челлендж

— сону-хён, не говори, что нужно просыпаться… когда у соседа звенит будильник, ники сильнее укутывается в одеяло и утыкается лицом в подушку — такой, мол, никуда я не пойду, останусь спать. имеет полное право, между прочим, он морально пострадал! судите сами: узнал, что где-то с ними в отеле тусуется убийца, перенервничал во время допроса, потом потерял хисын-хёна [а где он сейчас? а его вернут? а вдруг его уже посадили в тюрьму и никогда не отпустят?], а потом еще и получил в подарок нового соседа и слушал их с сону болтовню до глубокой ночи. ники, конечно, бесконечно сильно любит сону-хёна и мог бы разговаривать с ним хоть до рассвета, если бы тот не переживал настолько сильно по поводу режима, — но к ян чонвону он пока настроен явно… подозрительно. с ним не хочется разговаривать до рассвета. эти двое болтали сначала про то, что происходило в очереди на допрос и какие есть улики, а потом про то, кого увезли в участок как подозреваемых: чонвон, который уже успокоился и больше не рыдал [на том спасибо], просто грустно вздохнул, говоря о том, что даже его новых соседей подозревают, а сону успокоил его тем, что вот этих новых соседей точно ни в чем подозревать не будут, так что переезжать больше не придется. 'а жаль', — подумал ники, который очень ревностно относится ко всем, кто пытается забрать у него его хёнов. потом сону еще раз спросил у ники, что там произошло у хисына, но тот по-корейски сказал, что японец и не знает корейского, гордо отвернулся и заснул. а теперь вот нужно просыпаться, идти на тренировку, тренироваться — так не хочется всего этого, честное слово, тем более без хисын-хёна… а будильник сону все звенит и звенит, и действует на нервы, и… нет, ники больше точно не уснет. — вставай-вставай, ребенок, у тебя тренировка в девять, а до нее еще позавтракать надо. — в девять… почему так рано… — нет, слушай, это еще по-божески — у некоторых вообще в семь начинается… чонвон вон уже ушел — они в восемь почти каждое утро собираются. так что не жалуйся, мелкий. сону стаскивает с него одеяло и — прямо тогда, когда ники думает, что это такой себе аргумент, потому что лето и без одеяла не холодно, — выдергивает у него из-под головы подушку. ладно, вот это уже более весомый довод. — встаю я, встаю… я не суицидник, чтобы к тренеру ча опаздывать. — радостно слышать. и кстати, ники~я, — сону задумчиво садится на край его кровати, — раз чонвона нет — расскажешь, что там было с хисыном? — ну… — ники вздыхает. — мы были на тренировке, она заканчивалась в четыре, но… в три часа хён попросил тренера ча отпустить его, потому что у него заболела голова. но я не верю в то, что у него заболела голова, потому что прямо перед этим у нас с ним был бой, и он был активным, а он не бывает таким активным, когда у него болит голова, и- сону-хён, его же не посадят в тюрьму? глядя в эти детские жалобные глаза — точь-в-точь как у котенка — сону может только умиленно посмеяться и обнять ники за плечи. — не денется от тебя никуда твой хисын-хён, не переживай. он же… не убивал никого. а если не убивал — то и не сделают с ним ничего. там такие детективы, что они точно настоящего убийцу найдут. — а хисын-хён ненастоящий. — знаю, ники~я. и они тоже узнают, если все еще нет. — а он сегодня приедет? когда его отпустят? его не оставят в участке насовсем? — я не знаю точно, но его, кажется, не могут прямо… арестовать, если у них нет ордера на арест. а ордер — это только когда прямые доказательства есть, вот. так что его должны отпустить, там не больше… скольких-то часов можно без ордера. — ты… сложными словами говоришь, но я тебе верю, сону-хён. я в душ тогда, хорошо? — иди-иди, мелочь. не утони только.

***

— доброе утро, тренер ча! — доброе утро, рики~я. ты сегодня удивительно рано, — она по-доброму усмехается: обычно он приходит [прибегает] ровно к началу тренировки, а тут аж за десять минут уже на стадионе! — даже раньше большинства сонбэ. — да, я… проснулся рано, вот. хисын-хён не придет, кажется?.. он не прогуливает, если что, тренер ча, его просто- — не переживай, рики, я знаю. все в порядке. — хорошо! тогда… да. — утяжелители не забыл? — тренер пробегается по нему подозрительным взглядом — бывало уже такое, что ники 'забывал'; ему кажется, что он краснеет. — нет конечно, вы… плохо обо мне думаете! вот. они вот, — ники гордо кивает себе за спину, — в рюкзаке. — вот и молодец, ребенок. сейчас все дойдут — и начнем… …бегать. много. ники знает, что до олимпиады без хорошей физухи ты никак не доедешь, но в глубине души надеется, что есть еще какой-нибудь способ ее наработать, кроме как наматывать круги по стадиону с утяжелителями на ногах и руках. он помнит, как пробежался так первый раз — тогда эта пробежка была для него чем-то вроде пытки? можно и так сказать. он тогда только-только в сборную попал — в какой-то момент он подумал, что это обряд инициации новых членов команды, но… нет, это просто он лошара. он приехал из японии с такой себе физухой [спасибо тренерам, ага], а год в кадетах в корее мало чем помог. поэтому, когда он, такой молодой и одаренный мальчик, оказался во взрослой сборной, тренер ча грустно подумала, что он, кажется, не вывезет. резонно. и это явно нужно было исправлять. — рики, подойди ко мне, пожалуйста. пятнадцатилетний рики аккуратно упаковывает шпагу в чехол и подбегает к тренеру. выглядит уставшим — но еще и довольным, кажется. — да, тренер ча? — как тебе кажется, как ты провел поединок? — я… мне понравилось, как я атаковал! конечно, еще многому нужно научиться, но… — у него пока еще не слишком хорошо с корейским, поэтому, — я буду очень стараться! — да, атакуешь ты и правда хорошо. но… я заметила, рики, что ты очень быстро начинаешь поединок, а к концу сильно устаешь. это нужно исправлять: ты должен держать одинаковую скорость весь поединок, если ты выбрал такую тактику. — а… что с этим делать, тренер? — … слушаться меня, рики~я. у тебя теперь будут дополнительные тренировки. дополнительные тренировки начались уже на следующее утро — его позвали на стадион и сказали бежать. много. он устал, но останавливаться было нельзя — он добежал, и тренер ча покивала каким-то своим мыслям. а на следующее утро ему на ноги надели утяжелители — он испугался. после той пробежки он упал на дорожку и никак не мог отдышаться. — если ты правда хочешь остаться в сборной, рики~я, то ты справишься. привыкай, теперь будет сложно. ники добегает дистанцию самым первым: он знает, что его выносливость все еще не идеальна [не на золотую медаль олимпиады], так что ему ставят задачу бежать быстрее. так сложнее, он знает — так он будет лучше прогрессировать. теперь он не умирает после пробежки: он научился правильно дышать и справляться с болью в мышцах, поэтому чувствует только сильную усталость — а когда ты готовишься к олимпийским играм, то это скорее плюс, чем минус. в отсутствие хисына он чувствует себя как будто бы лидером сборной [так, знаете, за старшего остался], и это придает ему и уверенности, и сил. ники нравится это чувство — он ловит себя на мысли о том, что в следующем цикле хочет ощущать себя так на каждой тренировке. цель, получается. пока он бежал, хисын-хёна на горизонте не появилось, и прыгать придется тоже одному. с четырьмя сонбэ — но нет-нет-нет, ники считает, что одному. они скучные, ему с ними не весело. — тренер ча, — он подбегает к ней, тяжело дыша, — а можно музыку включить? у меня колонка с собой. — если быстро включишь, то давай. и скакалку доставай. только не очень громко, рики, я тебя прошу! — да-да, конечно, я знаю! с музыкой становится веселее, чем было просто с четырьмя сонбэ, но без нее. любимые песни правда помогают — прыгать выше и все такое, потому что спустя сорок минут с утяжелителями заставить ноги реально прыгать выше крайне сложно. в японии ему таких заданий не давали — 'наверное, поэтому я бы там ничего и не добился', считает ники. он слышит за спиной недовольные вздохи — кто-то скучный перешептывается с кем-то нудным о том, что опять этот ребенок свой к-поп включил — но он только смеется. потерянное поколение — даже от музыки кайфовать не умеют. к десяти часам они возвращаются в спортзал — и как только ники делает шаг через порог, то сразу срывается с места и куда-то летит, как будто и не мучался с функционалкой целый час. — хисын-хён! — если от его крика не разбились стекла — то они, кажется, пуленепробиваемые. — ты вернулся, ура-ура-ура, они тебя отпустили! долго мучали? тебя подозревают? но ты же никого не трогал, ты же- хисын-хён, я так рад, что ты вернулся! все это время ники висит у хисына на шее — какой-то невозможный двухметровый ребенок — и тот может только смеяться. серьезно, ну как еще можно на такое реагировать? — я очень рад, что ты рад, ники~я, но слезь с меня, а то в больницу везти придется, ты мне точно что-нибудь сломаешь… как тренировка? — хорошо, мы бегали и прыгали! — слишком позитивно выглядишь для человека, который целый час бегал и прыгал с тренером ча… — все потому что ты вернулся, хисын~и-хён!

***

у ники есть традиция: после тренировки уходить из раздевалки последним. пока сядет на лавочку, пока поноет, что он устал и ему жарко, пока снимет костюм и аккуратно сложит его в сумку [а это капец какая трудная задача, чтоб вы знали], пока поправит волосы, потому что 'капец они мокрые, а кондиционер сильнее нельзя было включить?' — вечность пройдет, честное слово. они уже начнут опаздывать на обед [а нечего его так рано делать, обед в полвторого — это что за бред?], а хисын скажет, что вообще скоро начнется следующая тренировка, и они слишком надолго тут зависают, и- — потому что кондиционер надо было сильнее включать, — недовольно бубнит ники, пока крутится перед зеркалом. — ты же знаешь, что тренер ча не любит включать его сильнее, потому что боится, что мы заболеем… — но три часа в костюме и маске, хисын~и-хён, — он ноет, снова, — сдохнуть можно. — но ты ведь живой? вот и молодец, вот и живи дальше. — а все-таки, хён, ты подозреваемый или нет? уже всем на этой базе, кажется, известно, как сильно ники переживает за хисына с этим всем… убийственным делом. он пожаловался сону, джейку, тренеру ча в перерыве, пока хисын ходил к кулеру налить воды, и даже хотел запостить твит, но подумал, что это уже будет слишком, так что решил этого не делать. он не знает до конца, как работает эта система в корее, не уверен, как детективы будут искать доказательства и предъявлять обвинения. вдруг они просто решат… забить на все это? и обвинить первого встречного, потому что это легче, чем искать настоящего преступника. а первым встречным оказался ли хисын — вот и будет преступником ли хисын, хотя… он ведь ничего не делал! правда же?.. — я подозреваемый, да. мы все, кого увезли вчера на допрос, подозреваемые, потому что… у них нет прямых доказательств против нас, но есть косвенные, так что они все еще могут строить вокруг нас всякие теории, — хисын хмыкает и пожимает плечами. — в тот промежуток, когда убили ким тэёна, я как раз вышел с этажа и уехал на лифте. это было как раз через несколько минут после того, как ян чонвон ушел из комнаты, и… еще им показалось странным, что я был на одиннадцатом этаже, хотя живу на тринадцатом, и… вот. — а что ты на одиннадцатом делал? — таблетку у друга просил. — но у нас же в комнате есть аптечка, ты мог просто взять там… — у нас нет такой таблетки, только у него есть. — что за таблетка, что ее у нас нет? у тебя что-то случилось? ты болеешь? или ты решил?.. нет, хисын-хён, пожалуйста, только не принимай допинг! тебя же точно будут проверять, и поймают, и- — господи, мелочь, угомонись. это просто таблетка. — ладно… мысли ники встают на развилке в этот момент, потому что его интересуют две вещи практически в равной степени, и это капец какой сложный выбор между двумя вопросами. первый вариант — узнать, что это за друг, потому что он вообще не припомнит, чтобы хисын как-то особенно дружил с кем-то, кроме них троих. это странно, он не понимает, к кому он мог там ходить и почему у этого кого-то оказалась таблетка, которой больше ни у кого нет. и почему хисын спросил именно у него?.. это интересный вариант, но вот второй: спросить, кого еще подозревают. с кем хисын-хёну придется сражаться за звание убийцы? кого там еще допрашивали? может, аргументы в их сторону убедительнее, и тогда его отпустят? ники кажется, что он правда долго думает — типа, пять минут стоит в подвисшем состоянии — но на деле молчит, наверное, только пять секунд. потом спрашивает. — а с кем тебя возили в участок? кого еще подозревают? — двое теннисистов. они только вчера приехали на базу, и заселились как раз в тот промежуток времени, когда произошло убийство, и они живут на одиннадцатом этаже, так что- — подожди, хисын-хён, — нервно перебивает ники, — а это случайно не… не джей-сонбэним и пак сонхун-сонбэним? — да, это они, так вот детективы подумали, что они могли- — нет, ты подожди, это правда они? ты с ними знаком? познакомь-познакомь меня с ними, хисын~и-хён! — ники подбегает к хисыну и смотрит на него вот этими вот глазками, которыми ребенок смотрит на маму в магазине, чтобы она купила ему игрушку. — … во-первых, зачем тебе это? а во-вторых, я с ними не очень и знаком, мы просто провели вместе ночь в участке… — они такие крутые, хисын-хён! джей-сонбэнима показывали по телевизору, он выиграл крутой-крутой турнир, а еще они модели nike, они оба, и они очень-очень красивые, я смотрю на их фотографии, и они такие красивые, хён! познакомь меня с ними, ну? через десять минут — примерно в 13:25 — хисын согласился: исключительно для того, чтобы не опаздывать на обед.