не уверен - не целуй

- Блять, да где все время этот телефон теряется? - Филипп поднял совершенно все пледы на диване, скинул все подушки на пол, но свой телефон так и не нашел - в прочем, диван в гостинной Кошечкина был таким огромным, что там без труда можно было потерять не только телефон, но и самого голкипера. - Сука, мне нужно позвонить, такое случается раз в несколько лет, и именно в этот момент я не держу телефон в руке, - Фил содрал с дивана мягкое покрывало, заставляя улететь на пол пульт, умную колонку, чашку и пакет с недоеденными чипсами. - Да блять, что такое-то. - Чего ты ворчишь? - Вася показался в дверном проеме. - Что-то потерял? - Кошечкин потряс телефоном Филиппа в руке - на экране высвечивалась фотография его сестры, которая звонила ему через мессенджер. - Трезвонит на весь дом, - Кошечкин зевнул, протягивая Филу телефон. - Ты надолго? - Поболтаю с Феличе, потом позвоню агенту, а еще обещал набрать врачу - он хотел поговорить со мной еще хрен знает когда, убью всех зайцев одновременно, - протараторил Филипп, забирая телефон. - Разогрею ужин пока. - Хорошо, я буду наверху, если что - свисти, - Кошечкин поцеловал Филиппа в макушку и скрылся на лестнице. Весна потихоньку пробиралась в Магнитогорск, осторожно захватывая не только расчищенный центр города, но и менее населенные поселки на окраинах. На улице Филиппа снег лежал до победного - пока в один день температура не поднялась настолько, что растопила весь снег сразу, затопив низину в конце улицы. Весна в таких городах, как Магнитогорск, была ярким и долгожданным событием, можно было наконец насладиться безветренной солнечной голубой прохладой, скинуть плотный зимний пуховик и надеть кроссовки с короткими носками; а еще весна в таких городах, как Магнитогорск, была долгожданным событием для всех спортивных болельщиков - ибо плей-офф был в самом разгаре. "Авангард" оказался более махровым соперником, нежели "Автомобилист" - они вели с ними в серии 2-0, план был очень простым - закончить эту серию на 4-0 после двух домашних игр, и пока с этим планом они справлялись на отлично. Складывалось такое ощущение, что нужно было просто пересилить один тяжелый момент - в их случае, это была серия с "Автомобилистом" - чтобы дальше все пошло, как по маслу. Одноклубники Филиппа начали постепенно возвращаться в строй, новых пациентов лазарета за два матча с Омском не прибавилось, Филипп продолжил свою результативную серию, забив и ассистировав и в первой, и во второй игре. - Тебе уже говорили, что до премьера дозвониться легче, чем до тебя? - съязвила Феличе, когда Филипп наконец поднял трубку. - Не сердись, я просто потерял телефон в доме и едва нашел его, - фыркнул Филипп. - Лучше расскажи мне, как у тебя дела. Как бы Филипп не был привязан к своей семье, Феличе все равно была его самой любимой сестрой - наверное потому, что она была его близнецом и тоже была омегой. Филипп мог обсудить с ней какие-то вещи, которые он не мог обсудить с братьями, мог обратиться к ней за помощью, когда ситуация становилась довольно интимной, Феличе знала много секретов Филиппа, она была во всем солидарна с ним - она понимала, как тяжело Филиппу приходилось в жизни и сколько ему пришлось работать для того, чтобы оказаться под солнцем. Между ними была особая связь, и Филипп делал все, чтобы поддерживать ее, потому что когда он возвращался домой с разбитым сердцем, Феличе понимала его с полуслова. Личи впервые стала матерью, когда Филипп играл в Финляндии свой первый год - пожалуй, это был первый раз, когда Филипп оставил команду без особого на то повода, и прилетел, чтобы поддержать сестру. Избранником Феличе был владелец сети автосервисов в Монреале Нейтан Лафит - они познакомились буквально через несколько месяцев после того, как Феличе, вдохновившись примером младшего брата-омеги, решила покинуть родительский дом и начать жить самостоятельно, своего первенца они назвали Антуаном, а перед тем, как Филипп принял решение переехать в Россию, у них родилась дочь, и Феличе назвала ее Артемидой - так, как Филипп всегда хотел назвать свою дочь. И Филипп, и Феличе считали, что им не стоит пугать родителей какими-то невзгодами в своих жизнях, поэтому предпочитали делиться какими-то проблемами исключительно друг с другом - если, конечно, дело не было каким-то серьезным; хотя в последнее время Филипп не рассказывал ничего сестре о своей личной жизни, все о подробностях отношениями с командой она знала - Филиппу нужно было хоть как-то дать понять сестре, что он все еще нуждается в их разговорах. В детстве, когда они были не разлей вода, до подросткового возраста делили одну комнату, Фил даже не задумывался, что когда-то жизнь раскидает их по разным континентам и заставит так сильно скучать друг по другу. - Нейтан временами становится просто невыносимым, - вздохнула Личи - на фоне пиликала стиральная машинка, оповещающая о завершении цикла стирки - как обычно, девушка была по уши в домашних делах. - Иногда мне кажется, что он больше меня не любит. - Он поднимает на тебя руку? - взволнованно спросил Фил - он сам, зажав телефон между щекой и ключицей, устранял затеянный им беспорядок в гостиной - расстилал покрывало и раскидывал подушки по дивану. - Нет, просто я чувствую, что я ему больше не интересна, - Феличе очень любила Нейта - и Фил это прекрасно знал. - Артемида заставила нас отдалиться друг от друга - и это так больно произносить вслух, Филипп, как будто я обвиняю ее в чем-то, но я люблю ее, Антуана и Нейта больше всего на свете, моя семья - это самое ценное, что у меня есть. Нейтан теперь много времени проводит на работе, задерживается в компании своих подчиненных - и ты бы видел, каких красоток он нанимает к себе в офис, Филипп! - обиженно воскликнула Феличе. - А когда он возвращается домой, он играет с детьми, укладывает их спать, ужинает со мной в тишине, словно ему нечего мне рассказать или нечего у меня спросить, играет в приставку и ложится спать - иногда даже не в одну кровать со мной, - Личи всхлипнула. - Я понимаю, что после вторых родов я стала ужасной - растолстела, потеряла всю свою женственность, но я делаю все, чтобы у Антуана и Артемиды было прекрасное детство, а наш дом всегда был чистым и уютным местом, куда хотелось возвращаться. - Не плачь, сестренка, прошу тебя, я понимаю, как тебе сложно, - сложнее всего было поддерживать сестру исключительно в телефонном режиме, ведь она, как и сам Филипп, была очень тактильным человеком, языком любви которого были прикосновения, - это просто блядский быт, ты сама знаешь, что он убивает даже самую сильную романтику. - Я просто чувствую себя виноватой за то, что я не справляюсь с тем, чтобы быть для Нейта идеальной женой, Филипп, - плакала Феличе, - как бы я не рвалась получать образование и искать работу, я понимаю, что мое призвание - это быть мамой и женой, и Нейт дал мне все, чтобы я делала то, что хочу. Мне стыдно за то, что я занимаюсь детьми не одна, но все равно не успеваю следить за собой, хотя у меня есть няня, домработница и водитель, Филипп, у девяносто пяти мам из ста нет даже возможности иметь няню, о чем это я, мать вашу, - шмыгнула носом девушка. - Мне помогают и наши родители, и родители Нейтана, и его сестры, и мои подруги, а я все равно каждый божий день чувствую себя так, словно меня всю ночь за день до этого заставляли разгружать мешки с овощами, хотя я сплю на огромной кровати, питаюсь хорошей едой, пользуюсь дорогой косметикой. Мне стыдно сказать хоть кому-то, что я устала, Филипп. - Милая, быть матерью - это очень сложно, - Фил насторожился - обычно его сестра не плакала так долго, рассказывая ему что-то - но сейчас она делала это так горько, что Филиппу становилось не по себе. - Я прошу тебя, не расстраивайся. Я знаю, что ты сильная, - обычные слова поддержки казались глупостью, но Фил не останавливался. - Лучше скажи мне, Фел, от чего ты устала и как это проявляется? - Я не знаю, как тебе это объяснить, Филипп, - на фоне послышался шум воды из крана, и Феличе громко вздохнула, умывая лицо, - самое простое дело отнимает у меня все силы - иногда кажется, что я просыпаюсь уже обессиленная. Даже сейчас - мне просто нужно переложить пеленки Артемиды из стиральной машины в сушилку, а я просто сижу на полу в ванной и не могу пошевелить пальцем. Я никогда не была ленивой, Фил, ты отлично помнишь это, а мои дети - это не самые беспокойные дети на свете, они просто не могут высасывать столько сил. Я не понимаю, что происходит. - Личи, это послеродовая депрессия, - сказал Филипп. - Да какая еще нахуй депрессия, Филипп, я родила почти год назад, - вскипела Феличе, - ты просто пытаешься найти мне оправдание, а мне нет никакого оправдания - я просто обнаглевшая толстая мамашка с мужем, который вот-вот уйдет от меня к стройной красотке. - Личи, заткнись хоть на минуту, я прошу тебя, - Фил повысил голос, - и послушай человека, который ходил к психиатру половину своей жизни. То, что ты рассказываешь - это не лень и не наглость, тебе нужно записаться к доктору и пройти обследование. - Да какой еще к черту доктор, Филипп? - непонимающе спросила Феличе. - Психиатр, Фел, - терпеливо сказал Майе. - Не будь идиоткой, послушай меня, я не дам тебе плохого совета. Ты сама прекрасно понимаешь, что рождение ребенка - это дикий стресс не только для организма, но и для тебя самой, как человека, ты не просто истощена, но и нагружена огромной ответственностью, и это отличная среда для развития депрессии. - Тогда почему после рождения Антуана со мной не было ничего такого? - вздохнула девушка. - Я бы посмотрел на себя, роди я подряд сразу двух детей - в каком ахуе бы я находился, - фыркнул Филипп, - я после утренней и вечерней тренировки ночью лежу потом и думаю, зачем я еще играю, а тут ты в целом полтора года только вынашиваешь двух детей - а потом за ними еще ухаживать всю оставшуюся жизнь. Личи, малышка, депрессия - это то, что может случиться с каждым, я прошу тебя, не запускай это состояние. Мы живем в современном мире, где течки не надо разгонять хвойными настойками и собранными в полнолуние грибами, правильные медикаменты дадут тебе возможность выбраться из этой петли и снова почувствовать себя полной сил. Личи, ты слышишь меня? - Слышу, но, - Феличе запнулась, - я не хочу нагружать кого-то этой проблемой. Я не хочу пугать Нейтана, маму с папой, его родителей. А вдруг у меня заберут детей? - Феличе, это бред, если тебе нужна помощь, то ты должна обратиться за ней, а не плакать у себя в комнате, дожидаясь, пока все само собой решится, - сказал Филипп. - Не совершай моих ошибок, милая. Я дам тебе контакты доктора в Монреале, прошу тебя, свяжись с ней и запишись на прием, иначе, когда я прилечу в Лашене, я затащу тебя туда за волосы, и тебя не спасет ни Нейт, ни мама, ни папа, никто, Личи, слышишь меня? Это очень серьезно. Феличе тихо плакала, и пока она успокаивалась, Фил включил телефон на громкую и зашел на кухню, шурша пакетами из доставки и разбирая продукты. Кошечкин, спустившийся по лестнице вниз с ворохом грязного постельного белья, бросил его в корзину, которая стояла в коридоре, и услышал, как плачет сестра Филиппа - он заглянул на кухню, удивленно уставившись на Филиппа, омега жестами показал, что все нормально, и Кошечкин, покачав головой, снова скрылся на втором этаже. - Ты все еще самая красивая, самая обаятельная и самая женственная, Феличе, - сказал Филипп, когда девушка перестала плакать и снова умылась, тяжело вздыхая. - Просто тебе нужно взять себя в руки и помочь себе самой вдохнуть в себя жизнь - поговори с мамой, думаю, ты узнаешь от нее, как тяжело было растить нас пятерых, а ведь у нее не было сушилки, водителя и гувернантки, милая, но это не повод заставлять себя отказывать себе в помощи. Я уверен - Нейтан любит тебя также сильно, как всегда любил, просто ему, как и тебе, этот период дается очень сложно, и я, блять, уверен на все сто - как только ты почувствуешь себя лучше - у вас все станет так, как было раньше. Если ты боишься пойти к врачу прямо сейчас, попробуй вернуть в вашу с ним совместную жизнь хоть какую-то искорку - отдай Анта и Арту бабушке и дедушке, а сами смотайтесь в горы, поужинайте в ресторане, слетайте на море, ведь ни ты, ни Нейтан не были в отпуске после рождения Артемиды. Хорошо, Личи? - Тебе уже говорили, что ты самый лучший младший брат на свете? - тихо сказала Феличе. - Ты заебала, мы родились почти одновременно, - фыркнул Филипп. - Мы чисто технически не могли родиться одновременно, я старше тебя, - уже бодрее сказал Фел - ее всегда веселили разговоры о том, кто же из них старше - она или Филипп. - На восемь минут? - Филипп открыл ноутбук - он хотел приготовить для своей сестры и ее мужа маленький сюрприз, раз уж никто не хотел перенимать инициативу на себя, и отличным решением, в тоже время и самым простым, как казалось Филиппу, был спа-день в монреальском Ритц-Карлтоне - а так как Филипп уже баловался подобной услугой в этом отеле, на их сайте у него осталась даже форма брони и купон, который ему подарили в прошлый раз. - И вообще, мама говорит, что не помнит, кто из нас родился первый. Они еще какое-то время спорили ни о чем, Феличе рассказала Филиппу о первых шагах Антуана и первых словах Артемиды, пока Филипп занимался бронированием, он внимательно слушал рассказ сестры. Ему было очень жаль, что он пропускал взросление своих племянников, которых у него было уже довольно много, ведь карьера заставляла его постоянно находиться в тысячах километров от дома. Феличе, полностью успокоившись, самозабвенно рассказывала Филиппу обо всех успехах, которые сделали ее дети в последнее время - и Филиппа впервые за все время охватила легкая зависть, потому что ему вдруг захотелось также, захлебываясь, бесконечно трещать о том, как его сын шагнул без посторонней помощи, а дочка самостоятельно съела банку фруктового пюре. - Я очень скучаю, Филипп, - сказал Феличе. - Мне очень тебя не хватает. Когда ты прилетишь? Уже придумал, куда привезешь свой кубок, или в твоей лиге так не принято? - Принято, но нам нужно для начала его выиграть, - усмехнулся Филипп. - И, ты не поверишь, я тоже скучаю, - омега оплатил услугу со своего иностранного ApplePay и указал в качестве контактного лица Нейтана. - Хочу пригласить папу с мамой в Магнитогорск в конце следующего месяца - покажу им градообразующий завод, арену, познакомлю со своими друзьями, свожу на хоккей, если мы еще не вылетим к тому моменту из плей-офф. Я уже говорил им об этом, вроде как, они только за. Передашь от себя что-нибудь, что я смогу поставить на память о тебе у себя в спальне? - Мой сентиментальный братик опять переезжает? - спросила Феличе. - Опять кто-то преследует тебя? Или решил обустроить для себя новое гнездышко? - Пока не знаю, так оно или не так, - сглотнул Филипп - изначально он хотел поговорить с сестрой именно поэтому, - я съехался кое с кем, не хочу забирать все вещи из дома, хочу, чтобы что-то памятное было и здесь. - С кем ты съехался? - чуть погодя, спросила Фел. - Ты помнишь Василия? - Фил вдруг занервничал - он никогда не представлял своей семье никого, с кем он был в отношениях, просто потому, что до Василия никогда не заходил так серьезно. - Погоди, того высокого парня, с которым ты приезжал в Лашене в декабре? - уточнила Феличе. - Охренеть, конечно помню, кажется, это в принципе самый высокий человек, которого я видела в своей жизни. - Ну так вот, - тихо сказал Филипп, - с ним. Я съехался с ним. - Просто охренеть, Филипп! - вскрикнула Феличе. - Просто охренеть, ты серьезно? - она радостно засмеялась. - С ума сойти, мой братик... с кем-то! Черт, а я ведь не зря тогда подумала, что этот русский альфа притащился с тобой не просто так, пусть даже ты утверждал, что это просто твой друг. Филипп, у вас все серьезно? - Кажется, да, - смущенно сказал Фил, чувствуя, как он краснеет. - Я думал, все будет очень сложно, но с ним так просто, даже если учитывать, что он уже был женат и у него есть дети. Он делает все, чтобы я был счастлив с ним, и когда я сказал ему, что я хочу пригласить своих родителей в Магнитогорск, он тут же сказал, что хочет, чтобы я представил его, как своего парня, хочет показать родителям, что у него серьезные намерения, блять, я не верю, что говорю это, но мне кажется, что все и правда серьезно. - А я не верю, что слышу это, Филипп, - сказала Феличе, - боже, мама с папой будут очень рады за тебя, Филипп, они были так рады познакомиться с ним даже как с твоим другом, и если сейчас ты расскажешь им, что вы с этим парнем вместе, то они, скорее всего, будут как обычно рыдать от счастья. - Ну да, без привычных рыданий в нашей семье ни одно важное решение не принимается, - вздохнул Филипп, закрывая ноутбук, - мне нужно было с кем-то поделиться этим, у меня нет никого ближе тебя, поэтому я просто хочу, чтобы ты знала об этом. Надеюсь, мама с папой примут его. Лин и Марио Майе были бы рады выбору сына в любом случае - отец Филиппа никогда не давил на него, но всегда хотел, чтобы сын был счастлив и обзавелся семьей, и даже сквозь свои традиционные взгляды понимал, что такое будет возможно только с альфой-мужчиной; Филипп больше переживал за Василия и то, что он хотел бы сказать его родителям, а еще сильнее переживал за то, что рано или поздно об этом придется узнать семье Кошечкина - и что с Василием будет тогда, Филипп даже не мог себе представить. Он хотел сгладить этот вопрос хотя бы хорошими отношениями Васи со своими родителями, и Феличе была права - скорее всего месье и мадам Майе просто всплакнут, обнимут Василия и с того момента будут называть его "сыночком" вне зависимости от того, что Кошечкин скажет им в ответ - как бы они не были заинтересованы в поиске достойной второй половинки для своих детей, в первую очередь они желали им счастья, и если видели, что их ребенок счастлив, то больше им ничего не нужно было. Когда Феличе, поблагодарив Филиппа за разговор, положила трубку, Филипп увидел, что ему звонил ее муж - и тут же перезвонил ему. - У меня завтра важное совещание, в Ритце сказали, что отменить бронирование и вернуть деньги может только тот, кто оплачивал его - поэтому я прошу тебя, Филипп, не трать на эту хрень целое состояние, - после короткого приветствия сказал Нейтан. - Ты - владелец своей шарашкиной конторы, ты можешь перенести совещание на любой другой день, Нейт, будь душкой, возьми мою сестру и отвези ее на спа, - Филипп не привык разговаривать с супругом своей сестры как-то мило - Нейтан и сам был довольно жестким человеком со всеми окружающими из-за своих так называемых лидерских качеств. - И проследи за тем, чтобы она посетила клинику, которую я ей посоветовал. - Филипп, это детский сад, - устало сказал Нейтан. - Это называется выходной, месье Лафит, и раз в несколько лет их нужно устраивать, - задорно сказал Майе. - Что происходит? Гарри и Фабрис всегда брали тебя поиграть в футбол с их командой, но сколько бы я не листал соцсети моих братьев - тебя нет ни на одной фотографии за последние несколько месяцев, а моя сестра звонит мне и плачет в трубку, выдавая бинго на довольно тревожные симптомы депрессии. Твои автосервисы не сгорят, если ты на один день заляжешь в джакузи с маской на лице, обняв Личи. У тебя что-то происходит? Так расскажи мне, может быть, я смогу тебе чем-то помочь. - Это взрослые дела, Филипп, - снова сказал Нейт. - Никто никуда не пойдет, если Личи захочет - она сходит одна. Я такие места не посещаю. - Нейтан, ты изменяешь ей? - спросил Филипп. - Когда ты приедешь в Монреаль, я не посмотрю, что ты омега - выдерну твой язык клещами, - фыркнул альфа. - Тогда что случилось? Может быть вам стоит посетить психиатра вместе, Нейтан? Ты альфа, ты должен заботиться не только о себе, но и о своей омеге и ваших детях - а у меня за время недолгого разговора с Фел сложилось ощущение, что вы на грани, - Филипп не стал хамить Нейтану в ответ, потому что по усталому голосу альфы понимал, что все не так гладко. - Ты сам работаешь без выходных и отпуска по много месяцев в год и понимаешь, какого это - жить в таком ритме, и различает нас только одно: ты - делаешь это только ради себя, а я - ради Феличе и детей, - вздохнул Нейтан. - Для меня важно работать каждый день, чтобы у них было все, что нужно, и даже больше. - Феличе сказала, что первой, кто услышал слово "папа" от Арты - была няня, - немного погодя, сказал Филипп. - Сколько тысяч заработанных тобой долларов стоит пропустить это событие? - Напомни, по какой специальности ты посещал институт? - спросил Нейтан. - Хотел поступить в медицинский колледж и выучиться на психолога, но в тот год очень активно выступал за сборную и провалил вступительные экзамены, - усмехнулся Майе. - Это было твое большое упущение, что ты не попытался поступить в колледж снова, - холодно съязвил альфа. - Спасибо, что заботишься о Феличе, Фил, так уж и быть, я отменю совещание и съезжу с ней в Ритц. - Ого, месье Лафит, спасибо за одолжение, - Филипп, все это время возившийся с мясом для запекания в пузытах глиняных горшочках, наконец накрыл их крышкой и поставил в духовку, - расцелуй от меня Личи, Анта и Арту, пожалуйста. И береги их. Хотя, возможно, семью Филиппа спасал тот факт, что Майе был в тысячах километрах от них - иначе Филиппа было бы в их жизни слишком много. Наверное, это было своеобразной благодарностью за то, что когда Филиппу нужна была поддержка - а это период был очень долгим, и тянулся от самого его рождения до средних лет - семья Филиппа в полном составе была за него горой в любом конфликте, как минимум в тех, о которых Филипп рассказывал сам. Он быстро смекнул, что становится стукачем - не выход в его ситуации, однако не все синяки, кровоподтеки и переломы можно было скрыть от родителей и братьев, и за то, что когда Филиппу было особенно больно, никто из альф в его семье не стыдился вступиться за него, открутив обидчику голову, Майе был навечно багодарен своим родителям и остальным членам семьи. Пока разогревался ужин, Филипп совершил еще несколько звонков. С Шварцем им было необходимо обсудить условия некоторых рекламных контрактов, которые собирался подписывать Майе, а доктор Филиппа - месье Морель - буднично интересовался состоянием Филиппа, а в качестве бонуса задал несколько вопросов о Голдобине - альфа все-таки позвонил, и доктор спросил у Филиппа, что у него с ним общего. Филипп вкратце рассказал доктору обо всем, что его интересовало в тот момент, рассказал о Коле, Морель также вежливо попросил Филиппа соблюдать все рекомендации, которых он обычно придерживался, сказал, что Филипп надоел ему постоянным подкидыванием непростых пациентов, пожелал ему здоровья и распрощался с ним; и после этого Филипп наконец был свободен от всех разговоров, звонков и прочих развлечений. Горшочки были уже готовы - судя по рецепту, оставленному нутрициологом, им не нужно было много времени на то, чтобы разогреться, Фил выключил духовку и вернулся в зал, растягиваясь на диване. В доме было как-то непривычно сумрачно и тихо, Филипп, пока лежал на диване, разгреб сообщения в социальных сетях, а когда ему это наскучило, он решил потревожить Василия - скорее всего, Кошечкин валялся в их спальне на втором этаже и играл в приставку, может быть, читал книгу, хотя скорее всего, судя по полной тишине - уже дремал, он любил хорошо поспать в их выходной день, заваливаясь в горизонтальное положение везде, где только можно было это сделать. Майе поднялся на второй этаж, зашел в спальню - кровать была смята, но в самой комнате никого не было, в смежной со спальней ванной тоже было пусто, но только недавно кто-то пользовался раковиной, а на краю каменной столешницы лежал разблокированный телефон Василия. Картина напоминала больше сцену из фильма ужасов, но Филиппа в уютном доме Василия напугать было довольно сложно. Телефон Кошечкина почти погас, как моргнуть экран снова заставило уведомление, и Филипп, обычно не страдающий подобного рода баловством, заглянул в телефон Василия. Уведомлений было несколько - одно их них было от приложения доставки еды, второе - о том, что аккумулятор почти разряжен, и скорее всего, Вася ушел именно за зарядкой. Филипп взял телефон в руки, смахнул уведомление и замер, всматриваясь в экран. Во внутреннем плеере iPhone проигрывалось видео, которое было поставлено на паузу. Филипп сначала увидел знакомое лицо - это было лицо Неколенко, замершее в смазанном виде из-за того, что видео остановили в неподходящий момент, однако, чем больше Фил смотрел, тем яснее он осознавал, что это видео снимал сам Филипп, а этот ролик был ничем иным, как их с Архипом домашним порно. Это видео Фил снимал на стоянке, в ролике Архип сосал ему, пока раскинувший по панели управления ноги Майе постанывал и додрачивал себе на высунутый язык Неколенко. Майе в какой-то момент понял, что он не испытывает даже удивления - настолько он шокирован; он смахнул пальцем видео, листая галерею, и увидел первый кадр их другого ролика с Архипом - на нем альфа трахал течного Филиппа, пролистал еще раз - нашел видео, на котором Архип трахал Филиппа на ковре перед большим зеркалом, пока Майе был в свитере с его фамилией. Фил понимал, что все эти видео были взяты из его галереи, однако, здесь их было какое-то поразительное количество, потому что пока Филипп листал все видео и фото, очевидно украденные с его телефона, в ванную успел вернуться Кошечкин. Когда Вася осознал, что Филипп увидел в его телефоне, его лицо сначало побледнело, а затем вытянулось от ужаса; и только потом Филипп, заблокировав телефон, положил его обратно на раковину, не отрывая взгляд от Васи. Омега даже не представлял себе, что ему думать - в голову не приходила ни одна мысль, ни одного ответа ни на один вопрос, и все, что ему оставалось - это ждать, пока отомрет Кошечкин и скажет хоть что-то. - Наверное, ты пошлешь меня нахуй, если я скажу тебе, что могу все объяснить, - тихо сказал Кошечкин, засовывая руки в карманы. - Ну мы же не в дешевом сериале, где нужно держать интригу до самого конца, чтобы хоть как-то интересно смотреть было, - Филипп пожал плечами - он все еще не понимал, что происходит. - Я, например, с удовольствием послушаю, что это вообще за нахуй такое. - Здесь или пойдем присядем? - еще тише спросил Вася, опуская глаза. - Ну давай здесь уже, раз начали, - в тон ему сказал Фил. - Можно я спрошу только одну вещь, - Филипп облокотился бедром на столешницу, складывая руки на груди, - где ты взял эти видео? Их нет даже на моем телефоне. - Когда я разбил твой телефон, ты так и не забрал его из моего дома, - Кошечкин склонил голову, - я забрал его себе, починил, восстановил данные - ты почему-то не заблокировал старое устройство, когда купил новый телефон и вошел в свой iCloud, и среди всего там оказалась папка с этими видео и фото, я не смог удержаться и заглянул. - И как эти видео оказались у тебя на телефоне? - Филипп, уже начавший злиться, на мгновение вздохнул, отдавая дань внезапной смекалке голкипера, а затем снова нахмурился, распиливая Кошечкина взглядом на куски. - Я перекинул их себе на телефон через AirDrop, - Вася пожал плечами, съежившись и заметно уменьшившись в размерах. - Зачем? - наконец задал правильный вопрос Филипп. - Я... - Кошечкин покраснел так, что слился со своей алой футболкой. - Я мастурбирую на них. - Какого хрена вообще происходит, - Филипп нервно засмеялся - ну конечно же, а что Кошечкин мог еще делать со старыми интимными видео Филиппа, особенно в таком количестве. - Я не хотел расстраивать тебя, родной, извини меня, - протараторил Вася, смущенно глядя на Филиппа - он определенно не знал, куда себя деть. - Мне просто безумно стыдно. Я не хотел задеть что-то личное, а тем более - прошлое, это - воровство, я ничем не могу это оправдать, извини, я прошу тебя. - Я просто одного не понимаю, - спокойно начал Филипп - злость растворилась, когда он увидела, как распереживался из-за случившегося Василий, - ты же трахал мне мозг не один раз из-за своего собственничества и ревности, у нас даже до драки с тобой из-за этого дошло, - Майе вспоминал все эти неприятные моменты в их отношениях и пытался связать их с тем, что увидел сейчас, но кусочки никак не склеивались, - а тут ты так спокойно говоришь, что дрочишь на порно со мной и моим бывшим. Что за два стула? - Это не два стула, - вспыхнул Вася, хотя Филиппу казалось, что покраснеть сильнее уже было нельзя. - Я не хочу, чтобы кто-то обладал тобой... без моего ведома, - тихо сказал Кошечкин, и Филипп вопросительно уставился на него. - Я не знаю, как тебе это объяснить, я боюсь, что ты посчитаешь меня конченным. - Вася, - Фил не смог унять угрожающую интонацию в своем голосе, - говори, как есть. - Я не могу, - Кошечкин покачал головой. - И ты вот так просто оставишь меня без каких-либо объяснений? - Фил развел руками, хватая телефон Василия. - А говорил, что тебе это не составит никакого труда. - Милый, я прошу тебя, отдай мне телефон, - Кошечкин твердо качнул головой и протянул руку к Майе, - и не сердись на меня, хорошо? Филипп даже немного оторопел от такой наглости. Он вложил телефон в руку альфы, подавив в себе желание раскрошить его о кафельный пол, оттолкнул Васю в сторону, заставив его упереться спиной в дверной косяк, и вышел из ванной, таким же быстрым шагом покидая спальню. Майе еще никогда в жизни не находился в подобной ситуации, чувствовал себя подростком, который в самостоятельной жизни столкнулся с какой-то невыполнимой задачей, которую за него всегда решали родители - что ему нужно было сделать? Закатить истерику, устроить скандал? Собрать вещи и заблокировать Кошечкина? Швырнуть телефон ему в лицо? Или же посмеяться над ним, разузнать, почему Вася делал это? Филипп чувствовал, как в его голове вскипает ликвор. Он устроился за столом на кухне с графином воды и своим телефоном в руках - по кухне полз приятный запах запеченного в горшочках мяса, но аппетит у Фила пропал. Шок постепенно сходил, и Филиппу предстояло понять, что же он чувствовал ко всему происходящему - на его страх, отвращения в нем не было. Филипп чувствовал очень странное тепло в районе солнечного сплетения, как будто его кто-то ударил в это место, но уже прошло достаточное количество времени, а остался только легкий дискомфорт. Его не смущало, что Василий взломал его телефон и украл с него какие-то личные данные Филиппа - Майе нечего было скрывать от него, голых фотографий, дикпиков, пошлых переписок Филипп в телефоне не хранил, какие-то спорные события в его жизни происходили без участия в нем телефона; Филипп не успел посмотреть все, но вроде кроме как порно с Архипом, Вася больше ничего себе не скидывал. Фил почувствовал, как к щекам приливает кровь - ему стало довольно стыдно за то, что Вася увидел эти видео, на очень многих их них Филипп вел себя излишне пошло. Это было очень странно. Буквально сорок минут назад Филипп со своей сестрой обсуждали Василия, и Фил думал, что он отлично знал этого человека - знал, что ему нравится, что его возбуждает, соответственно, это были такие сокровенные вещи, что зная их - ты знаешь почти все, но Филипп ошибался. Не Филиппу было судить о странных предпочтениях в сексе, как маскулинной омеге, он знал о многообразии фетишей, в которые можно упасть с головой, скорее всего, обладал многими их них, но с подобным - дрочить на порно своего парня с его бывшим - еще не сталкивался и даже не ожидал, что у него будет подобная возможность. Филипп усмехнулся. Пока он разговаривал со своей сестрой, он слушал ее рассказы про ее детей и задумывался над тем, как было бы классно родить ребенка от Василия, в то время как сам Кошечкин в соседней комнате дрочил на видео, на котором Неколенко трахал Филиппа во всех позах. Филипп даже засмеялся вслух, понимая, насколько смешно это звучит в его голове - и побоялся произносить это словами. Все-таки, вопросов было больше, чем ответов. Филипп не был зол - он понимал, что это просто очередное необычное увлечение Василия в кровати, которых у Кошечкина было немало, однако, теперь ему необходимо было узнать о нем побольше, чтобы понять, стоит ли ему пресечь это увлечение до того, как это перерастет во что-то масштабное, или же Кошка сможет предложить ему компромисс - понимать, что твой возлюбленный смотрит порно - боже, Филипп чувствовал, как рдеет все сильнее - с ним и бывшим, чтобы подрочить - было как-то не очень приятно. Да и как-то неясно выразился Василия, когда они разговаривали. Что означала фраза "я не хочу, чтобы кто-то обладал тобой без моего ведома"? Филипп даже представить себе не мог, а когда пытался - по его спине ползли мурашки. - Филипп, - тихо позвал Вася, и Майе повернулся к нему, не вставая со стула - голкипер, все также сгорбившись, стоял в дверном проеме, - ты бросишь меня? - Это же надо было еще додуматься до такого, - фыркнул Филипп. - Но я задумаюсь над этим, если ты все-таки не расскажешь мне, что происходит. - Пойдем в спальню, поваляемся, поболтаем, - предложил Кошечкин, и Фил согласился. На большой мягкой кровати Майе сразу же завалился на подушки, обнимая одну их них, Вася скромно сел на угол кровати, поджимая одну ногу под себя и складывая руки на колене в замок - это была его типичная поза для "серьезных разговоров". Было видно, что Кошечкин собирается с мыслями, и Филипп решил не торопить его, расслабившись в объятиях пушистого пледа, которым была застелена кровать. - Я недавно понял, что мне в сексе нравятся очень странные вещи, - Вася выглядел и звучал так драматично, что Фил не смог сдержать смешок - Кошечкин закатил глаза. - Я еще летом познакомился с девушкой, мы встречались максимум месяц, ей нравилось, когда на нее смотрели во время секса, - Кошечкин сглотнул, сгребая одну из подушек в руки и прижимая ее к своему животу. - Сначала это происходило во время того, как я трахал ее, а потом... - Вася снова сглотнул. - Потом она попросила меня посмотреть на то, как трахают ее. - Тебе понравилось? - спросил Филипп - хотя ответ для него был совершенно очевидным, как и вся ситуация - два и два в его голове сложились, дав в результате закономерное "четыре". - Да, - кивнул Кошечкин, - единственное, что мне не понравилось - это ее приказной тон, ей нравилось доминировать над альфами, я как-то оказался не большой фанат этого, может быть, просто не проникся, - он прилег на кровать, упираясь на локоть и все еще накрывая живот подушкой. - Перед тем, как мы расстались, я предложил ей попробовать немного по-другому. Я попросил своего друга трахнуть ее на моих глазах, а ее заставил смотреть на меня, не отрываясь, разговаривать только со мной - и мне так понравилось, как она лежала, получала удовольствие, пока я смотрел на это и руководил процессом. - Звучит как сюжет для прикольной порнухи, - усмехнулся Майе. - Я думал, ты скажешь, что это отвратительно, - Кошечкин с удивлением посмотрел на омегу. - Я не говорю, что это классно, - сразу же сказал Фил, чувствуя, что ему стоит расчертить некую границу, - но и не говорю, что это мерзко. Я никогда не пробовал что-то подобное, чтобы говорить так. - Мне так стыдно, что я залез в твой телефон, - Вася закусил губу, - я намеренно лез, чтобы найти что-то подобное, а когда я увидел там тебя с человеком, которого я хорошо знаю, это просто снесло мне крышу, милый... ты на этих видео такой красивый, возбуждающий, сексуальный, а то, как ты с ним обращался, - Кошечкин глубоко вздохнул - и Филипп понял, что Вася прятал за подушкой, - блять, я хочу также. Хочу повторить с тобой каждое ваше видео. А то, со свитером - сука, у меня целая спортивная сумка, там свитеров сорок с моей фамилией и номером, всех расцветок, клубов, коллекционные и неизданные, и я тебя в каждом хочу, - голос Василия чуть сорвался. - Боже, я столько затирал тебе про собственничество, что заигрался и начал стыдиться всех остальных мыслей. На самом деле я никакой не "самый настоящий альфа" и вся эта прочая ересь, - Вася вздохнул, - я просто обычный старый извращенец с вагоном и маленькой тележкой извращений, которые я переношу на тебя, хотя ты, Филипп, практически сама невинность. - Если тебя что-то возбуждает, при этом это не идет вразрез с нашими договоренностями, то это не так страшно, - Филипп попытался унять дрожь в голосе - пока Вася рассказывал ему о том, как и в каком виде он хочет Филиппа, омега стыдливо намок, скрещивая ноги и пытаясь спрятать вставший член, что было не так просто сделать в мягких спортивных штанах. - Было бы неприятно, если бы ты мне изменял, но о подобного рода досуге мы с тобой даже не разговаривали. - Мне тяжело говорить тебе о том, что меня возбуждает даже мысль о том, как тебя кто-то выебет на моих глазах, - прошептал Вася, ложась на кровать и позволяя подушке соскользнуть с его ног, открыв Филиппу взор на вставший член Василия. - Я так хотел переубедить себя в том, что я хочу этого с тобой, ведь ты - это не какие-то шлюхи, ты - это самое дорогое, что у меня есть, но чем больше я об этом думал, тем сильнее мысль о том, как я посмотрю на тебя с другим альфой, щекотала мне нервы. - И с кем ты меня представлял? - не стесняясь, Филипп накрыл свой член рукой через штаны - но Вася словно этого не заметил, потому что смотрел только в глаза Филиппа. - Сука... - Вася прикрыл глаза, сжимая рукой плед рядом с собой. - С А... Ак... Блять, - Кошечкин стиснул зубы. - С ебанным Акользиным я тебя представлял. Филипп забрался на Кошечкина, усаживаясь на его узкие бедра и выгибаясь так, чтобы промежностью прижать его член к собственному животу - Васе нравилось движение сухой мягкой ткани белья по еще сухому, но уже вставшему члену, а Филипп любил, когда его промокшие от смазки трусы скользят по его чувствительному анусу; а в этой ситуации такой своеобразный петтинг показался Филу самой подходящей формой взаимодействия, пока они разговаривали. Вася застонал, когда Филипп двинулся на него, широко раскрыл глаза, глядя на омегу, чуть двинул бедрами, делая плавное движение резким. - Кошка, какой же ты извращенец, - усмехнулся Майе. - Какой же скандал ты мне устроил из-за этого Акользина - а в итоге оказывается ты представлял, как он трахает меня, - Филипп склонился над голкипером, хватая его руки и прижимая их к мягкой кровати. - Кошачий лицемер. - Я раскаиваюсь, - тихо сказал Василий. - Я постоянно лицемерил, чтобы казаться перед тобой лучшей версией себя. И даже когда ты доверился мне - я все никак не мог успокоиться, довел нас до такого состояния, что мы были вынуждены притормозить наши отношения, - Вася без особых усилий выпутался из оков Филиппа, накрывая плечи Майе своими руками и прижимая омегу к себе. - И в это время, пока просил тебя во время секса говорить, что ты мой, что ты принадлежишь только мне, я представлял, что ты говоришь мне эти вещи, пока тебя трахает Акользин. И не только Акользин, Филипп. Я представлял тебя с каждым альфой, с которым я даже в самых безумных снах не мог представить тебя трахающимся - и именно с теми, с кем нельзя тебя даже представить - возбуждает сильнее всего. - А с кем ты трахал эту девушку, о которой ты рассказывал? - тихо спросил Филипп. - С Яром, - тут же ответил Василий. - Хабаровым? - удивился Фил. - Ну ты даешь. Вася улыбнулся, напрягая бедра и приподнимая Филиппа на них - омега выпрямился, снова совершая несколько вызывающих движений бедрами, и Кошечкин застонал, закидывая руки за голову и хватая руками подушку - он выглядел таким беззащитным, выгибая спину и обнажая шею, Филипп сдержал внутри себя порыв, заставляющий его дернуться вперед, впиваясь зубами в шею Василия. Альфа уже не двигался навстречу Филиппу, а позволял ему совершать все движения самостоятельно, выбирая необходимый для себя угол - в какой-то момент Филипп почувствовал, что влажными стали не только его нижнее белье и спортивные штаны, но и шорты Кошечкина. Он приподнялся, рассматривая место, на котором он сидел - крохотная капелька смазки все-таки просочилась и на одежду Василия, и пока Фил пытался стереть ее пальцами, Вася с восхищением смотрел на омегу. - Филипп, - прошептал он, - тебе не противно? - Когда я с тобой, мне даже самая безумная хрень на свете кажется чем-то чертовски особенным, - Филипп наклонил голову, - а тебе? - А что - мне? - спросил Вася. - Не противно? - Майе пожал плечами. - От того, что я так быстро поддаюсь тебе на все, что ты бы мне не предложил. - Блять, моя омега - самая лучшая, - Вася резко сел на кровати, хватая Филиппа под ягодицами и переворачивая его на кровати, - и ты прекрасно знаешь, что ты - самый лучший, самый любимый, самый желанный, мой и только мой, - Кошечкин навис над ним, целуя и зарываясь пальцами в распущенные волосы Филиппа, - и как бы мы с тобой не баловались в пределах этой комнаты, как бы я не стелился под тебя, а ты не потакал моим желаниям - это не отменяет того факта, что в моих глазах ты все еще самое прекрасное, доброе и очаровательное создание, и ничего не может заставить меня посмотреть на тебя иначе, Филипп. Ведь я делаю тебе минет, даю тебе трахать себя - и ты не стал относиться ко мне как-то неуважительно после этого, - улыбнулся Василий, - так и это - обычное баловство. Но я хочу, чтобы это приносило удовольствие и тебе тоже - игра в одни ворота меня интересует только на работе. Вася раздевал Филиппа медленно, начал с неуютно влажных брюк и нижнего белья, растирая пальцами смазку по ткани - Майе обожал наблюдать за тем, как темнеет от возбуждения в и без этого темных глазах Кошечкина, когда голкипер видел его влажным, пошло мокрым, и понимал, что все происходящее - исключительно его заслуга, его действий и слов. Филипп подтянул к своей голове подушку, расположившись на кровати поудобнее, Кошечкин задрал его футболку, пробегаясь по груди и соскам влажным кончиком языка, расцеловывая ключицы Филиппа и покрывая кожу шеи укусами, пока Филипп возился с узлом на шортах Кошечкина. После течки они еще ни разу не занимались сексом, и этот первый раз каждый месяц казался Филиппу очень волнительным - это заставляло его течь еще сильнее, а Вася, как назло, был с ним гораздо более нежным, чем обычно, и когда язык Кошечкина добирался до низа живота Филиппа, омега был готов отдать все, лишь бы альфа овладел им. - Милый, если я захочу воплотить эту фантазию в жизнь, ты откажешь мне? - губы Василия были почти на основании члена Филиппа, когда альфа оторвался от него и поднял голову, всматриваясь в глаза Филиппа. - Это зависит от человека, которого ты выберешь в качестве исполнителя, ну и от того, как сильно я буду пьян в тот момент, - разочаровано выдохнул Филипп, зарываясь пальцами в волосы Кошечкина. - Но в целом ты не против попробовать что-то подобное? - Вася ждал однозначного ответа. - Не против, - чуть стиснув зубы, сказал Филипп, - но со своими условиями. - Само собой, милый, - расцвел Василия, целуя головку члена омеги и вбирая ее в рот. Филипп всегда переживал о том, что за его плечами были десятки партнеров, о которых он не знал ничего, кроме их стоимости в час - но они с Василием никогда не говорили об этом, а если Филипп вскользь упоминал об этом, то Кошечкин как будто не придавал никакого значения этим словам. Когда Филипп признался ему, что переспал с Брендоном, хотя в прошлом ему же самому пришлось пережить совершенное им изнасилование, Вася не обратил внимание на все попытки Филиппа выгородить себя и хоть как-то объяснить произошедшее; но не потому, что он бы не принял в конечном счете ни одно объяснение, а потому, что Васе, на самом деле, всегда было плевать, с кем Филипп трахался до него - лишь Павел вызвал у Василия какие-то подозрения, потому что в один момент времени совпало слишком много факторов. И сейчас Фил начинал понимать, почему на самом деле Василий никогда не спрашивал об Архипе, Паше, ни о ком в принципе - его интересовало только то, как Фил проводит время с ним. Вася без всякого стеснения и привычного ему в такие моменты румянца вбирал член Филиппа до половины, выпускал его изо рта, ласкал головку - она была самым чувствительным местом на члене Филиппа, и снова насаживался на него ртом, пропуская головку с ярким нажимом по небу и прижимая ее к нему языком. Сжимая на груди сползающую футболку, Филипп, постанывая, медленно покачивал бедрами в такт движениям Василия, пока альфа, не отрываясь от своего занятия, распутывал узел на своих шортах, с чем ранее не справился Майе. - Я уже хочу посмотреть на то, как ты будешь получать удовольствие с другим альфой, - закусив губу, сказал Кошечкин, - чтобы он полностью прочувствовал тебя и дал тебе все, что ты захочешь получить от него, чтобы он ласкал тебя, а потом просил у тебя разрешения трахнуть тебя, но при этом ты не позволял бы ему ничего, пока я тебе не разрешил бы сделать это. - Почему ты так уверен, что я смогу получить удовольствие с кем-то еще, кроме тебя? - игриво спросил Филипп, понимая, на какой разговор его пытается вывести Василий. - Потому что ты - это не обычная омега, привыкшая молча лежать под альфой под одеялом в темной комнате, - Вася стянул с себя шорты. - Ты знаешь, что такое удовольствие, знаешь, как ты можешь получить его, поверь мне, одна омега из ста выскажет свое недовольство по поводу того, что она не кончила со своим альфой - в то время как ты не уйдешь из спальни, не заставив альфу позаботиться в первую очередь о тебе, и добьешься ты этого любым путем - будучи снизу или сверху, это совершенно неважно, - Кошечкин бросил свою футболку на пол, - и даже если кто-то не сможет удовлетворить тебя, рядом буду я, и я уж точно смогу помочь своему ненасытному мальчику получить его заслуженную разрядку. - А с кем... ты хочешь меня видеть, Вася? - Фил зажмурился, чувствуя, как пальцы Василия скользят по его мокрым ягодицам, собирая смазку. - Мой выбор сильно ограничен, когда речь заходит о тебе, я не могу доверить тебя кому попало, милый, - тихо сказал Василий, размазывая смазку Филиппа по своему члену, - я хочу, чтобы этот парень был в твоем вкусе - большой, высокий, хуястый, ласковый и русский, все, как тебе нравится, Фил. Филипп застонал, когда Василий, разведя его ноги в стороны, приподнял его бедра и пристроил головку своего члена к анусу омеги, едва ощутимо надавливая на него. Филипп, глубоко дыша, сам двинулся в сторону Василия, чувствуя, как туго головка идет по смазке; он расслабился, пуская Васю глубже, а дальше альфа все сделал сам - взял ладонь Фила, положил на его живот и накрыл своей ладонью, входя под довольно острым углом до самого конца, заставляя Филиппа почувствовать головку члена альфы своей рукой. Майе вздрогнул, полностью расслабляясь и выгибаясь так, чтобы Василий проник в него еще глубже, чтобы дальше было просто физически невозможно. - Я бы обнимал тебя, придерживал за бедра, целовал бы тебя, ласкал, укачивал, пока он трахал бы тебя сзади - а папочка при этом был бы на подхвате и внимательно следил за тем, что моему малышу хорошо, - прошептал Василий. - Представляешь, как хорошо бы тебе было, если бы тебя ублажали сразу два альфы, м, милый? - Кошечкин сделал первое неуверенное движение внутри Филиппа, выбивая из легких омеги протяжный стон. - Мы бы успевали коснуться тебя везде, где тебе хотелось бы, не переставали целовать и трахать тебя одновременно - чтобы ты не заскучал. Кошечкин взял медленный размеренный темп, выходя из Филиппа почти полностью и снова заполняя его до самого конца - это просто сводило Майе с ума, потому что заставляло его держаться на тоненькой грани между томительным наслаждением и мучением; еще и глубокий низкий голос голкипера, который не переставал делиться с ним его фантазиями, звенел в ушал, заглушая собственные стоны - и даже если это были не просто фантазии, а уговоры, Филипп в этот же момент был готов поддаться Василию и сделать все, что угодно, лишь бы тот не останавливался. С глухим рычанием Вася расцеловывал шею Филиппа, покусывал уши, вгрызался в плечи и заламывал тянущиеся к нему руки омеги, отнимая у него последнюю возможность шевелиться. - Хотел бы, чтобы в твоем распоряжении были два сильных альфы, а, малыш? - сбивчиво прошептал Василий прямо в губы Филиппа. - Я поставлю на колени перед тобой любого альфу, ты только покажи мне на него пальцем, а я сделаю все, чтобы он принес тебе неземное удовольствие, - Кошечкин посмотрел прямо в глаза Майе. - Он заставит тебя кончать без остановки, пока папочка будет гладить тебя по твоим потрясающим губам и целовать твою красивую шею. Такая великолепная омега, как ты, просто обязан получать от альф все, что он хочет. Секс, нежность, ласку, грубость, - Василий с шипением впился поцелуем в шею Филиппа, - как можно больше. Филипп, раскрасневшись и подобравшись к пику, с которого медленный мучительный темп альфы не мог спихнуть его ни в сторону оргазма, ни обратно, не мог даже прикрыть себя - Василий крепко, но аккуратно держал его руки, не давая ему выпутаться. Кошечкин разговаривал с ним так искренне, Филипп не мог поверить, что Вася держал в себе что-то подобное такое продолжительное время, не показывая Филиппу; а еще он не мог поверить в то, что на слова Кошечкина его тело отзывалось так, словно у Филиппа была течка - ему хотелось все больше и больше, и слова Василия хотелось претворить в жизнь, ведь альфа словно специально оставлял в своих действиях пробел, заставляя Фила додумывать себе еще одну пару рук, еще одни губы и юркий язык, еще один большой член и еще одно сильное тело в одной кровати с собой: то останавливался, пока целовал его, то отнимал губы от его лица, продолжая трахать Майе, и в какой-то момент Филипп просто не выдержал, чувствуя, что если не кончит, то вырубится от переизбытка чувств. - Хочешь посмотреть на то, как я буду заниматься сексом с другим альфой, папочка? - пробормотал Филипп - Василия как-то нужно было заставить поторопиться, а когда омега начинал отвечать Кошечкину - это раззадоривало альфу, заставляя его ускоряться, теряя над собой контроль. - Просто пиздец как хочу, милый, - охнул Василий, сбиваясь с привычного темпа и чуть ускоряясь. - Так сильно хочешь, что не постыдился даже смотреть мое с Архипом порно, да? - Филипп вывернул одну руку и положил ее на шею Васи. - Не знаю, хорошо он тебя трахал или нет, но ты выглядел таким довольным, беззащитным и горячим на этих видео, что, мне кажется, стыдно должно быть тебе, что ты такой развратный малыш, - закусив губу, сказал Василий. - Любишь, когда тебе отлизывают, когда тебе отсасывают, когда ты захочешь, любишь доминировать над альфами - хотя сам такой тонкий и изящный, но такой... блять, - прошипел Кошечкин, резко замирая, - тебе должно быть стыдно, что ты такой пошлый, раз доводишь своего папочку, который никогда, блять, не кончал, как сучка, до такого состояния, что он едва держится. - Но ведь я еще не кончил, - вздохнул Филипп, сжимая ладонь на шее Василия плотнее. - Ты такой узкий, я не могу сдерживаться, - Кошечкин покачал головой. - Шесть-девять? Садись мне на лицо, крошка. Василий вышел из Филиппа, придерживая член у основания, и пока Майе, лежащий в эйфории и не имеющий возможности пошевелиться, тормозил, альфа лег на кровать, приподнимая бедра замешкавшегося Филиппа и усаживая омегу на свою грудь - Фил подложил подушку под голову Василия, чтобы ему не приходилось держать ее на весу, и тут же придвинулся к его лицу ближе, выгибаясь и склоняясь к его члену. Положив руки на ягодицы Филиппа, Вася раздвинул их, ныряя языком в мягкое растянутое отверстие и начиная интенсивно двигать языком внутри, Фил задушено застонал - римминг для него был криптонитом, и он был готов кончить мгновенно от любых ласк, даже самых неумелых, стоило начать отлизывать ему. Тем не менее, омега не забыл, что договаривались они не об односторонних ласках - смочил слюной ладонь и провел ею по члену Василия, сразу же вбирая в рот головку по самое основание узла и лаская самое чувствительное место Василия с особой нежностью. - Малыш, - позвал Кошечкин, на мгновение отрываясь от Филиппа. - Я почти... Расскажи мне что-нибудь пошлое, малыш, пожалуйста, - умоляюще попросил Василий. Филипп чуть выпрямился над ним, плотнее усаживаясь на лицо Василия и заставляя голкипера ласкать его усерднее - голос срывался на протяжный стон, но нужно было собраться и заставить Кошечкина кончить вместе с ним. Фил обнял мокрую головку члена Василия ладонью, размеренно перебирая по ней и узлу пальцами, пока пальцы Василия стискивались на ягодицах омеги все плотнее и плотнее. - Когда я расстался с Архипом, я так хотел чьей-то ласки и поддержки, что отправился к Паше, - вздохнув, сказал Филипп, - и Паша не отказал мне в моей просьбе. Он оттрахал меня так, что я, пьяный, был в такой эйфории, что даже не смог удержать его узел в себе - и он еще какое-то время трахал меня с узлом... и это было незабываемое ощущение, - Майе вздрогнул, услышав глухой стон Васи и ощутив еще более интенсивное движение языка внутри себя. - Он часто трахал тебя, малыш? - сипло спросил Кошечкин, не выдерживая и двигая бедрами, чтобы его член скользил в руке замершего Филиппа. - Он трахал меня только один раз, - прошептал Филипп, - но он очень любил отсасывать мне, стоя на коленях передо мной, одновременно с этим трахая меня пальцами, и я тек от этого так сильно, папочка, - Майе плотнее перехватил член Василия, ускоряя темп. - Боже, блять, да, - Вася звучно застонал, - тебе нравилось, Филипп? Хотел бы, чтобы он отсосал тебе еще разочек, пока папочка будет смотреть на вас? - Да, папочка, хотел бы, - закусив губу, пробормотал Филипп, смаргивая с глаз предательски пошлые картинки, которые ему интенсивно подбрасывало воображение. - Возьми его в ротик, малыш, я сейчас кончу, - на выдохе наскоро произнес Вася, напряженным языком входя в Филиппа так глубоко, насколько он мог это сделать. Фил, подчинившись просьбе Василия, накрыл ладонью узел на его члене, не давая ему раздуться, и вобрал в рот головку, тут же ощущая вязкий солоноватый вкус предэякулята; Кошечкин, ощутив влажное движение юркого языка на себе, со стоном кончил, применяя на Филиппе запрещенный прием - ввел в омегу сразу два пальца, оттягивая край отверстия и следом же вводя язык - Майе, едва успевая проглотить сперму, вскрикнул, выгибаясь в руках Василия, который обнял его поясницу, прижимая омегу к своей груди, и тоже кончил, сжимая собой пальцы Кошечкина. Вместе с волной наслаждения по телу пробежалась испарина холодного пота, захлебываясь в стоне, Филипп, вздрагивая от остроты ощущений, уткнулся лбом в бедро Василия, зажмурившись и погрузившись в себя, чтобы дать своему отвыкшему телу немного восстановиться; Кошечкин, устало вздыхая, целовая ягодицы Филиппа, лениво проходясь по взмокшей коже языком. - Столкни меня с себя, я скорее всего не смогу свести ноги, - тихо попросил Филипп, пытаясь упереться руками в кровать, но тут же обессиленно падая обратно на ногу Кошечкина. - Бедная моя крошка, - сразу же умильно начал Василий, помогая Филиппу перекинуть через себя ногу и упасть на кровать лицом вниз, - кто-то так хорошо кончил с папочкой, что теперь не может даже пошевелиться, - Кошечкин сам был весь мокрый - по большей части даже не из-за пота, а из-за смазки Филиппа, которая по бороде голкипера стекала на его грудь - красный и помятый, но в карих глазах светилось какое-то необыкновенно яркое, почти неоновое счастье. - Давай полежим немножко, и папочка отнесет тебя в ванную. Пока Филипп приходил в себя - Василий, вытерев грудь футболкой Майе, разложил его на себе, обнимая обеими руками - омега думал над тем, что сейчас произошло и как ему все это воспринимать. Вася тоже толком ничего не говорил - просто время от времени ласкался к нему с поцелуями и крепкими объятиями, воркуя что-то совершенно неразборчивое на ужасной смеси русского и английского, а Филипп опять чувствовал недосказанность и не знал, как ему начать разговор с Василием, хотя в его руках было полное право сделать это; но все одновременно было и таким непонятным, и таким однозначным - Филиппу понравилось, хотя до сих пор он не понимал, что именно ему понравилось - яркая реакция Василия на такие фантазии или же сама суть, сама идея Кошечкина. - Проголодался? - промурлыкал Вася откуда-то сверху. - Немного, - вздохнул Филипп, вспоминая о разогретом им ужине, - а ты? - Съел бы тебя, но ты мне еще целым нужен, так что обойдемся тем, что нам нутрициолог подкинул, - усмехнулся Кошечкин, на мгновение сжимая Филиппа в объятиях так сильно, что омега даже запищал от напряжения - но голкипер быстро отпустил его, опускаясь с поцелуями на щеки Фила. - Можно попросить тебя кое о чем, Вась? - тихо сказал Майе, накрывая скользящую по своим волосам руку Кошечкина. - Удали со своего телефона эти видео. Мне неприятно, что ты хранишь у себя напоминание о человеке, с которым я не хочу оставлять действующей хоть одну связь. Кошечкин со вздохом перекатился на кровати к тумбочке, стащил с нее свой телефон и вернулся к Филиппу, приобнимая омегу за плечи и вытягивая руку с телефоном так, чтобы лежащий на груди Майе видел экран телефона - альфа зашел в галерею, что-то пролистал, выделил неловким движением руки все, что ему необходимо было удалить. Филипп не особо внимательно следил за этим, потому что понимал - Вася не станет его обманывать, и если Фил что-то попросит, здраво аргументировав это, то Кошечкин не откажет ему в этой просьбе. Василий удалил все выделенное им, зашел в корзину, очистив и ее тоже, затем заблокировал телефон и отложил его в сторону, освободившейся рукой накрывая плечо Филиппа. - Спасибо, - прошептал Филипп, прикрывая глаза и расслабляясь. - Я люблю тебя, - также тихо сказал Вася, - прости меня за мой эгоизм - я правда иногда не могу найти объяснение своему поведению, кроме как отъявленная самовлюбленность. - Вась, - Филипп вдруг понял, что он безумно устал, - пойдем поужинаем? *** Ранним утром Филиппа разбудило несколько звонков с неизвестного номера - первый Фил пропустил, на второй не успел ответить, снова убрал телефон под подушку, а когда телефон зазвонил в третий раз, Фил поднял трубку, но на другом конце провода ему на его недружелюбные "алло" никто не ответил, сбросив через несколько секунд молчания. Фил обнаружил, что до будильника оставалось не более нескольких минут, повернулся через плечо - обнаженная спина Кошечкина размеренно вздымалась от ровного дыхания во сне; Филипп тихонько поднялся с кровати и отправился вниз - собираться на тренировку. Отдых закончился, сегодня "Металлург" ждала домашняя игра плей-офф, Филипп чувствовал себя просто превосходно - он выспался, хорошо позавтракал, был расцелован и затискан перед тем, как уезжать, Василием - Кошечкин все еще был травмирован и приезжал на игры позже. Тренировку он начал в паре с Джошем - из-за отсутствия глубины состава, Карри пришлось пополнить ряды основного состава, хотя дела его шли откровенно плохо - за весь плей-офф Джош получил мизерное количество игрового времени, да и в целом Карри выглядел увлеченным совершенно другими вещами - новость о том, что они с Сиеррой станут родителями, изменила его до неузнаваемости буквально за несколько дней - в лучшую сторону, конечно, однако состояние безмятежного счастья за крупные перемены в своей жизни не сказывались хорошо на его рабочих качествах, и Филиппа это очень беспокоило - Джошу было просто неинтересно играть в хоккей, в его глазах уже светились пейзажи его родных краев, где у него был дом, рыбалка, охота, паста со свежими морепродуктами на ужин и подбор декора для детской комнаты, и вернуть Карри в работу казалось невозможным. Парные упражнения были закончены, у парней было предостаточно времени на то, чтобы завершить тренировку растяжкой и отправиться на перевыв, после которого их ждала небольшая презентация от тренерского штаба с разбором тактики на сегодняшнюю игру. Филипп, достаточно взбодрившийся и чувствующий, что его тело полностью готово к игре, зацепил стакан горячего шоколада из автомата и расположился в своей ячейке, подобрав под себя ноги и откинувшись на свои игровые шорты. Джош все это время возился рядом с ним - сначала он вернулся из мастерской, где ему подтачивали лезвия коньков, затем перематывал клюшки, а после присел на свой баул, задумчиво рассматривая своих одноклубников, которые занимались своими делами. - Настраиваешься, дружище? - спросил Филипп, когда Карри чуть повернул голову в его сторону, но альфа непонимающе пожал плечами и откинулся на перегородку ячеек, подбирая колени. - А что такое? - Да колено ноет, наверное, на погоду реагирует, - Джош опустил глаза, разглаживая складки на термобелье от нечего делать. - Я-то всегда настроен, это моя работа. - Как дела у Си? - поддаваясь серому и унылому сосредоточенному настроению Джоша, Фил отставив стаканчик с напитком в сторону, взялся за чехол от лезвия конька, наматывая его на палец и снова распуская. - Я уже отправил ее в Шарлоттаун, мои и ее родители сейчас занимаются подготовкой к ее родам, как-то оставлять ее с собой в Магнитогорске, где у нее никого нет, кроме приезжающей раз в месяц Бриттани, я не захотел, - Карри засиял, когда Филипп спросил его о жене - вся эта тема с предстоящим отцовством очень воодушевляла Джоша. - Я так счастлив, что что-то подобное происходит в моей жизни, братан. Год назад я даже не мог подумать, что мы с Сиеррой будем вместе. - Да, в какой-то момент вам действительно пришлось пережить много дерьма, ты рассказывал, - задумчиво хмыкнул Майе, вспоминая, что именно Джош с Сиеррой были той самой единственной лично знакомой ему парой, которые не стеснялись практиковать открытый обмен партнерами. - Си большая молодец, Джош, я желаю вам только самого лучшего. Майе был выпившим в тот момент, да и рассказ Карри из-за принятого им экстази был довольно сумрачным, но общую суть Филипп тогда уловил - обстоятельства, при которых Джош изменял своей жене, стали достоянием общественности, Джош и Си разошлись, сошлись и пришли к немного другой концепции своих отношений - к неэксклюзивным отношениям; попытавшись провести параллели к предложению Василия, Филипп нашел некие схожести в обеих ситуациях, однако, время для того, чтобы задать вопрос Джошу по этому поводу, ускользнуло довольно давно. - Заводить ребенка в такое время - это чертовски волнительно, - вздохнул Филипп. - У нас с Сиеррой не было много вариантов, мы рады этому ребенку, потому что другой возможность у нас может никогда и не быть, - трепетно сказал Джош, - и я полностью в ответе за то, что это произошло. Если бы не твой доктор, Филипп, Сиерра бы не вылечилась от заболевания, которое я принес ей, изменяя ей в России - и тогда у нас с ней бы точно никогда не было никаких вариантов. Тема семьи и детей неоднократно поднималась в последние недели вокруг Филиппа - или же Майе сам нарочно акцентировал на ней внимание в своей голове. Он не понимал, откуда у него взялись такие мысли - глупые или нет, но Филипп и правда считал их неуместными и боролся с ними. В прошлых отношениях тему семьи, брака и детей он отфутболил еще на стадии обсуждения, на полном серьезе воспринимая ее бредовой и лишней в своей реальности, в отношениях с Василием эта тема поднималась редко и в шутку, но когда Вася начинал говорить с ним об этом, Филипп понимал, что он воспринимает эти слова далеко не в шутливой форме; что это было - наитипичнейшая омежья тупая хуйня из разряда "бьет - значит любит" или подтвержение факта, что с нужным человеком ты начинаешь ощущать уверенность в себе и в завтрашнем дне, Филипп не знал, но находил свое состояние одновременно пугающим и забавным. - Я не знал, что ты водил к месье Морелю Сиерру, - сказал Филипп. - Когда я сдавал ему все анализы, он нашел у меня в крови повышенное содержание какой-то дребедени, как оказалось, это было следствием какой-то инфекции, которая передалась Си и сделала все наши попытки зачать ребенка бесполезными, - Джош склонил голову, - но Сиерра прошла у него курс лечения и смогла забеременеть в первую же свою течку. Так что, в какой-то степени, если бы не ты, Филипп, и не твоя помощь мне тогда... этого дня могло бы и не быть. - Боже, не начинай, - фыркнул Филипп, - мое дело - просто быть полезным хоть в чем-то, дружище. Красочная и спокойная семейная жизнь моего хорошего товарища, который встал на путь исправления стоит того, чтобы остаться без приема своего лечащего врача из-за количества клиентов, которых я ему подбрасываю, - Майе улыбнулся, похлопав Джоша по плечу, - и как это - оставить за спиной все ваши с Си развлечения и двигаться дальше? - О чем ты? - Карри непонимающе нахмурился. - Например, о "Венере", - Филипп проглотил несколько слов, едва не соскользнувших с его языка. - Это не развлечения, братан, это - стиль жизни, обычная договоренность, которую мы с Сиеррой установили в наших отношениях, - Джош говорил об этом без какого-либо стеснения, словно считал это нормальным явлением, и Филипп понимал - в этом действительно нет ничего такого, он просто закостенел в своем мышлении и не может подвинуть в сторону свои привычные взгляды. - И даже сейчас, пока она в положении? - Филипп не знал, как ему свернуть в нужное русло. - Мы же не гоняемся друг за другом в соревновании "кто больше трахнет кого-либо", Филипп, это немного другое - это новый уровень доверия друг к другу, новый уровень понимания потребностей друг друга, я даже не знаю, как тебе это сказать, - воодушевленно сказал Карри. - Например, сейчас, когда Сиерра беременна, а я все еще нуждаюсь в сексе, я имею полное право заняться им на стороне с условием, что он будет полностью безопасным для меня и для Сиерры в первую очередь, и Си поймет меня на все сто процентов - потому что это просто удовлетворение потребностей, таких же, как сон, еда и гигиена. Когда вы перестаете быть друг для друга просто супругами, а становитесь соулмейтами, эксклюзивный секс становится скучным, вы хотите выходить за рамки привычного и удовлетворять своего партнера во всем, и речь иногда даже не о физическом контакте - иногда это просто общение, дружба или времяпрепровождение, и я совершенно во всем доверяю Сиерре, потому что знаю, что она также доверяет мне. Это уже выше обычной любви, семьи и взаимоотношений. - Я по больному сейчас уебал, да? - усмехнулся Филипп, не ожидав такой лекции. - Я просто пытаюсь объяснить тебе свою точку зрения, зная, что ты потенциально можешь осуждать меня за это, - совершенно спокойно сказал Карри. - Я никогда не осужу тебя ни за что, Джош, я не осуждал тебя, даже когда ты смотрел на меня, как на кусок мяса, - успокоил его Фил, - просто мне интересно, как это работает. - Да никак это не работает, Филипп, - Джош пожал плечами. - Просто есть ты и человек, которого ты любишь, есть ваши предпочтения и потребности, о которых вы рассказываете друг другу, и в какой-то момент ты понимаешь, что твоему партнеру для счастья нехватает чего-то, что в обществе считается неприемлимым, но ты при этом считаешь это не таким уж и неправильным - и ты делаешь все, чтобы твоему любимому человеку было хорошо, особенно если это не идет вразрез с твоими убеждениями. Если же ты сам считаешь это неприемлемым - то вы с партнером должны обсудить это. Отношения - это разговоры в первую очередь, это не шарады, в которых тебе нужно угадать, что хочет человек, с которым ты собираешься прожить всю свою жизнь, и когда этих разговоров необходимое количество - то отношения становятся комфортными и уютными, понимаешь? Может быть, кому-то по приколу иметь жесткие эксклюзивные отношения, патриархат или матриархат, но мы с Си нашли нас в равноправии и уважении потребностей друг друга во всех сферах - особенно когда удовлетворение многих сопряжено с довольно веселым времяпрепровождением. - Звучит довольно складно, - Филипп очень плотно задумался над словами Джоша. О том, противна ли ему мысль нахождения с ними в кровати второго альфы, Филипп очень много думал, и как бы он не пытался придумать, почему это мерзко, аморально и неуместно, он не мог привести ни одного аргумента для самого себе, особенно когда вспоминал, с каким наслаждением Вася смаковал эти фантазии и как был возбужден - одной из целей их с Кошечкиным отношений была возможность видеть голкипера таким счастливым и удовлетворенным почаще, и если складывалось два кусочка картинки - Филипп не видел в этом ничего плохого и одновременно с этим наслаждался Василием, то Майе начинал продолжать задумываться над тем, что даже он сам хочет поэкспериментировать - в конце концов, если он скажет Василию, что ему что-то не нравится, Кошечкин никогда не заставит его делать это. Внимание постепенно рассеялось на более насущные рабочие проблемы, но Филипп все равно весь день не отпускал от себя слова Джоша, раздумывая над ними так или иначе. Помимо того, что игра с соперником выдалась довольно напряженной - "Металлург" смог победить лишь в овертайме, так еще и тревожные всполохи совершенно ненужных конфликтов - на этот раз между Голдобиным и Дроновым, которые подрались в микст-зоне после второго периода, благо, хоть не на камеры - затмили такую важную победу в глазах омеги. Филипп понимал, что и первый, и второй сейчас находились в нестабильном моральном состоянии, однако это не давало им повода нарушать негласное правило раздевалки, и теперь, когда репортеры КХЛ-ТВ и оператор клубного влога скрылись из раздевалки, дав хоккеистам привести себя в порядок после игры, Майе, вернувшись из душа, внимательно наблюдал за ними двоими. - Слушай, я вот все думал, - Кошечкин, приехавший на игру, сидел на скамейке напротив Филиппа, наблюдая за омегой, - о твоих братьях и сестрах, - уточнил Вася в ответ на вопросительный взгляд Филиппа, - смотри, вот ты - Филипп, твоя сестра-близнец - Феличе, два твоих старших брата - Феликс и Фабрис, но логика сломалась на еще одном твоем брате - Гарри, - задумчиво сказал Василий. - Разве твои родители не придерживались тактики называть всех своих детей на одну букву? - И они не изменили своим привычкам, когда выбирали имя для Гарри, - Филипп засмеялся - Вася выглядел таким серьезным, - потому что "Гарри" - это сокращение, его полное имя - Фигаро Майе. - Боже, наконец я смогу спать спокойно, столько месяцев спустя, - Кошечкин облегченно вздохнул, - я побоялся спросить об этом еще тогда, а потом все забывал и забывал, и вот вчера, пока ты разговаривал со своей сестрой, я вспомнил об этом. Кстати, что у нее случилось? - Ей иногда просто некому выговориться, и она звонит мне, все-таки, я понимаю ее, как никто другой, - сказал Филипп. - Но так, в целом, ничего серьезного? - Вася, сложив руки в замок на своем колене, внимательно посмотрел на Фила. - Рассказывала мне, что нехорошо чувствует себя после рождения моей племянницы Артемиды, - Майе приподнялся, чтобы натянуть джинсы. - Но я уверен, ее муж позаботится о ней, надеюсь, к тому моменту, как я доберусь домой, ей станет гораздо лучше. Кстати, - Фил натянул свитер, - Максим уже улетел в Барселону? - Да, его рейс стартовал из Москвы, пока у нас был второй период, он отписался мне, что прошел паспортный контроль и сдал багаж, - Кошечкин кивнул, улыбнувшись, - я удивлен, что ты помнишь, что у него уже начался отпуск. - Ты помнишь всех моих братьев и сестер по именам, - Фил развел руками, - а их по именам даже я не всегда помню. - Забей, у меня такая же херня с моими детьми, - прыснул Василий. - Эй, Пашка, что грустный? - он обратился к Акользину, который сидел на своем месте, привалившись плечом и головой к перегородке ячейки и грустно уставившись вдаль пустым взглядом. - Хуй сосал невкусный? - Фис не помыл что ли? - сидящий рядом с Пашей Маклюков не смог не соблазниться на подкол, за что тут же получил по икре раскрытой ладонью - и судя по вскрику Алексея, удар этот был нанесен со всей силы. - Ух, жестко, - усмехнулся Филипп. - Даже не поддержишь меня, Фил? - с легкой ухмылкой спросил Акользин, отрывая голову от перегородки и разминая затекшую шею рукой. - Всем сладких снов, - Филипп ехидно улыбнулся, помахав рукой парням в раздевалке и щелкнув Павлу по носу на прощание. Градус ответственности стремительно падал в пропасть, словно вся интрига осталась в первом раунде - и Филипп очень винил себя за то, что уже не чувствовал такого азарта, пусть даже выдал сегодня очередной потрясающий матч и помог команде вывести игру в дополнительное время; помимо неразберихи в своей голове, Филипп еще пытался забраться в чужую и решить какие-то проблемы там, и пропадал он в этих размышлениях настолько, что когда в коридоре его нагнал Вася, со смехом перехватывая его поперек живота и прижимая грудью к стене, вцепившись зубами в воротник его свитера и выгибая его спину так, чтобы прижать его промежность к своему бедру, Филипп, от неожиданности испугавшись, вырвался из рук Василия и едва не ударил его по лицу локтем - благо, промахнулся. - Ты чего? - удивленно спросил Кошечкин, делая шаг назад. - Я не ожидал, что ты так резко окажешься сзади меня, - Филипп, почувствовавший, как его сердце едва не остановилось от страха, выронил свою спортивную сумку из рук. - Я так громко шел за тобой, думал, ты меня услышишь, - Василий подобрал сумку Филиппа и приобнял его за плечи, - прости, я не хотел тебя напугать. - Я просто задумался, - буркнул Филипп, обнимая Васю за талию и шагая за ним по коридору, пока альфа, звякая ключами от машины, тащил его в сторону выхода. - О чем? - спросил Кошечкин. - О том, как снести мне половину лица своим локтем? - Да ну тебя, Вася, - Майе ласково ущипнул его за бок, выворачиваясь из-под его руки - но свою ладонь в большую руку Кошечкина все-таки вложил, позволяя ему некрепко стиснуть ее, переплетая с ним пальцы, - так, просто, обо всем на свете, шел и задумался. Например о том, зачем ты до Акола докопался, - Филипп хитро улыбнулся. - Ой, уже и докопаться до твоего любимого Акользина нельзя, - фыркнул Василий. - Смею напомнить, это не мой любимый Акользин, а твой любимый Акользин, - засмеялся Филипп, и голкипер, выпустив руку Филиппа из своей ладони, с размаху шлепнул омегу по ягодице, - какой непростительный и оскорбительный жест, - Филипп попытался ответить Кошечкину тем же, но альфа очень быстро скрутил его, снова прижимая грудью к стене и опуская одну руку на промежность Филиппа. - Вася, ты ебнулся, а если нас увидит кто-то? - Какой же кайф на тебе эти джинсы разодрать и выебать прямо здесь, - горячее дыхание Кошечкина обдало ухо Филиппа. - И если нас кто-то увидит - так будет даже горячее. - Ага, увидит - и присоединится, - пробормотал Филипп, чувствуя, как после его слов хватка Василия мгновенно ослабла, и это позволило ему вырваться, разворачиваясь у стенки. - Филипп, - лицо Василия снова было серьезным, - давай договоримся - если тебе что-то не нравится, то ты будешь говорить об этом мне в первую очередь, чтобы потом я не наблюдал тебя недовольным или обиженным, если я что-то сделаю не так. - С чего ты взял, что я недоволен или обижен? - Фил нахмурился. - Я подыгрывал тебе, дурак. Ты себе что-то просто выдумал. - Я просто хочу, чтобы тебе было комфортно, - Вася провел рукой по груди Филиппа, - и если ты пытаешься сделать приятное мне ценой своего комфорта - не делай так, хорошо? Просто скажи мне. - Я похож на человека, который ради чужого комфорта шевельнет хоть мизинцем? - выгнув бровь, спросил Филипп. - Ты много в чем поменялся ради моего комфорта, но я не хочу, чтобы ты становился безликим - ведь я люблю тебя таким, какой ты есть, - Кошечкин снова подал ему руку, Филипп взял ее, и они пошли к выходу. - И если тебе не нравится происходящее - то дай мне знать об этом. - Я уже говорил тебе, что мне не нравится, и ты пошел мне навстречу и удалил эти видео, все остальное я считаю более чем приемлемым, Вася, - сказал Майе. - А об остальном мы с тобой даже не разговаривали. В последнее время Василий плотно пересел с Infinity за руль своего старого LC Prado, обкатал окна новой тонировочной пленкой, и когда они с Филом садились в его машину, они оба могли быть спокойны за свою приватность. Фил, оглядываясь по сторонам, быстро забрался на переднее пассажирское сидение, уже оттуда бросая спортивную сумку на заднее сидение. Василий сел рядом, заводясь и выезжая с парковки. - Хочешь чего-нибудь вкусного на ужин? - спросил Василий. - Я закажу себе доставку на ужин, спасибо, - Филипп прислонился виском к стеклу и выдохнул. - Яр, Макс и Тема сегодня собираемся у меня, они хотели футбол посмотреть, я за компанию прибился к ним, в итоге решили у меня собраться, - сказал Вася, - ты как, с нами? - Не, закинь меня домой, я поужинаю и лягу спать, - Майе зевнул. - Да и светиться с тобой лишний раз... - Все уже все прекрасно знают и понимают, Филипп, - Кошечкин улыбнулся сам себе и положил руку на колено омеги, - а я не хочу расставаться с тобой ни на мгновение. - Тогда приезжай ко мне спать, когда закончишь, - Филипп накрыл его руку своей и закрыл глаза. Фил прекрасно понимал, что они очень сильно спалились еще до плей-офф, в Хабаровске - и что же тогда наговорил команде Вася, когда Филипп ночевал в другом отеле, Майе мог себе только представить; но нескрываемые, но и не афишируемые отношения нападающего и голкипера не смущали никого - ни других игроков, ни тренерский штаб, ни администрацию, ни персонал клуба, все воспринимали это нейтрально, лишь редкая шутка могла проскочить на эту тему от людей, которые были или хорошими друзьями Василия, или хорошими друзьями Филиппа, поэтому Майе не переживал ни о чем - кажется, после встряски, которую команде устроил Акользин, гомофобия даже самых привередливых членов команды стала моветоном. Жить на два дома было довольно неудобно - половина каких-то вещей осталась в доме Кошечкина, например, самые любимые пижамные штаны и самые удобные домашние тапочки, которые Филипп таскал за собой уже много лет из страны в страну. Заказав доставку еды и переодевшись в пижаму, Филипп завалился на диван, поставив телефон на зарядку. Из головы не шел Голдобин - мало того, что альфа провалил сегодняшний матч, оставшись без результативных действий, так еще и разругался с Дроновым - на завтрашней тренировке придется выяснить, что же случилось между ним и Гришей; однако, после разговора с Джошем и его заразительной радости по поводу будущего отцовства, Филиппу Голдобина стало жаль еще сильнее - очевидным было то, что Коля ходил сам не свой именно по этой причине. Амурные дела руководство клуба уважительной причиной к плохой результативности не считало, но Филипп сам понимал, как это тяжело - в моменте собраться, выйти и сделать свое дело на площадке. Слова Коли о том, что он натворил много делов и теперь остался совершенно один, тоже не выходили из головы Филиппа - Коростелев и правда полностью прекратил общением с Голдобиным после своего возвращения в команду, Акользин ушел в себя и мало уделял времени общению с кем-либо, Лайпсик покинул команду, по словам Коли, еще и игнорировал его - возможно, из-за того, что Голдобин никак не поддержал Брендона, когда команда решила устроить над ним самосуд. Коля был довольно общительным человеком, душой компании, и уж если каким-то чудным образом он умудрился сблизиться с совершенно сумасшедшим Никитой, уравновесить его и чувствовать себя с ним счастливым - скорее всего, Голдобин мог стать своим в совершенно любой среде, и Филипп подозревал, что это было не умение, а потребность. Подсознательно Филипп понимал Колю на совершенно другом уровне. Ты никогда не будешь милым всем на свете, никогда не сможешь помочь всем на свете и никогда не будешь уверен в том, что кто-то останется рядом с тобой на всю жизнь. Именно поэтому нет смысла стелиться подо всех, особенно зная, что в мире далеко не все окажут тебе встречную милость, и Коля всегда стоял за свое - за свои идеалы, за своих товарищей, за свою любовь и за свою работу; и ничего из этого ему не откликнулось - их слаженная с Пашей и Никитой компания развалилась, девушка, о которой Никита говорил с такой обидой, бросила Колю, на работе пламенные перспективы присыпались приземленной серой пылью. Фил долго думал, если ли у него хоть один повод не написать Коле и не спросить, как у него дела, но не нашел ни одного, кроме того, что с Колей они не такие уж и близкие товарищи. Филипп написал ему краткое "привет, как дела", положил телефон на диван и отправился в душ, а когда вернулся, увидел, что телефон звонит - в мессенджере звонил Голдобин. - Привет, - Филипп не ожидал звонка, но все равно буднично поприветствовал альфу. - Что-то случилось? - сразу же спросил Николай. - Обязательно должно что-то случиться, чтобы я написал тебе? - Майе рухнул на диван, промакивая волосы полотенцем. - Я просто хотел спросить, как у тебя дела. - Еду от врача, делали рентген колена, получил не самые утешительные результаты, - мрачно ответил Голдобин, шмыгнув носом. - Когда ты успел травмироваться, вроде бы со льда ты выходил вполне нормальный, - спросил Филипп. - Это Дронов, - сказал Коля. - А что вы с ним не поделили? - вкрадчиво спросил Фил. - Это неважно, - сказал Голдобин пустым голосом - на заднем фоне слышался шум автомобиля. Еще никогда Филипп не видел Колю настолько грустным - альфа выглядел внешне вполне обычно, улыбался своей привычной задорной улыбкой, прищуривая глаза, шутил, смеялся, однако, его голос отражал его состояние на все сто. Что-то важное потухало в нем, когда он расстраивался, Филиппу было интересно, насколько тяжело ему было зажечь себя снова; каким бы Коля не являлся подонком на самом деле, никакие плохие поступки не делали его недостойным помощи, а Майе располагал некоторыми ресурсами, чтобы помочь ему. - Это случилось из-за Брендона, - пока Филипп думал, стоит ли ему попрощаться с Голдобиным, услышав его нераполагающий к разговорам тон голоса, или же попытаться спросить у него еще что-то, как Голди сам подал голос, нетерпеливо шмыгая носом, и ответ ввел Фила в ступор. - Мы поругались, потому что я сказал, что нам не хватает Лайпса, он втащил мне и сказал, что если я еще раз скажу при нем это имя, то он прикончит меня. - Ну-у, - Филипп на мгновение потерялся в мыслях, но быстро смог сгрести их в кучу, - насколько я помню, Грише непросто дался уход Брендона из команды, может быть... - Да ты что, Филипп, - как-то странно, словно с укоризной, сказал Коля, - может быть или не может, но тот факт, что Дрон влюблен в Брендона по самые уши - неоспоримый факт. - Я подозревал это, - спокойно ответил Филипп, - когда мы с ним разговаривали и он говорил мне о Лайпсике, у меня сложилось такое же впечатление, но я не могу разбрасываться такими обвинениями направо и налево. - Слушай, мы все тут... с наклонностями, давай не будем, хорошо? - нервно сказал Коля, снова нетерпеливо и шумно вдыхая воздух носом. - Дронову тяжело дался не уход Брендона, а то, что он узнал о нем - и я не знаю, что заставило Гришу так отреагировать, но для него это стало спусковым крючком. Когда ты свалил из отеля куда-то в Хабаровске, он поставил нам ультиматум - или уходит Брендон, или уходит он, потому что в одной команде с насильником он играть не будет. И его поддержали многие - Акол, Кора, Джош, как я понимаю, они все это время знали не просто о том, что эта ситуация имела место быть, а знали подробности, особенно Пашка, - вздохнул Голдобин. - Филипп, извини меня, но для меня вся эта ситуация выглядит очень странно. Ничего, кроме твоих слов, у команды не было, никогда не существовало никаких доказательств того, что это случилось, а ты всегда находился в более выгодном положении, чем Брендон, и я просто... - Просто подумал, что я наговариваю на него? - Филипп перебил его. Голдобин промолчал - но его молчание было определенным "да". Майе хотел возмутиться, хотел рассказать Голдобину, чего ему стоило пережить это, чего ему стоило хранить это в тайне такое долгое время, чего ему стоило восстановиться после этого - но пока он подбирал слова, в голове проскочила мысль, что попытки оправдать себя не просто окажутся неуместными, а лишними, потому что Голди - это чужой ему человек; а Филипп совсем забыл, что всегда разграничивал людей на "своих" и "чужих", и когда он придерживался этого правила, в его жизни было намного больше спокойствия. - Поверить не могу, что после одного из самых страшных событий в моей жизни когда-нибудь я лицом к лицу столкнусь с тем, что мне придется объясняться, извиняться и прятаться - и это та самая причина, по которой о том, что Брендон поступил так со мной, кто-либо узнал лишь десять лет спустя, - только и сказал Майе каменным голосом. - Я просто хочу посмотреть на ситуацию с другой стороны, - ответил Голдобин. - Кто ты такой, чтобы вообще смотреть на эту ситуацию? - стиснув зубы, спросил Филипп. - Я не разговариваю об этом даже с близкими мне людьми - а тут о желании обсудить это говоришь мне ты, человек, у которого предостаточно своих проблем. - Если бы ты говорил об этом раньше, то все относились бы к этому иначе... - вдруг затараторил Голдобин. - Сходи и расскажи всем, что ты бесплоден, Коля, и что твоя девушка бросила тебя именно поэтому, - снова перебил его Филипп. - Иди и скажи всем окружающим что-то, что выставляет тебя в позицию осужденного, что-то, что не зависит от тебя. И наслаждайся тем, как вместо поддержки ты получишь осуждение, тонны осуждения и критики. Расскажи всем то, за что тебе стыдно, что причиняет тебе боль, что заставляет тебя переживать круглыми сутками ужасающие чувства. Выйди, расскажи, подай мне пример. - Какой же ты мудак ебанный, - фыркнул Голдобин - на заднем фоне скрипнули тормоза, по которым альфа резко ударил. - Да это ты мудак ебаный, - Филипп уже не мог остановиться, - сука, фетиш у тебя какой-то на то, чтобы со своими близкими людьми так обходиться? Ладно я - ты мне сказал это, а я забыл уже через минуту, но что плохого тебе сделал Дрон, когда попросил не давить на больное? А получил ли свою необходимую поддержку Акол, когда его раскрыли? А Коростелев, который в истерике приезжал ко мне ночью, тоже тебе не друг больше? Ты вроде сам мне говорил, что плохо поступил с ними, и за Брея был горой, и за Никиту - только где твоя поддержка, Коля? Только здесь, на словах, во время телефонного разговора со мной - человеком, которому в целом наплевать на тебя? Это не они от тебя отвернулись, Коля, это ты от них отвернулся, - добавил Фил уже спокойнее, слыша прерывистое дыхание альфы, - это ты от них отвернулся и получил заслуженное. - Пошел нахуй, придурок, - сказал Голдобин и положил трубку, предварительно шмыгнув носом, что заставило Филиппа нервно дернуться. Разразившись ругательствами вслед, Филипп бросил телефон на диван и откинулся на его спинку, постепенно успокаиваясь. Наверное, неправильным было давить на болезненные точки Коли, но Голдобин начал делать это первым, просто так, совершенно внезапно, Майе нужно было как-то постоять за себя - а если учесть, что Филипп изначально писал ему с целью узнать, все ли у него хорошо и поддержать его, если бы Коля сказал ему, что дела идут неважно, то омега разозлился только сильнее. Фраза "благородными намерениями вымощена дорога в Ад" полностью охарактеризовывала все происходящее, Майе вытер себе нос и отправился на кухню, чтобы приготовить себе ужин. Темнело уже не так рано, как зимой, но темнота все равно постепенно окутывала не самый ярко освещенный поселок. Филипп встретил доставщика, запер за ним дверь и снова с головой ушел в дела на кухне - Вася время от времени отписывался ему, как у него дела, Филипп отвечал ему, отвлекаясь от нарезки овощей или мытья посуды, и в очередной раз, когда Филипп взял в руки телефонЮ он увидел, что с какого-то неизвестного номера ему пришло сообщение с текстом "перезвони мне" на английском. Фил, вытерев руки о футболку, открыл профиль номера - и это был тот самый номер телефона, который звонил ему этим утром несколько раз. Майе сначала передумал вестись на чьи-то приколы, но затем все-таки позвонил. - Привет, - спокойный мужской голос на том конце провода показался знакомым, Филипп завис на несколько мгновений, пытаясь узнать его. - Это я, Филипп, - человек говорил по-английски с довольно мягким русским акцентом, и после того, как человек произнес имя омеги, Фил тут же узнал его - это был Неколенко. - Добрый вечер, Архип, - Фил застыл, сидя на стуле. - Не ожидал тебя услышать. Это ты звонил мне утром? - У нас немного разные часовые пояса, у меня сейчас утро, я в Америке, и когда я звонил тебе утром по твоему времени, я совсем забыл об этой разнице и, наверное, разбудил тебя, - голос Неколенко был мягким, хоть и хриплым. - Я не хотел. - Неважно, - Майе понял, что забыл даже удивиться своему собеседнику - он просто сложил руки на столе и включил громкую связь, - с чего ты взял, что ты можешь просто так взять и позвонить мне? - Когда я звонил тебе вчера, я был очень сильно пьян, хотел поговорить, но уже не помню о чем, - он усмехнулся. - Но сейчас у меня новый повод, я бы хотел списать это на то, что я давно знаю Колю и знаю, что временами он может себя так вести, но я все равно хотел бы узнать, почему он в невменяемом состоянии звонит мне и требует от меня твой адрес в очень агрессивной форме. - Я не ебу, - фыркнул Филипп, - при чем ни по одному из пунктов. С чего ты взял, что он в невменяемом состоянии? - Потому что я знаю, как он себя ведет, когда он употребляет - и это как раз этот раз, - невозмутимо сказал Архип. - Ты не знал? Они с Корой часто вдвоем нюхали. - Еще и с Коростелевым? - Филипп до этого момента неосознанно перебирал кусочки картинки, и после слов Архипа все сложилось воедино; Фил запустил руки в волосы, тяжело вздыхая и склоняясь к столу. - Спасибо за интересный инсайт, Архип, он мне очень пригодится. - Да... не за что, - сказал Неколенко. - Как у тебя дела, Филипп? - Архип, давай в другой раз? - нервно произнес Майе, чувствуя кончиками пальцев неприятное онемение - плохое предчувствие подкрадывалось очень стремительно и неуловимо. - Сейчас нужно решить кое-какой вопрос. - Ты перезвонишь? - с какой-то детской надеждой спросил Неколенко. - Возможно, - сказал Фил первое, что пришло ему на ум, и сбросил. Ситуация становилась неуправляемой. Голдобин не брал трубку - нагло сбрасывал, стоило Филиппу набрать ему, и от этого Майе становилось невыносимо плохо - в голову лезли совершенно разные мысли, начиная самыми плохими и заканчивая ужасающими. То, что Никита употреблял, не было секретом для Филиппа - кажется, это не было секретом ни для кого, но Коростелев не делал это часто, а только тогда, когда его нестабильное внутреннее состояние подходило к точке кипения. Когда Филипп лечился от депрессии, в качестве альтернативы антидепрессантам ему предлагали МДМА и траву, но отходняки от первого вгоняли Фила в еще более жуткую депрессию, а вторая заставляла Филиппа поглощать пищу тоннами и спать сутками; да и любимым по действию веществом Фила был алкоголь, распускающий его руки и язык, но Майе понимал, когда люди начинали употреблять что-либо - а вот когда все это переходило в систематическое употребление, Филипп начинал пугаться. Ни для кого не было секретом, что Никита сорвался и снова начал употреблять систематически - за что и был отправлен на реабилитацию; а вот почему Голдобин с Коростелевым так или иначе сблизились, Филипп не знал - об этом не говорил никто, ни сами Никита с Колей, ни Паша, но теперь у Филиппа сложилось в голове примерное понимание происходящего: Акользин, такой же большой любитель понюхать, неважно, в прошлом или настоящем, как-то собрал вокруг себя компанию людей, которые также были не против употребления, возможно, это и помогло Никите с Николаем сблизиться. Ситуацию Ника Филипп понимал - Коростелев пережил ужасную смерть возлюбленной, это надломило его, эйфоретики помогали ему время от времени снять это нарастающее тревожное состояние - возможно, приезд Коростелева к Филиппу в одной пижаме посреди ночи и был этим самым пиковым состоянием, после которого Никиту уже нельзя было удержать; а вот что случилось у Голдобина - Филипп даже представить себе не мог. Скорее всего, это было как-то связано с его девушкой, может быть, с Брендоном - а Филипп видел, что Голдобин питает не менее пламенные чувства к Брендону, чем Дронов. Филипп позвонил Василию, чтобы посоветоваться с ним, и Кошечкин, который уже выезжал к нему, попросил его ни о чем не беспокоиться - голкипер сначала доехал до дома Майе, затем позвонил Голдобину, позвав его на встречу, а потом тут же набрал командному врачу Новикову, адресовав всю ситуацию - доктор тут же собрался и выехал к дому Филиппа. Филипп все это время наблюдал за происходящим со второго этажа - сначала Голдобин, бледный и дерганный, припарковался у дома Филиппа, затем Вася за шкирку затащил его в коридор дома, а уже через несколько минут подъехал и Новиков на служебной машине. Он мельком осмотрел Колю, огорченно покачал головой и забрал альфу с собой; и Филипп почему-то смотрел на все происходящее, как на страшный сон. - Голди - это звездочка, которая, когда сгорает, оставляет после себя черную дыру, а не сверхновую, - Вася утешительно погладил Филиппа по плечам, когда омега уже сидел в спальне на кровати, гипнотизируя стену грустным взглядом. - О чем ты? - непонимающе спросил Филипп. - Ты глянь на него, крошка, - Кошечкин сел рядом, - не удался в НХЛ, в КХЛ кочует по клубам, везде требует зарплату выше средней, аргументируя это тем, что был в НХЛ, и из-за этого сыпется все ниже и ниже, хотя знает, что парень он талантливый - только слишком сильно уж он ценит себя и свое эго, местами даже переоценивает. Уж не знаю, что у него там произошло с его девочкой, но я уверен, что это тоже потому, что он хочет больше, чем она может ему дать, потому что сколько я не наблюдаю за Голдобиным - он всегда хочет чего-то, чего добились другие, но не может пересилить себя, когда речь заходит о гордыне. Он всегда прав, и даже когда он заявляет, что он ошибался - он делает это только потому, что он чуть умнее некоторых и додумался делать вид, что он научился признавать ошибки. И вот сейчас - "Металлург" не хочет продлевать его из-за его раздутого самомнения, а он даже не может ничего сделать и злится, потому что не может усмирить себя. Сам горит, тянет за собой других, на кого эта злость выплескивается, оставляет после себя неприятное ощущение. - Ты помнишь, что ты однажды видел Никиту и Колю вместе? - Филипп лег на кровать, и Кошечкин лег рядом с ним, накрывая его руку своей. - Между ними уже давно что-то было, и я знал это - от Паши. Я так догадываюсь, они употребляли вместе. - С Пашком? - спросил Вася. - За Никиту знаю, за Колю знаю, а вот Пашка чистый уже несколько лет. Да и вообще, Филипп, - он стиснул его пальцы сильнее, - какая разница, кто и как убивает себя? - Я не знаю, какая мне разница, - Майе прикрыл глаза, - сначала мне всегда нет никакого дела, но потом этот человек приходит ко мне и просит об услуге или помощи - и мы все еще работаем в одном клубе, мне кажется, этого достаточно, чтобы интересоваться делами человека. - Здесь все сидят на какой-то игле - это не то, что норма, просто реалии нашей нации и нашего общества таковы, что, мол, не пойман - не вор, - Василий вздохнул. - И все пользуются этой реалью, Филипп, потому что когда с конца июня до начала мая ты не видишь белого света, проводя целые сутки в зале или на льду - без должного расслабления ты сгоришь мгновенно. Я понимаю парней, когда в свой выходной они берут что-либо и отдыхают - как умеют, Филипп, но не понимаю, когда они делают своих похождения достоянием общественности. Поэтому очень хорошо, что ты позвонил мне, заподозрив, что Голди сел за руль в таком состоянии - Новик о нем позаботится. - Вася, - Филипп на мгновение задумался, стоит ли ему произносить эти слова вслух - но Коля действительно задел его за живое, - там, в Хабаровске, когда Брендон ушел из команды... ты допускал мысль, что я вру? - Я не верю никому, кроме тебя, - тут же ответил Вася, - и даже если ты врал - я всегда за тебя, - Кошечкин повернул к нему голову, - хоть я и знаю, что ты не врал. Я дернул Акола - судя по всему, с ним ты действительно поделился всем, что тебя беспокоило. - Ты в обиде на меня? - Майе тоже повернулся к нему, касаясь носом его носа. - Блять, когда я закусил на тебя из-за того, что Акользину какой-то свой секрет ты рассказал, а мне нет, я думал, там какая-то полная херня, которую ты не хочешь мне чисто из вредности рассказывать, - прошептал Василий, - если бы я хотя бы примерно понимал, что случилось, я никогда в жизни бы не задумался о том, чтобы высказать тебе за то, что ты хранишь это в секрете - потому что это было очень больно для тебя. Я не хочу, чтобы ты вспоминал о тех временах, когда тебе было больно. - О том, что Коля в невменяемом состоянии, мне сказал Архип, - пробормотал Филипп. - Он позвонил мне, сказал, что Коля употребил - а еще сказал, что это он звонил мне сегодня утром, ты ведь слышал, как мне кто-то звонил? И спросил, перезвоню ли ему я, когда я начал прощаться с ним. - Архип тоже ассоциируется у тебя с неприятными и болезненным? Я помню, как плохо тебе тогда было, - тихо сказал Кошечкин. - Хочешь, я позвоню ему и скажу ему больше никогда не приближаться к тебе? Он боится меня, я знаю это. - Ты сказал, что ты знал, что он испытывал ко мне что-то с первого дня, как я появился в команде, - вспомнил Филипп. - И говорил мне, что сам испытывал ко мне что-то в тот промежуток времени. Почему ты дал мне начать встречаться с ним? - Потому что когда ты действительно любишь и уважаешь человека, то ты дашь ему быть счастливым с кем угодно, - Василий пробежался пальцами по руке Филиппа, замирая на его предплечье. - Если бы я знал, что Архип оставит на твоем сердце такой шрам, то я бы никогда не дал ему приблизиться к тебе. Все, что я мог сделать - это поставить этот запрет уже после того, как он ушел от тебя и из команды. И если бы я не думал все время, Филипп, что с кем-то еще ты был бы более счастливым - я бы все рассказал тебе еще тогда, после "Дельты", когда мы сидели у меня на кухне. Как бы все обернулось после этого, Фил? - Не знаю, - вздохнул Майе. - Я вообще ничего не знаю. И ничего не понимаю. Я так зол на многих людей за то, что они совершают поступки, которые я считаю ужасными, в то время как я сам не отличаюсь от них, Вася. Кажется, я устал, мне действительно нужен отпуск. - Это действительно был очень сложный год для нас для всех, - подтвердил Василий. - И после того, как этот сезон кончится для нас - много что изменится, Филипп. Но, я надеюсь, в моей жизни останешься ты. - Ты правда можешь уехать тренировать "Ладу"? - чуть усмехнулся Фил. - Только если ты в нее перейдешь, - Кошечкин улыбнулся и нежно поцеловал Филиппа. *** Проснувшись утром после выхода в следующий раунд, Филипп, выпутавшись из рук Василия, смотрел в стену, разрываемый мыслями о непобедимости их следующего соперника - "АкБарса". Радость победы была сразу же омрачена тем, что Филипп увидел Коди в подтрибунном помещении, привалившегося плечом к одному из тренажеров - альфа вслух прощался с ареной и клубом, а когда, развернувшись, увидел Филиппа, то молча пожал плечами и ушел - и уже вечером Филипп увидел список хоккеистов в кабинете главного тренера, подписанный президентом клуба, и с хоккеистами, имена которых были в этом списке - клуб не собирался продлевать контракт. Филипп сидел и пытался вспомнить хоть одно имя оттуда - но все было тщетно; а это событие было ключевым не из-за каких-то конкретных имен, а именно из-за того, что Филипп отодвигал осознание одной простой вещи как можно дальше, а именно - того, что этот сезон уже похоронили все. У игроков "Металлурга" было на несколько выходных больше, чем у будущего соперника, потому что серия сталеваров закончилась довольно однозначно; тем не менее, фаворитом в новом раунде "Металлург" не был, и на это у прогнозистов, инсайдеров и болельщиков было свое мнение - у команды просто не хватило топлива. Не хватило ресурсов, игроков, не хватило подготовки, опыта, мастерства, собранности, не хватило сыгранности и взаимопонимания, не хватило огня, искры, все меркло и тухло, пока стремительно шел плей-офф. Филипп оглядывался по сторонам - и всем вокруг уже действительно было наплевать на то, когда команда отправится в отпуск, главное сделать это как можно скорее, потому что этим летом многим его нынешним одноклубникам придется круто повернуть свою жизнь в другую сторону - перебраться в другой город, рассмотреть более простые предложения, закончить профессиональную карьеру или только начать путь в большом хоккее, улететь за океан или вернуться домой, и этих перемен уставшие, как собаки, хоккеисты "Металлурга" ждали больше, чем матчей плей-офф. Утром Акользин позвонил Филиппу и поинтересовался у него, не хочет ли омега захватить Кошечкина и приехать с ним на базу отдыха - в первые же теплые весенние деньки было сложно удержать всех дома, Вася, услышав о том, что Паша хочет пожарить шашлыков, согласился поехать, не раздумывая ни минуты, да и Филипп понял - со своими бесконечными размышлениями он засиделся дома, и небольшая прогулка на свежем воздухе ему точно не повредит - тем более, Акользин заверил, что никакого алкоголя с собой не возьмет. База отдыха была довольно большой, но уютной - компании выделили небольшой двухэтажный домик с верандой, на которой располагался длинный стол с деревянными скамейками, в беседке в нескольких метрах стоял простенький мангал, были навалены мешки с углями и связки дров, накрытые зеленоватым брезентом. Погода и правда была волшебной - Филиппу было даже жарковато в легкой ветровке и тонких спортивных штанах, солнце накалило мягкий деревянный сруб, внутри можно было ходить в футболке. Филипп развалился с телефоном на старом потертом кожанном диване, который стоял в кухне дома - Коростелев проворно орудовал ножом, нарезая свинину на равные крупные куски и складывая их в кастрюлю, Акользин в большом казане готовил маринад, Васе поручили нарезать лук и овощи, в то время как Яковлев распаковывали привезенным ими шампуры и решетки. Дронов с Коробкиным играли в настольный футбол, который стоял рядям с камином, в светлой прихожей с высокими потолками сын Яковлева и младший брат Коробкина играли в бадминтон - Филипп мельком приглядывал за ними, потому что с дивана открывался на прихожую самый лучший обзор. Время от времени поглядывая на малышей, Филипп отвлекался на широкое окно, в котором открывался прекрасный вид на небольшой рукотворный водоем с песочным берегом, на причале которого стояли катера и больших ящиках лежали подготовленные снасти для Дронова и Коростелева, которые любили порыбачить. Голубое небо, не затянутое ни одним облачком, сияло на золотистом солнце, уже зеленые деревья раскачивались на легком ветру, всплескивания воды на озере перемешивались с потрескиванием дров в мангале - несмотря на то, что Фил жил в поселке, и до природы ему было рукой подать, связь с ней он потерял довольно давно, так как утратил привычку гулять в парках и лесах, и сейчас он по-настоящему отдыхал и наслаждался - а что ему оставалось делать, когда все дела уже разобрали остальные. - Дядя Филипп, мы воланчик на шкаф забросили, поможешь достать? Просто этот последний был, - Федор Егорович, сын Яковлева, для своих лет был очень шустрым парнем и также бегло разговаривал на английском языке, что делало их с Филиппом общение очень простым. - Да, конечно, идем, - Майе быстро согласился помочь ребенку. Воланчик Антон - брат Коробкина - забросил на высоченный шкаф, в котором хранился всякий хозяйственный хлам. Маленький бета виновато смотрел на Филиппа, пока тот пытался понять, как ему лучше забраться по совершенно гладкой стене и подтянуться наверх при условии, что шкаф не выглядел очень устойчивым. Выбор пал на высокий стул, на котором рядом с Никитой стояла кастрюля, в которую альфа сгружал нарезанные куски мяса, но когда Филипп попытался забрать у Никиты стул, Коростелев как-то недружелюбно рявкнул на Филиппа, высказывая свое недовольство действиями омеги, и Филипп сразу же мельком посмотрел на Кошечкина, который чистил болгарский перец - Вася поднял глаза на Ника и замер с ножом в руках. Коростелев тоже сразу же посмотрел на Василия, столкнулся с его взглядом, опустил глаза к разделочной доске и молча продолжил заниматься своими делами, грубо отодвигая от себя необходимый Филиппу стул. Настроение Никиты всегда было американскими горками, и никто не придывал этим перепадам никакого значения, Филипп быстро забыл про эту ситуацию и занялся делом - придвинул стул к шкафу, забрался на него и стащил с пыльной поверхности заветный снаряд, кидая его на пол. Мальчики счастливо запищали, пообещав больше не терять воланчик, Филипп взял стул и вернулся на кухню, поставил его рядом с Никитой и пошел мыть руки. Дронов включил футбол на телевизоре, Акользин, выполняющий роль шеф-повара и, видимо, единственный человек, понимающий, как жарить мясо на мангале, отстранил от своего занятия Никиту, продолжил заниматься своими делами, кто-то вытащил из холодильника ящик безалкогольного пива - Никита, захватив банку, свалил на причал разбирать удочки. Фил взял банку пива и сел за стол напротив Павла. - Больше никого не ждем? - спросил Филипп, делая глоток напитка. - Я не уверен, но я больше никого не звал - может быть, кто-нибудь еще подтянется, - Акользин пожал плечами. - Хочешь перчик? - он вытер руки бумажными полотенцами и поднял с разделочной доски дольку болгарского перца. - Нет, спасибо, - Майе покачал головой, вытирая губы от пены и снова устремляя взгляд в окно. - Вася вроде покупал чипсы или что-то в этом роде. - Я все убрал в шкаф, - сказал Паша, - тебе какие подать? - Да боже ты мой, я сам возьму, - засмеялся Филипп, поднимаясь на ноги и заглядывая в шкаф, - ты и без этого занят огромным количеством дел. Лучше скажи, не надо ли тебе чем-либо помочь? - Да нет, Филипп, спасибо, - Павел улыбнулся и снова сосредоточился на мясе - судя по его расслабленому виду, для него готовка была чем-то вроде медитации, и Филипп не хотел ему мешать в его занятии - просто молча пил пиво, краем глаза смотря футбол. Маклюков на улице возился с углями, Паша, закончив с мясом, поручил Филиппу захватить шампуры и помочь ему донести все до стола на улице. Легкий ветер трепал деревья, Филипп, привыкший утопать в снегу, завороженно смотрел на весенний уютный пейзаж, на умиротворенных альф, которые занимались своими любимыми делами, на волнующуюся водную рябь. Дети повыскакивали на улицу, наягивая шапки на головы, Яковлев, выглядывая в окно, попросил Филиппа посмотреть за ними, пока они будут гулять, и если на улице было слишком ветренно для бадминтона, то футбол на смеси влажного песка и травы зашел им отлично - юный Коробкин выполнял функцию голкипера в импровизированных воротах, которыми были два фонарных столба, обрамляющих деревянный спуск к линии берега и причалу, пока Федор Егорович в олимпийке с эмблемой мадридского "Реала" и номером Карима Бенземы на спине бил ему пенальти. Дети своей усидчивостью не славились, через двадцать минут пинать мячик в компании друг друга им надоело, и они наперегонки рванули к причалу - на нем никого не было, Никита куда-то ушел, Филипп, понимая, что на причале детям в одиночестве находиться опасно, оставил пиво на столе и отправился за ними. Антон и Федя надергали пушистого рогоза в остролистых камышах и бросались им друг в друга. Филипп присел на ящик, стоящий на причале, окликнул альфу и бету, попросив их не приближаться к краю причала, сложил руки на коленях и принялся внимательно наблюдать за мальчиками. У Егора после развода с женой были проблемы с опекой над Федором - но Яковлев добился своего и получил свою полноправную возможность видиться с сыном, благодаря чему Федор хоть и рос на два дома, но был окружен любовью, и это было видно по нему - мальчик был умным не по годам, в своем семилетнем возрасте уже разговаривал на английском языке, занимался спортом и готовился пойти в школу, вдобавок ко всему важная отцовская фигура рядом давала ему отличный пример для поведения - он был очень вежливым, старался помочь, если ему выпадала такая возможность, слушался отца, и рядом с рослым, широкоплечим и звонким альфой Федором тонкий, бледный и улыбчивый осторожный бета Антон смотрелся именно так, как любая бета смотрелась при альфе - как дополнение. Тем не менее, Федя с Антоном играли на равных, шутили друг над другом, смеялись, и никакого неравноправия Филипп между ними не видел - потому что дети никогда не заботились о том, с кем они дружат - альфой, бетой, гаммой или омегой. Им было не интересно думать о том, что через десять-пятнадцать лет им придется занимать какие-то определенные роли в обществе, заниматься какими-то определенными делами и не иметь возможности заниматься своим любимым делом. Если же любимое дело и принадлежность в обществе совпадали, то Филипп был только рад за этого человека, но ведь сам Филипп-то испытывал трудности - и хотел, чтобы эти трудности никто и никогда больше не испытывал. А еще - и Филипп уже начинал смеяться надо собой - он все никак не мог побороть в себе мысли, что он хотел бы, чтобы два таких же мальчика, его сыновья, бегали у него по лужайке на заднем дворе, пока он наблюдал за ними из окна и занимался готовкой. А лучше мальчик-альфочка и девочка-омежка. А, может быть, все сразу - чтобы у него была такая же веселая семья, как когда Филипп был маленьким. Ведь он столько лет работал, зарабатывал деньги, старался, рос, делал себя своей лучшей версией - и это не могло быть только для того, чтобы остаться наедине с этой самой лучшей версией. - Самое лучшее место для прогулок с детьми, да, Майе? - за спиной Филиппа возник Коростелев. - Парни хотели поиграть на причале, - Фил вздрогнул - Антон и Федя сидели около самого среза причала, нарвав соцветий рогоза и раздирая их, выпуская пух на волнующуюся синюю гладь озера. - Тоха, Федос, - громко сказал Никита, - а ну-ка марш в дом, нам с дядей Филиппом нужно поговорить, нечего вам уши греть. Парни тут же умчались в сторону дома, разбрасываясь по дороге камышами. Коростелев сел на брезентовую подстилку, раскладывая распутанные удочки рядом с собой - Филипп ничего не смыслил в рыбалке и не понимал ничего в снаряжении, но Никита выглядел сосредоточенным и понимающим в своем деле, Филипп, постоянно отвлекающийся на спокойную весеннюю природу, в мгновение и забыл, что прогнавший детей Никита сделал это с целью разговора с ним. - Красиво здесь, - вздохнув, сказал Филипп и поднялся на ноги. - Любимое место Акола, - усмехнулся Коростелев, - удивлен, что ты не был здесь раньше. - Не самая подходящая погода была все это время, чтобы приезжать в такие места, - Фил отряхнул с брюк несуществующую пыль, - тебе что-то нужно? - Да, мне кое-что нужно, - Никита не поворачивал к нему голову, - нужно, чтобы ты сказал мне, что Коля говорил тебе, когда звонил в ту ночь. Помнишь? - Коростелев вздохнул. - Когда его положили в рехаб. Он так и не сказал мне. - Откуда ты знаешь, что он звонил мне? - помрачнел Филипп - последнее, о чем он хотел бы говорить в таком воодушевленном состоянии - это Голдобин, который мало того, что оскорбил лично Филиппа, так еще и оставил наделанные своими руками дела после себя другим людям - Новиков принял решение спрятать его подальше от людских глаз в наркологическую клинику, пока Голди полностью не придет в себя. - Он много кому звонил в тот вечер, и я был в числе этих людей, - Никита привалился плечом к ящику. - И говорил о тебе. Так о чем вы говорили? - У Никиты какие-то проблемы с его девушкой, я дал ему контакты своего врача, потом просто решил поинтересоваться у него, как у него дела - он позвонил мне, сказал мне, что Брендона выгнали просто так, а мои слова о нем - это ложь, в ответ на что я, не зная, в каком состоянии он был, посоветовал ему поделиться своими проблемами со всем миром. Конечно же, надавил на все больное, на что только мог надавить - и я уж не знаю, под какими веществами он был, но он здорово обозлился на меня, заставил даже Неколенко позвонить мне и поинтересоваться происходящим. Коростелев глубоко вздохнул, бросая удочку на причал и приглаживая растрепанные ветром волосы. Филипп совсем забыл, какой ненавистью к Никите он вскипел, когда узнал от Архипа, что Коростелев употреблял вместе с Николаем, но сейчас эта ненависть никак в нем не проявлялась. Если Никита спрашивал что-то о Коле - значит хотел восстановить картину произошедшего, а хотел восстановить ее потому, что ему было небезразлично. - Ты когда-нибудь говорил Коле, что ты любишь его? - спросил Филипп. - Ч-что? - Никита резко повернулся к нему, распахивая глаза. - Ну, Коля вообще в курсе, что вы с ним встречались не только потому, что ты невротик, который не умеет спать в одиночестве, и не потому, что тебе не с кем понюхать, не потому, что вам было интересно попробовать с противоположным полом, а потому, что ты любишь его? - Майе ожидал, что Никита так отреагирует, поэтому решил развернуть свой вопрос - хотя никакого двойного дна в нем не было. - Я не люблю его, - отмахнулся Коростелев. - Ник, ты идиот, - Фил покачал головой. - Ты наверняка лучше меня знаешь, что случилось у Коли. И вместо того, чтобы хоть как-то поддержать его - ты сидишь здесь, советуешь всем для расслабления пить травяные чаи и медитировать на восходе солнца, рыбку ловишь, шашлыки жаришь. Думаешь, поддержка нужна только тебе? - Пусть просит поддержки у Брендона, к которому он побежал, стоило мне немножко выпасть из жизни, - фыркнул Никита, - как я погляжу, Брендон не особо спешит поддерживать хоть кого-то, но Коля свой выбор сделал - а теперь пусть живет с этим выбором, - было видно, как сильно Коростелева задели слова Филиппа. - Да, со мной сложно, да, я не самый приятный человек в мире, да - я не нежная омега, которая родит ему ребенка, но я, если выбираю человека, я иду с этим выбором до конца, а не бросаю его на произвол судьбы. - Но ты бросил его, - Филипп пожал плечами, - вы все бросили его. Ты, Паша, Брендон... Вы все были его лучшими друзьями, а теперь он остался один. Я не поговорю с Брендоном и не задам ему этот вопрос по объективным причинам, я знаю, что у Паши сейчас немного другой период в жизни и с Колей он дружил скорее по причине того, что ты был из связующим звеном. Но ты, Никита? Почему ты даешь ему погубить себя? - Потому что мне не за что хвататься, Филипп, - Коростелев взял в руки удочку, - потому что в то время, как для меня один человек - это вся вселенная, я для того же самого человека - отколовшийся кусочек астероида в холодном космосе. Нет, не было и не будет никогда той взаимности, которую я ищу. Нет смысла спасать то, что никогда моим и не будет. Причал находился не так далеко от дома, но все голоса за своей спиной Филипп слышал очень приглушенно - а парни уже всей гурьбой вывалились на улицу, сделав звук на телевизоре громче. Никита скинул сумку со снастями в лодку, на край причала положил удочки, заготовленные для себя и Дронова, затем сел на самый край причала, свесив ноги над водой. Филипп подошел ближе, но когда он посмотрел в темное отражение водной глади, у него закружилась голова, и он поспешил вернуться на свое место, отойдя от края на безопасное расстояние. - Я никогда не буду счастливым, Филипп, - сказал Никита. - Первую любовь я променял на карьеру, любовь всей моей жизни потерял по глупости, и теперь ее призрак преследует меня везде, пытался полюбить очень хорошую девушку насильно - сломал себе и ей все, что мог сломать, а когда дал себе волю и разрешил окунуться в чувства с головой - влюбился в альфу, с которым у меня никогда и ничего не будет, кроме интрижки. Я очень плох, когда дело доходит до любви, для меня она - просто пытка. Я никогда не встречал свою первую девушку после того, как улетел в Америку, поклялся себе, что на могиле Женевьев я был в последний раз, с женой расставил все точки над "и", а Коля... я надеюсь, он уедет этим летом в Америку, как он и мечтал. Мне осталось потерпеть какой-то месяц, чтобы больше не видеть его никогда. - И ты не боишься пожалеть об этом расставании? - осторожно спросил Майе. - Я так привык сожалеть обо всем на свете, Филипп, - тихо сказал Никита, - и это будет явно не то, из-за чего я буду сожалеть больше всего. Он жив, здоров, определенно достигнет своей цели, будет счастлив - а я уж как-нибудь продолжу путь без него, Фил. - Ты вообще с ним когда-нибудь говорил об этом? - Филиппу подобное самопожертвование казалось полным бредом. - О чем? - нервно усмехнулся Никита. - О том, что я по-настоящему люблю его? Или что ему стоит бросить попытки создания традиционной семьи и обратить внимание на меня? Или что ему не нужно никуда уезжать, потому что здесь я, бесконечно нуждающийся в нем, не понимающий, как прожить без него и один день? Или что я готов на все, чтобы получить хоть крошку его внимания, но меня так жалит собственная гордость, что я не готов сам для него меняться...? Пламенную речь Никиты прервал пугающе громкий скрежет металла, Никита и Филипп одновременно вздрогнули и повернулись к дому - какой-то неудачливый водитель выехал прямо к дому, но притер боком своей Camry железную ограду, которая, ужасающе противно скрежеща, оставила непоправимые увечья на крыле машины. С водительского сидения вывалился лохматый мужчина - Филипп не сразу признал в нем Мишу Фисенко - стоял на ногах он с большим трудом, так что было понятно, почему на огромном периметре поляны он так неудачно повернул в сторону дома, расцарапав всю машину. В это время вся компания хоккеистов уже была на веранде - Акользин с Маклюковым занимались мясом, все остальные смотрели футбол или пили пиво, однако, появление Фисенко стало неожиданным событием для всех. - Опа, - Коростелев покосился на Филиппа, - а вот его здесь никто не ждал. С совершенно невозмутимым видом Фисенко осмотрел пострадавшее крыло машины, пожал плечами, звякнул сигнализацией и отправился, пошатываясь, на веранду. Никита молча кивнул Филиппу, побросав все удочки, и они довольно быстро оказались около беседки, в которой стоял мангал. Дронов с Яковлевым тем временем уже усадили Михаила за стол - альфа был настолько пьян, что едва соображал, где он находится, по его раскосым глазам это было отчетливо видно, сидящий напротив Кошечкин пытался выяснить у него, как он вообще сюда приехал в таком состоянии - но Филипп уже видел Мишу таким однажды, Фисенко мог выглядеть вполне себе адекватным, едва выпившим, хотя содержание алкоголя в его крови скорее всего в этот момент было смертельным. Миша смеялся, размахивал руками, улыбался, пока столпившиеся вокруг него альфы не понимали, что с ним делать. - Да дай ты ему еще что-нибудь выпить, он через десять минут отрубится, и мы его до завтрашнего дня не услышим, - наконец Яковлев махнул рукой, - будем просто надеяться, что он по дороге не устроил никаких аварий и никого не сбил - а уж до дома его и его колымагу мы как-нибудь отбуксируем, - Егор выглядел раздраженным, - я не хочу себе и без этого немногочисленный выходной с сыном портить из-за этого тела, так что давайте просто его оставим здесь и вернемся к своим делам. - Егорка, родной, ну чего ты как не родной, - пьяно хихикал Фисенко, хватая руками край ветровки Яковлева. - Вот как на человека желание свежим воздухом подышать влияет, - вздохнул Маклюков, пережевывая ломтик помидора. - Нахуй мне твой свежий воздух, Клюква, - фыркнул Михаил, - вот вы сидите тут такой компанией, пиво вот пьете, - Фисенко взял банку в руки, рассеяным взглядом рассматривая ее, затем бросил ее на стол - напиток разлился по клеенчатой скатерти, Миша схватил упаковку влажных салфеток, раздербанил ее в попытках вытереть стол, - а меня не позвал никто. - Ну ты же как-то здесь оказался, - Дронов пожал плечами. - Думаю, вопрос закрыт. - Я организовывал все это - и я не хотел тебя видеть, - Акользин вздохнул, привставая с ограды беседки, на которую он облокотился, пока следил за мясом. - Хули ты приперся сюда, кто сказал тебе, где мы будем находиться? - Я же знаю, что это твое любимое место, - Фисенко положил голову на руки, - а приперся, потому что соскучился по вам, не знал, что в выходной день делать - решил приехать к вам, проведать вас, мои самые любимые одноклубнички. - А нажрался-то чего? - Кошечкин нахмурился. - Да так, Васенька, узнал кое-что, - хмыкнул Фисенко, - отличный повод выпить, как я подумал. Парни выглядели довольно напряженными - словно присутствие Миши давило на них. Акользин даже не повернулся к Мише, продолжал заниматься своими делами, и Филипп понял, что он упустил что-то очень важное - до Хабаровска он отлично знал, что происходило между Мишей и Пашей. И вдруг его осенило - в том самом списке фамилия Миши была едва ли не первой, это означало, что с Фисенко клуб попрощается после окончания сезона без каких-либо других вариантов, неважно, выиграют они кубок или нет. Вероятно, Мише с этой новостью было тяжело свыкнуться - да и как после них может быть хоть капля мотивации для того, чтобы играть дальше, если деньги по контракту уже выплачены, а ничего уже нельзя исправить. Миша очень быстро затерялся в опускающихся на берег сумерках. Коробкин взял на себя ответственность уложить детей подремать - на втором этаже дома был телевизор с приставкой, уставший Егор был только рад поваляться на кровати, совместив приятное с полезным. Шашлык был успешно пожарен, овощи испечены на гриле или в золе, компания поужинала и разбрелась по своим делам. Дронов с Коростелевым все-таки выбрались неподалеку от берега на лодке с удочками, хотя время для рыбалки было уже очень позднее. Пока Фисенко в одиночестве валялся на диване в доме, изредка наливая себе водку из привезенной с собой бутылки, все остальные смотрели мультитрансляцию ЛЧ, попутно с большой охотой комментируя происходящее и делая ставки. Филипп от скуки занялся уборкой - прибрался на веранде, собрав всю посуду и вымыв ее, почистил мангал, убрал все съедобное в холодильник, так как Акользин принял решение остаться здесь на ночь и уехать в обед на следующий день - ему, Грише и Никите хотелось порыбачить ранним утром, потому что погода и прохлада не позволяли это сделать вечером. Яковлев с Коробкиным уехали ближе к вечеру, потому что малышам в доме оставаться было незачем, Маклюков тоже сорвался обратно в Магнитогорск, сославшись на просьбу жены вернуться, и их компания сузилась до печального и ужасающе пьяного Фисенко, который лежал на диване и иногда всхрапывал, рыбаков, которые гадали, что можно поймать в этом водоеме, Филиппа и Василия - они изрядко отдохнули друг от друга, практически не контактируя целый день, и теперь Василий снова тянул Майе к себе, хоть омега и сопротивлялся. Мультитрансляция кончилась, посмотрев обзор на матч от экспертов канала, Дронов поспешил лечь спать, Никита последовал его примеру - они хотели завтра проснуться пораньше, чтобы на самом рассвете уже быть готовыми к рыбалке. Акользин варил кофе в турке на себя и Майе, пока Вася, судорожно оглядываясь по сторонам, оглаживал ягодицы сидящего рядом Филиппа, надеясь, что его никто не спалит за этим занятием. Фил так насытился прогулкой на свежем воздухе длинною в день, что едва мог держать голову на весу от усталости - однако, еще хотел дождаться ранних матчей плей-офф НХЛ, которые удачно мог посмотреть на том же самом канале. - Пах, - разлепляя глаза, позвал Филипп. - Так зачем Фис приехал? Акользин вздохнул, не поворачиваясь к омеге и разливая кофе из турки по чашкам, добавив в чашку Филиппа немного сливок и сахара. В условиях отсутствия горячего шоколада Филиппу хоть как-то нужно было восполнить потребность в специфическом вкусе подобных напитков, и тот факт, что Павел умел варить кофе и захватил с собой пачку, был сокровищем. Кошечкин убрал руку, обращая ленивый взор за окно - они закрыли его, так как стало довольно прохладно, однако, из-за тонкой белой тюли было прекрасно видно очерченный фонарями спуск к причалу. Акользин сел за стол, потягиваясь и зевая. - Выяснять отношения по-пьяни, зачем же еще, - усмехнулся Акользин, смотря через плечо на спящего на диване Фисенко, - что ты думаешь, если все так хорошо закончилось после нашей ссоры в Хабаровске, все также гладко пошло и дальше? Отнюдь, Фил. - Я и не говорил, что у вас все может быть гладко, - Филипп пожал плечами, - мы с тобой с того момента не разговаривали, откуда я мог знать. - Именно поэтому я потащил тебя сюда - может быть, нам с тобой хоть поговорить и пообщаться удастся, - усмехнулся Паша. - Я так, красивое дополнение? - со смешком влез Вася. - Я изначально знал, что Фил без тебя не поедет, так что сказал ему захватить и тебя, нет ни одной объективной причины, по которой вам стоит разлучаться, дай бог хоть вы выходной с пользой проведете, - Акользин сделал глоток кофе. - Так что не так, Паш? - Майе проигнорировал Кошечкина. - Проблема в том, что ничего не изменилось, - равнодушно сказал Павел. - И никто не хочет ничего менять в лучшую сторону. Я же говорил тебе, что с ним прикольно на одно конкретное мгновение в одной конкретной ситуации, - Фил понял, что Паша имеет ввиду интимную связь, альфа просто так завуалировал свои слова перед Василием, - и я нихуя не ошибся, Филипп. Он и правда думает только об одном. - Чувак, я - самый яркий пример человека, который может измениться ради кого-то, - Кошечкин все пытался стать частью этого диалога, но упустил главную его мысль. - Нет, Вась, ты как раз-таки пример человека, который может измениться ради себя - и это не негативное достижение в твоем случае, - фыркнул Акользин. - Я рассказал ему о моем Мише, Филипп. И он поржал надо мной, понимаешь? - Кто такой "твой Миша"? - Вася не унимался. - Ты не рассказывал ему, Фил? - спросил Акользин. - Кто я такой, чтобы рассказывать это хоть одной живой душе? - Филипп развел руками. Майе почему-то верил в то, что чувства Акользина к Фисенко окажутся взаимными, однако, спутал рассвет в мире неугасающих неудач в отношениях Паши с заревом нового колоссального краха - своему другу Филипп желал только счастья, а Фис... Фис всегда был подонком, которого таким сделала чреда собственных неудач; но Филипп верил в любовь, верил в искренность - ведь научился исцеляться от нее и также сильно о нее обжигаться. - Миша - это мой бывший муж, отец моего ребенка, - сказал Кошечкину Паша. - Да ну, - обомлел Василий. - Ну да, - передразнил его Акользин, - а еще Миша был такой же маскулинной омегой, как и Филипп. И надо сказать тебе, Фил, - он обратился уже к Майе, - больно также сильно, как с Мишкой, хотя сравнивать этих двоих категорически нельзя. - А как так получилось, что об этом никто не знает? - Василий еще переваривал информацию о том, что знал до этого момента совершенно другого Пашу. - Да так и получилось, - Акользин пожал плечами, - познакомился с парнем, он маскировался под бету, но быстро раскрыл себя, посмеялись, сходили погулять, я влюбился, и так далее, так далее, Васька. Я его прятал, он от меня забеременел, мы летали в штаты, чтобы пожениться, но потом я загулял, начал конфликтовать с ним, и на этом все закончилось - не смог словить его в тот момент, как он улетал из страны навсегда. Ребенка я никогда своего не видел, но знаю, что он вполне счастлив в своей семье - благо, она полная. Кошечкин шокировано смотрел то на Акользина, то на Филиппа - и под гнетом тяжелого взгляда голкипера Фил снова почувствовал себя неуверенно, хотя на этот раз не сделал ничего плохого. Акользин с таким же сухим и безразличным выражением лица болтал ложкой в чашке, подперев голову рукой. Паше было сложно рассказать это даже Филиппу в свое время - и что же он почувствовал, когда наткнулся на презрительный смех со стороны человека, в которого был влюблен - Фил даже не мог представить. - Ты достоин лучшего отношения, братан, - обращаясь к рассказанной о Фисе информации, сказал Майе. - Как бы ты был не прав в той ситуации - прошло уже столько времени, сколько раз хотя бы оно искупило все твои грехи? Фисенко просто ублюдок. - Видимо, Фил, ублюдки - это мой типаж, - вздохнул Акользин. - И знаешь что? Вместо того, чтобы довольствоваться тем, что я прибегаю к нему по щелчку пальцев и делаю все, что он мне скажет, Фил, вместо того, чтобы игнорировать мое существование до тех пор, пока ему не захочется быстрого перепихона без лишних мозгов - он делает это, - Паша развернулся на стуле и указал рукой на спящего альфу, - он ездит за мной, звонит мне, ебет мозг, если я еще с кем-то, он ходит за мной, подкалывает меня, делает все, лишь бы убедиться, что я не забыл о нем - а он и без этого прекрасно знает, что я нуждаюсь в нем. - А ты не думал, что он не умеет иначе? - Филипп сделал глоток уже остывшего кофе. - Думал, и я знаю, что он и правда не умеет, - Паша откинулся на спинку стула, - также, как и я не умею не изменять, не лезть в драки, не выяснять отношения, не ревновать - вот так проявляется моя любовь. А так - его. - Да вы оба конченные какие-то, - поморщился Кошечкин. - Вася, блять, - шикнул на него Филипп, ударяя его по руке. - Да ладно тебе, Филипп, он прав, - смиренно покачал головой Акользин, - теперь дело остается за мной. У меня есть несколько вариантов. Миши не будет в Магнитогорске уже в следующем сезоне, скорее всего, он вернется в Москву, в обоссанный "Спартак", может быть, спустится ниже, может быть, сменит прописку, и я могу поступить разными способами - попытаться угробить свою никчемную жизнь на очередное злоебучее вредное создание по имени "Миша" или остаться дома. - И что ты выбираешь? - спросил Майе. - Фил, слышал такое выражение - "братву на сиськи не меняют"? - усмехнулся Павел. - Сисек у Фиса нет, а мне больше брат какой-нибудь тамбовский волк, но я все равно считаю, что это выражение хоть немного применимо к нам. Ты вступился за меня тогда, когда я мог потерять совершенно все, вступался за меня не один раз - и я хочу остаться дома.