не уверен - не целуй

Ярослав щелкнул крышкой бутылки с массажным маслом и поставил ее на тумбочку. Филипп все это время краем глаза наблюдал за Хабаровым - альфа терпеливо слушал тихое воркование Кошечкина, который в темноте спальни, закопавшись в подушки и смятое одеяло, лежал на боку и рассказывал Ярославу, как правильно пользоваться маслом; разогревающая маслянистая субстанция использовалась Филом после интенсивных тренировок для того, чтобы привести забившиеся мышцы в чувства, и они с Васей открыли для него еще одно потрясающее свойство - после течки, уже на следующий день, когда Филипп и Василий хорошенько выспятся, оно здорово помогало разленившееся тело вернуть в строй через интимный и развлекательный для них обоих момент. Сплетающиеся в мягком травянисто-фруктовом запахе стойкий запах масла ши и авокадо расслабляли Филиппа - особенно когда подушка, простыни и одежда пахли морозной свежестью тела Василия. Когда кровать прогнулась под весом еще одного тела, Филипп спрятал лицо в сгибе локтя и устроился на подушке поудобнее. Вася замолчал, а Ярослав забрался поближе к Майе и положил обе ладони на лопатки Филиппа, начиная массаж - у него были тяжелые и шершавые руки, грубость подушечек пальцев чувствовалась на нежной спине даже через слой теплого масла. Пальцы руки Васи легли на затылок, распуская кудри по плечам и массируя кожу головы. Омега едва-едва выспался сегодня - сразу же из теплых объятий Васи и с его потрясного узла, так привычно оставленного на всю ночь в Филе, ему пришлось окунуться в холодный взрослый мир и заняться делами - Шварц снова прилетал буквально на несколько часов для того, чтобы получить от Филиппа несколько важных подписей. - Я не умею делать массаж, блять, - удрученно прошептал Хабаров - все эти несколько минут он делал совершенно банальные круговые движения руками, распределяя масло по коже, Филипп же привык, что обычно это делает Василий, который обладал неплохими навыками. - Вася, ты нихуя не понятно объясняешь, как ты мне предлагаешь ему под лопатку залезть-то, ебанный в рот... - Ну так не умеешь - не берись, епта, - тихо сказал Вася, приподнимаясь на кровати на коленях. - Дай покажу, как правильно. Филипп повернул голову в другую сторону - в дверцу широкого шкафа было встроено зеркало в пол, и в нем отражалось все происходящее на кровати. Филиппу не было интересно смотреть на себя, хотя рельефная блестящая спина в теплом приглушенном свете прикроватной лампы выглядела сочно и завораживающе; Фил жадно наблюдал за тем, как две величавые фигуры, склонившись над ним, большими блестящими ладонями скользят по его спине - и в эти моменты он не ощущал себя участником процесса, а чувствовал себя сторонним наблюдателем. Хабаров сидел по одну сторону от Филиппа, Майе видел его спину и лицо в пол оборота, когда Вася, подошедший к Ярославу сзади, склонился над ним, обнимая их тени своей, Филипп увидел, как Кошечкин коснулся губами уха вздрогнувшего Хабарова, чтобы прошептать ему что-то - Майе крупно потряхивало от непонятного возбуждения в такие моменты, особенно сейчас, после течки, когда хотелось каких-то необычных ощущений, скорее даже извращений, как под наркотиками, хотя Фил и понимал, что все происходящее между Яром и Васей - это исключительно умелый фансервис, организованный для Филиппа. - Пальцами ключицу обхвати, - руководил Василий, накрывая руки Ярослава своими, - да куда ты лезешь, - фыркнул Вася, выгибая запястья Хабарова под нужным углом и по одному сгибая пальцы Яра так, чтобы они наконец приняли нужное положение, - сука, копыта лошадиные легче приспособить для массажа, чем ветки твои. - Как романтично-о, - протянул Филипп, не имея никаких сил на то, чтобы сдержать смешок - уж очень смешно ругался Кошечкин. - Крошечка, ну прости, кто знал, что у него вместо рук две залупы, - сбросив руки Ярослава, Вася сам склонился к спине Филиппа. - И как ты только клюшку научился держать, мудак ебучий? - Ой, ну тебя нахуй, - сдался Хабаров, перелезая через Филиппа и рухнув на кровать прямо перед его лицом, - как я научусь, если ты меня только хуями кроешь, сенсей ебанный? Филипп тихо засмеялся, устроившись подбородком на локте и обнимая мягкую подушку второй рукой. Когда Вася потянулся за бутылочкой, стоящей на тумбочке, он склонился к голове Филиппа и оставил на макушке теплый поцелуй, упираясь кулаками в кровать по обе стороны от головы Фила. Майе зажмурился от накрывшей его жгучей нежности - как будто даже слезы подступили к горлу и застряли где-то рядом с кадыком, хотя никаких поводов для печали не было, просто настолько приятны были все эти крошечные жесты внимания, от чего Филипп даже не мог держать себя в руках. Перед ним на декоративной подушке на боку лежал Яр - его лицо было в нескольких сантиметрах от его лица, Фил ощущал на щеках теплое дыхание Ярослава, чувствовал запах кофе и мятной жвачки. Ярослав смотрел на него спокойно, ничего тревожного в этом взгляде Филипп не видел. Снова щелкнула крышка бутылки, теплые капли масла потекли по шее, умелые пальцы впечатались в кожу, с рассчитанным нажимом и знанием дела надавливая на все правильные точки, заставляя тело послушно подчиняться безмолвным командам - расслабляться и скидывать с себя груз любого воздействия. Фил так привык к этому и так долго ждал этих прикосновений, что сам не уследил за собой - его лицо расплылось в гримасе облегчения, он медленно закрыл глаза, тихо выдыхая. - Хорошо тебе? - тихо спросил Хабаров, и его пальцы, уже мягкие от масла, скользнули по бороде Филиппа. - Хорошо, - может быть, Филипп плохо говорил по-русски, но он считал, что его сильный французский акцент не делает его речь такой уж невыносимой для русского уха, и старался говорить только на русском, лишь изредка перескакивая на английский - так он сам для себя выглядел искренним, потому что слова, произнесенные им, наконец имели для Кошечкина и Хабарова смысл. - Когда-нибудь твой альфа обязательно научит меня делать для тебя тоже самое, - Ярослав убрал из голоса всю жесткость, полностью перейдя на шепот, - и я тоже буду делать тебе хорошо. - Каждый из вас делает мне хорошо по своему, - Филипп леденел, когда кто-то пытался закинуть удочку в его воды, но понимал, что играет в свои игры здесь не только он - делают это и Вася, и Ярослав, у каждого свои правила и свои фигурки. - Но все равно никто не справляется лучше, чем мой альфа. Филипп никогда не осознавал, насколько же несчастен в глубине души может быть человек, которого он так уверенно называл своим другом, и когда Ярослав нашел в себе силы открыться и ему тоже, ему стало стыдно за то, что он в своей плоскости думал о Ярославе, как об очередном гуляке, у которого не нашлось сил на то, чтобы остепениться и стать верным для своей супруги. Ярослав был кем-то вроде Джоша, только мало того, что не получил одобрения своих взглядов от жены, так еще и корил себя с того момента, как начал испытывать потребность в том, что в конечном счете обрел в спальне Фила и Васи. Оказывается, у гиперосмии к природным запахам было научное название, а западная медицина выделяла ее, как отдельное заболевание, и выделяла методы лечения - и Яр страдал этим заболеванием в чуть более легкой форме, чем Джош, но, тем не менее, страдал. Майе сам не один год захлебывался, пытаясь удержать в руках каждую содрогающуюся клеточку организма, когда навязчивый и желанный запах забирался в легкие и брал контроль над телом - он понимал, что от природы не убежать, что рано или поздно она настигнет, каким высокоорганизованным многоклеточным ты бы себя не считал; опуская факт, что Филипп сам сдался, нашел в себе на это силы, принял себя таким, какой он есть и нашел человека, который полюбил его за то, какой он есть, Майе не мог переносить на других людей свои предубеждения, в его системе ценностей Ярослав не был животным, который слепо велся на то, что вкусно пахнет и выделяет смазку, хотя себя за такое же поведение Филипп корил и ненавидел. История Яра в целом была проста, как два плюс два - некогда любимая жена превратилась в домашнего тирана, четверо обожаемых детей из новорожденных ангелочков превратились в болеющих и капризных чертят, оазис домашнего уюта превратился в пустыню под иссушающим солнцем, и еще и это бесконечное всплывающее окно перед глазами, словно предупреждение о сбое в программе, которое твердило взять то, что плохо лежит или само лезет в руки - с ума начнет сходить даже самый стойкий человек, с детства воспитывающий в себе стамину, которой может быть и не было заложено изначально. Фил хотел бы быть голосом разума и справедливости, хотел бы быть солидарным с Еленой - женой Ярослава, показать самому себе, что он лоялен к ней, ведь в целом находился он по другую строну баррикад, но не мог, потому что все проблемы в браке Хабарова были от непонимания, нежелания слышать и нежелания исправлять ситуация, а всех этих трех качеств в Филиппе было через край, он считал из базовыми и не мог принять во внимание то, что в первую очередь омега Ярослава не хочет, чтобы кто-то во всей этой ситуации был счастливее; непонятно, почему - из-за нелюбви, из-за рутины и однообразия, из-за скованности или из-за страха в вихре новизны потерять старое и привычное. Филипп хотел бы быть солидарным, но чашка весов перевешивала в сторону Ярослава - несмотря на всю жертвенность Филиппа и его потакание желаниям Васи, стоило изъявить хоть одно желание уже Майе, к его ногам бросалось все, что он потребует, а сам альфа шел на то, на что, как казалось Филу, никто и никогда бы никакой альфа ради него не пошел. Сезон закончился окончательно, чемпионов КХЛ уже поздравили, но все это прошло как-то мимо Филиппа - желанный отдых был в самом разгаре, и рутина тянущихся теплых весенних дней никак не беспокоила Майе, от безделья и редких проблесков трудовой деятельности он испытывал колоссальное удовольствие. Они с Васей пересмотрели все сериалы мира, переиграли во все игры на приставке, которые только могли найти, переслушали все подкасты, посетили все рестораны, до которых не доехали до этого - и с Васей было так приятно заниматься бестолковыми передвижениями из точки "а" в точку "б" без какой-либо цели, что Филипп в какой-то момент даже побоялся увлечься происходящим и сдать контракт клубу. Раз в три-четыре дня Хабаров как-то сам по себе появлялся на пороге их дома, чаще всего с бутылкой вина или шампанского. Ярослав достаточно плотно пил - администрация активно работала, пока хоккеисты отдыхали, и каждый раз Хабаров после работы позволял себе алкоголь. Яр жаловался на жену, начал жаловаться на работу - а ведь с момента его назначения на пост ассистента прошло меньше месяца, жаловался на самочувствие, и в какой-то момент Филипп хотел заняться этим вопросом вплотную, наняв психолога для Хабарова, но Кошечкин остановил его, сказав, что именно их компания для него являлась лучшей психотерапией. - Ты обычно возбуждаешься от таких прикосновений, - сухими губами Ярослав ласкал ухо Филиппа, заправив за него непослушный кудрявый локон. - А сейчас такой спокойный и невозмутимый, - он во все глаза смотрел на Филиппа с нескрываемым интересом. - В чем же дело? - Яр облизнул губы. - Может быть в том, что твой альфа не слезал с тебя весь вечер, ночь и утро, пытаясь утолить твой зверский аппетит? - Завидуешь? - усмехнулся Филипп - он с порога дал понять, что после течки никакого взаимодействия, кроме легкого флирта и невинного массажа не будет, Хабарову не оставалось ничего, кроме как принять правила игры, однако, никто не запрещал ему ходить по лезвию. - Смотря кому, - Хабаров потеснил Филиппа на его подушке, упираясь лбом в его лоб, - твоему альфе - да, такое потрясающее тело с таким запахом трахать всю ночь напролет. А вот тебе - не особо, потому что хуй у Васьки - это, наверное, то еще испытание. - Оу, хочешь попробовать? - воспаленное воображение услужливо подбросило пару очень горячих картинок, которые Филипп не без стыда пристально рассмотрел, прежде чем сморгнуть их в небытие. - Так, - грозно сказал Кошечкин, шлепая Филиппа раскрытой ладонью по ягодице - шлепок был бы болезненным и сильным, если бы его не смягчила ткань спортивных брюк, в которых был Фил, - знаю я, что ты там себе уже придумал, - Майе не стеснялся делиться своими фантазиями с Кошечкиным, беря пример с самого альфы, которого в кровати было просто невозможно заткнуть - особенно в последнее время. - Даже не мечтай. - Даже если я хорошо попрошу? - Филипп попытался повернуть голову к Василию, но Кошечкин, запустив руку в его волосы, крепко зафиксировал его голову. - Ты сейчас доиграешься, я не посмотрю, что у тебя колени друг друга с позавчерашнего дня только сегодня утром увидели, я достану смазку и накажу тебя, - прошептал Кошечкин на ухо Филиппа и вернулся к массажу, словно это не он мгновение назад самым проникновенным на свете голосом прорычал Филиппу на ухо его самое сокровенное желание. - Но я могу хоть что-нибудь попросить? - Майе не терпелось добиться от альф того, что он хотел. - Ты знаешь наш максимум, крошка, - шепнул Василий. Фил понятия не имел, откуда это взялось. Уныние и депрессия после самостоятельных течек сменились сокровенным умиротворением и ощущением полного удовлетворения, которое мягко вводило Фила в повседневный ритм и растворялось без остатка тогда, когда Фил уже был в хороводе ежедневных дел - теперь после течки не нужно было вести себя так, словно ты слезаешь с амфетамина. Видимо, свято место пусто не бывает, и сильные негативные эмоции сменились на совершенно рандомные потайные желания Филиппа, непременно связанные с тем, чтобы увидеть альфу в пассивной позиции. Выбросом каких гормонов это сопровождалось Фил понятия не имел, но он сам за собой замечал, каким навязчивым он становился в попытках буквально заставить Васю поменяться ролями "хотя бы на разочек". Когда двумя твоими искренними партнерами во всей жизни были альфы, которые ничего не имели против таких развлечений, столкнуться с открытым протестом было для Филиппа культурным шоком - но они умели находить компромиссы, и на каждый раз, когда Фил исполнял то или иное желание Васи, Филипп вытаскивал этот факт, как козырь из рукава. Вася быстро растерял все свои предубеждения, поддался и остался доволен процессом, они возвращались к этому, но Филипп, заполучив что-то ранее недоступное и такое желанное, потерял к этому интерес, используя это просто как способ разнообразить их забавы в кровати. Вася забрался поближе к Хабарову, дав Филиппу несколько секунд на то, чтобы омега сел на кровати на коленях, затем наклонился к Ярославу и, прикрыв глаза, коснулся поцелуем влажных губ Яра. Хабаров никогда не был против никаких экспериментов - с ними он искал что-то новое, показывал настоящего себя, не боялся никакого осуждения и получал поддержку за каждый свой шаг, и это было буквально то, что нужно было ему и чего он не мог найти нигде, в том числе и в своей семье. Филипп с восхищением смотрел на то, как инициатива переходила из рук в руки, как перемазанные в масле пальцы Василия ползли по шее Ярослава, а ладони Хабарова сжимали бока Кошечкина. Ни Вася, ни Яр не косились на него, из-за чего иллюзия полного погружения в фантазию, где эти двое были горячими любовниками друг друга, работала на ура, и Филипп почти поверил во все происходящее. Желание подтолкнуть их к чему-то большему клокотало в груди, Майе решил сам дать разрушиться этой реальности, нагло влезая между их телами. - Как же ты нарываешься, Филипп, - прошептал Вася, прикрыв глаза - Филипп, выгибаясь, терся бедрами о пах Хабарова, пока руками ласкал еще мягкий член Кошечкина поверх шортов. - Я, кстати, совершенно серьезно, - голос Хабарова, когда он возбуждался и начинал терять самообладание, становился таким задыхающимся и прерывистым, Филу казалось, что он давит на него и не дает ему дышать, хоть соприкасались они лишь бедрами, - как он остается узким? Ты совершенно не жалеешь его - входишь до конца, не смазываешь, трахаешь с узлом, - несмотря на открытую провокацию со стороны Филиппа, Яр держался, единственная вольность, которую он себе позволил - это задрать футболку Филиппа и положить руку на напряженный живот. - Сколько бы омег ты не трахал при мне, там уже на половине твоего члена начинались мольбы остановиться. - Так ты говоришь о девушках, у них чисто технически все немного иначе устроено, - Филипп положил голову на грудь Кошечкина, ощущая ушной раковиной учащенное сердцебиение голкипера, - я более вместительный, а так как отверстие, скажем так, многофункциональное, в интересах природы было сделать его более упругим, - Майе не смог сдержать смех. - Добавь сюда регулярные упражнения-аналоги Кегеля, гигиену, уход и внимательность со стороны партнера. - Все равно брать до конца Васькин хуй - это достижение, - усмехнулся Хабаров. - И даже сейчас сможешь, после течки? - Мы, кстати, никогда сразу не пробовали, - Кошечкин кончиками пальцев ласкал твердые соски Филиппа. - Хочешь сказать, он даже не возбужден сейчас? - Ярослав спустил руку вниз, положив ее на промежность Филиппа - член Майе крепко стоял еще с того момента, как ему посчастливилось наблюдать за поцелуем Васи и Яра. - Вроде все в порядке, - второй рукой он нырнул в спортивные брюки Фила, осторожно касаясь пальцами сухого отверстия - Филипп первые несколько дней после течки мог изнывать от желания, кончать, но привычного истекания смазкой от любого прикосновения ему было не дождаться, словно сам организм отказывался функционировать как-то иначе, пока не посчитает нужным снова позволить своему обладателю вернуться в прежнее состояние. - Ну, у девушек все также, - Ярослав руку из штанов не вытащил, перемещая ее на ягодицу Филиппа. - Какие забавные уроки анатомии омег. - Папочка, он лапает меня, - с наигранной жалостливостью сказал Филипп, глядя прямо в глаза Василия. - Ну давай, скажи еще, что тебе не нравится, - взгляд Кошечкина был таким мягким, а когда Фил ступил на зыбкую почву Василия, откуда выбраться можно было только по велению владельца этих мест, оставшаяся жесткость растаяла, как шоколад на водяной бане. - Могу сказать тебе только одно - не нравится тебе потому, что делает это только Ярослав - ты хочешь, чтобы тебя лапали четыре руки сразу. Резинка спортивных штанов неприятно натянулась на животе - вторая рука, принадлежащая Василию, скользнула по пояснице за край штанов, сжимая вторую ягодицу Филиппа. Хабаров нетерпеливо через брюки ласкал член Филиппа, пробегая мелкими точечными укусами по плечам Фила. Омега во все глаза смотрел на Кошечкина - он знал, что ему нравилось смотреть на Фила, когда его руками и ногами, как щупальцами, со всех сторон обвивал тактильный и внимательный Хабаров, за несколько встреч раскрывшийся, как хорошее вино с вкусным сыром в хрустальном бокале. Наверное, Фил понимал, в чем был интерес Василия - он получал удовольствие, когда получал его же Фил, и все это хоть и не озвучивалось, но было очень заметно, каждый крошечный жест, каждая неаккуратно оброненная эмоция, улыбка - морщинки так красиво обрамляли глубокие глаза Василия, когда он улыбался - а еще заметил, что когда Хабаров, приняв душ и привычно затолкав за щеку карамельку из вазочки на кухне, на пороге обнимал Фила, прощаясь с ним и с Василием, Кошечкин не закрывался от него и не забывал о нем - он брал омегу в охапку и носился с ним, как с маленьким ребенком, окружая безграничной заботой. Филипп же ловил чистую эйфорию от ощущения безграничного доверия, которое сложилось между ними в последнее время. Хабаров как будто содрал с их предубеждений по поводу друг друга последние оковы, и теперь Филипп, переступая порог их дома, становился совершенно беззащитным. Он думал, что Кошечкин сделал его таким гораздо раньше, однако, он ошибался - сейчас Вася мог коснуться его костей, внутренних органов, сетки кровеносных сосудов, мог пробраться в его голову и перебрать мысли по полочкам. Еще никогда Вася и Филипп так много, долго и откровенно не разговаривали, рассказывая друг другу все секреты и приоткрывая подробности уже известных им фактов друг о друге. Майе понимал, что теперь он был связан с Васей не только, как с партнером, другом, коллегой - он был для него чем-то большим, для чего человечество не придумало слова ни в одном известном ему языке. - Черт, - только после того, как выругался Хабаров, Фил услышал, что в кармане его брюк вибрировал телефон. - Это Лена. Их с Яром отношения стали очень забавными в последние недели. Достаточно было щелчка пальцев - а дирижером чаще всего был Кошечкин - и из закадычных друзей, проводящих часы за спорами, какая конюшня на автогонках лучше и какой теннисист надает по трусам Джоковичу на ближайшем турнире, они становились правдоподобным подобием страстных любовников, которых тяжело было оторвать друг от друга. Может быть, кто-то справился с задачей удовлетворить Филиппа лучше, чем Ярослав, однако, некоторые черты Яра было невозможно найти в ком-то другом - Хабаров бесконечно уважал и Филиппа, и Василия одновременно, заглядывал к ним в гости не только потому, что за дверьми темной спальни дружеской пары ему перепадал секс, но и для того, чтобы просто поболтать с ними, посмотреть футбол и поужинать, а еще сам по себе был магнитным человеком с необъятной харизмой и обширным кругом интересов, в которых Фил порой терялся. Но черта, стена, обрыв - все равно сохранялись между ними. Они могли сколько угодно играть друг с другом, пока всем троим было весело от этой игры, но пределы допустимого они не переступали, хотя было сложно поверить в их наличие. Филипп позволил распутать альфам руки, которыми они обвили его, приподнялся с колен Ярослава - это и была та самая кромка черты, за которую нельзя было заступать: Филиппу и Василию нельзя было лезть в личное Ярослава, тоже самое запрещалось делать Хабарову. Яр разочарованно вздохнул и вытащил телефон из кармана, прикладывая палец к губам - как будто и без этого Кошечкин с Майе не поняли, что им стоит соблюдать тишину - и ответил на звонок. Очень быстро разочарование на лице Ярослава сменилось недовольством и раздражением, а сам он слез с кровати и вышел в коридор, плотно закрывая за собой дверь. - Ругаются? - нерешительно спросил Филипп, когда услышал, как Ярослав поднял голос. - Ага, - скучающий Кошечкин пожал плечами, - представляешь, что придумала? Говорит, ее парикмахер переехала из Магнитогорска в Москву, и теперь ей надо, чтобы они всей семьей поехали в столицу на пару дней, чтобы она покрасила волосы, - Вася сказал об этом с такой интонацией, словно сам не верил, что что-то подобное может произойти. - Ругается с ним из-за работы, из-за секций детей, из-за переезда, из-за родителей - говорит, что они дома никак, кроме как на повышенных тонах не разговаривают. - Да уж, - Майе скривил губы. - Лучше бы развелся, я говорил ему и не раз, - в неопределенном ответе Фила Вася нашел поддержку своей точки зрения, - ему много для жизни не нужно, как и любому альфе. Оставил бы этой стерве дом, обеспечивал бы детей, водил их на секции, занимался бы любимым делом, завел бы любовницу и жил счастливо - нет же. Ну не можешь ты больше с человеком жить, ну изменила ее жизнь, может быть, даже по твоей вине - отпусти ее, - Вася пригладил волосы Фила. - Ты сам мне это говорил, помнишь? - Наверное, ему самому надо решить этот вопрос, - настала очередь Филиппа пожимать плечами. - Как бы не странно было слышать от меня - человека, который не может пережить ни один чужой конфликт без своего участия в нем. Майе упал спиной на скомканное одеяло позади себя на кровати, стирая его краем с груди капли ароматного масла - а он только-только сменил комплект постельного белья после течки. Подогнув под себя одну ногу, Кошечкин сел на край кровати, глубоко вздыхая и смотря куда-то в темноту приоткрытой двери ванной. Голос Ярослава вилял по коридору из стороны в сторону, становясь громче, когда он проходил мимо двери, затихал, когда он отдалялся от нее. Филипп глазами водил по потолку, выстраивая однообразный маршрут Хабарова - туда-сюда, нервными дерганными шагами по коридору босиком, хотя еще минуту назад он был окружен вниманием и лаской. Майе глубоко вздохнул и прикрыл глаза. - Вась, Филь, поеду я домой, - Хабаров показался в дверном проеме, сжимая в руках телефон. - Все нормально? - Филипп поднял голову. - Все как обычно, - отмахнулся Ярослав - Филипп с Василием много знали о взаимоотношениях четы Хабаровых, но прямо сейчас Яр очевидно не хотел делиться свежими подробностями, и никто не мог настоять на том, чтобы Ярослав рассказал им о них; и то, что все было как обычно, означало, что все было действительно, как обычно - то есть, плохо. Прощались они очень скомканно, но все равно спустились проводить Ярослава до двери - именно в России у Филиппа появилась тупая привычка каждого гостя провожать едва ли не до машины - Хабаров пожал Василию руку, обнял Филиппа, прыгнул в свою Audi и скрылся вверх по улице на выезде из поселка. Филипп, нахмурившись, наблюдал за тем, как на пыльной дороге оставались следы от протекторов шин, когда Яр резко тронулся с места. Кошечкин скучающе ходил вокруг него, перекладывая вещи с обувной полки в корзину на небольшом комоде напротив платяного шкафа для уличной одежды. День пролетел так быстро - солнце уже касалось ярко-оранжевым боком горизонта, окунаясь в изящный изгиб. Май был очень скудным на дожди месяцем. Первые майские дни в России были масштабными государственными выходными - они постепенно подходили к концу, отпуск Филиппа только начинался, однако, он уже успел соскучиться по льду и клюшкам. Последние апрельские дни они на полном расслабоне катались по свежезалитому льду, крутили велотренажеры под энергичную музыку, играли в шашки с новым главным тренером Разиным, сплетничали о девочках из группы поддержки и хоккеистах молодежной команды, а затем свернули даже это - и если бы не Вася, Фил окончательно бы закис дома. Дел у них было еще предостаточно - недосмотренным валялся последний сезон "Ходячих мертвецов", совершенно внезапно - Кардашьяны, что, кстати, было идеей Кошечкина, "Тед Лассо", а в морозилке было еще столько мороженного, что пришлось бы найти несколько новых тайтлов, чтобы уничтожить все запасы. В телевизионной тумбе лежала нераспакованная коробка коллекционных "Подземелий и Драконов" - подарок от братьев на окончание сезона, несколько внушительных по размеру наборов Lego уже распакованные лежали на полу "офиса" Кошечкина, где он постелил ковер и убрал все клюшки подальше, чтобы заниматься сборкой было удобнее. Но красным днем календаря в этом месяце был один очень важный день, которого Филипп ждал, а одновременно с этим переживал в ожидании. Несколько дней нелетная погода мешала родителям Филиппа сначала приехать в Монреаль, затем ураганы накрыли и Монреаль тоже, авиакомпания выплатила пассажирам компенсацию - и билетов на ближайшие дни просто не оказалось, самое близкое, что Фил смог найти для своих родителей, чтобы им не пришлось торопиться на самолет до Магнитогорска в Москве - это дни после российских майских праздников. Клуб узнал о желании Фила пригласить своих родителей в гости и предложил помочь в разработке развлекательной программе - показать Марио и Лин градообразующее предприятие, красивые местечки, музеи, провести по арене, тренировочным базам, познакомить с историей клуба; и Фил охотно согласился, ведь он не мог похвастаться обширными знаниями об истории города и клуба. Филиппу предстояло рассказать родителям о Василии. В этом не было ничего особенно - миллионы детей каждый день рассказывают своим родителям о том, что они вступают в отношения, знакомят их со своими вторыми половинками; но Филипп ужасно переживал по этому поводу. Он никогда не знакомил своих родителей с кем-либо, кроме своих друзей, с которыми у него ничего не было, никогда не посвящал своих родителей в личную жизнь - тяжело было им рассказывать о том, чего в принципе у Филиппа не было. Марио и Лин были самыми дружелюбными и милыми родителями на свете, самыми поддерживающими и любящими, Фил знал, что они примут его выбор, каким бы он ни был, знал, что скорее всего обрадуются тому, что Филипп наконец обрел свое счастье - но все равно оставлял себе крошечный процент на то, что, возможно, решение Фила разочарует его родителей. Родительский вопрос у Васи и Фила стоял очень остро. Они оба были взрослыми людьми, от чего явно понимали, что их родители - уже не молодые люди, которые могут терпеть детские капризы, что они не готовы ко всякого рода потрясениям и новостям, которые могут расстроить их. За своих родителей Филипп не переживал слишком сильно - даже если они расстроятся, они найдут в себе силы вернуться в колею, а по возвращении в Лашене растворятся в своих ежедневных заботах и смирятся с выбором своего сына; так или иначе, отец Фила, хоть и принял его природу, надеялся на то, что Фил остановит свой выбор на девушке-бете или гамме, а не на альфе. А вот родителям Василия даже преподнести информацию о том, в каких отношениях состоит Кошечкин, казалось невозможным. Вася не делился этим с Филиппом до этого, но их с Ириной развод порвал все совсем в другом месте. У Василия была не такая уж и большая семья, не было такой кучи братьев и сестер - лишь старший брат, несколько дядь и несколько племянников, но после того, как Вася принял решение развестись с Ириной и отпустить ее в Испанию, их и без этого некрепкая и разбросанная по всей стране семья разорвалась после этих событий. Филипп считал дикостью отказываться от общения со своим родственником только из-за этого, считал дикостью думать, что это позор - и Вася только вот в апреле впервые за долгое время увидел отца с матерью, которые прилетели к нему из Тольятти. Филипп видел их издалека, в раздевалке - отец Васи был таким же огромным, седовласым, с каменно-холодной сталью в прищуренных глазах, мама скромно стояла рядом, обнимая сына. До этого момента родители Кошечкина не могли ему простить разлуку с внуками - Ира, оказывается, искала поддержки у родителей Васи, не нашла ее ни у кого, и стоило ей улететь в другую страну, она разорвала все связи с ними. Дела у Васи только-только налаживались - и портить их известием о том, с кем в отношениях состоит Кошечкин, Филипп сам не считал нужным. Тем не менее, родители Васи были в Тольятти и не планировали приезжать в Магнитогорск. А вот чета Майе уже паковала чемоданы - Филипп получал от них истории в Snapchat каждый час, они спрашивали у него, какая погода в городе, какие сувениры Филиппу привезти для его дома, каких местных вкусностей ему купить. Кошечкин сидел рядом с ним и от волнения грыз ногти. - А что, если я им не понравлюсь? - они с Васей не разговаривали о том, что во всей этой истории теоретически может быть негативный исход, но Вася сам пришел к этому путем своих размышлений. - И что нам делать тогда? - Слово моих родителей - это не закон, Вася, - Филипп погладил его по голове - после душа мягкие волосы голкипера торчали в разные стороны, - и я уверен, что все будет нормально. Я восхищаюсь твоей смелостью - пойти на такое признание дорогого стоит. - Я хочу, чтобы они понимали серьезность моих намерений, - Вася оправдывался скорее сам себе, - может быть, так они смилуются. - Вася, еще никто даже слова не сказал, - Филипп прикрыл глаза, устало потирая виски - как будто все негативные мысли разом передались Кошечкину, и изгнать их не было никаких шансов, - они уже знакомы с тобой, остались о тебе хорошего мнения, так что если мы с тобой будем вести себя максимально естественно, то для них адаптация к этой информации пройдет органично. И вообще, - Филипп обычно оставлял эти аргументы для разговоров со своим отражением в зеркале ванной комнаты, но теперь решился произнести их вслух, - мне гребанных тридцать лет, Вася, тебе - гребанных сорок. Мы два взрослых человека, которые могут делать все, что им вздумается - мы состоялись в жизни, ты уже обзавелся потомством, черт возьми, наши отношения - ради нашего же удовольствия, Вася, - Филипп вздохнул, - пора признать, что это именно так. Все эти цели, все эти планы - они не дальше, чем на следующий день. И именно поэтому быть с тобой - это прекрасно. Нет никаких рамок, никаких дедлайнов - просто будь, что будет. Мои родители всегда хотели для своих детей выгодную партию, перспективную, красивую, потому что не желали нам такой жизни, с какой столкнулись, когда растили нас - и я считаю, что это неправильно. Я не могу смотреть в будущее, когда передо мной такое красивое настоящее, - Фил улыбнулся. Время тянулось медленно, на процесс Фил все равно никак не мог повлиять, раньше трех часов завтрашнего дня самолет родителей после пересадки в Москве не приземлится, сколько бы Вася с Филом не гипнотизировали часы. Филипп едва ли жил в доме, который для него арендовал клуб, он почти полностью переехал к Кошечкину; в доме Василия было две гостевые спальни, которые были завалены всяким хламом, Вася специально за день до прилета родителей Филиппа нанял клининг и привел дом в порядок. Когда Фил отвлекся на ужин, а затем вернулся в реальный мир, то обнаружил, что потерял Кошечкина - голкипер тщательно брился в ванной, слушая какой-то подкаст. Они оба воспринимали это как-то слишком серьезно. С утра Филипп был на созвоне со своим спортивным агентом, Шварц пересказывал ему условия контракта, предложенного Adidas - такие крупные рекламодатели часто заглядывали на бизнес-почту Александра, однако, это были предложения из разряда "поучаствовать в фотосъемке за внимание со стороны бренд-аккаунта в IG" или "поучаствовать в рекламной кампании бренда, приуроченной к месяцу прайда" - Филиппа эти предложения бесили, так как ни медийной персоной, ни открытым геем он не являлся. Adidas же предложил Филиппу выбрать цветовую палитру для небольшой капсульной коллекции, которую бренд собирался выпускать эксклюзивно для России - и Фила вместе с его спортивным агентом это предложение очень заинтересовало. Вася по видеосвязи болтал со своими детьми несколько часов; и уже потом пересказал Филиппу, который старался не отсвечивать на заднем плане, о чем они разговаривали - Ирина выходит за Ксавье замуж в конце лета, получает гражданство страны и оформляет второе гражданство детям. Никита делает очень хорошие успехи в футболе, начал выступать за юниорскую команду академии "Барселоны", Лиза бросила гимнастику и начала заниматься конным спортом. Рассказывая о своих детях, Вася источал две эмоции - необычайную гордость и такую же яркую тоску по ним. Филипп понимал, что Вася боялся признаться ему в том, что он скучает по детям, поэтому утешал его, не дожидаясь, пока Вася на это пожалуется. - Ты сядешь за руль? - они уже собирались в аэропорт, когда Вася завис перед корзинкой со всяким хламом, в которой лежали ключи от автомобилей. - Или можно мне? - его пальцы замерли над брелком от "Ленд Крузера". - А почему нельзя? - Филипп особо не наряжался - сегодняшний день выдался прохладным, поэтому он просто накинул спортивный костюм. - Думал, твои родители будут рады увидеть тебя за рулем, - Вася потупил взгляд, смотря на дверной косяк, как на чудо света. - Самостоятельность, независимость, все дела. - Если ты хочешь прокатиться, то я не буду противиться - тем более, ближайшую неделю мне с ними еще кататься и кататься, за рулем в этот момент буду я, еще наиграюсь, - Филипп улыбнулся, приподнимаясь на носочки и оставляя на щеке Кошечкина поцелуй, - идем? А то опоздаем. От изнывания в ожидании под аэропортом точно кто-то из них двоих отбросил конечности, так что они приехали в аэропорт почти со временем приземления самолета. Аэропорт Магнитогорска был небольшим, всего с парой терминалов. Филипп растерял всю панику и страх, когда увидел на табло с оповещениями, что рейс Марио и Лин совершил посадку, оставил Васю в машине, чтобы их не увидели вдвоем в аэропорту, и в предвкушении побежал встречать родителей - все-таки, он не видел их уже полгода, безумно соскучился, находился от них так невообразимо далеко, хотя никогда так надолго не расставался с ними. Месье и мадам Майе послушно ждали Филиппа со своим багажом, и когда Филипп увидел их, то сорвался с места и набросился на отца, не давая ему даже толком развернуться. Само собой - как обычно - Лин разрыдалась, трепетно прижимая сына к своей груди, Марио расцеловал всю макушку Филиппа, бросив все, что держал в руках. Обменявшись короткими и яркими впечатлениями о перелете и небольшой остановке в Москве, Филипп, держа маму за руку и отнимая какие-то чемоданы у отца, чтобы Марио не надрывался, забирая с собой весь багаж, отправился в сторону выхода. Солнце, чуть скатившееся с величавого зенита, выглядывало из-за рваных серых облаков, усыпая искрами темно-серый влажный асфальт. Марио и Лин нечасто выезжали за границу - чаще всего это были США, Мексика, Испания, но из-за домашних дел и того, что они часто сидели с внуками, большую часть времени они проводили дома, и для них путешествие в Россию было первым в жизни. Для искушенного любителя красивой архитектуры аэропорт Магнитогорска, старенький и нуждающийся в реконструкции, не был усладой для глаз, но месье и мадам Майе все равно во все глаза смотрели по сторонам. Василий, казалось, выжидал момент - Фил видел, как Кошечкин выглядывал из приоткрытого затонированного окна, и когда до машины оставалось буквально несколько метров, он открыл Филиппу багажник и вышел из машины. Майе был умилен тем, как сильно Василию было необходимо показаться родителям Филиппа не просто его хорошим другом, кем он был представлен им изначально, а достойным и подходящим партнером Филиппу - окажись на его месте любой другой альфа, было бы ему хоть какое-то дело до родителей Филиппа? Кошечкин громко поздоровался с ними, Марио протянул ему руку для рукопожатия, Лин также мягко пожала руку Василия, обнимая ее двумя ладонями. Филипп внимательно следил за сменяющимися эмоциями своих родителей - но не наткнулся ни на одну подозрительную. Вася открыл дверь, с улыбкой подавая Лин руку - мама Филиппа, не привыкшая к русскому обращению к омегам, смутилась, но Фил, положив руку на ее плечо, с улыбкой кивнул ей. - Магнитогорск такой приветливый город, мы только вышли из самолета, а парень, который летел вместе с нами из Москвы, подсказал нам, как нам лучше выйти к основному входу, показал, где можно забрать багаж, - Марио сидел за Филиппом, облокотившись на переднее пассажирское сидение и положив руки на плечи сына, пока Фил сидел в пол-оборота с широченной лучезарной улыбкой, - большое спасибо что встретил, сынок. Василий, - Марио снова протянул руку голкиперу - Филипп заметил, как подрагивала рука Кошечкина, когда тот отлучил ее от руля, в который он вцепился до побеления костяшек, - большое спасибо, что помог Филиппу. - Всегда пожалуйста, - Кошечкин улыбнулся, пожимая руку Майе-старшего. - Филипп, ты не напрягаешь своего друга тем, что просишь его подвезти нас до дома? - Лин осторожно коснулась плеча сына, заговорив по-французски. - Нет, мама, он сам вызвался помочь, - Филипп смахнул с лица упавший локон волос, - не переживай, - с матерью он говорил на родном языке, Вася, который не понимал ни слова, испуганно покосился на Фила. - Что ты, черт возьми, отрастил у себя на голове, чемпион? - отец со смехом взъерошил волосы Филиппа. - Тебе не идут эти патлы, Фил. - С твоей наследственностью они все равно скоро выпадут, - Филипп поймал руку отца и посмотрел на Василия. - Мам, пап, - по-английски сказал он, смотря на Кошечкина - Вася прикусил щеку изнутри и краем глаза смотрел на Филиппа, - я не думаю, что есть смысл хранить это втайне - мы с Васей вместе, - Фил протянул руку Кошечкину, и Вася тут же взял его ладонь в свою, положив замок их рук на свое колено, - при чем довольно давно. Марио и Лин не выглядели шокированными, легкое удивление проскочило по их лицам, но Лин лишь кротко улыбнулась, а Марио, проследив взглядом за руками Филиппа и Васи, тут же поднял взгляд на сына. На губах отца была легкая улыбка, морщинки на лбу разгладились - это был очень хороший знак, отец определенно был счастлив. Таким бледным Филипп Васю никогда не видел - но он все-таки посмотрел в зеркало заднего вида и, не встретив отвращения в глазах родителей Филиппа, рискнул повернуть голову тоже. Марио посмотрел на Лин, она улыбнулась шире. - Фил, это была самая очевидная вещь на Земле с того момента, как ты познакомил его с нами, - Марио улыбнулся, - мы с мамой очень счастливы за тебя. Но тебя все равно ждет очень серьезный разговор, молодой человек, - Майе-старший похлопал сына по плечу, - потому что о таких вещах первыми должны узнавать мы с мамой, а не Феличе. - Она клялась, что никому не скажет! - возмутился Филипп, крепче сжимая руку Васи. - Моя сестра все им рассказала, - фыркнул он, - и никакого сюрприза не получилось. - Я просто рад, что это не стало разочарованием для кого-либо, - нервно буркнул Кошечкин, проводя рукой по взмокшей шее и выдыхая. - У вас был очень долгий перелет, я предлагаю отдохнуть и пообедать, - он наконец расслабился, перебирая подушечками пальцев по пальцам Филиппа, - у нас запланирована плотная развлекательная программа. - Фил сказал, что нам позволят сходить с экскурсией на ваш местный металлургический комбинат, - Лин осторожно взялась пальцами за спинку сидения Василия, подтягиваясь к ней и устраиваясь на краю подбородком, - это очень интересно, у нас в Канаде очень маленькое количество заводов пускает посетителей с экскурсиями. - Моя мама училась на технолога производственных процессов, какое-то время даже проработала на местном шоколадном заводе, - сказал Филипп - английский Лин был довольно плохим и искажался очень сильным акцентом, поэтому Филиппу так или иначе приходилось много чего пересказывать Василию. - Пока не вышла замуж за папу. - Да, и я запретил ей заниматься этим, - гордо сказал Марио, - потому что как бы не была важна работа на заводе - омегам на вредных производствах не место, - он краем глаза посмотрел на Лин, предугадывая ее реакцию - мама Фила снисходительно смотрела на него с улыбкой, позволяя Марио важничать. Филипп смутился - его отец не был человеком суровых нравов, однако, всегда, когда у его детей появлялся кто-то на горизонте личной жизни, он включал свои самые нелюбимые Филиппом черты характера, которые Марио подобрал в армии; в прошлый раз отец был выпившим, а это делало его добрым и улыбчивым в любой ситуации. - Я слышал, ты закончил карьеру в этом году, Василий, - склонив голову, сказал Марио. - Да, я понял, что отыграл свое еще в прошлом сезоне, - Васю уже ничего не смущало - он улыбался во все зубы и задорно крутил руль, выезжая на трассу - он не услышал никакого негатива от родителей Филиппа в самом начале и даже не предполагал, что в словах Марио может быть какой-то подтекст. - Но руководство клуба уговорило меня сыграть еще один сезон и я принял их предложение. Конечно, хотелось уйти чемпионом, все дела, - Кошечкин расслабленно откинулся на спинку кресла и пристегнулся, жестом командуя Филиппу сделать тоже самое - Майе послушно пристегнулся, но все равно не смог сдержать смешка, так как обычно Филипп едва ли не на коленях Васи сидел, пока они куда-то ехали, - но зато я бы не познакомился с Филиппом, если бы ушел в прошлом сезоне. - Еще зимой вы приезжали просто хорошими друзьями, - сказал Марио, - но мы с твоими братьями после того, как вы уехали, почти сразу предсказали, что все это было не просто так. Ты тогда просто побоялся рассказать нам, Филипп? - Мы и правда не встречались тогда, пап, - фыркнул Фил, - и спасибо большое, что сплетничаешь обо мне с моими братьями. - До этого альф домой приводила только Феличе, - зевая, сказал Лин. - Мам, хватит, - когда Филипп только ехал в аэропорт, ему казалось, что обсуждение этой прекрасной новости станет для них чем-то развлекательным - но вот, спустя минуту, Филипп чувствовал раздражение - он был готов обсуждать что угодно, хоть ямы в дорогах, лишь бы оттянуть эту тему до ужина. - Фил, милый, не пререкайся со своими родителями, - Вася всеми силами пытался произвести впечатление ответственного и правильного водителя, словно это не он катался по городу в затонированной вкруг машине с орущей из всех динамиков музыкой и без прав в бардачке - о каком вообще ремне безопасности могла идти речь; однако, даже в образе вредного инструктора по вождению он позволил себе оторвать руку от коробки передач и невесомо прикоснуться к щеке Филиппа. - Ты вообще на чьей стороне играешь? - по-русски спросил Филипп, подавляя в себе желание укусить Василия за протянутую к нему руку. Кошечкин подмигнул ему и вернулся к пристальному изучению дороги, по которой за свою жизни туда-сюда он проехал не одну сотню раз. Лин очень устала с дороги и задремала, привалившись к подлокотнику пассажирского сидения, Марио рассказывал, как во время их нахождения в Москве они с матерью Фила наспех ознакомились с базой русской кухни - пельменями и борщом, и если мясные шарики в тесте, в целом, были во всех кухнях мира, но назывались по-разному, то вот борщ Марио нашел довольно уникальным, а еще сказал, что в Канаде в ресторанах с русской кухней его готовят совершенно иначе. Дорога до поселка была относительно короткой, но Марио успел, казалось, произнести за это время больше слов, чем Филипп за весь день; однако, он так соскучился по отцу, что ему было все равно, что он там тараторит - Вася все равно едва понимал его. Солнце шаловливо выглядывало из-за облаков, купая каменные ступени дома в лучах. Вася занимался разгрузкой багажа - они наконец починили внутреннюю дверь и могли спокойно пользоваться ею. Вася постарался привести дом в порядок и создать в нем уют - все-таки декором Филипп предпочитал заниматься у себя дома, пусть в последнее время так часто, как хотелось, он там не появлялся. Кошечкин повытаскивал все декоративные подушки и пледы, включил все очистители воздуха, открыл шторы на всех окнах. Клининг привел все поверхности в порядок - но жилище потеряло весь холостяцкий дух, которым было пропитано, пока Вася жил здесь один. Лин, сонная, но воодушевленная, держала сына за предплечье и с восхищением разглядывала коридор, из которого виднелся просторный зал. - И этот дом тебе снимает клуб? - присвистнул Марио, входя в дверь вслед за Василием. - Нет, это Васин дом, - сказал Филипп, поймав ключи от машины из рук Василия и кидая их в корзинку. - Выходит, мы в гостях у Василия? - с улыбкой спросил Майе-старший. - Это наш с Филиппом дом, - поспешил влезть Кошечкин с широкой улыбкой на лице, - и скоро он станет не просто жильцом - а полноценным владельцем, - Вася взял в руки один из чемоданов Лин - багажа у родителей Фила было довольно много, - если он, конечно, не захочет недвижимость в другом месте. Филипп сам для себя покачал головой, поджимая губы - с каждой секундой тон отца становился все более и более требовательным и ехидным по отношению к Васе. Марио мог быть просто не в настроении для того, чтобы поддерживать разговор с Васей - уставший, голодный, ошеломленный впечатлениями от новой страны, ведь когда тебя захлестывают новые эмоции - ты очень быстро устаешь и отыгрываешь свою усталость так, как тебе удобно. Филипп очень надеялся на то, что после обеда и сна отец перестанет вести себя с Васей подобным образом - но Кошечкин, вроде, пока даже не замечал, что что-то идет не так, улыбался, носился туда сюда в приливе энергии. Кошечкин отправился показывать родителям Филиппа их спальню на втором этаже - это была большая комната в другом конце коридора от спальни Филиппа и Васи. Майе пока вытаскивал из духовки томленное мясо и раскладывал по тарелкам гарниры - все-таки у них дома было принято иметь одну большую тарелку для какого-то одного блюда, и каждый желающий выбирает себе порцию по размеру аппетита и любви к определенному блюду; Фил постарался сделать атмосферу для родителей хоть немного домашней. Лин от еды отказалась - она перекусила в аэропорту и в самолете, и сейчас пила некрепкий зеленый час с шоколадными брауни, рецепт который Фил украл у их нутрициолога, Марио же сел обедать вместе с Васей и Филиппом, так как эти двое с самого утра из-за переживаний не смогли ничего в себя впихнуть. - Мы пропустили все самое интересное, - сказал Марио, - конечно, было бы отлично, если бы мы попали хоть бы на одну вашу игру. Я не видел, как Филипп играет, с того момента, как мы с мамой были у тебя в Финляндии, - отец посмотрел на Филиппа, - но мы смотрели практически все игры даже не смотря на то, что они шли в совершенно неудобное для нас время. - Я обожаю вас за это, - Фил улыбнулся, - я здесь еще на целый сезон, так что у вас будет еще тысяча возможностей приехать ко мне зимой. Когда здесь лежит снег - здесь тоже очень красиво, - мама нежно поглаживала Фила по волосам, словно не могла поверить, что снова видит его, и это растапливало сердце Филиппа, - Новый Год в России очень красивый праздник. - Ты закончил карьеру, Василий, - задумчиво произнес Марио, откинувшись на спинку стула - Фил напряженно звякнул вилкой по тарелке, но никто не обратил на него внимание, - и чем ты планируешь заниматься? - он повернул голову к Василию. - Семьей, - твердо сказал Кошечкин, - домашним бытом, уютом, досугом. Я провел довольно много времени в спортивном зале в своей жизни, поэтому теперь хочу проводить его дома. В дальнейшем рассматриваю продолжить карьеру как тренер - в "Металлурге" место для меня найдут даже если я не буду просить их об этом. - Фил у нас трудоголик, ему тяжело оставаться в отпуске, когда он понимает, что у него есть шанс быть в игре, - Лин, не взирая на свою усталость, тоже обратила внимание на тон Марио - ей или не было интересно пытать Васю, или она была слишком уставшая для каких-либо разговоров. - А сейчас ты такой расслабленный, сынок. - Еще бы, ни одного выходного дня на скамейке запасных за почти семьдесят игр - только из-за травм, - Филипп пожал плечами, - не помню такой нагрузки на себе со времен молодежки. - Еще бы - ехать в такую даль и при этом не играть, - брови Марио взмыли в воздух от легкого раздражения, - ты же не совсем вслепую ехал, когда тебя пригласили в Россию. - Именно что вслепую, пап, - Фил виновато улыбнулся, - спустя год-то, я думаю, уже не имеет смысла отнекиваться от факта, что от контракта здесь я не ждал ничего, кроме разочарования. Может быть, оно и было к лучшему, потому что я принял твердое решение завязывать с хоккеем, если этот сезон оказался бы для меня неудачным, неважно, приехал бы я сюда или остался в "Кярпят", и если бы здесь действительно все оказалось так плохо, как я ожидал - то я бы очевидно не сидел здесь. - Чем дальше ты от дома, тем больше судьбоносных решений ты принимаешь, не посоветовавшись с отцом, - фыркнул Марио, делая глоток воды, - я, может быть немного не по адресу, уважаемые спортсмены, но не будет ли у вас дома чего-либо алкогольного? Хочу расслабиться после дороги. Филипп облегченно вздохнул - алкоголь сделает Марио более снисходительным и веселым. Он подмигнул Василию, и Кошечкин тут же принес из своего бара бутылку Chivas Regal Ultis - Марио взглянул на коробку и изумленно поджал губы, проведя пальцами по глянцевому тиснению коробки. Кошечкин принес два бокала - Лин отказалась от напитка сразу, сказав, что предпочтет бокал красного вина за ужином чуть позже, один бокал Фил подвинул к отцу, второй остался стоять по середине стола. Оставлять отца без компании, видимо, не хотели ни Вася, ни Филипп, но и вдвоем им выпивать не стоило - они еще хотели отправиться вечером на прогулку, как минимум одному из них нужно было остаться трезвым, чтобы сесть за руль. - На камень-ножницы-бумага? - усмехнулся Кошечкин. - Брось, - Фил улыбнулся, двигая бокал в его сторону, - хочу немного размяться на пустых вечерних дорогах. - У тебя есть водительские права? - Марио уже отвлекся на рассматривание янтарной вязкой жидкости в хрустальном стакане - перетекание жирных каперь со стенки на стенку развлекало его, как яркая игрушка маленького ребенка. - Да, пап, всегда были, - непонимающе кивнул Филипп. - Ты же сам говорил, что в России тебе нельзя водить автомобиль, - покосился Марио на сына. - Вася сделал мне их, - как-то даже хвастливо сказал Фил, улыбаясь - Кошечкин тут же заулыбался в ответ. - Неужели, - Марио снова повернул голову к Василию, - в таком случае, предлагаю выпить за вас, молодые люди, за моего потрясающего сына и за его заботливого молодого человека, - мягкая улыбка наконец застелила губы отца. В остальном, обед прошел в обсуждении событий, которые Филипп так или иначе пропустил, не появляясь дома весь год. Все это было похоже на самые обычные сплетни в кружке вязания, но Марио уже после двух бокалов терпеливо объяснял Василию, кто кому приходится в семье Майе, кто на ком женат, кто где работает и кто чем занимается. Филипп хоть и не сделал ни глотка алкоголя, чувствовал, как вся тяжесть прошедшего дня растворяется где-то глубоко в грудной клетке, словно он выпил уже предостаточно. Лин придвинула свой стул поближе к Филиппу и легла на его плечо, прикрыв глаза - она уже хотела спать, но все никак не могла расстаться с сыном, обнимая обеими руками тонкое запястье Филиппа и поглаживая бархатными пальцами мозолистые костяшки рук Майе. Марио покорило покорство, с которым Вася слушал его - он считал проявлением уважения умение слушать; Кошечкин не спускал с него глаза, кивая каждый раз, когда это было уместно, и Филиппа разобрала гордость за Василия. Часовой пояс Магнитогорска кардинально отличался от часового пояса Лашене - поэтому ошеломленность от дальнего полета и новых впечатлений держала Марио и Лин еще буквально час. За это время Лин успела несколько раз заснуть на плече сына - но все еще отказывалась идти в кровать без мужа, а Марио - изрядно выпить и начать рассказывать Василию совершенно все - от своих политических взглядов до стыдных моментов из детства Филиппа. Фил, конечно, понимал, что этап знакомства ни у одних нормальных людей не мог обойтись без этого - но все равно нашел этот момент довольно унизительным и принял решение прервать всех на нем. Он поднялся из-за стола и подал матери руку. - Думаю, пора отдохнуть, пап, - Филипп положил вторую руку на плечо отца и легко встормошил его, - мы хотели еще прогуляться с вами вечером. Василий остался заниматься уборкой на кухне, а Фил поднялся с родителями в их спальню. Лин тут же исчезла в душе, зевая и потягиваясь, Марио сел на край кровати и похлопал рукой рядом с собой, приглашая Филиппа сесть рядом. Фил послушно приземлился на кровать, и Марио приобнял его за плечи, осторожно целуя висок сына. Его сухие мозолистые рабочие руки, вернее, их прикосновение, были для Филиппа, как глоток домашнего воздуха, как мамины блинчики по утрам, как игра в хоккей на заднем дворе старыми клюшками - его старик возил за собой дух его родного дома, который уже оседал на всех поверхностях даже здесь, в дизайнерской спальне дома Кошечкина. Филипп прижался к отцу - этим объятием Марио бессловно говорил Филиппу о том, что он чувствует. - Господи, какую же чертовщину ты отрастил у себя на голове, Филипп, - ворчливо, но мягко пробормотал Марио, глубоко вздыхая. - Неужели у всех молодых людей нынче такая мода - ходить с растрепанными волосами? Хорошо, что твоим братьям дресс-код на работе не позволяет так своевольничать. - Я тебя тоже люблю, пап, - улыбнулся Фил, прижимая руку отца к себе. - Твой старик тебя тоже безумно любит, - когда они оставались наедине, Марио разговаривал с ним точь-в-точь, как с Феличе, его сестрой - ласковым тихим голосом, - я просто хочу задать тебе один вопрос - ты уверен в своем выборе? - Я так и знал, что вы с мамой его не одобрите, - вершинку сердца кольнула кислая обида, и Филипп выпутался из руки отца - Марио не стал настаивать и лезть к сыну. - Как раз-таки твоя мать в восторге, Фил, - Марио плотно сжал губы и покачал головой, - все, что она хотела бы для тебя, сложилось на первый взгляд в этом человеке - внешность, поведение, состояние, да даже профессия, - он усмехнулся - Лин и правда всегда хотела, чтобы Филипп познакомился с кем-то из хоккейной сферы, - но я постарался заглянуть чуть дальше. Посмотри сам на все моими глазами, Филипп - он старше тебя на целых десять лет, имеет неудачный брак, четверых детей, уже даже закончил карьеру - и чем он собирается заниматься дальше? - Майе-старший покачал головой. - Пить, как и все русские? Пока ты работаешь? - Отец, это просто непозволительно, - Филипп даже отодвинулся от Марио - так сильно его задели его слова, - этот человек очень многое сделал для меня, поддерживал меня на протяжении всего моего пути в России, был моим лучшим другом все это время - а теперь стал партнером. Я не собираюсь заставлять его расставаться с прошлой жизнь и делать что-то для меня - я впервые в жизни полюбил человека и получил отклик на свои чувства, пап. Все это - работа, дети - не стоит того, чтобы я отказывался от этого. Я счастлив с ним. - Я вижу, что ты с ним счастлив, Фил, но я, общаясь с ним, получаю какие-то смешанные сигналы, - Марио положил руку на плечо сына, - еще в декабре вы были просто друзьями, сейчас он намекает на некую серьезность в ваших отношениях - но не так просто сразу из одного брака перейти в другой. У русских так не принято. - Кто сказал, что мы собираемся вступать в брак так скоро, пап? - возмущенно спросил Филипп. - Вся его речь пронизана намеками на это, Фил, твой отец хоть стар и пьян, но не глуп, признай это, - спокойно сказал Марио. - Все эти слова о том, что год он будет сторожить тебя, пока ты будешь работать в клубе, все эти намеки на то, что ты станешь совладельцем его имущества, все эти косые взгляды и подрагивания на самые банальные вопросы - твой Вася ужасающий собственник, Филипп, и если ты этого не видишь, то тебе это говорю я, человек, в армии занимавшийся разведкой. На лице у человека написано гораздо больше, чем он может себе представить. - Ты не знаешь его, - Филипп покачал головой - он никак не ожидал услышать что-то подобное от отца, не ожидал, что он продолжит с ним этот разговор и не ожидал, что в конечном счете отец окажется настолько недоволен выбором Фила, - он просто пытается произвести на вас с мамой впечатление. - Мне не нужно никаких впечатлений Филипп, - Марио коснулся пальцами щеки сына, - мне нужно, чтобы ты был счастлив. Все остальное ты сам себе можешь обеспечить - ты сильный парень, который прошел эту школу жизни, которого не нужно учить, как себя вести, но простое человеческое счастье заключается в любви, и я прекрасно понимаю тебя. Просто ты все еще мой ребенок, и я не хочу, чтобы ты остался с разбитым сердцем, - пальцы отца пробежались по шее и остановились на затылке. Марио склонил голову Филиппа и поцеловал его в лоб. Сухие горячие губы отца оставили пламенный отпечаток на взмокшей коже Филиппа, и ему ничего не оставалось делать, как склониться перед отцом и на мгновение прислушаться к его словам. Они с Васей уже не мало пережили, не мало прошли, не малому научились друг у друга - Филипп чувствовал, что любовь к Кошечкину с каждым днем становится только сильнее и делает его самого сильнее. Марио шел по пути заботливого взволнованного отца, задавая Филиппу неудобные вопросы и поднимая неудобные факты - но сейчас все было нормально, и как преподнести это "нормально" отцу, Фил не знал. - Может быть это все потому, что мне сложно отпустить тебя из гнезда, сынок, - пробормотал Марио, - может быть потому, что я всегда не понимал, какая судьба тебя ждет, может быть потому, что в карусели твоей работы я потерял понимание, что рано или поздно какой-то альфа украдет тебя у нас с мамой. Мне было просто отпускать всех, даже твою сестру, но тебя - я как будто не могу смириться, милый, - Марио перешел на шепот. - Еще и так далеко, в стране, где насилие над такими омегами, как ты, не ушло за рамки непозволительного. Я просто не понимаю, что ты уже взрослый мальчик, Филипп, который простил мне все, что я натворил с тобой, когда ты был маленьким, и теперь делает для меня больше, чем кто-либо еще из моих детей. Прости меня, Филипп, - Фил почувствовал каплю влаги на своем лбу и поспешил поднять голову - ровно одна скупая слезинка сорвалась с глаз отца. - Я просто очень пьян. Передай Васе большое спасибо за виски - он открыл для меня такую дорогую бутылку. Фил не был настроен плакать, погружаясь в моменты тяжелого детства, тем более делать это, когда неподалеку был Вася - очень тяжело было бы ему объяснить, откуда в такой светлый и радостный день у Фила нашелся повод поплакать. Филипп оставил родителей отдыхать - скорее всего, на сон им понадобится не более нескольких часов; и спустился вниз. Вася, подперев голову руками, сидел за столом, доедая остатки сыра и запивая мелкими глотками алкоголя. - Мне кажется, твой отец ненавидит меня, - только и сказал Кошечкин, пряча искривившиеся от обиды губы за ладонями. - Что за херню я наговорил ему? Кто, блять, дергал меня за язык? Я все испортил, Филипп, я полный придурок. - Эй, - Фил положил руки на его плечи и поцеловал в макушку, опираясь торсом о спинку его стула и прижимаясь к его спине, - успокойся. Мама с папой считают, что ты отличный парень, они недовольны только моим решением не говорить им о том, что я в принципе начал отношения с кем-либо, все это время упорно заговаривая им зубы о том, что я свободен, как лист, пущенный по ветру, - мягкие волосы Василия пахли снегом и костром - Филипп мог дышать этим запахом часами. - Не переживай. Мои родители просто любят докопаться до всяких мелочей, я клянусь тебе, когда Феличе приводила своего будущего мужа знакомиться с ними, он уходил едва ли не в слезах. Им просто важно понимать, что ты соответствуешь каким-то их критериям - но это не важно мне, - Филипп поднял голову Василия за подбородок, заставил его откинуться на спинку стула и свесить голову так, чтобы Фил видел его лицо прямо перед собой, - важно только то, что я люблю тебя больше всего на свете. Майе и правда в некоторых моментах не понимал, что с ними будет дальше. Это были те самые глупые мысли перед сном, в которых ты воображаешь себе идеальную жизнь - но жизнь Филиппа и без этих мыслей была потрясающей. Отличная карьера, слава, деньги, любимый и любящий мужчина, живые и здоровые родители, потрясающие друзья, свобода, понимание, даже чертовы водительские права есть. Но жизнь не была статичной, она шла, отнимая главное - годы жизни. Фил в душе был еще шестнадцатилетним мальчишкой, иногда падая в пропасть своего возраста, но затем вновь выныривая из нее - и с Васей он чувствовал себя не просто не на свой возраст, а еще и счастливым, как ребенок. Но затем в это счастье по одному когтистые пальцы запускала тревога - а что, если то, а что, если это? На все эти вопросы - а их было так много в голове Фила - у него не было ответа. Пожалуй, кроме одного. На вопрос отца - а уверен ли Фил в своем выборе - Филипп мог ответить только "уверен", не раздумывая ни мгновения. *** - Как в фильме, черт возьми, - сказал Кошечкин - было так забавно стоять от него на расстоянии вытянутой руки, чтобы сохранять хоть какую-то конспирацию, но делать это при этом в его толстовке, в которой Филипп выглядел так, словно он чертовски не хочет быть замеченным хоть кем-то. - Это их самолет? - он указал рукой на взлетающий белый лайнер. Филипп, как дурак, махал в окошко, хотя мама с папой, очевидно, этого не увидели бы. Прощаться с ними было очень сложно, Филипп расплакался, едва не позволяя себе попросить родителей остаться хотя бы еще на денек-другой. Отец утешал его, пока Лин также горько плакала, бережно обнимаемая за плечи Кошечкиным. Даже сам Кошечкин украдкой стер слезу - а расплакаться во время прощания было что-то вроде своеобразного ритуала, без которого не проходил ни один вылет и ни один отъезд; таким образом Кошечкин навсегда был принят в семью Майе. У Филиппа уже были куплены билеты на лето - он так или иначе собирался в Монреаль и домой, но теперь ему предстоит еще как минимум месяц разлуки с ними, а к хорошему привыкаешь очень быстро. - Ну не плачь, крошка, - Вася потрепал его плечо - обниматься в оживленном интернациональном аэропорту они не могли, так как по два раза здесь уже узнали и Васю, и Филиппа, попросив их о фотографиях, - скоро тебя ждет еще и поездка домой, так что ты с ними увидишься. Все будет хорошо, - он оттянул на себя завязку капюшона и отпустил ее - она отпружинила и легонько щелкнула Фила по носу, - поехали в отель? Это была веселая неделя. Филипп смотрел на свои смарт-часы с шагомером и понимал - столько много он не находил даже за время тренировок всех вместе взятых за все время, сколько находил шагов за все прогулки с родителями. Когда Анна сказала, что экскурсий будет много - она совершенно не обманула; родителей Филиппа, а заодно его с Васей, протащили буквально везде, а пока они были на металлургическом комбинате - местное телевидение договорилось приехать к ним и взять у родителей лучшего бомбардира клуба интервью. Фил был удивлен таким вниманием, а еще больше был удивлен воодушевлением матери и отца на счет Магнитогорска. Лин была в дичайшем восторге от производственных помещений комбината. Через переводчика она задала согласившимся поболтать с ними работниками завода, казалось, тысячи вопросов, бойко обсуждая с ними все производственные процессы. Филипп до этого не был на комбинате, запомнил только то, что там было чертовски жарко и очень громко в некоторых цехах. Марио радовался, как ребенок, когда Василий привез их на базу отдыха на Банном озере, интересовался местной природой и русской баней. Помимо этого они обошли все парки, все статуи и монументы, все памятные местечки, все таблички - в какой-то момент Филипп преисполнился и начал даже запоминать все, о чем рассказывала Анна, думая, что когда-то ему пригодится вся эта информация. На арене Марио и Лин с радостью встретил Сергей Юрьевич Гомоляко, провел для них просто необъятных масштабов экскурсию по всем помещениям и самой площадке - на льду сейчас занималась академия "Металлурга", Филипп с Васей даже пофотографировались с юными хоккеистами, пока родители Фила рассматривали всю коллекцию трофеев, фотографий и плакатов клуба. В жаркий день прогуляться по прохладным пустым коридорам было самым лучшим времяпрепровождением сразу после лежанием дома под кондиционером, но Филипп особо не возмущался - мама с папой были в восторге от того, с какой теплотой их встретили и с какой гордостью отзывались о Филиппе, благодаря Марио и Лин за то, что они воспитали такого спортсмена. Марио, видимо, понимая, что своими словами он очень сильно расстроил Филиппа, спрятал свои страхи поглубже - но Филипп надеялся, что он избавился от них. Вася выкладывался на все сто - не отходил от них ни на минуту, проявлял интерес во всех инициативах Марио или Лин, и было видно, что ему искренне нравится строить с ними доверительные отношения. Вечерами, когда они приезжали домой, за ужином, который исправно готовил Филипп, они рассказывали друг другу истории из жизни, знакомились ближе, Вася всеми силами показывал то, как он заботится о Филиппе, не задавливая заботой его свободу, как гордится тем, что он такой, какой он есть и как благодарен ему за то, что он с ним и появился в его жизни. Все-таки Вася был большим любителем домашнего очага и предпочитал отдать за него все гулянки и встречи с друзьями, это позволял ему органично вписываться в построенный им же образ очень домашнего, надежного и ответственного альфы, которого так хотели увидеть в нем Лин и Марио. Фил просто надеялся, что каждый в итоге остался доволен. Он отлично провел время с семьей, это время здорово сблизило его с Васей - хотя казалось, куда уже ближе. Общение с родителями зарядило Филиппа на продолжительное время, и даже небольшой укол грусти во время их прощания не затмил все, что они подарили ему за это время. - Я пригласил кое-кого на ужин, - сказал Вася, когда они заходили в отель, - и этот кое-кто, скорее всего, так голоден, что когда услышал слово "ужин", уже прилетел. Надень что-нибудь потеплее и спускайся в ресторан, хорошо? - Кошечкин украдкой поцеловал его в переносицу, проводя пальцем по засохшей дорожке слез на щеке Филиппа. - Я люблю тебя. Васю было отлично видно издалека, хоть и сидел он за самым неприметным столиком в ресторане, повернувшись спиной ко всему залу - а рядом с ним сидела такая же большая широкоплечая фигура, сгорбившись совершенно идентично Василию. Фил приглядывался к незнакомцу, пока шел к столику - в ресторане было холодно и пусто, теплый свитер едва спасал от беспощадного кондиционера. Майе остановился около декоративного куста в нескольких шагах от столика Василия в тот момент, когда незнакомый парень повернул голову к Кошечкину - это оказался Максим, сын Васи. Филипп сначала удивился тому, что увидел его здесь - вроде как, Максим отдыхал в Испании у матери, а затем смутился - все-таки знакомить Василия со своей семьей было чем-то в порядке вещей в системе ценностей Филиппа, а вот знакомиться с его родственниками - довольно волнительно. Тем временем, Максим повернул голову в сторону Филиппа, вероятно, чтобы оглядеться в поисках официантки, заметил Фила и широко улыбнулся - он был очень похож на своего отца. - Ого, ничего себе, - у него был довольно неплохой английский с очень мягким акцентом, он протянул Филиппу руку, вставая из-за стола - Максим был точно такого же роста, как и его отец, был таким же широкоплечим и массивным, но в его фигуре все еще проскальзывали детские черты - непропорционально длинные и тонкие руки и ноги, тонкая шея и смешные розовые щечки. Мягкие морщинки обрамляли его светло-карие глаза - вероятно, тоже генетический подарок от отца, - здравствуй, - Филипп пожал его руку - пальцы Максима были сложены точь-в-точь, как у Василия, - меня зовут Максим, - виделись они ровно один раз - когда Максим приехал на матч с "Металлургом" в составе "Локомотива", но не вышел в этой игре на лед; тогда Фил видел его издалека и вроде бы даже болтающим с Василием, но не запомнил, что он такого роста. - Я могу взять у тебя автограф? - внезапно спросил он, вытаскивая из кармана маркер. Филипп удивился только сильнее. Максим вытащил из чехла своего телефона карточку с фотографией и игровым профилем Филиппа - для таких коллекционных карточек игроки делали фотографии в самом начале сезона; на ней Фил был еще коротковолосым. Майоров протянул карточку и открытый маркер Филиппу, Майе положил ее на стол и аккуратно расписался, несколько мгновений держа ее прижатой к столу, чтобы маркер высох и случайно не размазался. Когда он отдал карточку Максиму, тот обрадовался, как маленький ребенок, убрал карточку в чехол и отодвинул Филиппу стул, приглашая его присесть за стол. Дети одноклубников Филиппа, даже которые интересовались хоккеем и имели в числе кумиров кого-то, кроме своих родителей, никогда так не радовались вниманию со стороны Филиппа; Майе взглянул на Кошечкина - тот тоже выглядел удивленным. - Мы можем сфотографироваться, если хочешь, - Филипп не знал, как ему продолжить беседу с Максимом, что ему можно говорить, а что - не стоит, но судя по растерянному взгляду Кошечкина, он тоже не имел представления, что ему говорить. Майоров передал телефон отцу и придвинул другой стул к Филиппу, едва-едва касаясь его плечом. Филипп улыбнулся, стараясь выглядеть на фоне Максима не таким маленьким, каким он казался на самом деле - в конце концов, это была не первая фотосессия сегодня. Вася покорно щелкнул их с нескольких ракурсов и отдал телефон сыну. Пока Макс с улыбкой листал фотографии, Филипп многозначительно посмотрел на него - Кошечкин едва заметно пожал плечами и вернулся к рассматриванию картинок в меню. - Круто! - воскликнул Максим, показывая одну из фотографий Филиппу. - Я могу выложить это в свои соцсети? - он тут же открыл IG, но остановился, покорно ожидая разрешения Филиппа. - Почему нет, - смущенно улыбнулся Филипп, перекатывая в пальцах ключ-карту от их с Васей номера, - я, правда, так себе выгляжу. - Черт, все обзавидуются, - в его лице, мимике и движениях все еще было много модной и молодежной экспрессии - но он был из совершенно другого поколения; движения его рук были угловатые, а непослушную смущенную улыбку он все время удерживал тем, что пытался прикусить свою губу, - ты же редко с кем-то фотографируешься, - Максим утонул в своем телефоне, быстро-быстро перебирая пальцами по исцарапанному экрану iPhone последней модели. - Спасибо огромное, - он поднял на Филиппа глаза, снова улыбаясь, - ты один из моих самых любимых игроков в лиге сейчас, круто, что ты остался в "Металлурге", - он закончил со своими делами и положил телефон экраном вверх рядом с собой, - жаль, что я тогда остался в запасе на игре с вами, но когда-нибудь я обязательно сыграю против тебя. - Спасибо, Максим, - Майе наконец взял себя в руки, пытаясь относиться к парню не как к сыну своего любимого человека, а просто как к ребенку знакомого, - надеюсь, сыграешь против меня ты уже в следующем сезоне. - Или же все-таки за одну команду? - фыркнул Василий, придвигая меню к Филиппу. - Пап, - это было самое по-детски возмущенное восклицание, которое Фил только слышал за все время - именно так в фильмах дети возмущались на своих родителей, - я не перейду в "Металлург", пока не встану на ноги в "Локомотиве", а то опять начнут говорит, что ты меня куда-то пропихнул, подкупил кого-то... - Все, все, я понял, упрямец, - Вася махнул рукой, - разве не интересно играть в одной команде со своим кумиром? - Не интересно, - Максим закатил глаза и снова взял телефон в руки. - В общем, Филипп, это мой старший сын - Максим, - Кошечкин отчаялся войти в одну колею с молодым человеком и попытаться наладить с ним контакт, - пока что под псевдонимом "Майоров", но он пообещал мне, что когда я уйду из спорта - он возьмет мою фамилию, на одного "Кошечкина" больше будет, - Вася искоса посмотрел на Филиппа, но Майе предпочел сохранить невозмутимое выражение лица, потому что глаза Максима постоянно отрывались от телефона, а Фил с Васей просто не успевали за ним; Макс проигнорировал последнее предложение отца, поднося стакан с водой к губам. - Я не ожидал, что он твой поклонник. - Пап! - Максим покраснел, тут же поднимая гневный взгляд на отца. К ним подошла официантка, вынуждая из прервать разговор на то, чтобы сделать заказ. Филипп не был голоден, остановился на легком десерте, пальцем показав официантке желаемое блюдо и спрятав растянутые в улыбке губы за руками, уперев их локтями в стол. Максим и Василий негромко переговаривались, Филипп не улавливал, о чем они разговаривали - просто смотрел куда-то вперед рассеянным взглядом, изредка переводя его из вакуума пустоты ресторана то на Васю, то на его сына. Они были такими одинаковыми в его глазах, у них были схожие манеры, схожие жесты, они даже улыбались одинаково. Майе успевал ускользать взглядом каждый раз, когда Максим смотрел на него. - Правда, что ты хотел стать голкипером, когда был маленьким? - когда официантка ушла, Майоров положил телефон экраном вниз и сложил руки в замок, поворачивая голову к Филиппу; Майе улыбнулся и кивнул - видимо, Максиму действительно было интересно поговорить с ним, и в интересах Фила было установить с ним дружеские доверительные отношения. - А почему не стал? - Это ты в своего папу пошел, - Майе кивнул на Кошечкина, перебирая в пальцах мягкую ткань нательного лонгслива, который торчал из-под свитера, - а меня генетика ростом не наградила. - Зато наградила много чем другим, - Василий скучающе листал меню, перебирая пальцами по матовым страницам - Филипп закатил глаза, - ну, что там у тебя - скорость, катание, дриблинг, все дела. - Филипп, мы с папой сегодня вечером хотели поиграть на крытом катке, - Максим откинулся на спинку стула, перекидывая телефон из руки в руку. - Ты занят сегодня вечером? - он легко прикусил нижнюю губу, впервые за все время стесняясь поднять глаза на Филиппа - а ему, как и его отцу, смелости и самоуверенности, очевидно, было не занимать. - Мы можем позвать тебя поиграть с нами? - Макс, - Василий нахмурился, - отстань от него. Я же говорил, что Филипп здесь по делам. - Не бери в голову, - Майе махнул рукой, - конечно, Максим, я с большим удовольствием приеду, главное, напомни своему отцу, чтобы он скинул мне адрес, - правила игры Филипп отлично понимал, но все равно настолько в открытую флиртовать с Кошечкиным прямо перед его сыном не решался. Оказывается, Максим специально приехал, чтобы встретиться с отцом - а ради этого четыре часа катился из Ярославля. Благо, в Москве у Васи была квартира, в которую Максим приезжал, когда оказывался в столице; Майоров показывал им забавный брелок с поездом из полимерной глины, который он повесил на связку ключей. У Васи и Макса было одно очень важное дело - в июле Максиму должно было исполниться восемнадцать лет, что означало, что клуб из МХЛ не мог заключать с ним односторонний контракт. Все это было необходимо оформить по немного другой схеме - заключить двусторонний контракт с клубом КХЛ и обозначить возможность командировок в МХЛ и ВХЛ. Для Филиппа все это было сложно, а главное - недоступно, возможности у него играть в этих обеих лигах возможности не было, как, кстати, и в ЖХЛ - для того, чтобы играть в женской лиге, необходимо было быть не только омегой, но и девушкой. - Мне звонил Сергей, - речь шла о бывшем спортивном агенте Кошечкина - Сергее Паремузове, и Максим говорил о нем с легкой ноткой раздражения, - он сказал, что из Екатеринбурга вылетать он пока не планирует, мол, не переживай, успеем. Я так понимаю, со спортивным агентом в этом году я в полном пролете? - Да он и мне звонил, - с набитым ртом пробормотал Вася, - жаловался, что не с кем работать, а когда я у него спросил, планирует ли он помогать подписываться тебе, то он перевел стрелки. Ждать времени у нас нет - к августу у тебя уже должен быть готовый контракт. Да и вообще, - Кошечкин, как самый настоящий джентльмен, вытер губы рукавом толстовки - Максим посмотрел на него округлившимся от удивления глазами и подвинул к отцу салфетницу, Филипп не смог сдержать смешка, и это заставило его наконец откусить кусочек заказанного им десерта, - он никогда не горел желанием с молодежью работать. Андрюху Мозякина он так никуда и не пристроил, Платонов-младший сам по себе от него ушел. Я сейчас общаюсь с ребятами, у которых более-менее нагрузка небольшая, но ты сам понимаешь - в межсезонку и не протиснешься ни к кому. - Ну тогда пока воспользуюсь услугами клубного агента, - Майоров разочарованно вздохнул, пожимая плечами, - но ты сам понимаешь, какие условия они мне через клубного агента предложат. На крайний случай ты приедешь, поможешь. - Сынок, ты же знаешь, я в этом деле туп, как пробка, - Вася покачал головой. - Ага, и я весь в тебя, - засмеялся Максим, за что моментально получил от отца подзатыльник. - Вася! - несдержанно воскликнул Филипп, не успевая перехватить руку Кошечкина - Максим также непроизвольно дернулся, пытаясь скрыться от отцовской руки, прикрывая голову рукой. - Не мешай воспитанию, - Василий довольно смело взял руку Фила за запястье и положил ее на стол, - будет знать, как над отцом смеяться, - он еще раз пригрозил смеющемуся Майорову указательным пальцем, хмурясь. - Можешь и не звонить Паремузову, а даже если он и захочет представлять мои интересы - мне его старперский взгляд на работу не интересен, - Максим быстро перевел тему на изначальную, провожая взглядом сцепленные руки Васи и Фила, - меня в этом году на драфте НХЛ представят, я хочу игровую практику в Северной Америке, неважно, откуда начинать - с АХЛ или еще ниже. Вон сколько наших ребят пробилось - а здесь, в России еще более талантливые играют, их просто не замечают, потому что они далеко. Мне агент с выходом на Америку нужен, - заявил Майоров, - потому что в "Локомотиве" я буду тухнуть даже с полноценным контрактом. А я играть хочу. - Да в чем проблема, давай я скажу Гомоляко, тебя выкупит "Металлург", я дам денег на трансфер, - Кошечкин говорил об этой мошеннической схеме так легко и буднично, словно такое происходило каждый день - то, что было практически невозможно за океаном, здесь являлось печальной реальностью пронизанной коррупцией деятельности, - Макс, я уже ушел оттуда. Максимум, куда я поеду - это в "Ладу", да и то, я уже решил - не в следующем сезоне. Со мной ты никак ассоциироваться не будешь, но зато будешь кататься, как сыр в масле. - Про меня и так всякую херню говорят, даже заиграть под другой фамилией не помогло, - фыркнул Максим, - я не хочу просто чьим-то сыночком быть, я хочу сам все сделать. Не давай мне место и гарантии, дай лучше человека, который поможет найти мне место, которому нужен нормальный голкипер. Желательно в месте, где твоя фамилия ничего не значит. - Если агентский вопрос стоит настолько остро, вы позволите мне вмешаться? - спросил Филипп - парня ему было искренне жаль. - Мой агент - Александр Шварц - хоть и не имеет клиентов в КХЛ, кроме меня, но имеет просто колоссальное их количество в НХЛ и канадских лигах, а также в Европе, с недавнего момента начал заниматься разведкой в Арабских Эмиратах. Я уверен в нем - если он возьмется за что-то, то не отпустит эту возможность просто так, благодаря нему я всегда получал комфортные условия в нужном месте - в том числе и здесь. Я могу подружить вас, если он увидит в тебе потенциал, то непременно выслушает все твои пожелания и займется переговорами с клубами той страны и лиги, в которой ты бы хотел оказаться. - Серьезно? - ошеломленно спросил Майоров. - Это было бы очень мило с твой стороны, Филипп, - прищурившись, сказал Кошечкин, - а с клубами из России Алекс не работает? Все-таки Макс еще маловат, чтобы вот так вот ехать куда-то. - Что в твоем понимании "маловат"? - Филипп понимал, что Вася просто оберегает сына - он и без этого видит его не так часто, как ему хотелось бы; а отпускать своего любимого ребенка очень и очень далеко от себя - это тяжелое испытание для любого родителя, которое не хотелось бы проходить - хотелось просто отодвинуть этот момент и никогда не переживать его. - Даже я в его возрасте уже был на профессиональном контракте в другом конце страны - а для омеги это практически нереально. Если Максим хочет развиваться - то он должен делать это в том направлении, в котором он сам выбрал. - Он прав, пап, - все еще шокированный Максим закивал головой, расплываясь в улыбке, - он все говорит совершенно правильно, а его, кажется, ты прислушиваешься. - Я попрошу Александра посмотреть твои данные и оформить твой профайл, но ему все равно нужно будет с тобой поговорить, так что, если ты не против, я возьму у твоего отца твой номер телефона и передам его своему агенту, - Фил кивнул головой на телефон Максима. - А зачем через папу, - Майоров сразу же неловким движением поднял свой телефон со стола и разблокировал его, - давай обменяемся контактами сейчас, я клянусь, я не буду беспокоить тебя не по делу. - Я и не переживал по поводу беспокойства, я практически всегда на связи, особенно когда дело касается чего-то важного - если я смогу вам помочь, то это будет как минимум небольшой плюсик в карму, - Фил улыбнулся, осторожным движением цепляя телефон из рук Максима и набирая свой номер телефона, - это канадский, мне будет удобнее, если ты напишешь мне где-то в WhatsApp или Telegram, свой российский наизусть я просто плохо помню. - Я все равно надеюсь, что секретничать за моей спиной вы не будете, - Вася наблюдал за всем этим очень удивленным взглядом, чуть склонив голову. - А ты что-то имеешь против? - вдруг довольно дерзко спросил Максим. - Макс, угомони таланты, пока не получил, - рявкнул на него Кошечкин, но тут же покосился на Филиппа и одернул сам себя, цепляясь пальцами за воротник толстовки и оттягивая его. Майоров безразлично - хотя, скорее обиженно - фыркнул и встал из-за стола, удаляясь в сторону уборных. Фил не знал, куда себя деть - это вспышка агрессии напугала и его тоже, а Максим уже как минимум один раз за последние десять минут получил от Кошечкина, хотя все это время не переставал улыбаться и шутить - смешанные чувства бушевали внутри Майе, и когда он поднял глаза на Василия, то обнаружил его виновато уставившимся в тарелку. Тяжело было вот так вот просто с ходу залететь в отношения отца и сына, ведь у каждого они были разные, и больше всего на свете Фил не хотел бы ворошить то, что ему не давали для изучения. - Ты мог бы предупредить меня о том, что мне предстоит встреча с твоим ребенком, Вася, - с легким укором сказал Фил. - Все-таки к приезду моих родителей мы готовились продолжительное время, ты так волновался и переживал, а здесь - просто поставил меня перед фактом, хотя знакомство с Максимом для меня не менее важное, чем твое знакомство с моими родителями. Я бы сказал, более важное - это твой ребенок. - Он должен был приехать завтра, но когда я сказал ему, что сегодня пересекаюсь с некоторыми своими одноклубниками, он загорелся приехать сегодня - они с парнями из команды собирают автографы, хотел взять у тебя его лично, я так понимаю, - Кошечкин пожал плечами и расслабился, понимая, что Филипп не собирается ничего говорить ему по поводу возгласов на сына. - Я не знал, что он твой фанат, да и на каток я собирался всего на пару часов. - Если ты хочешь посвятить это время только вам двоим, то скажи мне - я найду отмазку, чтобы не появляться там, - сказал Майе. - Нет, я был бы очень рад, если бы ты тоже приехал, - Вася покачал головой, - просто не хотел беспокоить тебя. Может быть, ты хотел бы отдохнуть от меня, все дела. - Ты же знаешь, что я хочу проводить с тобой каждую свою свободную минутку, - отодвинув тарелку с десертом, Фил, сложив руки на столе, лег на них и повернул голову к Васе, пронзительно улыбаясь - Кошечкин, внимательно смотря в сторону, куда ушел Максим, протянул руку к щеке Фила и мягко погладил ее, - но одновременно с этим я не хочу вмешиваться в разговоры взрослых мальчиков о чем-то своем. - Это будет отличный повод, чтобы вы познакомились поближе с Максимом, - Кошечкин пожал плечами, - я в любом случае ему первому хочу сказать о том, что мы вместе, - прищурившись, всматриваясь вдаль, Вася убрал руку от лица Филиппа, положив ее на стол рядом с омегой в расслабленном положении, словно он и не касался Фила секунду назад. - Кто звонил, Макс? - Тренер, спрашивал, куда я делся и приеду ли я сегодня вечером на каток, - официантка уже принесла все, что заказали альфы, и Максим, едва сел за стол, принялся за главное блюдо, - я сказал, что приеду с тобой. - Все правильно, - Кошечкин дул на остывший суп, - против нахождения там Филиппа никто ничего иметь не будет? А то он переживает. Максим покачал головой и склонил голову над тарелкой. Погрузившийся в тишину стол отталкивал Филиппа своей нависающей неуютной тенью, и Фил поспешил занять себя своим заказом, бегая взглядом между Васей и Максимом. Видимо, исчерпав темы для разговоров, отец и сын не торопились пообщаться еще о чем-то - хотя, может быть, просто привыкли ужинать в тишине. С Филиппом Вася не был таким - не замолкал, если у него было настроение, даже когда стоило помолчать, а сейчас Фил ощущал себя, как ребенок, которого оставили обедать в семье друга, где порядки поведения за столом кардинально отличались от его дома. - Филипп, - Максим был таким радостным в одно мгновение, а сейчас выглядел потускневшим, словно ему испортили все настроение, - а каковы мои шансы стать клиентом твоего агента? - Стопроцентные, - невозмутимо сказал Фил, - он всегда рад принять новый вызов - и теперь он знаком с российским рынком и, я уверен, захочет занять какую-то сферу влияния и на нем. Александр почти всех своих топовых клиентов брал на самом старте их карьеры, сосредотачивался на том, чтобы сделать их сотрудничество наполненным взаимопониманием - от этого ему проще понимать, чего на самом деле хочет его игрок. Когда ты понимаешь это, для тебя любой рынок и любой вид спорта не становится преградой - он холодный расчетливый немец, понимающий, как работает экономика в идеале, поэтому среди его игроков немало не только хоккеистов, но и футболистов, регбистов, волейболистов. - Но ему же нужны хоть какие-то перспективы со стороны игрока, он же не за "спасибо" работает, - Майоров начал поддаваться Филу, втягиваясь в разговор обратно. - Конечно не за "спасибо", но и не за двадцать пять процентов, как некоторые агенты, - Филиппу наскучил его десерт - он отодвинул тарелку в сторону и сложил руки на столе, - знаешь, кем он подобрал меня? Запутавшимся, не поступившим в колледж, уже два года как сидящим на антидепрессантах забитым омегой, который не то, что в НХЛ не мог выступать - тянул только на ролевика в какой-нибудь юношеской студенческой лиге. И ничего - отмыл, причесал, дал пинка, - Майе засмеялся, - и откопал для меня контракт. Но не думай, Максим, что он волшебник - он как раз тот самый агент, у которого везде есть уши, везде есть глаза и везде есть возможность трудоустроить своего клиента, но это не значит, что завтра же он положит тебе односторонний контракт с "Каролиной" или "Тампой". - Я и не хочу звезд с неба, - Максим трепал в руках салфетку, разрывая ее на мелкие кусочки, - я хочу начать оттуда, где обычный хороший вратарь с хорошими навыками будет цениться, где меня будут ставить в основу больше, чем на половину матчей в сезоне, где есть перспектива развития. Где я смогу ошибаться, получать грамотный фидбек, делать работу над ошибками и возвращаться в игру. Дома меня посадят в аквариум, налепят на лоб фамилию "Кошечкин" и будут сравнивать каждый мой шаг с шагом отца, - Майоров посмотрел на Кошечкина - Вася выглядел так, словно смирился с чем-то, и Филипп поспешил сначала закончить с Максом, чтобы потом поинтересоваться у Кошечкина, все ли у него в порядке. - Я же не мясо на витрине, в конце концов. И кто виноват, что природа на детях гениев отдыхает. - Да где ты там гениальность увидел, Максим, - фыркнул Кошечкин, - сам помнишь девиз - "десять процентов таланта, девяносто - упорно труда", в моем случае соотношение в один процент таланта, а все остальное - круглосуточное ебашилово на льду и в зале. - Он прав, тебе не за чем так о себе говорить, - сочувствующе сказал Филипп, - тебе только-только исполняется восемнадцать лет, и для твоего возраста у тебя уже все довольно неплохо. Твой папа не желает тебе потеряться в своих заслугах в КХЛ, ни в коем случае, - Фил положил руку на плечо Максима, - он просто хочет, чтобы у тебя все было хорошо. Все эти канадские и американские лиги - это такие отвратительные лагеря жизни, я бы не советовал никому попадать в них в нежном возрасте. Но единственное, в чем я не согласен с ним - это в отсутствии у тебя выбора. Напороться на что-то ты должен сам, сам это разрулить и сам продолжить работать над собой - раз уж ты выбираешь такой путь. - Я все-таки альфа, - Майоров вздохнул, поднимая глаза на отца. - Что ты так смотришь на меня? - Кошечкин смутился, переводя взгляд на Майе. - Вот он - живой пример, что ничего не надо бояться и стесняться, - он красноречиво махнул рукой на Филиппа, и словно только в этот момент Макс заметил руку омеги на своем плече - стыдливо посмотрел на Фила, прикусывая губу, - и посмотри, где он сейчас, - Василий улыбнулся, - в "Металлурге". - Приплыли к тому, с чего начинали, - Максим снова потускнел, возвращаясь к еде. - Эй, не слушай его, - Фил осторожно потрепал плеча Майорова и отпустил его, - у тебя все получится, и получится там, где ты хочешь. Если я тебе смогу помочь хотя бы знакомством с нужным агентом - то я буду очень рад этому. Фил чувствовал, что Василию нужно дать немного времени на то, чтобы пообщаться с Максимом наедине - вежливо попрощался, еще раз пообещав, что вечером непременно приедет на каток, чтобы поиграть с ними; Вася попросил его наклониться поближе к нему перед тем, как Филипп уходил - шепнул ему признание в любви и оставил на уголке челюсти короткий невесомый поцелуй. Майе не стал поворачиваться к столу, чтобы не смотреть на Максима - уж лучше реакция Майорова останется для Фила секретом до того момента, как Вася примет решение поговорить с сыном на эту тему напрямую и попросит Филиппа поучаствовать в этом. В номере Фил прилег на кровать и расслабился, вытягиваясь и закидывая руки за голову, сжимая в пальцах волосы. Для детей Кошечкина Филипп хотел бы быть хорошим другом - как-то балансировать между призрачным незнакомцем, о котором дети знают только из чужих уст, и третьим родителем - хотя, скорее, колесом, но не понятно, бесполезным, как в любом двухколесном транспорте, или оказывающим бесценную поддержку, как то самое дополнительное колесо, которое крепится на велосипеды малышам, когда они только учатся кататься. Лишней любовь никогда не будет, и хоть Фил понимал, что он в рамках совершенно чужой ему культуры, он надеялся, что во всей этой ситуации с ним будут считаться также, как с новым партнером Ирины - Ксавье, с которым Вася даже позволил жить своим детям. Для Майе благосостояние младших Кошечкиных было таким же приоритетом, как и благосостояние самого Кошечкина - поэтому он так резво влез в разговор Максима и Василия, для которых тема спортивного агента и его поисков оставалась актуальной очень продолжительное время. Шварц и мать его детей - Наоми - отдыхали с грудничками на озере Комо в Италии. У Александра был небольшой период затишья в работе - европейский рынок открывался в начале июня, американский и того позже - первого июля, а в России, где трансферное окно распахнулось в начале мая, у Шварца был ровно один клиент - Филипп, у которого вопрос с контрактом был закрыт. Тем не менее, работы в других сферах у него было предостаточно, и с Филиппом и еще несколькими своими медийными клиентами он был на связи для того, чтобы скоординировать их по предложениям брендов, которые постоянно стучались в его бизнес-мейл. - Я переоценил себя, у меня не загорела та часть лица, к которой я прижимаю телефон, когда разговариваю по нему, - Шварц что-то активно жевал, пока шел куда-то - на заднем плане слышались гудки машин и громкие эмоциональные голоса итальянцев. - Разговаривай по громкой, - ляпнул Филипп, смотря пустым взглядом в потолок - он порядком вымотался за сегодняшний день, да и не только за него - отъезд родителей, знакомство с Максимом, все это требовало ресурсов, которые Майе не успевал так быстро восстанавливать. - Нихуя ты оптимизатор, - засмеялся Александр, - тогда и остальное мне оптимизируй - отправь мне все данные своего подопечного, ссылку на transfermarket, досье, медицинскую карту, а то у меня здесь wi-fi даже PUBG не очень тянет. - Тогда я хочу пять процентов от твоего процента, - наигранно возмутился Майе. - Хуй тебе толстый за щеку, а не пять процентов, - чуть приглушенно сказал Шварц - он все-таки шел по улице и не известно, понимал ли его хоть кто-то, - хотя я тебя знаю, именно хуй ты и предпочтешь. - Так, герр Шварц, лучше скажи мне - что мне нужно передать Максиму, к чему готовиться, на что рассчитывать, - Фил планировал поваляться в ванной - времени после течки прошло уже достаточно, чтобы Филу снова приходилось пользоваться подавителями в людных местах. - Он еще ничего не знает, но уже переживает так, словно Вася не найдет ни одного места, чтобы пристроить его. На самом деле, я его не понимаю, - Фил вздохнул, складывая руки на груди, - тебе все преподносят на блюдечке с голубой каемочкой, а ты отказываешься и желаешь уехать туда, где об тебя будут вытирать ноги. Может быть, я в чем-то не прав, но когда у тебя есть возможность стартовать сразу в клубе КХЛ - не важно, что благодаря связям папы - нужно пользоваться этой возможностью, потому что она одна такая бывает. Что же не так - Магнитогорск ему не нравится, нет друзей в клубе? - Ты верно подметил, что ты не прав, Филипп, - Александр усмехнулся, - как человек, ставший первым бомбардиром клуба в прошлом сезоне, но все еще не отделавшийся от стигмы протеже кого-то сверху, ты должен понимать, что каким бы он не был талантливым - его всегда будут ассоциировать с отцом, ждать от него таких же подвигов, как от отца. Когда он будет показывать игру на уровне отца - все будут приписывать эту заслугу Василию, а когда будет проебываться - все будут говорит, что он недостоин своей фамилии. Он в ловушке со всех сторон, если он согласится на условия отца, - логика Шварца имела смысл, - а представь, если он поругается со своим отцом, и тот сделает так, что он вылетит из клуба - все его предыдущие достижения пойдут нахуй, Фил. Нет ничего более мудрого, чем самостоятельно начать карьеру, независимо от звездного папы; и сделать это в какой-нибудь канадской глубинке будет оптимальным решением. Филипп оставил кое-что из своего мнения при себе - он не собирался делиться этим даже с Василием, пока достаточно не познакомится с Максимом - но он чувствовал, что что-то в отношениях отца и сына было не так. Еще до того, как Фил и Вася начали встречаться, Кошечкин делился с ним тем, что Макс, как ему показалось, предал его, согласившись полететь с Ириной в Испанию к ее новому ухажеру, хотя у Майорова был вариант никуда не лететь и остаться в Москве. Макс мог выглядеть каким угодно взрослым и самостоятельным парнем, но он все равно оставался ребенком, которого нужно было оберегать от всего - и кому ему еще было доверять, как не своему отцу; а этого доверия очевидно не было. Улетая с Ириной в другую страну, Макс не мог предать Василия - Кошечкину нужно было смотреть на ситуацию с другой стороны, искать проблемы в себе, а не обвинять своего ребенка в предательстве. Вася отзвонился ему спустя какое-то время и назвал адрес ледового дворца, где они с Максимом арендовали каток, добавив при этом, что Филиппу ехать было вовсе не обязательно - но Майе уже искупался, выпил протеиновый коктейль и настроился на полноценную тренировку, ведь всю последнюю неделю он их упорно избегал. Кошечкин не хотел нагружать Филиппа лишний раз - а, может быть, хотел, чтобы это время осталось временем отца и сына; но Фил уже настроился разрушить все пожелания Кошечкина. - Я так рад, что ты приехал, - Майоров расплылся в улыбке, увидев Филиппа на скамейке - оказывается, на катке собирались не только Вася с сыном, но и некоторые частные индивидуальные тренеры, несколько тренеров "Стальных Лис", ветеран "Металлурга" - Денис Платонов и его сын Юрий, а также несколько альф разных возрастов, возможность познакомиться с которыми Филипп не приобрел из-за стойкого языкового барьера. - Коньки удобные, все нормально? - Да, все отлично, - Фил вышел на лед, - как удобно, что здесь полная раздевалка относительно невысоких людей, с которыми у меня одинаковый размер экипировки, - коньки были взяты из проката, а вот все остальное было собрано из формата "с миру по нитке", но никто, в том числе и Фил, ничего не имел против того, чтобы одолжить омеге что-то из запасной экипировки, - чур по ногам не кидать, я только в щитках, - Майе поправил спортивные штаны, плотнее фиксируя щиток на левой ноге, и надел крагу. - Я, кстати, не знал, что тут будет такая компания, - Фил немного размялся перед тем, как выйти на лед, но все равно ему было немного непривычно. - Да здесь все и сразу - кто-то тренируется перед медицинскими тестами, кто-то кофе приехал попить, папа сказал, что хочет сегодня в поле поиграть, - Максим подкатил к Филу еще ближе - он был таким же величаво-огромным в полном обмундировании, как и его отец; Вася в этот момент в уголке скромно вспоминал, что такое дриблинг, расставив тренировочные конусы треугольником. - Тебе разминка нужна или сможешь на меня без нее побросать? - Макс довольно робко подтолкнул шайбу к Филиппу. Не сказать, что Филипп был кровожадным, когда его приглашали вот так вот поиграть в дружеской атмосфере - но Максим в воротах стоял очень хорошо и не планировал расслабляться, поэтому когда после десятого или пятнадцатого незабитого буллита Майоров уже откровенно посмеивался над омегой и поддразнивал его, даже не вставая в стойку перед броском Майе, Фил активировал режим берсеркера, подключая свой самый сильный бросок, самые изощренные дриблинговые схемы и даже добавил попытки забить Майорову лакросс-гол - с ним так просто такие трюки не прокатывали, потому что ему нужно было даже чуть наклоняться, чтобы подпирать штангу ворот плечом, в то время как многим голкиперам необходимо было подключать руки; но все-таки одну попытку Фил реализовал, заставляя вымотанного интенсивностью действий Фила Максима стянуть шлем и попросить о перерыве. - Так мило, - Кошечкин все это время стоял в углу площадки, оперевшись на клюшку, и подсказывал сыну, как ему лучше вести себя в той или иной игровой ситуации - со стороны ему определенно было видно лучше, да и стиль игры Филиппа Вася знал как никто другой, - мой парень играет с моим сыном в хоккей. Никогда бы не подумал, что это будет одна из самых милых вещей, которые я увижу в своей жизни. - Смотрю, роль тренера тебе очень нравится, - Фил улыбнулся куда-то в крагу, - еще вживешься и все-таки пойдешь работать в следующем сезоне. - Ага, мечтай, тюленя с лежбища заебешься сгонять, - Вася очень забавно выглядел в форме полевого игрока - хотя, скорее непривычно, клюшка была ему маленькой, из-за чего ему приходилось горбиться, чтобы держать ее в правильном положении, - вот на самом деле индивидуальным тренером, как вон те перцы, быть довольно забавно, - Кошечкин махнул рукой в сторону группы спортсменов на другом конце катка, которые бегали вокруг конусов под руководством двух тренеров, - но это тоже геморрой - индивидуальную программу создай, клиентов найди, образование получи. Так что мой потолок - это Максима гонять. - Он не в обиде, надеюсь, за то, что я с ним так играю, - сказал Филипп. - Он не любит, когда с ним обращаются, как с ребенком, поэтому ему очень льстит, что ты играешь с ним на своем уровне, - Кошечкин покачал головой, - что ты там, Макс, готов? - крикнул ему Вася, когда увидел, как Майоров натягивает шлем на голову и возвращается в ворота. - Отдохни пока, я пойду покидаю ему, заодно вам, ребятишкам, покажу класс. Кошечкин был довольно неуклюжим, когда выходил в поле - он пытался съежиться, боялся своих габаритов, держал клюшку с упором на одну руку, рискуя сломать ее во время каждого щелчка по шайбе. Фил терпеливо наблюдал за этой катастрофой, но все-таки через несколько минут не выдержал, подъезжая к Василию и предпринимая попытки подправить хромающую технику Кошечкина. Каток опустел буквально несколько минут назад, на нем были только Макс, Вася и Фил; и Кошечкин с большой радостью пластично поддавался всем указаниям Майе. Фил пытался выпрямить Василия, довольно смело приобнимая его рукой, Кошечкин довольно улыбался. - На воротах ты явно лучше смотришься, - прошептал Филипп, лежа на льду - Кошечкин влетел в него, когда объезжал ворота, и сбил с ног, при этом лежа рядом и смеясь. - Я исправлюсь, товарищ тренер, - закусив губу, сказал Василия, усаживаясь на колени на льду, - но, кажется, стоит начать с теории. - Купи на Amazon базовое руководство по физической подготовке хоккеистов, как прочитаешь - продолжим, - Майе улыбнулся, поднимаясь на ноги и подавая руку Кошечкину. - Скукота, - фыркнул Вася, отряхиваясь, - я надеялся на другую теорию и на другой комплекс тренировок, - он потянулся к Филиппу, чтобы отряхнуть его джерси - Майе расхаживал в самом простом черном тренировочном джерси, на котором снег и ледовая крошка виднелись очень отчетливо, - что-то я как-то потерял настроение ответственных летних тренировок и настроился на совершенно другое. - Терпе-еть, Кошка, терпеть, - нараспев, как это любил делать Яковлев, басисто сказал Филипп, улыбаясь - из-за того, что родители Филиппа гостили у них целую неделю, Вася и Фил, привыкшие уделять друг другу достаточно времени в их спальне, воздерживались от любых откровенных контактов, боясь смутить Марио и Лин, и теперь, когда в их распоряжении был целый гостиничный номер с огромной мягкой кроватью, Фил, глядя на яркую игривую улыбку Кошечкина, уже предвкушал то, как они проведут сегодняшний вечер. - Ты так ярко пахнешь, - Майе понимал, как он выглядит со стороны - как влюбленный жадный мальчишка. Василий улыбнулся, положив руку на плечо Филиппа, молниеносно приблизился к взмокшей шее омеги, коротко втягивая свежий запах Филиппа - Майе не смог сдержать закатывающихся от удовольствия глаз, но все-таки смог сдержать оставшиеся эмоции; вся эта сцена уместилась в несколько мгновений, но все равно это происходило на глазах Максима. Майоров выглядел равнодушным, хоть и смотрел прямо на них; Филипп смутился, Вася повернулся к сыну и помахал ему рукой. Они вернулись к игре - Кошечкин еще какое-то время провел в поле, затем они с Максимом поменялись ролями - Вася надел щитки, которые ему отдал сын, немного размялся около бортика и встал на ворота. Майоров в роли нападающего смотрелся уверенно, грамотно играл даже вратарской клюшкой, читал игру Майе - у него определенно был свой взгляд на хоккей, он смотрел на Филиппа не как на игрового партнера, а все еще как на соперника. Филипп изрядно вымотался, пытаясь подстроиться под Майорова, но с приятным напряжением и усталостью со льда ушли все - Максим был уставшим и счастливым, а обещание провести с ним время и поиграть было исполнено. - Филипп водит машину? - в Москве у Василия автомобиля не было, поэтому передвигались они на каршеринге, Филипп не упускал возможности побыть за рулем - почему-то в Канаде и Америке у него никогда не было такого желания водить машину, как в России; Вася попросил Филиппа подвезти Максима до дома, Майе с радостью согласился - но Майоров очень удивился этому факту. - Конечно, - Василий пожал плечами, садясь на переднее пассажирское сидение, - при чем довольно неплохо. Боишься? - он усмехнулся, смотря на сына в зеркало заднего вида - Максим как-то неуверенно залезал на заднее сидение. - Сергей Николаевич помог сделать? - Максим бросил сумку на соседнее сидение. - Ты о чем, сынок? - Кошечкин вскинул брови. - Права, - коротко сказал Макс, - водительские. Ты же мне тоже через него их делал. - Да, Бердников сделал, - Василий откинулся на спинку кресла и пристегнулся - Филипп последовал его примеру, так как развитая сеть уличных камер в столице фиксировала многочисленные мелкие нарушения и исправно отправляла штрафы на имя Майе, - а в честь чего интересуешься? - Просто спрашиваю, - Майоров неопределенно пожал плечами, утыкаясь в телефон. Московское небо затягивалось неприветливыми черными тучами, клубы которых раскатами штормовых волн захлестывали небо, начиная от изломанной высотками линии горизонта, заканчивая кремовой обивкой крыши салона автомобиля. Грубая русская речь журчала под ухом - Фил понимал, что ни о чем таком Вася и Макс не разговаривали, просто сам по себе язык был для Филиппа жестким, почти как сухой и непроизносимый немецкий. Фил понимал, что идея рассказать Максиму все, как есть - очень глупая, такая же глупая, как и оставлять его в неведении; и вся эта ситуация очень глупая, Фил негнущимися пальцами впился в мягкую обивку руля и внимательно следил за дорогой, сгорбившись в водительском кресле. *** С Кошечкиным они поговорили только по возвращении в отель. Фил, убаюканный шумом дождя за окном - дождь все-таки пролился холодными ручьями по всему центру столицы - лежал в свете одного только настенного телевизора, на котором бесконечно крутилась заставка с рекламой сервисов и ресторанов отеля; все остальные источники света были выключены. Мягкая, но скользкая и скрипучая от чистоты белая ткань скользила под пальцами - Майе методично водил по ней невесомыми прикосновениями подушечек пальцев. В душе шумела вода - Василий еще остался там, сославшись на то, что хотел побриться, Фил, уже уставший, утомленный испариной и жарой в ванной, поцеловал Васю в плечо и нырнул в кровать. - Вась, - Филипп смотрел в потолок, перебирая глазами по объемной белой лепнине, - это полный пиздец. - Он взрослый мальчик, он разберется, - Кошечкин пожал плечами, грубыми движениями размазывая по лицу гель после бритья, - как еще он будет справляться с проблемами в жизни и спорными вопросами, когда не станет меня, если не начнет постепенно подготавливать себя к ним сейчас? - И это говорит мне человек, на полном серьезе сказавший Максиму, мол, я дам денег на трансфер, только переходи поближе ко мне, - Фил поднял голову, подкладывая под нее подушку. - Этих разговоров бы не было, если бы, во-первых, я не переживал за него и не пытался оградить его от всего на свете, будучи его отцом, а во-вторых, если бы сам не был привязан к Магнитогорску, - Вася бросил тюбик геля в кресло и развалился на кровати - его голова была в районе бедра Филиппа, растрепанные мокрые волосы касались небольшого обнаженного участка кожи. Фил потянулся рукой к голове голкипера, лаская пальцами влажные пряди волос. Слова Васи не означали ничего, кроме прозрачного, как стекло, намерения поставить Филиппа в приоритет перед Максимом - и сразу за приятным покалыванием в груди от понимания, что Филипп для кого-то что-то большее, чем самое важное, кралось подозрение, что Фила в чем-то обвиняют и упрекают, мол, а где ты хоть в чем-то смог помочь собрать все самое дорогое воедино. Майе не видел в лице Кошечкина ничего негативного, когда Фил говорил Максиму о том, что сможет помочь ему со спортивным агентом, но Вася не всегда так явно показывал свои эмоции; у Кошечкина были варианты сказать Филиппу о том, что он не видит в его затее ничего хорошего, они оставались наедине несколько раз, но Вася снова этого не сделал, словно его все устраивало; наконец, они очень долго ехали домой по вечерним пробкам, и за это время Вася разговаривал только о месте, в котором он хотел бы поужинать, о фильме, на который хотел бы сходить в кинотеатр и о клюшке, которую хотел купить, пока они были в столице. - Думаешь, оно стоит того? - шепнул Филипп. - Меня в шестнадцать лет поставили перед выбором - или иди в большой спорт, или иди в экономический колледж, мол, детство закончилось, пора взрослеть, пора заводить семью, заботиться о родителях - и я пошел, потому что меня не холили и не лелеяли, как я сейчас поступаю с Максимом, - Вася вздохнул, - я хочу, чтобы ему не было также тяжело, как мне было в свое время, а вместе с этим хочу, чтобы он получил тот бесценный жизненный опыт, который за эти годы получил я. Найти между этим золотую середину - это просто невозможно. - Поверь мне, ты правда очень стараешься, - Майе перевел взгляд на руки Кошечкина - шершавые подушечки пальцев находились в миллиметрах от края шелковистой простыни; Фил протянул руку и накрыл ее своей ладонью, - но я не об этом. Вася улыбнулся, задирая голову - Филипп давно не видел Василия таким. Между ними стерлись границы, они забыли, что такое недоговаривать друг другу, забыли, что такое молчание и тишина; Филипп не помнил, когда последний раз ему приходилось что-то выведывать у Василия, и вот сейчас, когда на губах Кошечкина застыла виноватая улыбка, а глаза, обычно обрамляемые морщинками, были спокойные, чуть припорошенные волнением, Фил снова вспомнил, что Вася так может - может бояться что-то сказать, бояться своих переживаний, бояться сформулировать свои хаотичные мысли так, что слова его потеряют всякий смысл или приобретут неверный. - Я делаю все, чтобы он был счастлив, - сказал Кошечкин, - и бесконечно люблю его. Каким бы избалованным он не был - таким его сделал я. Я вижу себя в нем - тоже юношеский максимализм, тоже желание уехать куда подальше от дома, тоже зелень, слава и девчонки в глазах, тоже зашкаливающий адреналин в крови, и все это вне понимания того, что с тобой будет в будущем, вне стабильности и вне реальности. Он уедет или останется, неважно, везде его будет ждать или успех, или провал, но где бы он не оказался - в Ярославле, в Магнитогорске, в Саратове, в Находке, в Монреале, в Нью-Йорке - хоть на ебанной Луне, он знает, что я везде приеду за ним и заберу его, и именно эта уверенность делает его таким безбашенным, а в дальнейшем сделает счастливым. Вот только я - не часть этого праздника. Когда ты родитель, ты должен смириться с тем, что любить своего ребенка безусловно - это твоя обязанность, а вот быть при этом любимым своим ребенком - привилегия, - Кошечкин осторожно положил голову на живот Майе, потираясь щекой о накрытый простынью живот. - Я делаю все, чтобы он был счастлив, но понимаю, что о моем счастье не позаботится никто, кроме меня. А ты - это мое самое большое и сокровенное счастье. Филипп хотел приподняться на кровати и спуститься к Василию, чтобы обнять его, однако, Кошечкин не дал ему сделать это, плотно прижимаясь к нему и не давая пошевелиться. Майе ничего не оставалось делать, кроме как приобнять напряженные плечи Васи. Конечно же, это была очередная вещь, которая сильно тревожила Васю и о которой Филипп понятия не имел, потому что Вася держал в себе тонны информации, которую он не мог обработать должным образом и выдать кому-либо, как распадающийся брак с бывшей женой, как неопределенные чувства к Филиппу, как все новые и новые ощущения, которых иногда было через край, которыми тяжело было поделиться из-за страха быть осужденным. - Я найду, как сказать Максиму, что мы вместе - для меня важно, чтобы он знал, как все происходит на самом деле. Почему Ирина может забрать его из России, познакомить его со своим парнем, а я со своим - нет? - простынь взмыла в воздух тяжелым парусом - Вася нащупал край ткани и одним ловким движением скинул ее с Филиппа, перекатываясь через его ногу, чтобы улечься еще уютнее - Фил раскинул ноги на кровати, чтобы у Кошечкина было больше места. - Наверное потому, что обычно у мам - новые парни, а у пап - новые девушки, - Филипп пожал плечами, едва заметно улыбаясь. - Это же молодняк, они должны такие вещи понимать, - неопределенно сказал Кошечкин, глазами впиваясь в нежный изгиб тазовой кости омеги. - И вообще, крошка, - губы Василия осторожно коснулись тонкой бледной кожи, - может быть, не будем о чем-то неприятном для нас, м? - его покатые сгорбленные плечи расслабились, когда он, обвивая ноги Филиппа руками, позволил ему положить стопы на спину голкипера. - Я так соскучился по тебе. Столько времени вместе с тобой, но ни одной минутки наедине. Я так не привык к этому. Кошечкин осторожно ласкался, губами перебирая по коже и пальцами растирая сгибы на бедрах. Фил очень быстро возбуждался, когда Василий так делал, а сейчас, когда не было опасности того, что кто-то из родителей может зайти в комнату и потревожить их, ему оставалось только расслабиться и, прикрыв глаза, закусывать губы, чтобы не выдать себя с первой же секунды. Васины шершавые пальцы придавали ласковым прикосновения текстуры и жизни, тонкие линии, нарисованные его языком, теплые дорожки слюны, мягкие прикосновения губ - Фил чувствовал, как его спина сама выгибается навстречу этим ласкам. - Филипп, - прошептал Василий, приподнимаясь над ним на руках, - телефон, - он кивнул головой на тумбочку рядом с кроватью. Майе совершенно забылся в руках Кошечкина и даже не услышал разбегающуюся по стеклянной поверхности столика вибрацию. Проглотив недовольный возглас, Фил протянул руку и взял телефон - звонил Акользин, во время звонка через мессенджер во весь экран светилась его фотография. С Пашей Фил забросил всякое общение вне тренировок - Акользин варился в своей компании, Фил - в своей, и они никак не пересекались; это не означало, что Фил не был рад пообщаться с ним, но все равно удивился его звонку - особенно в такое позднее время. Фил повернул экран к Кошечкину, чтобы показать ему, кто звонит, Вася пожал плечами и качнул головой, мол, подними трубку, и Филипп так и поступил. - Да? - подавляя зевоту, сказал Филипп. - Привет, дружище, - Павел показался ему довольно пьяным, - как дела? Не знал, что ты в Москве. - Все нормально, братан, как сам? - Фил поудобнее устроился на подушке, чувствуя, что Вася лег на его живот и расслабленно вздохнул. - Вроде, я не афишировал, что я сейчас в Москве, как ты узнал? - Листал IG, увидел фотку Макса Майорова, где вы с ним в Radisson, - сказал Павел, - сразу решил набрать. Я тут по миграционным вопросам, но дела затянулись, я решил отдохнуть, не хотите присоединиться с Васьком? - Не уверен на счет алкоголя, но, на самом деле, я не против, - Майе положил руку на голову Василия, - думаю, Кэт тоже. Что скажешь? - обращаясь к Кошечкину, спросил Филипп. Кошечкин оказался совершенно не против. Паша уклончиво отказался объяснять по телефону формат досуга в месте, куда он их приглашал, назвал только адрес и сообщил, что там есть дресс-код - total-black. Зная, в каких местах Акользин любит проводить время, Филипп сначала напрягся, понимая, что не хочет тащить за собой домашнего Василия, но Вася спокойно отнесся к этой информации, натягивая черную футболку. Вечерняя Москва после дождя была искрящейся и холодной - Фил ежился, кутаясь в черный пиджак, Вася придерживал его за плечи, пока открывал ему дверь черного автомобиля такси. Москва была непохожей на Монреаль или любой другой канадский город, она была серьезной, деловой, а ночная Москва приобретала вид мегаполиса из документальных фильмов. К ней, как к черному полотну таинственного заднего плана подходило все: и роскошные девушки в вечерних платьях со стиками тонких IQOS между красных губ около самых дорогих ресторанов столицы, и выпившие лохматые мигранты, шатающиеся по центральным улицам, и уличные музыканты в просветах площадей и пешеходных улиц - вереница разных людей, преследующих разные цели на улицах вечернего города. Фил прилип к окну, рассматривая их и пытаясь додумать их историю за них, пока Вася мягко держал руку на его колене. В Магнитогорске Паша выглядел совсем иначе - лохматый, бородатый, в вечном спортивном костюме Lonsdale или потянутом свитере, в резиновых тапках на компрессионный носок; но тень Москвы преображала и его - Акользин пообещал встретить их внизу, точка окончания маршрута была одной из башен комплекса "Москва-Сити", Фил едва в них разбирался и видел вблизи лишь единожды. Высокий, со свежей модной стрижкой, в хорошем черном костюме, Майе даже как-то некомфортно себя почувствовал рядом с ним в своей помятой футболке и черных потертых джинсах, он, какой-то необычайно свежий, отдохнувший, стоял около одной из колонн подземной парковки. Акользин сам для себя после того случая со сливом принял решение избегать мест, где кто-то может что-то заподозрить о его ориентации - все-таки хоть это видео и попало в сеть, а все, кому нужно было, все прекрасно поняли, Паша отстранился от этих деградантских развлечений - сосредоточился на работе, успел влюбиться в Фисенко - а о статусе их отношений Майе ничего не знал по сей день; но сейчас был отпуск, и никто не запрещал Паше немного отвлечься. Филипп безумно был рад видеть его - слегка выпивший Паша затискал в объятиях сначала его, а потом и Васю. Пока они поднимались в лифте на двадцать пятый этаж, Фил, привалившись к плечу Василия, рассматривал Пашу. - И что ты придумал на этот раз? - спросил Майе, когда они вышли в лифтовой холл. - Играл когда-нибудь в "мафию"? - Акользин улыбнулся, останавливаясь около одной из дверей и открывая ее. - Пока мы в коридоре, чуть тише будьте, скорее всего, партия еще не закончилась. Ак показал на тапочки в упаковке, которые лежали на черной деревянной тумбе для обуви, Кошечкин переобулся быстро, Филипп замешкался, пытаясь внимательно слушать правила игры, которые ему рассказывал Павел. Они были довольно простыми - нужно было получить от ведущего карточку, на которой будет написана твоя роль, в зависимости от этой роли у тебя будет или определенная способность, или определенная уязвимость, а затем нужно было просто слушать короткие команды ведущего и ждать, пока проснется город и его жители попытаются поймать всех членов мафии. В просторном коридоре с темным хай-тек интерьером было очень темно, лишь из-за приоткрытой двери лился прохладный свет и клубился сигаретный дым. Паша на несколько секунд скрылся за дверью и вернулся с двумя карнавальными масками. - Заебись анонимность, Пашок, десять из десяти, - фыркнул Кошечкин, повертев в руках маску. - Так, ради приличия, - Акользин пожал плечами. - Тут все равно всем поебать, кто ты, как тебя зовут и чем ты занимаешься. - И по какому признаку тогда собралась твоя честная компания? - Вася завязал маску на затылке и помог сделать тоже самое Филиппу, который собирал волосы, чтобы они не запутались. - На деньги играете? - Не-а, все на чистом энтузиазме, - Паша улыбнулся, стаскивая с плеч Филиппа пиджак и вешая его в шкаф. - Ну что, идем? В большой серой гостиной прямо посреди комнаты стоял игорный стол - столешница, обтянутая зеленым сукном, неказисто выбивалась из общего интерьера, было сразу видно, что его нахождение здесь не было задумано. Стулья к этому столу также были подобраны невпопад, словно их забрали из разных комнат - какие-то были высокими, какие-то - из столовой, кто-то вообще подвинул себе кресло. Вокруг стола расселись несколько мужчин - кто-то был в масках, кто-то - без, но Филипп не видел среди них ни одного знакомого лица. Во главе стола сидел атлетичного телосложения мужчина с бритой головой и перемешивал карты в руках с довольным лицом - карнавальную маску он задрал на лоб. Когда Фил с Васей зашли в комнату, он на мгновение прищурился, а затем расплылся в улыбке, раскладывая карты перед собой веером. - Это твои товарищи, Саш? - обратился он к Акользину. - Мои, - тон голоса Павла изменился в ту же самую секунду - если со своими одноклубниками он разговаривал, как обычно, то при разговоре с незнакомым мужчиной в его голосе появились заискивающие высокие нотки, как будто Паша пытался иронизировать или заигрывать с мужчиной, - так, присаживайтесь, принести что-то выпить или закусить? - он бросил свой пиджак на диван и повернулся к Филиппу - но омега стоял, как вкопанный, и не мог понять, что происходит и куда он попал. - Вино, дружище, если есть, - Вася, в свою очередь, был очень спокойным и собранным. Паша кивнул головой и скрылся в коридоре. За столом удобно пустовало два стула, Вася по-хозяйски пригласил Филиппа присесть, галантно отодвигая один из них, Майе машинально сел и снова замер. Разговоры, смех не утихали ни на момент, пока Майе и Кошечкин привыкали к обстановке, едва ли на них обращали внимание - кто-то был поглощен увлекательным общением друг с другом, кто-то - своим телефоном и алкоголем; бритоголовый мужчина не переставал улыбаться, ловким движением рук перемешивая карты. Он переводил заискивающий взгляд с омеги на альфу и обратно, Фил водил пальцами по грубой джинсе на своем бедре, чувствуя, как отсутствие Павла в комнате вгоняет его в дрожь. - А как я могу обращаться к вам? - склонив голову, спросил он, и в его голосе скользнул такой же заискивающий высокий тон, какой упустил сам Акользин. - Ой, как невежливо, - он жеманно махнул рукой, откидываясь на спинку кресла, - меня зовут Антон. Я ведущий "мафии", крупье, когда мы играем в покер и глашатай, когда играем в лото. Саша не говорил, что у него есть еще товарищи в теме. - В теме? - собрав всю волю в кулак, но при этом по глупости исказив всю свою русскую речь довольно сильным акцентом, спросил Филипп. - Я Илья, это - Алекс, - сказала Кошечкин, принимая правила игры - не называть свое настоящее имя, - что значит "в теме"? - Неважно, - сказал акцентированным басом грузный мужчина в карнавальной маске - он сидел со стаканом виски рядом с Филиппом и перебирал пальцами разбросанные фишки из набора для игры в покер, - я Эрик, приятно познакомиться. Если не секрет, почему Алекс разговаривает с акцентом? - Потому что он из Америки, - спокойно сказал Василий, - но он вас прекрасно понимает и может вполне связно отвечать на русском. - Как интересно, - худощавый блондин сидел напротив Кошечкина, выгибаясь на высоком барном стуле и лучезарно улыбаясь, - а что у нас в России забыл? - Работа, - кратко ответил Майе, чувствуя, что он бледнеет. - А тебя как зовут? - Называй меня как хочешь, красавчик, - он подмигнул Филиппу, закусывая нижнюю губу. Филипп удивленно посмотрел на блондина, Вася скривил губы, но не подал виду - в это же мгновение Антон уничтожающе посмотрел на парня, тот оторопел и выпрямился, не понимая, стоит ли ему извиниться за то, что он только что сказал, может быть, стоит промолчать. Между этим парнем и Антоном была какая-то незримая связь, когда он махнул ему рукой, блондин подрагивающей рукой пригладил свои кудри и кивнул ему головой. Филипп вертел головой из стороны в сторону, поглядывая то на мужчину, представившегося Эриком, то на Василия; Кошечкин, заметив беспокойство Майе, протянул руку к его лицу и ласково поправил карнавальную маску. - Заскучали без меня? - Акользин протиснулся между Филом и Васей, поставив два бокала вина перед ними. - Правила знаете? - Паша плюхнулся на кресло. - Тох, может быть, начнем? - Ты не говорил, что у тебя такие интересные товарищи, Саша, - Антон строил "домики" из карт, - один - такой высокий статный альфа, другой - маскулинный омега-иностранец. Даже как-то интересно поболтать с ними. - Тебе не должно быть интересно болтать с кем-то кроме меня, - Паша протянул ему руку через весь стол, и тот с большой радостью взял его, - не хочешь сесть на мои колени? - Чтобы ты за моими картами подглядывал, хитрец? - Антон закусил губу, лаская кончиками пальцев раскрытую ладонь Акользина. - Так вот что такое "в теме", - хмыкнул Кошечкин. Очевидно, что свое свободное время Павел проводил в компании людей, близких ему по духу - вопрос о том, какой ориентации они были был закрыт. Паша в их компании вел себя совершенно иначе, нежели вел себя на работе или в компании парней из клуба - становился манерным, улыбчивым, приобретал странные гейские замашки, которые обошли Филиппа в его поисках себя. Здесь, среди мужчин разных возрастов, воспитания, увлечений и предпочтений, объединяемых, пожалуй, только статусом - Филипп вычленял из их образов то дорогие украшения, то брендовую одежду - Паша мог чувствовать себя уверенно и раскованно, так, как ему нравилось. Филипп чувствовал, как от Акользина веет этой свободой, свежестью, как его привычная будничная маска сыпется с его лица, обнажая истинные желания. Пока они разговаривали, наблюдая за тем, как Антон, закатив рукава, перемешивал расширенную колоду для игры в "мафию" - Фил заметил среди карт персонажей "детектива", "доктора" и "любовницы" - Майе скромно молчал, иногда кивая головой на конкретные обращения к себе или улыбаясь в ответ на что-то смешное. Он наблюдал за находящимися за столом альфами, пытаясь понять, кто кому кем приходится, кто кем пытается представить себя, кто имеет конкретный интерес к кому-либо еще за столом. Пока Антон с Пашей открыто флиртовали, Эрик то и дело осаживал кудрявого блондина, которого они называли то Матвеем, то Максимом - очевидно, что никто из них не назывался настоящим именем и не собирался этого делать. Матвей, видимо, был самым младшим или самым нестатусным среди всех находящихся в комнате - каждый раз, когда его взгляд как-то не так падал на Филиппа, и Майе смущался из-за этого, Матвею давали понять, что Филипп никак не может попасть в круг его интересов. - Думаешь, такая отвратительная погода будет стоять над Москвой еще несколько дней? - мужчина в черной водолазке и задранной на лоб карнавальной маске, который вежливо представился Эдуардом, галантно пожав руку Василию и Филиппу, когда вернулся откуда-то из темного коридора, повернул голову к Паше. - Я, по твоему, похож на синоптика? - усмехнулся Акользин - он не переставал заигрывать с Антоном, но при этом не бросал своих гостей, постоянно втягивая в разговор то Кошечкина, то Майе. - Хуй знает, кажется, кто-то из вас говорил, что разбирается в этом, - пожал плечами Эд, - кажется, это был Миша. - Кстати, а где этот придурок? - фыркнул Матвей. - На кухне с женой разговаривает, - Паша пожал плечами, - он на метеостанции работает вроде, помнишь, он рассказывал? - Ты думаешь, он рассказал тебе правду? - фыркнул Антон - упоминание некого Миши заставило его улыбчивое лицо скривиться в гримасе недовольства. - В этом и твоя проблема, Сашенька, ты слишком много доверяешь таким идиотам, как Миша. И нихуя он не работает на метеостанции, нефтяник он. Бывший коллега мой, по секрету вам скажу. - Куда ни плюнь - одни твои коллеги, пиздец, - Паша откинулся на спинку стула, опуская глаза. - Я не виноват, что половина газовиков и нефтяников - геи, дружище, хуже обстановка только в шоу-бизнесе или армии, - усмехнулся Антон, не переставая перекидывать в руках карты, - или я не могу эту информацию вслух рядом с твоими товарищами произносить? - Какую угодно информацию можешь произносить теперь, Тоха, ибо если что-то и хотят удержать в тайне - то сначала разрешения спрашивают как-то шепотом или на ушко, а не как ты - в лоб или перед всем честным народом, - раздраженно сказал Акользин. - И вообще, это не считается за деанон? - Блять, да мы будем сегодня играть или нет? - раздражение Павла передалось Эрику. - Долго там этот идиот будет отношения выяснять? Его уже сорок минут нет, давайте без него начнем играть. Еще двое альф на уютных кухонных стульях, привалившись плечами друг к другу и покуривая кальян, в унисон усмехнулись и продолжили молча одинаковыми пустыми глазами смотреть куда-то сквозь стены. Филипп, чувствующий себя, как маленький ребенок, которого папа привел на работу и строго настрого наказал сидеть смирно в уголке и не мешать, вжимался в кресло и то и дело посматривал на Василия, который, казалось, чувствовал себя совершенно спокойно и умиротворенно. Кошечкин заметил его беспокойство и ласково улыбнулся омеге, протягивая ему руку, которая до этого момента покоилась на подлокотнике - Филипп с радостью вложил в нее свою ладонь. - За что вы так взъелись на него? - Василия как будто заразили окружающие - в его голосе начали проскальзывать эти самые заискивающие высокие нотки. - Не бери в голову, братан, - Акользин махнул рукой. - Интересно же, - робко подал голос Филипп. - Да самая стандартная хуйня - был в теме, неосторожничал, спалился перед женой, испортил со всеми в теме отношения, умудряется гулять даже на коротком поводке супруги, - Матвей барабанил пальцами по столу, - я слышал, что он заразился и заразил Костю. - Фу, блять, не неси бред, - Антон поморщился, - Костя вне темы со всякими наркоманами трахается без защиты, потому что сам нет-нет да употребляет. А Миша регулярно анализы сдает - и приносит их не только мне, но и девке своей. Да и не модно у них долбить, поверьте, им бы за ночь алкоголя тысяч на триста заказать и выжрать за несколько часов, Мишка еблан, конечно, но не до такой степени. Если бы я ему в этом вопросе не доверял, то не приглашал бы его к нам, а когда он заявлялся сам - не пускал бы его. - Чтобы в ваш кружок по интересам попасть нужно еще и анализы сдавать? - Майе улыбнулся. - Само собой, Алекс, - обыденно пожал плечами Эрик, - у всех семьи, отношения, дети - одно дело себя не жалко, если сам дурак, то не страшно, а вот если принесешь что-то домой и не дай бог заразишь кого-то из домашних - это только вешаться. Мы тут все-таки не маленькие мальчики. - Не думал, что для игры в "мафию" или покер нужно доказывать свою чистоту от половых инфекций, - Филипп потянулся к столу, не отпуская руку Василия, и взял красную фишку, прокручивая ее между пальцами. - Саша, в какой блуд ты затащил своих товарищей? - с наигранным ужасом спросил Антон, тут же улыбаясь. - Ой, да прекрасно они знали, куда они едут, - Акользин махнул рукой, - знали же, ребята? - Догадывались, - Кошечкин пожал плечами, - но раз уж у вас тут свои правила, то мы тоже постараемся их придерживаться. Саша может поручиться за нас в вопросе, я думаю. - Кстати, да, вполне могу, - Паша взял в руку свой бокал вина, - Алекс и Илья только друг с другом, так что... - Ой, как скучно, - Матвей, очевидно положивший глаз на Филиппа, ждал, когда ему или дадут зеленый свет на какие-либо действия, или запретят поднимать эту тему окончательно - его и без этого уже несколько раз одернули старшие товарищи - разочарованно вздохнул. - Ты завидуешь просто, - Эрик складывал фишки столбиком на столе, - тебе не дано продержаться в одних отношениях больше одного дня. - Что поделать, - вздохнул Матвей, хитро улыбаясь, - становится скучно. В комнату вернулся Миша - высокий лысый мужчина с неухоженной короткой бородой и аляпистой яркой электронной сигаретой в зубах. Стоило ему увидеть новоприбывших, он резко натянул карнавальную маску на свое лицо и подошел к столу, протягивая руку Кошечкину и коротко представляясь ему - Вася, оценивающе оглядев его, все-таки ответил на его рукопожатие, а затем и Филиппу - стоило мягкой ладони Майе коснуться шершавой руки Миши, как под маской альфы отчетливо возникла гримаса удивления. - Какой милый молодой человек, - он расплылся в улыбке - белоснежные виниры в довольно темной комнате выглядели также неуместно, как неоново-розовая HQD в его руке, мужчины в дорогом классическом костюме и шелковой рубашке с золотыми запонками, - меня зовут Михаил. - Алекс, - поперхнувшись, сказал Филипп, вынимая руку из рукопожатия. - Впервые вижу омегу в теме, черт возьми, - восхищенно пробормотал он, протягивая руку к лицу Филиппа и касаясь пальцами его подбородка. - Руки убери! - рявкнул Кошечкин, не двигаясь с места. Миша усмехнулся, но руку все-таки убрал. Его пронзительный взгляд бегал между Филиппом и Василием, но в конце концов зафиксировался на Майе. Все находящиеся за столом замерли в ожидании хоть какой-то реакции извне, но спокойное лицо статного и почти невозмутимого Кошечкина не колыхнулось ни одним нервом после того, как он позволил себе повысить голос на едва знакомого альфу, Филипп, сохранив на лице гримасу легкого удивления, также не двигался. Акользин решил выступить миротворцем во всей ситуации и поднялся из-за своего месте, хватая бокал вина и, обогнув стол, протиснулся между Мишей и стулом Василия. - Так, иди приткнись с другой стороны, если он захочет отмудохать тебя, тебе тут, блять, ни одна живая душа не поможет, - захлопотал он, хватая его плечи - Михаил хоть и был ниже Павла целую голову, но был довольно плотным и крепким, чтобы сдвинуть его с места, стоило немного постараться, - все-все, Миш, съебись, я тебе серьезно говорю. - Это то есть тут кто-то со мной таким тоном разговаривать будет? - фыркнул Михаил, но снова отступил. - Проехали, - он недовольно посмотрел на Майе, - уж извини, если расстроил, милое создание. - Слушай, Па... блять, - Кошечкин быстро поймал себя на оговорке, - Саша, - он положил руку на стол, чуть оборачиваясь и поднимая на него глаза, - я все понимаю, но ты уже расскажи нам с Фи... да ебанный в рот, - он закусил губу, снова осекаясь, - Алексом, что да как у вас тут происходит. Я впервые в подобной компании, уж прошу простить меня, - он снисходительно посмотрел на Мишу, который уже сел напротив них, - а то вы все говорите и говорите, а мы с Ф... сука, да что же такое, с Алексом сидим и не знаем, в какую дыру приткнуться. - Тебе нужно просто расслабиться, Илюш, - с улыбкой сказал Акользин и накрыл своими руками плечи Кошечкина, - мы здесь просто играем в игры, даже не всегда на деньги, выпиваем, общаемся, сплетничаем - а главное, что нет никаких обязательств или ограничений: хочешь трахнуть кого-то - скажи ему об этом вслух, получаешь отказ - смирись и отпусти ситуацию, хочешь, чтобы к тебе никто не лез или чтобы это делал только какой-то конкретный человек - скажи об этом вслух. Из правил только конфиденциальность, безопасность, здоровье и улыбка, а то что-то ты какой-то серьезный, - Паша двумя указательными пальцами коснулся уголков губ Кошечкина и растянул их в улыбке. Кошечкин шокировано смотрел на Акользина из-под маски, но никаких действий не предпринимал. Паша с широченной улыбкой смотрел на него во все глаза - Ак был уже подвыпившим и испытывал никакого стеснения, открыто флиртуя со всеми за столом, в том числе Васей и Филом. Майе сделал глоток хорошего красного вина - вслед за теплотой терпкого алкоголя по глотке и желудку растекалось привычное, знакомое и горячее ощущение возбуждения: и все это от легкого прикосновения хоть и изящных, но все еще больших и грубых пальцев Акользина к щекам Василия. Филипп закусил губу, опуская глаза и улыбаясь, прикусив кромку бокала. - Тош, может быть, начнем? - тихо сказал Акользин, убирая руки с лица Кошечкина и оставляя голкипера с румянцем на щеках. - Карты перемешал? - Павел, все еще смотря на Антона, осторожно пригладил волосы Филиппа. Коротким всеобщим голосованием было принято решение наконец начать - времени с предыдущего кона прошло предостаточно, все успели сходить за алкоголем, покурить, поговорить по телефону. Рассевшись так, чтобы не видеть карт друг друга, игроки получили свои карты - Филиппу выпала карточка "мирного жителя", что означало, что всю игровую ночь он проведет во сне, имея возможность только проголосовать на утро. По очереди членам мафии, доктору, детективу и любовнице нужно было просыпаться и делать свой выбор - члены мафии должны были найти среди игроков детектива и убить его вместе с остальными участниками мафии раньше, чем их всех поймают, доктор мог исцелить какого-то одного человека, детектив имел эксклюзивное право выбора убийцы утром, а игрока, которого в свои покои забрала любовница, на утро не могли ни обвинить, ни убить. Приятный голос Антона по очереди оглашал должность того или иного игрока, которому нужно было проснуться в определенный момент, на удивление, все относились к этому очень серьезно - не было слышно ни перешептываний, ни смеха, только изредка о мягкий сатин стола бились стаканы, неаккуратно поставленные на поверхность, и слышалось протяжное выдыхание - кто-то выпускал в потолок дым кальяна. Филипп терпеливо и расслабленно держал глаза закрытыми, дожидаясь, когда же Антон скажет, что город просыпается. - Итак, господа, солнышко проснулось, новый день на дворе, - Антон побарабанил пальцами по столу, повышая голос. - Каждый этой ночью сделал свой выбор, настало время огласить его. Этой ночью мафия выбрала жертву для своего кровопролитного убийства, но этот счастливый человек оказался вылечен нашим искусным доктором, так что жертв со стороны мафии у нас нет, - альфа пробежался взглядом по всем присутствующим в комнате, но буквально на долю секунды задержался именно на Филиппе, - человек, выбранный любовницей, в защите не нуждался, поэтому предлагаю мирным жителям проголосовать и выбрать из присутствующих виновного в ночном покушении. - Это ты, собака нерезанная, - Эрик показал пальцем на Эдуарда и улыбнулся, - я слышал, как ты там хихикал, когда попросили проснуться мафию. - Сам ты собака, - мужчина поправил пиджак и надул губы, - и ничего я не смеялся. Знаем мы эту тактику - сам скорее всего мафия, на других пытаешься скинуть, как обычно. Споры были очень жаркими, моментами казалось, что они закончатся дракой, но альфы обрывали их смехом и рукопожатиями, шутками, улыбками и недвусмысленными жестами - здесь всем было гораздо интереснее выяснить, кто же из них любовница и кого же она все-таки выбрала. Обычно в партии игры выбор преступника был самым быстрым делом - всем хотелось завершить день как можно скорее, но в этой компании все больше походило на непринужденное обсуждение и затягивалось до десяти-пятнадцати минут. Филипп не понимал всех внутренних шуток и особо не влезал в разговор, дожидаясь, когда абсолютное большинство наконец примет решение по поводу убийцы, и он тоже сможет показать на него рукой. Павел принес бутылку вина с кухни и поставил ее перед Василием - Кошечкин короткой улыбкой поблагодарил Акользина и налил напиток в опустошенный бокал. - Ты будешь, крошка? - он посмотрел на полупустой бокал Филиппа; Фил кивнул, подвигая по мягкому сатину бокал ближе к голкиперу. Пока Майе гипнотизировал взглядом плескающиеся в пузатом стакане алые капли, Матвей уже перебрался на колени Эрика, со смущенной улыбкой пряча карту персонажа от мужчины, который с широкой раскованной улыбкой оглаживал зад худощавого альфы и перебирал пухлыми пальцами по пушистым волосам парня. Они смеялись, Матвей изящно выгибался в руках Эрика, пока тот прижимал его к себе, чтобы тот не заглянул в его карту. Филипп не заметил за собой, что пялился на них - в это время Матвей зубами стянул маску Эрика на лоб и впился в его губы поцелуем; Филипп смущенно закусил губу и отвернулся - к такому открытому взаимодействию двух мужчин он не привык, как бы противоречиво это не звучало. - Так, блять, голосую за мелкого, - Михаил барабанил пальцами по столу, презрительно смотря на покачивающиеся из стороны в сторону белоснежные кудри Матвея. - Мелкого у себя в штанах увидишь, - фыркнул Матвей - он уже увлекся объятиями с Эриком и мало обращал внимания на происходящее. - А мне кажется, что это ты, - вдруг сказал Василий, смотря на Мишу. - Нервничаешь очень, - поспешил дополнить он с легкой презрительной улыбкой на губах, когда альфа уставился на него непонимающим взглядом. - А мне кажется, - немного задыхаясь от возмущения, сказал Михаил, - что это ты. Уж больно самоуверенный. - Бред, - уголки губ Кошечкина чуть растянулись, и улыбка превратилась в насмешку, - самоуверенность - это самое базовое качество альфы. А вот если скрываешь что-то компрометирующее - то нервничаешь. Ты - мафия, Миша. - Самоуверенность, значит, - нервозность Михаил попытался скрыть громким постукиванием пальцев по столу, - ты, я посмотрю, один их тех альфачей, которые топят за то, что альфы - самый сильный пол, ебу кого хочу, бла-бла-бла, - он закатил глаза. - Все верно, кого хочу - того и ебу, - Василий склонил голову, - надо будет - и тебя выебу, - сказал он, улыбаясь уже с откровенной издевкой; Филипп попытался скрыть удивление кривоватой улыбкой, ему казалось, что у него даже получилось. - Только это никак не связано с тем фактом, что ты - мафия, Михаил. - Сам ты мафия, понял? - альфа барабанил пальцами все интенсивнее и интенсивнее. - Я обычный мирный, а вот эти двое, как и ты - мафия, - он показал пальцем на обнимающихся Эрика и Матвея. - Тебя пальчики выдают, нервничаешь? - Кошечкин не переставал улыбаться. - А ты действительно нервничаешь, Мих, - подметил Эд. - Я против тебя голосую, уж очень агрессивно ты отстаиваешь свою позицию. - Я, кстати, тоже, - Паша с совершенно каменным лицом сидел, сложив руки на груди и сжимая свою карту в руке. - Я так понимаю, большинство голосует против Миши, - Антон пожал плечами, едва заметно улыбаясь. - Илья, Саша, Эд. Матвей, Эрик? - он обратился к обнимающейся паре и те с радостью закивали, не переставая нежничать друг с другом. - Валентин? - он обратился к альфе, который раньше не произносил вслух ни единого слова, лишь курил кальян и смотрел по сторонам, медленно перебирая сонными глазами по собеседникам. - Твое мнение? - спросил Антон, и Валентин безразлично кивнул. - Миша, вскрывай карту. Обиженно посмотрев на всех по очереди, альфа, зажимая в зубах электронную сигарету, перевернул карту рубашкой вниз - на ней была надпись "мирный житель". Кто-то из альф вздохнул - по-настоящему или картинно, непонятно - кто-то промолчал, только Антон позволил себе усмехнуться, перекидывая из руки в руку карту ведущего. Филипп пробежался взглядом по всем и не обнаружил на чьем-либо лице какой-либо эмоции, которая могла бы выдать их персонажа в игре, в то время как сам Филипп не смог сдержать улыбки, видя, как скрывающаяся мафия действует очень профессионально. События в ночном городе протекали с этого момента не так стремительно - мафия свой выбор обсуждала тщательно и долго, также долго не спал доктор, соблазн приоткрыть глаза и посмотреть на то, кто же сейчас бодрствует, а заодно и спалить, кто же каким персонажем является, был велик, но Майе стойко держался. Ему казалось, что кто-то хихикает и шепчется то ли рядом с ним, то ли напротив него, но из-за того, что глаза он держал закрытыми на протяжении продолжительного времени, у него началась легкая дезориентация, и полагаться на слух в такой ситуации было глупой идеей. Филиппа, тем не менее, выбили вторым, и инициатором того, что Фил - мафия, выступил Акользин, сославшись на то, что Фил молчит и никак не участвует в игре. На возражения Майе, что он просто стесняется, плохо говорит по-русски и пока только присматривается ко всем, ему ответили, что он просто пытается соскочить и заставили перевернуть карту. Обнаружив под рубашкой очередного мирного жителя, никто не проронил за столом ни единого слова и ни единой ненужной эмоции - здесь все было также серьезно, как в покере, где игроки к любому проявлению эмоций относились, как к подсказке для соперника. Майе не сильно расстроился, выбыв из игры, ведь "убитые" могли продолжать молча наблюдать за ходом игры, не участвуя в обсуждениях, голосовании и не давая никаких подсказок другим игрокам. - Город засыпает - просыпается мафия, - поставленным голосом сказал Антон, растягивая фразу так, словно он говорил ее не за столом в компании совершенно непонятно по какому критерию собравшихся альф - хотя, одновременно и понятно по какому - а был частью целой театральной постановки. Сложив руки на груди, Филипп, откинувшись на спинку стула, смотрел по сторонам - откликнувшись ведущему, глаза открыли Василий и Павел. Майе еле сдержал смех, когда увидел этих двоих в роли мафии, но Антон поднес указательный палец к сжатым губам, призывая Филиппа к тишине. Второй "убитый" мирный житель - Миша - не проявлял никакого интереса к происходящему и смотрел в свой телефон. Кошечкин покачал головой в сторону Эрика, показывая пальцем на свою ключицу и рисуя звездочку в воздухе, мол, что Эрик являлся шерифом, и Акользин активно закивал головой, соглашаясь с выбором Кошечкина - в любом случае, беззащитных мирных практически не осталось и все остальные персонажи были игровыми. Мафия заснула, проснулась любовница - глаза открыл Валерий, смущенно улыбаясь. Антон попросил его сделать выбор, и альфа показал рукой на Матвея. Оказавшийся доктором Матвей недолго хлопал глазами, рассматривая пристально сначала Валерия, а затем Василия, показал рукой на Кошечкина; а когда проснулся шериф, Эрик, он первым же делом показал на Кошечкина, сначала скорчив гримасу возмущения на лице, которая быстро перетекла в развеселую улыбку из-под маски. Антон, еще раз обведя всех взглядом, попросил город проснуться. - Новый день на дворе, проснись и пой, - нараспев громко сказал он, разводя руками, и все открыли глаза, Майе с интересом смотрел на всех - наблюдать за игрой со стороны было гораздо интереснее, чем участвовать в ней. - К сожалению, сегодняшняя ночь снова закончилась для города кровопролитным убийством. Человек, попавший в сферу интересов шерифа, был вылечен доктором, а житель, который провел свою ночь в палатах любовницы, в защите не нуждался. Эрик, - Антон пожал плечами, - вскрой свою карту. Альфа фыркнул и перевернул карту рубашкой вниз - золотистый значок шерифа на черном силуэте картинки означал, что мирное население, по факту, осталось без своей единственной защиты. Дискуссия о том, кто же на самом деле является мафией, ожесточилась - теперь мирных и мафии осталось поровну, и если мафия могла незаметно от всех скооперироваться и устранить мирных быстро и безболезненно, то доктор и любовница не знали, кому из оставшихся игроков можно доверять, кто из них в их команде, а кто на самом деле блефует. Филипп поймал себя на мысли, что с интересом слушает рассуждения каждого игрока, а еще - что один конкретный знакомый пыльно-землистый запах щекочет его нос, а блестящие карие глаза из-под маски Павла не сходят с него. Вася и Паша начали использовать очень хитрую тактику - также, как они активно обвиняли других игроков в самом начале, они начали обвинять друг друга, выставляя себя белыми и пушистыми, и когда невольно другие игроки начали соглашаться с их качелями, они вдруг перекинулись на Валерия - альфа сам по себе был не самым разговорчивым и не хотел что-то противопоставлять двум шумным товарищам. Хлопая округлившимися глазами, Матвей сначала кивал, как болванчик, а потом на голосовании показал пальцем на Валерия. Когда он показал свою карту, Матвей сначала непонимающе уставился на нее, а потом обиженно фыркнул и бросил свою карту на стол - в воздухе она сама перевернулась и обнажила название его персонажа - доктор. Кошечкин и Акользин засмеялись, синхронно переворачивая свои карты - само собой, они оба были мафией - и бросились обнимать друг друга. - Я вот только одного не понимаю, - Антон смотрел куда-то в потолок, сложив руки на груди, - мы тут играем во все на свете уже несколько лет, а в мафию так вообще чаще, чем во что-либо остальное. Мы сыграли столько партий, играли и анонимно, и без масок - и вы, блять, за столько времени не выучили повадки друг друга, тактику, все дела - вас просто раскатали два новичка без каких-либо шансов на выигрыш. Вы нормальные вообще, блять? - он засмеялся. - Просто мы знаем, что такое командная работа, - с улыбкой сказал Паша, - если бы вы не потратили все свое время на обсуждение о возможности вычленить любовницу, то, может быть, вы справились бы лучше. Филипп не замечал, как его бокал наполнялся каждый раз, когда Майе опустошал его. Очередная партия закончилась долгим обсуждением всего и ничего одновременно; Филипп, откинувшись на спинку стула, слушал разговоры альф, словно подкаст за ужином или спокойную радиостанцию в дождливой пробке, и продолжал перекатывать на языке капли отменного и явно недешевого вина. Алкоголь раскрывал его запах всем остальным и давал Филиппу почувствовать чужие в полной мере - со всем нотами, сердца и средними, со всеми ассоциациями и всеми пересечениями. Сыростью бетонного пола в глотке смешивался с темным терпким вкусом полусладкого вина запах Акользина, перебивая даже искрящийся снежный запах Василия, и это заставляло Филиппа смотреть на Акользина больше, чем он мог себе позволить в обычной жизни. Картинка перед глазами все чаще и чаще срывалась с привычной откалиброванной системы координат и начинала уплывать от Филиппа, а омега, в свою очередь, совершенно незаметно пытался поспеть за ней, из-за чего со стороны выглядел очень забавно - сильно выпивший мужчина с серьезным лицом, делающий вид, что сохраняет контроль над ситуацией, перекатывается то из угла в угол в просторном кресле, то пытается разминать руки, то шею, то кусает губы проверяя, чувствует ли он еще хоть что-то. - Смотрю, Алекс уже привычно выпил, - сказал Акользин, когда Эрик, постоянно подливающий вино в бокал Филиппа, снова занес начатую бутылку над посудой, - ты как? - ласково спросил он, поднимаясь из-за стола и изящно огибая его, чтобы встать прямо за ним. Филипп запрокинул голову и с широкой улыбкой внимательно посмотрел на Павла. Акользин мягко и внимательно смотрел на него, бегая пальцами по спинке кресле и легко перескакивая с нее на чуть сгорбленные плечи Филиппа. Не увидев никакого сопротивления, Акользин положил обе ладони на лопатки Филиппа и чуть сжал их через пиджак; Фил эти прикосновения через призму алкогольного опьянения воспринимал как бессмысленные попытки коснуться его слоновой безжизненной кожи, от которой под воздействием вина отлила вся кровь, но Паша не сдавался, делая прикосновения все более мягкими и нежными, переходя из жестковатых сминаний кожи к расслабляющему массажу. Филипп уронил голову в ее стандартное положение, выгибая спину так, чтобы Павел касался всей ее поверхности без необходимости неестественно выгибать кисти, и повернул голову к Василию - Кошечкин не переставал болтать с Антоном и Валерием, посматривая на Майе лишь краем глаза. Фила почти захлестнул стыд за то, что он снова расслабляется под натиском чужих рук, и он поспешил отодвинуться к краю кресла, но вдруг большие ладони Акользина крепко зафиксировали его на месте, накрыв его ключицы и стискивая пальцами пиджак, а взгляд Василия перестал быть боковым - Кошечкин повернул голову к ним, приподнимая уголки губ в улыбке. - Тебе нехорошо? - его голос был томным и глубоким, взгляд из-под карнавальной маски был блестящим и развеселым, но одновременно с этим прибивающим к поверхности своей тяжестью - Филипп невольно дернул веками, прикрывая глаза и представляя, как прямо сейчас Кошечкин поднялся со своего месте, подошел к нему вплотную и приобнял пальцами его подбородок, положив большой палец на его влажную от слюны нижнюю губу, смотря на него сверху вниз этим самым тяжелым и сияющим взглядом. - Филипп, - одними губами сказал Василия, - все нормально? - Конечно, - опомнился Майе, прикусывая губу, с которой рисковала сорваться капелька жидкой слюны, - просто очень много выпил. - Хочешь взять Сашу и подышать свежим воздухом? - голос Васи стал отдаваться в голове приглушенным эхом, но все равно звучал отчетливо - Филипп не испытывал провалов в памяти и не впадал в отсутствие рассудка, как бывало с ним, когда он выпивал сильно больше, чем мог выдержать его организм. - Или хочешь пойти на мои колени? - он переместил одну руку со стола на свою острую коленку и похлопал по ней раскрытой ладонью. Выбор прямо сейчас для Филиппа был чем-то непосильным - он просто кивнул, продолжая глупо улыбаться, чем вызвал волну приглушенных умильных смешков альф за столом. Руки Павла сползли с плеч на его грудь, где он скрестил запястья над его солнечным сплетением, уткнувшись носом в макушку Филиппа и делая очень глубокий вдох - Майе, кажется, больше всего на свете ненавидел, когда кто-то делал такой жест в его сторону, но сейчас что-то горячее и расплавленное стекло по затылку вдоль позвоночника прямо за резинку нижнего белья, концентрируясь внизу живота. Филипп несдержанно закусил губу, позволяя Паше спуститься точечными прикосновениями кончика носа на линию роста волос, разрывая кудри носом. Касания были откровенными и двусмысленными - но Филиппу было так щекотно и хорошо от них, что он позволял ему продолжать, стискивая пальцами его расслабленные руки. - Эх, а меня за легкое прикосновение чуть с землей не сравняли, - Михаил, маска которого уже давно съехала набекрень и болталась где-то за его ухом, с нескрываемой завистью смотрел на то, как Филипп нежится с Павлом. - Без обид, - Вася бросил на него короткий снисходительный взгляд, - я не доверяю его кому попало. - Я, может быть, не "кто попало", - Миша сделал глоток виски и даже не поморщился, хотя пил его чистым, только со льдом. - У меня есть опыт с маскулинными омегами. Они просто очаровательные. - Ну вот для тебя лично это просто опыт, - Кошечкин пожал плечами, - а для меня это парень значит практически все. Поэтому я выбираю для нас людей, для которых он - не просто опыт, а тоже что-то большее, - Василий взял в руку бокал вина, - для меня в первую очередь важно, чтобы мы с ним хорошо знали человека, которого пускаем к себе в кровать, чтобы ему и мне было комфортно с ним, чтобы он не был для кого-то просто игрушкой. Раз у тебя есть опыт с такими омегами, то ты знаешь, как они ко всему этому относятся. - Может быть, персонально твой - именно такой, а тот, которого трахал я - был той еще шлюхой, - усмехнулся Михаил. - Но я не обобщаю. Просто вижу, что на руки Саши он очень чутко реагирует. - Это же омеги, - Акользин спустился куда-то к самому воротнику его пиджака, но сбавил обороты, переставая касаться кожи Филиппа такими откровенными ласкающими прикосновениями и просто прижимаясь к его шее щекой, повернув при этом голову в сторону Василия - краем глаза Филипп заметил, что Вася все-таки не только разговаривает с остальными, но и поглядывает на Майе - и делает это с нескрываемым удовольствием в тяжелом взгляде. - Стоит лишь надавить в нужном месте, заласкать, прикусить, поцеловать - и все, она уже вертится в твоих руках. Проще простого. - Ну это к бесхозным омежкам относится, - усмехнулся Валерий, перебирая игровые карты в руках, - Алекс все-таки не свободный. - Сука, закольцевать такую омегу и ни с кем не делиться таким сокровищем - это преступление, - сорвавшись на разочарованный вздох, пробормотал Михаил, со звоном поставив стакан на стол и откинувшись в кресле. - Хотя, колечка на пальчике я не вижу, - он неприятно улыбнулся во все зубы. - Зачем ему колечко, - Кошечкина на все сто забавляло и возбуждало, что кто-то в этой комнате с таким вожделением смотрит на Филиппа, делает ему комплименты и открыто говорит о том, что хочет его - и это не считая того факта, что Павел и Василий когда-то успели переброситься несколькими словами о том, что Акользину позволено недвусмысленно прикасаться к Филиппу, - он и без этого понимает, кто его папочка, да, малыш? - Василий свел колени вместе и похлопал по ними рукой, приглашая омегу сменить уютное кресло на еще более уютные объятия своего альфы. Филипп, кажется, никогда так театрально и одновременно с этим резко не перепрыгивал на руки Кошечкина, хотя сидел на его коленях довольно часто. Руки Акользина расцепились как-то сами по себе, словно Паша сам понял, что ему не стоит препятствовать взаимодействию между ними. Майе привычным движением обвил шею Васи руками, приподнимая маску на лоб и прячась в его шее, Кошечкин подтянул его к себе, устраивая его бедра прямо на своих - Филипп почувствовал, как сильно был возбужден Василий. В совершенно незнакомой квартире, среди незнакомых людей с хищными улыбками и непристойным поведением, в руках Василия потерявшийся в головокружительном опьянении Филипп чувствовал себя защищенным - это позволило ему расслабиться окончательно, обмякнув, как тряпичная кукла. Вася заботливо обнял его, стряхивая с кистей рук излишнюю манерность, делая прикосновения домашними и обволакивающими, такими, какими он окутывал его, когда они хотели просто пообниматься после тяжелого дня. - Когда ты успел подбить на что-то Акользина? - прошептал Филипп прямо на ухо Кошечкина, обжигая его горячим дыханием. - Я правда ни на что не подбивал его, - также шепнул Филу Вася, стискивая руки на его талии, - он просто спросил, может ли он быть на одной волне с нам. Я подумал, что Паша, во-первых, наш хороший знакомый и гораздо симпатичнее лично для меня, чем все остальные альфы, что здесь присутствуют, а, во-вторых, у вас с ним есть опыт, - Вася их рук вон плохо врал Майе - и омега заметил, как Кошечкин прикусил губу, подбирая нужные слова, - и ты вспоминал про этот опыт с теплотой, так что... - Ты просто хочешь, чтобы он трахнул меня, да, папочка? - Филиппу было тяжело фокусироваться на глазах Васи, когда его лицо было прямо перед ним, но отодвигаться дальше он не мог - пришлось бы говорить громче, а то, о чем они шептались, не должен был услышать никто. - Ты же говорил, что ты представлял нас, почему ты краснеешь, папочка? - Майе совершенно растерял весь стыд, забыл, что в комнате они были далеко не одни. - Потому что я целую неделю представлял, как мы наконец позовем в гости Ярослава и будем мучать тебя всю ночь напролет, - Василий, чтобы не повышать тон голоса, положил руку на шею Филиппа и притянул его к себе - омега отодвигался, чтобы все-таки иметь возможность посмотреть в глаза Кошечкина, - и как только у меня появилась возможность наконец затащить тебя в кровать - материализовался этот... Акользин, блять, - выдохнул Вася, только сделал это он не со злостью, а с придыханием, свойственным ему, когда он сильно возбуждался. - Вась, какой же ты врунишка, - Майе на мгновение протрезвел, и последней светлой мыслью в его голове было понимание того, что ему не стоит себя вести слишком уж откровенно и всем своим видом показывать, что еще немного, и насквозь промокнут его черные джинсы, - о чем ты разговаривал с Пашей? - Я... - Васины глаза стали светлыми от пелены, которая затмевала их. - Я, ты и он в нашем номере в отеле. Я тебе все покажу. Я не могу сказать вслух. Но тебе понравится.