Последний бросок на север

Ягер, положивший все силы на поиски беглецов, вернулся в лагерь за полночь. Сил оставалось лишь на дорогу в свою комнату, но мысли беспощадно делили его голову; я сам дал им сбежать, думал он, но как он догадался? Однако размышления остались позади, когда Ягер рухнул в постель. Утром поиски еще продолжались, и Ягер собрал совещание. Шум, что наводили разъяренные коменданты, нервировал его; вместо взаимных упреков и обвинений, Ягер хотел услышать приблизительные варианты дальнейших действий, однако горько понимал, что помощи вновь не дождется. — Как так вышло, что они сумели угнать танк с учебного полигона?! — спросил кто-то. — А мне интересно, куда они пропали? — вмешался Вальтер, — Ни один радар, ни земной, ни воздушный их не заметил! Они бы не смогли уйти за такой короткий срок, значит, они знали маршрут. Ягер заинтересовался. — Что Вы скажите, герр штандартенфюрер? — Вальтер смерил того презрительным взглядом. — Хотите сказать, что у них были карты? — бесстрастно спросил Ягер. — Другого варианта нет. — И как же они их достали? — Через остарбайтера Ярцеву. — Вальтер обратился к остальным. — Считаю, ее необходимо допросить! — Исключено. — холодно ответил Ягер, — У нее не могло быть доступа к картам. Их я кладу в сейф, а ключ всегда при мне. — То есть Вы хотите сказать, что если откроете свой сейф, то обнаружите карты, верно? — Да. — Ну тогда давайте посмотрим! — ехидно предложил Вальтер. — Вы забываетесь! — лицо Ягера исказилось от злости, — Вы считаете, что имеете право обыскивать меня? Все на секунду затихли от грозного голоса Ягера, пока он и Вальтер сверлили друг друга взглядами. — Всем нам известна скрупулёзность герра штандартенфюрера, — примирительно начал один из его заместителей, — он бы не допустил такую оплошность. Вальтер недовольно покосился на него, но говорить ничего не стал. Все вновь принялись за обсуждение общих промахов и негодовать, Ягер решил как можно скорее прекратить совещание, превратившееся в балаган. Однако как только все начали расходиться, какой-то комендант заявил: — Я все же считаю, что допросить остарбайтера стоит. Другие начали вновь дискутировать, пока не сошлись в едином мнении: допросить остарбайтера. — Если Вы настаиваете, я допрошу ее сегодня, — просто ответил Ягер. — Мы бы хотели присутствовать на допросе, — Вальтер выглядел довольным. — Все? — удивился Ягер, — Господа, вам нечем заняться? — У Вас и так было достаточно работы, герр штандартенфюрер. Думаю, мы сможем помочь Вам. — Если вы считаете допрос необходимым, — Ягер оглядел собравшихся, — значит, я должен присутствовать. Пожалуй, Вас, Вальтер будет достаточно, чтобы его провести. Ягер заставил себя пойти на уступку, чтобы этот диссидент, наконец, успокоился. И хоть его нервы были уже давно измучены, Ягер почувствовал новую волну беспокойства.

***

Анну вызвали в кабинет, где ее уже ожидали; Вальтер фыркнул на пришедшую, а Ягер, стараясь этого не замечать, спокойно начал: — Анна, мы хотели с Вами поговорить… — Где ты была вчера вечером? — почти заорал Вальтер. — Готовила здесь отчет, герр оберштурмбаннфюрер, — ответила Анна, опустив голову. — И герр штандартенфюрер позволил? — удивился Вальтер, переведя взгляд на Ягера, тот кивнул. — Что ж, а что было потом? — Я отдала отчет герру штандартенфюреру и ушла в блок. — Мне сообщили, что остарбайтера Ярцеву видели с заключенным вчера днем на полигоне. — Это было по моему поручению, — вмешался Ягер, — я просил фройляйн объяснить ему новый порядок проведения учений. — Вы решили его изменить? И почему никто об этом не знает? — Я не обязан обсуждать свои решения, — ядовито процедил Ягер, — тем более с дилетантами. Вальтер гордо отвернулся, на что Ягер усмехнулся, отмечая, какое же удовольствие ему доставляет изводить этого вертуна. — А Вы сами, герр штандартенфюрер, замечали что-либо странное в поведении остарбайтера? — Вы решили допросить меня? — Ягер изогнул брови, балансируя, на грани терпения, — Что ж, я отвечу лишь раз — нет, не замечал. — А как же… — Вы свободны, Вальтер. Не вижу причин продолжать допрос. Карты на месте, в сейфе и все, что я хотел узнать от Анны — я узнал. — Но… — Это приказ! — напоследок рявкнул Ягер, и недовольный Вальтер подчинился.

***

Ягеру предстоял серьезный разговор с оберфюрером, который не предвещал ничего хорошего. Тот не смог приехать и роптал по телефону. — Если их до сих пор не нашли, это значит лишь одно — они мертвы, — говорил Ягер в трубку. — А где же тогда тела? — Вероятно, на дне одного из болот. Их здесь много. — Но почему они бросили танк? — Его нашли неподалеку от выхода в город, — объяснял Ягер, — и у него сгорели воздушные фильтры. В трубке помолчали. — Вы уверены. что они мертвы? Это была одна из версий, в которую Ягеру хотелось поверить, однако привык он верить только фактам, а в этом случае, это могли бы быть только найденные тела. Ягер старался отгонять назойливые мысли и сосредоточиться на работе, но порой все же думал о своем очередном поражении этому мальчишке, отчего он приходил в стыд, однако еще больше — в негодование. — Вы слушаете, Ягер? — Да, герр оберфюрер. — быстро ответил он. — Продолжайте поиски, — приказал оберфюрер, — прочешите все болота, если потребуется, но найдите их! — Есть, герр оберфюрер. Ягер положил трубку и откинулся на стуле. Он хотел вообразить картину событий и понять мысли Ивушкина; у меня есть танк, экипаж и карты, рассуждал он, на карте отмечено «выход в город», но почему я не поехал туда? Ягер забарабанил пальцами по столу, в раздражении, что мысли вновь ускользают от него. Он закрыл глаза; Анна передала мне карты, я угнал танк, перечислял мысленно Ягер, но как я мог знать, что у того ручья глушь? Разве я видел его раньше? Ягер открыл глаза и вспомнил, откуда привезли Ивушкина; из Заксенхаузена, пронеслось в его голове, но дорога от туда лишь на поезде, а сюда ходит только один — закрытый, значит, он не мог видеть дорогу. А кто мог, вновь задумался Ягер, кто мог видеть тот ручей и глушь? Ведь там тоже дорога, все думал он, куда она ведет… откуда можно приехать по этой дороге? Ягер встал и зашагал по кабинету, сетуя, что сразу не догадался. — Равенсбрюк. — в слух произнес он, кивая своей догадке.

***

Ягер весь день наблюдал за Анной, пытаясь разглядеть в ней смену настроения, однако она была той же, что вчера или неделю назад. Он также про себя отметил, что она неплохо держится, если ожидает какого-либо наказания. Ведь должна же она была понять, что я догадаюсь, думал Ягер, когда Анна вечером как обычно прибиралась в его кабинете. Он не ожидал, что так сильно разозлится на нее. Хоть и сам почти отдал ей в руки карты, Ягер понимал, что она решилась на это ради русского. О, какая жертва, зло подумал про себя он, ведь я могу ее сегодня же повесить! Вечером Тилике сообщил, что продолжающиеся поиски пока ничего не дали; это известие удручило Ягера сильнее, чем он ожидал и, сидя в кабинете, он даже не заметил, как пригубил полграфина коньяка. — Выпьете со мной, Анна? — вдруг спросил он, когда она закончила уборку. — Благодарю, герр штандартенфюрер, но я откажусь. Ягер закатил глаза. — Почему же? — Я не пью, герр штандартенфюрер. — кротко ответила Анна. — Не пьете? — он презрительно улыбнулся, — Или не престало Вам пить с таким, как я? Он встал перед ней, замечая, как Анна нервно сглотнула. — Что Вы, герр штандартенфюрер?.. Ягер смерил ее взглядом, игриво улыбнувшись. — А если бы Вам предложил этот танкист, Вы бы согласились? Анна подняла на него глаза; она смотрела прямо, почти дерзко, что Ягера, конечно, разгневало, но он отдал должное ее смелости. Он подошел ближе, своей величественной поступью, словно готов был ее раздавить. — Это ты, я знаю. — прошептал он, склонившись к ее уху, — Я все равно его найду, слово даю. Анна отстранилась, вновь взглянув на Ягера. — Нет, не найдешь. — спокойно сказала Анна. Он подумал, что ослышался; внимательно вглядываясь в ее глаза, Ягер пытался найти, хоть отголосок страха или раскаяния, однако видел лишь холодную расчетливость. — Я повешу тебя… — прошипел он чуть громче. Анна отвернулась и с невозмутимым видом ответила: — Я не боюсь. Ягер сжал челюсти от злости, ему захотелось закричать, затопать ногами или ударить ее. Он ожидал от нее хотя бы опущенной головы, но она смотрела куда-то в сторону совершенно равнодушно. — Ты думаешь, что спасла его?! — Ягер оказался совсем вплотную, — Я найду его и повешу вас обоих напротив друг друга! Анна медленно повернулась и, глядя ему в глаза, ответила по-русски: — Да пошел ты… Ему не нужно было понимать; она сказала, что и Ивушкин в карцере, а она испугалась перевести… как она осмелилась, пронеслось в его голове за секунду до удара по ее лицу; Анна упала, чувствуя, как на губе выступила кровь. Неожиданно в кабинет зашел Тилике; он мельком глянул на медленно поднимающуюся Анну, и осторожно обратился к разгневанному Ягеру. — Герр штандартенфюрер, солдаты обыскали весь периметр болот. Вероятно, беглецы в городе, прикажите обыскать. Ягер, все время смотревший на Анну, заметил ее удовлетворенный взгляд и весь трясущийся от злости, повернулся к Тилике. — Обыщите, — тихо ответил он, глубоко вздыхая. Тилике говорил что-то еще, Ягер пытался разобрать, но отвлекался на Анну. Та поднялась и отрешенно вышла.

***

За окном была глубокая ночь, но Ягер не мог заснуть; он думал о ней, об Ивушкине, о себе и с горечью отмечал, что вышло все именно так, как говорила Анна — глупо. По отношении к ней он считал себя правым, ибо никто не смел так с ним говорить, однако терзающее чувство грызло его в груди. Анна вела себя так дерзко и вызывающе, что Ягер, может, и вышел из себя, — и правильно, думал он, — но ни мог не залюбоваться ее бойкой смелостью. Сейчас, когда эмоции притупились, а злость прошла, Ягер чувствовал к ней, что и раньше, и ему на ум пришла одна цитата из романа, который он читал в юности: «любящее существо любой поступок любимого человека оправдает». На эту мысль Ягер хоть и усмехнулся, но согласился с ней. Он пришел к ней этой ночью и заметил, что трясутся руки; с ним было так только несколько раз: первый, когда он был на похоронах матери, второй, когда его бил отец, третий, когда он еще новобранцем впервые оказался на поле боя. Ягер вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. Анна спала в своей неудобной кровати, — Ягер точно это знал — свернувшись калачиком и выглядела беспокойнее, чем когда-либо. Ему казалось, что вот-вот и она проснется, эта мысль хоть вгоняла его в ступор, но не в желание бегства. Ягер сел совсем на край кровати, чтобы не потревожить ее; от одного ее вида ему стало неловко и скованно, он поежился. — Почему ты это сделала? — задумчивым шепотом спросил он. — Почему? Ягеру стало холодно; горечь вновь овладевала им, но вместо злости теперь его охватила тоска; тоска по ней и хоть была она здесь, так близко, Анна казалась ему недосягаемой, а ведь думал же, что уже разгадал ее. Глупец, усмехнулся он себе. — Я впустил тебя… — мучительно выдавил он, — а я никого не впускаю. — Мне жаль, что это так. — услышал Ягер сбоку от себя и повернулся. Анна полусидела, облокотившись на подушку. Ягер устало смотрел на нее, в особенности, на ее разбитую губу. Он опустил глаза. — Зачем Вы пришли? — прошептала Анна, немного погодя. Ягер молчал, хоть и знал, что ответить. Он хотел заставить себя вновь посмотреть на нее, но не мог выкинуть из головы сегодняшнюю картину: свою пощечину. — Ты сделала это мне назло? — Нет. — Тогда почему? — Он просил помощи… — И ты не отказала! — фыркнул Ягер, все же посмотрев на нее. Она выглядела изможденной и какой-то несчастной, от прежней воинственности не осталось и следа; Ягера коробило, что это могло быть из-за него. — Ты любишь его? Лицо Анны никак не изменилось. — Нет. Ягер выдохнул, хоть старался сделать это как можно незаметнее. — Почему ты не сбежала с ним, раз знала о моем плане? — Он хотел жить, а я хотела сделать хоть что-то хорошее, — тоскливо ответила она, — и подписать себе смертный приговор. Ягер удивился и сначала не поверил. Ему всегда казалось, что благодаря природной гибкости именно Анна сможет выжить в любых обстоятельствах; сколько она терпела и, тем не менее, не изменяла своему характеру, не ожесточалась. — Зачем? На мгновение ему показалось, что он разговаривает с другой, незнакомой ему женщиной. Ее совсем безжизненные глаза смотрели куда-то в сторону, она выглядела угнетенной и подавленной, а в своей белой сорочке и вовсе походила на пациентку психиатрического отделения. Она молча плакала и не смотрела на него. — Это невыносимо… — измучено прошептала Анна, — это невыносимо… Ягер настороженно молчал, боясь спугнуть, ведь знал по себе, как порой тяжело говорить о своих переживаниях. Она медленно подняла на него глаза и одними губами прошептала: — Убей… — Что? — Убей меня. — громче повторила она. — Я не могу так больше… Ягер совсем потерялся. Взгляд Анны пугал его, он был таким больным и бессильным. — Тебе нужно отдохнуть. Ложись спать, я сейчас уйду. Лишь теперь до него дошло о чем она просила и на мгновение это представил, если ее не будет… как я без нее, подумал Ягер. — Это невыносимо, — повторяла Анна, бесшумно плача. — невыносимо желать быть со зверем, который рано или поздно убьет. Так сделай это сейчас. Он хотел что-то сказать, но все слова в мгновение забылись, остались лишь ее слова, что бесперебойно звучали в голове. — Ты думаешь, — еле проговорил он обижено, — что я бы смог? Она растерянно посмотрела на него, а Ягер продолжил, отвернувшись. — Если я и направил пистолет на тебя тогда в карцере, то лишь, чтобы напугать его. Они замолчали. Ягер встал, подошел к небольшому окну и вгляделся в небо, где полнолуние гоняло звезды. Ему необходимо было отвлечься; хоть и молчание тяготило, оно было лучше, чем бестолковый разговор, в котором они не слышат друг друга. Ягер с досадой осознал, что после всего, она до сих пор считает его чудовищем, держащим ее на мушке, в груди у него что-то больно зажгло. — Скажи мне, а то сам я не понимаю, что за сила тянет меня к тебе? — печально спросил он и повернулся к ней, — Я бы никогда не смог выстрелить.