не уверен - не целуй

Филипп долго лежал без сна - сильно саднило ударенное об борт колено, ногу на неудобной кровати было нельзя положить никак, кроме согнутой в колене на боку, но Фил тяжело засыпал, лежа на боку, от чего не мог собраться с мыслями несколько часов. За стенкой его одноклубники очень долгое время шумели, смеялись, разговаривали - Фил не мог разобрать ни слова, мечтал, чтобы они заткнулись и разошлись по своим комнатам - может, его смогла бы убаюкать тишина, но даже этих благ он был лишен. В комнате неприятно пахло сыростью, от окна дул сквозняк - федерация явно не позаботилась о том, чтобы разместить юных хоккеистов в более подходящих условиях на продолжительных сборах; но Фил, укрывшись и простынями, и тяжелым старым одеялом, согрелся и спрятался от ветра, закрывая глаза и пытаясь сосредоточиться на своем воображаемом мире. В своих мечтах над головой он поднимал кубок Стенли в составе "Монреаль Канадиенс". Финал кубка, серия с условной "Тампой" - не важно - и, выигрывая в серии со счетом 3-0, Монреаль теряет своего самого важного и ключевого игрока, Филиппа, на таланте и упорстве которого не самый сильный фаворит сезона смог добраться до небывалых высот; и сливает серию тремя поражениями подряд, за которыми Фил вынужден наблюдать с трибуны - горькими взглядами его одаривают игроки его команды, каждый раз спрашивая Филиппа после игры - "Ну когда же ты вернешься? Мы не справляемся без тебя, наш капитан, разве ты не видишь?" - и это заставляет Филиппа, стиснув зубы от боли, спрятав от всех болельщиков по всему миру факт того, что он совершенно не оправился от нанесенной ему травмы, выйти в седьмой игре, в которой решилось бы все. Филипп упорно играет, но команда пропускает и пропускает, не успевая отыгрывать шайбы, вколачиваемые соперником, третий период, счет на табло равный, и Фил пытается совершить последнее усилие, зная, что сейчас весь мир ждет от него чуда - но он не происходит, и голкипер противника отражает последнюю атаку, совершенную в основное время. Филипп пытается собрать упавших духом одноклубников, говорит им все слова поддержки и мотивации, которые только может сказать - и видит, как они зажигаются на его глазах, согласные оставить все силы в последних, как они условились, пяти минутах этой игры. Снова звучит сирена, оглашающая начало овертайма, Филипп с партнерами несется в атаку, уходит за ворота, обводит защитника противника и кладет в ворота - неважно - Джеймса Раймера лакросс. "Белл-центр" взрывается, Филипп не успевает моргнуть глазом, как его подхватывают на руки, скандируя его имя, крича поздравления и пытаясь осознать, что долгожданный, выстраданный кубок Стенли - их. Филипп плачет от счастья в чье-то джерси, кажется, их голкипера, он держит его на руках - крепко обнимая его, благодарит его за то, что тот справился и помог привести свою команду на Олимп. Филипп наконец дышит свободной грудью, видя, как для них - для него - выносят огромную чашу, и первому, кому дают ее взять в руки, это ему, Филиппу, лучшему бомбардиру чемпионата, MVP плей-офф, капитану "Монреаль Канадиенс", Филиппу Майе - и омега с наслаждением и усталостью поднимает эту чашу, целуя полированный блестящий кубок, под аплодисменты и выкрики своих одноклубников, везет ее к команде, снова утопая в их объятиях. Майе не заметил, как задремал, а проснулся - от ругани их главного тренера за стенкой, который, кажется, отчитывал тех, кто засиделся допоздна. Крики и брань продолжались несколько минут, а после этого действительно наступила тишина - Фил снова уютно устроился под одеялом, смирившись с тем, что для того, чтобы нога не болела, остаток ночи придется провести на боку. Сердце размеренно стучало, Филипп прислушивался к нему, оно, как метроном, отстукивало какой-то свой ритм, ровный, убаюкивающий. Спокойный ветер за окном хоть и превращал комнату в неуютную и холодную, но, заигрывая с редкой листвой на высоких деревьях, успокаивал даже свистящим сквозняком. Очередная ночь - но завтра будет день, он будет солнечным или пасмурным, будет дождливым или сухим, будет тяжелым или расслабленным - Фил встретит его с благодарностью, выспавшийся, отдохнувший, плотно позавтракает, отлично поработает на тренировке и снова покажет себя с самой лучшей стороны - что бы не ждало его в стенах тренировочной базы снова. Может, у Филиппа когда-то будет сиять кубок над головой - мечтать в его случае не просто было не вредно, это все, что ему оставалось делать, постепенно превращая мечту в цель. Может, когда-то он будет в НХЛ, дома, в "Монреаль Канадиенс" - но пока его вполне устраивал "Лашене АйсСтарз" и постоянные аренды. Может, когда-то он будет уважаемым капитаном - но пока что он просто качественный и хороший ролевик. Может, когда-то его одноклубники будут его товарищами - но пока что Фил с ними в очень сложных отношениях. Совсем недавно доктор команды снял швы с ноги - Патрик Миллер швырнул в него лезвие конька, и оно сильно порезало его ногу, на которой в тот момент не было никакой защиты. Ноа Смит несколько дней назад выбросил его термобелье в мусорный бак с чем-то жидким и вязким, что было просто невозможно отстирать. Всю вчерашнюю ночь Фил со свежей травмой провел запертый в кладовке уборщика на арене, на которой они тренировались - Брендон и Эрик снова решили оригинально подшутить, выманив его поручением тренера в дальние коридоры и оставив в темноте и компании швабр и моющих средств на всю ночь - утром, спящего на половой тряпке и укрывающегося пиджаком униформы уборщика, Филиппа нашел гамма, работающий на арене. Объятия жесткой, но теплой кровати и тяжелого и душного, но теплого одеяло было для Филиппа подарком, о котором вчера он не мог и мечтать. Завтра у их юнита сборной Канады должен был пройти важный товарищеский матч с юнитом Америки - и Филипп был готов к этой игре на все сто. Тренер, хоть и не обращал на него много внимания, сказал ему, что тот обязан будет быть игроком основного состава, и это для Филиппа стоило всех мучений, через которые ему приходилось проходить на этих сборах. Ручку входной двери кто-то грубо дернул, затем раздался стук. Фил зажмурился - если бы это был тренер, то он бы не стал тихо ломиться в его комнату, а спокойно сообщил бы об этом омеге - слышимость в их пансионате была никакой, смысла делать это без предупреждения не было никакого; да и уже давно был отбой, тренер не стал бы приходить к Филиппу после отбоя - как и до отбоя, тренеру сборной было наплевать на Майе. Соседей у Филиппа не было - он был единственным, кто жил на сборах в одиночестве. Из вариантов были или грабители-убийцы, или его одноклубники. Фил очень сильно надеялся на то, что это был первый вариант. - Майе-е, - за дверью послышался басистый голос Ноа, и ручка снова задергалась в истерике. - Открой, у нас для тебя есть кое-что. Если молчать, не шевелиться, не дышать - они уйдут. Они всегда уходят, если им надоедает, если на них не обращать внимание и если молчать. Филипп зажмурился, подавляя приступ паники, проглатывая вздох и пытаясь успокоиться - дверь закрыта изнутри, им наскучит стучаться в закрытую дверь спустя очень короткое время, так всегда происходит. Главное - притвориться спящим, не шевелиться, не издавать звуков, не показывать признаков жизни в комнате - они уйдут. Послышался смех, какая-то возня, ручка снова задергалась - и щелкнула, отворяя дверь тому, кто пытался открыть ее с другой стороны. Этот звук ледяным холодом пронесся по всему телу Филиппа, от пальцев ног до макушки, шаги, смех и голоса заполнили пустую и темную комнату Филиппа, тут же с него сорвали одеяло, с головой бросая в холод тоскливого помещения. Филипп жмурился, надеясь, что все еще сможет убедить их, что он спит, но Эрик сбросил его с кровати на пол и отвесил пинок, попадая в живот. - Как невежливо ты относишься к своим гостям, выблядок, - перед глазами возникло лицо Брендона, который крепко взял его за отросшие волосы и заставил с шипением вытягиваться за его сильной рукой, - тебе же сказали - мы с подарком, - Миллер взгромоздился на Филиппе, переворачивая его на живот и садясь на худые бедра омеги всем своим немалым весом, Брендон продолжал держать его за волосы и издевательски тянуть вверх. - Эй, сучка, не время спать, пока мы устраиваем вечеринки, - Ноа передал Брендону полупустую бутылку дешевой текилы, и Лайпсик приставил горлышко к губам отнекивающегося Майе. - Пат, держи его крепче, эта блядина вырывается, - недовольно сказал Брендон, тряхнув золотистыми кудрями Хаммеру, - Эрик, братан, открой пасть этой суки, я хочу угостить его. - Давай, Эрик, смелее, ты же нравишься нашей омежке, - язвительно засмеялся Патрик, глядя на Эрика снизу вверх и все плотнее и плотнее скручивая руки Филиппа за его спиной - парализованный страхом Майе до сих пор надеялся на то, что альфы исчезнут, стоит ему проморгаться. - Заливай в глотку, не жалей, Лайпс, у нас с Ноа еще бутылка в комнате спрятана, - Миллер явно был счастлив находиться здесь и помогать Брендону напаивать Филиппа через силу. Хаммер, пригладив растрепанные рыжие волосы, взял из рук Брендона копну волос Филиппа и пальцами сдавил челюсть Филиппа, заставляя омегу застонать от боли и открыть рот. Брендон, глядя прямо в глаза Филиппа, засунул горлышко бутылки в рот Майе и поднял ее донышко - острая жидкость хлынула в рот Фила, он не мог ни проглотить ее, ни сплюнуть, а натиск горлышка становился только сильнее, Фил задыхался, не мог вскрикнуть, а прикусывать толстое стекло было бессмысленно. Пальцы Эрика впивались в челюсть так, что ее начало сводить. Текила стекала по раздраженному пульсирующему горлу в желудок, от горького острого вкуса Филиппа выворачивало, но организм не знал, за что ему стоит схватиться - за очищение желудка или за попытки вернуть возможность дышать, только это помогло Филиппу сдержать резкий позыв тошноты. Алкоголь тек по щекам, лился на пол, обжигал рот, язык вился вокруг стекла, но никакими силами Фил не мог прекратить это издевательство. - Потенциал есть, - усмехнулся Лайпсик, вытирая горлышко бутылки и делая глоток текилы. - Пат, отдай его мне, - Брендон кивнул своему другу, и Миллер послушно встал с Филиппа. На секунду Майе, растянувшийся на полу и пытающийся отдышаться, размять запястья, сплюнуть с губ отвратительный вкус алкоголя, ощутил на своем теле только единственное касание - холодного сквозняка, но уже через секунду сильные ладони Брендона впились в его бедра, альфа потянул его на себя, Эрик ударял его носками кроссовок по ногам, чтобы Фил шевелился - но Майе не понимал, что они от него хотят, ведь сесть или встать ему не давал Лайпсик, дергая его в каком-то определенном направлении. Они бил его поразительно мало по сравнению со всеми предыдущими случаями, переглядывались, передавали друг другу бутылку текилы - Ноа сел перед ним и ловким движением поднял торс Филиппа, позволяя Патрику и Эрику наконец поставить Майе на колени. - Трахнем его бутылкой перед тем, как пробовать самим? - спросил Эрик, допивая остатки текилы и кидая бутылку Патрику. Филипп почувствовал, как сердце падает вниз. Они били его, издевались над ним - их беспочвенная ненависть по половому признаку была всеобъемлющей, страшной и безграничной по отношении к Филиппу, они позволяли себе все виды оскорблений и избиений - но никогда не насиловали его. Фил попытался закричать, понимая, о чем идет речь, но Ноа тут же отвесил ему пощечину такой силы, что голова Филиппа затряслась, как у деревянного болванчика, а сам омега мгновенно замолчал, едва не теряя от звона в ушах сознание - Смит плотно зафиксировал его голову подмышкой, прижимая ее к себе, по паре рук легли на каждое предплечье, чтобы удержать Филиппа наверняка. Раздался треск шортов Филиппа - шуршащая ткань клубной формы разошлась по шву, Фил чувствовал, как Брендон превращал их в лохмотья уверенными движениями - снова попытался закричать, ударить Брендона ногой, вырвать руки, но все было тщетно - четверо крупных альф держали его, заставляя принимать заданную ими позу. - Не надо, пожалуйста, - взмолился Филипп - Ноа сильно душил его, и Фил мог только сипеть, когда он услышал свой дрожащий голос, слезы брызнули из его глаз, - прошу, отпустите меня, не надо. - Заткни ебальник, - прорычал Брендон, следом за шортами, обрывки которых уже валялись на полу, разрывая и нижнее белье Майе, - и не открывай его, пока тебя не попросят, вещь, - голос Лайпсика становился все более низким и животным, - тебе понравится, не переживай, - рычал Лайпсик, - еще добавки попросишь. Пат, прогни его спину. Давайте все вместе на дырку его посмотрим, - Лайпсик глубоко дышал, Миллер с нажимом надавил на поясницу Майе, заставляя выгнутую колесом спину выгнуть в другую сторону. - Сухая, - недовольно сказал Хаммер, подставляя колено под живот Филиппа, чтобы мечущаяся омега был зажат между ним и Патриком. - Так давай смажем, - хмыкнул Лайпсик и приспустил спортивные брюки, - посмотрим, отличается ли задница обычной омеги от задницы маскулинной, - Филипп почувствовал, как по обнаженным ягодицам потекла вязкая слюна - от этого истерика только усилилась. - Нет, Брендон, парни, Ноа, я умоляю вас, пожалуйста, прошу, не надо, парни, - Филипп не мог сдержать слез, которые вырывались из его груди глухими рыданиями, не мог пошевелить телом, не мог даже представить себе, как выбраться из этой ситуации. - Пожалуйста, прекратите, - Майе плакал, болтаясь безжизненным телом в четырех парах рук - под дых давило колено Эрика, спину выкручивала рука Патрика. - Заткни рот, отверстие, тебя никто не спрашивал, - выдохнул Лайпсик, вводя головку на несколько сантиметров и двигая бедрами вперед, - расслабься, сука, иначе я порву тебя, - пробормотал Брендон, проникая еще чуть глубже и встречая совершенно высохшую от страха слизистую, - мразь, если ты сейчас не намокнешь сам, я порву твою дыру и буду трахать тебя по твоей крови, ты понял меня? - прошипел Лайпсик. - Брендон, прошу тебя, нет, - обессиленно плакал Филипп, все еще делая попытки зажаться и вырваться, - нет, нет, прошу, не надо... - Я считаю до трех, - рычал альфа. - Брей, я умоляю... - чем глубже проникал Брендон, тем сильнее Филипп извивался, чувствуя, что боль от проникновения становилась нестерпимой. - Раз! - Брендон повысил голос, положив руки на ягодицы Филиппа и разводя их в разные стороны, чтобы сухая кожа не мешала проникновению. - Два! - Филипп почувствовал, как напрягся тот небольшой кусочек члена, который уже был внутри него. - Я предупреждал тебя, сука, и даже не вздумай потом жаловаться и говорить, что тебя никто не предупреждал, - нечеловеческий голос Лайпсика стал последним, что Филипп услышал перед тем, как перед его глазам вспыхнула яркая белая вспышка. Боль разрезала все его тело - ни от одного удара, столкновения, перелома не было так больно, как сейчас. Фил попытался закричать из последних сил, но даже его истошный крик в себя полностью вобрала ладонь Ноа, который разжал гильотину вокруг его шеи и зажал Филиппу рот, не давая ему просить о помощи в полный голос. Филипп был уничтожен - он только и мог, что безмолвно кричать в руку одноклубника, сковываемый руками других, пока боль волнами от его поясницы накрывала его ноги и спину - каждая мышца в его теле отозвалась непроизвольным болезненным сокращением, заставляя Филиппа биться в судороге. Брендон не шевелился какое-то время, а когда совершил первое движение назад, внутренности Филиппа обожгло огнем - он снова повис на руках Патрика и Эрика, находя в себе силы только на горькие слезы, которые текли по ладони Ноа. - Порвал? - с ухмылкой спросил Смит. - Да-а, - гортанно простонал Лайпсик, начиная толкаться внутри Майе, - ебать, сколько кровищи, - он вынул член, проводя им по ягодицам Филиппа и снова входя до упора - Филипп превратился в один огромный нерв, было плевать, кто-то трогал его спину, лицо, или входил внутрь - было одинаково больно. - Сука узкая, не зажимайся, пока тебя не задушили - может, ты хоть дохлый расслабишься, - прошипел Брендон. Филипп плакал, полностью обмякнув в руках альф, отзываясь на каждый толчок крупными слезами - уже даже толком не кричал, потому что знал, что никто не придет ему на помощь. Брендон стонал, насилуя его, по ногам Филиппа текла теплая кровь, каждая клеточка его тела вопила, просила о пощаде, но все, что мог сделать Филипп - это плакать, заглушая боль только таким образом. Ноа особо не парился, просто вжимая ладонь в лицо Филиппа, а вторую руку запустил в свои спортивные штаны, обхватывая вставший член и вытаскивая его - алая головка оказалась прямо перед лицом Филиппа, и Майе с ужасом попытался отвернуться, но Смит крепко держал его. - Блять, да, как же хорошо по крови заходит, - с наслаждением стонал Лайпсик, замедляясь, - отличается от задницы обычно омеги - узко, но мягко, с пиздой так вообще не сравнится, ничего никуда не упирается, входи хоть вместе с яйцами, - усмехнулся сквозь зубы Брендон, - не зажимайся, блядина! - он с размаху ударил кулаком в затылок Филиппа, от чего у омеги закружилась голова, обмякла напряженная шея, и Филипп, до этого поддерживаемый руками Ноа, ударился лицом о холодный пол. - Так тебе и надо, дырка, - самодовольно сказал Лайпсик. - Ноа, выруби его, он не зажимается и не ноет, когда без сознания, - скомандовал Брендон - Филипп почувствовал сильный приступ тошноты - помимо желания выблевать свои внутренности от того, насколько грязным он себя чувствовал. - Я хочу ему в рот дать, не вырубай, - Патрик остановил Смита и отпустил одну руку Майе, убирая кисть с его спины. - Будешь кусаться - я выбью тебе все зубы по одному, ты понял? - он поднял голову Филиппа, Майе попытался что-то сказать, но вырвавшийся из горла слезный хрип было сложно отличить от плача животного. - Сука, разбил ебальник свой об пол, - скривился Патрик. - Так что не один ты сейчас в крови будешь, Лайпс. - Пожалуйста... - хрипел Филипп, чувствуя, что теряет ощущение собственного тела из-за боли, которая охватила каждый сантиметр его кожи. - Пат...рик, хотя бы... ты... - шептал Филипп, пока Миллер водил головкой по его губам. - Прошу... - Выеби в глотку эту суку, - приказал Брендон, на мгновение притормаживая, давая Патрику открыть рот Филиппа и войти в пересохшую полость, надавливая на корень языка и тут же провоцируя слюноотделение, которое помогло Миллеру безболезненно войти еще глубже - Филипп едва ли мог дышать, делая короткие вздохи, когда Патрик выходил из него. Он хотел расстаться со своим телом, хотел умереть, лишь бы не чувствовать всю грязь прикосновений, крови и ругательств, что собралась на его теле в эти минуты. Он хотел вылезти из собственной кожи и сжечь ее, как что-то ядовитое, чужеродное, хотел растворить ее в кислоте и предать забвению. Филипп надеялся, что все, во что он не верил с самого детства, сейчас сжалится над ним и позволит ему уйти - пусть это никому ненужное тело остается на растерзание стервятников, пусть они насилуют и обгладывают его плоть, Филипп больше не хотел оставаться в рамках этой кожи. Надеялся, что Брендон порвал его настолько сильно, что сейчас он истечет кровью, надеялся, что Патрик задержит член в его опухшем горле подольше и даст ему задохнуться. Он умолял дать ему шанс закончить все прямо сейчас - иного выхода, как смерть, он не видел. По телу гуляли жаркие вздохи. Брендон и Патрик двигались в унисон, не спеша, растягивая удовольствие, наслаждаясь своими доминирующими позициями, обменивались шутками. Лайпсик впивался пальцами в ягодицы Филиппа, постанывая и сжимая зубы - его движения становились все более резкими, жесткими, он проникал максимально глубоко, заходясь в коротких толчках. Патрик, придерживая челюсть Филиппа в целях собственной сохранности, вставив между зубов большой палец, медленно дрочил себе, выходя изо рта Филиппа и медленно проникая обратно - Фил, обвисая на колене Эрика, член которого тоже упирался в его бок, надеялся, что после очередного приступа тошноты и слюноотделения его сердце остановится из-за резкого спазма. Было бесполезно умолять и просить - демоны не слушали молитв Филиппа, а все светлое, что могло быть сейчас рядом с ним, покинуло его - на каком этапе, Фил не мог понять. Они смеялись, когда он плакал и умолял их прекратить, называя его "блядью" и "дыркой" - но это отвратительное, грязное, жестокое проникновение было первым в жизни Филиппа, и они знали это, они чувствовали это. Филипп надеялся, что боль, которая превратила его тело в одно большое горящее пятно на тепловой карте комнаты, сожрет его и спалит его дотла, умолял, чтобы это произошло как можно скорее. - Пат, блять, я тоже хочу, - Ноа, изначально уступивший место Миллеру, сел вплотную к Патрику и, взяв Филиппа за волосы, насадил его ртом на свой член, - блять, зубы, - зашипел Смит, неаккуратно напарываясь на клыки Филиппа, которые тот даже не пытался сжать, - ты уебок, я тебя прикончу сейчас, - разозлено пробормотал Ноа, собирая длинные пальцы в кулак и резко ударяя Филиппа в нос - шум в ушах усилился, омега снова повалился тяжелой головой на пол - теперь сквозняк, гуляющий по его телу, был холодной рукой, которая обнимала его и давала хоть какое-то расслабление горящему телу. - Соси нормально, сука, пока я не выдрал все твои зубы и не превратил твой рот в аттракцион для всей команды. - Он не старается, он просто открывает рот, - Эрик мастурбировал себе, переводя взгляд по телу Филиппа то на Лайпсика, то на Патрика и Ноа, - заставьте его поработать ртом самостоятельно. Пусть шлюха вымаливает свою свободу. - Ты слышал? - Патрик похлопал Филиппа по щекам - омега не шевелился, тело его сотрясалось от толчков Брендона и мелкого озноба. - Бери в рот и соси нормально. Иначе я тебя придушу, - Миллер обхватил шею Филиппа обеими руками и насадил его на свой член. - Лучше придуши, - успел выдавить из себя Майе перед тем, как твердая головка в очередной раз уперлась глубоко в глотку, заставляя Филиппа скручиваться от спазмов желудка. - Что он сказал? - Брендон был настолько отвлечен на себя и свое развлечение, что пропустил сдавленный писк Майе. - Что лучше бы я его придушил, чем трахнул в рот, судя по всему, - усмехнулся Патрик, - что такое, дырка, не нравится? Разве обслуживать альф и быть послушной влажной дыркой - это не все, чего хочет каждая омега, нет? Хотя ты, выкидыш, вряд ли поймешь, что такое чувства - недоделанная тварь, с тобой обращаться только как с мусором, - Миллер вытащил член из его рта и помог Ноа осторожно насадить голову Филиппа уже на него. - Ебать, я сейчас кончу, он течет, когда вы душите его, - захлебываясь в стоне, сказал Брендон, запрокидывая голову. - Убейте его нахуй, задушите его, я хочу его влажную дырку повязать. Пат, Ноа, блять, шевелитесь, потом продолжите, - прорычал Лайпсик на своих друзей, и Патрик, замешкавшись, быстро насадил голову Филиппа на член Смита почти до самого конца - Майе давился слюной, чувствуя, что она попадает в легкие, течет через нос, и в какой-то момент Патрик действительно был на грани, удерживая голову Филиппа в таком положении и не давая ему сомкнуть челюсти - Ноа гортанно стонал, чувствуя, как бешено сокращается узкое горло вокруг его члена. Филипп ничего не чувствовал, лишь боль и жжение, но когда толчки прекратились, а где-то над макушкой раздался тонкий, почти плаксивый стон, Фил понял, что все, что он испытывал до этого момента - это была не боль, это был разогрев перед совершенно новым уровнем, к которому Филипп не был готов. Где-то внутри, довольно глубоко, в растраханном порванном нутре, узел, оставленный Брендоном после интенсивного оргазма, рвал то, что еще оставалось у Филиппа целым. Майе чувствовал, что больно было там, где боли он никогда не чувствовал, куда банально не мог прикоснуться, и от этого паника накрывала его тело с двойной силой - он снова попытался закричать, хрипы и поползли по комнате, слезы брызнули из глаз. Фил почувствовал, что от этой боли его тело наконец тянет его разум туда, где находилось оно сам - в агонию, и в ней Филипп постепенно терял сознание, а хрипы - утихали. Брендон трясся над ним, упираясь кулаком в его шею, прижимая его лицо к полу. Филипп коротко и редко дышал - он хотел закончить все эти бесконечные циклы попыток придушить его успехом, но тело решало за него, что он будет делать и что будет чувствовать. - Ебать, я не знаю, что я ему порвал, но хлыщет так, словно я его ножом ударил, - тихо сказал Брендон. - Выкидыш кровавый, даже на секс нормальный не годится, только и может, что рыдать и извиваться. Ты, блять, действительно мусор, бесполезная масса, отверстие - и то бракованное. - Брендон... - Филипп еле шевелил языком. - Убей. Прошу. - Убить? - усмехнулся Лайпсик, спуская узел и медленно выходя из Филиппа. - Эрик, давай, намотай его кишки на свой член и выеби его так, что то, что с ним сделал я, будет казаться ему лучшим сексом в его жизни, - Брендон поднялся на дрожащих ногах - его брюки и край футболки были все перепачканы кровью Филиппа. - Давай, альфач, трахни его так, чтобы это тело снова начало умолять остановиться, я хочу, чтобы он рыдал и просил вас остановиться, - Лайпсик снял окровавленные штаны и бросил их на кровать Филиппа. - Ноа, Пат, дайте я сяду здесь, - он кивнул своим друзьям, и они мгновенно освободили для него место перед лицом лежащего плашмя Филиппа. - Я хочу, чтобы эта сука находилась в сознании и смотрела мне в глаза, пока вы пускаете его по кругу. Лайпсик поднял голову Филиппа за подбородок двумя руками, выгибая его шею так, что слюна Филиппа, скопившаяся в его рту, потекла по губам. Филипп распахнул прикрытые глаза - Эрик тяжело навалился на его бедра и вошел одним движением, позволяя вырваться глухому стону. Господи, Филипп ведь был влюблен в него. Филипп ведь правда чувствовал бабочек, когда видел этого красивого рыжего альфу. Правда радовался, когда Эрик неаккуратно касался его, говорил с ним или был вынужден контактировать с ним на поле. Филипп фантазировал о нем, мечтал, что когда он поднимет над своей головой кубок Стенли - Эрик будет на трибунах в свитере с их фамилией - Филу так нравилось примерять на себя его фамилию "Хаммер" - а потом во время празднования выйдет к нему на лед и заключит его в объятия, поцелует на глазах у всего мира. Он хотел, чтобы их первый поцелуй был на белом песчаном пляже на берегу океана, а первый секс - после свадьбы, но сейчас Эрик теплой рукой упирался в его спину, трахая его отрывистыми грубыми движениями, не спросив никакого разрешения, не заботясь о его мнении - Филипп так хотел, чтобы этот момент был совершенно иным, другим, романтичным, светлым, запоминающимся - но они украли у него этот момент, забрали его, растоптали, разломали, превратили в никому не нужный - ненужный теперь и Филиппу - мусор, каким они сделали и самого Филиппа. - Давай, Эрик, выеби из него всю дурь, - Брендон смотрел прямо в глаза Филиппа, хищно улыбаясь - голубые глаза горели в темноте, как у дикого зверя, на губах, растянутых в безумной улыбке, пенилась слюна, кровь Филиппа отпечаталась на его щеке и застыла на его ладонях, которыми он держал лицо Филиппа. - Нравится тебе, дырка? Тебе должно нравиться, - тихо рычал Лайпсик. - Не отводи глаза, сука, смотри в глаза и наслаждайся. Эрик, - Лайпсик не отрывал взгляд от раскрасневшихся глаз Майе, - жестче. - Блять, я так не кончу, хватит, - фыркнул Хаммер - Миллер и Смит не переставали ласкать себя, Патрик нетерпеливо сжимал пальцами ягодицу Филиппа, - не вижу прикола трахать полумертвое тихое тело, Брендон, пусть хоть как-то показывает, что ему нравится, - Эрик махнул рукой Лайпсику, значительно замедляясь и выходя из Майе. - Пат, давай ты, смотрю, тебе не терпится. - Блять, да, - завороженно прошептал Миллер, вгоняя толстый член до упора - Филипп вздрогнул, не отрывая пустого взгляда от Лайпсика, - блять, как охуенно вы его смазали, сука, получай, отверстие, - Патрик выскальзывал из него почти полностью и входил до конца снова и снова, что вызывало у Филиппа максимально болезненные ощущения - в прочем, в себя он не пришел еще после узла Лайпсика, так что движения Патрика были для него возвращением в уже привычное русло. - Дай Ноа трахнет его в рот, хочу, чтобы мы вместе кончили в него, - Патрика трясло, когда он говорил это вслух - они со Смитом были на грани возбуждения и распаляли себя еще больше этими разговорами. Смит перелез через него, снова садясь на колени перед Филиппом - альфу крупно потряхивало от возбуждения, он скребся пальцами по волосам Филиппа, плотнее цепляясь за них, насаживая, кажется, уже вывихнутый рот Майе на себя и выстанывая ругательства, бедра Патрика звонко шлепали о мокрые от крови ягодицы Филиппа, Миллер и Смит стонали в унисон, подстраиваясь под движения друг друга, и Филипп не чувствовал ничего, кроме шевеления разорванной и натертой плоти в окровавленных внутренностях - ему казалось, что даже если он не умрет сейчас от кровопотери, то никогда не сможет собрать себя по кусочкам. Брендон поддерживал его за нижнюю челюсть, которая болела и саднила не меньше задницы, смотрел в его глаза, улыбался - такой счастливой улыбки Филипп на его лице еще никогда не видел. - Кончать собрался? - прошептал Брей, косясь на Ноа, и Смит плаксиво застонал, кивая - из-за спины Филиппа глухо простонал протяжное "да-а" Патрик, выгибая Филиппа так, что Майе едва мог дышать - даже в тех редких случаях, когда Ноа вытаскивал член из его горла. - Ебать, да, парни, залейте этот кусок мяса, чтобы у него из ушей текло, - наслаждено простонал Лайпсик. - Ноа, бро, порви узлом его глотку, блять, охуенно будет, - подначивал Смита Брендон. Дрожащие пальцы Патрика впились в раскрасневшуюся поясницу, и Филипп снова ощутил горячий узел - внутри все горело, было уже не важно, что в него вставляли и какого размера это было. Пульсация чужого члена расходилась по всему телу, отдаваясь болью в ушибленном затылке. Ноа вытащил член изо рта Филиппа и кончил на его лицо - Филипп ощутил, как горячие вязкие капли текут по коже, смешиваясь с подсохшей кровью. Ноа наслаждено облизнулся и закусил губу, проводя узлом по щеке Филиппа - лицо омеги полыхало от чужих прикосновений, слюна текла по разбитым губам на пол, слезы холодили засыпанные песком глаза. Миллер и Смит злобно засмеялись, отбивая друг другу "пятаки" и оставили Филиппа в руках Брендона. - Лайпс, я хочу, чтобы он кончил, мне не интересно ебать безынициативную дырку, - раздался над головой голос Хаммера. - Эрик, ты придурок? - Брендон впервые за все время нахмурился, глядя на товарища. - Думаешь, он просто так по уши в кровище? Давай молча трахай, вяжи и погнали уже отсюда, а то он действительно сдохнет, - фыркнул Лайпсик. - Ты же не хочешь умирать, вещь? Хочешь, чтобы твоя дырка подзажила и хочешь отдать нам ее уже с благодарностью за то, что такое отвратительное создание, как ты, согласился взять хоть кто-то, да? - засмеялся Брендон, поднимая лицо Филиппа и харкая в него вязкой слюной. - Эрик, что ты, блять, возишься? - Сделай хотя бы так, чтобы он что-то делал самостоятельно, дай в рот ему, пусть он головой двигает, - прошипел Хаммер, - у меня рука более эмоциональная, чем это тело. - Он плачет и отбивается, тебе недостаточно? - смеясь, пробормотал Лайпсик. - Эй, вещь, слышал? Хочешь, чтобы Эрик поскорее закончил, и мы оставили тебя? - Брендон приблизил свое лицо к пустому лицу Майе. - Тогда слушай меня внимательно и делай то, что я тебе говорю - иначе то, что сейчас происходит, будет продолжаться еще очень долго для тебя, ясно? - Лайпсик снова сплюнул на лицо Филиппа вязкую слюну и отпустил его голову. - Бери в рот и соси, - твердо сказал он, поднося снова крепкий член к губам Филиппа. Но Майе не шевелился. Ему было наплевать на все сказанные ими слова, было наплевать на то, что они делали с ним, было наплевать на смех и оскорбления Ноа и Патрика, было наплевать на член Эрика внутри, было наплевать на угрозы - что они могли еще с ним сделать? Убить? Филипп посчитал бы это лучшим подарком, которые они могли дать ему. Удары, щипки, плевки, издевки, насмешки - все это Фил оставил далеко за своими плечами, впереди была только густая тьма, черная дыра, в которой хотелось стереться о горизонт событий, размазывая свое слабое, изнасилованное, растерзанное тело о сквозняк из старого тонкого окна, раствориться в синем воздухе и пропасть, исчезнуть навсегда. Они лишили его всего, Филипп не видел ничего, кроме темноты, видел ее, когда закрывал глаза и открывал, все ощущения были ненастоящими и одинаково болезненными, все люди были одинаковыми клыкастыми гиенами, все голоса - одинаковыми, скрипучими, режущими и разрывающими, все руки - одинаково тошнотворными и липкими. Майе не мог кричать - челюсть не смыкалась, язык не шевелился, связки не работали, не мог плакать - все слезы уже давно стекли по его щекам на холодный пол под ним, не мог вырываться - все силы покинули его, все, что оставалось делать - это лежать, не шевелиться и ждать - он смирился с тем, что ему придется лежать так бесконечно долго - если это было его наказание за что-то, то он примет его достойно. - Что, блядина, нравится? - Брендон снова дернул его за волосы, но Филипп едва ли отреагировал на это - его голова безжизненно висела, придерживаемая Лайпсиком за волосы, кровь с разбитых губ капала на пол. - Нравится, по твоим блядским глазам вижу, - он провел головкой окровавленного члена по губам Филиппа, собирая больше алых капель. - Бери в рот, иначе это будет продолжаться бесконечно. Никто не поможет тебе, ничтожество, никто не услышит и не придет. Терпи, принимай с благодарностью, бери в свою блядскую глотку и соси, иначе я убью тебя. - Брендон, он не шевелится, - снова сказал Хаммер. - Блять, да ты заладил, - злобно плюнул Лайпсик. - Не шевелится и не шевелится, тебе-то что? Давай, слабак, трахай и погнали отсюда, - он гневно посмотрел на Эрика. - Покажи дырке, где его место, добей его, видишь - он уже все. - Я не подкидывался никого убивать, придурок, - прошипел Хаммер, полностью прекращая двигаться. - А если он расскажет тренеру о том, что сейчас происходит? А если он, блять, сдохнет? Ты же понимаешь, что первых, кого будут подозревать - это мы, Брендон. - Даже если этот мусор сдохнет - никто, кроме его блядских родителей не будет по нему плакать, да и то, скорее всего, забудут, что за тварь у них родилась, спустя несколько дней, - Лайпсик водил членом по губам Филиппа, усмехаясь, - а у тебя что, внезапно проснулась жалость? К этой падали? Ты серьезно, Хам? - Я могу быть кем угодно, но я не убийца, Лайпс, - Эрик вытащил член из Филиппа, - эй, придурки, освободите ванную! - довольно громко сказал он, поднимаясь на ноги. - Патрик, Ноа, блять, валите отсюда! - Слабак тупой, - бросил ему в спину Брендон, сжимая кулаки, - я тебе еще устрою, идиот, - оскалился Лайпсик на Хаммера, который выгонял Смита и Миллера из ванной - альфы долго отмывали с себя кровь. - Эй, Пат, Ноа, возвращайтесь, продолжим! - он махнул им рукой. - Брей, нам пора, завязывай, - басистый голос Патрика звучал как-то неуверенно. - Ты еще пьян? - Зато вы смотрю все дохуя трезвые, придурки, - огрызнулся Брендон, бросая голову Филиппа и поднимаясь на ноги. - Я еще обязательно вернусь за тобой, вещичка, не переживай, это не первая твоя ночь не в одиночестве, - Лайпсик поставил ногу на его голову и сильно придавил к полу - Фил почувствовал, как похрустывает скула. - Не запирай дверь в следующий раз, будь более гостеприимной сучкой, и смазывай задницу, чтобы не было такого, как сегодня, ясно тебе? Ничтожный мусор, - Брендон носком кроссовка заставил Филиппа шире открыть рот и сплюнул в него очередную порцию вязкой кислой слюны - судя по всему, Лайпсик был не только пьян, но и был под экстази. - Не прощаемся. Холодный ветер из худого окна со свистом забирался в комнату, открытая в коридор дверь только усиливала сквозняк. Патрик и Ноа, очевидно, протрезвевшие окончательно и осознавшие тревожность последствий своего поступка, вылетели из комнаты Филиппа самые первые - бесполезные и безмозглые шестерки Брендона постоянно были на его поводке и согласились пойти ради его одобрения даже на такое преступление. Брендон даже не удосужился прикрыть кровь на своих руках - надел грязные штаны и буднично вышел из комнаты Майе, краем глаза глядя на дверь ванной комнаты, где водой шумел Эрик. Хаммер выходил последним. Когда он вышел из ванной, вытирая руки полотенцем, он подошел к Филиппу и брезгливо перевернул его с живота на спину ногой - Филипп застонал от боли, чувствуя, как все внутренности болели. - Только попробуй об этом кому-нибудь рассказать, - прошептал Хаммер, приспуская штаны и доставая уже упавший член. - И тогда ты точно не выживешь. Филипп испытал все возможные унижения сегодня - и тот факт, что Эрик на прощание помочился на него, усмехаясь и кривя губы в улыбке, стал финалом для Майе. Все биологические жидкости на лице смешивались и жгли свежие раны. Хаммер закончил все задуманное, с размаху пнул Филиппа в бок и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Холодный ветер ласковой рукой обнял горящее тело Филиппа, поглаживая волосы юной омеги. По бедрам, смешиваясь с кровью, текла сперма Брендона и Патрика, по лицу - сперма Ноа, и Фил даже не мог найти в себе силы стереть ее с себя. Тело то замолкало, то снова утопало в лаве - болела голова, горло, болело все, что начиналось внизу живота и заканчивалось в пояснице, и Фил пока не мог оценить масштабы произошедшего. В ванной лежала опасная бритва, ее можно было раскрутить и дать себе спокойно и тихо уйти - Фил не видел смысла жить дальше. У него была одна мечта - верно любить свою работу и страстно - своего альфу; и если любить работу всю жизнь Филиппу было тяжело, то после сегодняшнего унижения слово "любить" стало для Филиппа чем-то недостижимым - никогда. Он, подтягиваясь на руках, полз к ванной, оставляя за собой акварельный кровавый след, но с каждым движением головокружение и тошнота становились только сильнее, а последние силы покидали его. Филипп дополз до стены, положил около нее голову, утыкаясь горящей от пощечин щекой в ледяной влажный от воды с чужих стоп пол, и заплакал горькими слезами, чувствуя, как теряет сознание.