую широкую спину в серой клубной футболке, то невольно ловил себя на странных мыслях. Это все была проклятая течка. Майе зажмурился, стряхивая с себя эти мысли. Нужно было освежиться - в любом случае, намек Никиты на то, что ему нужна хоть какая-нибудь компания, Филипп понял сразу же; вот только на теле Фила не было ни единого подавителя, а Майе был уверен - если Никита хоть немного чувствителен к запахам, то уже чувствует весь спектр эмоций Фила. Омега поднялся на ноги и стянул полотенце из шкафа - нужно было готовиться ко сну, ранняя тренировка завтра утром, как напоминание, мелькала перед глазами. Упругие струи горячей воды смыли все, чем Филипп не хотел бы делиться с окружающим миром, флакончик подавителя как раз кстати лежал на раковине, Фил переоделся и вернулся в спальню - Коростелев уже с ногами забрался на кровать, играя в гонки. - Так и что, какие планы? - не поворачивая к Филиппу голову, спросил Никита. - Да никаких, спать, - Майе достал одеяло из шкафа и снял с кровати дневное покрывало, толкая Коростелева, чтобы тот поднялся и позволил ему закончить начатое. - Завтра тренировка рано. Тебе, кстати, тоже советую, - Фил зевнул, прыгая под одеяло и вытягивая ноги - двуспальная кровать позволяла им не касаться друг друга. - Если не хочешь оставаться один, в шкафу есть второе одеяло, ложись в зале на диване, - Майе заметил, что растерянный Никита кинул на него короткий взгляд через плечо, поэтому решил предложить безобидный вариант быстрее, чем у него попросит сам Коростелев - ему было совершенно не жалко. - Спасибо, - ответил Никита, - а то одному в этой комнатушке спать никаких сил нет, - он вздрогнул. - Как ты еще не съехал отсюда? Здесь же нет совершенно никакого пространства. - Меня устраивает, я, в целом, приспособлен к любым условиям, - зевая, ответил Филипп, - тренировочная база в шаге, стадион - в десяти минутах неспешной прогулки, кормят, убираются, даже будят по утрам, если попросишь - как будто снова на детских сборах, - Майе улыбнулся. - А тебя надолго сюда упекли? - Две недели, пока препарат не выведется полностью, - Коростелев не отвлекался от игры. - Если сдам нормально допинг-пробу, то отпустят, если нет - сказали буду до конца сезона тут жить. - Ты же знаешь, что больше определенной дозы проба показывает - зачем ты сам себя перед сезоном зарываешь? - спросил Филипп. - Есть же стафф, который не светится в анализах. Плюс, если тебе эти таблетки Новиков выписывает, не думаешь, что после такой выходки он тебе перестанет это делать? - Не перестанет, он знает, что я без них не функционирую, - Никита покачал головой, - а по поводу других наркотиков - ты же знаешь, человек не волен иногда контролировать свои действия. Мне нравится, как меня мягко накрывает от таблеток. Просто выпил несколько штук и можешь или нормально потренироваться, или спокойно заснуть. Новиков хоть и против, но не даст мне начать слезать во время сезона - я откинусь так еще быстрее, чем если продолжу. Филипп опечаленно вздохнул и повернулся на бок, подкладывая под щеку подушку и закрывая глаза. Кровать мягко прогнулась, словно по ней перемещался центр тяжести. Простыня мягко хлопнула о матрас - Никита лег на кровати, свешивая ноги, и засмотрелся на потолок. Каштановые кудри рассыпались по простыни, Фил, время от времени приоткрывая глаза, наблюдал за тем, как Ник просто лежал и не шевелился. - Я не хочу в другой комнате ложиться, можно в одной с тобой? - прошептал Коростелев, когда Фил снова приоткрыл глаза, уже проваливаясь в сон. - Я на полу лягу, если можно. Я не привык вообще один спать, а без таблеток меня кошмары заебывают, я просыпаюсь постоянно. Можно, Майе? - Не придуривайся, бери одеяло, ложись на кровати, свет только выключи, - пробормотал Фил, понимая, что он уже ничего не соображает. Никита, тем не менее, несколько раз тревожил его сон. Первый раз Филипп буднично проснулся попить воды и обнаружил Никиту сидящим на краю кровати и торчащим в телефоне. Коростелев никак не реагировал на вопросы Майе, и Фил, которого кровать и подушка тянули в свои большие белые лапы, не смог продержаться дольше минуты; однако второй раз уже Никита разбудил Филиппа, и выглядел он неважно - с покрасневшими глазами, взъерошенный, холодный пот градом поливал его лицо - Филиппу показалось, что он слышал громкий вскрик, но не смог понять, приснилось ли ему это или было в реальности. Никита бормотал какую-то чушь на непереводимом русском, Фил сунул ему бутылку воды и помог выпить половину содержимого - только после этого дыхание Коростелева восстановилось, а сам он смог лечь на кровать, крупно подрагивая. Сам не понимая, зачем, Фил отбросил его одеяло в сторону и накрыл его своим, прижимаясь к нему всем телом - руки, ноги, бедра и плечи Никиты были мертвецки холодными, и когда теплый Фил прижался к нему, Коростелев с радостью обнял его и спустя несколько минут снова захрапел. Майе же понадобилось еще несколько минут на то, чтобы понять, что сейчас только что произошло, но ощущение согревающихся рук на его талии быстро успокоило и вырубило и его тоже. Окончательно Филипп проснулся как-то сам, а когда разблокировал экран телефона, прищурившись, обнаружил, что до будильника было еще несколько часов. Его голова свалилась с подушки, а сам он лежал на боку, повернувшись к Никите спиной - рука Коростелева лежала на груди Филиппа, спиной тела альфы Фил не чувствовал. За окном было еще довольно темно, но уже слышалось отдаленное пение птиц и шум автомобилей; может, стоило доспать норму, если учесть, что Фил несколько раз просыпался ночью, но Майе поворочался несколько минут, стараясь особо не тревожить Никиту, который, судя по тихому размеренному дыханию, еще спал, но понял, что больше спать ему не хочется. Обычно он потягивался в кровати, разминая затекшие мыщцы, привычка не обошла его стороной и в этот раз, разве что делал он все аккуратно, задерживая дыхание - пальцы на груди стиснулись чуть плотнее, заставляя Филиппа выдохнуть и повернуть голову - Никита не спал. - Разбудил? - прошептал Филипп, поворачиваясь на другой бок, чтобы быть к Никите лицом, но Коростелев покачал головой. - Чего не спишь тогда? - Я рано обычно просыпаюсь, - также тихо сказал Коростелев. В комнате было прохладно, и только под одеялом сохранялся теплый оазис - они с Никитой отлично нагрели кровать и выбираться из этого тепла банально не хотелось. Фил зевал, ежился, потягивался, но никак не мог заставить себя встать с кровати, хотя чувствовал, что ему нужно в душ - собственный запах горчил на кончике языка, да и приятное натяжение внизу живота усмирить можно было только принятием душа. Нос ласково погладил природный запах Никиты - как будто к Филиппу все чувства после сна возвращались постепенно, ведь несколько минут назад он ничего не чувствовал. Коростелев, перевернувшись на спину, пялился в потолок, закинув одну руку за голову, вторую - запустив под одеяло. Филипп снова глубоко вздохнул - запах пробрался глубоко в легкие и заставил Филиппа наконец проснуться. Никита потянул одеяло на себя, собирая его одно рукой, заставляя Филиппа машинально дернуться в его сторону, чтобы не выпать из теплой неги и не окунуться в холодное утро. - Спасибо, что пустил меня в кровать, - прошептал Никита, - кажется, я просыпался ночью, извини, если помешал твоему сну. У меня такое часто бывает. - Я понял, - помимо понимания частоты подобных эпизодов в жизни Никиты, Фил также понял, что Коростелеву просто как будто не с кем поговорить о том, что творилось в его голове. - Все нормально. Ты выспался? - Да, выспался, - сказал Никита - его утренний голос был низким, хриплым, надорванным, и когда он перешел с шепота на обычный тон, даже не откашлявшись, Фил едва ощутимо вздрогнул. - А ты? - И я, - Майе почесал нос, чувствуя, как вставший член начинает натягивать ткань пижамных штанов. - Я тоже выспался, - Филипп снова сглотнул, переходя на шепот, потому что очередная волна плотного запаха Никиты накрыла его с головой. Рукой, которая лежала под одеялом, Фил чувствовал отдаленное тепло чужого тела - оно крошечными волнами добиралось до его подрагивающих пальцев. Нужно было быстро встать с кровати и нырнуть под душ, но Никита внимательно смотрел на Филиппа, размеренно дыша, скользил взглядом от его глаз до его шеи или груди, и Фил, загипнотизированный, не шевелился, надеясь, что Никита первый уйдет. Но Коростелев, вытащив руку из-под своей головы, запустил ее под одеяло и, переводя взгляд в потолок, провел ею рядом с рукой Филиппа, не касаясь ее - Майе не пошевелился, и тогда Никита крепко взял его руку в свою и перенес теплую ладонь на горячий напряженный живот, заставляя Филиппа ребром ладони упереться в основание крепко вставшего члена. - Блять, - прошептал на выдохе Филипп, чувствуя, что все, что он не смог закончить вчера, сегодня его тело требует от него с двойной силой. - Это утренний, случается, - едва слышно сказал Коростелев, не настаивая на том, чтобы Фил полностью положил руку на его член, обтянутый тканью мягких боксеров. - Я помню, как ты трогал его в Минске во время течки. - Я не хотел, - неуверенно сказал Майе - ладонь сама тянулась провести ею по всей длине, и Майе, чувствуя, как первые капельки смазки уже текут между ног, чувствуя, как от ощущения живого теплого тела рядом крышу сносит так, словно Фил никогда не касался этого самого живого тела - не смог отказать себе в том, чтобы мучительно медленно провести рукой по ткани боксов. - Я знаю, это все течка, - усмехнулся Никита, - так забавно было видеть тебя настолько обезумевшего, что ты сам подставлялся под мои руки, сам тянулся за поцелуем, сам выгибался мне навстречу. Как тебе только хватило выдержки убежать? - Не знаю, - честно прошептал Майе, прикрывая глаза и давая запаху Никиты полностью выдавить кислород из своих легких - пальцами он легко провел по головке толстого члена и вернул руку к основанию, уже смелее обхватывая ствол пальцами. - Тебя нужно уламывать, как омегу, или ты сразу честно соглашаешься со своими желаниями, как мужчина, Филипп? - Коростелев подвинулся ближе к нему - теперь его рука упиралась в грудь Филиппа, а сам он, скользнув рукой по чувствительному животу Майе, отзеркалив все его действия, сразу же отодвинул ткань пижамных штанов и обхватил его член рукой, немедленно совершая несколько пробных действий, заставляя Фила сорваться на стон. - Не знаю, чего в тебе больше - омежьего или мужского. Поможем друг другу? - поздно было задавать этот вопрос, когда они обра уже медленно ласкали друг друга - пути назад не было, нельзя было просто неловко разойтись и сделать вид, что этого никогда не было. - Я же не могу один, когда мой товарищ с такой же бедой. Майе кивнул, постанывая - он полностью высвободил член Никиты из боксеров и наконец смог провести рукой по всей длине - он был толще и больше его игрушки, которую он забросил в корзину с грязным бельем, когда Никита ошарашил его своим визитом. Коростелев протяжно выдохнул, отвечая на его действия плавным покачиванием бедер, и также медленно лаская Филиппа. Омеге мгновенно стало не хватать привычных медленных движений, тут же захотелось больше и больше - но было ли это уместно, как Никита видел все происходящее в своей голове, можно ли был касаться его как-то иначе, кроме как Коростелев сам касался его. В своих фантазиях Филипп был очень смелым, однако сейчас мог только копировать движения Никиты и не шевелиться лишний раз. - Скоро течка, да? - Никита облизнул высохшие губы. - "Течка-течка-течка" - смотрю, этот процесс тебя очень возбуждает, - отметил Фил, понимая, что его губы от жаркого дыхания тоже высохли, и убрал ладонь с члена Никиты, чтобы потянуться за смазкой, тюбик которой лежал в том же пакете. - Конечно возбуждает - особенно когда ты видишь кого-то, кто похож на тебя, в состоянии, когда он от любого прикосновения плотнее сдвигает ноги и стонет, - Коростелев внимательно следил за действиями Филиппа, и когда Майе вернулся, то поспешил приобнять его за плечи, притягивая к своей груди, чтобы их лица были друг напротив друга. - Ты знаешь, как ты пахнешь в этот период? Запах забирается в мозг и шепчет "разложите меня на любой горизонтальной поверхности и выебите прямо сейчас", - Никита прошептал это прямо на ухо Филиппа, Майе закусил губу, смотря на Коростелева. Пока Филипп выпутывался из своей пижамы, Никита не распускал своих рук, обвитых вокруг его тела. Его пальцы становились все более смелыми с каждой секундой, и Филипп терял голову от этих прикосновений - его тело насмерть билось с остатками разума, требуя полностью отдать себя клыкастой пасти альфы на растерзание. Коростелев изучал его изгибы плавными движениями ладоней, скользил по плечам, спине, груди, ягодицам, на некоторые мгновения припадал легкими касаниями губ к коже шеи и ключиц, не скрывая, что делал он это в первую очередь для того, чтобы ощутить запах Филиппа первородным, еще не сошедшим с кожи. Майе понял, что не было никакого смысла даже стыдиться чего-то, что сейчас происходило - если чертова судьба так или иначе сводила его с этими альфами в кровати, значит Филиппу суждено было оказаться с ними в ней. Руки Никиты ощущались так тепло и правильно, что Фил отбросил на второй план все, что могло как-то тревожить его, и потянулся к Никите с поцелуем, на который Коростелев с большим удовольствием ответил. Ник отлично целовался, сминая тело омеги своими объятиями - Майе сам не заметил, как Коростелев посадил его на свои бедра - и чувственно двигался под ним, не давая разгоряченной коже ни мгновения покоя. - Твоей большой ладони хватит, чтобы вместить нас обоих, - с улыбкой пробормотал Майе, обильно поливая свою ладонь смазкой и тут же обнимая ею член Никиты. - Что скажешь? - он полностью выпрямился, сидя на его жарких бедрах. - Что это отличная идея, - Коростелев взял оба их члена еще суховатой рукой и провел по всей длине на пробу - член Филиппа был намного короче Никитиного, но Майе уже не интересовало, как интенсивно Ник будет трогать его здесь - пальцы Коростелева обхватывали его ягодицу, сминая мягкую кожу и касаясь все ближе и ближе влажного раскрытого ануса. Фил вытер влажную ладонь об одеяло и, упираясь руками в ноги Никиты, чуть отвел корпус назад, позволяя Никите трогать его более явно. Размашистые движения руки по члену и трение о шелковистую мокрую кожу члена Коростелева создавало теплое, почти раскаленное ощущение какой-то необыкновенной близости, которой у Филиппа никогда не было. Никита уделял ему больше внимания, чем себе, обводил головку большим пальцем, задерживался на чувствительном основании, видя, как непроизвольно Фил жмурился от удовольствия и толкался в его руку каждый раз, когда он опускался к нему. Филипп видел, что Никита также, как и он, жаждет большего - об этом, как минимум, говорили его пальцы, который проскальзывали по влажному отверстию на доли секунды, словно пробуя, можно ли потрогать, не будет ли Майе против. В очередной раз Ник потянулся к анусу Филиппа, и Майе, выдыхая, схватил запястье Коростелева, чтобы тот не отвел его в сторону, и сам насадился на его пальцы, запрокидывая голову и выстанывая какое-то ругательство на родном языке. Никита под ним заметно напрягся, выпрямляя пальцы и без стеснения входя на ту длину, на которую ему позволял это делать неудобный изгиб руки. Филипп зажмурился, скребя пальцами по каменным квадрам Никиты, и почувствовал, как из руки Никиты выскользнул собственный член, оставляя только член Филиппа в жарком плену. - Фил, блять, - простонал Никита, хотя Майе его даже не касался, - если об этом кто-то узнает - это будет полный пиздец. - Ты собираешься кому-то рассказывать об этом? - усмехнулся Фил - хотя, в другое время он заметил бы в этом выражении явную угрозу и, может быть, даже прекратил бы все, что было между ними. - Мне все равно, блять, никто не поверит, - восхищенно пробормотал Коростелев. - Сядешь на меня сверху? - он потянул его на себя, выпуская влажные пальцы из отверстия и усаживая Филиппа им же на основание своего члена, нагло загребая его бедра и заставляя Филиппа чувственно тереться об него. - Мне еще приседания на тренировке делать, о каком "сверху" может идти речь? - Филипп сжался, понимая, что при всех раскладах толстый шелковистый член Никиты в ближайшие пару минут окажется в нем - горячий, твердый, с выпуклыми венками и текстурной головкой. - Сверху я буду только если ты раздвинешь передо мной ноги. - Вот ты значит какой, - Никита, положив руки на его лопатки, притянул его к себе поближе и поднялся поцелуями с ключицы до губ. - Может, тогда на боку? Только лицом ко мне. Понимая друг друга с полуслова, они быстро выбрали удобную позу - мягкая кровать позволяла даже без помощи одеяла просунуть одну ногу под торсом Коростелева, в вторую, закинуть на его бедро. Лежа на боку и плотно прижимаясь друг к другу, Фил и Ник целовались, обнимая друг друга - Фил обеими ладонями зарылся в растрепанные кудри Никиты, обнял его ногами и нетерпеливо терся об него, пока Никита влажно перебирал губами по его лицу и держал его за ягодицы. Майе старался сдерживать себя - они, все-таки, находились не в чьей-то уютной квартире, а в месте, где их в любой момент могли застать за тем, что они делали, Фил не был уверен в хорошей шумоизоляции номеров базы - приходилось стонать в губы Никиты и ловить ответные стоны, чтобы не быть слишком громкими. - Если бы я тогда все-таки поймал тебя в Минске, - прошептал Никита, и Фил почувствовал, что Коростелев проверяет, смазан ли он достаточно хорошо для того, чтобы безболезненно проникнуть в Филиппа - спустя секунду мягкого ануса коснулась влажная головка, не проникая, лишь медленно поглаживая, - ты бы остался со мной? - Думаешь, в такие моменты я думаю головой? - Фил запрокинул голову, чувствуя на своей шее точечные поцелуи и упругий язык, который вырисовывал на разгоряченной коже витиеватые узоры. - Конечно остался бы, вот только чем бы мне это обернулось на следующий день? - Думаешь, я плохой парень, который желает тебе зла? - как не вовремя Никиту посетило желание поговорить о чем-то более высоком, но Филипп не был сильно против - ласки не прекращались, он мог расслабиться и сосредоточиться на более приятных вещах. - Да, я мудак, но я, вроде как, стал более открытым по отношении к тебе. Разве это не заслуживает внимания? - Я не говорю, что ты плохой парень, - Майе выдохнул - перед его глазами не было ничего, кроме гиперсексуализированного образа Никиты, ему не было никакого дела до этих душевных разговоров, особенно когда Никита не стеснялся при этом медленно водить головкой члена между его ягодиц. - Я просто говорю о том, трахаться со своими одноклубниками - это плохо. - Да брось, не ты первый, не ты последний, кто решает заняться сексом с коллегой, - Никита плотнее стиснул пальцы на пояснице Филиппа, - но течка - это не секс. Это совсем другое. - Как ты себе представляешь это с технической точки зрения? - Майе перебирал пальцами по волосам Никиты и распутывал их, смотря на морщинки на его лбу. - Пропасть вдвоем из поля зрения клуба на несколько дней, при этом все будут знать, где тебя и меня искать - конечно все, кому нужно, сложат два и два... - Не будь занудой, - улыбнулся Никита, - просто скажи - ты бы хотел тогда остаться? - Коростелев целовал мочку его уха, избегая визуального контакта, и наконец легко двинул бедрами навстречу Филиппу, погружаясь в него на какие-то миллиметры - но этого было достаточно для того, чтобы Майе со вздохом упустил тихое "да-а" на родном языке. - Как же красиво ты разговариваешь на французском, пожалуйста, если будешь мне говорить что-то - говори именно на нем, хорошо? - Ник скользнул губами по его носу и вошел наполовину, вытряхивая из Филиппа еще больше невпопад сказанных восхищений и ругательств. - Бо-оже, да, - он двинулся назад, но уже через мгновение плавным движением вошел до самого конца. Никита прижимался губами к его лбу, крепко обхватывал его обеими руками, не давая вздохнуть полной грудью, и Фил мог лишь задушенно стонать, теряясь в жгучих ощущениях. Коростелев менял темп, набирал скорость, сбавлял ее, каждый раз заглядывая в лицо Филиппа в надежде увидеть определенную реакцию, но Майе одинаково остро реагировал на любое изменение, понимая, что едва ли может сдерживать желание умолять его не останавливаться и желание целовать его искусанные губы без остановки - плотный запах гелевой массой затекал в голову и концентрировался у висков, смешиваясь со всеми мыслями и вписывая имя владельца запаха в совершенно все воспоминания и во все фантазии. Он ощущался так правильно, так необходимо, тело почти полностью побороло сознание, позволяя Филиппу полностью погрузиться в эти ощущения с головой - в анатомически удачной для них позе Никита перебирал движение за движением все эрогенные зоны Филиппа, заставляя его сочиться, как во время течки. Коростелев ловил влажными поцелуями все сорвавшиеся с губ Филиппа слова, сладко отзываясь на каждое действие Филиппа. - Нравится? - прошептал Коростелев, приглаживая короткие волосы Филиппа. - Безумно, - перед глазами Майе полыхало пламя, тяжелое дыхание сбивалось, стоило Филиппу приложить хоть сколько-то усилий для того, чтобы выровнять его. - Не останавливайся, прошу тебя, - по-французски прошептал Филипп и увидел, как в наслаждении закатываются глаза Никиты под подрагивающие веки - Коростелев отлично понимал его, Фил понятия не имел, откуда он мог знать язык. - Как заставить тебя кончить, Фил? - Ник ласково обвел языком ушную раковину Майе, трезая ее клыками. - Хочу, чтобы ты кончил. Я так долго не продержусь. - Если ты будешь двигаться в этом потрясающем темпе - то меня тоже надолго не хватил, - простонал Фил, жмурясь - Никита внимательно следил за его реакцией и стоило ему не получить что-то, чего он хотел увидеть в лице Фила, он тут же менял угол, заставляя Майе иначе прочувствовать проникновение - Фил понятия не имел, что у него столько чувствительных зон внутри. - О боже. Коростелев послушно не останавливался, и Филипп чувствовал, как постепенно терял ощущение даже своего тела - разум уже давно, растворившись в напряженных вздохах, впитался в простыни, оставляя голову Филиппа наполненным воздухом воздушным шариком. Как же сладко было вновь ощутить на своем теле такие необходимые сильные касания, как же трепетно Никита относился к его телу, насколько же немного нужно было Филиппу, чтобы потерять голову - или же это все проклятая приближающаяся течка, от которой нельзя было сбежать, спрятавшись в самой темной и дальней комнате? Хотелось всего и сразу - чтобы он был груб и нежен с ним, чтобы он кончил в него, а Филипп - от ощущения его узла, и чтобы он довел их обоих до оргазма своей рукой, позволяя Филиппу потрогать свой узел влажной ладонью, чтобы целовал его и одновременно с этим искусывал его шею. Никита обвивал его со всех сторон, но Филиппу его не хватало, он крепче обнимал его, шептал его имя, понимая, что выглядит со стороны просто обезумевшим, но как же хорошо с ним было - так хорошо, что было наплевать на то, что он думал и подумает о нем. Фил крепче обхватил Никиту ногами и впился пальцами в его шею, выстанывая что-то непонятное даже себе самому, пальцы на ногах поджимались, каждую мыщцу в теле сводило, словно озноб поднимался со стоп, распространяясь по всему телу. Коростелев заметно ускорился, и Фил, пытаясь расслабить каждую неслушающуюся часть его тела, отпустил себя этому потоку, чувствуя, как внутренности распирает горячий пульсирующий узел, кончая вместе с Никитой, который крепко прижался к нему, вдавливая его голову в свою твердую влажную грудь и пытаясь сдержать тонкий стон. - Блять, Голди, я люблю тебя, - тяжело дыша и прерываясь после каждого слова, прошептал Никита, и Фил, до конца не понимающий, что вокруг него происходит, не сразу ощутил, что такое же расслабленное тело под его руками напряглось и вытянулось, как струна. - Что? Голди? - Филипп попытался сохранить контроль над собой, но смех разобрал его мгновенно, заставив Коростелева с шипением и неохотой ослабить узел, с хлюпаньем выйти из Филиппа, по ногам которого тут же потекла теплая сперма, и вылететь из комнаты, перекатываясь по кровати - Фил услышал, как хлопнула дверь ванной. - Ник, стой, - Майе, вытирая выступившие от смеха слезы, попытался догнать его, но с кровати смог только упасть - все-таки тело еще не пришло в себя и требовало хоть немного отдохнуть. - Ник, я ничего такого не имел ввиду, открой, пожалуйста! - кое-как Фил дополз до ванной и сел около стены рядом с дверью - ни шума воды, ни самого Никиты за дверью не было слышно. - Как бы мне явно больше в ванную нужно, чем тебе, открывай давай! - Майе увесистым ударом стукнул по двери, и Коростелев нехотя открыл ее, подавая ему руку. - Я убью тебя, если об этом кто-то узнает, Майе, я клянусь, я тебя прикончу самым жестоким способом, который только знает человечество, - как только Никита помог Филиппу крепко встать на ноги, он тут же схватил его за плечи и угрожающе встряхнул. - И как ты себе это представляешь? - прошептал Филипп. - "Пацаны, мы ебались с Никитой и он во время секса со мной сказал "Коля, я люблю тебя" - так что ли? Ты придурок? - Я предупреждаю тебя, - Никита скорее выглядел напуганным, чем злым, и Филипп быстро успокоился, хотя уже хотел высказать ему что-то наскоро слепленное и обидное. - Расслабься, - очарование Майе выветрилось из его головы - осталось только расслабление и легкая усталость; губы Коростелева еще горели на его губах и лице, а руки - блуждали по телу теплыми призрачными касаниями, но Фил понимал, что эти поцелуи и эти касания не предназначались ему, а принадлежали другому человеку. - Я клянусь тебе, что ничего и никому не расскажу, как минимум потому, что я хочу, чтобы ты тоже молчал, - как будто Фил сам не был таким же, представляя в теле Никиты какого-то совершенно иного, незнакомого ему человека, который смог бы разом восполнить все его потребности. Никита выдохнул, очевидно, в первую очередь злой сам на себя - никто за язык его не дергал, может быть, если бы он не назвал конкретное имя, то Филипп ничего бы и не понял; но Майе все равно не было никакого дела до того, что заставило Никиту произнести это имя вслух. Он забрался в душевую кабину и включил воду, краем уха слыша, как зазвонил будильник - к этому времени он только должен был проснуться.