не уверен - не целуй

- Ты уверен, что тебе здесь будет лучше? - Анна открыла ему дверь его номера и положила ключи в раскрытую ладонь Филиппа, рассматривающего простой интерьер его нового жилья. - Ты мог бы пожить у меня несколько дней, мы бы нашли тебе новую квартиру. Фил сделал шаг в комнату - это была крошечная гостиная, где кроме светлого дивана, светлого кресла, серого ковра и телевизора на тумбе, а также небольшого журнального столика больше ничего не было. Майе мог пересечь эту комнатку в несколько шагов. Две двери, расположенные рядом, вели в небольшую душевую комнату, смежную с туалетом, и в спальню, где широкая кровать была застелена белыми свежими простынями, в темноте сверкало зеркало платяного шкафа и черный небольшой телевизор на стене. Поставив сумку около порога, Фил положил свой рюкзак на кресло и оглянулся, чтобы посмотреть на взволнованную бету. - Не уверен, что мне здесь будет лучше, - прерывисто вздохнув из-за боли в ребрах, сказал Филипп, - но мне здесь будет явно безопаснее. Я не хочу подставлять под удар еще и тебя, вдруг они еще не все задержаны и снова попытаются выследить меня, а там быстро поймут, что ты мне помогаешь. Оно того не стоит. Анна покачала головой и зашла за Филиппом в комнату, закатив за собой его чемодан - два остальных молча поставил около входа его телохранитель Антон, следом бережно занес сложенные и перемотанные друг с другом клюшки Филиппа, поставил их в угол. Некоторые вещи Фил оставил на старой квартире, какие-то вещи с собой взяла Анна, одежду и экипировку Филипп взял с собой. Оставаться в прежней квартире было нельзя - Майе не мог оставаться там в безопасности. - Это была просто толпа каких-то отмороженных грабителей-малолеток, - Анна осторожно положила руку на поясницу Фила и подтолкнула его к дивану, - тебе не стоит так переживать. Я рада, что ты не теряешь бдительность, но и устраивать панику на ровном месте не стоит. Никто не мог даже предположить, что то фото со странички Неколенко могло навести на тебя недоброжелателей, Фил, и это будет тебе и Архипу уроком. Филипп заметил зеркало в ванной, которое висело на стене прямо напротив него. Он включил свет и внимательно посмотрел на свое отражение. Его волосы коротко постригли, чтобы иметь возможность наложить швы, губы и нос были разбиты, вправленная челюсть все еще была немного перекошена в бок. Синяки, ссадины и сечки сползали по шее и рукам Филиппа на его грудь, основная их масса пряталась под легкой футболкой. Забыв ужаснуться, взглянув на свое превращенное в фарш лицо, Филипп повернулся к Анне и сел на край дивана. - Я рот ебал таких уроков, Энн, - тихо сказал он, стаскивая с ног кроссовки. Майе сегодняшним утром очнулся на каталке в больнице с жуткой головной болью, которая заревом начиналась на затылке и растекалась по всему телу. Последнее, что он помнил вчера - это ощущение дикой боли после сильного и точного удара кулаком в челюсть, удар головой о землю и глубокую темноту, которая по крупице сначала собиралась где-то в самом центре черепной коробки Фила, всасывая в себя какие-то крики, боль, удары, прикосновения, свет, воздух, звук, а затем, словно Большой взрыв, объемом занимая все пространство в теле Филиппа, быстрым мощным толчком выкинула его из болезненного пустого сна; по глазам ударил яркий больничный свет, и с того самого момента Фил был словно одной большой ссадиной - судя по видео с камер охраны комплекса, Фила довольно продолжительное время пинали, пока он был в отключке, пока один из нападавших шарился по его карманам. Нападавшие украли все, что было у Филиппа с собой в тот момент, начиная с сумки с экипировкой, заканчивая бутылкой воды, которую он приобрел несколькими минутами ранее. Ключи от его квартиры были помечены небольшой биркой, на которой был написан полный адрес квартиры вплоть до ее номера, и хозяину квартиры пришлось срочно поменять замок, а Филиппу - съехать оттуда в этот же день. Майе не так переживал за утраченные телефон, паспорт и экипировку, как за тот факт, что начинавшийся уже завтра мемориальный турнир Ромазана ему придется частично или полностью пропустить. - Фил, тебе нужно поужинать, - когда Фил очнулся от размышлений, он увидел, что бета уже вытаскивает ему из пакета какие-то контейнеры, подписанные подчерком командного нутрициолога, - ты еще очень слаб. - Энн, я не голоден, - Майе откинулся на большую и мягкую диванную подушку и уставился в белый потолок, рассматривая небольшую тусклую лампочку в люстре. - Я хочу побыть один. - Если ты скажешь мне еще хоть одно слово с подобной интонацией - я клянусь тебе, я лягу спать с тобой, - Анна была недовольна моральным состоянием хоккеиста и тем, что ее многочисленные попытки подбодрить его оставались незамеченными им. - И только попробуй не поужинать, Майе, и произошедшее прошлой ночью покажется тебе подарком по сравнению с тем, что я сделаю с тобой, - бета сложила руки на груди и, возвышаясь над Филиппом, многозначительным строгим взглядом указала ему на один из контейнеров. - Не скаль свои очаровательные зубки, Энн, оно того не стоит, - Фил вздохнул. - Лучше скажи мне, что ты подала на восстановление моих документов и позвонила в сервисный центр Apple, чтобы они заблокировали мой телефон. - Антон оставил где-то в одном из привезенных мною пакетов твой новый телефон, но все-таки было бы неплохо, если бы они нашли твой предыдущий, - Анна махнула рукой куда-то в кучу сумок, около которых, привалившись плечом к дверному косяку, стоял телохранитель Филиппа, повернувшись спиной к комнате и смотря куда-то в коридор. - Твои временные документы там же. Чтобы восстановить оригинал паспорта, нужно будет поехать в посольство Канады, ближайшее в Екатеринбурге. Мы обязательно займемся этим сразу же после того, как ты оправишься. Кстати, - Анна села рядом с Филиппом, - что сказал доктор? - Что жить буду, - фыркнул Майе, рассматривая свои поцарапанные руки. - Не язви мне, Майе, - бета бы хотела привычно грубо взять омегу за предплечье и сдавить его своими тонкими пальцами, как она это делала обычно, когда он раздражал ее, однако сейчас она побоялась надавить на какой-либо синячок из многочисленной россыпи, и просто положила руку на локтевой сгиб Филиппа, осторожно впиваясь в него подушечками пальцев. Фил проводил взглядом ее осторожное чуткое касание и поднял глаза на ее лицо. Она могла быть какой угодно - недовольной, раздраженной, взбешенной, мрачной, однако она никогда не желала Филиппу зла и всегда стремилась утешить его. Фил с Анной не виделись вне рабочей обстановки так часто, как Филу возможно хотелось бы - он испытывал к этой волевой талантливой коммуникабельной девушке самые прекрасные дружеские чувства, которые только мог испытывать к кому-то. У бет в крови было сострадание, любовь, сильная эмпатия, желание помогать, но Анна не была просто обычной помощницей - она была живой, чуткой, местами вредной, местами прекрасной. Та сторона личности Фила, которая восхищалась женской красотой и силой, изо всех сил тянулась к Анне, и бета это знала. Майе мало что о ней знал. Но в ее глазах, как и у других жителей этого города - возможно, и всей страны - он видел демонов. Что эти демоны шептали Анне, Фил наверняка не знал. - Окей, мисс Энн, - немного погодя, сказал он, - сказал, что челюсть будет болеть еще какое-то время, сказал отказаться от твердой пищи, промывать нос морской водой и наносить мазь от ушибов. Швы снимать через пять дней, - Фил навскидку вспомнил лишь несколько рекомендаций врача, который выписывал его из больницы, - ничего не сломано, так что я надеюсь выйти уже в следующей игре на лед. - Рашников сказал, что ты будешь отдыхать, - стоящий на страже гамма глухо отозвался, сказав целое предложение впервые за вечер. - С каких это пор Рашников определяет мое место в составе? - Филипп повернул голову к Антону и посмотрел на него - но телохранитель не оборачивался. - С тех пор, как вся эта ситуация попала к нему на личный контроль, - Антон немного оглянулся назад, окидывая Фила взглядом. - Он лично общается с полицией и лично общается с нашим агентством, контролируя телохранителей. - Президентам клубов сейчас вообще нечем заняться? - Филипп нахмурился, а гамма лишь пожал плечами и, достав из кармана пачку сигарет, скрылся где-то в коридоре. Анна открыла один из контейнеров - в нем были овощи, варенное яйцо и какая-то заправка. Фил с сожалением посмотрел на крышку коробки, на которой аккуратными буквами была написана его фамилия, калорийность содержимого и время приема пищи - нутрициолог взял на себя обязанность кормить Фила, пока он не переедет жить в новую квартиру. Ужинать ему совершенно не хотелось, а жевать и глотать все еще было довольно неприятно и болезненно, так что Филипп даже и не знал, как ему соскочить с приема пищи в этот раз. Бета распаковала пластиковую упаковку со столовыми приборами и вытащила оттуда вилку, сразу же ныряя ею в контейнер и вытаскивая помидор черри. - Филипп, открывай ротик, самолет летит, - с улыбкой сказала она, совершая характерные движения рукой с вилкой в ней, изображая плавный полет самолета. - Энн! - удивленно воскликнул Фил, широко раскрытыми глазами смотря на беззаботную девушку, которая уже почти "долетела" до его лица. - Вертолетик? - бета остановилась на несколько мгновений, придумывая, как бы более правдоподобно изобразить движения вертолета. - Энн, блять, - Филипп оттолкнул ее руку от себя. - Ну как хочешь, - она не дала крепко схватить себя, перехватывая омегу за запястье и опуская его руку вниз, - значит, будет паровозик. Открывай рот, пока я тебе его силой не открыла. Не взирая на возмущения Майе, Анна поднесла томат к губам Фила, и ему ничего не оставалось делать, кроме как аккуратно захватить овощ зубами и раскусить, вытирая с губ потекший сок сочного помидора. Жевать было довольно непросто после того, как в приемном покое ему вправили вывихнутую челюсть, но прошло уже достаточно много времени с того момента, а значит кушать и не переживать о повторении вывиха уже можно было. - Энн, ты ужасна, - покачав головой, драматично закатив глаза и откинувшись на спинку дивана с таким выражением лица, словно он страдает из-за нее уже не один час, пробормотал Филипп, - я боюсь тебя. Ты была такой милой, скромной и застенчивой полтора месяца назад, когда встречала меня в аэропорту, а сейчас такая злая и бессердечная. - Это все благодаря работе с тобой, Майе, - чуть улыбнувшись, сказала она. - И давай завязывай капризничать уже. Лучше восстанови телеграмм и скажи парням, что все с тобой нормально и ты дома. Они переживают за тебя, - бета достала свой телефон из сумки и ответила кому-то на сообщение, - Неколенко даже рвался приехать к тебе в больницу, когда увидел слитые записи с камер видеонаблюдения с места происшествия на каком-то новостном портале, но я не пустила его. - Это что, утекло в новости? - Майе нахмурился - последнего, что он хотел бы - это огласки случившегося. - Магнитогорск не такой уж и большой город, чтобы подобного рода новости затерялись среди других, - Анна пожала плечами, - здесь все быстро становится достоянием общественности. Крупные мировые СМИ тоже уделили этому внимание. - Какое им, черт возьми, до меня дело? - куда-то в полоток спросил Фил. - Ты, как ни крути, звезда, Филипп, - Анна воткнула вилку в кусок огурца в контейнере и положила освободившуюся руку на плечо Майе, - и о всех твоих переходах, интервью, фотографиях с тобой, которые публикуют соцсети клуба, обязательно напишет какое-нибудь крупное спортивное издание, потому что ты сам прекрасно понимаешь почему - ты уникальный игрок, за карьерой которого следит довольно много людей по всему миру. - Меня не интересует мнение общественности, Энн, все газеты - это мусор, - Фил взял руку девушки и потянул ее на себя, укладывая ее голову на свою грудь, - просто хочу заниматься своим делом в полном спокойствии, поэтому полностью оградил себя от чтения всего этого добра. Пока все спокойно в экосистеме клуба - я хочу оставаться в ней, как в пузыре, - Майе пригладил ее волосы, смотря в черный экран телевизора, - кстати, именно поэтому общежитие при тренировочной базе - это идеальный вариант. На тренировки ездить не нужно будет - проснулся и через три минуты уже в зале или в раздевалке перед льдом. И это только один из плюсов. - Не утруждай себя их перечислениями, лучше поужинай, - тихо попросила Анна, расслабляя напряженную шею и плечи и уютно укладываясь на вздымающейся груди Майе, - очень надеюсь на твое благоразумие, Фил, потому что я правда переживаю за тебя. - Я знаю, Анна, - с неуклюжим акцентом произнес Филипп по-русски, - спасибо тебе огромное. Ты лучшая. Они еще какое-то время провели вместе - Анна показывала Филиппу фотографии своей собаки, которую она в огромных количествах фотографировала на различных прогулках; Фил рассматривал их, держа ее телефон в своих руках, пока она листала фотографии, легко смахивая их пальцами по экрану, и Майе спустя несколько десятков однообразных фотографий с голубоглазым огромным хаски Анны начал листать фото сам, первым же делом натыкаясь на какое-то старое видео, где хаски, еще будучи щенком, прыгает в листве, на заднем плане звучит заливистый смех Анны и чей-то мужской голос. Бета попыталась выхватить телефон из рук Филиппа, однако Фил все-таки увидел человека, которому принадлежал голос - это был Паша Акользин. Майе крепче взял телефон в руки, со смехом оттесняя тонкие руки Анны, досматривая ролик - Акользин на видео поднял собаку на руки, улыбаясь, и поцеловал щенка в мордочку. - А я-то думал, почему собака у него на заставке телефона так сильно похожа на твою, - Филипп, удовлетворенно хмыкнув, отдал телефон покрасневшей бете. - Эй, мы заводили ее вместе, он ее папа, так что пусть хоть на лбу татуировку себе с ней набьет, - Анна заблокировала телефон. - Оригами хоть и живет со мной, но она его помнит и всегда ждет его. - Как так получилось, что вы вместе завели собаку? Вы встречались? - непонимающе качнул головой Фил. - Ну да, расстались в прошлом году, - Анна махнула рукой. - Не сошлись характерами. Сославшись на необходимость срочно выгулять собаку, бета быстро надела обувь и вылетела из нового жилища Филиппа, закрывая за собой дверь. Фил поправил подушку за своей спиной и снова оглядел небольшую комнату, в которой ему придется провести неопределенное время. Майе было не так важен размер квартиры или дома, как важен был уют помещения, и здесь все было также просто, как в недорогом отеле, где можно было просто искупаться и переночевать. Пустые стены, скучная мебель. Фил, глубоко вздохнув, поднялся на ноги и отправился к своим вещам, среди которых в фирменном пакете он быстро отыскал коробку со своим новым телефоном. Почему-то под сводами тренировочной площадки клуба Фил чувствовал себя в гораздо более безопасном месте, нежели где-либо еще. Он честно не ожидал такого. Потеряв бдительность и доверившись мнимому ощущению безопасности, так как до этого продолжительное время с ним ничего не происходило, Фил попал в самую глупую по его мнению передрягу - был избит и ограблен едва ли не около двери своей квартиры; вдобавок ко всему Фил совершенно не понимал мотивов преступников - было ли это совершено на почве ненависти к нему, как к омеге, или же они просто решили позариться на возможные украшения или деньги, которые Фил мог бы нести с собой в тот момент. Если бы ему сказали отдавать все ценное, то он бы так и поступил, не вступая в драку - его здоровье и физическое состояние ему были гораздо дороже айфона и пары коньков. Теперь ему придется пропустить какое-то количество предсезонных матчей, которые он так долго ждал и к которым так долго готовился. Фил думал об этом с необъятной обидой, потому что никак не мог повлиять на это - его просто не пустят на лед, какое бы рвение он не демонстрировал. Фил включил телефон и закончил загрузку файлов из своего облака. Он уже позвонил обеспокоенным родителям днем с телефона Анны, которые узнали о произошедшем от нее же, так что сейчас нужно было просто дождаться загрузки оставшихся приложений. Фил барабанил пальцами по ноге, следя глазами за крутящейся шкалой прогресса загрузки, и как только TG был установлен, он сразу же зашел в него и открыл чат команды, где его искали и отметили какое-то необыкновенное количество раз. Фил пролистал все отметки, где ребята указывали ник Фила, с улыбкой отмечая, что больше всех беспокоится и переживает Архип - почему-то после отдыха в гостях у Кошечкина Неколенко почти не покидал голову канадца. Майе вытянул руку и сфотографировал свое лицо, отправляя его в чат с подписью "оцените красавчика по шкале от одного до десяти". Парни шутку не оценили - начали с большой долей переживания писать, что это не смешно, что ему нужно отдыхать и беречь себя, не отказываться от услуг телохранителя и в целом быть осторожнее. Фил усмехнулся и, поблагодарив всех за поддержку, пожелал всем сладких снов - в чате сидела Анна, которая скорее всего обязательно отправила Филиппа ужинать в триста двадцать девятый раз, и просто закрыл TG. Зайдя в ванную, Филипп, с трудом поднимая руки, стянул с себя футболку, рассматривая свой торс в небольшом зеркале при тусклом свете. При недостаточном освещении ранки и синяки выглядели просто ужасно, и Фил сразу же отвернулся к раковине, чтобы вымыть руки. Когда он осторожно умылся, наклонившись к раковине, и вытерев лицо полотенцем, вышел обратно в крошечную гостиную, он увидел, что его телефон звонит. Подняв его и увидев, что звонит "герр Александр Шварц", Филипп усмехнулся и поднял трубку. - Добрый вечер, Филипп, я не потревожил тебя? - было немного непривычно слышать его голос спустя такое долгое время, но Фил отнесся к этому совершенно спокойно. - Нет, все нормально, здравствуй, - Филипп зашел в спальню и лег поверх покрывала на кровать. - Читал сегодня в новостях, что с тобой произошло, - немного запнувшись в самом начале, сказал немец, - мне жаль, Филипп, поправляйся. Желаю скорейшего восстановления и удачи в ближайших матчах. - Спасибо, герр Шварц, - с ноткой язвительности произнес Фил, включая громкую связь и кладя телефон себе на грудь, чтобы подложить освободившиеся руки под голову. - Хм, не за что, - очевидно, Алекс уловил ее, но не придал ей никакого значения, - как твои дела? Как складываются отношения с командой? Как проходят тренировки? Тебя все устраивает? - Все отлично, герр Шварц, - Фил провел медленным взглядом по потолку, провожая отблеск автомобильной фары. - Твое "герр Шварц" равносильно "пошел нахуй", - Шварц не выдержал надменного тона Филиппа и повысил голос. - Так и есть, - Фил не смог сдержать улыбки, - герр Шварц. - Ну и что мне нужно сделать, чтобы ты не разговаривал со мной в таком тоне? - вспылил Александр, однако быстро успокоился - Филипп считал его виноватым в их ссоре, и в какой-то степени истина была на его стороне. - Мне нужно извиниться перед тобой, Фил? Хорошо, Филипп, я был не прав, когда оскорбил и послал тебя во время последнего нашего разговора. Мне нужно было быть более сдержанным. Я правда не хотел, чтобы мы расстались и прекратили наше сотрудничество на такой ноте, - последние слова он произнес каким-то поникшим низким голосом, откашлявшись. - Алекс, - возможно, последние произнесенные слова должны были каким-то образом разжалобить Филиппа, но омега был зол из-за всей произошедшей ситуации, поэтому жалобы лишь подливали масла в огонь, - к чему был этот цирк в аэропорту? - вкрадчиво спросил Филипп. - Мне было сложно отпустить тебя, я наслаждался последними минутами в компании с тобой, как мог, - обезоруживающе пробормотал Шварц. - Я боюсь за тебя, переживаю за твое состояние, и сейчас один из моих страхов сбылся - ты попал в передрягу, а я за тысячи километров от тебя и даже не могу тебе помочь. Я был твоим спортивным агентом столько лет, я помогал тебе и ты всегда отвечал мне тем же, - Фил услышал, как немец набрал в легкие больше воздуха, - я правда дорожил тобой, Филипп, - с нажимом произнес Алекс - эти слова дались ему очень трудно, Фил прекрасно знал этого альфу и знал, что чувства и красивые слова - это не его фишка. - Хорошо, что поругались мы уже после подписи контракта и моего благополучного приземления в Магнитогорске, так что ты ничего не смог мне испортить, - ехидно произнес Майе. - Иначе я бы просто так трубку не поднял, увидев, что ты звонишь. - Когда-нибудь ты, наконец, поймешь, что в жизни есть гораздо более важные вещи, чем бегать по льду и забивать шайбы, Фил, - обиженно сказал Александр. - Мне тридцать лет, Шварц, я достаточно взрослый, чтобы расставить приоритеты в своей жизни самостоятельно, - Фил не смог сдержать смешка. - Тебе будет сорок, исполнится пятьдесят, стукнет шестьдесят - ты все равно не сможешь сделать это сам, - Алекс не менял интонацию, - ты еще мальчишка, который не познал самого главного в мире. - О чем ты? - Майе прекрасно знал, что ему будет говорить Шварц. - О чувствах, Филипп. О любви конкретно, - немец глубоко вздохнул. - Я влюблен, - горячо произнес Майе, улыбаясь в пустоту, - и мои чувства стали полностью взаимны с переездом сюда, Шварц. - Во что ты влюблен, Фил? - теперь уже настала очередь Алекса усмехнуться. - В деревянную палку с крючком? В кусок черной резины? В замерзшую воду у себя под ногами? Или может в рассыпанные по полу зубы после драк? Хотя нет, наверное, в травмы, тяжелое восстановление, напряжение, стресс, тренировки, ругань? В неуважение, дискриминацию, фолы, толчки, оскорбления? - Это тоже чувства, - сказал Фил. - Не везде рулит член. - Ты просто никогда не чувствовал, Филипп, - с губ Шварца снова сорвалась усмешка - и в этот раз она пробралась сквозь защиту Фила и уколола его в самое нежное, - ты не знаешь, что такое любить, что такое мечтать прикоснуться к человеку, поцеловать любимого, приласкать, обнять, уснуть в обнимку, поговорить, заняться любовью, смотреть на него, разговаривать с ним, понимая, что ты тоже любим. Ты никогда этого не чувствовал. Ты знаешь только бесчувственный трах во время течек и пьяный секс с проститутками, только запахи делают тебя чувствительным хоть к чему-то, что отдаленно напоминает это, а сам по себе ты черствый, как сухая корка хлеба, - железным голосом сказал Алекс. - И ты пытаешься доказать обратное человеку, которые знает тебя больше, чем кто-либо другой? - Я так понимаю, ты позвонил мне, чтобы унизить меня, верно, Шварц? - слова Алекса также были исключительно попыткой манипуляции больной для Фила темой, и Майе сдержался и не выдал ни одной лишней эмоции. - Да в целом - нет, просто хотел пожелать тебе здоровья, - Алекс тяжело дышал через нос, - а еще попросить не совершать таких ошибок, которую я совершил лет пять назад. - Я не понимаю тебя, - Майе был непреклонен в своей жестокости. - Не влюбляйся в людей, которым похуй на тебя, Филипп, - Фил даже увидел сквозь телефон и тысячи километров, что альфа грустно улыбается и качает головой, - просто не делай этого. Доброй ночи. Не дав ничего сказать Филиппу, он положил трубку. Майе смотрел в потолок и слушал короткие гудки, которые прервались давящей черной тишиной, нахлынувшей на Филиппа. Не найдя никакого отклика внутри себя на слова Шварца, Фил сосредоточился на физических ощущениях, пытаясь отсеять гудящую боль в теле, которая волнами распространялась по рукам, ногам и туловищу. Как же жалко. Все равно пусто. *** Конечно же, на игру с "Трактором" его не заявили. Филипп слонялся по коридорам арены, не имея возможности даже посидеть с парнями на разминке - Воробьев сказал не светиться перед репортерами с разбитым лицом, и Майе просто ходил по подтрибунным помещениям, рассматривая висящие на стенах фотографии и плакаты. Коридоры были не такими пустыми, как во время предсезонной подготовки, однако Фил встречал лишь каких-то работников клуба, каких-то официальных лиц, каких-то ветеранов команды - и никто не обращал на него внимание, пока он призраком, надвинув козырек кепки на самое лицо, ходил туда-сюда. На игру также не заявили Кошечкина, Карри и Акользина. Так как болельщиков на трибунах было не так много по прогнозам статистов, Карри уже с утра сидел на одной из дальних трибун, играя в телефон, в то время как Гомоляко строго-настрого запретил Филиппу появляться на трибунах - и в ответ на открытый протест Фила, который хотел хотя бы посмотреть хоккей, он предложил ему подняться в VIP-трибуну и посмотреть игру оттуда. Это было очень далеко и неудобно, но Майе ничего не оставалось делать кроме как согласиться - выглядел он и правда ужасно, никакого внимания ему сейчас ни в коем случае не нужно было, а уж тем более неудобных вопросов. И за ним увязались потянувшись запястье Паша и не попавший в заявку Кошка. Перед началом самой раскатки Филипп поднялся на самый верх арены, смотря, как эти двое, о чем-то переговариваясь, поднимаются по лестнице за ним. Фил ускорил шаг, и Паша, кивнув Василию в сторону Майе, тоже начал ускоряться. - Вы что, блять, на роды чьи-то опаздываете? - заорал Вася, останавливаясь на лестнице и потирая колено. - Майе, ты куда так спешишь? - Раскатку хочу глянуть, - не оборачиваясь, ответил Филипп. - Пиздец, ну что ты там не видел, - Кошечкин закатил глаза, отдышался и нагнал остановившихся в пролете Акользина и Филиппа. - Пожалей деда, Филя, я старый уже, мне такие нагрузки вредно давать. - У нас так-то есть целый комплекс тренировок, который завязан на беге по лестницам, - Майе все еще был не доволен решением тренерского штаба, хоть внешне и смирился. - Так что не умирай. - Фил, давай оставим его здесь, пусть сидит, - Акользин подмигнул Филиппу, делая к канадцу шаг. Фил, увидев это, окинул Павла холодным взглядом и сделал шаг назад, всем своим видом показывая, что никакой близости с ним он не хочет. Во время прошлого их разговора в раздевалке Акользин довольно сильно обидел Фила и не предпринял никаких попыток извиниться перед омегой - а сейчас снова вел себя так, словно ничего не случилось, и Майе это почему-то раздражало, хотя из-за сложившейся ситуации его печалило и раздражало буквально все. Паша заметил резкие изменения в лице Филиппа, но ничего с этим не мог поделать - рядом был Кошечкин, а значит так просто и открыто поговорить с Филом не было возможности. В помещении ложи было прохладно, Филипп, только ступив в комнату, сразу же застегнул свой бомбер и сел за барную стойку около панорамного окна, жадно разглядывая площадку. Болельщики усаживались на свои места, девушки из группы поддержки бегали по лестницам, размахивая помпонами, стюарды в ярких неоново-желтых куртках стояли на своих местах и наблюдали за порядком. Филипп даже впервые за день улыбнулся - он до безумия скучал по этой атмосфере домашнего праздника, который царил на хоккейных аренах, по попсовой однообразной музыке, которую крутили под сводами стадиона, по морю атрибутики одного цвета, по болельщикам, которые обнимались и здоровались, по кричалкам и аплодисментам, по медиа-кубу, по лязгу лезвий коньков и гулким глухим ударам шайбы о борта. Сдвинув козырек кепки в привычное положение - почти на самые брови, чтобы тень падала на лицо, Филипп положил руки на стойку и подпер ими подбородок, внимательно наблюдая за своими одноклубниками - на воротах уже готовился к матчу Глеб Моисеев, поставленный основным вратарем, кто-то завершал растяжку, кто-то перепасовывался, все были заняты своим делом. Майе был готов отдать все, чтобы оказаться там - в гуще белых свитеров с оранжевой искрой оскалившейся лисы на груди. Его пришедшие с ним в ложу одноклубники были не так заинтересованы в игре - Кошечкин ел яблоко и смотрел куда-то в полоток, удобно расположившись на диване, Акользин ковырялся в телефоне, стоя у стола. - Блять, Моисей на воротах - это пиздец, - вдруг сказал Василий, чавкая яблоком, - пацан растренированный, лучше бы против Трактора Паскуале поставили. - Вася, дай ему шанс, - Фил усмехнулся, - кто-то же должен будет рано или поздно заменить тебя на воротах. - Внатуре, - отозвался Паша, присаживаясь за стол и убирая телефон в карман. - Хуй в прокуратуре, - фыркнул Вася, укусив яблоко еще несколько раз, после чего запустил тонким огрызком в Акользина, успешно отразившего атаку резким движением руки. - Бля, Кошак, не ворчи, сядь и сиди спокойно, - положив локти на стол, Павел повторил позу, в которой перед стеклом сидел Фил, и уставился на вратаря. - Да как тут с тобой не ворчать, кровопийца, - не унимался Кошечкин, начиная нервно и активно жестикулировать руками, хотя до этого момента никакие перепалки с Пашей его никогда так не нервировали - Майе краем глаза наблюдал за своими сокомандниками, пока команды покидали лед перед началом матча, а на лед плавно выкатывался ледовый комбайн, - ни секунды рот свой закрытым продержать не можешь. - Вася, просто признай, что мастерства закрыть не хватает, - довольно сказал Павел, ехидно улыбаясь. - Не родился такой человек еще, - возразил громогласно Кошечкин, вытягивая ноги и откидываясь на спинку дивана, - а если родится, то ему сразу же памятник нужно будет поставить. - Парни, - Филипп наконец не выдержал - он пытался настроиться на просмотр игры, и это нужно было ему не для удовольствия, а анализ происходящего на площадке, когда ты не сконцентрирован - дело довольно сложное; альфы же разговаривали на повышенных тонах и откровенно мешали Филу, - завалитесь, я вас прошу. Я хочу посмотреть игру. Альфы частенько мешали Майе в том или ином деле, однако негромкий окрик быстро окунал их в холодную воду - вся эмоциональность сразу рассеивалась, однако надолго их никогда не хватало, и через некоторое время они снова начинали спорить, переходя на вскрики. Весь состав "Магнитки" был довольно эмоциональным и буйным - парни не стеснялись высказывать друг другу какие-то обиды, делать какие-то замечания, шутить друг над другом, и за исключением каких-то уж совсем созидательных и молчаливых альф все игроки команды от мала до велика никогда не молчали, если имели друг к другу какие-то претензии. Фил спустя какое-то время постоянного нахождения в их компании начал замечать, что временами становится таким же громогласным и нетерпеливым, что никогда не было свойственно ему. - Да с этой вип-ложи ни пизды не видно, - первым сдался Василий, не выдержал и нескольких минут молчания. - Меня сюда посадил Гомоляко, чтобы меня не засняли, а вы двое можете пойти и сесть на трибуны поближе, я вас с собой не тащил, - Майе не стал церемониться. - Я, кстати, не возмущался, - не снимая с лица хитрую улыбку, сказал Акользин. - А тебя я и не спрашивал, - Фил метнул на него грозный взгляд, - и отсядь еще подальше, пожалуйста, чтобы я тебя случайно не задел и не слушал потом криков о том, что ты законтачился, - Акользин почти открыл рот, чтобы сразу же возразить Майе, однако свет на арене постепенно потух, загорелись разноцветные прожекторы, а диктор на арене объявил о начала матча, - все, всем тихо. Я смотрю хоккей. Завороженно наблюдая за тем, как на лед выезжают игроки обеих команд и выстраиваются друг напротив друга в тот момент, когда диктор певучим голосом представляет их, Филипп не мог не отметить с грустью тот факт, что за этим праздником он наблюдает со стороны, не имея никакой возможности хотя бы подойти ближе. Его успокаивала только мысль о том, что восстановление идет полным ходом, никаких серьезных травм ему не было нанесено и он может попытаться вымолить хоть какое-то количество игровых минут в следующем матче. Сверкающие огни в темноте погасли, свет снова плавно стал ярче, и на льду какие-то уважаемые клубом люди произносили свои речи в честь начала предсезонного турнира - мемориал Ромазана показался Филу довольно важным событием для магнитогорского хоккея. Вдруг сильные руки обвили живот Филиппа и некрепко сжали, прижимая его спину к груди Акользина - запах альфы довольно отчетливо прорезал прохладу ложи. Паша положил голову спину Майе, прижимаясь к ней щекой, но Филипп оттолкнул альфу и удивленно уставился на него - это было далеко не дружеское объятие. Фил украдкой взглянул на Василия - голкипер, прищурившись, наблюдал за этой сценой. - Совсем уже? - только и смог выдать Майе, переводя взгляд на смущенного Павла, который не знал, куда деть свои руки. - Пойдем поговорим, - тихо попросил Акользин, кивая на выход из ложи. - Говори здесь, - отрезал Майе, складывая руки на груди. - Ну не при Васе же, - глаза Паши забегали по стенам, однако Филипп не собирался идти у него на поводу и отходить с ним куда-либо, и Акользин сейчас ни на чем не мог настоять, - ах ты... ну ладно, - Павел смиренно посмотрел на Фила, - Фил, прости меня, ты не заслужил такого обращения. Тогда в раздевалке я перегнул палку. - Ух ты, Акользин перед кем-то извиняется, сенсация ебанись, - Кошечкин усмехнулся и поджал губы, качая головой. - Ну так что, все нормально? - впервые за все время стойко проигнорировав выпад Кошечкина, взволнованно спросил Паша, внимательно смотря Филиппу в глаза - кажется, его это действительно волновало. - Все отлично, - Майе вздохнул и похлопал Пашу по плечу, отворачиваясь от одноклубников и пытаясь включиться в игру. Он физически чувствовал, что Кошечкин сверлит его череп своим пристальным взглядом, и это ощущение с каждой секундой становилось все более отчетливым. Из-за этого перед глазами плыла картинка, игроки на поле смешивались и никакой возможности проследить за шайбой у Фила не было - он лишь чувствовал, как на его голове воспламеняется от чужих глаз кепка; однако кормить любопытство Кошки и поворачиваться, напрашиваясь на совершенно ненужный разговор, Фил не собирался. - И давно вы двое так мило общаетесь? - альфа все равно не выдержал и в лоб задал свой вопрос. - Приревновал, Васька? - отпустил колкость Паша, пока Филипп думал, что бы такого нейтрального ответить Васе. - А ты как думаешь, Паша? - совершенно спокойно ответил Кошечкин, не опуская глаз. - Только на вопрос ты мне так и не ответил, - даже как-то угрожающе сказал Василий, и Филипп на секунду повернулся, обнаруживая, что голкипер гневно смотрит на Акользина. Именно в эту секунду сирена на всю арену огласила, что счет открыт, и Фил, повернувшись назад, увидел, что игроки "Трактора" едут к своей скамейке отмечать заброшенную шайбу. К сожалению, возможности посмотреть повтор у Майе не было, поэтому ему только оставалось гадать, каким образом Глеб умудрился пропустить. Филипп горестно вздохнул - так происходило всегда, стоило лишь немного отвлечься - и самое интересное оставалось вне поля его зрения. Акользин и Кошечкин совершенно не обращали никакого внимания на хоккейную площадку, поэтому заставить их замолчать и просто посмотреть хоккей было невозможно. - Парни, завалитесь хотя бы до перерыва, я все пропустил из-за вас, - взмолился Филипп, однако альфы не унимались. - О, Вася, я думаю, что ты очень сильно палишься, когда думаешь, что я не вижу, как ты смотришь на него, - Акользин не смог сдержать желчи. - Ах это я на него как-то не так смотрю? - удивился Вася. - Ты бы хоть мордашку свою прикрывал, чтобы вся раздевалка не видела, как ты пялишься на него. - Ну вы совсем охуели что ли? - Майе не выдержал и вскрикнул, заставляя Павла и Васю прервать спор. - Дождитесь хотя бы пока я пойду послушать бриффинг главного тренера на перерыве, а потом обсуждайте это столько, сколько вашей душе угодно! Я не желаю это слушать, блять, я пришел сюда, чтобы посмотреть хоккей, ебанный ваш рот. Все настроение включиться в работу и заняться делом совершенно испарилось. Фил встал со стула и вышел в коридор, сбегая по лестнице на этаж ниже и сразу же сворачивая в сторону раздевалок. В коридоре было пусто, и Майе, ни кем не замеченный, толкнул плечом тяжелую дверь и зашел в раздевалку "Магнитки", находя себе свободное место и присаживаясь на него. Минут через пятнадцать у ребят должен был закончиться период, и если Филипп не имел возможности посмотреть игру с трибун, он посмотрит ее прямую трансляцию. Благо, в своих социальных сетях клуб публиковал ссылки на сервисы, где ее можно было посмотреть, и Майе просто перешел по одной из них и уставился в экран, понимая, что его одноклубники откровенно летят со счетом 0:3 в пользу команды из Челябинска. Ребятам словно было тяжело включиться в игру. Они провалили большинство, не имея даже толком возможности выйти из своей зоны - спецбригада нервничала, перебрасывалась на синей линии и за воротами, позволяя сопернику подойти ближе и ближе к владениям Глеба Моисеева, который отчаянно защищал их, метаясь из стороны в сторону. Лайпсик, сделавший неудачный пас на Голдобина, совершил ошибку, которая позволила соперникам выйти один на один с вратарем "Магнитки", и Сергей Калинин изящным броском превратил счет на табло в ужасающие для первых десяти минут первого периода в 0:4. Глеб Моисеев получил быстрые указания от Воробьева - стянув с головы шлем, он понуро отправился на скамейку запасных, и вместо него в рамки вышел Эдди Паскуале. Филипп с сожалением смотрел на парней - операторы трансляции то и дело показывали их опечаленные и недовольные лица, с которыми они или ожидали своей смены, слушая указания тренера, или катались по льду, ожидая вбрасывания или пережидая коммерческую паузу. От напряжения Фил даже стиснул пальцами свое колено, смотря на то, как парни бегут в атаку. Щелчок Минулина - мимо, неточный пас Семена Кошелева - и шайба снова в руках соперника, которые в этой игре казались гораздо более организованными и собранными. Первый период закончился с неприятным для магнитогорской команды счетом, и Филипп, спрятав телефон, компактно сел в свободной ячейке и ждал, пока в раздевалку начнут заходить одноклубники. Одним из первых в раздевалку забежал Неколенко, которому вслед что-то на русском кричал Моисеев. Архип не заметил Филиппа, а вот взмокший и раскрасневшийся Глеб стянул с руки блин и пожал Филиппу руку, с грустным лицом принимая его сочувствующие похлопывания по спине. Уставшие хоккеисты постепенно заполняли помещение, кто-то сразу обессиленно падал на свое место, пытаясь отдышаться, кто-то реагировал на приветствие Майе и жал ему руку. По Илье Петровичу, который зашел в раздевалку последним, было понятно, что он не возлагал особых надежд на сегодняшнюю игру, однако и не ожидал такого разгрома на самом старте. Почти всегда он начинал свою речь с каких-то мотивационных слов, подбадриваний, ругал их, однако сейчас он просто взял маркер и по очереди разобрал каждый спорный момент, в том числе и откровенно привезенную Архипом вторую шайбу, которую Филипп пропустил. Неколенко не был рад тому, что его отчитывают перед всей командой, но авторитет Воробьева был незыблем, поэтому Архип мог просто сидеть с красным от физических нагрузок и стыда лицом, внимательно смотря на расчерченную маркером доску. Он окинул взглядом своих одноклубников - они не обращали внимание на него, потому что понимали, что при таком счете все в косяке перед командой, а значит каждый заслуживает такого же разбора на глазах у всех, как и Архип; однако когда Неколенко увидел Филиппа, чуть сдвинувшего козырек кепки на лоб, чтобы видеть, что на доске рисует тренер, Майе тоже мельком взглянул на него и подмигнул ему, показывая большой палец. Альфа смущенно улыбнулся и отвел глаза. - Майе! - вдруг громко сказал Воробьев, и вся команда посмотрела на омегу. - А? - Филипп вроде внимательно слушал тренера, стараясь ничего не пропустить, но видимо это все-таки произошло. - Что скажешь парням? - слегка улыбнувшись, спросил Илья Петрович. - Что парни - молодцы, - Фил слегка опешил от такого вопроса. - Что все ошибки разобраны, тактика есть и надо ее придерживаться. - Что-то как-то слабенько, Фил, я же знаю, ты можешь лучше, - Воробьев расплылся в широкой улыбке, - ты же в предыдущих клубах мотивационным оратором был, давай, зажги. Парням нужна энергия, искра, заряд, эмоции. - Так я с листочка читал, - усмехнулся Филипп, и по раздевалке пробежалась волна смешков, - но это не отменяет того факта, что парни все равно лучшие. Петрович посмеялся, снял очки и вышел из раздевалки, оставляя команде оставшееся время перерыва на отдых. Фил не хотел никого тревожить разговорами, поэтому просто поднялся на ноги и пошел к выходу из раздевалки, пока там еще не было никого из журналистов и работников клуба, по дороге обняв Семена Кошелева и Данилу Юрова, пожелав им успехов в следующем периоде. Возвращаться на ложу не хотелось - кто знает, что там сейчас обсуждают Кошка и Павел, поэтому Фил просто повернул в сторону лестницы, обойдя которую можно было попасть в корпус с административными помещениями, где в лаундж-зоне можно было в одиночестве вытянуть ноги на стол и посмотреть оставшиеся два периода в спокойствии. Подходя к лестнице, Фил услышал шаги и поднял голову - по лестнице стремительно спускался Акользин. - Фил! - громко вскрикнул он, перепрыгивая через ступеньки и оказываясь рядом с канадцем. - Фил, прости меня, - он положил руку на плечо Майе и некрепко сдавил ее, - просто Кошечкин вывел меня из себя и я... - Сука, Акользин, ты сам меня столько раз все просил держать в тайне, - негромко возмутился Майе, сбрасывая руку Павла со своего плеча, - а сам теперь выкладываешь все карты на стол. Да еще и не перед хуй пойми кем, а перед нашим одноклубником. Какой же ты, блять, мудак. Павел снова попытался прикоснуться к плечу Филиппа, однако канадец был взбешен тем фактом, что Акользин совершенно не понимал проблемы всей ситуации, и снова откинул его руку грубым движением. Пока он молчал, Фил развернулся, скрипя кроссовками по полу, и пошел в сторону административных кабинетов, надеясь, что Паша поймет, что у него нет никакого желания с ним разговаривать, но тут же услышал шаги Павла, который быстрым шагом нагнал его, хватая за руку, которую Фил тут же вырвал. Акользин не принял поражение в этой битве и схватил Майе за руку еще крепче, разворачивая его и хватая второй рукой за предплечье, крепко стиснув его. Филипп зажмурился - на этом месте был довольно болезненный синяк, но Павел, хоть и несколько ослабивший хватку, не разжал рук. Он на ощупь толкнул ногой открытую дверь - это была мастерская экипировочного центра, и все также, не разжимая рук, ногой захлопнул дверь, прижимая к ней Филиппа спиной. В полутемном помещении было пусто и холодно. Акользин с нежностью смотрел на Майе, разглядывая его лицо - Фил знал, что сейчас оно больше похоже на натертое на терке, однако восхищение в глазах Павла все равно от этого никуда не пропало. Фил почувствовал, что альфа полностью разжал свои руки, и наконец выдернул их. - Я просто наговорил лишнего, - прошептал он, прикрывая глаза. - Мы в одной лодке. Ты же знаешь, что я никогда не подставлю тебя. - Нет, Паша, я не знаю этого, - Майе покачал головой, - я вообще ничего не знаю, - он развел руками, - я трахаюсь и целуюсь с человеком, зная только его имя и фамилию. До какой же хуйни я докатился. - Прости, Филипп, - Павел осторожно сплел пальцы Майе со своими, не переставая шептать, - это просто все мои тупые принципы. Я привык, что все мои отношения - это просто секс, быстрый и без заебов. Ты же раскусил это, раскусил меня, я вижу это по твоим действиям. Как ты обращаешься со мной, как ты трахаешься со мной, как ты разговариваешь со мной - все так, как я, черт возьми, люблю, и я совсем забыл, что тебе может быть и важна другая сторона таких отношений. Ты же все прекрасно знаешь и без меня, Фил, - Паша спокойно стоял напротив Майе. - Я заебался играть в "угадайку", - прошипел Филипп, вытаскивая свои пальцы из цепкой хватки Акользина. - Я хочу все услышать из твоих уст. - Хорошо, - сказал Паша, не находя места своим рукам и убирая их в карманы штанов, - что ты хочешь услышать? - Почему ты так ненавидишь маскулинных омег? - негромко спросил Фил, отзеркаливая его движения и легко опираясь на дверь спиной. - Разве по моему отношению к тебе сейчас ты сделал вывод, что я ненавижу тебя? - Павел усмехнулся, проводя руками по волосам и снова убирая руки в карманы - свои волосы он трогал, когда волновался о чем-то. - А до этого месяц оскорблений, травли и рукоприкладства - это были прелюдии? - Майе нахмурился - он не был в достаточно хорошем настроении, чтобы шутить на эту тему, он хотел ответов на все свои вопросы здесь и сейчас, а подобных вопросов у него накопилось достаточно. - Ты хочешь все на чистоту? - смотря в потолок, спросил Акользин; Филипп кивнул, пристально разглядывая альфу. - Хорошо. Я гей. Майе не смог сдержать усмешки - это признание было довольно очевидным, но ставило все на свои места. Акользин не просто экспериментировал - это была просто его ориентация. Фил, как человек, в личной жизни которого был полный мрак, а свои сексуальные предпочтения он до сих пор не мог понять, не мог осуждать Пашу - судя по тому, какое удовольствие Павел получал с Филиппом, Акользин уже много лет как разобрался со своими фетишами и не стесняется этого - а лишь не афиширует, чтобы не быть осужденным за такую банальную вещь. - Ты знаешь, это не такое уж и большое открытие, - Майе наклонил голову, рассматривая смущенного Павла, - и это никак не объясняет твое поведение. - Черт, - Паша шумно вздохнул, делая шаг назад и массируя кожу головы пальцами - его словно что-то осенило или нахлынуло на него, - моим самым любимым человеком был такой, как ты. Тоже парень-омега, который не пытался замаскироваться под девушку. Это было еще когда мне было около двадцати, Фил, - Акользин развернулся на месте и снова вздохнул, пытаясь набраться смелости для продолжения. - Я любил его больше жизни. Мы жили вместе два года, мы летали в Америку, чтобы заключить брак. Мы так тщательно скрывали это, что никто не узнал. А когда нашим отношениям пошел третий год, мы узнали, что у нас будет ребенок, - он улыбнулся, однако сразу же поджал губы, словно пытался сдержать слезы, - и я был готов бросить все и поехать с ним в Америку, где нас бы приняли, как семью, приняли нашего ребенка. Но он бросил меня и уехал туда один. И Павел вдруг ударил кулаком по одному из железных столов со всей своей силы - гул наполнил помещение, заставляя Филиппа вздрогнуть. - И что дальше? - спросил Фил. - А ничего, - Паша развел руками. - Ни-че-го. Я знаю, что он счастлив, в браке, имеет американское гражданство и воспитывает моего ребенка. А я, блять, торчу здесь. Он снова описал круг по комнате и вернулся к столу, опираясь на него руками и склоняя голову. Майе подошел к нему сзади и осторожно обнял его со спины, обхватывая живот руками. Ему сейчас нужна была поддержка, однако Филипп не мог не отметить про себя, что он словно предугадал историю Паши. Акользин положил свои ладони поверх ладоней Фила и некрепко стиснул их пальцами. - Он ведь уехал не просто так, - сказал Филипп. - В счастливых отношениях так не делают. - Ты собираешься из меня всю душу вытрясти? - просипел Павел, закидывая голову и смотря в потолок. - Паша, ты ведь никому и никогда об этом не рассказывал, верно? - Майе несильно прижался губами к его спине через футболку. - Так вот, настало время. - Я... - Акользин замялся. - Я ревновал его. Я ужасно сильно ревновал его, - дрожащим голосом сказал он - каждое слово давалось ему с трудом, - я поднимал на него руку. Я позволял себе изменять ему. Господи, Филипп, но когда я узнал, что он ждет моего ребенка, я изменился и просил у него прощения, я клянусь тебе. - Врешь, - мгновенно ответил Майе, разжимая кольцо рук и делая шаг назад - Павел тут же развернулся и, не решаясь подойти к нему, просто стоял напротив. - Ты бы не изменился. Ты ведь до сих пор такой. - Фил, - Акользин нахмурился и сжал кулаки - он выглядел так, словно был готов кинуться на канадца, - не смей. Но Филипп чувствовал, что он просто распушил перед ним свой яркий хвост, пытаясь напугать его - он чувствовал спокойствие, умиротворение, тишину рядом с Павлом, даже когда разговор становился не самым простым для них обоих. И даже если Акользин сейчас ударит его - он очень сильно пожалеет об этом и будет извиняться очень и очень долго. Майе лишь с интересом посмотрел на сжатые кулаки Павла, видя, как они дрожат от нерешительности, и затем поднял взгляд на самого Пашу. - Да кому ты рассказываешь, Паша, - Фил решил пойти до самого конца, не обращая на все предостережения альфы, - ты сам мне рассказывал, что твои последние счастливые здоровые отношения ты закончил из-за того, что тебе стало скучно и ты пошел на измену. Посмотри правде в глаза. Ребенок и семья не изменили бы тебя. - Ребенок и семья - это цель каждого альфы, - прорычал Паша, однако Фил видел, что его броня трескается. - Ты доказывал мне обратное неделю назад, - напомнил ему Майе с легкой усмешкой. Акользин выругался и, резко сократив дистанцию между ним и Филом, схватил омегу за воротник толстовки, крепко сжимая его руками и дергая его на себя. Лицо Майе оказалось в паре сантиметров от лица Акользина, в глазах которого плескалась та самая ярость, которую Фил неоднократно видел до того момента, как все в их с Пашей отношениях перевернулось с ног на голову. И это была не ярость к Филиппу, и даже не ярость к тому самому парню, который был с Пашей и из-за которого и все началось - это была злость по отношению к самому себе, к своей беспомощности, своей чувствительности. - Хватит лезть мне в мозг, Майе, - прошептал он, и его горячее дыхание коснулось губ Филиппа - оно прямо просило об обратном. - Я пока так, просто скребусь по черепной коробке, - Филипп не прерывал зрительного контакта с Акользиным. - И сейчас ты мне расскажешь, при чем тут я. - У тебя такой же нос, как у него, - закрыв глаза, сказал Паша, - такая же улыбка. Такие же глаза. - И что? - Майе не унимался. - И ничего, Филипп! - вскрикнул Акользин, начиная трясти Фила. - Когда он уехал, я искал его по всему свету. Я пытался найти его. Я год летал туда-сюда, надеясь найти хотя бы ниточку, которая приведет меня к нему, и я оказался в тупике! - он не переставал кричать, сбиваясь с английского на русский и переходя обратно. - А потом я вернулся домой, в Москву. Понял, что все свое мужское достоинство я потерял, и что вины Миши - этого парня - в этом не было. Что я просто ничтожество, которое своими руками раскрошило свое счастье, - он зажмурился. - Я давал выебать себя всем, кому только можно было дать, я нюхал и юзал все, до чего мои руки только могли дотянуться, я пил так, что несколько раз оказывался в реанимации, я пытался забыть его. Я так надеялся, что это все поможет мне это сделать. - И ты не забыл? - спросил Филипп, накрывая дрожащие ладони Павла своими руками. - Ты мне напомнил, - сдавленно прошептал Паша и тихонько заплакал, тут же пряча лицо в груди Филиппа. Майе крепко обхватил его руками, прижимая к себе и зарываясь пальцами в его жесткие волосы. Акользин безутешно плакал, содрогаясь в его руках, прижимал его к себе за талию, крепко стискивая пальцы на толстовке. Все встало на свои места - начиная от безграничной обиды и ненависти Паши, заканчивая внезапной переменой настроений, когда Паша наконец смог усмирить свой гнев к бывшему и показать свое истинное лицо Филиппу. - Я, блять, видел на твоем месте его, его блядское лицо, блядкие волосы, блядские ласковые карие глаза, в которых я тону, блядскую милую улыбку, блядский легкий румянец - у него было все тоже самое. Такая же тонкая сильная фигура, такая же нежная шея, такие же руки, такое же красивое тело, и это, сука, сводило меня с ума, - давясь слезами, дрожащим голосом сказал Паша, не отнимая лица от груди Филиппа. - Я знаю, что он сейчас счастлив, что он женат, что его муж заботится о нем и о нашем ребенке, я знаю, что я не смог бы дать ему той любви и заботы, которую я обещал ему, Фил. И я сорвался на тебе, я так сожалею, - Павел поднял мокрые глаза на Филиппа. - Не нужно сожалений, Паша, это все в прошлом, - Майе принялся осторожно стирать слезы со щек альфы. - Нет, это происходит прямо сейчас, - прошептал Акользин, пытаясь выровнять дыхание, - я как будто получил удар молнией по затылку, когда в том коридоре ты коснулся моего колена рукой. Потому что однажды я бил Мишу, повалив его на пол, бил так, словно это был последний человек на земле, а не мой самый родной и любимый, - Паша вытер лицо краем футболки, - и он, истекающий кровью, когда я остановился, просто положил свою руку мне на колено и пустым взглядом смотрел на меня. - Ты так и не извинился перед ним? - Фил сочувствующе гладил Пашу по щекам. - Моими последними словами были "я убью тебя", - горько усмехнулся Акользин. - - Только тебе с этим жить, Паш, - Филипп провел пальцами по нижней челюсти мужчины и положил большие пальцы обеих ладоней с двух сторон на уголки губ. - Я знаю, Филипп, я черт возьми знаю, - прошептал Павел, - я живу с этим уже больше десятилетия. Я не смирился, но и ничего не могу с этим поделать. Я буду нести этот крест до тех пор, пока я не донесу его до своей могилы. Только теперь и ты будешь меня ненавидеть после всего услышанного. - Не сказать, что я тебя и до этого особо сильно любил, Акользин, - Майе покачал головой, приподнимая уголки губ Павла в неестественной улыбке, однако Павел, почти успокоившийся, шутку оценил и оставил улыбку на лице, не переставая прижимать Фила к себе. - Черт, я как будто на исповедь сходил, - он уткнулся губами в щеку Филиппа, осторожно целуя его, - мне кажется, мне еще никогда не было так легко, Филипп. Как же я благодарен тебе, чертов ты шутник. - Не знаю, кто мы друг другу, Паша - друзья, коллеги или любовники, но ты всегда мне можешь рассказать то, что тебя тревожит, - Филипп с трепетом поднял голову так, чтобы Акользину было удобнее целовать его лицо, - я всегда выслушаю и поддержу тебя. - Я так рад это слышать, Фил, - Павел шмыгнул носом и оставил влажный поцелуй на переносице Майе. - Ты правда достоин самого лучшего, Филипп. Я понимаю, что ты хотел бы покончить с этим театром и быть просто самим собой, стать папой, быть счастливым и любимым мужем, я знаю, как это - быть таким как ты, - он пригладил короткие волосы омеги и прижал его к себе. - Тебе достались все самые сложные социальные роли. - Если бы в первый день моего пребывания в клубе мне кто-то сказал бы, что понимание и поддержку я найду у тебя в руках, я бы ебнул этому человеку, - усмехнувшись, сказал Филипп. - Какая же ты заноза в заднице, Майе, - Паша наконец засмеялся, склоняя голову к Филиппу и осторожно целуя его губы. *** Майе ступил коньком на лед - и его внутренности словно наполнились порхающими легкими бабочками. Лезвия плавно заскользили, Филипп качнулся вперед, назад, поднимая по очереди ноги и разминая голеностопы, описал круг по площадке и вернулся к скамейке. Черт, какое же забытое и сладкое ощущение - снова оказаться на игре. Трибуны сегодня не были такими полными - болезненный щелчок в виде поражения от "Трактора" очень сильно повлияли на этот факт. "Амур" не был такой популярной командой, как челябинский клуб, и болельщиков в оранжевых свитерах было минимальное количество, однако Фил был готов играть даже в тренировочном формате - без болельщиков вовсе, но главное делать это с другой командой и быть при этом частью отлаженного механизма своей. Сегодня на старте вышел Эдди Паскуале, и Фил, немного размявшись, крепче стиснул свою клюшку и сразу же отправился на свою позицию, чтобы помочь вратарю настроиться на игру. Сделав по Эдварду несколько бросков и щелчков, Филипп, улыбаясь, подъехал к Карри - с Джошем они сегодня должны были помогать друг другу на сменах регулярно, а также выходить в качестве спецбригады во время большинства и меньшинства. Голдобин, третий нападающий, а также капитан команды - Яковлев Егор, подобрали брошенные Филиппом шайбы и продолжили бросать по Паскуале. - Бро, ты в норме? - Фил легко ударил альфу в плечо крагой, однако Карри не особо реагировал на происходящее вокруг. - Да, просто после разминки что-то вообще сил не осталось, - Джош тряхнул головой, словно отбрасывая в сторону, и посмотрел на Филиппа. - И на игру никак не могу настроиться. От этих подавителей в голове одновременно и пустота, и все мысли мира, странное ощущение. - Поехали, - Майе потянул Карри за руку, сдвигая его с места, - Эд скучает, смотри, - он с усмешкой указал рукой на мечущегося в воротах вратаря, которому Николай и Егор устроили карусель из шайб, - давай, ты мне с фланга пасуешь, а я с центра по Эду бью. Выкинь из головы все и развлекись. Потом поговорим на эту тему, если хочешь. Команда была подавлена вчерашним поражением, многие игроки, которые вчера выложились на площадке на все сто, сегодня были вымотаны и не получили достаточно времени на восстановление. Ситуацию спасали лишь тот факт, что турнир был предсезонным, хоть и важным для магнитогорцев, и ни на что не влиял, а также то, что "Амур" играл в неконкурентных хоккей и скорее всего не имел шансов даже против уставшего "Металлурга". Илья Петрович снова был спокоен, как скала, но Моисеева все-таки посадил на скамейку - вместо него в запасе сидел Кошечкин. Многие еще с порога раздевалки заявляли всем окружающим, что предпочли бы остаться дома и честно прогулять работу, однако Филипп был счастлив, словно его привезли в Диснейленд. Воробьев, посоветовавшийся в командным врачом, долго и внимательно смотрел на Майе, подперев голову рукой, когда сочинял тактику на игру перед разминкой, и наконец огласил свое решение - Фил сегодня получит свои долгожданные игровые минуты. До конца бриффинга Фил улыбался, как дурак - до самого последнего дня в нем еще не угасал страх по поводу того, что его посадят на лавку, однако его все-таки выпустили. И после того, как Илья Петрович огласил основной состав на игру, оставляя своих игроков наедине с тренерами по физической подготовке, Филипп светился от счастья, как лампочка. Он все еще выглядел откровенно говоря не очень - однако перед выходом Анна немного попыталась скрыть синяки на лице Фила парой пластырей в цвет кожи Майе, и это вполне помогло Филиппу даже не выглядеть так, словно он сошел с маг-шота, когда его снимали для тизера матча. Но все это было не так важно для Филиппа, ведь сейчас ему предстояло ступить на новую, неизведанную землю. - Для многих предсезонка очень важна, - сказал Воробьев, когда после раскатки они зашли в раздевалку в ожидании начала матча, - кто-то к ней относится несерьезно, кто-то - излишне серьезно, но я не могу отметить то, что для одного из наших игроков этот матч очень важен - Фил, ты как, согласен? - Майе кивнул, смущенно улыбаясь. - Вот-вот, - Воробьев подошел к нему и пожал руку, когда Фил неловким движением стянул крагу, - все-таки первый парень-омега в чемпионате! И как бы я не хотел не афишировать это и не произносить в слух, парни, - Илья Петрович подошел обратно к доске, на которой он маркером схематично показывал тактику на сегодняшнюю игру, - и как ты Фил не обижался на меня за это - его все равно нужно защищать, потому что я, как и вы, в этом парне уверен на много процентов, он такой у нас один и нам его проебать никак нельзя. Он себя на тренировках показал отлично, жаль что не смог поддержать нас в игре с "Трактором", но значит обязательно догонит нас сегодня. - То есть, отмудохать кого-то можно? - усмехнувшись, спросил Минулин. - Нужно, дорогой, нужно, - тренер снял очки и сложил их, положив на стол. - Тебе лишь бы отмудохать кого-нибудь, - фыркнул Акользин, плотнее приматывая щиток к ноге. - А тебе нет что ли? - влез Орехов, вытирающий визор шлема. Но времени на споры у них особо не оставалось. Матч начинался с минуты на минуту, и Майе, предвкушая старт игры, одним из первых вылетел из раздевалки, поправляя экипировку и настраиваясь. Под сводами арены играла музыка, свет прожекторов скакал между стройными рядами трибун и опускался на лед, сверкающая поверхность которого переливалась, как стекло в искрящемся холодном свете. Фил плотнее стиснул клюшку и сглотнул - черт-черт-черт, это было как наркотик для него. Следующие секунды прошли в коротких инструкциях от главного тренера, который кидал им вдогонку какие-то советы, похлопывая игроков по плечам и шлемам. Майе не остался в стороне, и Илья Петрович, наклонившись к нему, попросил Фила быть осторожнее на площадке и использовать свои навыки катания по максимуму. Выйдя под низкий, но легкий и завораживающий голос диктора на арене, на лед, свежий и чистый, Филипп потянулся и еще раз похлопал себя по груди, проверяя, крепко ли закреплен нагрудник. Болельщики на трибунах засвистели, завидев Филиппа, но Майе был так увлечен происходящим, так поглощен своими эмоциями, что даже не стал пытаться понять - свист одобрения ли это или же наоборот - осуждения. Вернее, не хотел понимать. Сектор болельщиков определенно не был рад видеть Филиппа в составе. Фил за всю карьеру неоднократно сталкивался с этой нелюбовью, и одно он знал совершенно точно - эту нелюбовь очень просто трансформировать в признание и восхищение, и для этого не нужно сворачивать горы - нужно лишь делать свою работу и забивать шайбы. Свист и неприличные жесты в сторону омеги не демотивировали его - а лишь распаляли его желание снова включиться в его самое любимое соревнование в его жизни, которое он так просто выиграл, когда соперниками были его собственные одноклубники и тренерский штаб - Фил сполна доказал им, что он достоин играть вместе с ними. Теперь его ждал второй раунд - с болельщиками клуба, которых Фил видел со льда впервые, но уже обожал всем сердцем. Фил был во втором звене. Он сел на скамейку запасных, все еще оглушенный свистом болельщиков, который теперь сконцентрировался за его спиной. По бокам от него сидели Орехов и Акользин, которые удивленно смотрели за свою спину, рассматривая свистящих болельщиков на трибунах, однако их в чувства быстро привел Клемен, который сказал им сосредоточиться на игре и внимательно слушать инструкции тренера, и Филиппа оставить с его проблемами один на один. - Слушай, это не дело, - шепнул Филиппу Орехов, незаметно кивая головой на трибуну позади них. - Это нормально, Валера, - Филипп, жадно пожирающий глазами шайбу, которая летала по льду, уже давно воспринимал это неодобрение как что-то само собой разумеющееся. - Просто не обращай внимание. - Нихуя себе нормально, - присвистнул Орехов. - Все, забей, - Майе несильно ударил его по ноге, - поехали, наша смена. Пока соперники на льду присматривались друг к другу, Воробьев принял решение выпустить второе звено в полном составе, и Фил, быстро свесив ноги с борта, ждал, пока Чибисов зайдет на скамейку, чтобы не нарушить численный состав. Стоило Андрею оторвать коньки от льда, как Майе, спрыгнув на площадку, тут же принял пас Голдобина, который выиграл единоборство у борта напротив у амурского нападающего, и помчался к воротам Лозебникова, который был задействован в игре с самых первых минут. Больших хабаровских защитников, которые довольно хорошо играли в своей зоне, Майе с легкостью обогнул, не дожидаясь, пока они развернутся или покатятся задом к воротам, и сразу же бросил по Дмитрию Лозебникову - шайба прочертила по ловушке голкипера и он не успел зафиксировать ее, пока она еще была в поле его зрения. Как в замедленной съемке шайба упала за плечо вратаря и оказалась в воротах. Над рамками загорелся фонарь, раздалась сирена, а Филипп тут же оказался зажат между радующимися Карри и Яковлевым, Орехов и Голдобин также не оставили своего напарника без поздравлений. Филипп с улыбкой до ушей поехал к своей скамейке, где раззадоренные быстрым распечатыванием ворот соперника альфы уже ждали его с вытянутыми руками, чтобы поздравить его и его ассистента. Илья Петрович похлопал Филу и Коле, а затем наклонился к игрокам, чтобы продолжить расписывать для них тактику, с которой должно было выйти на лед следующее звено. Фил пока что провел на площадке меньше минуты, поэтому он все еще оставался здесь и не ехал на смену. К центральной точке вбрасывания подъехал Протапович - высоченный нападающий, и Филипп, глядя на него снизу вверх, отметил, что тот смотрит на него с интересом. Арбитр скомандовал приготовиться к вбрасыванию, Фил наклонился к точке, Александр отзеркалил его движение, блестящими глазами глядя на него из-под сверкающего визора. Когда шайба была вброшена, проигравший вбрасывание Майе тут же откатился к своей синей линии, взглядом извиняясь перед Ореховым, которому теперь предстояло разобраться с этой проблемой. Валера подмигнул Майе, мол, не велика потеря. В единоборствах Филиппу было тяжело - он был относительно маленького роста, не имел такой массы и в принципе был слабее окружающих его альф, однако если нужно было убежать от защитников соперника - в этом Филу не было равных. Они с Карри и Лайпсиком, который сегодня сидел на трибунах, так как получил незначительное повреждение в прошлой игре, частенько на тренировке отрабатывали схему, по которой Джош или Брендон выигрывали борьбу за шайбу около бортов, пасовали на Филиппа, который находился неподалеку, но в центре площадки, и Майе, искусно огибая прибывших на подмогу нападающих, отправлял шайбу в ворота противника, и сейчас, когда Валера и Егор забрали владение шайбой в свои руки, у них с Карри был шанс попробовать разыграть эту комбинацию. Майе кивнул Орехову головой, пока Голдобин рукой показывал Яковлеву, что Карри на своей позиции и готов к тому, чтобы принять шайбу - до него ее должен был доставить кто-то из защитников, а Голди страховал их на случай, если соперники попытаются прижать кого-то к борту и отобрать шайбу. Валерий, почесав кончик носа, без нервов вошел в зону "Амура", сразу же бросая по воротам едва ли не с синей линии - это слегка обескуражило вышедшее на замену третье звено хабаровчан, и неопытные молодые защитники сразу же бросились защищать своего вратаря, что было ошибкой - Валера все также без напряга сделал пас на Николая, который, пробежав несколько метров и уведя за собой двух нападающих, сделал пас на бегущего по флангу Карри - Джош вытянул клюшку, криво принял шайбу и тут же отдал ее создающему видимость активной деятельности Майе. Зона перед Лозебниковым была пуста - лишь один из защитников вовремя оторвался от преследования Голдобина, но на большой скорости ему нужно было много времени на разворот, а вот Филипп, вдруг резко развернувшись, покатился к воротам голкипера "Амура" спиной, контролируя соперников, принял отданную ему Джошем шайбу и, также резко затормозив, в развороте бросил в девятку - голкипер в этот момент защищал другой угол ворот, никак не ожидая, что Филипп внезапно повернется и бросит в другую сторону. Шайба снова была в сетке, а на Филиппа, по инерции укатившегося за ворота, снова с объятиями набросились его партнеры - теперь в числе ассистентов поздравления принимал еще и Джош. Настало время сменяться, но до этого момента Майе успел бросить внимательный взгляд на фанатский сектор, где с большой радостью отмечали две быстрые заброшенные омегой шайбы. Некоторые болельщики были больше удивлены или шокированы, чем обрадованы, и Фил, с интересом разглядывая свитера разных годов, которые были на фанатах, прикусил капу зубами, улыбаясь, и помахал сектору рукой, слыша в ответ одобрительный гул. На скамейке его первым делом принялись обнимать Вася и Архип, между которыми он втиснулся. - Блять, братик, это нечто! - Неколенко обхватил шею Филиппа рукой и прижал его к себе, коротко обнимая. - Фил, красавчик, - Кошечкин, ловушка и блокер которого лежали позади него, как и шлем, сдвинул кепку с глаз, с гордостью смотря на Майе. Фил поблагодарил одноклубников и, вытащив капу изо рта, решил немного отдышаться - хоть он и не совершал какие-то дикие пробежки по площадке, он все равно довольно много раз прокатился взад-вперед, что отнимало много сил. За его спиной уже никто не свистел, хотя удары по стеклу и подбадривающие крики слышались - на льду, немного раскатавшись, выступало в атаке третье звено во главе с молодым и активным Юровым Данилой. Неколенко рядом с ним поднялся на ноги, подготавливаясь выйти на смену, и когда Кошелев, неудачно надевший конек, запрыгнул на борт, Архип, украдкой посмотрев на Филиппа и получив от канадца улыбку и кивок, выбежал на лед, мгновенно включился в игру. - Я ебал, честное слово, - Сема, раскрасневшийся и взмокший, кое-как стряхнул краги и отдал Филиппу клюшку, чтобы тот подержал ее некоторое время, - сидишь, три года эти коньки завязываешь, а потом они из-под ног в самый ответственный момент уезжают, пиздец какой-то. Карпов и Никонцев на льду уже разложили вратаря, совершенно беспомощные защитники которого зевали где-то в стороне, и Хабаров с удобной руки забросил шайбу под перекладину, в то время как голкипер "Амура" даже уже и не пытался дотянуться до нее. Первые десять минут игры складывались для "Металлурга" очень удачно, а Паскуале, находящийся все это время без работы, даже умудрился заскучать - его одноклубники задали ему жару на раскатке и он, взбешенный и отлично настроенный на игру, просто стоял около своих ворот и наблюдал за происходящим. Филипп вскочил на ноги, размахивая клюшками, Кошелев вскочил вслед за ним. "Амур" откровенно посыпался, и это только придавало Филиппу, как и всей оставшейся команде, больше азарта - сколько еще они могли вот так, играючи, засунуть шайб в ворота противника? Следующая смена Фила случилась за три минуты до конца периода, и они вышли на лед с Голдобиным и Карри, когда защитники, еще не сменившиеся, воевали в углу за шайбу с тремя игроками "Амура", которые пытались выковорить ее из-под коньков магнитогорцев. Майе видел, что в углу напряжение только нарастает - Земченок толкал в плечо какого-то высокого альфу, а зажатый между бортом и другим защитником хабаровчан Минулин усиленно отпирался и пытался вынести шайбу в свободную зону. Филипп вытянул руку и поймал момент, когда шайбу наконец оттолкнули от борта, легко зацепил ее крюком и вытащил из-под собравшейся потасовки, однако тут же получил по клюшке носком конька, а затем и тычок в грудь. Подняв глаза, Фил снова увидел Протаповича - они уже встречались сегодня на вбрасывании. Александр был недоволен тем, что омега лезет не в свое единоборство, однако по его глазам Филипп видел, что готовый начать драку нападающий не понимает, стоит ли ему это делать или нет. Игру никто не останавливал, а шайбу заботливо подобрал подоспевший Джош, откатываясь с ней к синей линии, чтобы партнеры по звену могли грамотно расположиться в зоне соперника. Филипп, машущий руками, что он открыт в центральной зоне, снова получил довольно удачную передачу и, не медля, щелкнул по воротам "Амура", однако в этот раз Лозебников выставил в сторону летящего снаряда плечо и накрыл шайбу ловушкой - на него уже летели Коля и Джош, а защитники все также ловили ворон около бортов. Филипп не любил вбрасывание - они у него не так часто получались. Однако, ставить его в сторону и заставлять его заниматься отбором шайбы было еще более бесполезным делом, поэтому Майе по поручению Воробьева был базовым игроков на вбрасываниях в центре и в зоне соперника. Он уже ждал на точке, и к нему в качестве оппонента подъехал не сменившийся в этот раз Александр, с которым они уже неоднократно сталкивались за всю игру. Арбитр то и дело отодвигал Протаповича назад - уж слишком близко Александр пытался подвинуться к Филиппу, чем мешал ему поставить руки в правильное положение. Фил начинал злиться - альфа тянул время, при чем не игровое, судья не хотел ставить другого игрока на точку, хотя Саша неоднократно срывал вбрасывание. Майе глубоко вздохнул, глядя Протаповичу прямо в глаза и прикасаясь шлемом к его визору, когда арбитр снова скомандовал приготовиться. Александр не отшатнулся от него, а лишь тяжело дышал, внимательно глядя на Филиппа, и когда арбитр наконец свистнул и бросил шайбу на лед, они сцепились клюшками - Протапович выиграл вбрасывание; однако он сцепил свою клюшку с крюшком клюшки Майе и резко дернул на себя, заставляя Фила потерять равновесие. - Ты что делаешь? - вскричал Филипп и, чтобы не упасть на лед, схватил Александра за свитер. Протапович сильно толкнул Майе в грудь крагой, видимо, расценив этот жест как попытку начать драку, но Филипп быстро расцепил пальцы и откатился от него назад, огибая Александра и догоняя своих партнеров, которые побежали на свою половину поля - свежее звено "Амура", воодушевленное выигранным вбрасыванием, отправилось в атаку. Сразу же получив передачу от Джоша, Филипп, внимательно оглядывая соперников, пытался понять схему их дальнейшего действия, и отдал пас Коле, который растолкал плечами защиту оппонентов и направился в атаку. Защитники "Амура" пытались проделать свою стандартную операцию - отобрать шайбу, прижав магнитогорцев к борту, но Голдобин с удобной руки отдал пас прохлаждающемуся в центре Филиппу, которого даже никто толком не контролировал, и Майе нужны были доли секунды, чтобы развернуться и наверняка снова прострелить ворота хабаровчан, однако его сбили с ног мощным толчком в плечо. Повалившись на лед, Филипп тут же взглядом выцепил своего обидчика - все того же Протаповича, который все это подстроил, прикрываясь попыткой отобрать шайбу. Майе видел, что Александр откровенно нарывается на драку, и в этот момент он по какой-то причине так разозлился на то, как нелепо и открыто он это делает, что принял решение удовлетворить запрос Саши. Поднявшись на ноги, Фил, смотря ему прямо в глаза, гипнотизируя его, за какое-то мгновение скинул крагу с клюшкой, схватил второй рукой Александра за свитер и голым кулаком ударил его по незащищенной визором части лица. Судья засвистел, и Протапович вступил в драку, пытаясь нанести Филиппу удар по лицу, однако канадец довольно успешно защищался, продолжая держать его на дистанции. - Ручки короткие, да? - усмехнулся Филипп, стаскивая с русского шлем и продолжая ударять по его лицу. - Хотя смотри вроде, какой высокий, на две головы выше меня, а руки короткие, - Майе кружил взбесившегося Александра по льду, пока тот размахивал руками. - Тебя, заднеприводный, вообще никто не спрашивал, - рычал Протапович, тычки кулаками которого особо никак не доходили до успешно защищающегося Фила, - и тебе разве не мало было несколько дней назад полученных пиздюлей, соскучился уже? - Придумай что-то новенькое, - Майе вдруг резко оттолкнулся от льда и снова нанес удар по лицу Александра - альфа потерял равновесие и упал на лед. Рефери схватил Филиппа поперек живота и оттащил его от сидящего на льду Протаповича, Фил жестом показал судье, что больше ни в какие конфликты он вступать не намерен, поэтому альфа в полосатом джерси отпустил его. Майе подобрал свои краги и клюшку и безропотно отправился отбывать двухминутный штраф, даже не переговариваясь с судьей. Находящиеся в этот момент на льду партнера по звену, принявшие решение не лезть в драку, одобрительно похлопали Филиппу, Майе пожал плечами, виновато улыбаясь за внезапное и ненужное удаление, помахал им рукой и зашел в штрафной бокс. Воробьев жестами показал Филиппу не переживать по поводу удаления, мол, ничего страшного, и Фил, усмехнувшись, прикусил зубами крагу, чуть обернулся к трибунам, слыша их одобрительные возгласы и аплодисменты. Майе подмигнул какой-то молодой омеге в джерси "Металлурга" и снова перевел все свое внимание на лед - было интересно, как парни проведут свое первое меньшинство в этом матче; однако, как мало времени понадобилось Филиппу на то, чтобы озлобленный свист сменить на подбадривающие вскрики болельщиков - всего лишь период матча. "Амур", выпустивший бригаду большинства, в этом периоде цеплял лишь тридцать секунд power play, Паскуале, казалось, впервые за игру наконец упал на щитки, защищая свои ворота, однако "Магнитка" отлично сыграла в защите, выбрасывая шайбу на синюю линию, где ее подхватил быстрый Яковлев и нанес удар издалека, пугая расслабившегося вратаря хабаровчан, но попадая по стеклу за воротами. Прозвучала сирена, которая оповестила игроков о том, что первый период был завершен, и Филиппа выпустили из штрафного бокса. Он тут же покатился за уходящими в раздевалку сокомандниками, догоняя Эдди. - Братик, ты как? - Паскуале похлопал Филиппа по плечу. - Просто охуенно, дружище, - Майе довольно улыбался, словно сытый кот, объевшийся сметаны, - просто охуенно. *** Проснувшись от громкого нетерпеливого стука, Филипп сразу же натянул валяющиеся на стуле рядом с кроватью спортивные штаны и вскочил на ноги. Тревога мягкими когтистыми лапками пробежала по его спине - была глубокая ночь, если бы телохранителю понадобилось зачем-то войти в комнату Филиппа - он бы воспользовался своим ключом или в крайнем случае позвонил бы ему. Больше никаких гостей Фил не ждал. Вряд ли это был кто-то из работников базы, врачей, вряд ли это была Анна. Майе, взглянув на свои смарт-часы, присвистнул - было два часа ночи. Стук на мгновение прекратился, за дверью кто-то громко по-русски выругался и снова начал долбить в дверь, дергая ее ручку. Фил, придерживая дверь плечом, прислонился к ней ухом, в момент затишья пытаясь понять, кто так активно хочет к нему в гости. В номер базы. В сранную глубокую ночь. - Фил! - знакомый голос снова позвал его. - Фил, блять, ну открывай, сукин ты сын, мне отлить надо! Облегченно вздыхая, Фил повернул ключом в замочной скважине и распахнул дверь. Стоящий на пороге Неколенко даже протянутую руку ему не пожал, а лишь, пошатываясь, толкнул его в плечо и быстро зашел в туалет. Майе мгновенно обдало стойким запахом крепкого алкоголя, от чего он даже поморщился. Архип облегченно застонал, а Филипп лишь фыркнул - Неколенко был так сильно пьян, что растерял всякое стеснение. Сонливость постепенно рассеивалась, и отступившая на мгновение тревога снова вернулась - почему пьяный Неколенко заваливается к нему посреди ночи, что послужило причиной того, что в середине рабочей недели Архип решил напиться до такого состояния? Филипп сел на диван и принялся ждать, пока Архип соизволит выйти к нему и поговорить с ним. Яркий фонарь за окном резво скакал по легким занавескам, освещая небольшую комнату также, как в ту ночь, в спальне Кошечкина. Не переставая шататься, Неколенко вышел из ванной и сел на диван, вытягивая ноги на заваленный пакетами стол. Филипп отодвинулся к другому краю, рассматривая своего товарища, который блестящими от слез глазами смотрел куда-то в потолок и тяжело дышал, едва справляясь с нагрузками после большого количества выпитого им алкоголя. - Братан, что у тебя случилось? - нерешительно спросил Филипп, разглядывая товарища. - Мы с Настей расстались, - сказал Неколенко - его лицо было таким спокойным, пьяным, уставшим и безэмоциональным, каким обычно сообщают о каких-то обыденных и повседневных вещах. - Чува-ак, - Майе вскинул брови и потянулся к Архипу, положив руку ему на плечо и некрепко сдавливая ее, - черт, мне жаль. Вы были очень красивой парой, - он легко похлопал его по лопатке, но на приободрение Филиппа Архип, пошатывающийся даже сидя, толком не отреагировал, лишь пьяно усмехнулся. - Пошла она в пизду, - заплетающимся языком заявил он, всплескивая руками и закусывая губу, сдерживая слезы, - я так больше не могу, братик. Мои нервы просто, блять, на пределе. Я вернулся с игры, надеясь на то, что дома меня приласкают, обнимут, покормят, потому что я для нашей семьи делаю все! - он шмыгнул носом и стиснул зубы. - А меня ждал дома очередной скандал, очередная ревность, очередные предъявы, очередные выяснения отношений! Я просто собрал шмотки и уехал, куда глаза глядят. Сука, даже поговорить не с кем, один ты всегда рядом. И он, спуская ноги со столика, сгреб Филиппа в охапку и посадил на свои колени, прижимаясь лицом к обнаженному торсу Фила. Майе вспыхнул, покраснев до самых кончиков ушей, но Архип, хоть и пьяный, приложил последние силы, чтобы вытащить Майе из угла и прижать к себе, и Филу ничего не оставалось делать, кроме как положить руки на голову альфы и осторожно приобнять его. Неколенко шумно дышал, уткнувшись губами в солнечное сплетение Фила, пока вздрагивающий от каждого вдоха Филипп думал, сколько времени ему нужно дать Архипу, прежде чем встать с его колен. - Я... рад быть тебе полезным, - запнувшись, пробормотал Филипп. - Я так заебался каждый день выслушивать от нее, какой я хуевый, какой я изменник, какой я долбаеб, какой я такой, какой я сякой, - бормотал Архип, положив руки на поясницу Филиппа. - Я, блять, все для нее делал и делаю. Фил, ну хули омеги такие... пиздец просто. - Братик, не трепи себе нервы, - сказал Майе, - если у тебя с ней не получилось, если действительно заебало, то просто соберись с мыслями и отпусти ее. Ты помучаешься какое-то время и начнешь отношения с чистого листа, с новой девушкой. Не трепи себе нервы. Ты еще молодой, братан, ты определенно найдешь любовь всей своей жизни. Архип ничего не ответил Филиппу, а лишь шумно и сбивчиво дышал, пальцами стискивая кожу на пояснице Майе. Фил, выпрямившись, попытался смахнуть руку Неколенко со своей спины, однако Архип, откинувшись на подушку за своей спиной, схватил Филиппа поперек спины и потянул за собой, укладывая его на свою грудь. Фил уперся руками в его плечи, пытаясь отстраниться, но Неколенко протестующе замычал, и Фил быстро сдался, надеясь, что Архипу это быстро надоест. Закинув свободную руку за голову, Неколенко снова устремил глаза в потолок, а Майе, тяжело вздохнув, мирно устроился на груди альфы. - Да какой молодой, - пробормотал Неколенко. - Двадцать шесть уже. У меня что отец, что дед, что все братья в этом возрасте уже давно имели большие семьи. Я с этой сукой тоже планировал семью, даже кольцо купил, чтобы с ней сделать ребенка в браке - а тут вот как вышло. Я, блять, вроде и привык к ней, мы со школьной скамьи с ней вместе, а вроде она меня и заебала больше жизни этой. - Если ты ищешь себе оправдания, чтобы зацепиться за идею примирения с ней, то значит ты никакого расставания не хочешь, братик, и ты сам это понимаешь, - Филипп пожал плечами, слушая, как неровно бьется сердце Архипа. - А если нет - то в мире еще много красивых омег на разный вкус, которые никому не принадлежат. Если не получилось с ней, значит получится еще с кем-то. Длительные отношения - это не повод ставить на себе крест и думать, что теперь быть вместе ты можешь только с одним человеком навсегда, хоть я и знаю ваши отвратные местные традиции. - Это просто привычка, - отмахнулся Архип. - Столько лет вместе. По разным городам и странам за мной ездила. Свои дела бросала. Сука, какой же пиздец. Он потянул Филиппа на себя так, чтобы Майе касался лбом щеки Архипа, прижал его к себе еще крепче, а Фил лишь чувствовал, как смущается и краснеет еще сильнее. Перед глазами какого-то черта всполохами мелькали картинки воспоминаний с их последней пьянки, и Фил попытался отчаянно сморгнуть их, не отвлекаясь от разговора. - Да просто признай, что она тебе все еще дорога и ты не хочешь с ней расставаться, - прошептал Филипп. - Да хочу я, - Архип должен был произнести это нервно и нетерпеливо, но алкоголь сгладил все углы в его интонации, - я устал от нее, и это точно. Я хочу спокойствия. Неколенко плотно сжал губы и провел рукой по спине Филиппа, вызывая у того мурашки. Майе не смог сдержаться и дернулся - ладонь остановилась на пояснице, его самой чувствительной зоне, и омега зажмурился, отмахиваясь от ненужных мыслей. Архип словно не знал, куда ему деть руки - то пробегался пальцами по позвоночнику Филиппа, то снова накрывал участок кожи тяжелой ладонью, то собирал пальцы в кулак и невесомо постукивал Фила по боку; и от этих прикосновений Филиппу становилось душно. Он прикрывал глаза и чувствовал на себе очень отчетливый отпечаток губ Архипа, который целовал его в ту ночь, и этот поцелуй горел на губах Майе, не давая ему покоя. - Филипп, - осторожно позвал Неколенко. - Давай поедем куда-нибудь в клуб, закажем шлюх, нажремся, потанцуем, снимем випку, если ты боишься, что на тебя кто-то не так посмотрит. Я пиздец как хочу отдохнуть от этого всего, братик. - Ты же только секунду назад сказал, что хочешь спокойствия, - Майе усмехнулся. - Да блять, Фил! - Архип глубоко вздохнул и легонько ударил Фила по спине. - Это в целом. А прямо сейчас хочу кого-нибудь трахнуть и оторваться. - Братан, ты синий, как изолента, - Филипп очевидно не собирался с ним никуда ехать, более того, он был намерен отправить Неколенко домой. - А завтра игра, вернее, уже сегодня. Я понимаю, конечно, что тебе нужно расслабиться, но давай-ка ты на сегодня закончишь с алкоголем и поедешь отдыхать куда-нибудь в отель. Оставайся у меня в крайнем случае, тут местечка немного, но я для тебя всегда найду. - Бро, мне критически нужна добавка, - вяло сказал Архип. - Я закажу тебе такси, поедешь и по дороге домой купишь, - Майе наконец выбрался из ослабевшей хватки Неколенко, поднялся на ноги и подошел к креслу, на спинке которого висела какая-то футболка - Фил натянул ее на себя и повернулся у Неколенко - альфа почти спал. - Нахуй мне твое такси, я на машине приехал, - зевнув, сказал Архип и поправил задравшуюся на животе футболку. - Ты в таком состоянии сел за руль? - ужаснулся Филипп. - А что? - Неколенко хихикнул. - Кататься пьяным - это весело. Хочешь, и тебя прокачу с ветерком, а, Фил? - он выпрямился и внимательно посмотрел на омегу. - Поехали, покажу тебе город, места, которые ты не видел. Поехали? Филипп внимательно посмотрел на него - альфа, разложившись на его диване, хоть и был сонным, но был готов на приключения, которые в его состоянии могли дорого обойтись ему. Если сейчас Фил выгонит его - Неколенко сядет в свою машину и где-нибудь разобьется, если Фил попытается посадить его на такси - Архип чисто из вредности вернется к своей машине и Филипп никак не сможет это проконтролировать, если сейчас попытаться среди ночи найти коменданта базы и попросить его уложить Архипа спать в соседнем номере - завтра будут вопросы от тренерского штаба, и на эти вопросы Филипп никак не хотел отвечать, да и ответов у него не было. Вариантов оставалось не так много, и один из них - уговорить Неколенко лечь у него в спальне, а самому переночевать на диване - казался Майе на данный момент единственным разумным. Подойдя к Неколенко, Филипп взял его за руку и осторожно потянул на себя, помогая ему подняться на ноги. Сидя, Архип неплохо координировал свои движения, однако стоять ему было непросто, и он опасно пошатнулся, но Майе обхватил его поперек груди и потащил в сторону своей спальни. Неколенко лишь сопел и послушно брел за Филиппом, положив руку ему на плечо, и Фил посадил его на край своей кровати, спешно поправил простынь, смятую им во время сна, и посмотрел на альфу - тот, закрыв глаза, глупо и довольно улыбался, шумно вдыхая и выдыхая. - Все, братан, давай, ложись, - Филипп толкнул его в грудь, пытаясь уложить на кровать, но альфа, уперевшись руками, воспротивился. - Только если ты ляжешь со мной, - прошептал он, едва шевеля языком и не переставая глупо улыбаться. - Не неси хуйню, давай, ложись, - фыркнул Фил, делая еще одну попытку уложить Неколенко, но тот снова не поддался. - Архип. Ну что это такое. И тебе, и мне нужно выспаться, завтра игра, тренировка днем, - коленом Майе закинул ноги Архипа на кровать, Неколенко потерял равновесие и завалился на подушки, сдавленно выдыхая, - я не собираюсь с тобой ложиться, чувак, и ты сам не обрадуешься своему предложению завтра. - Да похуй, что будет завтра, - Неколенко взял в руки подушку Фила и обнял ее, удобно устраиваясь на кровати, - завтра может и не будет. Пожалуйста, Фил, ложись со мной. - Архип, спокойной ночи, - Филипп накинул на него одеяло, - завтра обязательно будет, и послезавтра тоже, и вообще - не неси херню, братан. Тебе нужно отдохнуть. - Да ну неужели ты, нахуй, ничего не понимаешь, Филипп? - чуть повернувшись, спросил Архип уже почти покинувшего спальню Майе. - Ну нахуй ты так делаешь, скажи мне. Я, блять, тридцать бамперов обтер по дороге к тебе, будил тебя, обнимал тебя, чтобы ты сейчас бросил меня и пошел спать? - речь Неколенко потеряла всякий смысл для Филиппа - альфа слишком часто пускал в ход русские и неизвестные Филиппу слова. - Сука ты, Майе, как и все омеги - сука. Филипп закатил глаза и накинул на Неколенко одеяло, выдергивая из розетки свою зарядку для телефона. Альфа быстро утихомирился - лишь лежал на боку, громко сопя; Майе обошел кровать, вытаскивая из шкафа второе одеяло, которым он хотел укрыться, и мельком взглянул на Архипа - сонными глазами он наблюдал за Филом, не отрывая от него раскосого взгляда. - Так, давай, закрывай глаза и засыпай, - тихо сказал Фил, закрывая шкаф и расправляя свое одеяло. - Почему все, нахуй, так, а, Филя? - также тихо пробормотал Архип, глубоко вздыхая. - Почему ты стараешься, отдаешь все, что у тебя есть, делаешь для человека все, выворачиваешься наизнанку, чтобы у него все было - а он тебя на хуе прокатывает. Это не справедливо же, Филипп. - Братик, это жизнь, - Майе пожал плечами, - с такими моментами нужно просто смириться, переживать их и искать в себе силы двигаться дальше. - А если нет сил, дружище, где их брать? - как-то жалостливо пробормотал Неколенко. - Если все силы уже на исходе? Тогда что делать? - А они у тебя на исходе, Архип? - Филипп внимательно посмотрел на альфу - лицо молодого парня было каким-то удивительно уставшим и замученным, словно тяжелые мысли мучали его разум на протяжении очень долгого времени; и Фил, если бы встретил его в таком виде на улице, скорее всего даже не узнал бы его - так он привык видеть Архипа всегда улыбающимся, радостным, веселым, что прискорбно опущенные уголки губ и грустный взгляд на его лице делали его совершенно другим человеком. - Потому что если у тебя нет сил идти дальше, то для этого существуют друзья - они всегда подставят плечо и помогут, братан. Неколенко повернулся на спину и положил одну из подушек себе на грудь, снова вздыхая. Филипп не знал, что ему делать в такой ситуации - никогда в жизни никто не материализовывался в его спальне с просьбой выслушать его монолог о проблемах в отношениях, и как Майе показалось, всю необходимую поддержку он уже оказал - разве что не поехал на поиски приключений с Архипом, но приключений, если честно, в последнее время у Филиппа было больше, чем нужно, да и предсезонные матчи не давали им разгуляться. Об отношениях Архипа и Насти Филипп не знал практически ничего - в компании парни своих омег не обсуждали, предпочитая оставлять подробности взаимоотношений за закрытой дверью, и Фил понимал причины - чаще эти отношения были плохими, разваливающимися, просто партнерскими, нежели доверительными и полными любви; это и была причина, по которой почти все альфы из близкого окружения Фила имели любовниц или пользовались услугами девушек по вызову. - Фил, - осторожно позвал сиплым голосом Архип, не отрывая пустого взгляда от потолка. - Да ну какого хрена ты еще не спишь-то? - Майе раздраженно фыркнул и закатил глаза. - Ты был когда-нибудь влюблен? - спросил Неколенко. - Вот прям так влюблен, что когда ты видел человека, у тебя бабочки в животе начинались, колени подкашивались, руки и голос начинали дрожать, слова и мысли в голове путались? - Был, но это было очень давно, - вопрос Архипа обжег Фила, омега поморщился. - Расскажи мне про нее, - глаза Архипа загорелись, когда он услышал это. - Это был "он", - сказал Филипп, быстро накидывая одеяло на плечи и спешно пересекая небольшую комнату, подходя к двери. Архип удивленно посмотрел на него - его взгляд был таким твердым, прозрачным и сосредоточенным, он выглядел трезвым, но его выдавало тяжелое дыхание и характерная кривая улыбка. Майе поджал губы. Ценное мнение Шварца, которое он высказал Филиппу во время их последнего разговора, по началу никак не тронуло Филиппа, совершенно уверенного в том, что его холодность ко всем прекрасным чувствам - нормально, однако шли дни, и на Фила слова спортивного агента давили все сильнее. Пытаясь понять природу поведения своих товарищей, Филипп совершенно забыл про себя, и сейчас, ночью, последнее, чем ему хотелось бы заниматься - это самокопанием. - Ты так испуганно и неуверенно это сказал, - Архип легко усмехнулся, - такое ощущение, будто ты думаешь, что я осуждаю тебя за то, что тебе нравятся мужчины. Это не так, Фил. - Осуждение - это часть моей жизни, братан, я подвергаюсь ему за все - пол, внешность, расу, национальность, язык, стиль жизни, предпочтения, при чем похуй, какие предпочтения - в еде или в сексе, - сказал Филипп, - и мне уже давно на него плевать. Осуждения я боюсь только от близких, коим ты мне и являешься. Но я уверен в том, что ты меня за это не осуждаешь. Спокойной ночи, братик. - Расскажи мне про него, Филипп. Каким он был, как он выглядел, как вы познакомились, были ли у вас отношения? - Фил уже почти вышел из комнаты, как вдруг Архип снова начал говорить с ним, и голос его был совершенно трезвый, что было просто невозможно, учитывая, как альфа разговаривал всего пару минут назад. - Архип, зачем тебе это знать? - непонимающе спросил Майе. - Хочу узнать, каким нужно быть парнем, чтобы понравиться Филиппу Майе, - сказал Архип. - Есть ровно один критерий, который мне важен, Архип - нужно быть самим собой, - опустив глаза в пол, пробормотал Фил, - и этого вполне достаточно для того, чтобы понравиться мне. - Но только в нашем с тобой окружении я могу привести в пример человек десять альф, которые являются максимально простыми ребятами без излишеств, - Архип приподнялся на локтях, похрустывая шеей, - но я на сто процентов уверен, что ни один из них тебе не нравится. - Ты знаешь, как работает влюбленность, Архип, смысл нам сейчас разговаривать об этом? - Филипп, понимая, что Неколенко не успокоится, пока не закончит этот разговор, прислонился плечом к дверному косяку. - Если это случится, я не смогу это контролировать. Но пока этого не случилось. Я уже влюблялся однажды - этот парень не был красив, силен или умен - он просто был самим собой, таким, какой он есть; но эта детская влюбленность прошла также быстро, как началась. - А сейчас? - Архип повернул голову к Майе. - Что "сейчас"? - Фил пожал плечами, разглядывая Неколенко. - А сейчас тебе кто-нибудь нравится? - Архип, немного покачиваясь, сел на кровати, комкая одеяло в руках. - Кто тревожит твое сердце? - Мое сердце тревожит тот факт, что сейчас почти три часа ночи, ты пьян в очко, сидишь у меня дома, треплешь мне нервы, пытаясь вытащить из меня ответы на вопросы, на которые у меня у самого их нет, а у нас завтра игра, которую мы с тобой вдвоем провалим к чертям, если прямо сейчас не ляжем наконец спать, - Майе не выдержал, повышая голос. Неколенко непонимающе и даже как-то обиженно посмотрел на него, но Филиппу было уже искренне наплевать на все - исповедоваться Архипу он не собирался. Он вообще не собирался делать это не перед кем, потому что не нуждался в этом. О его секретах и так уже знают те люди, которым Филипп не шибко доверял, и рассказывать еще больше своих тайн - было совершенным ребячеством. На Филиппе, как на основном члене команды, лежала ответственность - завтра выйти на игру и провести матч на достойном уровне, потому что он приехал в Магнитогорск не вести со всеми дружбу и не заводить отношения, а приехал именно играть, и играть на самом высоком для себя уровне. Он вышел из спальни, забыв даже взять с собой подушку, быстро расстелил диван, чтобы на нем было удобно лежать, скинул подушки на пол, оставив одну, которую собирался подложить под голову, и забрался под одеяло, устраиваясь поудобнее и закрывая глаза. Телефон с включенным будильниками лежал на столе рядом, и Фил, пытаясь прогнать ненужные мысли, зажмурился, расслабился и снова глубоко вздохнул, вбирая легкими прохладный воздух. - Если гора не идет к Магомеду, значит Магомед идет к горе, - Фил, сосредоточившийся на чем-то совершенно левом, чтобы наконец заснуть, даже вздрогнул от неожиданности, услышав голос Архипа за своей спиной. Негромко выругавшись, омега повернул голову, кутаясь в одеяло - Неколенко держал в руках подушки и одеяло. Посмотрев на недовольное лицо Филиппа, он вытащил из-под его головы твердую диванную подушку и передал ему взятую из спальни, бросил рядом еще одну, расправил одеяло, быстро плюхнулся на диван - он на нем даже толком не умещался, а вдвоем с Филиппом они очень стесняли друг друга. Филиппу пришлось выпрямить ноги, чтобы альфа, поджимающий их в коленях, смог занять более-менее удобную позу. Их тела разделяли одеяла, но Филипп все равно чрезвычайно близко чувствовал все - тепло тела Неколенко, его дыхание. Майе, пытаясь не обращать на это внимание, закрыл глаза, однако через секунду в его щеку уперлись губы Архипа. - Блять, Неколенко, - зашипел Майе, упираясь плечом в спинку дивана и максимально отодвигаясь от Архипа, - не перегибай палку. - Рот закрой - кишки простудишь, - фыркнул Архип, недовольный таким раскладом событий, - это я так тебе "спокойной ночи" пожелал, хамло трамвайное. - Иди ты нахуй с такими пожеланиями, - не унимался Филипп, натягивая одеяло на самые покрасневшие от стыда уши. - Сам иди нахуй, гандон канадский, - Неколенко легонько стукнул Филиппа в плечо, чем разозлил Фила только сильнее, и вымотанный событиями прошлого часа Майе не нашел ничего лучше, чем ответить Архипу таким же несильным тычком в грудь. Потасовки, пусть и шуточной, было не избежать, и Архип не дал Филу поставить точку в этом - схватил омегу за руки и попытался заломить их, чтобы обезоружить Майе, но Фил быстро развернулся, не оставляя Неколенко даже единого шанса осуществить свой план, и схватил пытающегося подняться на ноги на кровати альфу за шею, применяя "гильотину", и Архип, не успевший напрячь плечи и хоть как-то оставить себе ходы для отступления, очень быстро сдался, постукивая Филиппа по ноге, хоть Майе придушил его не так сильно, как мог бы. Они сидели друг напротив друга на коленях, Филипп рассматривал Архипа, который внезапно раскраснелся, растрепанные волосы которого лежали на голове привычным гнездом, и Неколенко также скользил взглядом по Филиппу, терзая глазами его плечи и шею. - Скажи мне честно, - вдруг сорвалось с губ Филиппа, хотя он не хотел поднимать эту тему - но сейчас был идеальный момент для этого. - Что? - нахмурившись, спросил Неколенко. - В спальне Кошечкина, куда ты принес меня, когда мы тусили у него, что ты хотел мне тогда рассказать, но лишь сказал "я обещаю, я тебе когда-нибудь все расскажу"? - тихо произнес Филипп, наблюдая, как меняется лицо Архипа, искажаясь в гримасе смеси удивления и ужаса. - Так ты был в сознании?! - вскрикнул он, сжимая пальцами одеяло. Филипп уверенно кивнул, видя, как словно в замедленной съемке альфа хватается за голову и смотрит на Филиппа так, словно все рухнуло. Если до этого момента Неколенко лишь производил впечатление протрезвевшего человека, то сейчас это случилось на все сто процентов - Архип смотрел на Фила кристально чистым и незамутненным взглядом, в котором не было ни намека на то, что он недавно выпил. - Черт, Филипп, - он закусил ладонь, покачиваясь - даже в темноте Фил увидел, как Неколенко покраснел, - я не хотел, чтобы у нас все вышло именно так, братан, прости меня. Я не должен был этого делать. Черт. Я думал, что ты уже спишь, я не хотел, чтобы ты помнил этого, черт. - Как видишь, я помню, и помню все очень отчетливо, - сказал Филипп, - не понимаю только одного - зачем? - Что именно "зачем"? - шепотом просил Архип. - Зачем украдкой лапать меня, зачем целовать меня, пока я сплю, зачем врываться ко мне в номер под покровом ночи и лезть в мою кровать, зачем пытаться вывести меня на какое-то признание наводящими вопросами, если можно просто сказать мне "братан, я что-то чувствую, мне нужна твоя помощь в этом деле", - Майе пожал плечами. - Я тебе сотый раз говорю - я твой друг, я помогу тебе во всем. Помогу, даже если у тебя нет сил, даже если ты запутался, даже если ты на краю, черт, Архип, у меня никогда не было друзей, и я сделаю все, чтобы сохранить наши с тобой отношения, пока это нужно нам обоим. Ты думаешь что мне, как человеку, который не знает другого вида секса, кроме как на одну ночь, и отношений, кроме как на один день, было бы тяжело помочь тебе поэкспериментировать, если уж ты открыл в себе такие предпочтения? - Я не хочу, чтобы это было экспериментом, - чуть погодя, прошептал Архип. - Я на все сто процентов уверен, что ты мне нравишься. Филипп до победного надеялся услышать подтверждение своей теории, но все было гораздо проще, чем он мог подумать. Неколенко перед ним был готов сгореть от стыда, и Филипп не стал пялиться на него, сжигая его окончательно. По внутренностям пробежался легкий холодок, сконцентрировался где-то в низу живота, и сердце Филиппа кольнуло - это признание, пусть и сухое, кривое, вытянутое клещами, скомканное, было таким приятным, словно это и были те самые слова, которые в глубине души Филипп хотел услышать. Он уже слышал "ты красивый", "ты волшебный", "я хочу тебя" разными интонациями, с разным подтекстом, от разных людей, которые совершенно точно ничего не испытывали к нему - разве что какие-то чувства к его телу. - Архип, - позвал альфу Филипп, чуть вытягивая руки ему на встречу, и дважды Неколенко повторять не нужно было - он тут же подполз к Филу и крепко обнял его, привычным жестом прижимая голову Филиппа к своей шее. Майе обнял его в ответ, прикрывая глаза и чувствуя, как руки Неколенко скользят по его телу, как эти прикосновения с каждой секундой становятся все более нетерпеливыми и ласкающими. Он толкнул альфу на диван, упираясь руками в его грудь, и Неколенко послушно лег, утягивая его за собой. Филипп лег рядом, и Архип тут же навис над ним, одной рукой упираясь в диван, а свободной проводя рукой по груди Филиппа. - Можно? - шепотом спросил Архип, и Фил кивнул. Альфа осторожными прикосновением тронул губами губы Филиппа, пока лишь мягко целуя их, словно прощупывая почву, пытаясь понять, как нравится Филиппу, и Майе с такой же осторожностью отвечал на эти поцелуи - они не отдавались в нем также стандартно, как это было всегда - возбуждением, а лишь мягкими волнами нежности, которые захлестывали его, когда он ощущал на себе ласковые прикосновения Архипа. Неколенко осторожно провел рукой по волосам Филиппа и углубил поцелуй, сплетая их языки, Майе отвечал ему также нежно, положив руки на его шею. Они целовались какое-то бесконечно долгое время, пока Архип не оторвался от него, облизывая губы и снова опускаясь к лицу Филиппа, чтобы покрыть его легкими поцелуями. Фил вдруг почувствовал себя таким счастливым, таким любимым, таким, каким он еще никогда не чувствовал себя. Он просто улыбался, позволяя Архипу целовать себя, и Архип не вел себя так, словно ему прямо здесь и сейчас нужно было что-то большее - он держал свои руки на груди Филиппа, не прижимался к нему и не пытался снять с него одежду. - Фил, будь моим, - попросил Неколенко, заглядывая в глаза омеги. - С удовольствием, Архип, - Майе говорил то, что ему хотелось сказать, что заставляло его сказать его нутро, его чувства, его подсознание. Неколенко глупо и смущенно засмеялся, прижимая Филиппа к себе, и они, больше ничего не говоря друг другу, а лишь поглаживая руки и плечи друг друга, спустя некоторое время наконец заснули - Архип обхватил Фила руками и прижал его к себе, Фил уткнулся лицом в широкую грудь Архипа, положив одну руку на его бок, а вторую просунув между их телами.