не уверен - не целуй

- Дела наши очень плохи, - пробормотал Акользин, плотнее завинчивая крышку бутылки и бросая ее в подстаканник - в отличие от всех сегодняшних шайб Павла, бутылка попала точно по адресу. - Как нежно ты высказался, Ак, - сквозь зубы процедил Майе, очищая крюк клюшки от налипшего льда, - я бы сказал, что не дела наши плохи, а мы в полной пизде, дружище. На фанатском секторе "Металлурга" - а на выезд в Казань приехало несколько сотен преданных болельщиков - был вывешен баннер, на котором был нарисован кубок Гагарина, обмениваемый на билеты с нарисованными пальмочками и солнцем. О том, что "Магнитка" собралась в отпуск, многие спортивные издания и независимые журналисты начали активно говорить до начала серии с казанскими барсами, однако, такой инфоповод был вызван не поведением игроков "Металлурга", не какой-то слитой информацией - и это при том, что некоторые хоккеисты уже купили билеты в теплые края и никак не скрывали это - а именно тем, что единогласно всем казалось, что "АкБарс" отправит магнитогорцев греться на песочек без трофеев в этом году. И пока так и получалось. Первую игру в Казани они проиграли, не забив ни одной шайбы, сейчас, во время второй игры, позорно летели со счетом 5:2 - обе шайбы забил Филипп, но никакой радости от этого дубля он не получил, наоборот, сокращать отставание от казанцев они начали после того, как пропустили пять штук, и праздновать эти шайбы было очень стыдно. Вася заменил на воротах Эдди, пропустившего пять, и пока шла коммерческая пауза, хоккеисты собрались у своей скамейки и наскоро пытались расписать хоть какую-то тактику, чтобы попытаться вытащить игру. Фил смотрел на схемы Воробьева и Гусманова и понимал, что все совершенно не то - "АкБарс" на их фоне выглядел собранным, уверенным и целостным, в то время как у "Металлурга" на протяжении игры сыпались атаки и возникали прорехи в обороне. Акользин похлопал Филиппа по плечу - теперь они играли в сочетании с ним и Фисенко, потому что Голдобина Новиков до игр не допустил, хоть и разрешил тренироваться и находиться с командой. Худо-бедно это сочетание работало благодаря умному и юркому несмотря на свои габариты Акользину, а вот с Фисенко Майе совершенно перестали друг друга понимать, и эти ошибки становились для команды очередными дырками в игровой сетке. Филипп покатил в зону соперника - встреча встала на паузу после проброса казанцев, вбрасывание происходило в их зоне. Фил все смотрел и смотрел на время на табло - до конца матча оставалось около десяти минут, казалось, что за это время возможно переломить ход игры и забросить еще четыре, чтобы вырвать победу, но на льду не было людей, которым это было интересно, и Фил пытался не сдаваться из последних сил. Фисенко проиграл вбрасывание, шайбой завладел соперник, и игра быстро перешла в зону гостей - Вася тут же собрался, высматривая Воронкова с шайбой, но бросок казанца не увенчался успехом, шайба была удачно отражена и отскочила к борту. Филипп вбежал за Воронковым один из первых, и когда шайба щелкнула о борт, Майе оказался первым на подборе и не побоялся побороться за шайбу, хотя на него уже летели двое массивных защитников соперника. Прижимать шайбу коньком к борту было нельзя - был высок риск получить удаление за задержку игры, и Фил, всеми силами оттесняя впившегося в него соперника корпусом, удерживал шайбу до того момента, как мог безопасно выбросить ее на своего. Казанцы выдавливали Майе с площадки, но когда Филипп почувствовал, что его откровенно тянут за свитер, он возмущенно закричал судье, что на нем нарушают правила - линейный судья, наблюдающий за происходящим, развел руками, мол, не было никакого нарушения, и игрок соперника схватился за шорты Филиппа, в ответ на что Майе пихнул его локтем. Соперник толкнул его в спину, Филипп упал на колени, теряя свое преимущество, крюк клюшки второго защитника "АкБарса" прошел совсем рядом с горлом Фила, расстегнув его шлем - но на этот раз судья все-таки свистнул. Капитан "АкБарса" Александр Радулов очень агрессивно реагировал на каждый свисток судьи в сторону своей команды, и этот момент не остался без его внимания - подобная выходка грозила казанцем двухминутным штрафом. Фил попытался застегнуть шлем, поднимаясь на ноги, но за шиворот его тут же схватил Радулов. - Симулянт ебанный! - прошипел Александр; Филипп редко боялся альф, но Радулов был настолько жутким, что Майе мог с полной уверенностью сказать, что его он действительно боялся, тем не менее, руку Радулова он перехватил за обнаженное запястье. - Тебя пальцем никто не трогал, хули ты тут валяешься, черт ебанный! Они откатились чуть к воротам Кошечкина - Василий приподнял шлем, наблюдая за происходящим. Судьи не спешили разнимать капитанов двух команд, хотя Дронов и Маклюков следовали за Радуловым по пятам. Филипп спокойным жестом показал им, что все нормально, перевел взгляд на судью - тот не выражал совершенно никакой заинтересованности в происходящем, потом снова посмотрел на Радулова, которому главный арбитр объяснял, на каком основании он выписал штраф. - Сука, черт ебанный, - Радулов зло плюнул на лед, когда судья закончил свое объяснение, - понаберут заднеприводных в лигу, уебок, блять, потом еще распинайся перед ним. - Заднеприводного увидишь, когда в зеркало посмотришь, - Филипп прищурился, глядя на Александра - Радулов выпустил его свитер из краги буквально секунду назад, но это еще не означало, что Майе был готов пойти с ним на мировую - он определенно позволял себе недопустимые высказывания всю игру и по отношению ко всем. - Чего ты сказал, клоун? - взревел Радулов - для того, чтобы поджечь его, было достаточно одного неосторожного жеста, а Филипп просто вылил на альфу канистру бензина и бросил в него горящую спичку. - Что слышал, собака кривозубая, - Майе особо даже не дернулся, когда увидел, как Александр несется на него, разгоняясь на коротком отрезке до немыслимой скорости. Краги были сброшены в ту же самую секунду, и это была даже не первая драка сегодня. Филипп понимал, что он, скорее всего, проиграет Радулову, но принимать бой и отстаивать свои слова и команду он был просто обязан. Александр размахивал своими огромными кулаками направо и налево, пока Филипп держал его за свитер, нанося точечные удары в челюсть - но каменному Радулову на все было совершенно наплевать. В какой-то момент Филипп неудачно увернулся от него, и своей ладонью капитан казанцев смахнул с головы Филиппа шлем, который омега так и не застегнул под подбородком. Игроки обеих команд не вмешивались в драку, Майе, собравшись с мыслями, воспользовался тем, что Радулов особо не вкладывал смысл в свои удары, не считая Филиппа опасным соперником, резко выбросил руку вперед несколько раз подряд, сбивая костяшки о нос альфы, но его это, как дикого зверя, никак не обезоружило, а лишь сильнее разозлило. От ударов у Филиппа уже начинала кружиться голова, он потерялся в пространстве, однако, под его ногами была синяя линия, а за спиной ворота Кошечкина - и это было хоть каким-то ориентиром. Филиппу ничего не оставалось делать, кроме как обороняться, но судьба подкинула ему шанс - пока озверевший Саша махал руками, за своей координацией на льду он особо не следил, и Филипп смог подсечь Радулова, заваливая его на лед. На Филиппа тут же бросился главный арбитр встречи, оттаскивая его от казанца, но у Филиппа не было привычки трогать упавшего на лед оппонента. Началась массовая потасовка - игроки "АкБарса", до этого стоявшие в стороне, выкрикивали оскорбления в сторону Филиппа и остальной команды - скорее всего, с поражением от омеги было смириться довольно непросто. Майе облегченно вздохнул - вырывавшегося Радулова держали не только арбитры, но и его старшие товарищи по команде, альфа успокаивался. Однако, стоило Майе повернуться к Василию - одна из краг, сброшенная им для драки, откатилась как раз под коньком голкипера, как вдруг за удивленным возгласом Кошечкина последовал сильнейший толчок в спину, и Филипп даже не успел прикрыть незащищенную голову - со всего размаху ударился головой о штангу ворот, камнем падая на лед. Яркий свет арены в одно мгновение стал серым и приглушенным, одновременно с этим настолько ярким, что глазам было невыносимо больно, и Филипп, понимая, что струящаяся по лбу теплая влага - это не пот, тут же отвернулся от ворот Василия, понимая, что в сетке рамок спрятана самая близкая к нему камера. Голову от виска до шеи разрезала острая боль, перетекающая в острую, Фил почувствовал, как его резко начало тошнить - на колени перед ним сел Акользин, что-то обеспокоенно спрашивая у него, но голос Павла звенел в ушал Филиппа, он не мог разобрать ни одного слова. Бардинцев при помощи Дронова очень быстро оказался около Филиппа - а из омеги как будто одним махом вытрясли все силы, их осталось только на тихое мычание и пустой взгляд в свод ледового дворца. Картинка перед глазами то кружилась, то становилась статичной, то темнела, то светлела, травматолог осторожно повернул голову Филиппа, осматривая место удара, и когда Майе открылся другой угол обзора на площадку, он увидел, как объехавший скопление людей около его ворот Кошечкин бросил шлем на лед и зубами расцеплял липучки на своих блокере и ловушке, приманивая к себе стоящего неподалеку Радулова. Александр смеялся и качал головой, что-то крича Василию, но голкипер был настроен очень серьезно - когда он подъехал к Александру, особо не разбирая, кто прав, а кто виноват, он срубил оказавшего попытку напасть первым Радулова одним сильным ударом в голову, от чего Саша рухнул лицом в лед. Зеленые и бело-синие свитера смешались в куче с черно-белыми свитерами арбитров, гул трибун стал невыносимо шумным и бьющим по ушам, Филипп закрыл глаза, чувствуя, как голос Бардинцева отдаляется от него, и смог открыть их только на больничной койке - в темной палате свет уже не горел, за легкими жалюзи виднелись огни ночного города и оживленной улицы. Филипп разлепил слипшиеся веки, и стоило ему повернуть голову в сторону, как боль в голове снова разлилась по всему телу, появилась тошнота и головокружение. Майе закашлялся, чувствуя, как пересохло у него все во рту и горле, однако, на прикроватной тумбе стояла бутылка воды, и Филипп потянулся к ней, чтобы попить, надеясь сбить ощущение тошноты и сухости во рту. - Блять, - непослушными губами прошептал Филипп, чувствуя, как силы покидают его на половине пути, - я нихрена не вижу, - также обессиленно разразился Филипп, понимая, что бутылка воды, которая якобы стояла на тумбочке, ему привиделась. - Филипп, - осторожно позвал его тихий голос с другой стороны, а губ в это же мгновение коснулся бумажный стакан с прохладной водой, - крошка, это я. - Вася? - после того, как Филипп сделал несколько глотков, першение в горле прошло и надобность в надрывном шепоте отпала - говорить все еще было трудозатратным занятием, но Филипп, вытянув руки на кровати, старался изо всех сил. - Где я? - вопросов у Филиппа было очень много, ведь с того момента, как он потерял сознание на льду во время матча, он практически ничего не помнил, только редкие всполохи нечетких воспоминаний и слов врывались в его голову. - В больнице, - Кошечкин пересел на край кровати Филиппа, Майе перекатил голову на подушке, всматриваясь в голкипера - в палате было темно, источниками света была только тонкая полоска ярко-оранжевого свечения из-под двери комнаты и приглушенные огни города за окном, - Новиков сказал тебя здесь как минимум до утра оставить - будешь себя нормально чувствовать, мы тебя с админом заберем в Магнитогорск завтра утром. Рентген показал у тебя сотрясение, так что не напрягайся, - Вася положил руку на бедро Филиппа, подталкивая тяжелое одеяло под омегу. - Мне делали рентген? - нахмурился Филипп - ему казалось, что между льдом и пробуждением несколько мгновений назад с ним ничего не происходило. - Да, - спокойно сказал Василий, - и МРТ делали, да и в целом провели базовое обследование, ты же в государственную больницу попал. Может быть, случись это в Магнитогорске, Новиков тебя в свою клинику определил бы, но здесь все решала бригада скорой помощи, они привезли, куда привезли. Не переживай, в целом, у тебя все нормально, - он осторожно погладил его руку, - кроме сотрясение. - Блять, я еще и нихрена не помню, - тихонько простонал Филипп. - Что вообще случилось? - Радулов толкнул тебя, ты ударился головой о стойку ворот, разбил голову, потерял сознание, Бардинцев принял решение отвезти тебя на скорой в больницу, - сказал Кошечкин. - Нет, все до момента потери сознания я хорошо помню, - Филипп потянулся рукой к своему лицу, чтобы потереть слипшиеся глаза. - А еще помню, как ты вырубил Радулова. - Я был хорош, да? - в темноте было сложно сказать, так как глаза Майе все еще не могли приспособиться к темноте, но ему показалось, что Вася очень довольно улыбался. - Первая драка в карьере - и сразу же победа нокаутом. - А дальше что было? - Филипп не мог ничего вспомнить, как бы не напрягался. - Подрались стенка на стенку, ушли на десять минут в раздевалку, после доиграли период, - Вася пожал плечами. - У Радулова дисквалификация на пять игр, у меня матч-штраф. Не забили больше, не пропустили. Я после игры сразу к тебе приехал, а ты здесь с Бардинцевым едва ноги за ним таскал, они решили тебя в медицинский сон погрузить, видимо, он кончился, - Кошечкин протянул руку к щеке Филиппа и нежно погладил ее пальцами, - так что доброе утро, крошка. Филиппу нужно было немного восстановиться, прежде чем продолжать разговор - его голос сел, сам он боролся с тошнотой, которая в порочном круге с головной болью казалась самой страшной на свете пыткой, ибо одно провоцировало другое и не расцепляло это кольцо. Ласкающие прикосновения Кошечкина на несколько мгновений оставили его, голкипер пересел поближе к Филиппу - на широкой кровати это было просто сделать - и склонился над омегой, с легкой улыбкой и беспокойством в глазах рассматривая его. - Бедный мой мальчик, - прошептал он, целуя Филиппа в лоб - и Майе только в этот момент ощутил на своей голове повязку. - Вася, - Фил протянул руку к груди Кошечкина, - спасибо. Образ Василия в рабочей обстановке не менялся на протяжении всей его игровой карьеры - он всегда был закрытым, необщительным, не давал интервью, не общался с журналистами, не выходил на пресс-конференции, хотя болельщики команды, которым Вася никогда не отказывал в фотографии, автографе или беседе, характеризовали его с совершенно другой стороны. Тем не менее, Вася все равно оставался "котом в мешке" для людей, которые не были с ним знакомы лично - у него не было никакого другого образа, кроме карикатурно нарисованного наброска образцового альфы, рука об руку с которым Вася ходил, пока был женат; на что же был способен Василий на самом деле, знали только люди, с которыми он сам выбрал дружбу и близкое общение, и если выпивку, рыбалку, шашлыки, бары и футбол любить труда не составляло, то о настоящих увлечениях Кошечкина, опять-таки, не знал никто. Для общественности Василий Кошечкин всегда был примером непоколебимого и уверенного в себе вратаря, который любым конфликтам предпочтет ленивое созерцание их со стороны, ибо его роль в команде заключалась в совершенно другом - и с этой ролью Вася отлично справлялся. Как и многие вратари, он не лез в ругань и драки, и вот сейчас, когда Вася, впервые за свою очень и очень долгую карьеру, все-таки применил кулаки, сделав это на капитане другой команды и очень уважаемом в хоккейной сфере человеке, Филипп понимал, что сделал он это именно из-за того, что тот навредил Филиппу. В его практике, скорее всего, было много ситуаций, когда он мог поступить также, когда ему нужно было заступиться за себя, но блин и ловушку он скинул именно сегодня - и Фил, понимая, чего ему стоило это решение, человеку, который в глазах болельщиков и фанатов никогда не вступал ни в какие разборки, закусывал губу от осознания, насколько же он на самом деле важен в жизни Кошечкина. - Все для тебя, крошка, - лучезарно улыбнулся Вася, его искрящиеся глаза спрятались за многочисленными морщинками, когда он зажмурился, укладывая голову на грудь Филиппа. Для Филиппа процесс восстановления складывался вполне удачно - уже утром травматолог разрешил Филиппу совершить перелет в Магнитогорск - Вася с администратором сопроводили его до города, позже Бардинцев заезжал к нему домой, измерял давление, проводил осмотр, пока Кошечкин крутился рядом. Филиппа перестали мучать провалы в памяти, однако, не так просто было долго стоять на ногах и ходить, не было никакого аппетита, глаза очень быстро уставали за короткий промежуток времени, а голова болела постоянно - Филипп закидывался привезенными Бардинцевым таблетками и несколько дней просто лежал в кровати, практически не выходя из спальни. В день третьего матча серии Филипп приехал на стадион, но надолго его не хватило - в середине второго периода, когда команда проигрывала 1:2, Фил понял, что ему нехорошо, собрался, поехал домой, где вырубился до самого утра, утром обнаружив спящего рядом с собой Кошечкина. Само собой, в такой физической форме не было и речи о том, чтобы вернуться на лед ближайшее время. О том, что сезон он закончит на трибунах, Филипп сожалел, пожалуй, больше всего. Яковлев, принявший литеру "С" обратно, приободрил Майе, сказав, что Филипп в этом сезоне, неважно, регулярном чемпионате или плей-офф, сделал, больше, чем кто-либо мог сделать - и это было для омеги небольшим успокоением. Фил чувствовал, что всем в Магнитогорске, начиная от клуба и заканчивая болельщиками, он был обязан гораздо большим, чем попытка выложиться на все сто, за их безграничное доверие к нему. Пасмурный будний день четвертого матча в серии с "АкБарсом" начался для Филиппа с того, что он проснулся от запаха еды. Шевелиться, открывать глаза, пытаясь резко пробудиться, было все еще не очень приятно, в их спальне в доме Василия не было затемняющих штор, Майе, глубоко вздохнув, повернулся на другой бок - Вася расставлял на тумбочке принесенные снизу чашки кофе и тарелки со свежеиспеченными тостами. Фил наблюдал за тем, как спокойный, сосредоточенный голкипер, недавно вышедший из душа, судя по мокрым растрепанным волосам, пытался соблюдать свой фен-шуй, расставляя посуду; старался молчать, не нарушая его спокойствие, но Кошечкин все равно заметил его, приставил поднос к тумбочке и присел на кровать. - Доброе утро, - прошептал он, мягко улыбаясь. - Доброе, - Филипп понял, что подняться на кровати он пока не может, после сна еще слишком сильно кружилась голова, поэтому он просто перекатился поближе к Василию, чуть свешивая голову с кровати, - что это? - он кивнул головой на приготовленный Василием завтрак. - Я рано проснулся, решил хоть как-то порадовать тебя, - сказал Кошечкин. - Сегодня такой день, крошка. А ты у меня последнее время такой грустный. Время сесть и подвести итоги постепенно наступало. Кофе Василия был сварен из дорогих и качественных зерен, но имел горелый вкус, который Вася всеми силами пытался скрыть ванильным сиропом и сливками, и пока Филипп пил его, сидя в объятиях Кошечкина, на краю кровати в голубой весенней прохладе, он молча проводил параллели - он всеми силами пытался этого не делать, но кроме как учиться на своих ошибках, Филипп больше ничего не мог делать; Вася был таким воздушным, нежным, заботливым, идеальным, все, что Фил видел в голливудских фильмах, с ним становилось реальностью - но Вася вместе с тем напоминал лотерейный билетик, с которого можно было стереть блестящее серое покрытие и узнать, какой приз тебя ждет, и монетка, которой можно было это сделать, не всегда была в руках Филиппа, чаще всего сам Вася давал ее Филиппу в руки. Филипп одновременно знал о Васе многое, но и не знал о нем практически ничего, и вот сегодня - скорее всего, сегодняшняя игра будет для Василия последней в его профессиональной карьере, на эту игру приедет семья Василия, старший сын Кошечкина, Ирина привезет детей, на ней будут друзья и родители Васи; а Филипп не понимал, как ему втиснуться к Васе на этом празднике, как ему поддержать его в такой важный день, какие слова ему говорить и как действовать дальше. Он очень любил Васю и чувствовал, что эти чувства - абсолютно взаимны, но все равно терялся, когда ситуации, в которые он попадал с ним, становились нестандартными - так сильно он привык к одиночеству, что теперь, когда с ним был Кошечкин, был с ним всегда, в беде и добром здравии, жалел о своей неумелости и неопытности. Вася гладил его по волосам, перебирая их по проборам, осторожно обходя пальцами еще не зажившую рану после удара о штангу ворот, Фил, положив руку на колено Васи, перебирал руками ткань его мягких тренировочных шорт. Утро было таким ленивым, тягучим, в высоких окнах спальни виднелись пушистые облака, а солнце пригревало так нежно, так непривычно мягко. Фил поставил чашку на тумбочку и провел рукой по ноге Василия вверх, останавливаясь на его бедре - Васю нечасто можно было поймать довольно ранним утром в бодром состоянии, и Фил с большим удовольствием наслаждался его компанией. - Сегодня действительно важный день, - шепнул Филипп. - Ты паришься по поводу того, что мы не пройдем дальше, Фил? - Кошечкин накрыл его руку своей ладонью. - Не парься и уж тем более не расстраивайся - ты все равно самый лучший. У тебя будет еще не один сезон, чтобы снова блеснуть, у тебя еще все впереди - а здесь тебя все любят, ценят, только играй и будь счастлив, делай это столько, сколько ты хочешь. У нас любят легионеров, которые делают свое дело с искренностью, поэтому, Фил, я уверен, что этот проигрыш - это однозначно самое незначительное, что может случиться в твоей карьере. Тебе нужно отдохнуть, нужно восстановиться, нужно съездить к родным, покушать, поспать, позагорать - ты заслужил отдыха, и неважно, закончится серия сегодня или мы вытянем еще одну игру - отдыхай и ни о чем не думай. - Сегодня твой день, Вася, - Филипп почему-то не мог говорить громче, - и я не хочу воровать его. Это ты самый лучший, это в твоей карьере этот проигрыш - это что-то незначительное, это ты заслужил отдохнуть. Я еще не собираюсь никуда уходить, а вот то, что в твоей жизни сегодня происходит очень важное событие - это очень важно. И даже если никто не говорит об этом, то это не значит, что это не так. - Я бы сказал, что освобождение от рабства - это даже не просто "мой день", это целый праздник, - усмехнулся Вася, легко целуя ухо Филиппа. - Зато ты себе представляешь, как сильно все изменится? Я буду примерным мужем, буду ждать тебя дома, пока ты будешь уходить на работу, буду учиться готовить всякие вкусные штуки для тебя, заведем собак, разобъем цветочную клумбу в коридоре, откроем бизнес в Магнитогорске, я буду ходить на трибуны и поддерживать тебя, ты будешь мне голы посвящать. А на выходных будем валяться, смотреть сериалы, обниматься, кататься на велосипедах и плавать в аквапарке. Заебись придумал, да? - он улыбнулся. - Всю ночь сегодня лежал и думал, как же будет классно просто ничего не делать и тратить все время на то, чтобы поддержать тебя. - Больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастлив, - Фил не мог не заразиться хорошим настроением Кошечкина, - и если это сделает тебя счастливым - то на здоровье. Чур, цветы на тебе, потому что хренов фикус, который мне подарил Коди на новоселье, умер бесславной смертью. - А я и думал, что же, помимо такого желанного отдыха и тебя в моей кровати сделает меня счастливым, - Василий прилег на кровать, медленно утягивая Филиппа за собой, - я хочу просто есть, спать, иногда тренироваться, не испытывать никакой ответственности за свои действия и ходить за тобой, как несмышленый утенок, хочу просыпать будильники, есть фаст-фуд, никуда не выходить целыми днями, лежать с тобой в кровати и обнимать тебя, засыпать в твоих руках. Хочу все свои силы тратить на то, чтобы делать счастливым тебя. - Меня таковым ты делаешь просто своим существованием, - Майе свернулся калачиком рядом с альфой, - и я все равно считаю, что ты, раз уж действительно принял решение навсегда передать огонь кому-то другому - сегодня должен получить всю заслуженную любовь, Кэт. На арене с самого утра было очень тихо. Когда Филипп приехал на игру за несколько часов до того, как должен был прозвучать стартовый свисток, то обнаружил, что для всех сегодняшний день был совершенно обычным - кто-то крутил велотренажер, кто-то разминался в коридоре, кто-то с массажистом прорабатывал проблемные зоны, кто-то настраивался, выполняя свои предыгровые ритуалы, но через все эти действия красной нитью шло всеобщее разочарование всем происходящим, все понимали - шансов пройти дальше нет, а стараться выдрать хоть одну игру не было смысла. У каждого в наушниках была своя музыка или аудиокнига, те, кто довольствовался компанией других своих одноклубников, разговаривали негромко, Филипп решил не нарушать выстроившийся порядок и тихонько дожидался старта игры в раздевалке, методично бросая теннисный мяч в стенку и заставляя его по отработанной траектории возвращаться прямо в руки омеги. Мимо Филиппа туда-сюда ходили игроки и сервисмены, врачи и тренеры, Майе старался сидеть тихо и не шевелиться - пожалуй, до этого дня он никогда не обращал внимания на то, как слажена работа клуба, неважно, какого качества винтик в этой системе, важно его наличие в строю. Эмоции не брали вверх над людьми, которые видели в стенах этой арены не один состав, не один финал, не одного тренера, не одного лидера - они просто выполняли свою работу, оправлялись от поражения, уходили в отпуск, возвращались обратно; у Филиппа был действующий контракт с клубом на следующий сезон, и ему придется последовать их примеру - он уже знал, с кем в стенах этого клуба в следующем сезоне он не увидится, с кем продолжит работать, с кем, возможно, пересечется на льду в пылу сражений, а за кем будет наблюдать с другого континента. В конце концов, у Филиппа оставался Василий, с которым Майе чувствовал себя окруженным заботой. В какой-то момент Филиппу надоело сидеть в раздевалке, и он решил отправиться за кофе. Кофемашина переехала из комнаты отдыха в комнату для аккредитованных журналистов, но перед самой игрой она всегда пустовала, так как они предпочитали заниматься своей работой, а не отдыхать; дорога была относительно дальней, Фил накинул на плечи толстовку, зевая, вышел из раздевалки и, огибая играющих в коридоре детей Хабарова, свернул в довольно темном коридоре в нужную ему сторону - и чем ближе он подходил к одному из медицинских кабинетов, тем громче и отчетливее ему слышалась злая неразборчивая ругань на русском языке, два мужских голоса доносились из-за прикрытой двери кабинета главного массажиста. Филипп сначала хотел пройти мимо, но понял, что один из голосов принадлежит Голдобину, ему стало интересно, что же там происходит, и он, включив дурачка, плечом толкнул дверь, распахивая ее. На кушетке без футболки сидел Дронов - по его красному плечу полосовались алые отметки от тугой перевязки, Гриша повредил руку в прошлой игре. Коля сидел за столом врача с увесистой папкой, прижимая ее к своей груди - в таких папках хранилась медицинская история игроков, и зачем она понадобилась Голдобину прямо сейчас, Филипп понятия не имел. Как только он вошел в кабинет, он осмотрелся, не обнаружив кого-либо еще, кроме игроков. Увидев Филиппа, Голдобин фыркнул, складывая руки на груди и откидываясь на спинку стула, в то время как Дронов нахмурился и уставился в пол. - Где Рябиченко? - все-таки решил спросить Филипп. - Пошел вон отсюда, Филипп, - Голдобин выглядел совсем недружелюбно, Филипп сначала оторопел от того, в каком тоне без видимой причины с ним заговорил Николай, но быстро опомнился. - Я не у тебя в гостях, чтобы ты выгонял меня, - плохое настроение Коли, скорее, его причины, Филиппа не интересовали - он знал, что у Голдобина на данный момент все шло нескладно, возможно, это и стало причиной такого поведения. - Я задал тебе самый обычный вопрос, незачем мне хамить. - Извини, забыл, что ты, соска тупорылая, по-русски очень плохо понимаешь, - фыркнул Голдобин. - Завали ебало свое, чмошник ебанный, - Дронов вскинул голову. - Филипп, - он повернул голову к омеге, - нет здесь массажиста, ушел он, в раздевалку, наверное. Тебе здесь нечего делать, - добавил он уже тише. - А что у вас происходит? - Фил прикрыл за собой дверь, опираясь на дверной косяк плечом. - Да так, - Григорий усмехнулся, - Коленька ходит, взъебывает всех, видите ли, в его потрясающей медкарте теперь написано, на каких веществах он сидел и почему пропустил концовку сезона, жаль только что вырвать листочки из книжки - это не отмыться от того факта, что ты нарик ебанный. Как думаешь, сколько тысяч долларов тебе не доплатят в твоем "Сан-Хосе", когда узнают о том, что ты большой любитель магических порошочков? - склонив голову, сказал Дронов. - Давай-давай, Дрон, ехидничай сколько можешь, сбитый летчик, - также ядовито усмехнулся Голдобин, бросая папку на стол и вытаскивая из-под нее несколько листов бумаги - Коля смял их и затолкал в карман, - смотри, как бы твоя "Каролина" в этом сезоне не отправила тебя ко мне в командировку, там тебя не спасет ни твой любимый Гомоляко, ни твой любимый агент, никто тебе там не поможет. После этих слов Дронов резко изменился в лице. Филипп удивленно посмотрел на него - он был уверен, что Гриша после неудачной попытки закрепиться в "Харрикейнс" не станет возвращаться в НХЛ, Гриша сам неоднократно говорил это в беседах тут и там, признаваясь в верности своему родному клубу. Клуб предлагал Дронову большой долгосрочный контракт, по которому Гриша стал бы одним из самых высокооплачиваемых защитников в лиге, но пока дела в плей-офф шли негладко, этот вопрос оставался открытым - и если учесть, что реакция Дронова была не безразличием, Голдобин сказал вслух что-то, что Гриша предпочитал скрывать от всех. - Откуда ты это знаешь? - спросил Дронов. - Да что ты думаешь, Брендон мне ничего не рассказывал? - с наигранным удивлением сказал Коля. - Гриш, что с ебалом? Ты правда думал, что выбрал того человека, чтобы делиться с ним всем сокровенным? - Имя это при мне не произноси, - твердо сказал Григорий - его лицо затянулось грозовыми тучами, а сам он выглядел так, словно был готов броситься на Голдобина и перегрызть ему глотку. - И с чего ты взял, что он сказал тебе правду о моем решении? - А чего это я должен выбирать, о чем мне говорить, Дрон? - с обидой сказал Голдобин. - Чтобы не дай бог не расстроить тебя? Кто ты такой вообще, чтобы затыкать меня и не давать мне говорить о том, о чем я хочу? Например о том, что ты собираешься кинуть этот клуб, потому что оттуда, из-за океана, Брей тебе легонько помахал ручкой, сказав, что будет ждать тебя в любом городе, в который ты захочешь переехать? Или как теперь это работает - ты цвета родного клуба готов на член променять? То есть здесь ты герой, который защитил своей грудью бедную несчастную обиженную омежку, а у себя в телеге - готов все бросить ради него. Думаешь, я не видел эти сообщения? - Голди засмеялся. - Я все видел, Гриша. - Я хотя бы не прошу за себя золотой слиток, будучи обычной крысой помойной, как ты, - спокойный голос Гриши не вязался с его устрашающим внешним видом. - Единственная крыса здесь - это ты, - Николай указал в сторону Дронова пальцем. - Говоришь одно, а делаешь совершенно другое, да что ты вообще сделал и на что теперь надеешься? - Я, в отличие от тебя, сделал все, чтобы защитить его, - кажется, Филипп услышал, как хрустнула кушетка под Дроновым от сжимаемых на ней пальцев альфы. - А ты что сделал? Ты хоть помнишь, что ты сказал тогда? - Это я сделал все, чтобы защитить его, - Голдобин поднялся на ноги. - А что сделал ты? Отхуярил его так, что он, заикаясь, отказался от команды в то же мгновение? На чью сторону встал ты? На сторону человека, у которого их доказательств только истерика и несколько ссор с Брендоном? И теперь ты надеешься хоть на что-то? - Благодаря мне он дома, а чего ему желал ты? - Дронов тоже встал с кушетки. - Быть твоим планом "Б"? Или даже планом "В", сразу после Коростелева, которого ты также опрокинул на бок? - Да что ты знаешь про Никиту? - теперь уже Голдобин искренне удивился. - По-твоему, Брендон только тебе рассказывал все обо мне? - Гриша усмехнулся. - Он с радостью делился со мной твоими откровениями. Филипп не выдержал и засмеялся, заставив, казалось, совершенно позабывших о нем одноклубников - хотя, скорее, бывших одноклубников - повернуться к нему и отвлечься друг от друга, что предотвратило надвигающуюся драку, которая казалась неизбежной. Видимо, Лайпсик, перед тем, как покинуть клуб, отлично поработал по всем фронтам, правда непонятно, с какой целью он это делал - но за собой он оставил гораздо более серьезные разрушения, чем могло показаться на первый взгляд. Дронова, глаза которого наливались кровью после упоминания имени Лайпса, и Голдобина, который начинал от этого же самого упоминания нервно смеяться, вполне хватало, чтобы сказать это с уверенностью. - Что ржешь, придурок? - плюнул Николай. - Это все случилось из-за тебя, идиот. Если бы ты молчал, ничего бы не случилось. Нет же, центр Вселенной, чтобы выгородиться перед Васенькой, ты всех под поезд кинул, - Голдобин не затыкался - обида заставляла его говорить и говорить, Филипп не мешал этому потоку, потому что надеялся, что Коле это поможет. - Ты счастлив? Хотя бы ты счастлив, скажи, Филипп? - Скажу только то, что вы двое настолько поддались его манипуляциям, что теперь сами рушите свои же судьбы, - сказал Майе. - Сам же все видишь. Только ты был ему другом, он был верным тебе, но стоило тебе на мгновение отвернуться от него - о том, что ты ему рассказывал, уже узнал другой его товарищ, Гриша. И наоборот, - он посмотрел на Дронова. - Я из-за этого должен быть счастлив? - Я задал тебе совершенно другой вопрос, мне наплевать, как ты видишь эту ситуацию, - Коля повысил голос. - Когда речь заходит о Брендоне, ты последний человек, который может открывать рот, потому что если бы не ты - он был бы здесь, а все сложилось бы совсем иначе. Дронов, готовый задушить Колю голыми руками еще минуту назад, вдруг согласно кивнул, стараясь не смотреть на Филиппа. Майе забыл удивиться - на что он мог рассчитывать, когда эти двое, судя по всему, безрассудно увлеченные какими-то рассказами и обещаниями Брендона, который в моменте дал им то, что им так нужно было, стояли напротив него; кроме как согласиться друг с другом им ничего не оставалось, потому что им нечего было терять - они, хоть и ругались друг с другом, но все равно стояли на одном берегу, в то время как Филипп стоял на противоположном. - Хочешь сказать, ты защищал его все это время? - Фил пожал плечами. - Коля, ты всегда машешь кулаками после драки. И Ника ты любил - только вот теперь Коростелев тебя даже знать не хочет, и с Пашей ты дружил - только тебя он даже не выслушал, когда ты оказался в яме, и с Брендоном вы были лучшими друзьями, вот только когда вся команда поверила моим словам, у тебя яиц не хватило встать и сказать свое мнение. Ты тогда просто отвернул ебало, хотя я спрашивал тебя, потому что знал, как ты был с ним близок, - Майе развел руками. - И ты сам знаешь, на чьей стороне правда, просто пытаешься вытащить с меня хоть какие-то извинения за то, что я забрал у тебя последний спасательный круг, хотя все свои остальные ты своими руками разбросал. Ты защищал его? Защищал его все эти годы я, Коля, - Фил внимательно посмотрел на Голдобина. - Я молчал все эти годы потому, что он всегда был где-то рядом, я видел его, и самое страшное - я боялся понимания, что чья-то жизнь, например, его, может быть такой же неполноценной, как моя. И именно поэтому я молчал, Коля. Потому что думал, что так будет лучше для всех, в том числе и для него, ведь мы все ошибаемся, мы все люди. Если бы это случилось сейчас, то я бы не просто не спустил это на тормозах - я бы прикончил его своими руками. - В психологи записался? - фыркнул Гриша. - Тебе бы не помешала его помощь, Гриша, - покачав головой, сказал Филипп. - Какая разница, где вы будете - тут или за океаном, с кем вы будете - с Брендоном или без него, если вы будете в неравновесии? Сегодня он есть, а завтра он уже растворился. Ты знаешь, что Брендон зарядил мне, пока мы были в Канаде, Коля? - Майе повернул голову к отошедшему к окну Голдобину. - Что он сделал это потому, что был влюблен в меня. Он пытался оправдать свой поступок влюбленностью. И потом неоднократно говорил мне о своих чувствах ко мне, но каждый раз, когда я, в отличие от вас, двух ебланов, слал его куда подальше вместе с тем представлением, что он разыгрывал передо мной, он словно залегал на дно и снова объявлялся в самый неподходящий момент. - Что? - Дронов нахмурился. - Что слышал, Гришка, - Голдобин уперся кулаками в стол, - ты же склонен доверять этому придурку - давай, поверь ему и сейчас. Какая именно часть монолога Филиппа выбила Григория из равновесия окончательно, Фил мог только догадываться - и без этого не особо разговорчивый в последнее время Дронов посмотрел сначала на Голдобина, мотнул головой, отряхиваясь от ненужных мыслей, уставился на Майе. Когда Дронов решительно двинулся в сторону двери, Филипп попытался помешать ему, потому что Гриша выглядел так, словно он вот-вот расплачется - ему хотелось поддержать его, утешить, но Гриша отодвинул Филиппа рукой, почти не применяя к нему никакой силы. Догонять Дронова Фил не стал - трогать и без того расшатанного альфу ему не хотелось. - Ты доволен собой, Филипп? - тихо спросил Коля, смотря куда-то сквозь Майе. - А ты собой, Коля? - Фил сначала не узнал свой осипший голос - ему пришлось откашляться, чтобы прийти в себя. - Я встретил тебя своим недругом, таковым и провожаю, - прошипел Голдобин. - А про этот дивный период между нашей встречей и прощанием, надеюсь, навсегда - забудь. Выходя из кабинета массажиста, Филипп совершенно забыл обо всем - и о том, куда он изначально направлялся, и о том, что игра должна была начаться довольно скоро. Дронова нигде не было видно, хотя его спортивная сумка и личные вещи все еще были на месте в раздевалке, а о состоянии и местоположении Голдобина Филипп мало переживал. Отравлять атмосферу в команде разговорами о Грише и Коле Филипп не собирался, не хотел упоминать Брендона, даже не думал переключать внимание окружающих на себя и эту ситуацию вновь, потому что сегодня все должно было быть совсем иначе. Игру запасные и травмированные смотрели из раздевалки, на третий период договорились подняться на верхние трибуны и досмотреть игру там. Родное место Филиппа было далеко от телевизора, поэтому он расположился у колонны посреди раздевалки, усевшись на пустой баул и прислонившись спиной к стенке - около его ног развалился Моисеев и Набоков, которые сегодня были третьими вратарями, возможно, они сами понятия не имели, кто из них был им в действительности. На телевизор мало кто смотрел с должным вниманием, в основном кто-то ковырялся в телефоне, кто-то разговаривал друг с другом, Филипп же смотрел игру, сконцентрировавшись на все сто - в стартовом составе на воротах был Кошечкин, Филиппу было важно посмотреть эту игру полностью. Чувствовалось, что "Металлург" развалился окончательно - Вася пропустил две шайбы по вине защитников, а затем не смог подняться со льда - вероятно, снова потянул ногу, на которую он постоянно жаловался. Бардинцев привел его в раздевалку, Вася рухнул на свое место, пока Василь Искандерович помогал ему снять с себя щитки, Кошечкин рассказывал травматологу о своем самочувствии - Филипп смотрел на Васю, старался прислушаться к тому, что говорит Кошечкин, но Вася оказался в доктором немногословным - в итоге Бардинцев пожал ему руку и вышел из раздевалки, возвращаясь на рабочее место. - Ну вот и все, мужики, - громко вздохнул Кошечкин, стаскивая с себя джерси. - Отмучался. - Не пойдешь больше? - Набоков повернул к нему голову. - Да все уже, - Вася с шипением потрогал свою ногу в области колена, - потянул, надо было растяжению до конца дать зажить, а я полез зачем-то, куда лезть не просили, - он улыбнулся. - Так что больше не пойду, пусть Эдди доигрывает. У Филиппа были гораздо более безвольные сезоны, чем этот. Ему часто доводилось сидеть на скамейке, часто приходилось оставаться проигравшим в случаях, когда в силу своего отсутствия на льду им не было допущено ни одной ошибки, ему часто доводилось отмечать победы и поднимать над головой кубки, которые были завоеваны не им. Теперь же, даже не смотря на то, что "Металлург" так и не попал в заветный финал, Филипп чувствовал удовлетворение впервые за продолжительное время - и ранее это чувство посещало его крайне редко. В этом сезоне он выложился на все сто - он прошел тяжелую предсезонку, он закрепил место в составе за собой, он выбил себе премиальные долгим и упорным трудом, он заслужил место главного снайпера сезона, и результатом всего этого стал новый контракт с клубом. У них все еще ничего не получалось в этом плей-офф, но Фил, уставший тосковать по упущенным возможностям, все-таки принял решение смотреть в будущее худо-бедно позитивно. Ни у кого на льду из "Металлурга" не возникло никакого желания мешать игрокам "АкБарса" отмечать вполне заслуженную победу в серии. Игру Филипп досматривал с трибун, на удивление, парни грызлись с казанцами до самой последней секунды. Прильнув плечом к стеклу, Филипп аплодисментами провожал сезон для себя и своей команды, наблюдая за тем, как стоя хлопают расстроеные болельщики магнитогорцев и как громко радуется "АкБарс". За плечами Филиппа было много таких сезонов, может быть, немало будет еще впереди - но сегодня он чувствовал себя причастным ко всему происходящему, плохому и хорошему. Радоваться, объективно, было нечему - но мир не схлопнулся. Особенно когда поводов для радости и гордости было еще предостаточно. Под сводами арены одной большой звонкой толпой, скандировавшей фамилию легендарного голкипера "Металлурга", объединились все - и болельщики, и сервисмены, и игроки, и работники телеканала, и врачи кареты "скорой помощи", все-все-все, даже те, кто был далек от хоккея и не знал Василия - совершенно все присоединились к тому, чтобы поздравить Кошечкина с завершением его потрясающей, длительной и яркой карьеры. В самый последний момент Вася в раздевалке натянул спортивные штаны и джерси, наспех завязал коньки - выходить на лед, чтобы отблагодарить всех за внимание, он стеснялся, но в такие моменты с чествованием его, как чемпиона и большой части современного хоккея в этом небольшом, но горячо обожающем этот вид спорта городке, ему просто нужно было смириться. События развивались так стремительно, что уставший Филипп за ними не успевал. Допоздна на арене "АкБарс" не находился, однако, Филипп, слоняющийся между раздевалкой, комнатой отдыха и микст-зоной, наткнулся на веселую картину где-то в конце своего маршрута - Радулов хоть и был высоким, широкоплечим и устрашающе большим, но все равно был маленьким рядом с Кошечкиным, особенно когда они стояли рядом; сейчас Александр и Вася, обнимая друг друга, смеялись и разговаривали о чем-то, рядом интервью давали одноклубники Радулова. Когда Кошечкин, в очередной раз потрепавший Сашу по волосам, увидел Филиппа, голкипер поманил его к себе, окликая его. - Филипп, ты чего, боишься что-ли? - удивился Василий, и Майе только сейчас понял, что забыл стереть с лица гримасу ужаса при виде Радулова. - Тьфу-ты, нашел, кого бояться, - Вася улыбнулся еще шире, отпуская Сашу и открывая свои объятья для омеги. - Что ты думаешь, я его еще раз не ушатаю? Филипп не нашел ничего, что он мог бы сказать Васе - Кошечкин после того, как ушел со льда после своего крайнего круга почета, в раздевалке произнес парням трогательную речь, а затем растворился где-то в стенах арены, но материализовался снова, и Майе уже успел соскучиться по нему. В момент, когда с ним были его родители, другие родственники, дети, которых привезла к нему из Каталонии бывшая супруга, чтобы они смогли поддержать его в такой важный день, Филипп не хотел отсвечивать неподалеку, чтобы не вызывать никаких лишних подозрений; да и сейчас, когда вокруг них было много журналистов, других спортсменов и сервисменов, Филипп не чувствовал себя в своей тарелке, когда Вася так открыто звал его к себе. Тем не менее, Майе сдержанно улыбнулся, подошел к Кошечкину, не переставая скромно смотреть на Радулова, и Вася, не видя явного смущения омеги, обхватил его обеими руками, прижал к себе и уткнулся губами в его голову. - Реально боишься? - взволнованно спросил Вася, заглядывая в глаза замершего Майе - он увидел, как тень удивления проскользнула по лицу Радулова. - Да брось ты, - прошептал Филипп, чуть перехватывая руками предплечья альфы и пытаясь ненавязчиво оттеснить его от себя. - Здесь просто так много людей, может быть... не надо? - Фил не знал, как замаскировать свое предложение и для Александра, и для Василия - обидеть Кошечкина он не хотел. - Похуй мне на то, сколько тут людей, - Кошечкин не сдался, стряхивая со своих рук подрагивающие кисти Филиппа и обнимая его еще крепче, - Саня, извиняться будешь? Эксклюзивный шанс у тебя, он у нас скромный, ни с кем не общается, так что в любой другой момент ты его не выдернешь. - Да мы вроде поняли друг друга и простили, - Радулов пожал плечами, - да, Майе? - прищурившись, он посмотрел на Филиппа. - Так точно, - тут же кивнул Филипп. - Ты здесь чем-то важным занят? У нас там должно быть небольшое собрание через десять-пятнадцать минут в раздевалке, - уже тише сказал Майе. - Подтянешься? - он напористо расцепил кольцо рук за своей спиной и похлопал Кошечкина по плечу. - Слушаюсь, капитан, - Вася улыбнулся одними глазами, Филиппа порадовало, что Кошечкин не расстроился в ответ на такой жест омеги. В раздевалке не было никаких разговоров на повышенных тонах, не было никаких ссор, не было ничего негативного - Воробьев очень буднично разобрал все ошибки, которые были допущены игроками, попросил их больше подобным образом не косячить, а после этого, прервавшись на глоток кофе, снял свои очки с лица, положил их на стол и закрыл лицо руками на несколько мгновений. О том, что Илья Петрович может покинуть пост главного тренера в случае неудачи команды в этом сезоне, Филипп знал, но не думал, что это все-таки произойдет - а еще не думал, что об этом он сообщит через полтора часа после окончания сезона. Видимо, администрацией это решение было принято задолго до того, как по колективу пошли слухи об этом, и Илья Петрович уже успел смириться с неизбежным, но Филипп понимал, как ему сейчас тяжело - он был воспитанником этого клуба, взял с ним не один трофей и затем повторил это же достижение уже будучи тренером, но любая красивая история имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Главного тренера проводили аплодисментами - неважно, что было в этом году, важен был огромный вклад, который этот человек внес в историю клуба. Ведь это Илья Петрович в своем время очень поддержал Филиппа и позволил ему стать частью этого огромного праздника; и как бы не были далеки их отношения, Филипп был благодарен ему за все, что он сделал для него. До тридцатого апреля все оставалось на своих местах. Игроки не могли покинуть распоряжение клуба до момента начала официального отпуска, хотя номинально никто никого не держал взаперти - все просто на какое-то время растворились в домашних делах и бытовом отдыхе, а затем также резко вернулись к восстанавливающим тренировкам. Пока их вел спортивный директор, однако, Филипп уже видел нового главного тренера - в прошлом году этот альфа тренировал "Северсталь", как и Воробьев, Разин тоже являлся воспитанником "Металлурга". Очень многие игроки были знакомы с ним лично, Филипп поздоровался с ним, познакомившись, но на этом их общение прекратилось - атмосфера в коллективе была расхлябанной, расслабленной и ни к чему не принуждающей. Майе мысленно готовился к тому, что на протяжении пары месяцев ему предстоит заниматься бездельем - и пока эти тренировки с командой были его единственной деятельностью, он настраивал себя на отдых - в следующем сезоне он совершенно точно покажет себя с новой стороны. *** Последняя неделя апреля была такой солнечной и яркой, такой теплой, непривычно, но так уютно теплой - Филипп возвращался с тренировки в шортах и майке, хотя был уже вечер, обычно не радовавший город теплой погодой. Дверь гаража дома Василия еще с незапамятных времен была сломана и открывалась только вручную, но Филиппу было лень заниматься этим, поэтому он оставил машину около дома и отправился к воротам. Наверное, одним из самый практичных подарков в жизни Филиппа были российские права, получение которых Филиппу Вася обеспечил через какого-то своего знакомого - жизнь Филиппа стала сразу в разы легче, отпала необходимость в водителе и такси, а в гараже Васи стояло несколько машин, так что им с Василием не приходилось договариваться о том, чтобы делить одну машину. Кошечкин рассекал на привычном ему LC Prado, Фил получил в свое распоряжение новенький Infiniti и не мог нарадоваться доброте своего альфы, который подарил ему заветную ламинированную карточку. Из внутреннего двора был виден гараж, Филипп заметил, что внутри него стоит незнакомая ему машина - он ее видел не один раз, она совершенно точно принадлежала кому-то из одноклубников Фила, но Майе не мог вспомнить, кто ездил на черном Audi A6. Вроде как, Кошечкин сегодня не ждал гостей - иначе он предупредил бы Филиппа, чтобы тот, как минимум, заходил в дом без привычного воркования с голкипером; но на телефоне Филиппа не было никаких сообщений от Васи. Побросав вещи в коридоре, Фил отправился в гостиную - на диване сидел Хабаров с бокалом вина, Кошечкин стоял около телевизионной тумбы с бутылкой и скручивал с штопора пробку. - Крошка, привет, - Вася заметил его краем глаза и повернул к нему голову. - А я уже почти собрался тебе звонить и спрашивать, где ты потерялся, - он положил штопор на тумбу и подошел к Филиппу. - Как твои дела? - он крепко обнял его. - Все хорошо? - Все отлично, - Майе с наслаждением окунулся в объятия своего альфы и прикрыл глаза. - Ты не говорил мне, что ты планируешь кого-то сегодня звать в гости. - Да я тоже не планировал сегодня напиваться, но этот жук притащил мое любимое вино и сказал, что он пришел с грандиозными и хорошими новостями, - Кошечкин взъерошил волосы Филиппа и улыбнулся. - Эй, я сам хочу сказать, - Ярослав повернул голову к ним, едва не расплескав вино в бокале. - Да кто отнимает-то у тебя эту возможность, паникер, - фыркнул Кошечкин, отпуская Филиппа. - Ты будешь вино? Филипп кивнул, приглаживая растрепанные волосы и поворачиваясь к Хабарову. Ярослав поставил свой бокал на журнальный столик, забрался на диван с ногами, развернулся спиной к телевизору, опираясь руками на спинку дивана и весело улыбаясь. Кошечкин подхватил его бокал со стола, наконец справился с пробкой на штопоре и достал еще один бокал из небольшого бокового шкафчика, где хранилась барная посуда, разливая кроваво-красное ароматное вино на троих. Филипп перевел взгляд на Ярослава - он не посещал тренировки, хотя неоднократно приезжал на стадион и о чем-то разговаривал с администрацией команды. - Я твой новый тренер, - засмеялся Ярослав. - Ты закончил карьеру игрока? - удивленно воскликнул Филипп. Хабаров кивнул, несдержанно улыбаясь, и Майе бросился обнимать его - тренерская карьера была большой мечтой Ярослава еще с того момента, как они познакомились, но у Хабарова все неплохо получалось и в качестве игрока - однако, перемены, пришедшие в клуб с уходом Ильи Петровича, принесли за собой возможность попробовать что-то новое, и Яр, так или иначе мучающийся от нехватки времени на свою семью и от приобретенных травм, все-таки принял решение пойти на повышение. - Дружище, я так рад за тебя, поздравляю! - Майе крепко стиснул его шею, чувствуя, как руки Ярослава обвивают его грудь. - Когда официально объявят? - Сегодня уладили все, а первого мая вместе со всем остальным тренерским штабом и меня назначат, - пробормотал довольный Яр куда-то в шею Филиппа. - Так что берегись, Филипп, пиздец тебе. - И даже отлынивать от работы не позволишь? - усмехнулся Фил. - Всем, кроме тебя, - Ярослав улыбнулся и отпустил Филиппа. - Я предлагаю выпить за такую прекрасную новость, товарищи, - Вася напомнил им о своем существовании легким позвякиванием бокалов о журнальный стол, куда он поставил их, чтобы Филиппу не пришлось тянуться за ним через диван. Майе чокнулся бокалами с коллегами и осушил бокал несколькими глотками - этикетку на бутылке он рассмотреть не смог, но примерно понимал, что вино крепкое, сладкое, выдержанное и недешевое. Филипп сел на диван, откидываясь на спинку, Кошечкин тут же забрался к нему поближе, положив голову ему на плечо, Ярослав сидел на расстоянии вытянутой руки, едва-едва не касаясь длинными пальцами плеча Филиппа. Вася включил телевизор - Фил совсем забыл, что сегодня была одна из игр плей-офф Лиги Чемпионов, Яр и Вася люблю "МанСити" и не упускали возможности посмотреть их игры в свободное время. - Что-то я развалился здесь, - Филипп чуть выпал из реальности, наслаждаясь ощущением сладости от вина на языке и терпкой теплоты, расползающейся по груди - альфы в этот момент обсуждали появившиеся составы играющих команд. - Вась, я пойду займусь своими делами и приготовлю ужин, хорошо? - Может, посидишь с нами? - Кошечкин погладил его раскрытую ладонь пальцами. - Я так или иначе буду к вами за вином заглядывать, - Фил провел носом по щеке Васи и завершил касание легким бесшумным поцелуем. - Так что не скучайте. Пока Филипп был на тренировке, его родители прислали ему свои документы, чтобы Филипп мог купить им билеты на самолет - Марио и Лин Майе планировали свою поезду на следующей неделе, потому что им не терпелось погулять с сыном в городе, где его так хорошо приняли и предложили еще один контракт. Фил бесконечно соскучился по отцу, матери и своим братьям и сестре, но времени слетать в Канаду у него еще будет достаточно, а вот организовать хороший прием в Магнитогорске и сводить их на арену хотелось до начала отпуска, чтобы в начале мая взять родителей с собой в Москву - там у Васи были свои планы с его старшим сыном. Вася также хотел, чтобы Филипп представил его своим родителям как своего парня, а Феличе, несмотря на ее длинный язык, еще никому ничего не рассказала, и поэтому Фил понимал, что вся ответственность за это событие целиком и полностью ложится на него - ему было очень волнительно от одной только мысли, что ему впервые в жизни придется сказать что-то подобное родителям. Он был уверен, что мама с папой примут его выбор вне зависимости от их мнения о Василие, но все равно переживал за их реакцию, и успокаивало его только то, что когда Вася приезжал с ним к нему домой как друг, месье и мадам Майе были в восторге от его компании. Тревожить родителей, чтобы спросить, какое время вылета было бы для них самым оптимальным, было уже поздно, Филипп остановился на подходящем для того, чтобы провести в транзитной зоне московского аэропорта как можно меньше времени. Родителям придется совершить одну пересадку, так как напрямую в Магнитогорск или его окрестности перелеты были только из Москвы, Филипп купил для родителей билеты из Монреаля в столицу России, а оттуда уже к нему. Майе отправил эти билеты на рабочую почту отца, чтобы они не потерялись в его телефоне, закрыл ноутбук и отправился к холодильнику. Планов на конец весны и начало лета у Фила с Васей было предостаточно, и расставаться они планировали только на одну неделю - в середине июня Филиппу в любом случае пришлось бы лететь в Монреаль для того, чтобы пройти обследование у месье Мореля, этот осмотр был для Филиппа обязательным, чтобы он мог получить допуск врача "Металлурга" к тренировкам и играм в новом сезоне, и если с российскими врачами Филипп не всегда мог найти общий язык, то доктор, наблюдающий Фила на протяжении всей его взрослой жизни, мог при большой необходимости закрыть глаза на что-то, что могло помешать Филу получить этот допуск. Вася же хотел провести время со своими детьми, взять их с собой на море, может быть, привезти к бабушке с дедушкой в Россию, или же остаться с ними в Испании и попутешествовать по стране. Этот промежуток казался им обоим идеальной платформой для того, чтобы успеть отдохнуть друг от друга, сместить внимание на другие вещи и соскучиться друг по другу - вместе они проводили каждый день, практически не расставаясь. Все остальное время у них было распланировано - отдых дома, поездка в Москву, поездка к родителям Василия - Филипп пока еще точно не знал, поедет ли он с Василием, затем неделька где-нибудь в теплых странах, а там уже и конец июня был очень близко, наставала пора приступать к физическим нагрузкам и готовиться к сезону. Буквально за несколько дней между окончанием сезона у "Магнитки" и сегодняшним днем Вася получил несколько предложений от разных тренерских штабов, в том числе и от самого "Металлурга", но от всех них он отказывался уверенно и незамедлительно, потому что принял решение в этом году отдыхать - и Фил был бесконечно рад этому решению. Как бы он стал мириться с тем, что Вася уехал бы тренировать другую команду, он не знал, понимая, что скорее всего все бросил бы и действительно поехал за ним. Его радовало, что Вася оказался не зашоренным в своих взглядах и не относился к тому, что Филипп будет работать в это время, как к какой-то трагедии - Майе же был только счастлив от того, что ему предстоит попробовать с человеком такие отношения. Ничего серьезного на ужин Фил готовить не планировал - овощи и легкое нежирное мясо в духовке все еще было самой предпочтительной частью их рациона, так как тренировки все еще продолжались, соблюдать режим хотя бы отчасти врачи команды также требовали. Воспользовавшись заготовками из морозилки, Филипп очень быстро справился с большим блюдом, в котором выложил все ингредиенты, и засунул его в разогретую духовку, цепляя с кухонной столешницы пустой бокал и возвращаясь в зал, предварительно засекая время готовки на своих часах. "Манчестер Сити" предсказуемо вел в счете, Ярослав, который до этого сидел в джинсовке, снял ее с себя - оказалось, что под ней у него была голубая форменная футболка "МанСити" с номером Илкая Гюндогана. Филипп протянул бокал Василию, тот, не отрываясь от игры - на экране как раз повторяли какой-то опасный момент - долил остатки вина Филиппу и отставил бутылку в сторону. - Продолжать будем? - спросил Хабаров, наблюдая за тем, как Фил делает несколько крупных глотков вина. - Так а нахуя начинали тогда, - Кошечкин пожал плечами, - я по водке, ты как, Фил? - Я бы притормозил, наверное, завтра тренировка, - Филипп присел на диван. - Да какая в пизду тренировка, давай с нами, крошка, - Вася махнул рукой, - завтра полежишь, отдохнешь, от того, что ты один день пропустишь, ничего не случится, - Кошечкин поднялся на ноги и взял в руки пустую бутылку. - Хабар, водка или виски? - Виски давай, запить главное принеси что-нибудь, я чистым не могу, - призадумавшись, сказал Ярослав. Вася ушел в сторону кухни, с шумом стуча ящиками своего бара, Филипп чувствовал, как начинает стремительно пьянеть - он не так уж и много съел, чтобы держаться продолжительное время. Взгляд лениво скользил с переливающегося алым-вишневым морем вина в бокале на разноцветные футболки на ярко-зеленом поле и падал обратно, в пучину кровавых капель. Майе показалось, что он смотрел куда-то сквозь всей мебели и стен бесконечно время, пока вдруг не услышал откуда-то сбоку смешок - Хабаров пристально смотрел на него с улыбкой. - Чего? - Филипп опомнился. - Крошка? - усмехнулся Ярослав. - Да ну тебя, - фыркнул Майе, но стыд, обычно настигающий его, когда кто-то акцентировал внимание на нем и Кошечкине, в этот раз не прорвался наружу алым румянцем и смущенной улыбкой. - Почему это сразу ну меня? - веселился Хабаров. - Я считаю, что это очень даже мило. Васька очень точно подбирает прозвища. Филипп безмолвно усмехнулся, прикрывая глаза и снова делая глоток вина, хотя понимал, что ему стоит остановиться ли хотя бы начать закусывать - вино захлестывал очень нежно, но Майе уже чувствовал, как после пары бокалов его руки начинают обмякать, а сам он пытается пристроиться на диване поудобнее и расслабить уставшее после тренировки тело. Когда он отнял бокал от лица, то в нос ударил плотный запах Ярослава - Филипп настолько с головой был погружен в Василия, настолько привык, что все его вещи, вся мебель, вся одежда, форма, постельное белье, волосы и руки пахнут морозными искорками природного запаха Василия, что сейчас, когда мягкой дымкой его обвивал грушево-травянистый запах Хабарова, Филипп даже растерялся. Он повернул голову к Ярославу - тот сильно сжимал рукой свое колено, а голову положил на спинку дивана, смотря на Филиппа. - Запах? - только и спросил Филипп - после того, как он сходил в душ на арене, на свое тело никаких подавителей он не наносил, а алкоголь провоцировал его запах становится более резким. - Погоди, я сейчас. - Не надо, - Ярослав нервно дернул ногой, - тут все равно все тобой пахнет, это не поможет. Филиппа немного отрезвили слова Хабарова. Одновременно с желанием скрыться с глаз Ярослава странная дрожь пробежалась по спине Филиппа, и она только усилилась, когда вернувшийся Василий с бутылками в руках по дороге склонился макушке Филиппа и поцеловал омегу в голову, неосторожно касаясь холодной бутылкой плеча. Филипп вздрогнул, дернув бокалом, и пара капель все-таки выплеснулись на темно-синее поло Фила, оставляя едва заметные пятнышки. - Блять, - выругался Майе. - Сделай мне виски с колой, пожалуйста, я пока пойду переоденусь. В спальне Филипп разделся и зашел в душ, тут же выливая на себя все содержимое банки геля для душа с подавителями. Горячая вода, которая ускоряла активацию действия подавителей, разморила Филиппа только сильнее. В шкафу Майе нашел футболку, которая все еще лежала в пластиковом пакете и была не распакована и никем не ношена, разорвал этот пакет и надел ее на себя - она ничем не пахла. Когда Фил спустился вниз, то он посмотрел на таймер, заведенный на часах - прошло каких-то пятнадцать минут, хотя он уже надеялся поужинать. - Итак, товарищ новый тренер, какие у тебя планы на этот сезон? - завалившись на диван, спросил Филипп и тут же стянул со столика стакан. - Секрет, - Хабаров, до этого веселый и неугомонный, увидев Фила, окинул его с ног до головы удивленным взглядом и даже не попытался улыбнуться - Филиппу была непонятна реакция альфы, вроде как, вопрос был совершенно обычным, но когда Ярослав переглянулся с Василием, который был таким же серьезным, Филипп ощутил, как в его голову пытаются закрасться странные мысли - однако, поспешил отмести их. - Но если вкратце, планируем с Андрюхой кошмарить тебя, - Яр все-таки привычно улыбнулся. - Я думал, новый тренер Разин обо мне не такого плохого мнения, - насмешливо фыркнул Филипп. - Он о тебе просто потрясающего мнения, ничего не думай, - Хабаров сделал глоток виски. - А я просто шучу. - Не переживай, я не дам тебя в обиду, Филь, - Вася все пытался съежиться рядом с Майе, положить голову ему на плечо или грудь - и в этот раз выбрал колени, хотя омега итак почти лежал. - Буду каждый день к вам ходить, как Серега, жизни вам спокойной не давать. - Серега нам спокойной жизни весь сезон не давал, ходил туда-сюда с банкой пива, хотелось порвать его, как бык тряпку красную, - сказал Ярослав. - Но у него сейчас работы много, он скаутов организовывает, так что не сравнивай себя с трудовым человеком, бездельник. - И кого наскаутили уже? - спросил Филипп. - А то половина команды отвалилась. - Робина Пресса пока точно из "Северстали" ждем, за Разиным пришел, - сказал Хабаров. - А так в целом директоры будут по рынку смотреть, так прям вот чтобы сразу сказать - такой возможности нет. Скорее всего, будешь в звене с Коростелевым и Акользиным - Голдобина и Фисенко больше нет, а так в целом под тебя у нас уже подобраны игроки. Тебе идет в тройке с очень габаритными и техничными игроками играть - пока ты на скорости, они тебя прикрывают. Топовых форвардов такого уровня, как Ник и Паша мало очень. - Кора принял квалификационку? - негромко спросил Вася, поворачиваясь на бок и подвигаясь ближе к животу Майе. - Принял, тоже после первого числа объявят, - кивнул Ярослав. - А Дронов? - тут же спросил Филипп. - Да он там горел желанием в НХЛ перейти, "Каролина" его обратно звала, но обычно квалификационное предложение отклоняют сразу же, чтобы на горизонте ничего не маячило, но Дронов сказал, что думает, мне кажется, его переклинило, он останется на сезон с нами, - Хабаров болтал темной жидкостью в стакане. - Ну ничего, там в НХЛ уже с распростертыми объятиями ждут Бурми с Колей, - Ярослав улыбнулся, - "Спартак" по ним связывался вчера, неплохие деньги предлагают. - У-у-у, смотрю, у кого-то неплохой карьерный рост, - засмеялся Кошечкин. - А вообще у нас хоть по кому-то есть предложения из НХЛ? - Ну все стандартно - скауты на днях на просмотр приедут, но это для будущего драфта, так что реальных предложений немного, только одно, если быть конкретным - это для Филиппа, "Вашингтон" хотел обменять на тебя права у клуба, - Яр поставил стакан обратно и положил голову на спинку дивана. - Да, мне говорил агент, но я так не заинтересован в том, чтобы снова ехать в Америку сейчас, что я даже не стал узнавать детали их предложения, - Филипп пожал плечами, прикрывая глаза. - Хочу посмотреть, верна ли моя чуйка по поводу того, что я все-таки возьму хоть какой-то трофей в следующем году. Тренеру Разину была поставлена задача взять кубок, постараюсь всеми силами посодействовать ему в достижении этой цели. - Я рад, что ты отказался от затеи быть клиентом Пилко, - Хабаров улыбнулся. - Почему? - непонимающе спросил Майе. - Он и до этого уговаривал всех своих клиентов уехать из Магнитогорска, а после того, как сюда пришел Андрей, который его с его баснословными запросами в прошлом году послал нахуй, он начал утаскивать всех отсюда с двойным усердием. И вот если в случае с Джошем и Коди мне в целом наплевать, оба в конце сезона превратились, наверное, в самые худшие формы себя за все время их карьеры, то вот на Паскуале были большие надежды, и в линии голкиперов у нас теперь полная задница, - Яр покачал головой. - Васька, не хочешь еще на сезон вернуться, основным постоять. - Пошел нахуй, - громогласно сказал Кошечкин, и Ярослав засмеялся. Филипп почувствовал, как в носу перемешиваются запахи алкоголя и природные запахи альф, играя с его рецепторами, расслабился, закрыл глаза и откинулся на спинку дивана, ныряя рукой в волосы Кошечкина. Вася очень ненавязчиво ерзал плечом между ног Филиппа, легкими касаниями мягкой ткани штанов Майе лаская омегу - со стороны казалось, что Вася или чесался, или просто методично покачивался, но Кошечкин определенно знал, что он делал. Фил поперхнулся, чувствуя, что начинает возбуждаться, и попытался свести ноги так, чтобы отодвинуть от себя Василия, но Кошечкин положил руку на его колено и не дал ему сдвинуть ноги. - Ну что, где встречаемся в этом году? - спросил Хабаров, и Филипп непонимающе уставился на него. - Дубаи, скорее всего, - зевнув, сказал Василий. - Хотя, может быть, у Филиппа есть какие-то свои предпочтения, когда дело доходит до отдыха под солнышком, я не знаю. Может быть, Бали, Марокко, Индонезия, Мальдивы. - Лена сказала, что хочет на Мальдивы в этом году, - сказал Ярослав, - недельки на две с детьми, отлучить их от секций ненадолго, чтобы они тоже погрелись. Я скажу тебе, как она определится с датами, если она, конечно, все-таки решилась на Мальдивы. - Да я вот все думаю, как мне обойтись с отдыхом, - задумчиво сказал Василий. - Дети, технически, у меня теперь на море живут, их солнцем и пляжами не удивишь, у них там местный пляж пизже в разы, чем любой пляж в Эмиратах. Я их хочу в Тольятти на недельку привезти, в родную Волгу окунуть, - он засмеялся. - А с Филиппом мы полетим туда, куда его душа пожелает. Что скажешь, крошка? - Кошечкин задрал голову, рассматривая омегу. - Мексика? - чуть погодя, сказал Филипп. - Кстати, можно предложить Лене Мексику, единственное, с детьми мы туда заебемся лететь, - Хабаров поджал губы, обдумывая вариант Филиппа. - Но если вы совершенно точно надумаете, то я только за. - Братан, я теперь без детей совершенно вольная птица, сел на самолет и отправился хоть на край света, - Вася двумя руками обнял ногу Филиппа, закидывая ее на себя. - Так что нас ничего не останавливает от того, чтобы немного поменять свой маршрут и прилететь к вам, когда вы уже определитесь с тем, куда лететь. Правильно, крошка? - Вася уже не пытался задрать голову так, чтобы посмотреть на Филиппа, но он придумал кое-что более хитрое, чтобы привлечь внимание рассеяной омеги - укусил его за внутреннюю сторону бедра, рыча и смеясь. Фил вскрикнул, осторожно, чтобы случайно не ударить Василия, начал отпихиваться от него, но Кошечкин, еще относительно трезвый, собрал все силы в кулак, чтобы противостоять Филиппу - сгреб его в охапку и утащил на свои колени, крепко обхватывая руками его поясницу и не давая ему пошевелиться. Майе вертелся в его руках, сыпя проклятиями на родном языке, а еще он затылком чувствовал, как на них таращится Хабаров - и от понимания, что кто-то пристально наблюдает за ними, пока они бесятся, Филипп ловил себя на мысли, что странная дрожь возвращается. Вася перехватил руки Филиппа и прижал их к своей груди, внимательно посмотрел в глаза Филиппа, и Майе заметил, что Вася буквально на секунду посмотрел за плечо Фила - на журнальном столике неаккуратно звякнул стакан, послышался глубокий вдох носом. Филипп зажмурился, чувствуя, что его захлестывают какие-то непривычные ощущения, но его спасло то, что на часах сработал таймер. Дрожащими руками вытаскивая форму из духовки, Филипп, трезвея, начинал понимать, что такой ожидаемый стыд и смущение никак не настигают его, а возбуждение остается на месте. Привставший член мягко вырисовывался среди ткани штанов, Фил поправил его рукой, закусывая губу. В носу все чесалось от двух ярких и непохожих друг на друга запахов, каждый разгонял кровь по венам как-то по-особенному, Фил пытался прогнать это наваждение, но не мог - все эти переглядывания, жесты, подкаты, все складывало в голове картинку, Майе начинал понимать, что Хабаров у них в гостях оказался совершенно не для того, чтобы буднично сообщить о своем повышении. Тем не менее, это все еще были домыслы Филиппа, никаких прямых доказательств у омеги не было - может быть, он просто много выпил и начал придумывать себе всякое разное, начал вспоминать их с Василием фантазии и игры в постели - а свою чрезмерную любвеобильность под алкоголем Филипп никогда толком и не скрывал. Может быть, нужно было просто успокоиться и дать себе еще немного протрезветь, освежиться, заняться домашними делами, а главное - избавиться от главного триггера - запахов двух красивущих огромных альф. Фил разве что нос в бутылку с нерафинированным оливковым маслом засунул, чтобы перебить этот запах, но все-таки смог немного успокоить себя. - Как дела? - в дверях показался Кошечкин. - Все отлично, ужинать будете? - ляпнул на свою голову Филипп. - Яр, ты перекусишь? - крикнул в коридор Вася, получив в ответ одобрительный возглас, передал пожелание гостя Филиппу. Алкоголь с журнального столика со всем бокалами переехал на кухню и неряшливо расположился на барной стойке в кухонной зоне. Вася включил телевизор уже здесь, Фил, сидя на барной стойке со стаканом виски, растерявший весь аппетит и залипший в футбол, чувствовал, как просторную комнату снова наполняют опьяняющие запахи. Альфы громко обсуждали концовку второго тайма, ужиная, Филипп взялся мыть чистые стаканы и складывать их в шкаф. Мнение футбольных экспертов, которые с экрана телевизора активно обсуждали игру, перебивалось мнением диванных экспертов, Филипп с улыбкой слушал их, ловя себя на мысли, что он позволяет себе задерживать взгляд на Ярославе. Между ним и Яром всегда была невидимая стена, хотя Хабаров определенно был вторым после Карри в команде человеком, который был наиболее чувствительным к запаху Филиппа. Из-за этого Ярослав часто касался Филиппа, часто вдыхал его запах, не успеваю ловить срывающиеся с губ комментарии по этому поводу, часто задерживал свой взгляд на Филиппе - но это никогда не становилось преградой между ними, не заставляло их отдаляться друг от друга, чтобы избежать подобных неловких ситуаций. Дружба Яра и Фила не проходила проверку временем или удачей-неудачей, им просто было комфортно в компании друг друга или общей тусовки, они позволял себе шутить друг о друге, а главное - не стеснялись сообщать, когда пресекали границу: Филипп не стеснялся просить Ярослава меньше пялиться на него, Ярослав не боялся попросить Филиппа обновить подавители. Гармоничное лицо Ярослава расплывалось в улыбке каждый раз, когда Вася говорил что-то смешное, Филипп переводил взгляд с него на Кошечкина и обратно, жадно, но скрытно дышал, скрестив ноги, нетерпеливо вдыхал их запахи - он уже очень давно не велся на эту чепуху; хотя, справедливости ради, он также давно не пил. Алкоголь имел свойство обострять обоняние противоположных полов, Филипп гнал всех собак на стакан виски, который стоял на барной стойке, и на бутыку вина, которая уже лежала в мусорнорном ведре. Майе спешно облизнул пересохшие губы, когда увидел, что оба альфы синхронно посмотрели на него, и поспешил спрятаться за стаканом, но Кошечкин уже поднялся на ноги и отправился к нему. Совершенно бесстыдно Вася своими бедрами прижал бедра Филиппа к столешнице, и омега только вслух не застонал - еще мягкий член Василия плотно прижимался между его мокрых ягодиц через тонкие шорты, и Фил, растеряв все свои признаки адекватности, вильнул бедрами на бедрах гокипера. На самом деле, все, что хотел Василий - это взять с полки чистый стакан, однако движение Филиппа заставило его застыть около раскрытого шкафа со стаканом в руке на половине пути. Майе сразу осознал, что он только что наделал, и поспешил сморгнуть с глаз все, что на него нашло, но Вася уже поставил стакан на столешницу и потянулся рукой к шее Филиппа. - Ты сегодня какой-то нетерпеливый, Филипп, - прошептал Кошечкин, покусывая шею Фила. - Ты все первый начал, - стискивая зубы, пробормотал Майе и закатил глаза - сил сдерживаться уже не было. - Давай хотя бы проводим Яра, Вась, - Фил выдохнул - запахи обжигали легкие, а от алкоголя кружилась голова. - А Ярославу точно обязательно уходить? - громко спросил Василий. В вакуумной тишине в ушах Филиппа звонко отдавалось только его тяжелое дыхание - ощущения были непривычно острыми - и только скрип стула Хабарова, который поднялся на ноги, разрубил пустоту, возвращая Фила в реальный мир. Вася крепко прижимал его бедрами к столешнице, не давая развернуться, Фил повернул голову, наблюдая за тем, как Ярослав медленно подошел к ним и оперся рукой на барную стойку. Фил видел и ощущал на себе этот пожирающий взгляд и раньше - это был взгляд человека, которым управляло чистейшее животное желание, но самым странным было то, что Филипп как будто видел в отражении себя и не понимал, кто из них сейчас больше желал взять контроль над ситуацией. - Вы двое... - Филипп попытался вывернуться, но Вася схватил его за руки, перехватывая их у запястья и скручивая за его спиной. - Вы двое все с самого начала распланировали, да? - Ты же не вещь какая-то, чтобы тебя в аренду сдавать по расписанию и планам, Филипп, - куда-то в затылок Майе сказал Кошечкин, - я же спросил тебя - Ярославу нужно уйти? Все зависит только от того, что ты скажешь. Фил посмотрел на Ярослава еще раз. Он никогда даже не задумывался, что Хабаров думает о нем, он просто знал, что Ярослав чувствителен к его природному запаху. Он никогда не придавал значение прикосновениям Ярослава, никогда не считал нужным поговорить с ним об этом, потому что считал, что он, как и большинство альф, просто ведомый, падкий на запахи - но сейчас, глядя на Хабарова, Филипп почувствовал между ними пропасть, словно все, о чем необходимо было поговорить - это чертовы гормоны, выстраивающие между ними шаткие мостики. Яр не пытался скрыть своего возбуждения, эластичная ткань выдавала его с потрохами, но куда больше говорило его лицо - Хабаров ежесекундно облизывал пересохшие губы, глубоко втягивая воздух носом, обычно спокойные глаза казались бешенными, и все это было похоже на то, что Ярослав был готов кинуться на Филиппа, но его гвоздями к полу прибило молчание омеги и тяжелый взгляд Василия. - Вы договаривались об этом? - тихо спросил Филипп, смотря на Василия через плечо. - И да, и нет, - сказал Кошечкин после того, как альфы переглянулись. - Ты мог хотя бы поставить меня в известность, - фыркнул Майе, - а не заставлять меня бегать от вас. Филипп потянулся за стаканом виски, но глотком напитка он планировал перебить стекающие по носоглотке объемные запахи альф - иначе он рисковал совсем потерять голову. Кошечкин отпустил его, но Фил не сдвинулся с места, слизывая с губ обжигающие капли виски. Ему бесконечно льстило, что без его безвольного "да" двое огромных альф, которые могут одной на двоих рукой скрутить его и сделать с ним все без его согласия, стояли перед ним и не предпринимали никаких действий, ожидая слов омеги; его забавляло, с какой страстью и какими округлившимися глазами на него смотрел Ярослав, и как Вася, прикусив уголок губы, метался между ними взглядом. Филипп специально медлил, желая посмотреть, что еще предпримет Вася, чтобы уломать Фила на воплощение своей фантазии, хотя в голове его воображение прокрутило все уже до момента окончания. - Это значит "нет"? - Вася склонил голову. - Я этого не говорил, - поспешил перебить его Филипп, полуулыбаясь и сразу же раскрывая свой глупый замысел Василию. - Конечно Ярослав может остаться, если хочет, - Филипп посмотрел на Хабарова. - Ты же хочешь, Яр? Хабаров умоляюще посмотрел на Василия, и голкипер, вскинув брови и не переставая склонять голову, быстро перевел глаза на омегу - Фил не смог сдержать улыбки. Кошечкин сделал к нему шаг, преграждая ему путь с одной стороны рукой, упираясь ею в столешницу. Ярослав сделал неуверенное движение в сторону Филиппа, не получив никакого сопротивления, подошел почти вплотную. Фил уже не стеснялся шумно дышать носом - никакого свежего кислорода вокруг него не осталось, только завертевшиеся в урагане сочные запахи Яра и Васи. Рука Васи по столешнице скользнула к пальцами Филиппа и остановилась на самых костяшках, порозовевших от того, что Фил упирался ими в мебель. - Сам спрашиваешь, придумали мы это заранее или начали спонтанно, а спустя минуту уже играешь с нами, как не стыдно, крошка, - жарко прошептал Василий на ухо Филиппа, заставляя омегу машинально отодвинуться и упереться плечом в грудь Ярослава. - А как с вами еще, черт возьми, я еще даже в дом зайти не успел, вы уже распланировали, в какой позе, как долго, на каких поверхностях, так что стыдно должно быть вам, - усмехнулся Филипп, чувствуя, как Вася толкает его на Ярослава. Низкорослый Филипп упирался им обоим не выше груди, и это заставило его поднять голову, чтобы заглянуть в лицо Василия. Кошечкин взял его за плечи и прижал спиной к груди Хабарова - Ярослав тут же накрыл его локти ладонями, сковывая движения Филиппа. Сам Вася придвинулся вплотную к Филу - становилось жарко, кружилась голова от теплых прикосновений, с двух сторон он явно ощущал сильное и нетерпеливое возбуждение альф: Вася прижимался к его животу, Ярослав мягко водил бедрами по ягодицам Филиппа. Майе прищурился и облизнул губы, позволяя себе расслабиться - со звериным урчанием на его губы накинулся Кошечкин, целуя его, словно в первый раз, по загривку невесомо перебирал легкими поцелуями Хабаров. - Дай ему сделать тебе приятно, - прошептал Василий, пропуская руку между телами Филиппа и Ярослава, чтобы спустить с ягодиц Фила штаны. - А Ярослав сам не против таких вещей? - Филипп ощутимо выгнул спину, упираясь в пах Хабарова так сильно, что альфа тихонько застонал. - Не обращай внимания, - спустя несколько мгновений попыток совладать с чувствами и дрожью, пробормотал Яр, - я просто пытаюсь не захлебнуться собственной слюной. Вася завороженно смотрел на то, как Ярослав покрывает поцелуями шею Филиппа, одной рукой придерживая локоть омеги, а второй прижимая к себе, придерживая его за бедро. Ощущения, новые и неизведанные, раздирали Филиппа на кусочки, а алкоголь не давал засыпать себя вопросами - обводя языком искусанные от вожделения губы, Филипп чувствовал, как две пары рук умело терзают все его эрогенные зоны вместе взятые без остановки, тянут его на себя, едва ли не отрывая от пола. Хабаров на мгновение оторвался от него, отступил на полшага, погружая в свой от два пальца и смачивая их слюной. Вася хищно наблюдал за тем, как Яр вел рукой между ягодиц Фила. Майе зажмурился, чувствуя, как начал течь, стоило пальцам Ярослава коснуться его между ног. - Какой он, ах, - Хабаров обхватил грудь Филиппа рукой, ныряя под футболку, и осторожно погрузил два пальца внутрь него, сразу же начиная ими медленно двигать, - мокрый. - Что ты с ним возишься, он готов уже, - нетерпеливо пробормотал Кошечкин. - Ты не видишь, что ему не терпится? - Он такой узкий, Вась, как я так просто без подготовки... - Ярослав тряхнул головой. - И как он только с тобой справляется, пиздец, ума не приложу. У меня даже близко не такой большой, как у тебя. - Он очень мягкий и податливый, - сказал Кошечкин, поглаживая щеки Фила руками, - позволяет мне вставлять ему до самого конца, сам все увидишь. Презерватив только надень, я тебе не особо доверяю. - Позоришь меня перед своей омегой, - фыркнул Хабаров, но послушно полез в карман за контрацептивом. Вася уютно расположился на высоком барном стуле, утягивая Филиппа за собой - Ярослав стянул с омеги штаны и задрал его футболку; Филипп залез на колени Василия, выгибая спину, и эта высота оказалась идеальной для того, чтобы Ярослав не наклонялся и не тянулся к Филиппу, на удивление, и самому Майе было довольно комфортно. Вася держал его за талию, иногда пробегаясь руками по груди Фила, Яр положил одну руку на округлую ягодицу Филиппа, а второй еще раз провел между его ног рукой, на этот раз накрывая влажной ладонью член. Ахнув, Фил стиснул зубы. Вася заинтересованно смотрел на Филиппа - вся ситуация была под его полным контролем, и от этого в глазах альфы плясали задорные искорки надменности. Он мягким движением руки опустил вскинутую голову Филиппа и заставил его смотреть в свои глаза. - Что такое, родной? - тихо спросил он - его рука скинула руку Ярослава с члена Филиппа и сама обхватила его у основания. - Тебе нравится? - Филипп кивнул, закусывая губу - в последнее время этот властный и надменный Кошечкин не так часто появлялся в их спальне, уступая место нежной и ласковой версии, но Фил питал особую любовь к доминированию над собой от Василия. - Тогда попроси его продолжить, - Вася кивнул на Ярослава. - Я разрешаю. - Хабар, - Филипп задыхался, - трахни меня. Кажется, у всех троих здесь была своя цель, и каким-то образом у них получилось сложить все так, что ее достижение становилось реальностью. Филипп желал внимания, любви и разрядки, желал обладателей двух потрясающий сильных запахов в своей кухне, желал сделать приятное своему альфе; все внимание было сосредоточенно только на нем, руки бегали по его телу, сжимая и разжимая взмокшую кожу дрожащими пальцами, лаская шею, бедра, ступни, большая ладонь Кошечкина без остановки поглаживала растрепавшиеся волосы Филиппа, пока альфа приговаривал, какой Фил хороший мальчик, как здорово он слушается своего папочку и как классно принимает член другого альфы, Ярослав, надрывно выстанывая все ругательства, которые он только мог вспомнить, нежно, но интенсивно трахал Филиппа, бесконечными поцелуями осыпая его шею, затылок и уши. - Слав, остановись, ему неудобно, - сказал Вася, видя, как от напряжения подрагивают уставшие ноги Филиппа. Хабаров разочарованно застонал и вышел из Фила - Майе прижался к Васиной груди, проглатывая такой же стон, и зажмурился. - Давай, отнесем его в зал. Кошечкин забился в угол дивана, раскидывая ноги в разные стороны, и Ярослав положил Филиппа на Кошечкина - голова омеги находилась на напряженном животе голкипера. Вася не прикасался к себе, обеими руками он поглаживал голову и плечи Филиппа, запуская пальцы в его волосы и массируя кожу головы. Ярослав нависал на Филом, упираясь обеими руками в свободное пространство между телом Фила и ногами Василия, жадно исследовал губами взмокшую кожу на шее Филиппа, целовал линию его нижней челюсти, заходил на лицо, но снова боязливо спускался обратно к шее, косясь на Василия - Фил не видел лица Кошечкина, но понимал, что между альфами коммуникация происходила по хорошо понятной им схеме, когда Вася жестами и взглядами показывал Ярославу, что ему дозволено делать, а что - нет. Фил чувствовал себя беспомощным, но эти ощущения не пугали его. Необычайная нежность ласковых прикосновений Василия смешивалась с неудержимой страстью Ярослава, каждый взгляд, каждое касание, каждое слово, эмоция - все было обращено только к Филиппу, Майе от этого хотелось только больше и больше внимания. Травянистый запах Ярослава с потом капал на разгоряченную грудь Фила, взгляд альфы метался по лицу омеги, умоляя только об одном - о поцелуе, но Фил, замерший в напряженной позе, понимал, что Хабаров не осмелится поцеловать его сам. - Папочка, - прошептал Филипп, заключая лицо Ярослава в объятие своих подрагивающих ладоней - алкоголь выветрил из крови все, что могло помешать Филу получить удовольствие. - Можно я поцелую его? - Ты можешь делать все, что тебе вздумается, крошка, - голос Кошечкина был низким - и впервые за все время от глаз Филиппа не скрылось то, как Василий соскользнул одной рукой с головы Филиппа и сжал ладонью бугорок вставшего члена на шортах. Хабаров после этих слов воспринимался только как забавная игрушка, но Филиппу в моменте было все равно, как ему после всего происходящего придется смотреть на своего друга - в конце концов, Вася тоже когда-то был просто близким другом. Ярослав закусывал губы и проглатывал слова, неуместные и адресованные не Филиппу, а скорее самому себе, Майе обнял ногами его напряженный взмокший торс и потянул его на себя - горячая головка его члена во влажном от смазки Фила латексе прикоснулась к растраханному отверстию Фила, но Яр чуть двинул бедрами назад, дожидаясь более подходящего момента, чтобы снова войти в омегу. Ярослав так призывно пах, так возбуждающе выглядел и так умопомрачительно правильно касался Филиппа, что Майе терял голову - и последней каплей было то, что в сантиметре от его головы его альфа, тяжело дыша и подрагивая от каждого касания Ярослава так, словно Хабаров трогал его, а не Филиппа, ласкал себя, смотря на то, как хорошо Филиппу. Майе притянул лицо Ярослава к себе, осторожно трогая его губы поцелуем. Хабаров не дал этому поцелую остаться нежным и невинным, вгрызаясь в губы Филиппа и с коротким стоном входя в него, крепко сжимая руками бедра омеги. Когда-то Филипп фантазировал о Ярославе - и реальность не разочаровала его. Яр сочетал в себе такую обожаемую Филиппом нежность в каждом своем движении и такую необходимую Филиппу жесткость, прелесть которой Фил открыл для себя с Василием. Ярослав обволакивал его своим ярким запахом, обвивал руками, обнимал крепко и уверенно. Свободными руками Фил скребся по ногам Василия, чувствуя, как под его пальцами напряженные мышцы скользят под кожей. Вася подрагивающими пальцами свободной руки наматывал на пальцы упругие кудряшки Филиппа, рассыпанные по плечам, второй рукой сдержанно ласкал себя, запустив ее под резинку шорт. Филипп хотел сменить позу, чтобы смотреть в лицо Василия, пока Яр трахал его, но позволил альфам оставить все, как есть, хотя понимал, что одно его слово - и все будет так, как хочет он. - Ты как, мой мальчик? - спросил Вася, скользя рукой по шее Филиппа и неожиданно для омеги сдавливая ее сильнее, чем обычно. - Боже, сделай так еще раз, - сдавленно пробормотал Фил, закатывая глаза. Вася послушно сдавил шею рукой и прижал голову Фила к себе - воздуха, и без этого разряженного и раскаленного, перестало хватать совсем. Фил шевелил губами, пытаясь вдохнуть, но его тело из-за невозможности сделать это словно ушло в себя, все, биение сердца, шум крови в ушах - все стало таким громким. По телу прокатились жаркие вздохи, в глазах начало темнеть, Фил схватил руку Васи за запястье слабеющими пальцами, и Кошечкин тут же разжал ее - Филипп вывернули наизнанку, словно перчатку, все ощущения, притупившиеся и спрятавшиеся где-то в глубине тела, выплеснулись наружу, и вместе со сладостью кислорода легкие обожгли запахи альф, а внизу живота оргазмом взорвалось стянутое под кожей нереальное удовольствие. Фил громко застонал, чувствуя, как его подбородок стискивает пальцами Василий, а в тело сильнее вколачивается Ярослав, но с первым же вздохом полной грудью Филиппа отнесло куда-то в космос, где любые касания к его телу ему казались нереальными. Последний раз Филипп пил довольно давно и уже почти забыл это горькое ощущение накатывающего сожаления за все, что он сделал в состоянии алкогольного опьянения. Кожа на горле саднила, на бедрах остались следы от грубоватых рук Ярослава. Филипп открыл глаза - Хабаров сидел между его раздвинутых ног, тяжело дышал, смотря на Фила, под головой Майе часто-часто вздымался окаменевший напряженный живот Васи. Яр поднялся на ноги, вытирая лицо руками, снял с члена презерватив, скидывая на журнальный столик, и ушел в сторону ванной. Влажная ладонь Кошечкина легла на голову Филиппа, омега свел ноги, чувствуя, как они подрагивают и не слушаются. - Блять, - прошептал Василий, глубоко вздыхая и скользя ладонью по шее Фила - Майе послушно выгнул ее, скатываясь головой в пространство между спинкой дивана и ногой альфы, - походу синяк будет, - кончиками пальцев он провел по тому месту, где сжимал рукой его шею. - Вот черт. Тело Филиппа было совершенно ватным, а все возможные болезненные и неприятные ощущения растворились в необычайной легкости, которая окутывала Фила прохладной испариной на разгоряченной коже, колючим было только ощущение головокружения и подкатывающей боли из-за того, что после оргазма из крови выветрился совершенно весь алкоголь. Сглотнув вязкую слюну, Фил снова сделал глубокий вдох - запахи альф растворились, словно из никогда и не было, а свежий и насыщенный чистый воздух гостинной был таким сладким, почти кислым на кончике языка. Вася водил пальцами по его горлу, забегая шершавыми подушечками на кадык и соскальзывая с него до яремной впадины и обратно. Яр с полотенцем на бедрах, вышел откуда-то из темноты и робко присел на край дивана, Фил едва касался ногой его бедра. - Тебя, наверное, тоже надо в душ отнести? - спросил Кошечкин, шмыгая носом. - Я сам справлюсь, спасибо, - собравшись с мыслями и силами, Фил сел на диване, опираясь на колено Кошечкина, поднялся на ноги. В душевой кабине Филиппа наконец настигло все, что шло за ним по пятам, пока он был совсем пьян и уебывал от этих мыслей с невообразимой скоростью. Фруктовый запах Ярослава все еще был на губах Фила, грубые пальцы - на бедрах, мягкие губы - на шее, а движения были такими правильными и знакомыми, что Фил, не собиравшийся в ближайшее время лишаться девственности в добровольных тройничках, не успел даже задуматься о том, что что-то в этой ситуации было неправильным. Вася дал ему понять, что он открытых взглядов в сексе, хочет попробовать что-то подобное, возможно, спонтанность произошедшего дала бы понять им, нравится ли им это на самом деле или это все глупое баловство, не имеющее место быть в их отношениях. Тем не менее, вилять от того, что Яр оказался фееричным в кровати, Фил не мог - и ему становилось стыдно за то, что он получил удовольствие еще с кем-то, кроме своего альфы, хотя, казалось бы, это и было изначальной целью. Когда Майе вернулся, альфы молча смотрели друг на друга - кажется, за то время, что Филиппа не было в комнате, они не проронили не слова. Фил заметил, как напрягся Ярослав, когда вошел Фил, а еще заметил, как мгновенно Вася отвел взгляд, чтобы не встречаться глазами с омегой - и Филипп непонимающе уставился на них, тем не менее, он сел между ними, положил голову на ногу Васи и вытянул ногу в сторону Ярослава, укладывая стопу на его бедро. Хабаров опустил глаза на лодыжку Филиппа и медленно и невесомо накрыл ее своей рукой, в то время как Вася снова положил руку на голову Майе - Фил прикрыл глаза, снова расслабившись. Прохладная вода с мятным гелем для душа помогла освежиться и оставила на коже приятную холодинку, в комнату откуда-то проникал сладкий весенний ветер. Тишина была такой вязкой и давящей, но Филипп укрылся от нее, ритмично вдыхая и выдыхая. - Вася, Яр, - прошептал Фил, понимая, что если не заговорит он, то они будут молчать до утра, - мне безумно понравилось. Спасибо за новые ощущения. До этого момента опыт с более чем одним партнером одновременно был скорее плачевным, чем приятным, - он оставил легкий поцелуй на ноге Кошечкина и стопой погладил бедро Хабарова. - Разве вам не понравилось? - молчание продолжалось, и Фил решил приоткрыть глаза и посмотреть на каждого альфу персонально. - Понравилось, Филипп, - улыбнувшись, сказал Ярослав, - ты просто потрясающий, - он уже не косился на Василия, когда скользнул рукой по ноге Майе и остановился на колене. - Ты - лучший, крошка, - голос Кошечкина был севшим и вымотанным, но никак не расстроенным или обиженным, как ожидал услышать Филипп, основываясь на их переглядываниях, - я в восторге, - он пробежался пальцами по уху Фила, легко щекоча его, Майе поднял голову, чтобы посмотреть на него - Вася совершенно обыденно и довольно улыбался. - Мне показалось, что вы что-то не поделили, - Фил не стал ходить вокруг да около, решив высказать свое предположение вслух. - Конечно не поделили, - усмехнулся Ярослав, - ты - один, а нас - двое. Как мы тебя поделим? - Так, - фыркнул Вася, взмахивая руками, - отодвинься к другому краю дивана и не трогай то, что тебе не положено, - его тон был скорее ироничным, чем действительно угрожающим, и Яр, уловив эти нотки в голосе Кошечкина, конечно же не послушал указаниям голкипера. - Тут уже все давно поделено. - Мы так не договаривались, - Хабаров прищурился с лисиной улыбкой. - А как вы договаривались? - Майе поднял голову, внимательно рассматривая обоих альф. - Мне кажется, или для взаимодействия трех людей вы двое слишком много пиздите без моего непосредственного участия, так еще и не ставите меня в курс своих планов? - Не было никаких планов, Фил, этот придурок просто притащил вино, чтобы отметить с нами свое повышение, и пока ты отходил переодеваться и готовить ужин, мы перекинулись парой слов о том, что если ты будешь не против, то мы попробуем, - Кошечкин не отходил от своей первоначальной версии, в которой он, словно невинная овечка, утверждал, что не причастен к произошедшему и понятия не имеет, о чем идет речь - но Фил понимал, что как минимум в половине своих слов Вася лжет. Смотреть на Кошечкина, изворачиваясь в его руках, было неудобно. Филипп забрался на его бедра, смахивая на пол соскальзывающее с бедер полотенце. Щеки Васи трогал легкий персиковый румянец смущения. Сзади послышался прерывистый вздох Хабарова - Вася скользнул взглядом за плечо Фила, на несколько мгновений его глаза похолодели, отдавая Ярославу команду, затем, когда они вернулись на тело Филиппа, шоколад в глазах Кошечкина снова растаял, становясь теплым и ласкающим. Хабаров исчез на кухне под предлогом того, что хотел принести всем выпивку, и этими минутами Филипп воспользовался для того, чтобы, наклонившись к голкиперу, внимательно посмотреть на него. - Вася, если тебе не понравилось, то тебе нужно сказать это прямо сейчас, - тихо сказал Майе, располагаясь на груди Василия. - Мне правда очень понравилось, крошка, - закусив губу, прошептал Василий. - Тем не менее, что-то не так, и я это отчетливо вижу, - одними губами сказал Фил, заглядывая в глаза Кошечкина. - Я просто... - Вася потупил взгляд. - Это просто мои тараканы в голове. Не обращай внимания. - Просто скажи мне, что не так, Вася, это не только твои предубеждения и мысли, они и меня тоже касаются, - Филипп положил руку на щеку Кошечкина, легко оглаживая ее. - Как еще я пойму, что мне делать во всей этой ситуации дальше, если ты не хочешь говорить со мной об этом? Я слишком глуп и пьян, чтобы действовать на свое усмотрение, Вася. - Тебе нужно делать только то, что доставляет тебе удовольствие, малыш, - Кошечкин положил голову на подушку, устремляя взгляд в потолок. - И ни в коем случае не думай, что ты сделал что-то не так. Ты просто восхитителен, - Вася положил руку на затылок Филиппа, надавливая и заставляя Фила лечь на его грудь. - А я просто так загорелся этой идеей, так долго уламывал Яра, который не хотел заниматься с тобой сексом, потому что он так-то и твой друг тоже, так агрессивно давил на тебя, что чуть не задохнулся от ревности, пока смотрел на тебя и Ярослава... и самое стремное, что хоть я раньше такого чувства не испытывал, то сейчас из-за того, что я заревновал тебя, я возбудился так, что кончил в шорты, как сучка, - Кошечкин вдруг покраснел сильнее, отворачивая голову в сторону. - Просто отпусти это, и ты, и я - мы оба знаем, что это просто развлечение, - Филипп проглотил все, что тревожило его в этот момент - хотя среди всего этого больше всего его смущало то, как ему понравилось заниматься сексом сразу с двумя альфами - и постарался успокоить Василия. - Давай просто проводим его домой и забудем это, хорошо? - Ты не понял меня, крошка, - усмехнулся Вася, - мне очень понравилось. Когда он трахал тебя, так хотелось оттащить его от тебя и трахнуть тебя самому, и от того, что я сам себе запретил вмешиваться и наблюдал за тем, как тебе нравилось, я только сильнее и сильнее ревновал тебя к нему - и это поджигало во мне что-то новое, я такого раньше никогда не чувствовал, - Фил почувствовал, как крепнет в шортах Василия его член, упираясь в бедро Майе. - Сука, - выдохнул голкипер. - Я надеюсь, что ты не врешь мне, - Филипп нахмурился, почему-то только сейчас его накрыло осознание - с Васей они меньше полугода в постоянных отношениях, а ему уже без остановки требовались все новые и новые ощущения, из-за чего Фил вдруг подумал, что как только он перестанет дарить Кошечкину эти самые новые ощущения, он перестанет ему быть необходимым. - Потому что мне стыдно признаваться тебе в том, что я действительно получил от вас с Яром удовольствие. - Фил, я не перекладываю на тебя ни единный грамм ответственности за произошедшее, но все, что мы с ним делали - это только ради твоего наслаждения, а понравилось ли нам с Хабаром - это уже вопрос прикладного характера, - Кошечкин с восхищением посмотрел на Филиппа. - И я тоже просто в восторге. Просто я впервые столкнулся с такими ощущениями и не с первого раза смог смириться с тем, что мне понравилось что-то подобное. Приподнявшись на диване, Вася крепко обхватил поясницу Филиппа, прижимая омегу к себе и чувственно целуя Фила - так, что у него не осталось ни одного сомнения в правдивости слов Кошечкина. Так горячо Вася целовал его обычно в одном случае - если планировал обменять этот поцелуй на громкий стон после такого же горячего окончания внутрь Филиппа. Майе обхватил торс Васи ногами, цепляясь руками за его плечи - любимые теплые губы, отдающие морозной прохладой природного запаха, все равно были самыми желанными и родными, и никакая минутная слабость в лице Ярослава не могла сделать эти чувства слабее. Филипп заставил Васю чуть сбавить темп, целуя альфу медленно - робко, неуверенно, пытаясь скрыть счастливую улыбку, словно Фил впервые целовал его. Неважно, нужны были Василию новые острые ощущения каждый день, Фил же искал в нем каждый раз одно и тоже, знакомое, любимое - это чувство уюта, тепла и защиты. Кошечкин поймал его волну, положив руки на лопатки Майе, целовал его медленно, тягуче. Краем глаза Филипп заметил Ярослава - с бутылкой янтарного виски и тремя стаканами он стоял в дверном проеме, отлученный от этого праздника и не имеющий возможности присоединиться к нему по-настоящему никогда. Вася, успокоившийся и убаюканный нежным поцелуем, медленно отлип от губ Филиппа, заворачивая его в плотное объятие своих горячих рук и пряча его в своей груди, как маленького ребенка. Майе продолжал наблюдать за Хабаровым - что-то непонятное читалось во взгляде Ярослава, но Филипп был слишком простым, чтобы распознать это, в то время как прекрасно понимающий его Кошечкин, который, казалось, умудрялся считывать каждое малейшее изменение в лице Хабарова, скорее всего - все понял. Майе было слишком уютно в родных теплых руках, чтобы вылезать из них и снова задавать вопросы из разряда "а нормально ли все". - Ты нальешь мне чистый? - тихо спросил Кошечкин присевшего на диван Хабарова - оба разговаривали и двигались тихо и мягко, словно боялись спугнуть Филиппа. - Спасибо, - едва слышный звон бокалов раздался за спиной Фила, под ухом Майе Кошечкин шумно проглотил алкоголь - и как будто сам почувствовал тепло, растекающееся по чужой глотке. - Фил, ты будешь? - Ярослав поставил третий стакан на журнальном столике рядом с Филиппом и плеснул в него виски. - Планировал завтра на тренировку съездить, так что, наверное, воздержусь от продолжения банкета, - дерзить и повышать тон голоса Фил не стал. - Только-только прошло головокружение, так что, вроде, обошлось. Вы без меня как-нибудь, парни. Вася с Филиппом завалился на бок, облокачиваясь на спинку дивана. Нога Майе оказалась неудачно зажата между телом Васи и мебелью, так что он вытащил ее, чуть поворачиваясь на коленях Васи, чтобы видеть и Ярослава тоже - прикрываясь диванной подушкой, обнаженный Хабаров сидел на диване совсем рядом от них, поджав под себя одну ногу и также лениво располагаясь на спинке дивана. Под одну из подушек, на которую Хабаров опирался, Вася подоткнул ноги, чтобы вытянуться на диване, Фил остался каким-то неуютно обнаженным среди них и даже начал замерзать, хоть из холодного в комнате были только кубики льда в стакане виски. - Честно, парни, - вдруг сказал Ярослав, - я бы никогда о вас не подумал, что у вас есть хоть один шанс. Но я рад, что я ошибался. - Ого, а мне ты в лицо такого не говорил, - фыркнул Вася, играя с кудрями Филиппа. - Потом сказал бы мне, что я тебя сглазил, хребет бы мне еще перебил, - засмеялся Хабаров, делая глоток виски. - Если вас лично не знать и просто будучи человеком со стороны узнать о ваших отношениях, то так без литра не разберешься, как так получилось. - Я смотрю, ты очень хочешь об этом поговорить, - Кошечкин не обращал никакого внимания на Ярослава, не отрываясь от волос Филиппа. - Я с появлением Филиппа перестал считаться с мнением людей, пришедших со стороны, потому что в ином случае разговор с непонятно кем и непонятно о чем будет слишком много. - Но я ведь не человек со стороны, - возразил Ярослав. - Ладно, поправочка - я перестал считаться с любым положительным мнением в нашу сторону, все остальное мне или не интересно, или достойно получения в ебучку осмелившемуся высказать его, - полуулыбнулся Василий. - Мне больше нечего бояться. Карьера моя закончена, тренерскую я начинать пока не планирую, социальных сетей у меня нет, медийных друзей - тоже нет, я в принципе могу делать что угодно и не бояться быть пойманным. Я очень не хочу говорить так о моей самой драгоценной крошке на свете, - Вася поцеловал Филиппа в щеку, - но раз уж здесь любить Филиппа является предметом для насмешек - я предпочту быть ебало за любой негатив. - Так я и не говорил ничего плохого, - Хабаров уже смеялся. - А я просто предупреждаю, что в случае чего сломаю лицо просто, - Кошечкин пожал плечами. - А предупрежден - значит вооружен. - Да ладно ты, не ворчи, пенсия, - Ярослав спрятал улыбку за кромкой бокала. - Я тебе комплимент хотел сделать, а ты как обычно. Все магическая атмосфера развеялась по ветру, стоило только запахам альф раствориться в свежем воздухе - Фил глотал кислород крупными порциями, чувствуя эти природные запахи только покалыванием где-то глубоко в горле. Ярослав снова казался самым обычным товарищем, с которым Фил привык говорить о работе, девушках и машинах, Вася путал волосы Майе, закусив губу, чтобы не дать улыбке соскользнуть на лицо. Хрусталь бокалов для виски то и дело щелкал о зубы одного или другого альфы, пока они совершенно отстраненно болтали о том, каким большим сюрпризом и одновременно с этим обыденностью стали отношения Васи и Фила для окружающих. - Благо, в этом году тебя в команде уже не будет, в ином случае статья за служебный роман вам обоим бы грозила, - Ярослав пожал плечами. - Или у поколения Филиппа уже убрали этот пункт из контрактов? - задумчиво спросил он сам себя. - Неважно. Получили бы вы оба, - с довольным лицом сказал Яр. - Что за хуйню ты рассказываешь, служебный роман - это когда ты какую-то выгоду можешь поиметь за счет отношений с сослуживцем, который выше тебя по карьерной лестнице. Если между игроками отношения - то это служебным романом не считается, а если между игроком и тренером - то да, - Вася дернул ногой, которая лежала под подушкой, заставив Ярослава встряхнуться и едва не вылить на себя виски. - И я тоже в последнем переподписании этот пункт уже не включал при переговорах, так что меня ни за одну руку не поймаешь. - Напомните мне, зачем в вашей прекрасной лиге в контракты был введен пункт о запрете служебных романов? - Филипп нахмурился, пытаясь уловить связь между событиями. - Потому что я никогда в своей жизни не слышал о том, чтобы хоть у кого-то в контракте было что-то подобное, а мой агент работает не только с хоккеистами. - Да когда-то давно стандартизировали этот пункт, еще до появления КХЛ - один тренер альф молодых в сборную через постель набирал, президент лиги и президент ассоциации спортивных агентов, само собой, говорили, что это все было давно и неправда, но какой же скандалище в свое время был, закачаешься, - сказал Василий. - Тренер, кстати, был бетой, при чем даже не главным и не основным ассистентом тренера был, так что фамилия тебе ничего не скажет, но после того, как это произошло, все клубы сразу стали требовать этот пункт в контракте, что я считал таким унижением, ты бы знал, - Кошечкин улыбнулся. - Я, кстати, удивлен, что тебя не обязали подписать контракт с таким условием, - сказал Ярослав, - потому что, ну, очевидно, что ты в зоне риска. - Я играл в командах, где игроки так или иначе получали игровое время в обмен на интим с тренером, но, скажем так, меня это не касалось, потому что обычно геям-альфам интересны именно геи-альфы, а не маскулинные омеги, - Фил и правда становился свидетелем подобных отношений - в Кярпяте ассистент тогда еще главного тренера не скрывал своей ориентации в коллективе и некоторым знакомым Филиппа в открытую предлагал взаимовыгодный обмен, но все были взрослыми людьми с мозгами в голове, так что Майе никогда не придавал этому никакого значения. - Так что даже если бы я и захотел заполучить место в команде таким образом, вряд ли у меня был бы на это шанс. - Ну это просто я твоим тренером никогда не был, - засмеялся Ярослав. - Хабаров, сломаю лицо, - грозно, но с долей усмешки в голосе, сказал Кошечкин. - Да и куда ты собрался со своим талантом еще и унижаться перед кем-то, всех высот ты добился и без альфы рядом или позади тебя, так что такая штука, как служебный роман, тебе изначально не была нужна. Ну, конечно, только если со своим коллегой, не важно, старшим или младшим, ты ради своего удовольствия. - Интересно, а то, что было - считается служебным романом? - чуть погодя, спросил Ярослав, узнаваемо пряча чуть кривую улыбку за бокалом. - Я никакой выгоды на работе от этого не получу, так что нет, - Фил потянулся. - Или получу? - он повернул голову к Хабарову. - Смотря что ты хочешь, - уклончиво сказал Хабаров, и в носу Филиппа снова плотной ватой встал запах Ярослава. Хабаров несдержанно сглотнул, поставив бокал на стол и вытерев капли алкоголя с губ тыльной стороной ладони. Филипп почувствовал, как по спине бежит ладонь Кошечкина - напряжение снова становилось таким невыносимым, что сбросить его помогла бы только разрядка, так как спустить на тормозах происходящее возможности не предоставлялось. Филипп облизнул губы. Перед ними он был совершенно обнаженным, и от их взглядов не скрылось то, как член Филиппа дернулся у основания, приподнимаясь - Хабаров жадно наблюдал за ним, словно видел его тело впервые, Кошечкин лениво мазнул глазами по открывшейся картине и с легкой усмешкой откинулся на подушку, оставляя на бедре Филиппа руку. - Хочу выходной завтра, - тихо сказал Майе, наклонив голову. - Сука, - Ярослав засмеялся, тут же закусывая губу, - я о тебе плохого мнения, - его яркая улыбка не сползала с губ, - думал, скажешь что-то вроде "отсоси мне" или типа того. - А так можно было? - Ярослав определенно пытался засмущать Филиппа, но Майе решил не сдаваться и пошел в атаку. - Тогда я не понимаю, почему ты еще сидишь и ничего не делаешь. - Твой альфа мне много чего запретил, и это, кстати, одна из вещей, которые он мне запретил делать, - язвительно сказал Хабаров. - Вероятно, боится, что откушу. - Ты правда ему запретил? - Фил с улыбкой повернулся к Кошечкину, ерзая на его коленях и чувствуя, как член Василия каменеет от трения о мягкую ткань; Кошечкин со вздохом качнул головой, оставляя свой ответ неопределенным, запрокинул голову на подушку, свешивая ее и тихо вздыхая. - М, Вась? - Если вы оба так этого хотите - то почему бы и нет, - пробормотал Вася, дрожащими пальцами поглаживая спину Филиппа. - От меня главное не прячьтесь.