челлендж

джей уже два дня как не теннисист. звучит серьезно. он, на самом деле, настолько забил на теннис, что даже не попросил агента изучить, как вообще официально оформляется завершение карьеры, уберут ли его из рейтингов, предъявят ли что-нибудь спонсоры и все такое — он займется этим позже. сейчас ему не до этого, он в депрессии. он пьет чай с сонхуном уже второй вечер подряд, и ему это нравится. это происходит одинаково: сонхун ставит чайник, джей берет с полки две кружки и кидает в них чайные пакетики, сонхун заливает их кипятком и приносит к себе на кровать — а джей туда садится, и они вместе пьют. они могут даже не разговаривать в процессе, это уже не так важно. главное — вот это… тепло? он ощущает тепло, когда они вместе с сонхуном пьют чай. без чая он не ощущает — однако готов поклясться, что берется оно не от стенок кружки, обжигающих руки. это какое-то другое теплое тепло. у хисына был выходной, и днем — до того, как идти пить чай с сонхуном, — они гуляли вместе. они пошли в сквер, взяли с собой ноутбук и долго смотрели глупые сериалы на английском. у них был квест: угадай, что случится через минуту [типа проверка сериала на предсказуемость]; они вели счет, и джей выиграл. после сериала они пошли в библиотеку, нашли там раздел с девчачьей подростковой литературой и читали друг другу вслух самые кринжовые книжки во вселенной. а потом джей пошел пить чай — вот и день пролетел. без тенниса. оказывается, быть профессиональным спортсменом на пенсии не так уж и плохо. конечно, немного странно ощущается — но джей начинает привыкать. все в порядке. вообще, когда ты завершаешь карьеру, можно сделать все, что ты мечтал сделать в последние двадцать лет, но не смог! теперь, когда у тебя есть свободные деньги и свободное время, ты можешь путешествовать, пробовать всякую херню, заводить домашних животных, бить татуировки и делать пирсинг, можешь делать что угодно — теперь это никак не будет препятствовать твоей спортивной карьере. ты можешь быть где угодно когда угодно, ты не обязан быть привязанным к одному месту — к франции, к академии, к корту. завершение карьеры — синоним полной свободы, не так ли? а свобода намного круче мячей и ракеток. так что джей точно, точно в порядке. … ладно, хорошо, возможно, не настолько. узнаем сегодня — когда они с хисыном будут учиться фехтовать.

***

— серьезно, гетры? — а ты что думал у нас там надето… — ну носочки… — те с ежиками, да? джей делает вид, что возмущенно выказывает недовольство, отворачиваясь, но на самом деле просто жутко смущается [хисын понимает]: с того самого момента, когда из его шкафа чисто случайно выпали те самые носочки, а хисын их увидел, его жизнь больше не была прежней. он пытался отмазаться тем, что это бывшая подарила и вообще их пора выкинуть — но хисын ни в какую не верил. и правильно. джей сам купил. в какой-то момент эти двое даже сошлись на том, что обязательно заведут ежика, чтобы носочки были логически обоснованы, — даже непонятно, насколько это шутка. интересно, как бы звали этого ежика… сейчас не об этом. сейчас джея в фехтовальной раздевалке одевают в фехтовальный костюм. — ладно, гетры готовы, что дальше? — носочки с- — ли хисын, господи, я сейчас уйду-у-у, — джей ноет — очень удобный прием, хисына всегда хорошо успокаивает. — ладно, ладно… теперь шорты, — он как тот пафосный придворный стилист из диснеевского фильма про принцесс — только кидает джею не пышное платье, а фехтовальную экипировку. джей ловит — это, видимо, был тест на реакцию. — а почему они такие странные… — он внимательно щупает шорты: они какие-то слишком- — плотные? ну это чтобы ты мне еще смог приятно сделать когда-нибудь, — с величайшей серьезностью отвечает хисын. — … а. понял. — ты ж мой понятливый, молодец какой… теперь бриджи. — они с подтяжками? — ну да, мы же модники… — … знаешь, со стороны этот костюм выглядит сексуальнее, чем есть на самом деле. ли хисын уже научился не смущаться вот от всего такого, что говорит джей, так что сейчас он даже бровью не ведет, сосредоточенно затягивая лямки подтяжек на джее и убеждаясь, что- — теперь точно штаны не слетят. спасибо, хисын~а. — всегда пожалуйста, чонсон~а, обращайся… набочник. надевая набочник [кто вообще это странное слово придумал, а?], джей думает, что они уже никогда не доберутся ни до стадии надевания куртки, ни тем более до фехтования на дорожке. они сейчас, походу, оденутся, разденутся и довольные пойдут домой. или одеться и есть первая тренировка? дети так начинают?.. — вот куртка. теперь смотри, в правый рукав нужно вот этот шнур просунуть, понял? и сзади, на спине, вывести его из-под куртки. — … это звучит небезопасно. мама говорила, что от проводов может долбануть током. — чонсон~а, я фехтую уже пятнадцать лет, и меня ни разу током не долбануло… — … только потому что я тебя люблю, — гордо заявляет джей, проделывает все необходимые манипуляции со шнуром, застегивает куртку — и получает за это поощрительный поцелуй. — я тебя тоже, кажется… обувайся и пойдем тебе шпагу искать. к сожалению, очень сложно зашнуровать обувь, когда ты находишься под впечатлением [чувствуешь себя растаявшим] от спонтанного мимолетного поцелуя. нет, правда! джей привык к чему-то такому масштабному, серьезному, продолжительному — а тут такой… крошечный. прелестный. поцелуйчик — и… кошмар. доведет его когда-нибудь этот ли хисын. он видит в углу раздевалки стойку с оружием и первым делом после выполнения ответственной миссии по завязыванию шнурков направляется туда. у него есть цель: показать хисыну, какой он крутой и самостоятельный, в отместку за этот нахальный поцелуй. — хисын~а, смотри, я нашел себе шпагу! можно я ее возьму? — … пак чонсон, я тебя сейчас побью, — хисын выглядит реально угрожающе. — что нашел, говоришь? — ну… шпагу?.. — это сабля. — а… ой, — чонсон ставит саблю на стойку с такой скоростью, будто бы неожиданно очень сильно об нее обжегся. — конечно же это сабля, я просто хотел пошутить, я- — вот это — шпага. вот это — перчатка. а вот это — маска. можем идти в зал. — … а мне всегда было интересно, как вы не умираете в этом костюме в такую жару? — в зале есть кондиционер. если тренер ча хочет нас наказать, то она вырубает кондиционер. — … жестко. надо будет его сейчас на минимальную температуру поставить. — кто сказал, что я его включу… — всмысле, ли хисын, ты- — это тебе за саблю.

***

— включу я кондиционер, включу. ты мне живым нужен, чонсон~а. хисын вроде как довольно устойчив к нытью — он, в конце концов, спарринг-партнер ники, так что практики в этой области у него предостаточно — но прямо сейчас весь этот опыт как-то не особенно помогает. он смотрит на чонсона, видит этот искренне жалобный взгляд с вопросом 'ты смерти моей хочешь, да?' — и все, он ломается. ну вот как его такого мучить? ну никак ведь… даже за то, что спутал шпагу с саблей. — начнем со стойки, наверное? — да ну ее, я все равно как удобнее бегать буду… — и то правда… хисын вспоминает себя пятнадцать лет назад, когда только-только пришел в фехтовальную секцию, и думает, что первое время так оно и получается. их вот тоже с самого начала учили, что такое стойка, как в ней ходить, как из нее атаковать — но они, конечно же, не делали так, как их учили. им было по шесть-семь лет, и у них имелось две рабочих стратегии: как проще, потому что они наивно приравнивали проще к удобнее, и как пойдет. до определенного момента им казалось, что обе работают безотказно. но в итоге все они довольно быстро — и вполне закономерно — подобрались к осознанию, что стойку все-таки придумали не зря — что это все-таки удобно, когда хотя бы немного к ней привыкаешь. — … но я тебе все равно покажу. на случай, если вдруг станет интересно в процессе. тебе нужно встать вот так… нет, не так широко, тебе будет неудобно, поставь левую ногу поближе- — мне будет очень удобно, устойчиво и вообще- — а ходить ты как собрался, энтузиаст устойчивости? или будешь фехтовать, стоя на месте? такое — это, знаешь, не ко мне, это к манекену… — я с тобой хочу, — умилительно недовольно бубнит чонсон, поднимая на него встревоженный взгляд — как будто подумал, что хисын сейчас правда возьмет и бросит его отрабатывать выпады на мишени. он не может сдержать улыбку. — что? — что что? — смотришь интересно… он пожимает плечами и опускает маску, без зазрений совести оставляя вопрос без ответа. — … ты больше ничего объяснять не будешь? — ты даже в стойку правильно встать не согласился, пак чонсон. так что никаких тебе больше объяснений, — он старается звучать драматично и серьезно, но в итоге до смешного быстро ломается снова — буквально на три, два, раз. — … но вообще, если хочешь, могу еще объяснить механику укола- — не-е-е-е-не-не, не, никаких больше объяснений, ли хисын, — отмахивается чонсон, — только естественная импровизация. — гений импровизации, получается? — уточняет он, едва сдерживая смех. — вроде того, — совершенно невозмутимо отвечает чонсон, и ему остается только смириться с этой его невозмутимостью. — команды запомнил? — запомнил! — ну точно гений… хисын наблюдает за тем, как чонсон со все тем же решительно уверенным вайбом профессионала опускает маску, и от его неподдельной сосредоточенности внутри становится как-то необъяснимо тепло. или, наоборот, очень объяснимо. — готов? — выигрывать у тебя? конечно… как выясняется в следующие пару секунд, на дорожке чонсон точь-в-точь такой, каким хисын и ожидал его увидеть. мысль о том, что он оказался прав в своих ожиданиях в его отношении, вызывает у него улыбку. — так и понял по тому, как изящно ты промахнулся. целился в плечо, да? умно для начала, не то что- — грудь. я целился в грудь. — … а. ну, в общем, ты понял. с плечом больше шансов — у меня не так плохо с защитой, чтобы настолько подставить грудь. первый укол, получается, остается за хисыном — а еще второй, и третий, и четвертый тоже, и вот потом- — о-о-о-о, поздравляю с первым успешным уколом, чонсон~а, — он поднимает маску, чтобы улыбнуться ему, — где первый — там и второй, и третий, и- — … ты невозможный, ли хисын, — он тыкает его шпагой в коленку. загорается зеленая лампа. — вау, какая меткость… но вообще, нечестно, чонсон~а! у нас был перерыв- — перерыв? не помню, чтобы мы на него договаривались- он не находится, что на это ответить, и ограничивается тем, что драматично закатывает глаза. ладно, почти ограничивается. — … только потому, что я тебя люблю, это нечестно заработанное очко останется у тебя. — честное оно, просто нечего было на болтовню отвлекаться- — нарушителям техники безопасности слова не давали- — я, вообще-то, как никто другой заинтересован в твоей безопасности, хисын~а… — … вы посмотрите на него, уже осваивает психологические приемы против соперника. воздействие на концентрацию пошло. — какие интересные у тебя способы описания любви… и выражения тоже… — у меня их много, чонсон~а, — он подмигивает, прежде чем опустить маску. — могу, например, уколоть тебя точно в сердце… сделать это с первой попытки у него, конечно же, не выходит, потому что чонсон слишком уж активно и качественно мешает и сопротивляется — но с третьей все-таки получается, так что в итоге он ведет 7:2. правда, потом чонсон как будто ловит какой-то внезапный дзен и наносит укол — в плечо — раньше, чем хисын успевает достаточно сконцентрироваться, чтобы уйти от атаки, и 7:2 превращаются в 7:3. — … вау, пак чонсон, — поднимая маску, он удивляется — совершенно искренне, не театрально. — в тебе просыпается скрытый фехтовальщик? — не исключено. или я просто вспомнил, что ты сам советовал мне целиться в плечо, и решил, что пришло время применить совет на практике. — м-м-м-м, ну нет, — хисын несогласно морщится, отрицательно качая головой, — моя версия мне больше нравится. — маску опускай уже, хисын~а — меньше слов, больше дела, не затягивай время- — воу-воу, какой соревновательный дух, — 'удивительно соревновательный для человека, который решил, что больше не спортсмен', думает он, но вслух этого, разумеется, не произносит. — опускаю я, опускаю… насчет соревновательного духа все оказывается весьма интересно: он с некоторым удивлением осознает, что чонсон серьезно втянулся в процесс — это заметно по тому, с каким рвением тот ведет поединок и насколько упорно атакует вплоть до момента, пока сам не получит укол. хисын испытывает навязчивое желание сказать что-то насчет этого — пошутить хотя бы, — чтобы развить свое предчувствие чего-то в полноценный разговор, но сдерживается, опасаясь, в лучшем случае, спугнуть этот настрой; мысленно рассуждать о перспективах худшего он даже не начинает. — 10:4, чонсон~а. — учитывая, что я первый раз фехтую, а вот ты этим уже пятнадцать лет занимаешься и выигрываешь всякое… у меня все весьма неплохо. он многозначительно дергает бровью. хисын зависает на пару секунд, прежде чем так же многозначительно дернуть обеими в ответ. — звучит как намек. — понятия не имею, о чем ты… после этого до счета 15:4 они добираются меньше чем за минуту. — … ли хисын, это что сейчас такое было? — чонсон выглядит потерянным, и хисын усмехается, совсем снимая маску и опуская ее на пол. — куда так быстро, и сильно, и- — ну, я же все-таки уже пятнадцать лет этим занимаюсь и выигрываю всякое, чонсон~а… — умышленно пафосно рассуждает он. — вот и стараюсь производить соответствующее впечатление, — и подмигивает еще. чтобы наверняка. — … господи, с кем я связался. — с первым номером рейтинга fie? чонсон молча смотрит на него несколько секунд, прежде чем покачать головой с видом 'это невозможно' и приземлиться на скамейку рядом с дорожкой. хисын не спешит садиться рядом — только подходит ближе, становясь ровно напротив. — … а все-таки почему фехтование, хисын~а? — я же говорил, что там ничего интересного… — все равно расскажи. мне интересно. хисын ловит его взгляд, и что-то тревожно сжимается внутри: ему грустно. ему определенно грустно. — … я ходил на курсы французского при посольстве, а у них там еще была секция фехтования. и в какой-то момент я подумал, что, наверное, было бы прикольно попробовать фехтование? потому что со стороны это выглядело весело, и… вот. оказалось, что правда прикольно. — сразу вот настолько понравилось? он кивает, улыбаясь. — ага, сразу и настолько. этому явно поспособствовал тот факт, что у меня довольно быстро начало что-то получаться. — думаешь, бросил бы, если бы не начало? он задумчиво замолкает, опуская глаза, и несколько секунд просто разглядывает шпагу. и правда: каков шанс, что, будь чуть сложнее тогда, он бы не стал тратить на это силы? — … не думаю, нет, — он снова улыбается, поднимая взгляд на чонсона. — все ведь начиналось с того, что это просто было весело. в самом начале, когда только-только пробуешь, все остальное еще как бы… не имеет особого значения? тогда я еще не думал о том, что хочу быть лучше кого-то, хочу куда-то отобраться, хочу что-то выиграть — мне просто нравилось этим заниматься, и все. просто так, потому что было весело. так что… я бы скорее бросил, если бы мне стало скучно, чем если бы так и не начало получаться. — … вау. идейно, хисын~а. — есть немного, чонсон~а, — он смущенно смеется. — еще поединок? чонсон соглашается, мгновенно переключаясь в прежний режим активной заинтересованности в победе, и они начинают заново. хисын мысленно отмечает, что на этот раз его стойка стала уже — все-таки подвинул левую ногу ближе к себе, — а атаки реже и четче. меньше действий, больше мыслей. на 5:1 он собирается похвалить его продуманную попытку защиты, но чонсон вдруг заговаривает первым. — … нет, все, я сдаюсь, — он поднимает маску. — я больше не могу фехтовать. — чего это вдруг? всего лишь второй поединок, и мы целых пять минут отдыхали после первого, а ты точно выносливый. — ага, я точно выносливый. а ты точно слишком секси. хисын зависает. так вот прямо, ну, очень основательно зависает — секунд на пять, по ощущениям? нет, серьезно: он уже успешно привык ко многому из того, что говорит и делает чонсон, но вот к такому его жизнь не готовила. — … опять психологические приемы пошли, значит- — главный такой прием здесь — это твоя одежда, — чонсон смотрит. он старательно держит себя в руках. — … форма как форма, — хисын пожимает плечами. — все точно не так страшно, чтобы ты прямо сконцентрироваться не мог… и вот тут начинается самая увлекательная часть этого их внезапного разговора — потому что они, конечно же, не могли дойти до таких разговоров в каком-то другом месте в какое-то другое время, им надо было добраться до этого на фехтовальной дорожке, посреди поединка. самый подходящий момент, согласитесь. — нет, жесть как страшно. может, снимешь лучше- — тебе надо — ты и снимай- — я же сниму- — я же не против- на этот раз основательно и живописно зависает уже чонсон. хисын думает, что, наверное, должен что-то сказать — уточнить? пояснить? еще что-то? — но в конечном счете вместо слов просто красноречиво дергает бровями. его, кажется, понимают даже так, потому что спустя секунду чонсон оказывается совсем рядом с ним. — ты это серьезно? ты правда хочешь… со мной? — … знаешь, чонсон~а, — он нервно стучит пальцем по рукояти шпаги. господи, почему все это обязательно должно быть так неловко, — я обычно по приколу не говорю людям, что не буду против, если они меня разденут? — … я люблю тебя. хисын бросает короткий взгляд на дверь зала — закрытую, — прежде чем снять маску, положить ее на пол вместе со шпагой и поцеловать его, запуская свободную от перчатки руку в волосы на затылке. — … признавайся честно: в фехтование ради секси костюмов пошел, да? — конечно. исключительно ради этого. чтобы соблазнять секси теннисистов в перспективе. — и легкоатлетов. хотя по мне так ходжун не секси. хисын закатывает глаза, драматично вздыхая. — еще одно упоминание ходжуна, и по приходе в комнату я завернусь в одеяло и буду рыдать, а тебе придется меня обнимать и успокаивать, пак чонсон… — разрешаю тебе рыдать разве что от счастья, что мутишь с теннисистом. он снова целует его, и хисын не может сдержать улыбку.

***

— тренер? к вам можно? заглядывая в кабинет, хисын вопросительно смотрит на сидящую за столом тренера ча; и в этот момент он, на самом деле, знает наверняка, что да, можно, что в его вопросе нет никакого практического смысла, но все равно спрашивает — так сразу как-то спокойнее становится, что ли. привычнее. как если бы он просто пришел обсудить с ней свои тренировочные успехи — узнать, на что стоит обратить пристальное внимание, что отработать плотнее, какие моменты исправить и все такое. обычно он заходит поговорить об этом после субботних тренировок — но в эту субботу у них был внеплановый выходной, и он, получается, не зашел, а в воскресенье выходной был уже плановый. и вот, уже понедельник! так что как раз надо бы спросить об этом, если подумать, точно, обязательно надо, и- как-нибудь потом. сейчас он пришел поговорить о другом. — проходи, хисын~а, — она на секунду поднимает на него взгляд, отрываясь от записей в блокноте, — а то завис на пороге — как неродной, честное слово… он опускает глаза и неловко смеется, проходя внутрь и прикрывая за собой дверь, и садится на дальний от нее конец дивана, стоящего около стола. — мне… надо вам кое-что сказать, тренер? — это вопрос или утверждение, ли хисын? — она усмехается. — если все-таки второе, то вперед, говори. я тебя слушаю. он, если честно, и сам не уверен, к чему это ближе — к утверждению или вопросу, как не уверен и насчет того, действительно ли ему надо сказать ей то что-то, с которым он пришел: по факту, ей совсем необязательно знать. в этом нет решительно никакой необходимости — есть только его слабо объяснимое желание рассказать об этом, смутное ощущение, что так будет лучше и правильнее, и надежда, что он почувствует себя спокойнее, зная, что она знает. он напряженно вдыхает, прежде чем заговорить. — я тут на днях… теннисиста одного приводил, помните? — он нервно перебирает в пальцах край тренировочной футболки. она точно помнит, учитывая, что его 'на днях' — это на самом деле 'вчера'. — в воскресенье. когда зал был свободен. — ага, — она кивает, по-прежнему сосредоточенно что-то записывая в блокнот, и хисын мысленно благодарит ее за то, что она не откладывает его, чтобы поговорить с ним. так ему, вероятно, пришлось бы смотреть ей в глаза, а к такому он, ну… не то чтобы очень готов. — помню. я даже посмотрела на вас немного — для первого раза он был относительно неплох. что, хочешь перевести его в фехтование? она усмехается, говоря это, и хисын смеется вместе с ней. — пока не надо, нет… но я ему передам, что вы его хвалили — он наверняка будет очень доволен. — ну, пускай имеет в виду, что ему еще учиться и учиться. и пускай приходит в воскресенье. хисын вопросительно замолкает. она наконец заканчивает писать, совсем откладывает блокнот, теперь встречаясь с ним взглядом, и снова усмехается. — ты чего так смотришь? — … а? как так?.. — как испуганный олененок. не съем я его, не бойся. — я не боюсь… — да что ты… — я просто… вам нас вроде, ну, не то чтобы мало? а тут еще вот… он. зачем он вам нужен?.. 'вы никогда ничего такого не делаете просто так. вы никогда не тратите свое время и силы на что-то бессмысленное, у вашей работы обязательно должна быть цель, и прямо сейчас я не понимаю, в чем она заключается', — думает он, но вслух ничего из этого не произносит. она пожимает плечами. — чтобы, знаешь, фехтовал лучше, — хисын заинтересованно поднимает бровь. — а то ты так и будешь его в одну калитку обыгрывать всегда — так неинтересно, согласись. — … не соглашусь, — он знает, что будет звучать как ребенок, и все равно продолжает в том же духе. — я столько лет за тем и тренируюсь, чтобы всех в одну калитку обыгрывать, вы это лучше всех знаете. что вам не нравится… она улыбается. видимо, он похож на ребенка даже больше, чем предполагал, раз она улыбается. — ну-ну, давай не дуйся… обыгрывать в одну калитку надо фехтовальщиков, а не теннисистов, хисын~а, — она многозначительно подмигивает, прежде чем снова стать привычно серьезной. — в общем, пускай приходит, пока я предлагаю — я нечасто предлагаю, ты в курсе. будет ему индив на тему 'как фехтовать с ли хисыном'… он как-то даже не понимает уже, если честно, радоваться ему или пугаться — все как-то до подозрительного удачно складывается. как будто она уже все знает. как будто она, ну… как бы это сказать-то? ладно, нет, такого лучше даже в мыслях не говорить — он, наверное, просто выдает желаемое за действительное. у нее точно есть какая-то другая, неочевидная ему мотивация, чтобы всем этим заниматься. то, что он не может себе что-то представить, еще не означает, что этого нет! — … вот это вы к нему прониклись, тренер, — лучшего ответа он, получается, не придумывает. — ага, как видишь, — она кивает. — так что ты там сказать про него хотел, м? — ну… он вздыхает, стараясь хотя бы минимально успокоиться, прежде чем поднять на нее взгляд и наконец сказать. — … вы вроде как не зря прониклись? он… вроде как мой парень. — … вот это, знаешь ли, мне и без твоих дополнительных пояснений понятно было, хисын~а, — она выдерживает паузу. — и вот это 'вроде как' я бы на твоем месте убрала — не понимаю, где ты там нашел такую неопределенность… хисын на несколько секунд зависает на осмыслении ситуации. она смотрит на него так, будто ничего необычного не происходит. решительно ничего. она говорит с ним так же, как и всегда. она даже его подкалывает. он почти задается вопросом о том, а верно ли вообще его расслышали — но этот вопрос отпадает спустя секунду. — сам смотри: сначала этот твой пак чонсон встречает тебя с тренировок, а потом ты приводишь его фехтовать. учитывая, что ты никого никогда не приводил фехтовать, это явно что-то значит, я права? — … правы, получается? — получается. как обычно, хисын~а. — … ага, — он ненадолго замолкает, прежде чем продолжить. — вы… ничего больше не скажете? об этом. — ты ожидал услышать что-то конкретное, но не услышал? он задумывается над ее вопросом. чего он ожидал, правда? осуждения? скорее нет, чем да. вряд ли. негодования? ну… возможно?.. — послушай, хисын~а, — она вздыхает, и ее тон заметно смягчается; он понимает, что снова неосознанно опустил взгляд в пол, и заставляет себя поднять глаза. — это твой выбор, хорошо? и ты сам знаешь, как обстоят дела с такими вещами — лучше меня знаешь, я не сомневаюсь, — так что ничего нового об осторожности и прочем я тебе точно не расскажу. — я не об этом, просто… вы как будто даже не удивлены? совсем. — ты прав, совсем не удивлена. без как будто.