не уверен - не целуй

- Нихуя себе, а "финик" чей? - присвистнул Коростелев, когда Филипп открыл ему дверь - омега в спешке собирался на тренировку, бегая по дому в поисках новых отформованных коньков - старые приказали долго жить во время последнего матча; Никита предупредил, что приедет к Филу для того, чтобы забрать свою машину, однако опоздал. - Ты себе купил, что ли? Тебе же водить нельзя. - Я и не вожу, это Кошечкин оставил, опаздывал куда-то, не было вариантов загнать в свой гараж, у меня же тут бесплатная парковка для всех нуждающихся, блять, - Филипп стянул с полки ключи от "мерина" Никиты, которые все время нахождения альфы в отпуске были у Фила, и отдал их Коростелеву, когда тот переступил через порог, - сказал заберет вечером на эвакуаторе, стойка треснула, вроде, не знаю, что там приключилось у него. - У новой Infinity? - хмыкнул Никита. - С таким браком ее нужно везти к официальному дилеру, она же свеженькая совсем, - Никита расстегнул куртку и улыбнулся, - спасибо, что позаботился о моей малышке, а не сдал ее на металлолом, представляю, сколько места она у тебя тут занимала, - Ник протянул Филиппу руку, и Майе с радостью пожал ее. - Рад тебя видеть, дружище, очень соскучился, пока не видел вас. - Взаимно, братан, - Филипп улыбнулся, похлопав Никиту по плечу и резким движением заталкивая кроссовки Василия, которые стояли на пороге, под обувную полку - а уж наличие простой неприметной черной парки объяснить Коростелеву как-то и можно было, хотя Никита по сторонам не оглядывался и не пытался разглядеть что-то. - Надеюсь, с твоей машиной все нормально, здесь несколько дней подряд были довольно сильные морозы, я укрывал аккумулятор, надеюсь, это помогло. - А ты шаришь, не ожидал, - Никита снял берцы и стянул с головы шапку, - спасибо еще раз, что приглядел за машиной, мне пришлось так спонтанно уехать, что я все побросал и ни о чем не подумал - хорошо хоть запасной комплект ключей был у гаммы, которая убирается у меня дома, и когда она приходила ко мне, она заперла квартиру - прикинь, я даже об этом забыл. Чай сделаешь? - Без проблем, - Фил пожал плечами, проходя в кухню быстрее Никиты и кидая оставленный Василием клубный бомбер с его игровым номером на плечах за диван - вроде как других улик, которые так или иначе могли натолкнуть на то, что Кошечкин сейчас находился у Фила дома - или же в принципе был у Филиппа в гостях когда-либо - не было; сам Вася со всеми своими вещами прятался в спальне Филиппа на втором этаже, и Филипп Никиту туда не приглашал. - Как твоя реабилитация? Как ты себя чувствуешь? - Оно стоило того, братан, - Никита сел за кухонный остров, уютно располагаясь на высоком стуле, Филипп поставил перед ним чашку чая, вытащил из буфета корзинку со сладостями и принялся искать в многочисленных коробках, которыми был заставлен обеденный стол, с момента переезда Фила в этот дом так ни разу и не использованный по назначению, коньки, которые ему нужно было взять с собой на тренировку. - Никаких гаджетов, никаких физических нагрузок, никакого фастфуда и алкоголя, только я, палата, капельницы, прогулки по горной местности, поглаживание местных собачек, советские фильмы по вечерам и игра в шахматы с шизофрениками по утрам. Кормили на убой и очень вкусно, персонал приветливый, врач - отличный и понимающий человек. Буду наведываться туда не только по назначению Новикова. - Я думал, это что-то типа курорта, просто целебная водичка и ароматические палочки, все дела, - сказал Фил, вскрывая очередную коробку. - Нет, просто дорогая психушка, - усмехнулся Никита, делая глоток чая, - но, видимо, в связи с тем, что частота моих психозов и их масштаб увеличились, мне придется посещать такие места время от времени. Я смирился. Никиты не было в распоряжении клуба несколько недель, уехал он совершенно незаметно, а о его возвращении стало известно несколько дней назад. Все обернули в стандартную отговорку "семейные обстоятельства", об истинных причинах произошедшего знали даже не все игроки клуба, но все обошлось, медицинская помощь, оказанная Никите, пошла ему только на пользу, и Коростелев, набравший пару лишних килограммов, но посвежевший и отдохнувший, вернулся в Магнитогорск. Бесконечная вереница событий была отравлена многочисленными негативными событиями, но Филипп был бесконечно рад тому, что Ник прилетел и был готов начать тренировки с командой. - Мне разрешили слетать в Канаду, - сказал Никита, с шумом поставив чашку на стол, и Филипп, наконец отыскавший коньки, вооружился канцелярским ножом и подошел к кухонному острову, чтобы распаковать их. - На днях была годовщина смерти Женевьев. Прошло уже семь лет. Не знаю, что случилось, но за ее могилой никто не ухаживает, кроме местного муниципалитета - я потерял связь с ее родственниками и друзьями, - Коростелев потупил взгляд. - И я не знаю, принято ли это у канадцев, но я убрался там, оставил там игрушки, цветы, как это делают у нас. - Я просто надеюсь, что тебе стало легче от того, что ты съездил к ней и побывал на ее могиле, - вскрывая коробку, Филипп порезался - неглубокая, но длинная царапина осталась на ладони, которой Майе попытался придержать угол коробки, омега выругался, бросая нож на стол и вытирая выступившие капли крови о футболку. - Это очень достойный поступок - не только изредка вспоминать о ней, но и пытаться сохранить хоть какую-то память о ней в мире живых, пусть даже это и надгробье. Просто не загоняй себя туда, откуда тебя пришлось доставать врачам, хорошо, Ник? - Филипп внимательно посмотрел на него. - У тебя есть обязательства и дети. Помни и о них тоже. - Я помню, помню, - Ник поспешил кивнуть головой, - это просто был какой-то порыв, потому что после того, как я женился, я не летал к Жене и не давал этим чувствам выбраться наружу, а в этот раз, когда я прилетел, провел там какое-то время, поговорил с ней, извинился перед ней, привел ее могилу в порядок - у меня как будто впервые за много лет на душе спокойно стало, словно она наконец простила меня за то, что я не уберег ее. Как груз с плеч упал, - он счастливо улыбнулся, - и я готов с новыми силами идти в бой. Тем более, хоть я и был в сепарации от интернета какое-то время, я знаю, что дела у вас идут не совсем гладко. - Да, игра последние матчей семь не клеится совершенно, боюсь, что даже если мы и закрепимся в зоне плей-офф, нас выбьет первый же соперник с первых строчек таблицы, вся надежда на то, чтобы наскрести очки на дальневосточном выезде, там два лакомых кусочка и двенадцать потенциальных очков, - Филипп сел за стол напротив Никиты, расшнуровывая коньки - он не использовал заводские шнурки, а вставлял свои, более цепкие. - Я надеюсь на это. Я, наверное, еще никогда не был так замотивирован на победу, как перед этой поездкой. - Чубаров и Рябыкин все также устраивают "Мортал Комбат" на рабочем месте? - засмеялся Никита. - Ты знаешь, после всей ситуации с Пашей, они перестали ругаться вообще, да и намеков на увольнение Рябыкина больше, чем было раньше, - Филипп пожал плечами. - Да, точно, Пашка же там попал в очень серьезную передрягу, - Коростелев поспешил спрятать неуместную улыбку за кромкой чашки, - кстати, как он там? - Сегодня первая летучка со всей командой после того случая, - сказал Майе, кидая шнурки в коробку и отставляя ее в сторону. - Ох, блять, сегодня же еще и тренировка, ты опаздываешь, наверное, - Никита взглянул на свои часы и удивился, - меня только на вечерний лед пригласили, так что я сейчас не поеду. Ты как, подкинуть тебя? Мне машину минут пять прогреть, и я готов буду. - Не, братан, спасибо, я с водителем доеду, езжай домой, набирайся сил, еще список на выезд не огласили, не исключено, что ты тоже поедешь в запасе, - Филипп ловко зашнуровывал свои коньки, не обращая внимание на суету Коростелева. Никита допил чай, оделся, еще раз поблагодарил Филиппа за то, что тот тепло принял его, выслушал и позаботился о его тачке - на удивление автомобиль завелся без каких-либо проблем и с первого раза - и уехал. Филипп с глубоким вздохом поднялся к своей двери, зашел в дом и вытащил кроссовки Василия из-под полки. Само собой, никакие стойки у машины Васи не были неисправны, просто Кошечкин решил приехать к Филиппу вчера вечером, чтобы переночевать с ним, бросил машину на тротуаре, как самое настоящее хамло, и просто не успел уехать, так как Никита обещал приехать в другое время - благо, вещей Василия в доме Фила было по минимуму, а сам Кошечкин, как мышка, сидел на втором этаже и не высовывался. Фил поднялся по лестнице к своей спальне и зашел в нее, обнаружив Василия спящим на его кровати - голкипер умудрился снова уснуть, хотя Филипп оставил его буквально на десять минут, пока разговаривал с Никитой. Майе с улыбкой сел на край кровати, осторожно касаясь плеча Васи - он был бы рад дать ему поспать хоть весь день, но у них вот-вот должна была начаться тренировка, на которую не очень-то и хотелось опаздывать. Кошечкин нахмурился, зевая и переворачиваясь на другой бок, заставляя Филиппа забраться на кровать с ногами и начать будить Василия с двойным усердием. - Маленький, вставай, - прошептал Филипп ему на ухо - его так забавляло одно из прозвищ Василия, которое иностранцы мило перевели для себя как "a little one", но за возможность сказать его вслух при Васе расплачивались увесистым пинком. - Вставай, ты все проспишь, - Майе провел кончиком языка по ушной раковине Кошечкина, останавливаясь на мочке уха и влажно целуя ее. - Вася, блять, доброе утро, - фыркнул Филипп, прикусывая ухо Васи, потому что Кошечкин, похрапывая, отказывался реагировать на любые нежности со стороны Филиппа. - Пиздец тебе, - пробормотал Вася, тут же разлепляя глаза и отстраняясь от смеющегося Майе, - я сейчас тебе своего маленького по самые гланды запихаю, и это при условии, что буду сзади входить, - он схватил юркого Майе за бедра, не давая ему отскочить от себя, и тут же подмял омегу, несильно прижимая его к кровати. - Я смотрю, тут кто-то даже не сильно против, да? - он коленом раздвинул ноги Филиппа, просовывая межу них руку и нежно проводя рукой по промежности, замирая на крепко вставшем члене. - Я не виноват, что кто-то приехал, поужинал и просто завалился спать, - Филипп выгнул спину, складывая руки на подушке и упираясь в них лицом. - А сейчас времени почти не осталось. - А который час? - на подушке рядом с головой Филиппа лежал телефон Василия, и омега увидел, как Кошечкин потянулся к нему, посмотрев экран блокировки с циферблатом. - Тьфу, да без пятнадцати девять еще, я тебя до смерти заебать успею, - он усмехнулся, бросая телефон подальше и наклоняясь к шее Филиппа, собирая волосы в хвостик. - Кто это у нас тут пахнет так сладко? - А ехать сколько, пробки ведь утром, - Филипп уже смирился с опозданием, потому что когда Василий переворачивал его на живот, утыкаясь носом сначала в его затылок и нетерпеливо вдыхая обострившийся аромат, а потом поцелуями спускался по спине вниз, шумно дыша - означало только то, что его нельзя было остановить, - Вася, мне еще водителю позвонить надо. - Боже мой, да замолчи ты уже, - тихо засмеялся Василий, переворачивая Филиппа на спину и нависая над ним, - или единственный способ заставить тебя помолчать - это без остановки целовать твой бесстыжий ротик? - Кошечкин, стаскивая шорты с Майе, крепко поцеловал его, настаивая на влажном страстном поцелуе - Филипп обхватил его лицо руками, с огромной радостью отвечая ему. С Кошечкиным Филиппу нравилось делать все нежно и медленно, потому что правильно грубить в кровати Вася не умел, однако в ласках и милых ролевых играх ему не было равных. Вася осторожничал, обнимался, бесконечно тепло прижимая омегу к себе, долго целовал его, перебирая пальцами по телу и приглаживая волосы, нежно вылизывал и еще более нежно делал Филиппу минет, забавно смущаясь при этом. Фил утопал в его нежности, каждый раз думая, что нельзя быть более ласковым, чем Василий в этот раз, однако с каждым новым разом Кошечкин подкидывал планку все выше и выше. Стоило Филиппу моргнуть, отвлекаясь на горячие поцелуи на своей шее, как он уже ощутил нетерпеливые прикосновения длинных пальцев между ног; омега развел ноги шире, со вздохом чувствуя, как крупная головка члена с выступающими капельками смазки на ней уже скользит по его промежности, размазывая смазку об анус. Они занимались сексом каждый день, Фил отлично оценивал свои возможности и знал, что ему не нужна дополнительная смазка с Васей или дополнительные приготовления - он начинал течь, стоило Кошечкину впервые прикоснуться губами к его шее, и к тому моменту, как Вася был готов войти в него, Фил был уже таким влажным, что ему стоило вытерпеть только первое проникновение до самого конца. - Ох, блять, - Василий зажмурился, входя в Филиппа и упираясь в него бедрами - Майе, подрагивая от такого глубокого проникновения, коротко стонал, вцепившись руками в волосы Кошечкина, - потерпи, малыш, сейчас папочка сделает тебе хорошо, - Вася поцеловал его, делая первый толчок и заставляя Филиппа потеряться в ощущениях - до Василия Майе был на сто процентов уверен, что удовольствие с большим членом можно получить только во время течки, когда телу, в принципе, все равно, что будет внутри, но Кошечкин перевернул его восприятие мира. - Не больно? - он с долей волнения заглянул в глаза Филиппа, получая отрицательный ответ. - Мой сладкий малыш, как же хорошо ты принимаешь папочку до самого конца, боже, блять, - прошептал Василий, задавая ритм своим движениям и упираясь руками в подушку над головой Фила. Майе очень забавлял "дэддикинк" Василия хотя бы потому, что Василий переключался с него на обычную разговорную речь и обратно с молниеносной скоростью - ну и потому, что Фил не был юным парнем, а вполне взрослым тридцатилетним мужчиной, и, задумываясь над тем, как бы это выглядело со стороны, если бы их кто-то увидел, Филиппу не оставалось делать ничего, кроме как смеяться; но эта мелочь все еще оставалась моментом исключительно их близости, и Филипп не скрывал, что обожал ее всей душой, потому что когда они начинали играть в эту игру - Филипп чувствовал, что всю ответственность он передает в руки Василию и становиться совершенно беззащитным, а ощущение уязвимости, которое он и без этого позволял себе не так часто, усиливало все, что происходило между ними, троекратно. - Малыш, - прошептал Вася прямо в губы Филиппа, не переставая медленно трахать его, входя до самого конца, - поговори со мной, пожалуйста, папочка что-то сегодня безумно возбуждается, когда слышит твой голосок. - А не папочка ли просил меня помолчать? - легко улыбнулся Филипп, облизывая губы и закатывая глаза. - Не дерзи папочке, - на выдохе сказал Василий, перебирая пальцами волосы Филиппа и целуя его щеки, - расскажи мне что-нибудь, расскажи мне какую-нибудь свою фантазию, может быть, ты хочешь что-то попробовать, просто стесняешься рассказать, как обычно, - Кошечкин чуть затормозил, делая и без этого медленный ритм почти мучительным. - Ты знаешь, что я хочу попробовать, - Филипп хитро улыбнулся, - чтобы папочка мне уступил хотя бы разочек. - Ох, я помню, как ты мне рассказывал об этом, - Вася прикусил губу Филиппа, легонько оттягивая ее на себя, - маленький шалунишка, тебе недостаточно, что я постоянно беру у тебя в рот, ты хочешь сначала трахнуть меня, а потом что? - Это самая возбуждающая на свете вещь, которую я только могу себе представить, - прошептал Филипп, - обладать таким мужчиной, как ты - это словно держать в руках целый мир, - Майе потянулся с поцелуем к Василию, чувствуя, как альфа замер, полностью останавливаясь. - Тогда обладать таким мужчиной, как ты - это обладать целой Вселенной, - сглотнув, прошептал Василий, прикрывая глаза и отвечая на смазанный поцелуй. - Не елозь на мне, а то я кончу, - сказал он, отрываясь от Филиппа на мгновение и снова припадая с поцелуем к его губам. - Давай сменим позу. Филипп перевернулся на живот, Василий двумя руками приподнял его бедра, фиксируя их на нужном уровне, но снова входить не спешил, обводя головкой члена растраханную дырочку, Фил покорно ждал, пока альфа немного успокоится, чтобы продолжить, не шевелился и не дразнился, зная, что Вася не похвалит его за это, наградив за непослушание шлепком. Кошечкин наклонился к Филиппу, упругим языком лаская раскрытый анус, Майе вскрикнул, закусывая угол подушки, но быстро выпустил его изо рта, вспоминая, что дома они совершенно одни и он может позволить себе быть таким громким, каким он любит. - Папочка, - тихо сказал Филипп, - а у тебя есть какая-нибудь фантазия? - Когда дело доходит до тебя, у меня их очень много, малыш, - Вася легонько укусил Фила за ягодицу, выпрямляясь и лаская вход головкой. - А какая-нибудь самая пошлая и грязная есть? - Майе прикусил губу, чувствуя, что Кошечкин отпустил его бедра, давая ему свободу действий - и начал медленно насаживаться на член Василия. Вася зафиксировал бедра Фила, плавным движением входя до самого конца и начиная размеренно двигаться в нем - комкая подушку руками, Филипп громко стонал, выгибаясь. Миссионерская поза была чувственной, позволяла им быть ближе друг к другу, целоваться, обниматься, но как бы они не старались, добиться такого же глубокого и сочного проникновения, как в догги, они не могли, стоящий на коленях Филипп жмурился, чувствуя, что тот же самый ритм в другой позе приближает его к оргазму гораздо быстрее. Вася сорвался на глухой стон, проводя рукой по спине Филиппа и снова возвращаясь к бедрам. - Я хочу притащить тебя в место, полное людей, которые хоть раз в жизни пускали на тебя слюни, рассадить их по кругу от тебя, залезть в этот круг и трахать тебя так, чтобы ты забыл, как тебя зовут, чтобы каждый, кто смотрел в твои глаза, видел там только абсолютное подчинение мне одному, чтобы ты кричал мое имя, пока все, кто хоть раз в жизни даже представлял тебя с собой, навсегда забыли о том, что к тебе можно прикоснуться, - тихо сказал Василий, не переставая плавно двигать бедрами, - чтобы каждый, кто вожделеет тебя, видел тебя подо мной, а ты смотрел только в мои глаза, стонал от моих прикосновений, пока он мучался от понимания, что он не может обладать тобой, потому что ты уже мой. Целиком и полностью. Филипп почувствовал, как Вася нетерпеливо стискивает пальцы на бедрах Фила так сильно, что скорее всего останутся отметины - это означало, что альфа уже на грани. Как бы Фил не любил эту безграничную нежность, которой Кошечкин окутывал его, самым сокровенным и интимным для него все равно оставался этот момент, когда Вася срывался и обнажался перед ним - впивался в его кожу пальцами, вгрызался острыми клыками, сжимал волосы на загривке с утробным рычанием. Ему не хотелось замедляться - а именно это и начал делать Василий, чувствуя приближение своего оргазма - и он плотнее уперся ногами в кровать, преодолевая сильные руки Кошечкина и насаживаясь на него самостоятельно. - Филипп, скажи, что ты мой, прошу тебя, - надрывно пробормотал Василий, - скажи, малыш, скажи, пожалуйста. - Я твой, Кэт, только твой, полностью твой, - громко сказал Майе, чувствуя, что альфа дергается, содрогаясь от оргазма. Филиппу не хватило совсем немного, чтобы кончить - ощущение большого узла внутри было потрясающим, но несколько интенсивных толчков все равно не помешали бы. Вася крепко обнял его, заваливаясь на бок и прижимая его к своей груди, Филипп попытался соскользнуть с его члена, но Вася не дал ему это сделать, придерживая его за бедра и не спуская свой узел. Для Кошечкина ощущение этой яркой близости сразу после секса было самым важным, даже не таким сокровенным, как сам секс или прелюдия, поэтому Филипп не стал настаивать на том, чтобы Вася отпустил его, давая им обоим несколько минут на то, чтобы расслабиться - Вася ленивыми движениями терзал ухо Филиппа, ласково обводя ее языком, прижимался к Филу, сгребая его руками и утягивая с собой куда-то в атмосферу. - Мы опоздали, походу, - шепнул Филипп, хватая руку Василия и целуя пальцы голкипера, - нам пиздец, папочка. - Сука, все не по-христиански, все не по-православному, - простонал Кошечкин, вынимая член из Филиппа и стаскивая омегу с кровати, - давай быстро в душ и поедем, я отвезу тебя. - Палево, - поморщился Майе, обнимая шею Васи руками. - Дай водителю позвоню, опоздаю сильнее, чем ты, но хотя бы по пути не пересечемся. Регулярный чемпионат заканчивался для команды из Магнитогорска очень плохо - в середине сезона взмыв на первые строчки, удерживая первое место с каким-то внушительным отрывом и насмешливо поглядывая на соперников сверху, "Металлург" стремительно растерял свое преимущество - игры на Востоке были непредсказуемыми, плотными и ответственными даже с аутсайдерами, в то время как на Западе все семь участников плей-офф определились еще в начале месяца. "Магнитка" осталась бы в восьмерке при любых раскладах - клуб просто не мог позволить себе не выйти в плей-офф, однако место, с которого команда начала бы свое путешествие, оставалось загадкой. Первое уже было не догнать, но призрачная надежда на второе все еще сохранялась, и Филипп, как и вся команда, надеялся на то, что Дальний Восток поддастся им также легко, как в начале сезона. Это снова был сложный выезд с несколькими играми подряд - двумя в Хабаровске и двумя во Владивостоке, что заставило тренерский штаб прибегнуть к попыткам сохранить привязку к домашнему часовому поясу команды, жить по магнитогорскому времени. Каждое очко было важным, каждая шайба и каждый сейв будут судьбоносными, потому что после Дальнего Востока соперники легче не становились, всем нужны были очки, а "Металлург" на фоне всех событий выглядел очень лакомым кусочком. Важным этот выезд был не только поэтому - впервые за продолжительное время на него отправится Акользин, в команду вернулся Коростелев, а Филипп из-за травмы Яковлева проведет как минимум один матч в Хабаровске с капитанской нашивкой. Что-то странное происходило в тренерском штабе - Филипп чувствовал это, как никто другой, хотя многие парни из команды откровенно дружили с кем-то из тренерского штаба; Майе чувствовал, что их конфликт не связан с версией, которую выдвигали его одноклубники - это не досада от обидных проигрышей, не неудачи в работе и не карьерный кризис, однако разговаривать с кем-либо, кроме Воробьева, которые еще хоть как-то держался на плаву среди всей этой вакханалии, Фил не хотел, поэтому когда после очередной тренировки присевший посреди раздевалки омега попросил выслушать его и сказал парням, что считает, что тренерам не обязательно знать все, что происходит за дверьми раздевалки, обиженные отношением тренерского штаба альфы его поддержали - и с тех пор постоянные конфликты Рябыкина и Чубарова перестали отражаться на команде хоть как-то, потому что Фил не только уверил своих коллег в том, что истинные причины ссоры им никогда известны не станут - по его мнению - но и предложил собраться с мыслями и объединиться против общего врага, чтобы не вылететь из игры так позорно рано. Когда Паша впервые пришел на тренировку после своего слива, он, надвинув козырек кепки на самые глаза, пугливо пробежал до своей ячейки, прижимая к себе спортивную сумку - Филипп долго с ним разговаривал, призывая его не бояться и стоять на своем до последнего, но Акользин, на самом деле, и не боялся вовсе - он стыдился произошедшего, стыдился своего молчания и трусости, стыдился того, что принес кому-либо неудобства, потому что он и правда молчал, когда под базой и ареной дежурили журналисты, вылавливая клубный автобус и машины игроков, когда парни, их жены и родственники были вынуждены скрывать свои профили в социальных сетях и закрывать комментарии под ними во избежание каких-либо вопросов, молчал, когда должен был поблагодарить всех за то, что они остались на его стороне. Зашедший в раздевалку Паша занес в нее с собой гробовую тишину, Филипп внимательно наблюдал за каждым, кто был в поле его зрения, потом вопросительно посмотрел на Кошечкина - Вася поднялся со своего места, подошел к Павлу и протянул ему руку для рукопожатия. Майе не пришлось долго уговаривать Кошечкина на что-то подобное, потому что голкипер быстро согласился с основным тезисом Филиппа - "большим геем тебя это не сделает", Вася был огромным авторитетом для всей команды, и этот жест немного приоткрыл занавес, упавший между парнями и Пашей - они выслушали его признание, с сочувствием приняли его непростой каминг-аут, попросили не извиняться его за то, какой он есть на самом деле и выразили свою поддержку ему, каждый, даже Яковлев, скрывающий свою гомофобию во благо коллектива, даже Фисенко, с которым у Паши все было так сложно, что без путеводителя не разобраться. Фил был бесконечно горд парнями - неважно, было ли это искренне или кому-то из них пришлось сожрать свою гордость, они сделали важный шаг к тому, чтобы снова стать командой, и мало того, что после возвращения Акользина к тренировкам к этой теме никто не возвращался - пару раз проскочили тупые шутки или кривые подколы, и на этом все - так еще и Майе чувствовал, что их коллектив, переживший такую встряску, стал крепче. Им все еще приходилось избегать любого общения вне построенного пиар-менеджерами пузыря, но они делали это вместе. Социальные сети заменили тщательно отредактированными клубными влогами, интервью, Егор Яковлев начал заниматься развитием медиа хоккейного проекта и подключать к нему других своих коллег. Парни варились в одном котле друг с другом, иногда отвлекаясь лишь на Лешу Жилина и его молчаливые попытки поймать парочку красивых кадров для влога, и это шло им на пользу - без журналистов и медийных обязательств времени на тренировки оставалось больше, ровно как и времени на попытки собраться с мыслями. Клыкастый "Амур" мог упереться всеми когтями и не отдать такие необходимые "Металлургу" очки, но Филипп жаждал не только закрепить в медиа-поле статус несокрушимого бомбардира команды, который на все сто заслужил свой новый контракт, но и вернуть в гонку всех остальных. Сегодняшние тренировки были крайними перед вылетом, который должен был состояться завтра утром, лед был скорее тактическим моментом, а вот в зале пришлось выложиться по полной, поэтому все были довольно напряжены - все понимали важность подготовки. Леонид Александрович не оценил кислых лиц своих подопечных, врубил музыку погромче и отправил всех на пробежку по залу друг за другом - Филипп залетел в спортивный зал как раз в тот момент, когда они были на десятом круге. Вася приехал вовремя, а вот Филипп, потерявший время на ожидании опаздывающего водителя, только прибежал, наспех натягивая толстовку. Это у Филиппа утро началось довольно давно, а вот некоторые альфы еще спали, всеми силами пытаясь размяться и привести себя в чувства. Майе, наивно думая, что его опоздания никто не заметил, быстренько втиснулся между Эдди и Коди, тихо здороваясь с ними и быстро входя в ритм. - Парни, давайте, вперед-вперед, Бог терпел и нам велел, еще десять кругов в таком темпе, - Киприянов подбадривал альф как мог, пока тренер по спецподготовке таскал из угла гимнастические коврики, - Фил, я видел, когда ты пришел, для тебя двадцать кругов только начались, так что быстрее-быстрее, - он показал на омегу пальцем, не давая ему слиться с толпой. - Чего опоздал-то? - буркнул Паскуале, натягивающий капюшон едва ли не по самый подбородок. - Да так, хуйня, - отмахнулся Филипп, забыв придумать отговорку. - Какие новости? - Да вроде никаких, Пилко приехал, опять дрочит директоров клуба с контрактами, - зевнул Керанн, потирая сонное лицо ладонями. - После твоего переподписания никто из нас так и не продлился, хотя, блять, не сказать, что я в целом оптимистично настроен на то, чтобы оставаться здесь. - Кейтлин все еще против? - спросил Майе. - Пожалуй, это не из-за Кейтлин в первую очередь, - буркнул Коди, уходя в свои мысли с концами и переставая поддерживать разговор с Филиппом. Куча гештальтов оставалась незакрытой - Фил все еще переживал по поводу того, в каком составе они вступят в новый сезон, не закончив при этом нынешний. Фил не хотел расставаться ни с кем из парней, потому что дико прикипел к каждому из них; и даже когда с Василием они вскользь коснулись темы карьеры самого Кошечкина, Вася сказал, что не уверен в том, что продолжит карьеру как игрок, но останется в системе клуба как тренер, и его решение укрепилось окончательно после того, как Фил принес домой счастливую весть о том, что он проведет в "Металлурге" как минимум еще один год. Но время постепенно шло, а новых контрактов клуб не предлагал никому - с одной стороны, время поджимало, с другой сторону, клуб сейчас находился в зоне турбулентности, стоило еще немного подождать. Акользин мирно болтал в компании Земченка, Маклюкова и Коробкина, когда Фил наконец заметил его - остальные его одноклубники выполнил свою беговую норму и раскладывали коврики по залу для того, чтобы начать полноценную разминку, Филипп все еще бегал, перебирая ногами все интенсивнее и интенсивнее, чтобы пробежать поскорее и никого не задерживать. Они выглядели довольно спокойными, разговаривая с Пашей, это была вполне будничная беседа - и в какой-то момент засмеявшийся Леша потянулся с объятием к Павлу, однако Акользин смущенно отстранился, не давая Маклюкову прикоснуться к себе. - Что, Клюква, тебе даже пидоры отказывают? - язвительно усмехнулся Фисенко, разогревающийся буквально в нескольких метрах от них - Майе видел, как перекосило лицо Михаила, когда Леша потянулся к Паше. - Я тебе говорил, что прическу тебе сменить надо. - Дней без гнилых шуток Фиса по поводу чьей-либо ориентации - ноль, - Артем похлопал в ладоши, смеясь. - Скоро плакат повесим, как на всяких там заводах и атомных электростанциях, мол, "столько-то дней без происшествий", но, боюсь, отсчет у нас дальше единицы - и это в лучшем случае - не сдвинется. - Ты, блять, чего зашуганный такой, бьет тебя кто-то? - с долей волнения сказал Егор. - Ты это заканчивай, братан, здесь все свои. - Ну ебырь его, походу, его и поколачивает, - Миша снова подал голос - Филипп как раз закончил пробежку и взял небольшой тайм-аут, чтобы отдышаться. - Паш, серьезно? - Маклюков иронии в голосе Фисенко не уловил и удивленно уставился на Акользина. - Мужики, да вы в себе вообще? - Акользин оказался в числе тех, кто утонул под многочисленными слоями иронии и перестал понимать, кто шутит, а кто нет. - Нашли кого слушать и на кого обращать внимание. А ты, - он повернулся к Фисенко, и Филипп заметил несколько свежих ссадин на лице Акользина, - прежде чем варежку свою открывать, попытайся хоть немного свои извилины напрячь и подумать, уместные ли ты вещи собираешься вслух сказать или нет. - А то что - обидишься? - Фисенко расплылся в мерзкой улыбке. - Сделаю кое-что похуже, - Паша прищурился, потирая свезенную щеку пальцами, - сообщения научись в WhatsApp правильно удалять, придурок, там даже кнопка специальная для таких имбецилов, как ты, есть - "удалить сообщение для всех" называется. - Что за сообщения? - едва ли не хором спросили Артем и Егор, но ответ на свой вопрос они так и не получили, потому что подскочивший на ноги Фисенко с кулаками накинулся на Акользина, который не успел вовремя среагировать и пропустил увесистый удар по лицу. Завязалась потасовка, в которой Фисенко быстро оказался проигрывающим - Пашу было не так просто надломить парой ударов, он собрался с мыслями и вернул себе преимущество в этом поединке, но закончить начатое и прикончить Мишу ему не дали, так как Филипп очень быстро влез между ними, схватив на себя парочку смазанных ударов, Паскуале схватил Фисенко, закрывая собой обзор нападающему и перехватывая его поверх рук, Кошечкин схватил Акользина за шею, сжимая руку на ней с такой силой, что Паша даже пискнуть не успел, как оказался скручен едва ли не одной рукой голкипера. Филипп не успел сообразить, здорово испугавшись, что во время попыток разнять альф получил от Павла кулаком по носу, и размазал кровь по лицу, сам того не зная - Егор бросил ему полотенце, похлопывая по плечу. Миша продолжал вырываться и материться, пока Эдди успокаивал его, Паша со своим положением смирился - каждое неверное его движение приводило к тому, что Кошечкин скручивал его только сильнее. - Вы, блять, вообще ненормальные? - Киприянов, отвлекшийся на минутный разговор с другими тренерами, в ужасе подскочил к ним, расталкивая плечами собравшихся вокруг них одноклубников. - Вас больше чем на секунду нельзя оставить - вы уже морды друг другу бить лезете? Кто зачинщик, блять, говорите немедленно, пока я сюда полицию не вызвал. А ты, блять, за что получил? - он грубо схватил Филиппа за плечо, отнимая полотенце от его лица и рассматривая окровавленный нос. - За компанию, - буркнул Филипп, шмыгая носом и вытирая кровь чистым уголком полотенца. - Кто из вас начал, отвечайте, - Сергей Петрович исподлобья смотрел то на Акользина, то на Фисенко. - Миша и провоцировать начал, и в драку полез первый, - влез Коробкин, до этого наспех объяснявший ситуацию прибежавшему капитану. Голкиперы не отпускали Мишу с Пашей даже тогда, когда успокоился неугомонный Фисенко - разбирательства только набирали обороты. Когда пришел врач, всех рассадили по углам, принимаясь оценивать масштаб трагедии - Акользин оказался поцарапан кольцом Фисенко в нескольких местах, Миша обзавелся крошечной сечкой над бровью, самое странное, что больше всех досталось Филиппу, носовое кровотечение которого не останавливалось. - Я не пойму, ты уже получал по носу до этого, что за ранки на перегородке, - Новиков вертел его лицо в ладонях, рассматривая под разными углами, - Майе, ну видишь же, что соперники тебе не по зубам, куда лезешь? При тренерах Фисенко был уже не таким смелым - вертел носом, отказывался говорить, что заставило его кинуться на Пашу, Акользин тоже отмалчивался, повторяя, что ему разбирательства не нужны и он хочет вернуться к тренировке. Филипп единственный, кроме этих двоих, понимал, что сподвигло Мишу на драку - упоминание злосчастных сообщений, которые он отправлял Павлу, однако, это только сильнее смущало Филиппа - на месте Фисенко он бы глупо отшутился или отмолчался, но никак не показывал бы свою яркую заинтересованность в том, чтобы переубедить собеседника в чем-либо. Земченок и Маклюков, которые были свидетелями полного конфликта, скрестив руки, стояли и защищали сидящего на мате Акользина, в то время как на стороне Фисенко не было ни единой души. - Миша, мы условились, что мы не акцентируем внимание ни на единой вещи, что случилась в команде, каждый занимается своим делом, - Яковлев, устало развалившись на мате, попросил Филиппа включить свое омежье обаяние и уболтать Киприянова дать им небольшой тайм-аут, чтобы они смогли поговорить. - Заткни себя за пояс ради команды хоть раз в жизни, Миша, пока тебя твои же друзья палками не забили. - Да а какого хуя я молчать должен, кэп, скажи мне? - вымотанный Фисенко уже не был таким активным. - Если мне неприятно находится с геем в одной команде, почему я должен молчать об этом? Почему за меня все решили? Пускай едет в свою Европу и там заводит отношения с тем, с кем хочет, и не портит коллектив нормальным ребятам. - Миша, перед тобой стоит Филипп, он тоже, блять, гей, ему тоже только по твоей прихоти нужно собрать шмотки и уехать? - Маклюков развел руками. - Нихуя, Фил, ты тоже по мальчикам что ли? - прыснул Кошечкин, начиная неудержимо хохотать. - Сюр, просто ебанный сюр, - Майе взъерошил волосы негнущимися пальцами, - ебучий сюрреализм, не верю, что я вообще в этом участвую. - Не сравнивай омегу и альфу, Филиппу один только Бог судья, который и наказал его за какие-то грехи, не дав ему возможность почувствовать полноценного счастья ни одной, ни другой стороны, а вот Паша какой пример подает людям, которые смотрят на него? - ответил Фисенко, разравнивая пальцами пластырь на лбу. - Пускай едет в свою среду и там пропагандирует свои нетрадиционные ценности сколько влезет ему. - Парни, он ебнулся, - Голдобин, все это время молчаливо и мрачно наблюдающий за происходящим, наконец сказал хоть что-то. - Ему надо монолитный визор на игры надевать, а то мы пацана окончательно потеряем. - Завали ебало свое, Голда, пока я тебе позвоночник не сломал, - фыркнул Миша, - кэп, что ты-то ерничаешь? Мы с тобой знакомы лет больше, чем кто-то еще в команде, я всегда знал и до сих пор знаю, что ты нормальный магнитогорский парень, который против всей этой хуйни. Ты что, решил прогнуться под повесточку? Или боишься заднеприводных обидеть? - Миша, ты, блять, не сечешь разницу между "ненавижу" и "похуй", - Яковлев, уставший все это слушать, даже повысил голос, заставляя замолчать всю команду, которая перешептывалась о чем-то в перерыве. - Мне похуй, кто с кем трахается, кто кого любит, кто с кем встречается, Паша, Маша, Глаша, Фил, Кирилл и прочие, блять, товарищи - мне похуй, понимаешь? Я их не понимаю, мне не интересно, что Ак, что артист - ровные ребята, которых любовь к мужчинам не делает плохими людьми. У меня дома куча проблем, и вместо того, чтобы сидеть здесь и рассказывать чужим мне людям, как правильно жить, я пытаюсь разобраться в проблемах своих близких, и если тебе нечем заняться, то так и скажи, Миша, что я долбаеб, мне нечем заняться, я хочу, чтобы о том, что я ненавижу геев, знали вы все. - Кэп, я тебя не узнаю, блять, - удивленно пробормотал Михаил. - А я не узнаю тебя, Миша, понимаешь, тоже не узнаю, - тихо сказал Егор, - тебя звали играть домой, потому что я поручился за тебя, потому что я знал, какой ты хороший игрок и отличный человек - не без изъянов, конечно, как и все мы здесь, но я был уверен на все сто, что ты, как человек, который всегда находил в себе силы даже в тяжелые для любой команды времена мотивировать всех окружающих, даже если растеряешь эти силы, не начнешь сосать из всех силы, как ебанный паразит. А ты начал, блять, и уж лучше бы ты действительно, как Фил и Паша, сосал члены, блять, пользы было бы гораздо больше. Ты просто, блять, разваливаешь коллектив. Где-то на гимнастическом коврике развалившийся в расслабленной позе Кошечкин чуть не задохнулся от смеха, подавившись слюной, улыбки и смешки пробежались по всем членам команды, но Яковлеву было совершенно не смешно. Егор поднялся на ноги, отворачиваясь от Фисенко, который даже не стал думать над ответом - просто вышел из зала, показав на прощание средний палец капитану. Филипп проводил взглядом Михаила и обнаружил, что Яковлев, внезапно разгневанный, пронзительно смотрит на Акользина. - А ты чего молчишь? - спросил он, кивая на него головой. - Мне нечего сказать, - Паша шмыгнул носом, опуская взгляд. - Тебе всегда есть что сказать, Акол, всегда, блять, тебя же переговорить нельзя было, всегда последнее слово оставалось за тобой, - капитан сделал к нему шаг, - куда испарилось все твое красноречие? - Я не в том положении, чтобы что-то говорить, я в косяке, кэп, - также робко продолжил Паша. - Футболку сними, - твердо сказал Егор. - Что? - смутился Акользин. - Что слышал, - Яковлев стиснул зубы, - снимай, я сказал. Акользин как-то испуганно пробежался взглядом по всем, пытаясь найти защиту хоть где-то, но в глазах каждого он видел только непонимание - не лично к нему, а ко всей ситуации, и только холодная серая сталь глаз Яковлева была отличной от других эмоцией. Паша сначала расстегнул олимпийку, затем стащил с себя футболку - его грудь была перебинтована свежими чистыми бинтами. Филипп удивленно посмотрел на Павла - тот лишь смотрел в пол, опасаясь поднимать взгляд на капитана. - Бегая переодеваться в туалет и отшучиваясь от всех тем, что теперь стесняешься раздеваться при всех, помни, Паша, что у стен есть глаза и уши, а в этом месте нашел общий язык со всеми постройками, - Яковлев наклонил голову. - Сильно порезали? - Царапина, - на выдохе тихо сказал Паша. - Кто? - не переставал накидывать вопросы Яковлев. - На прогулке с собакой подкараулили, - Акользин наконец поднял голову, пожимая плечами и натягивая футболку. - Мотивы? - не унимался капитан. - Не знаю, - Паша покачал головой. - Знаешь, Пашка, все ты знаешь, - фыркнул Яковлев, - и я все знаю. Знаю долбаебов этих, знаю, что в полицию ты не пошел, знаю, что от тренерского штаба все скрываешь. А еще и ты, и я - мы оба знаем, что если ты будешь так давать себя кидать через бедро всяким Фисенко - от ножа в сердце тебя никакой пуховик уже не спасет, потому что я понятия не имею, что в головах у людей, с которыми я нахожусь в одном помещении. Гей ты или бисексуал, нижний, верхний, женатый, свободный - мне похуй, Паша, здесь подавляющему большинству похуй, даже когда все узнали об этом, все переживали не потому, что оказывается "наш хороший товарищ оказался пидором", а по той же причине, по которой мы в свое время загнобили Фила, который хотя бы не боится произносить такие вещи вслух - потому что переживали за тебя и за твою жизнь. - Ты поэтому обниматься отказался? - Маклюков выглянул из-за плеча Артема, во все глаза разглядывая Акользина. - Да ты же если обнимаешь, то душа тело покидает, а она свежая совсем, - коряво оправдался Паша, криво улыбаясь. Киприянов и Дмитриченко, конечно, понимали, что тренировка была сорвана окончательно, но все-таки рискнули попросить хоккеистов разойтись по своим местам и продолжить ее. С молчаливого приказа капитана все разговоры и обсуждения были вынесены в нерабочее время, все послушно разбрелись по гимнастическим коврикам, Дмитриченко, воспользовавшись внезапной тишиной и необычайным уровнем сосредоточенности подопечных, интенсивно прогнал всю задуманную им программу упражнений, а затем разбил игроков на команды, раздал манишки и вручил футбольный мяч, позволяя разбавить рутинную тренировку небольшим развлекательным моментом. Фисенко на тренировку так и не вернулся, но без него было так тихо и спокойно, что Фил даже привык к тому, что Миши с его язвительными комментариями нет где-то по близости. - Филипп, - Яковлев догнал его в коридоре, когда Фил выходил из спортзала одним из последних, - поговорить надо. - Я к твоим услугам, Як, - сказал Майе, чувствуя, как тревога уколола его тонкой иголочкой в самое сердце, - хоть я и думал, что ты сегодня сказал свою норму на ближайшие пару лет. - Обхохочешься, - Егор шутки не оценил. - Тебе тоже кажется, что Фисенко ведет себя так, словно ему сердце разбил какой-то мальчик? - Ты где-то спиздил справочников фактов о нашей Вселенной - иначе я не пойму, с чего это ты вдруг сегодня только и делаешь, что разъебываешь по ним, - усмехнулся Фил, меняя свой маршрут и следуя за капитаном - тот, судя по тому, куда он шел, решил поговорить в комнате для отдыха. - Майе, ты чего такой счастливый с утра, выебали наконец? - Яковлев не смог сдержать улыбки, пихая омегу в бок. - Блять, Як, ну тебя нахуй, - Филипп даже опешил немного - обычно капитан себе не позволял так с ним разговаривать, - что ты там себе про Фисенко надумал, расскажи подробнее. - Нет, Филя, это ты мне расскажи, - Яковлев зашел в комнату отдыха, огляделся, обнаружив, что сюда еще пока никто не набрел после тренировки, и сразу же плюхнулся на диван, - потому что Акользин доверяет свои секреты только тебе - теперь для меня этот факт стал очевидным и еще более очевидными стали причины, по которым это случилось, но я понимаю его - ты действительно умеешь их хранить. И держать такие вещи в тайне надо до тех пор, пока ты не начинаешь видеть, что это отравляет колодец, из которого ты пьешь, и каким бы проницательным ты не был, Фил, именно этого ты не видишь, мне кажется, никогда, не умел раньше, не можешь и сейчас. - Ты сам как будто не видишь, что Фисенко очень сильно поменялся в последнее время, - сохранить веселый тон разговора вряд ли бы вышло, Фил смирился с тем, что ему придется говорить о серьезных вещах. - И сам видишь, что больше всего ненависти в нем вызываю даже не я, а именно Паша, и началось это до того момента, как информация о том, что Паша - гей, стала достоянием общественности. - То есть, именно Паша стал тем самым парнем, который растоптал сердечко нашего уважаемого Михаила? - Яковлев закинул ноги на стол, откидываясь на спинку дивана, Филипп робко кивнул. - Боже, блять, как же кайфово, когда в голове складываются паззлы, как будто кокса понюхал, честное слово, - Егор улыбнулся. - Не буду в подробности вдаваться, но там хоть все не так серьезно, как может быть? - Обычная интрижка двух великовозрастных детей, в которой один - ебнулся на полную голову, а второй боится обжечься и отказывается идти на контакт с первым, имена подставишь сам, - Фил пожал плечами. - Может быть, они перерастут это и смогут поговорить об этом когда-нибудь, если не прикончат друг друга до этого момента. - Вот, и я о чем, Фил, - сказал капитан, - я вспоминаю себя, но мой пример классический - обычные проблемы с женой, а вот твой пример - прости, что лезу не в свое дело, но очень похожий на их пример, блять, сколько одинаковых слов, - Яковлев устроился поудобнее, - вы с Архипом умудрились никак не задевать команду в своих разборках, я бы никогда в жизни не догадался о том, что у вас что-то было, более того, сколько времени, когда эта тема поднималась, ты не вступал ни в какие разговоры, чтобы не выдать себя? Здесь же я с первого дня понял, что что-то идет не так, потому что Акользин смотрит на Фисенко глазами побитого щенка, Фисенко бросается на Пашу с кулаками, а после тренировок и игр рыдает в машине, выбивая дурь из панели автомобиля, и это при условии, что если бы их никто не разнял сегодня или в любой другой день - они бы действительно убили друг друга. - Не знал, что у Фиса какие-то проблемы, которые заставляют его так эмоционально реагировать, - тихо сказал Филипп. - Поверь мне, я знаю Мишу тысячу лет - он не умеет контролировать себя, свои эмоции, свой язык тела, человек не человек, а ходячий оголенный провод, подай ток и все - пиздец, горит, хочет послать нахуй - шлет, хочет трахнуть - трахает, хочет отпиздить - бьет, хочет поплакать - дает себе волю, - Яковлев застегнул на себе толстовку. - Где-то система иногда дает сбой, и мне было бы кайф положить на все это огромный хуй, если бы я не видел, что это так близко ко мне, что хочется отодвинуться. Альфы тупые и недогадливые - это факт, однако, иногда информация подается настолько в лоб, что даже я не могу не воспринять ее. А вот ты - все видишь и молчишь. - Ты думаешь, я не пытался поговорить с Пашей? - Филипп повернул к нему голову. - И на трезвую, и по-пьяному, и вскользь, и в лоб, и так, и сяк - сначала он отнекивался, потом сознался, что влюблен в него, но боится повторения своих древних отношений, поэтому даже не хочет с ним поговорить. Я, блять, уверен, что просто разговор по душам, без каких-то посторонних глаз, поможет им прийти хоть к какому-то решению. - Может, надо их подтолкнуть, не думаешь? - хихикнул Яковлев. - Мы и без этого тут круглые сутки занимаемся цирковым искусством, не думаешь, что если мы откроем на базе клуба еще и брачное агентство, нас выпизднут отсюда быстрее, чем мы вылетим из зоны плей-офф, если не возьмемся за голову во время ближайших матчей? - понимая, что разговор может затянуться не на ближайшие пару минут, Филипп решил поставить чайник и продолжить в более уютной атмосфере, за чашечкой чая. - Тебе какой? - Каркаде, две ложки сахара, - тут же ответил Егор, - ты в чем-то прав, но я даже не знаю, как нам исправить эту ситуацию. - А нужно ли нам ее исправлять, не нужно ли дать двум взрослым людям разобраться в своих чувствах самостоятельно? В нашей ли компетенции лезть не в наше дело? - Фил поставил чашку перед капитаном. - Я был бы не очень рад, если бы кто-то без моего разрешения полез в мои отношения. - Иногда ты видишь, что человек, которого ты не считаешь последним в своей жизни, тонет, и все, что ты хочешь - это протянуть ему руку помощи, - Егор сделал глоток чая. - Я знаю, что Пашка тебе дорог, я это вижу, это видят все - ты просил за него, когда подписывал контракт, ты всегда на связи с ним, ты защищал его перед всей командой, когда его были готовы выгнать, я, если честно, не думал, что ты способен на что-то такое, но ты оказался способен. Фис - мой хороший друг с детства, человек, которому я не желаю ничего плохого. Пожалуй, в этом месте не похуй на них только нам с тобой. - Я не знаю, Егор, это довольно сложная тема для того, чтобы обсуждать ее накануне ответственных рабочих событий, может быть, этим вполне можно заняться, когда мы вернемся в Магнитогорск, - пробормотал Фил. - Но если у тебя есть какой-то план, то я, в целом, готов поддержать тебя. Было довольно странно разговаривать с капитаном так свободно и так открыто - у них никогда не было дружеских отношений, а общались они только по рабочим моментам. Филипп порой даже завидовал позиции Яковлева - альфа был противником многих вещей, противником которых не был Филипп, но не делал из этого мировую трагедию, пытаясь общаться с разными людьми на те темы и по тем вопросам, которые не касались чего-либо конфликтного. Похуизм, нигилизм и отчаянное желание вернуть все винтики и болтики в сложной машине под названием "команда" просто потому, что это позволит полежать на диванчике часок-другой с чашкой чая и вытянутыми на столе ногами - были главными жизненными кредо капитана, и не зря в свое время именно Егор получил эту нашивку. - Ты хороший человек, Филипп, мне жаль, что в какой-то определенный момент времени я относился к тебе плохо, не узнав тебя должным образом, - сказал Яковлев. - Если бы тебе платили по доллару каждый раз, когда ты слышал это, сколько бы баксов у тебя было? - Два, - Фил причмокнул губами, - но если перевести в канадские доллары, то это два бакса и семьдесят центов, что уже неплохо, я считаю. - Неужели не так часто? - улыбнувшись, спросил Егор. - Я слишком стар, чтобы переубеждать кого-то в том, какой я человек, поэтому я выделил для себя одну аксиому - мне важно выглядеть хорошо только в глазах людей, которые мне по-настоящему дороги, но мой круг общения настолько органично подобрался, что для этих людей я буду хорошим, даже если совершу преступление, - Филипп последовал примеру Яковлева, откидываясь на диванных подушках. - Всем мил не будешь, сам знаешь. - Недавно созванивался с твоим старым другом, вот жизнь у человека - травмировался, съебался куда-то на юг России, уже неделю хлыщет там водку, не закусывая, звонит всем подряд и травит байки всякие, - вдруг сказал Егор, усмехаясь. - И вот кому-кому, а ему я завидую - я бы тоже сейчас все отдал, чтобы на море водку пить. - Ага, и кокаином занюхивать, - Майе не понял, о чем говорит капитан, - а о ком речь, если не секрет? - Архип звонил, - Яковлев попытался скрыть улыбку за чашкой, - в час ночи набрал, мудозвон, забыл про часовые пояса, но трубку бросать был не вариант - уж очень занимательно он рассказывал. Говорит, Настя его гнобит, не дает ему никакой свободы, в клубе бардак, никакой семьи и никакого ребенка он уже не хочет, плакался мне, что скучает по тебе больше жизни и мечтает отдать все, лишь бы вернуться в Магнитогорск к тебе. - Позорище, - неверяще пробормотал Филипп. - Ты считаешь это позором? - Яковлев нахмурился. - Он смог признать, что был не прав, жаль только, что все это стоило ему как минимум одной невинной жизни - с которой все сейчас хорошо, благо. - Да при чем здесь он, кэп, я о себе сейчас, - Фил еще никогда не чувствовал себя таким смущенным, - какого черта он вообще делится этой информацией с кем-то? И какого черта ты мне это рассказываешь? - Майе даже почувствовал, как на его затылке шевелятся волосы от какого-то ужаса, хотя в самой ситуации не было ничего страшного. - И не смотри на меня так осуждающе, черт возьми, как будто тебе самом есть дело хоть до одной своей бывшей. - Я все еще считаю тебя хорошим парнем, но вот великодушие свое ты на таких людей, как Архип, явно зажал, - сказал Егор. - Но я не осуждаю тебя, просто не так понял тебя. Архип действительно мудак ебанный, он рассказал мне все, как было на самом деле, на твоем месте я бы не просто назвал его "конченным", когда он попытался извиниться перед тобой в Москве - я бы закрыл его в тачке и сжег бы его там заживо. - И этот человек говорит мне, что я недостаточно великодушен по отношении к кому-то, - фыркнул Филипп, - и мне правда жаль, что ты выбрал не повесить трубку, а выслушать его. - Мелочи жизни, - альфа искренне весело рассмеялся, - но я все еще не понимаю одной вещи, Филипп - когда Зема, Толя и Карп тогда накинулись на тебя в раздевалке, почему ты не отстоял себя, почему не сказал им закрыть рты - правда ведь все это время была на твоей стороне, и если бы не короткая оперативная память Артема - я уверен, они бы до сих пор ходили за тобой и задавали одни и те же вопросы, надумывали про тебя что-то, сплетничали. Почему ты защищаешь всех, но не себя? - Потому что мне проще отступить, чем делиться очередным стыдным эпизодом из моей жизни, будь уверен, если бы это не была такая стрессовая ситуация и мы бы пили где-то вне клуба - я бы рассказал все, что не забыл, - Фил махнул рукой. - Сменим тему? Никогда бы не подумал, что буду испытывать такое отвращение при попытках поговорить о своей личной жизни. Яковлев какое-то время потратил на то, что развлекал Филиппа разговорами о том, как весело разводился со своей бывшей женой, с которой они сейчас активно делили имущество и ребенка, но Филипп ничего веселого в этом рассказе не увидел - все его мысли занимала дурная идея Яковлева каким-то образом заставить Фисенко и Акользина наконец поговорить и решить все вопросы. Архип проскользнул по периметру его мыслей, не задерживаясь, а вот слова капитана заставили его задуматься - стоил ли вмешиваться в естественное течение дел, нарушая экосистему? *** - Как же вы заебали галдеть, сил моих больше нет, - Чибисов натянул шапку по самый подбородок, разваливаясь на диване и закидывая ноги на журнальный столик, - и что мне Шаров ногу не сломал, хоть бы пару месяцев ебасосов ваших противных не видел, у-ух, - Андрей лег на плечо Бурмистрова, полностью подминая Александра под себя - Бурми даже возмутиться толком не успел, успев только вытащить из-под Андрея руку с телефоном, чтобы продолжить прокрастинировать в социальных сетях, - а в сыром остатке-то что? И ноге больно, и вы тут, блять, не затыкаетесь, три часа ночи, заткнитесь уже, блять. - Ранее заселение сосет, - сказал Коробкин - альфа уютно устроился на своем чемодане, привалившись головой к колену храпящего Керанна - Коди было совершенно наплевать, где спать - в уютном номере или на жестком диване в холле отеля. - Сосет логистика наша, - фыркнул зажатый между Акользиным и Маклюковым Никонцев, которого намеренно пытались выселить с небольшого диванчика. - Сам ты сосешь, блять, ай, Толя, ну ебанный в рот, - Паша получил по шее от Анатолия за то, что слишком явно отодвинул его от себя коленом, сваливая его на Лешу. - А ты не сосешь, как будто, - заржал Никонцев, отчаянно отпихиваясь от Акользина. - А-а-а, блять, завалите рты свои, пидарасы вы ебанные! - Андрей выхватил у Бурмистрова кейс от его беспроводных наушников, который Саша вертел в своих руках, и бросил его в Никонцева - кейс был ловко отбит ладонью альфы и прилетел прямо в нос умиротворенно наблюдающего за всем происходящим Филиппа, который не ожидал такого подвоха и просто спокойно сидел на своем чемодане в ожидании заселения. - Блять, Фил, да что ты будешь делать. - Я вас ненавижу, идите нахуй, - пробормотал Майе, складываясь пополам и закрывая лицо руками - опухший нос пострадал не только после того, как Фил случайно получил по нему от Паши, разнимая их с Фисенко драку, но и когда на разминке перед вечерней тренировкой отпустивший гимнастическую ленту Карри не заметил проходящего мимо Филиппа и ловко щелкнул прямо по его лицу. - Филя, дай наушники, - Бурмистров помахал рукой откуда-то из-под Чибисова. Филипп поднялся на ноги, вытащил из рюкзака упаковку салфеток, зубами вскрывая ее и на ходу вытаскивая из нее салфетку, прижимая к носу и высмаркиваясь, затем бросил Александру его наушники. Время действительно было очень поздним - утром они собрались на точке для того, чтобы выехать в аэропорт, откуда им позвонили и сообщили, что их борт неисправен и придется подождать несколько часов для устранения неисправности; несколько часов затянулись на целый день, команда прилетела в Хабаровск в два часа ночи по местному времени, но в отеле их ждал новый сюрприз - логистический отдел клуба здорово накосячил, не забронировав необходимое количество номеров в сети отелей, в которой чаще всего останавливались игроки, какие-то забронированные номера освобождались лишь завтра, какие-то и вовсе были недоступны для брони, и пока администратор команды разбирался с тем, чтобы набрать необходимое количество номеров хотя бы для того, чтобы расселить всех по два-три человека, парни уже около часа слонялись между барной стойкой в опустевшем ресторане и ресепшеном отеля, уставшие, сонные и злые. Рассматривать вариант с расселением по разным отелям и расставаться парни не стали - им лучше было провести какое-то время в тесноте, чем раздельно друг от друга. - Фил, я не хотел, прости, - Никонцев, увидев окровавленную салфетку в руках Майе, тут же обеспокоенно вскочил на ноги. - Бог простит, - мрачно сказал Филипп, оглядываясь в поисках урны. - Я пойду прогуляюсь до бара, кому-нибудь принести воды? - Захвати пожрать что-нибудь, Фил, - Егор зевнул и выпрямился, потягиваясь, - похуй, что там есть, фрукты, овощи какие-нибудь, я жрать хочу, пиздец, а рестик закрыли. - Брендон с Колей пошли за шаурмой, вроде, тут недалеко круглосуточная палатка была, - сказал Маклюков. - Я бы так не рисковал на вашем месте и доехал хотя бы до KFC, раз уж вы такие голодные, - Фил прищурился, - откройте Google и посмотрите, есть ли здесь более приемлемое место, двадцать первый век на дворе, ебанный ваш рот. В баре двое сонных бет, которых разбудили специально для того, чтобы они хотя бы напоили горе-постояльцев чаем, носились за своей стойкой с мелкими поручениями туда-сюда и уже были заебаны до полусмерти бесконечным недовольством Фисенко, который потягивал из высокого стакана молочный коктейль и пытался разговорить низкого кудрявого бету, который варил кофе - но парень лишь односложно отвечал Михаилу, все никак не отходя от сна. Эдди, Джош, фотограф и один из медбратьев команды сидели за столом неподалеку и обсуждали что-то, но Филипп, который провел в их компании весь перелет, особого желания присаживаться к ним не имел, поэтому сел рядом с Фисенко, переключая внимание бармена на себя. - Кухня сейчас закрыта, но я могу предложить вам фруктовую нарезку или снеки, - парень показал на шкаф и холодильник за своей спиной, - осталось еще несколько десертов. - Давайте все фрукты что у вас есть в ненарезанном виде, пару банок Pringles и вон ту херню в синей вазочке, что бы это не было, это выглядит очень аппетитно, а еще горячий черный чай с сахаром и лимоном и несколько запечатанных маленьких бутылок воды, пожалуйста, - Филипп разглядел в холодильнике несколько кусочков разнообразных тортов, но парфе привлекло его гораздо больше. Он заметил, что Фисенко положил свой телефон на барную стойку, смотря на него краем глаза и потягивая коктейль через трубочку. На удивление, за довольно продолжительное время Михаил не разразился ни единым оскорблением, Филипп расслабился, благодарно улыбаясь бармену, который приготовил ему чай и бросил в стакан свежую дольку лимона, вытащил из кармана толстовки свои подавители - в последние месяцы он совершенно растерял всю свою дисциплину, когда дело доходило до приема таблеток, однако, теперь он снова постоянно занимался незащищенным сексом со своим партнером, и ему было просто необходимо вернуться к приему контрацептивов и меток, так как следующие две течки выпадали на месяцы плей-офф, а выпадать надолго не хотелось, особенно когда была возможность обойтись малой кровью. - Что это? - спросил Миша, поворачивая голову к Филиппу. - Витамины, - Фил безразлично пожал плечами, выдавая свой стандартный ответ. - Вот эти красные таблетки с точкой в центре - это же подавители, да? - Фисенко указал пальцем на серебристый блистер с "метками", который Майе тут же убрал в кармана, стоило ему выпить таблетку, запивая ее чаем. - Зачем ты их пьешь? Это же плохо сказывается на твоем здоровье. - Тебе не наплевать, Миш? - Филипп мог бы перевести вопрос Фисенко в шутку и быстро ретироваться в более уютную компанию, однако просто не удержал сорвавшийся с губ вопрос. - Я просто пытаюсь быть вежливым, - фыркнул Михаил. - Тебе не нужно быть лицемерным, когда вокруг нас никого нет, Фис, сними маску, дай себе хоть немного отдохнуть, - Фил допил чай, со звоном поставив чашку на блюдце. - Стресс воздействует на нервы, от нервов все болезни, не забывай, - он похлопал альфу по плечу, забирая у бармена пакет со снеками и цепляя вазочку парфе свободной рукой. - Я могу попросить тебя? У меня заняты руки, открой мне дверь в холл, пожалуйста. Миша отставил молочный коктейль в сторону, спускаясь с высокого стула и неспеша вышагивая за Филом к двери. Майе, чертыхнувшись, понял, что забыл для десерта ложку, вернулся к стойке, где бармен, улыбаясь, осторожно воткнул ее сбоку, чтобы не уничтожать украшение вазочки раньше времени, Фисенко в это время покорно ждал около двери, положив ладонь на дверную ручку. Филипп кивнул ему, поблагодарив по-русски, и Миша улыбнулся. - Не за что, - сказал он, - сын будет - Миша назовешь, - когда он не кривлялся и не злился, его спокойное счастливое лицо было довольно симпатичным, особенно когда он улыбался, и Филипп в какую-то секунду понял, что откровенно пялится на Фисенко. - Чего задумался? - Да ничего, - Майе покачал головой, - думаю, как будет сочетаться имя "Михаил" с возможным отчеством моего ребенка. - Ну, "Михаил Павлович" звучит так себе, - что-то ранее незнакомое Филиппу пробежал в глазах Фисенко, но Фил часто смотрел на себя в зеркало, когда испытывал примерно такие же ощущения - это была самая обычная глупая ревность. - А вот с твоей фамилией будет сочетаться очень даже органично - Михаил Майе, звучит неплохо, и под другой язык адаптировать можно. - Кто сказал, что отцом моего ребенка будет русский альфа? - прищурился Филипп. - Ну так-то да, Паша, номинально, имеет казахстанское гражданство, - сказал Миша, чуть спотыкаясь на некоторых словах, - так что будет какой-нибудь Акользин-Майе Михаил Павел-оглы. - О боже, - Фил засмеялся, - я такого смешного бреда никогда в жизни не слышал. Миша, обычно всегда собранный и как будто готовый наброситься на кого-то, сейчас выглядел потерянным и одиноким - Фил сразу же вспомнил слова капитана, который говорил, как тяжело даются эмоциональному Фисенко все его спектакли. Альфа определенно сейчас был самим собой - совершенно обычным мужчиной, к которому в свое время привык Фил, поэтому Майе не спешил убегать от него, думая, что в этот раз он сможет разговорить Фиса или хотя бы вытащить из него какую-то информацию. Михаил смотрел на него во все глаза, словно выпрашивая что-то. - Ты ждешь, что я скажу "брось, Миша, ты чего, какой Паша", да? - Филипп огляделся вокруг и понизил тон голоса почти до шепота. - Я ненавижу тебя, Филипп, - сухо сказал Фисенко, круто разворачиваясь на прямых ногах и быстрым шагом отправляясь к барной стойке. - Миша, ты безнадежен, просто, блять, знай это! - Майе засмеялся, ногой придерживая открытую альфой дверь, но Миша ничего ему не ответил, прыгая на стул и мгновенно отворачиваясь от всех, кто в тот момент был в ресторане. Старший администратор команды слонялся по коридору, громко и нервно разговаривая с кем-то по телефону - все эти нервы передавались от него к каждому члену административного штаба, туда-сюда ходили Воробьев с Чубаровым, дергая друг друга и бледнолицых бет с ресепшена, которые каждые пять минут торопили горничных. Филипп предложил уставшему Илье Владимировичу яблоко, за что был награжден уставшим испепеляющим взглядом, и был вынужден убежать от него как можно быстрее, лишь бы не нарваться на него в гневе. В целом, в холле ничего не менялось - разве что вернулись Брендон с Николаем, а где-то слоняющиеся Коростелев с Яковлевым согнали с дивана Маклюкова с Акользиным и даже умудрились задремать. - Филипп, я люблю тебя, - с сияющими глазами пробормотал Коробкин, когда Майе протянул ему вазочку с парфе. - Как мало надо сделать для того, чтобы тебя любили, - усмехнулся Фил, присаживаясь на свой чемодан и открывая банку чипсов. - Есть новости? - Уборку заканчивают и заселяемся, - пробормотал капитан, зевая, - сегодня спим по двое, завтра обещали расселить во все оставшиеся номера. Вроде как двухместных достаточно, чтобы мы не на одной кровати в одном номере спали. - Не дай бог, я не высыпаюсь, если с кем-то в одной кровати сплю, - фыркнул Дронов, - дай чипсину, Филипп, не жадничай. - Заебал, возьми банку, - фыркнул Фил, протягивая всю упаковку альфе - паприка не была его любимым вкусом, поэтому он не особо переживал, расставаясь с чипсами. - Майе, ты с кем спать пойдешь? - Керанн открыл один глаз, наклоняя голову к Филиппу через подлокотник дивана. - С твоей мамой, Коди, - омега надкусил яблоко, бережно вытирая его краем толстовки. - Охуел совсем что ли, - Коди даже проснулся, открывая глаза окончательно. - Ты сам напросился, как я еще могу ответить на такой вопрос, если мерзко пошутить - это самый заманчивый вариант, - хихикнул Филипп, - и вообще, нашли что обсуждать, как будто вам есть разница, с кем спать. - Ну, мне есть какая разница, - с важным видом сказал Хабаров, - я человек женатый, все-таки, не могу себе позволить с кем попало спать. - Все мы сначала недотроги, а потом "Минул, зачем нам второе одеяло, дай я на тебя ногу закину, так теплее будет", - усмехнулся Еременко, тут же получая диванной подушкой по лицу, - сэр, я воспринимаю это как вызов на дуэль, вы уронили мою честь. - Владик, не тебе тут рассказывать, вы с Лайпсиком так сладко в обнимку спите, что вас утром хуй растащишь, - прорычал Минулин, замахиваясь на Владислава. Фил отвлекся на разглядывание спящего Василия, который надвинул кепку на глаза и похрапывал в углу дивана, сложив руки на груди - старший голкипер ехал на выезд вторым вратарем, так как имел небольшое повреждение, но все равно держался до победного, потому что самые младшие голкиперы системы имели довольно важную задачу в своих командах - и "Стальные Лисы" и "Южный Урал" вышли в плей-офф в своих лигах и боролись за призовые места, поэтому и Моисеев, и Набоков были заняты своими делами, тренер "лисят" отпустил на выезд с командой мастеров Кондакова - но на парня в таких ответственных матчах никто не рассчитывал, поэтому вся ответственность снова ложилась на плечи Паскуале и Кошечкина. Больше всего на свете дома Вася не любил говорить о работе. Пару раз за все время он коснулся темы свежих контрактов, еще несколько раз - момента с продолжением своей карьеры в качестве тренера, для рабочего инвентаря и всех трофеев, формы, грамот и прочего он выделил у себя отдельную комнату и не разрешал из нее ничего выносить; а дома у Филиппа с ворчанием распихивал коньки и клюшки омеги по углам, лишь бы не видеть ничего, что связано с работой. Вася мог часами говорить о фильмах Квентина Тарантино, обсуждать Бундеслигу, рассказывать о прочитанных им книгах, составлять топ самых лучших мест в России для того, чтобы попить пива в компании, искать на затянутом облаками небе созвездия или говорить Филиппу о том, какие красивые у него губы или глаза - но разговоры о работе он обрубал на корню. Филиппу было комфортно с Василием - они могли часами разговаривать о чем-то важном, могли просто заполнять время пустой болтовней, могли молчать, наслаждаясь обществом друг друга в полной тишине, и Филу не нужно было отдыхать от него, даже если Кошечкин ходил за ним по пятам целый день, нежничая с ним и тиская его; однако он сам залезал на его руки и втискивался в объятия, стоило альфе забыть о нем на несколько минут. Такой сильной привязанности Филипп еще не ощущал никогда и ни к кому, потому что стоило Васе исчезнуть из поля его зрения - хотелось отыскать его и больше не терять из виду. Васю совершенно ничего не тревожило ровно до того момента, как пришел администратор команды, объявив, что в целом необходимое количество спальных мест они наскребли, а менеджер отеля отведет всех по номерам, распределив по комнатам, потому что одинаковых одноместных стандартов на всех не хватило, кому-то придется заселяться в двухместные, кому-то - на диван к предыдущим, а несколько номеров были и вовсе четырехместными, основным нюансом в которых было отсутствие раздельных кроватей. Сил ворчать и возмущаться у парней не было - они много времени провели в аэропорту, немало - в дороге, теперь застряли на финишной прямой, все смирно согласились поютиться друг с другом денек-другой, пока логистический коллапс не рассосется сам по себе. Времени выбирать ни у кого не было - на дальневосточном выезде команда жила по магнитогорскому времени, потому что пропасть в пять часов была очень болезненной для организма спортсменов, и врач не первый раз практиковал подобный режим. Время в Хабаровске медленно подползало к четырем утра - это означало, что им пора было уже ложиться спать, чтобы выспаться, потому что игра была уже завтра, и никаких отговорок перед болельщиками у них быть не могло - от них ждали только победы. В четырехместном номере была небольшая спальня с двуспальной кроватью и каких-то огромных размеров диван - менеджер, краснея, приказала горничным найти дополнительные одеяла, боясь вслух сказать альфам, что им придется спать вместе, но Фисенко с Яковлевым даже не обратили на ее смущение внимания, а когда Кошечкин краем уха услышал о еще двух свободных местах у них в номере, он схватил за капюшон Майе и потащил его за собой, обосновавшись с ним в темной уютной комнате и тут же падая лицом вниз на кровать. - Прости, я устал, буду храпеть, как не знаю кто, - пробормотал он, бросая кепку на пол - Фил поднял ее и положил на тумбочку. - Главное, чтобы ты выспался, - Майе погладил его по голове, присаживаясь рядом. - Ты же будешь со мной, я всегда так сладко сплю, когда залезаю под одно одеяло с тобой и обнимаю тебя, - Кошечкин перевернулся на спину, расстегивая бомбер и потягиваясь. - Давай быстро в душ и спать, тут даже отмазаться не получится, через девять часов тренировка и пиздец. Сначала Яковлев долго ворчал, что с таким любителем сходить в душ двадцать восемь раз в день, как Филипп, воды они в этом номере не увидят никогда и придется ходить мыться к соседям, потом Фисенко придумал побриться посреди ночи, за что получил полотенцем по спине от Кошечкина, затем и сам Василий чуть не уснул, прислонившись лбом к кабинке - Филиппа первым помыться не пустили, ссылаясь на ворчание капитана, но самым быстрым, в конечном счете, оказался именно он. Когда омега закончил, он осторожно и тихо пробежал до своей спальни - Як и Фис, накрывшись с головой разными одеялами, уже спали - и рухнул в объятия Васи, который тут же сгреб его в охапку, целуя его щеки и губы. Ленивое снежное утро началось для команды в три часа дня по местному времени - благо, в выходной день игра была довольно поздно, поэтому у команды было время на то, чтобы быстро позавтракать, обсудить стратегию на игру - отель любезно предложил им конференц-зал для этих целей - и выехать на "Платинум Арену", где для них уже был подготовлен лед для небольшой тренировки. Филипп выспался даже не смотря на то, что Вася храпел всю ночь, как танк - мешал этим он скорее Фисенко с Яковлевым, которые время от времени стучали в дверь спальни, чтобы разбудить голкипера, но мгновенно посылались куда подальше; Фил уже привык к тому, что если Кошечкин уставал за день, храпа было не избежать, ночевали вместе они далеко не первый раз, так что когда утром злющий Егор спросил у Филиппа, почему храп вратаря его совершенно не беспокоил, Майе лишь улыбнулся и продолжил жевать тост. Очень серьезной перестановкой в составе стало возвращение двух ключевых игроков - Коростелева и Акользина. Никите пришлось заменить Андрея, который все еще прихрамывал на левую ногу, Паша же сегодня выступал в роли тринадцатого нападающего, уступив место в своем звене Юрову, который неплохо сыгрался с Фисенко и Майе, однако, и у Филиппа сегодня была новая роль в команде - из-за травмы Новиков не допустил Егора ни до тренировки, ни до игры, и под пламенное одобрение всей команды капитанскую нашивку Яковлев передал именно Майе. Когда ее нашили на джерси и отдали Филиппу, чтобы он надел его на раскатку, Фил едва не треснул от гордости, разглядывая себя в отражении стекла; а вместе с правами и обязанностями капитана Филиппу в руки также перешли и традиции Яковлева - обстучать и подбодрить каждого игрока команды. Филиппу никогда не доверяли быть капитаном, даже литеру вице-капитана он получал редко и ненадолго, но здесь команда доверилась ему, отдав эту должность омеге целиком и полностью. Егор был мировым, общительным парнем, который несколькими меткими и точными словами задавливал противника в любой перепалке, даже не вступая в драку, не стыдился обратить на себя внимание судей в те моменты, когда считал, что оно необходимо в том или ином эпизоде, держал парней в тонусе на протяжении всей игры, не забывая указывать на ошибки и хвалить за старание - порой Филиппу казалось, что Егора на скамейке так много, что он собой может заменить весь тренерский штаб. Майе не был уверен, что смог бы заменить его в тех качествах, которые делали Яковлева капитаном, но Филипп был хорош во многом, чтобы носить это звание абсолютно заслуженно. Весь хоккейный мир начал постепенно привыкать к тому, что "Металлург" в свой игровой день становился одной из самых обсуждаемых команд не только всей лиги, но и всего мира. Бывший лидер конференции, скатившийся до самых низов за пятнадцать игр, ставший самой забивающей и самой пропускающей командой уходящего месяца, вошел в режим "нет права на ошибку", когда начал борьбу за драгоценные очки с аутсайдерами на их территории, где у них над всеми командами было несокрушимое преимущество - часовые пояса и тяжесть адаптации к ним спортсменов из других регионов. Парням все еще было запрещено разговаривать с журналистами, хотя они до сих пор жаждали услышать хоть один комментарий, хоть одно словцо о происходящем в клубе - но хоккеисты, даже попавшие под прицел камер, выходя из автобуса на арене, вежливо попросили дать им зайти внутрь и не мешать. Акользина, который уже привычно передвигался по улице, надвинув козырек кепки на глаза, само собой, освистали, и когда Паша оскалился, понимая, что даже не может ничего ответить, Фил похлопал его по плечу, обнимая стаканчик с горячим шоколадом покрепче и разрезая все фотографии с Акользиным своим присутствием на них. Микст-зона была наполнена большим количеством журналистов - получить аккредитацию для посещения в качестве СМИ было не так сложно, благо, это не распространялось на подтрибунные помещения и раздевалки, и пока у команды была возможность спрятаться от пытливой аудитории в спортивном зале, где они продолжили разминку, которую начали на льду несколькими часами ранее. С утра не разгорелось ни одного конфликта, ни одной драки, ни одной попытки подъебать кого-нибудь и довести до истерического состояния - Филипп по праву считал это великим достижением для этой команды, потому что пожар мог разгореться в любую минуту и любом виде. Он считал это затишьем перед бурей и не ошибся. В целом, игра была неравной - взбешенный кровожадный "Металлург" повис на перекладине ворот Аликина, в то время как "тигры", скорее напоминающие котят в сегодняшней встрече, могли только пробрасываться и пробрасываться, возвращая игру в свою зону. Сначала в первом периоде за спину голкипера "Амура" безответные шайбы положили Филипп и Коля, команды провели довольно посредственный второй период, и когда в третьем периоде "Металлург" заработал два удаления подряд, совершенно потрясающая бригада меньшинства, состоящая из Бурмистрова, Коробкина и Акользина, которых на синей линии поддерживал Земченок, забили две шайбы в меньшинстве за пять минут - оба гола были записаны на счет Акользина, который получил свою заслуженную шапку из рук Филиппа, получившего ее еще матчей десять назад. Снова - никаких интервью между периодами, никаких приветствий журналистов других изданий, кроме как команды Live Report, никакой реакции на провокации, и когда команда канала "КХЛ-ТВ" и Леша Жилин выключили свои камеры, позволив игрокам поздравить друг друга с такой важной победой лично, Фил очень громко и с широкой улыбкой поблагодарил парней за их безграничное мужество перед лицом общественности, когда в очередной раз они показали свой характер, защищая не только свою честь, но и честь своего товарища. С "Платинум Арены" команда уезжала на автобусе без опознавательных знаков, выходили со стадиона небольшими группами под строгим надзором администрации, и вот, когда Филипп сидел в автобусе, смотря в окно и разглядывая затянутое облаками небо, он увидел, что Фисенко, который не особо-то спешил к автобусу в полном одиночестве, вдруг остановился рядом с каким-то мужчиной с камерой в руках и начал разговаривать с ним - Фил не знал, может быть, это был какой-то друг Миши, но что-то подсказало ему, что нужно действовать, и он толкнул сидящего спереди Макса - Карпов был около выхода - и показал ему на Мишу. - Фисенко, блять! - Макс тут же выскочил из автобуса. - Я не понял, блять, это что за "и вашим, и нашим - и соснем, и спляшем"? - он схватил Мишу за воротник куртки, дергая на себя. - Быстро в бас, пока мы тебя в Японском море омарам не скормили, ебанный ты шашлык. В какой-то момент Филипп понял, что у него определенно хорошо работает чутье - бесконечно глубокое чувство паники не переставало удерживать его с того момента, как Миша сел в автобус и также спокойно отправился со всей командой на ужин. Фил не мог есть, не мог отвлечься на телефон, не знал, куда себя деть - ни в руках Васи, ни с парнями в их светлой гостиной ему не было места, от чего он ходил от стены к стене, глубоко дышал, пытаясь успокоиться. То, о чем Миша говорил с тем парнем, быстро стало достоянием общественности не только в текстовом формате, но и в формате видео, на котором Фисенко с совершенно спокойным и невозмутимым лицом сказал журналисту следующее: - Я не из тех людей, кто поддерживает все эти радужные движения, более того, я сильно против этого, но вы посмотрите, что новая реальность делает с нормальными ребятами - скоро будем как в НХЛ, носить радужные джерси, гордиться тем, что спим с мужиками, а мы должны быть на другом сосредоточенны - у нас плей-офф через несколько недель. Паша мне всегда казался нормальным мужиком, наверное, все произошедшее плохим его и не делает, я с ним больше не общаюсь, поэтому думаю, что Паше самое место в стране, где подобное не считается отклонением - пускай катится с этой хуйней, извините за выражение, куда подальше... - на этом моменте из автобуса высунулся Карпов, затаскивая за собой Михаила, и речь альфы на этом прервалась. Филипп в этот момент сидел в кресле, читая зарубежные новости - и когда там непонятно откуда вылезло лицо Фисенко, Фил очень удивился. Филипп, если честно, даже толком дочитать всю статью не успел, потому что когда он, Кошечкин и Фисенко сидели в номере, пока Яковлев был в душе, ручка двери сначала начала истошно дергаться, как рыба на суше, затем перестала, а через несколько мгновений в комнату вместе с дверью и кулером влетел Акользин, алый от гнева. Кошечкин не дал Паше кинуться на Фисенко, который тут же вскочил на ноги, думая, что ему придется защищаться. - Ах ты мудак ебанный! - закричал Паша, пытаясь вырваться из каменной хватки Василия. - Я прикончу тебя, я клянусь, блять, всем, что у меня есть - ты сегодня из этого отеля живым не выйдешь, кусок дерьма ебанного! - он истошно кричал, размахивая ногами в попытках освободиться, и когда Вася понял, что он перестал справляться, он повалил Акользина на диван, прижимая его всем весом к подушкам. - Вася, блять, слезь, дай мне этого уебка, я его в порошок сотру! - Какого хуя ты голосишь здесь, придурок? - Фисенко, видя, что на его стороне, пожалуй, самая большая сила в команде после самого Акользина, осмелел, опуская кулаки и подходя ближе к Паше, чтобы понасмехаться над ним. - Что, не нравится, когда о тебе говорят правду? Ну не слушай тогда, раз тебе не нравится, что я могу тебе еще посоветовать. Акользин все-таки скинул с себя Васю, поднапрягшись, и бросился с кулаками на Фисенко, повалив его на пол и продолжая наносить удары, сидя на нем. Вася и Фил схватили Пашу за руки, не давая ему причинить Мише больше вреда, чем тот уже нанес ему - лицо Фисенко было украшено сечками, с разбитого носа стекала кровь. Из душа выскочил Яковлев с округлившимся глазами, на ходу натягивая трусы, из коридора на крики прибежал Маклюков, Минулин, за ними забежали Лайпсик с Голдобиным, Никита и еще несколько человек остановились в дверном проеме. Паша отчаянно вырывался, пока Вася скручивал его руки за спиной, и в это время уже Миша решил пойти в атаку, стирая кровь с лица и кидаясь к обезоруженному Акользину - Брендон успел пересечь комнату в несколько прыжков и не дать Фисенко наброситься на Пашу. - Ну давай, давай, сука, выясним отношения, раз ты этого так хочешь, мудила ебанная, - кричал Паша, понимая, что больше ничего, кроме слов, у него не осталось - Кошка крепко держал его обеими руками, - давай заглянем друг другу в телефоны, в бумажники, в карманы, можем в твое любимое место заглянуть - в мои трусы, хуепутало лохматое! - он обмяк в руках Васи, делая вид, что больше не собирается прибегать к насилию, но Вася ему совершенно не поверил, скручивая его только сильнее. - Я терпел, сука, только из уважения к парням, я извинился перед всеми, я ходил тут, как мышка, хавал оскорбления от тебя, но то, что ты себе позволил сделать - это, блять, выше всего, Миша, сука ты ебучая, подойди сюда, я тебе скальп сниму с головы сейчас и на задницу тебе натяну его! - Заткни ебало свое, пользы больше будет! - вскричал Миша - Брей не справлялся с тем, чтобы удержать вырывающегося Фисенко, и к нему на помощь подоспел Минулин. - Собирай шмотки свои и катись из страны этой - заднеприводных здесь не любят, не понял еще, уебище? - Кто ты такой, чтобы рот мне затыкать, мудак, а? - взревел Акользин, зажмуриваясь и пытаясь вырваться из рук Васи с двойным усердием. - Я смотрю, ты много о себе возомнил в последнее время, черт ебанный, смотрю, очень классно усиделся на двух хуях сразу - сначала в туалете "Венеры" передо мной на коленях стоял, хуй мой по самые гланды заглатывая, а теперь такими лозунгами раскидываешься, коммунист хуев! - Если бы не твое злоебучее раздутое эго, которое ты не можешь усмирить, и не твое желание прыгать с члена на член - может быть, так и осталось бы в тайне, что ты пидор ебанный, - прошипел Фисенко, заметно бледнея после слов Паши - по лицам других членов команды пробежалось удивление, - я, блять, предупреждал тебя, я старался на благо коллектива - и вот это твоя благодарность? Да нас всех тут заклеймили из-за тебя, облили говном, журналисты по пятам ходят, дежурят у арены, из-за тебя, сука, оскорбляют и меня тоже - какого хуя я вообще должен хоть что-то терпеть? Но тебе совершенно похуй, что ты испортил кровь всей команде, пидорас ебучий. - А, ну то есть сосал, закатив глаза и высунув язык, у меня ты, но пидорас я? - возмутился Акользин. - А не охуел ли ты, Фисенко, языком своим где-то еще шевелить, кроме как не на головке моего члена? - Никогда бы не подумал, что стану свидетелем такого прекрасного разговора, - вздохнув, сказал Кошечкин, - Лайпс, Минула, держите Фисенко крепче, этот жук вырывается. - Какого хуя, скажи мне, я должен перед тобой отчитываться за что-то или извиняться, скотина ты ебанная? - не унимался Паша. - Я принес извинения всей команде, принес извинения болельщикам, хотя все то, что было слито в сеть - это не моя вина, блять, я не должен за такое извиняться! Никого не бил, не унижал, пальцем не трогал - жил своей жизнью обычной, да, блять, гей, ну давай, пидор ебанный, скажи мне в лицо, о чем ты думал, стоя передо мной на коленях с моим членом во рту? Или уже не помнишь? Видите ли, у несчастного Мишеньки спросили, что он чувствует, играя в одной команде с геем, - Акользин злобно усмехнулся, - как же жаль, Миша, что ты долбаеб, при чем несчастный долбаеб, которого жрет изнутри вина за то, что он не может признаться себе в том, что такой же, блять, как и я, и злость свою пытается выместить на мне! Только я тебе не лошара какой-то, Миша, я себя в обиду не дам, особенно тебе, ничтожество, будешь потом ходить и гордиться, что тебе "пидорас ебучий" выбил все зубы об асфальт. - Парни, вы бы так не голосили, вас на весь отель слышно, - наконец Филипп оттаял, выйдя из ступора. - Мы можем тихо этот вопрос решить? - Ага, с этими двумя попробуй что-нибудь тихо решить, - Яковлев, все еще шокированный, смотрел на все происходящее с расширенными от ужаса глазами. - Еще раз ты посмеешь мне слово сказать или прикоснуться ко мне - я не шучу, Акользин, я убью тебя, убью и сяду, уж лучше избавить планету от такого мусора, как ты, - злобно плюнул Фисенко, фыркая и пытаясь оттолкнуть от себя Брендона. - Ах ты падаль, ну раз уж ты всеми силами пытаешь проигнорировать то, что я тебе говорю, то я покажу парням то, что ты мне писал, - Паша попытался вырваться из рук Кошечкина снова, и уставший Василий в этот раз не выдержал и ударил Пашу по щиколотке ногой. - Блять, Вася, я клянусь, я не буду эту тварь трогать, дай мне телефон достать. - Никита, достань из его кармана телефон, - Кошечкин кивнул Коростелеву, и Ник быстро подошел к Акользину, запуская руку в его карман. - Face-ID сделай, Ак, и говори, где искать - я тебя не отпущу. Паша разблокировал телефон, громким и дрожащим голосом проговаривая Коростелеву, где искать нужную переписку, и когда Никита нашел ее, он поднес телефон к лицу Васи, позволяя ему первому прочитать те самые сообщения, о которых думал Филипп, Вася неторопливо вчитался в каждое, а на каком-то одном поднял глаза на Филиппа, смотря на него так холодно и пронзительно, словно увидел что-то отвратительное. - Это очень личное, мне читать вслух? - каменным голосом спросил Кошечкин, не спуская взгляд с Филиппа, которого прошибла дрожь. - Читай, ничего личного у меня уже нет, - Паша, тем временем, гипнотизировал ненавистным взглядом побледневшего и обмякшего Мишу. - "Акользин, возьми трубку", бла-бла-бла, "ты в Москве? Давай увидимся, Паш, посидим где-нибудь, поедем в баньку, встретим Новый год вместе, нажремся. Кто был этот парень в клубе, с которым ты целовался? Он твой парень? Просто знакомый? Ты так спокойно говорил...", прости господи, - Вася закатил глаза, качая головой, - "... что хочешь отсосать ему, он что-то значит для тебя? Паш, ну подними трубку. И почему Майе был с тобой в ту ночь? Зачем ты потащил его с собой? И выгнал меня только из-за него?" - Вася стиснул зубы - Филипп уже видел этот взгляд однажды, и ничем хорошим для них это не закончилось. - "Что ты сделал со мной, сука, я думаю о тебе каждое мгновение, я не могу без тебя, сука, я не верю, что я тебе это говорю, но это был лучший секс в моей жизни, блять, лежу и думаю о тебе целыми днями, хочу поскорее в Магнитогорск, чтобы тебя увидеть, а ты, уебище, даже трубку взять не можешь..." Вася качнул головой, Никита убрал телефон, читая сообщения самостоятельно, и посмотрел на Михаила - тот просто стоял, растерянно оглядываясь по сторонам в поисках поддержки. Филипп последовал его примеру, рассматривая своих одноклубников - кто-то держался за голову, кто-то открыл рот, чье-то лицо не выражало никаких эмоций в ступоре. Майе посмотрел на Егора - закрыв лицо руками, Яковлев стоял рядом, и лишь алые от гнева или стыда кончики ушей виднелись из-под его рук. Омега снова повернулся к Васе, понимая, что холодный взгляд Кошечкина уже точит свои когти, чтобы вонзиться прямо в горло Филиппа. - Получается, когда эти двое решали какие-то свои вопросы в гей-клубе, ты все видел, я правильно понимаю? - тихо спросил Вася, Филипп кивнул, сглатывая. - И когда это было, Филипп? - В декабре, после Канады, - дрожащим голосом сказал Фил. - Ах, после Канады, - Кошечкин покачал головой, прищурившись, - еще и в декабре. А кто-то говорил мне, что ноябрь был крайним разом, не так ли, Филипп? - Вася, ты не так понял... - начал было Филипп. - Заткнись, я все правильно понял, - прорычал Василий, - смотрю, ты очень много от меня в секрете держишь, сколько еще вещей о тебе я узнаю вот так вот, волей случая? - спросил он, с такой прожигающей ненавистью глядя на Филиппа, что ему на мгновение показалось, что в его груди просверлили сквозную дыру. - Что это я, все о тебе, да о тебе. Миша, Паша, вы адекватные вообще? Вы из-за этого всю команду под лед загнали - потому что один другому отсосал, а второй на сопливые сообщения не ответил? Или как все было, Филипп, расскажи, ты же у нас за Акользиным ходишь, как утенок за уткой, и все видел еще и наверняка, да? - Все, что говорит Паша - правда, так оно и было, если вам интересно, блять, - выругался Филипп понимая, в каком чертовски плохом положении он оказался. - А всю картину рассказать не хочешь, а, Майе? - фыркнул Фисенко. - Что, что ты выебал Пашу тоже обязательно вслух произносить, да? - злобно пробормотал Фил, складывая руки на груди. - Дружище, ты меня с каждым днем все больше и больше удивляешь, - удивленно сказал Коростелев, глядя во все глаза на покрасневшего Акользина. - Всю картину с самого начала, Фил, кто кого ебал - это уже не такая сильная суть, - бледность на лице Фисенко сменилась на розовый румянец и кривую смущенную улыбку. - Могу и с самого начала рассказать, как раз охуенная сказка на ночь получится, присаживайтесь поудобнее детки, - Фил не нашел ничего лучше, чем защитить себя агрессией, - я в совершенно рандомном порыве нажраться приехал в разрекламированную вами "Венеру"... - Один? - тут же спросил Кошечкин. - Со мной он был, - отозвался Карри откуда-то из-за спины Паскуале. - Ты вообще что ли охуел, я не могу понять? - опешил Кошечкин, во все глаза разглядывая Филиппа. - Джош, ты тоже часть всей этой голубой пиздобратии? - Нет, я там вообще с женой был, с нами еще Брендон был, - Джош покачал головой, выглядывая из-за Эдди. - С Брендоном, ты сейчас серьезно? - теперь уже Коростелев шокировано посмотрел на Филиппа. - Боже, блять, дай мне сил, я в тебя не верил тридцать лет, сегодня поверил, любой, Аллах, Иисус, Будда, Один, кто-нибудь, блять! - взвыл Филипп, впиваясь пальцами в свои волосы. - Послушайте, ни я, ни Брендон, ни Джош - мы не шли туда ради конкретной цели, я шел просто напиться, потом мы разделились, я встретил Пашу, он пришел отдельно, мы все были в специальных этих масках, балаклавах, так что никто и ни при каких обстоятельствах нас бы там не узнал. Мы с Пашей продолжили пить вместе, он напился довольно сильно, начал снимать с себя маску, я отвлекся, увидел, когда вернулся, что кто-то тащит Пашу за волосы за кулисы, пошел за ними, содрал маску с того, кто потянул за собой Пашу - это оказался Миша. - Погодите, блять, я записываю, потом продам сценарий каналу "Домашний", хоть бабла заработаю, - Коробкин поспешил разбавить давящую атмосферу своей неуместной шуткой. - Ох, блять, слово за слово, эти двое пьяных товарищей зацепились и отправились, блять, в туалет своими делами заниматься, и меня, третьего и такого же пьяного, с собой потащили, не знаю, нахуя я поперся с ними, - Филипп тяжело вздохнул, - ну и, собственно, вот. - Майе, я тебе серьезно говорю - тебе пиздец, - поджав губы, сказал Кошечкин, отпуская охнувшего от наслаждения Акользина и уверенным шагом направляясь к Филиппу, который тут же стартанул от него по всему номеру, бегая по дивану и обегая парней, как препятствия, - куда ты денешься, блять, я тебя везде достану, - рычал Вася, бегая за Филиппом, пока его не поймал Чибисов, придерживая за грудь. - Я сейчас, наверное, впервые в жизни безумно рад, что все переключились с моих проблем на проблемы другого человека, - вздохнул Фисенко, получив подзатыльник от Минулина. - Если бы не ты, Фис, ничего бы не было, придурок, - Филипп запрыгнул на диван, видя, что опасность миновала, - сожрал бы ты свою гордость, поговорил бы с Пашей, не лицемерничал бы и все было бы нормально - заметь, открыто против него выступал только ты один. - Иди нахуй, Филипп, - устало бросил Миша, - если бы твое ебанное помело, которое у тебя вместо языка, хоть иногда ты при себе держал, а еще не лез не в свое дело, то мы бы сами с Пашей разобрались. - Как - убили бы друг друга? - усмехнулся Яковлев. - Вася, угомонись, потом разберешься с Филиппом. Если и вы сейчас драться начнете, то мы точно потеряем сегодня кого-нибудь. - Везде, где не пробежит Филипп - начинается какая-то чертовщина, вот, что стоило бы заметить, - сказал Брендон, отпуская Фисенко, - а не то, что кто-то высказывает свою точку зрения или нет. Может быть, если бы ты так пламенно не поддерживал своего товарища, всем открыто рассказывая о своих переживаниях, никакого конфликта между ними и не было бы, не думаешь - заметь, - передразнил он омегу, - открыто за Пашу выступал только ты один. - Советую тебе не открывать свой рот, когда речь идет о Филиппе, - грозно сказал Коростелев. - А то что, покусаешь меня, шизофреник? - огрызнулся Лайпсик, отскакивая за спину Голдобина. - Да начнется великая битва! - Коробкин где-то раздобыл упаковку с чипсами - вероятно, в комнате Филиппа, куда он притащил то, что так и не съели он и его одноклубники вчера в холле отеля. - Парни, это совершенно не смешно, - Голдобин растерянно посмотрел на Никиту, уверенно вставая между ним и Брендоном, - давайте прекратим этот балаган, я вас прошу, мы все немного вспылили, узнали друг о друге много нового, покричали, помахали кулаками, давайте просто разойдемся по своим номерам и ляжем спать, я вас прошу... Но никто даже не собирался останавливаться. В коридоре предусмотрительные Дронов с Еременко заслонили проход плечами, разгоняя зевак и работников отеля, которые проходили мимо, выбирая дверь уютно лежала на ковре, разбитая бутылка кулера лежала рядом - Фисенко вытирал футболкой запекшуюся кровь на лице, пока Акользин разминал рука, затекшие после Кошечкина и его стальной хватки. Филипп все также возвышался над всеми, стоя на диване на полусогнутых ногах, чтобы в любой момент сбежать из номера, если Вася надумает поймать его, а внезапно разозлившийся Брендон уже выкрикивал оскорбления Никите, хватаясь за спину Коли - такое ощущение, что на какой-то момент времени все собравшиеся почувствовали, что они могут высказать друг другу те вещи, которые ранее они не могли высказать по разным причинам, как будто на этот промежуток вечера стало дозволено абсолютно все, как в "судном дне". - Тебя никто не спрашивал, Коля, - Никита покачал головой, закатывая рукава толстовки. - Это не наше дело, Ник, не твое и не мое, а только их, прошу тебя, не надо, - жалостливо пробормотал Голдобин. - Здесь и без этого за пятнадцать минут наговорили столько, что мы до следующей жизни не разгребем, не надо Никита. - О чем они? - Яковлев вопросительно посмотрел на Фила. - Майе, я думал, вы с Брендоном помирились. - Мы помирились, все нормально, просто... - Филипп почувствовал, как кровь одновременно отливает от головы, но приливает к щекам, оставляя на белой коже нездоровый румянец. - Просто что? - Егор по очереди смотрел то на Филиппа, то на Брендона, который отошел на шаг от Голдобина, шокированными глазами разглядывая капитана. - Филипп, Брендон, что именно "не наше дело"? Вроде как мы здесь решили сорвать резьбу со всех секретов, прям как эту несчастную дверь, - Як махнул рукой за спину. - Точно, - Васю словно осенило что-то, - тогда, на Минских сборах, Филипп, ты так и не рассказал, что такое произошло между вами с Брендоном, из-за чего вы не общались почти полгода, - Кошечкин отпихнул Чибисова, который все еще придерживал его. - Рассказывай сейчас, Филипп. - Ничего не случилось, это не имеет никакого смысла, я серьезно, Кэт, - Филипп едва смог унять возникшую в руках дрожь, но Кошечкин, от пытливого взгляда которого не ускользала ни одна деталь, все увидел, - мы просто повздорили, уже все забыли. Филипп переводил взгляд с Василия на Брендона и обратно - Лайпсик был такой же испуганный, как и сам Филипп, и когда Майе смотрел на него, то Брей просто молча сглатывал, не шевелясь. Фил мечтал, чтобы этого разговора никогда не было - однако на него снова ледяными от ненависти глазами смотрел любимый человек, перед которым он проебался самым жестоким образом, пообещав ему быть всегда честным с ним во всем, потому что сам требовал к себе этой честности. Как бы Фил не хотел выйти сухим из воды, он был повязан с каждым, кто сейчас находился в этой комнате, и красными кандалами был повязан именно с Брендоном. - Филипп, ты же понимаешь, что если ты сейчас не скажешь, то все будет кончено? - сказал Вася, наклонив голову. Филипп коротко кивнул, стараясь не поднимать взгляд от пола. Яковлев удивленно посмотрел на Василия, на мгновение сохраняя задумчивое выражение лица, но затем снова вернулся к своему стандартному устало-добродушному прищуру, положив руку на плечо голкипера и некрепко сжимая ее на серой ткани футболки. Джош громко сопел откуда-то из-за спины Коди, который подпирал стену плечом с того момента, как прибежал на шум, Голдобин и Коростелев сверлили друг друга глазами, Акользин, сложив руки на груди, наблюдал за всем происходящим, Фисенко сидел на краю дивана, рассматривая кровь на футболке. Все как будто замерли, ожидая, что скажет Филипп. - Когда мы были в U19, Брендон с его пьяной компанией надругались надо мной, - Филипп собрался с мыслями, а когда был готов, то понял, что дрожит, как осиновый лист, - я не смог обратиться в полицию, потому что не хотел, чтобы узнали родители, никто не понес никакого наказания, я остался с этой ситуацией один на один - но прошло уже столько времени, что мне нет до этого никакого дела. В первую очередь он посмотрел на Брендона - пустые глаза альфы выражали принятие любого исхода этой ситуации, и чтобы не сталкиваться с Лайпсиком взглядами, Фил тут же посмотрел на Васю, стискивая в ладони ткань штанов - Кошечкин растерял всю свою грозность буквально на мгновение, однако загорелся уже через секунду только сильнее, крепко сжимая кулаки и бросаясь на Брендона, который смог только закрыть голову. Филипп закрыл Лайпсика собой - Кошечкин выглядел именно так, словно это был уже не Василий, а тот самый человек, которого так боялся Фил. - Я прикончу тебя, Брендон, ты труп! - Филипп переживал, что конфликт Фисенко и Акользина был громким, но он ошибался - крики Васи значительно превосходили точку кипения ссоры Паши с Мишей, и Майе, хватающий руки Кошечкина, очевидно не справлялся с попытками защитить Брендона - на подмогу ему подоспели зачинщики сегодняшнего конфликта, забыв про все свои недомолвки и оттаскивая Василия от Брендона. - Какого черта ты закрываешь его от меня? Какого черта, Филипп? - Не совершай ошибку, успокойся, - бормотал Майе, чувствуя, что ситуация становится настолько неконтролируемой, что почва уходит из-под его ног, - вы, блять, не видите, что происходит, заберите Брендона, ебанный в рот, пока мы не довели дело до греха! - крикнул он стоящим рядом одноклубникам, и самый смелый - Гриша - схватил бледного Лайпсика за руку и выволок из комнаты. - Дронов, верни его, пока я вас обоих не убил! - взревел Вася, и уже Акользин с Фисенко повалили его на диван, не давая ему даже пошевелиться. Филипп не знал, за что ему схватиться - за Василия, чтобы объяснить ему все и успокоить его, потому что состояние альфы было похоже даже не на то, с чем Филиппу пришлось столкнуться однажды, а скорее на истерику, за Яковлева, который не переставал ужасаться тем, что они только что узнали, за Коростелева, который требовал рассказать, зачем Фил нарушил свое слово и все-таки пересекся с Брендоном вне его контроля; Филипп был готов рыдать, но он понимал, что если он сейчас еще и заплачет, то кто-то определенно не выдержит и вызовет карету специальной психиатрической помощи персонально для него. Спустя очень продолжительное время на шум все-таки пришел хоть кто-то из администрации - это были Василь Искандерович и Андрей Геннадьевич, травматолог, которые шли с ужина и даже не подозревали, что у их игроков какой-то конфликт. Вася очень сильно напугал всех присутствующий, когда начал жаловаться на боль в сердце - Андрей Геннадьевич сначала накапал ему каких-то каплей в стакан воды, попросил его выпить их и прилечь, Кошечкин побледнел, постоянно морщился от боли и говорил, что ему не хватает воздуха. К тому времени Егор уже разогнал всех, кого только мог, к своему углу прикипел Акользин, не желая покидать комнату, Коростелев и Паскуале слонялись по номеру, наблюдая за работниками отеля, которые ставили дверь на место, Фисенко сидел рядом с Васей, придерживая мокрую тряпку на его лбу. Филиппа Василь Искандерович усадил на кровать в спальне и сказал ему никуда не выходить, пока омега не успокоится - Фил сам не заметил, как дрожь переросла в неконтролируемый тремор, а его речь перестала звучать плавно, то и дело падая в заикания и подрагивание. - Что я наделал? - тихо спросил Филипп, когда Яковлев тихой поступью зашел в спальню, не включая свет. - С ним все будет нормально, он просто переволновался, накричался, пережил довольно сильное потрясение, - Егор похлопал его по плечу - в двери вырос силуэт Паскуале. - Ты сам на себя посмотри - у тебя руки не перестают дрожать, - они с Эдди сели рядом с ним, Паскуале осторожно приобнял Филиппа, словно утешая его. - Успокойся хотя бы ты, Филипп. - Парни разошлись по номерам? - Майе наклонился к Эдварду, прислоняясь головой к его плечу. - Почти все спят уже, - Яковлев махнул рукой. - Ложись и ты - утро вечера мудренее. Хорошо, что у нас завтра выходной - мы сможем чутка отоспаться и отдохнуть. Тебе нужно отдохнуть в первую очередь. Хотелось щелкнуть пальцами, как Танос - и чтобы все испарилось в одно мгновение, чтобы он оказался в офисе Шварца, в Финляндии, и когда Алекс рассказал ему о предложенном контракте - отказался от предложения из России. Не было бы ничего - ни вскрытого с Брендоном конфликта, ни разбитого Архипом сердца, ни зависимости от Василия, ни осуждающих взглядов, ни слухов, ни перешептываний, ни-че-го. Не было бы ни Паши, ни Миши, ни Никиты, ни Коли - были бы, но Филипп бы никогда не знал о них, как не знает подавляющее количество людей в этом мире, не знает об их проблемах и переживаниях. А самое главное - никто бы не знал о Филиппе. Не сказать, что Филипп не путался с одноклубниками из бывших команд - само собой, множество пересечений у него было и в "Вашингтоне", и в "Кярпят", и во взрослой сборной, но никогда они не были такими тесными и запутанными. Фил грешил на то, что приезд в Россию, новые лица, свежий взгляд на свою жизнь и самую важную ее часть - его карьеру - дал ему взглянуть на все происходящее под другим углом, одно событие наложилось на другое, один человек дополнял другого, но Филипп все это видел, как увлекательную игру - и заигрался, чувствуя, что перестает понимать, по каким правилам ему жить дальше. Он находил себе принципы, он ругался с ними и прощался с ними, он придерживался их и расставался с ними - но это были не простые игрушки. - Вась, ты как? - спросил Эдди, замечая в дверном проеме старшего голкипера. - Все нормально, не дождетесь, - усмехнулся он слабым голосом - его за локоть поддерживал Фисенко, и когда Василий ступил на порог спальни, он тряхнул рукой, сбрасывая с себя ладонь Миши. - Мужики, давайте спать, все оставшиеся разборы полетов, выяснения отношений и ругань - давайте после завтрака, сил нет никаких уже. А я пока пойду свалюсь с инфарктом. Кошечкин лег на кровать, накрываясь одеялом и закрывая глаза, но ни Эдди, ни Егор никуда не спешили. В двери все также торчал Фисенко, за его плечом маячил Акользин, который потушил в гостиной свет, проводив Василя Искандеровича, и гостиничный номер погрузился в уютную темноту, которую никто не тревожил резкими движениями или громкими словами. Вася глубоко вздохнул, переворачиваясь на бок лицом к спине Фила, протянул к омеге руку и потянул за футболку. - Выгони всех, Фил, давай спать, - попросил он. Но парни и сами все прекрасно поняли, покидая спальню номера. Когда Егор закрывал за собой дверь, он своим фирменным пустым, но одновременно и многозначительным взглядом одарил Филиппа, заставляя омегу вздрогнуть, и вышел. Вася шумно вдохнул, выдыхая со свистом, отпустил футболку Майе, переворачиваясь на спину и разваливаясь на кровати в позе морской звезды. Фил посмотрел на свои дрожащие руки, сложил их в замок, усаживаясь на кровати так, чтобы видеть Василия - но он даже не смотрел на него. - Я бы так хотел соврать тебе, сказав, что я не желаю тебя больше видеть, что я не хочу больше знать тебя, что ты - самая большая ошибка, которую я только совершил в этой жизни, уколоть тебя, как я люблю это делать - обязательно громкими словами, у всех на виду, чтобы все знали, что мне наплевать, что ты - это всего лишь эпизод в моей жизни, но ты бы знал, сколько раз я говорил это людям в сердцах, а потом эти люди отворачивались от меня и исчезали из моей жизни, хотя я нуждался в них больше, чем в кислороде, - сказал Кошечкин, смотря в потолок. - Сколько раз я бил единственного человека, который нашел во мне хоть что-то, сколько раз я выгонял ее из дома и с какими насмешками я возвращался домой, когда у нее не получилось выдвинуть против меня законные обвинения. А потом, потеряв и столкнувшись с соперником, который был готов достойно дать мне отпор, защищая то, что я потерял, что я сделал? - он усмехнулся. - Я снова встретил человека, который нашел во мне что-то, Филипп - и снова начал показывать ему свою силу, чтобы удержать при себе. Правда в том, что я умею хорошо пускать пыль в глаза - что я хороший семьянин, отличный друг, умелый любовник, надежный голкипер, а я как был лохматых раздолбаем, которого мама на тренировки будила, так и остался. Ты тоже не без скелетов в шкафу - не может человек в твоем возрасте быть без них - но знаешь, в чем отличие моих скелетов от твоих? - В чем? - Филипп пожал плечами. - Мои похоронены в свинцовом саркофаге, а твои - нарядные и в стеклянной витрине, у всех на виду, - прошептал Кошечкин, - ты никогда не узнаешь какой-то мой секрет от другого человека - я никому их не доверяю. О них тебе могу поведать только я. А какие-то твои тайны я узнаю только от других людей - от которых я вообще не ожидал узнать их, и сам факт наличия того или иного секрета меня не удивляет, меня поражает выбор человека, которому ты его доверил. - Это не всегда мой выбор, - сказал Филипп. - Твой выбор начинается с того момента, как ты открываешь рот, чтобы кому-то рассказать об этом, - возразил Василий. - И я не хочу переубеждать тебя или слушать какие-то доводы с твоей стороны. Еще одна правда обо мне в том, что я отвратительный собственник, и если я выбираю кого-то, я хочу владеть им целиком и полностью, и при этом - я ужасно лицемерный собственник, но об этой своей стороне я расскажу тебе как-нибудь в другой раз - просто имей это ввиду. Филипп, - Вася протянул к омеге руку, мягко проводя пальцами по затылку, - я хочу, чтобы между нами не было тайн, я многого не понимаю. Я хочу, чтобы ничего из того, что я могу узнать о тебе, не стало для меня удивлением. Расскажи мне сам, я прошу тебя. Даже если это отличается от того, что я хотел бы услышать о тебе. Брендон и правда делал много ужасных вещей в своей жизни - но изнасилование Филиппа было чем-то другим, это нельзя было назвать ни провокацией, ни ошибкой, ни наказанием - это просто отвратительный эпизод, которого Филипп стыдился больше, чем чего угодно на свете, просто потому что жертвам насилия было принято стыдиться того, что с ними произошло. Стыд всегда пересиливал страх - Филипп был силен физически и не боялся физического наказания, но исчерченный стыдными воспоминаниями разум просто не давал Филиппу расслабиться; Филипп не мог принять обет безбрачия и не мог отказаться от отношений с противоположным полом, потому что чтобы сделать это, нужно было или быть человеком огромной силы воли, или лечь под нож - а Филипп был трусливым слабаком всю свою сознательную жизнь, когда речь заходила хоть о чем-то кроме хоккея. Когда Филипп полез в петлю, которую сделал из украденной из гаража отца веревки, Филипп надеялся, что его предсмертную записку опубликуют в газетах и весь мир будет за него. Там он просил обратить внимание на то, что такие люди, как он, достойны жить и заниматься своими делами, просил провести полицейские реформы, просил родителей внимательнее следить за своими детьми и не выращивать из них монстров; но его собственный отец не дал ему заняться самопожертвованием, кухонным ножом срезав веревку, которую Филипп намотал на полотенцесушитель в ванной - и когда Филипп, вытирая окровавленное лицо в объятиях трясущейся матери, плакал и клялся, что больше никогда даже не задумается о том, чтобы сделать что-то подобное, а его отец, матерый пожарник и бывший военный, никогда не позволяющий себе ударить младшего сына, мыл руки в раковине, поливая свезенные о лицо Фила костяшки пальцев антисептиком, Филипп понял - он не заслужил безусловной любви. Почему его должны были любить? Потому что он омега? Просто потому что всех омег любят? Почему Эрик, тот самый парень, в которого был влюблен Фил, должен был ответить ему взаимностью? И почему Брендон не должен был издеваться над ним? Правда была в том, что Брендон и правда что-то чувствовал к нему, а что это было - жалость, влюбленность или что-то иное, Фил не знал и никогда уже не узнает. Потому что что и Лайпсик из прошлого, и Лайпсик из настоящего - это были, есть и будут для Филиппа чужие образы, это чужой человек, который не станет ему родным никогда лишь потому, что в голове Филиппа раз и навсегда он остался тем самым голубоглазым и светловолосым пьяным молодым альфой, который несколько минут назад лишил его девственности против его воли, а сейчас наслаждался, наблюдая за тем, как продолжают насиловать Филиппа его друзья. Брендон мог одевать этот случай в какое угодно пальто, и Филипп мог делать тоже самое, но факт оставался фактом - это заложило между ними пропасть, через которую нельзя было построить мост. Крича на Брея в своей комнате на летних сборах, Филипп преследовал только одну цель - напугать Брендона и заставить его уйти, ведь если ты становишься больше, громче, ярче - твой соперник пугается и убегает, но Лайпсика это не оттолкнуло, потому что... он был влюблен в него? Фил думал, что такого не бывает, что люди не могут испытывать что-то друг к другу после таких событий, но понять, что на самом деле стоит за чувствами Брендона - было самой неинтересной задачей для Филиппа. Брендон вспыхнул в его жизни за последнее время всего несколько раз - когда они мирились, когда они трахались и когда они снова ссорились, и за все три эти вспышки Филиппу было стыдно и противно, ровно также, как тогда, в ночь изнасилования, потому что Брендон не вызывал у него других чувств - только стыд и отвращение. Архип и правда был прекрасным парнем, в отношениях с ним Филипп узнал, что такое красивые ухаживания, что такое романтичные свидания, что такое забота и что такое созависимость - последнее было похожу на алкоголизм или наркоманию, но когда на твоих глазах здоровенные розовые очки, ты романтизируешь любой красный флажок, думая, что что-то плохое может случиться с кем угодно, но только не с тобой. Архип, скорее всего, и правда любил Филиппа - только вот Фил чувствовал себя, как те самые девушки, которым делают предложение на публике, когда варианта сказать "нет" словно не существует; Неколенко впервые поцеловал его через час после того, как Филипп едва заживо не сгорел в руках Васи, и Архип тогда преследовал свои цели, а Фил только одну - удовлетворить себя. Фил очень любил вешать на себя ярлык "использованного" - и Архип им попользовался, наигрался, влюбил его в себя, а когда понял, что его усилий недостаточно для того, чтобы воплотить в жизнь свою главную затею - семью и ребенка, просто ушел, и как Филипп начал понимать только сейчас - не по своей воле; и Паша им воспользовался, выкручивая из него те качества, которые ему нужны были в тот момент времени, когда он снова впал в депрессию из-за своих неудавшихся отношений; и Вася им воспользовался, как пользовался еще кучей шлюх, которых менял каждый день; и Брендон им воспользовался, не обращая внимание на его убитое состояние - но Филипп был взрослым человеком, который нес ответственность за свои поступки и в такие моменты он, никогда ранее не сталкивающийся с альфами ближе, чем на "привет, деньги на столе", привыкший, что если он захочет, этого альфы уже не будет в его жизни, просто терялся, не понимая, что ему делать - и поэтому сливал эту ответственность на других. После изнасилования в жизни Филиппа не было ни одного случая, когда кто-то пытался принудить его к сексу - Филипп или выступал инициатором, или соглашался сам, иногда не в самом трезвом состоянии, соответственно, Филипп не мог обвинить кого-то в том, что его использовали, потому что он сам на все соглашался, а уж на какие уговоры он, взрослый парень, при этом повелся - это были только его проблемы. Фил оглянулся назад - оказывается, его не приходилось уговаривать совсем, и это не делало ему никакой чести кроме одной - он смог себе в этом признаться, закрывая лицо руками и чувствуя, как от шального осознания в груди колотится сердце. Это не сделало его недостойным или порочным - это просто было очередной пометочкой в большом списке причин, почему Фил на самом деле был ужасающим слабаком. Кошечкин слушал его молча, изредка шмыгая носом и плотнее заворачиваясь в одеяло - а Филипп все накидывал и накидывал: про Пашу, про Никиту и его истерики, про Колю и его девушку, про Яковлева и его желание стать миротворцем, про свои переживания, про свои страхи и про попытки стать лучшей версией себя. - Я всегда боялся только одного - быть плохим человеком в глазах людей, которых я ценю больше всего на свете, мнение общественности давно перестало волновать меня, - Филипп сглотнул, укладываясь на подушку рядом с Василием и крепко сжимая ее пальцами. - Я натворил много вещей и наговорил много херни. Я только и делаю, что перекладываю ответственность со своих плеч на чужие, надеясь, что однажды вот так вот я сяду и расскажу все кому-то, а он меня пожалеет, но я сам себя сейчас слушаю и понимаю, что я бы никогда не пожалел такого человека, посоветовал бы ему не лезть в чужие дела, а заниматься собой. - Ты не такой плохой, Фил, - прошептал Вася, - но я могу попросить тебя об одной вещи? - почти одними губами сказал Кошечкин. - Какой? - устало спросил Майе. - Я хочу поспать сегодня один, - Вася закрыл глаза. - Извини. Филиппу было все равно - он не мог занимать чужое личное пространство. Он не стал забирать с собой чемодан, лишь взял небольшую спортивную сумку со всеми необходимыми вещами, закидывая в нее спортивную форму, с которой завтра нужно было появиться на тренировке, свои таблетки и пижаму. Вася отвернулся к окну, укрываясь одеялом с головой, Филипп так хотел подойти к нему, обнять его, лечь рядом и просто молча заснуть, но чувствовал, что все это - немного не та ситуация, и такое его поведение отпугнет Васю только сильнее. Кошечкин такой же обычный человек, над головой которого не было нимба, а за плечами - плаща Супермена, его нельзя было ни идеализировать, ни принизить в своих глазах. Филипп надел беговые кроссовки - в Хабаровске было очень тепло для зимы, накинул бомбер и перехватил свою сумку покрепче. - Кэт, я не знаю, что происходит и что ты сделал со мной, но еще никогда в жизни я не чувствовал себя таким целым в чьих-то руках, - Майе поддался какому-то внутреннему порыву, вдруг начав говорить, - никогда не чувствовал себя так уютно и спокойно, никогда не думал, что самый обычный человек может сделать жизнь такой яркой - и как же сильно может быть обидно от того, что вы с этим человеком не встретились раньше, а только сейчас. Я не знаю, что ты испытываешь ко мне, что ты думаешь обо мне, кто я для тебя, но ты для меня - это весь мир, Вася. Я люблю тебя. И прежде чем Кошечкин успел что-то ответить ему - Филипп вышел из комнаты, плотно закрывая за собой дверь. Ни он, ни Василий не говорили друг другу таких слов еще никогда, Филипп чувствовал, что это должно было случиться - и он решил сделать первый шаг. Ему правда уже не была так важна взаимность - он просто хотел, чтобы у Васи все было хорошо, чтобы он крепко заснул, выспался и хорошо себя чувствовал утром, ему больше ничего не нужно было. В гостинной было темно, единственным ярким пятном во всей комнате был экран телефона капитана - Егор, прислонившись спиной к стене, укрылся одеялом - по комнате гулял ветер из-за открытого балкона - и что-то писал кому-то. - Ты куда? - забыл удивиться Яковлев, заметив Филиппа. - Вася попросил уйти, - Фил пожал плечами, - а вы чего не спите? - Фис с Аком на балконе отношения выясняют, - усмехнулся Егор, - и куда ты пойдешь? Ложись с нами третьим, диван большой. Фил покачал головой, подбираясь ближе к балкону. Дверь была лишь прикрыта, и темные силуэты альф были отчетливо видны на фоне рассвета - время по Магнитогорску было уже таким поздним, что все, кто находился в этой комнате, на сто процентов выбились из графика сна. Фил мог слышать, о чем они говорили, и если Фисенко, накинувший на свои плечи куртку, разговаривал неотчетливо, то речь Паши была ясна. Егор заблокировал телефон, положив его на грудь, комната полностью погрузилась в тишину, белая тюль развевалась по полу. - ...последний шанс тебе даю, Миша, клянусь, последний, - Паша говорил довольно громко, хоть его слова и были приглушены шумом города и прикрытой дверью, - не воспользуешься им сейчас - я тебя никогда в жизни к себе не подпущу, слышишь меня? Никогда, Миша. Хочешь - уходи, но ноги твоей в моей жизни больше не будет, лицемерь дальше, отворачивайся дальше, слоняйся по всему свету дальше - но моя дверь для тебя навсегда будет закрыта. Майе и Яковлев переглянулись - силуэт с пышной растрепанной шевелюрой как-то неестественно вздрогнул, отнимая руки от балконных перил, а высокий выпрямился, не поворачиваясь к нему. Каких-то нескольких секунд Фисенко хватило, чтобы распахнуть полы куртки и обнять Акользина, прижимаясь к нему - и два черных силуэта слились в один. Яковлев заметно покраснел даже в темноте, Филипп устало улыбнулся, натягивая на голову брошенную на телевизионной тумбе кепку без опознавательных знаков, помахал капитану рукой и вышел в коридор.