Shadow World

      Декабрьский ветер завывал в коридорах Хогвартса, словно души погибших волшебников. Джо торопливо шла к Выручай-комнате, стараясь держаться в тени. Метка на левом предплечье горела тупой болью — постоянное напоминание о выборе, который на самом деле никогда не был её выбором.       Шаги гулко отдавались от каменных стен. В такие моменты замок, когда-то казавшийся самым безопасным местом в мире, превращался в зловещий лабиринт, полный тайн и предательства. Сумка в её руках казалась неподъёмной, хотя весила совсем немного. Макинтайр знала — дело не в весе, а в том, что скрывалось внутри.       Она почти достигла нужного места, когда воздух впереди сгустился, и из тьмы материализовалась высокая фигура Нотта. Его появление было столь же бесшумным, как у змеи, выползающей на охоту.       — Джо, — его голос источал холод, способный заморозить даже призрака. — Снова куда-то крадёшься?       Внутри всё сжалось, но внешне она осталась спокойной.       — Теодор, — она остановилась, пальцы до побелевших костяшек сжали ручку сумки. — Что тебе нужно?       Слизеринец сделал шаг вперёд, и в тусклом свете факелов его лицо показалось восковой маской.       — Ты и Малфой… — он почти выплюнул эти слова. — Вы оба думаете, что можете вечно тянуть время, но это не так. Терпение Тёмного Лорда не бесконечно.       От упоминания его имени метка словно вспыхнула огнём. Девушка подавила желание потереть предплечье.       — У меня всё под контролем, — её голос звучал уверенно.       — Контроль? — Парень издал короткий, лающий смешок. — Ты ведёшь опасную игру, Джоди. И когда всё пойдёт прахом — а это случится — на твоей совести будет не только твоя жизнь. Подумай об отце.       Упоминание отца ударило больнее Круциатуса. Перед глазами мелькнуло его измождённое лицо.       — Я прекрасно знаю, что делаю, — она встретила взгляд Нотта, вкладывая в свои слова всю ненависть, что накопилась за эти месяцы. — И тебе лучше держаться подальше от моих дел, Теодор.       По лицу Нотта пробежала тень страха, быстро сменившаяся с яростью. Его рука дёрнулась к палочке, но он сдержался. Волшебница прошла мимо него, чувствуя, как бешено колотится сердце. Она не обернулась — нельзя показывать страх змее, даже если та готова укусить.       Выручай-комната встретила её тишиной, нарушаемой лишь тихим гудением магии. Драко стоял перед Исчезательным шкафом. Его пальцы нервно скользили по древку палочки, выдавая внутреннее напряжение, которое он так старательно пытался скрыть.       — Ты опоздала, — он обернулся, и в серой радужке читалась застывшая смесь страха и раздражения. Под глазами залегли тёмные круги — он явно не спал уже несколько ночей.       — Нотт, — одного этого слова было достаточно. Джо бросила сумку на стол, от чего несколько фолиантов, лежавших рядом, подпрыгнули. — Но это сейчас неважно. У меня есть то, что поможет нам… выполнить задание.       Её пальцы, всё ещё холодные после встречи с Ноттом, нащупали в сумке гладкое стекло. Бутылка с прозрачной жидкостью казалась обманчиво безобидной — как будто в ней была обычная вода, а не смертельный яд.       — Подбрось это Слизнорту, — она протянула бутылку Драко, стараясь, чтобы голос звучал деловито. — Он не устоит перед искушением показать такую редкость Дамблдору. Одна капля, Драко. Больше не нужно. Он просто… не проснётся.       Малфой взял бутылку. В тусклом свете его рука, державшая её, казалась почти прозрачной, пальцы заметно дрожали. На мгновение Джоди увидела в нём не надменного слизеринца, а испуганного мальчишку, которого, как и её, загнали в угол.       — Ты уверена, что это сработает? — его голос был едва громче шёпота, словно сами стены могли их выдать.       — Да, — она кивнула, пытаясь вложить в этот жест уверенность, которой не чувствовала. — Но нужно быть предельно осторожным. Если кто-то заподозрит…       — Я знаю, — он резко оборвал её, и их взгляды встретились. В его глазах она увидела отражение собственного страха.       Они замолчали. В тишине особенно отчётливо слышался стон Исчезательного шкафа — древняя магия пульсировала в нём, как больное сердце. Этот звук словно насмехался над их планами, напоминая о том, что они всего лишь пешки в чужой игре.

***

      Рождественская вечеринка у Слизнорта превратила его кабинет в волшебную феерию света и тепла. Изящные гирлянды из золотых и серебряных шаров, мерцающих как звёзды, парили под потолком, отбрасывая причудливые тени на стены. В углу возвышалась величественная ель, среди ветвей которой порхали крошечные феи, оставляя за собой шлейф серебристой пыльцы.       Клейтон, в изумрудном шёлковом платье, подчёркивающем цвет её глаз, и с тёмными локонами, уложенными в элегантную причёску, стояла рядом с Амели у стола с угощениями. Её подруга выбрала платье цвета морозного неба, которое прекрасно сочеталось с её светлыми волосами, собранными в замысловатое плетение с жемчужными шпильками. Они наблюдали за танцующими парами, кружащимися под волшебную музыку, льющуюся из самоиграющих инструментов.       — Кто бы мог подумать, что старина Слизнорт окажется таким… — Эссоу сделала паузу, подбирая слово, и отпила тыквенный сок из хрустального бокала, — …светским львом?       Дэни тихонько рассмеялась, и в её зелёных глазах заплясали отражения сотен свечей:       — Ну, учитывая его коллекцию историй о знаменитых выпускниках и привычку собирать «перспективных» студентов… — она обвела взглядом помещение. — Хотя честно признаюсь, до сих пор не верится, что я тут. Девочка из… — она осеклась, но быстро взяла себя в руки, — …со Слизерина.       — Прекрати, — Амели легонько толкнула подругу плечом. — Ты абсолютно заслуженно здесь. Даже Снейп признал, что твоё зелье живой смерти было идеальным. А уж он-то скуп на похвалу.       В этот момент из толпы гостей появился Невилл, балансируя подносом с искрящимися напитками. Его парадная мантия, хоть и не новая, была аккуратно отглажена, а волосы впервые за долгое время уложены.       — Дамы, — он попытался элегантно поклониться, чуть не расплескав содержимое бокалов, — не желаете освежиться? Профессор Слизнорт раздобыл настоящий эльфийский лимонад.       — Невилл! — Дэни просияла, бережно принимая бокал с пузырящимся напитком. — Как замечательно тебя видеть. Ты сегодня… другой.       Его щёки порозовели от комплимента:       — Бабушка настояла на новой стрижке. Говорит, что помощник профессора должен выглядеть представительно, — он застенчиво провёл рукой по волосам. — Хотя я всего лишь разношу напитки.       — И прекрасно с этим справляешься, — Амели взяла второй бокал, и пузырьки защекотали ей нос. — Кстати, я слышала, ты получил «Превосходно» за последнюю работу по травологии?       — Да, профессор Стебль даже… — парень осёкся, заметив, как Слизнорт делает ему знаки с другого конца комнаты. — Прошу прощения, дамы, долг зовёт. Но, может быть, позже?       Он поспешил через толпу, лавируя между гостями с грацией, которой от него никто не ожидал. Клейтон проводила его взглядом:       — Знаешь, что странно? — задумчиво произнесла Дэни, всё ещё глядя вслед Невиллу. — Когда-то мы часами могли обсуждать с ним гербологию… А теперь едва находим темы для разговора.       — Люди меняются, — тихо отозвалась Эссоу, и в её голосе промелькнула тень грусти. — Особенно сейчас.       Их размышления прервало появление сияющих Энтони и Гермионы. Голдштейн, элегантный в тёмно-синей мантии, держал гриффиндорку за руку, и его глаза светились неподдельным восторгом:       — Вы уже видели, что творится у десертного стола? Там торт высотой в три фута, и он меняет узоры!       — И вкус тоже меняется, — добавила Грейнджер, её щёки раскраснелись от танцев. — Сначала был шоколадный, потом внезапно стал клубничным…       Дэни уже открыла рот, чтобы ответить, но её внимание привлекло едва заметное движение у тяжёлых бархатных штор. Она успела заметить, как мелькнул подол тёмно-зелёного платья Макинтайр, скрывающейся за занавесом, где, как она точно знала, минуту назад скрылся Гарри. Они с Амели обменялись понимающими взглядами — некоторые вещи не менялись, даже когда менялось всё остальное.       — Я сейчас, — шепнула Клейтон, оставив когтевранку с парой, и бесшумно скользнула вдоль стены.       — Ты не можешь быть настолько беспечным, — голос Джо был едва различим за шумом вечеринки. — Если хоть кто-то заподозрит…       — Я знаю, что делаю, — отозвался Гарри, и в его тихом голосе звучала та же решимость, с которой он когда-то учил их заклинаниям на собраниях ОД.       — Нет, не знаешь, — Макинтайр вышла из тени штор, лунный свет из окна очертил её силуэт серебром. Её тёмное платье с изумрудной вышивкой делало её похожей на ночную фею. — Это не очередное школьное приключение, Поттер. Здесь другие правила.       Её взгляд метнулся в сторону и наткнулся на Дэни. На мгновение в глазах Джо промелькнуло что-то, похожее на испуг, но она быстро взяла себя в руки. Окинув сокурсницу предупреждающим взглядом, она растворилась в толпе гостей, оставив после себя лишь лёгкий аромат жасмина.       Дэни вернулась к подруге, чувствуя, как внутри всё сжимается от тревоги.       — Ну? — Амели коснулась её руки. — Что там происходит?       — Я… не уверена, — Клейтон покачала головой, но её мысли были заняты тем, как дрожал голос Джо. Королева Слизерина никогда не показывала страха — если только не было чего-то действительно пугающего.       Веселье прервал пронзительный крик Филча, от которого даже музыка, казалось, споткнулась.       — Малфой! — завопил смотритель, волоча за собой упирающегося Драко. Его серебристо-серая парадная мантия была измята, а обычно безупречно уложенные волосы растрепались. — Пытался пробраться на вечеринку! Шнырял в коридоре как воришка!       Музыка стихла, и все гости обернулись к входу. В внезапно наступившей тишине было слышно тяжёлое дыхание Филча и скрип его потёртых ботинок по каменному полу.       — Отпустите меня! — процедил Драко, пытаясь вырваться из цепкой хватки смотрителя. Его бледное лицо исказилось от плохо скрываемой ярости и… страха? — Это просто недоразумение. Я…       — Недоразумение? — прошипел Филч, его водянистые глаза блестели от удовольствия поймать нарушителя. — Я видел, как ты…       — Достаточно, — раздался холодный голос Снейпа. Профессор появился словно из тени, его чёрная мантия колыхалась при каждом шаге. В его тёмных глазах читалось плохо скрываемое разочарование. — Я займусь этим… инцидентом.       Драко, кажется, стал ещё бледнее, если это вообще было возможно. Его взгляд метнулся по комнате, на мгновение задержавшись на Дэни, прежде чем опуститься в пол.       — За мной, мистер Малфой, — произнёс Снейп тоном, не терпящим возражений.

***

      Холодный декабрьский вечер окутал Хогвартс мягким снежным покрывалом. В гостиной Когтеврана было непривычно тихо — большинство студентов уже разъехались на рождественские каникулы. Эссоу устроилась на широком каменном подоконнике, подобрав под себя ноги и укутавшись в тёплый синий плед с бронзовой окантовкой. В камине потрескивал огонь, отбрасывая причудливые тени на стены и наполняя комнату уютным теплом.       Её пальцы слегка дрожали, когда она развернула письмо от Фреда. Пергамент хранил едва уловимый запах «Всевозможных волшебных вредилок» — смесь пороха, карамели и чего-то неуловимо озорного, как сам Фред. «Дорогая Амели,

Знаешь, никогда не думал, что буду считать дни до встречи с когтевранкой — мы, Уизли, обычно не славимся особой тягой к точным наукам. Но вот я здесь, зачёркиваю числа в календаре, как первокурсник, ожидающий своего первого полёта на метле.

У меня для тебя такой рождественский подарок, что даже Джордж присвистнул от удивления, а ты знаешь, его сложно удивить. Надеюсь, он заставит твои глаза сиять ярче, чем все звёзды на потолке Большого зала.

Я люблю тебя, моя маленькая всезнайка. Люблю так сильно, что даже взрывающиеся конфеты кажутся недостаточно впечатляющими для выражения моих чувств. Каждый раз, когда думаю о тебе, внутри словно вспыхивает целая коробка фейерверков.

До встречи, милый кролик. Твой Фред»

      Амели прижала письмо к груди и улыбнулась, чувствуя, как сердце трепещет под пергаментом. Она закрыла глаза, и перед внутренним взором тут же возник образ: лукавая улыбка; веснушки, рассыпанные по носу, как созвездия по ночному небу; тёплые руки, которые так умело создают волшебные шутки и так нежно умеют обнимать.       — Скоро, — прошептала она в морозное стекло, наблюдая, как её дыхание оставляет на нём причудливый узор.       Снежинки продолжали кружиться за окном в своём бесконечном танце, а Эссоу знала: это Рождество действительно станет волшебным. Даже более волшебным, чем все пять лет в школе чародейства и волшебства.

***

      В тишине кабинета тихо потрескивали фитили свечей. Вильям сидел, откинувшись в кресле, глядя на разложенные перед ним части старинной реликвии. Каждый фрагмент, казалось, пульсировал едва заметным светом, но не отражённым пламенем маленьких огоньков вокруг, а своим собственным.       — Должен быть способ, — произнёс он тихо, обращаясь к портрету матери. — Каждое проклятие можно снять.       Дэюй смотрела на сына с той особой печалью, которая появляется лишь у тех, кто уже прошёл через подобные поиски и знает их тщетность.       — Я искала, — её голос был подобен шелесту осенних листьев. — Годами искала. Как и моя мать до меня. Именно она создала эту реликвию — единственное, что могло разорвать цепи магии.       Макинтайр подался вперёд, его пальцы невольно коснулись ближайшего осколка.       — Почему ты никогда не рассказывала?       — Потому что знание без возможности что-либо изменить — это лишь дополнительная пытка, — Дэюй перевела взгляд на стол, где лежали разбитые фрагменты. — В ту ночь, когда не стало твоего отца… — её голос дрогнул, — я активировала артефакт. Это требовало… определённой жертвы.       Вильям замер, внезапно осознавая страшную правду.       — Ты не просто умерла той ночью, — прошептал он. — Ты выбрала смерть.       Волщебница едва заметно кивнула.       — Я надеялась, что сила реликвии защитит тебя. Но я не учла одного — проклятие нашего рода слишком древнее, слишком глубоко въелось в нашу кровь. Артефакт смог лишь ненадолго ослабить его хватку, а теперь… — она посмотрела на осколки, — теперь он разбит.       — Должен быть другой путь, — в голосе мужчины впервые за долгое время прозвучало отчаяние.       — Есть лишь один путь разорвать такие узы, сын мой, — произнесла Дэюй с той же нежностью, с которой когда-то укладывала его спать. — Но я не хочу, чтобы ты выбрал его. Твоя дочь не должна потерять отца так же, как ты потерял мать.       Вильям поднялся, подошёл к портрету. В тусклом свете свечей ему показалось, что по нарисованной щеке женщины скатилась слеза.       — Я пыталась найти другой способ, — прошептала Дэюй. — Все мы пытались. Поколение за поколением. Но некоторые цепи можно разорвать лишь вместе с нитью самой жизни.       Мужчина смотрел на портрет долгим взглядом, в котором смешались понимание и боль. Теперь он знал, почему мать выбрала тот путь. И почему не сказала ему раньше. Она хотела уберечь его от этого выбора — выбора между служением и смертью.       За окном кабинета падал снег, укрывая промёрзшие сады поместья Макинтайров белым саваном. Вильям подошёл к витражному окну, наблюдая, как призрачно-бледные мраморные статуи, когда-то бывшие гордостью их сада, возвышались между заснеженных кустов, их изящные силуэты в лунном свете казались живыми тенями, застывшими в вечном танце.       Хогвартс-экспресс прибыл точно по расписанию. Джоди аппарировала к воротам поместья самостоятельно — ещё один признак того, как быстро она взрослеет. Когда массивные двери распахнулись, впуская её, Вильям увидел в дочери перемены, которых не замечал в письмах. Она стала бледнее, черты лица заострились, а в глазах появился тот же стальной блеск, что он помнил у Дэюй в трудные времена.       — С возвращением, — произнёс он, делая шаг навстречу.       Девушка смерила его холодным взглядом и, не произнеся ни слова, направилась к лестнице, ведущей в её комнату. Звук её шагов эхом отразился от стен, теперь казавшихся особенно голыми после того, как Лестрейнджи забрали свои зловещие гобелены.       Дом изменился с тех пор, как Пожиратели переместились в Малфой-мэнор. Исчез запах тёмной магии, пропитавший даже старинные камни. Не слышно было безумного смеха Беллатрисы, эхом отражавшегося от стен. Но тишина, пришедшая им на смену, казалась ещё более гнетущей.       Через сад, некогда бывший гордостью семьи, теперь тянулись тени голых деревьев, похожие на скрюченные пальцы. Статуи, припорошенные снегом, казались застывшими призраками. Вильям помнил, как его маленькая дочь играла здесь, пряталась за кустами роз. Теперь эти воспоминания казались кадрами из чьей-то чужой жизни.       — Визл, — тихо позвал он. — Будь добр, попроси Джоди подняться я в мой кабинет.       Домовой эльф исчез с тихим хлопком. Макинтайр прислушался к звукам дома. Раньше Джоди всегда крадучись приближалась к его кабинету, пытаясь уловить обрывки разговоров, и он делал вид, что не замечает её маленьких шпионских игр. Теперь же её шаги по коридору звучали отчётливо и тяжело — она больше не играла в шпионку. Она стала одной из них.       Каждый шаг отдавался в его сердце подобно удару колокола. Шаг — и всплывает воспоминание о её первой улыбке. Шаг — и он видит, как учит её держать палочку. Шаг — и перед глазами её слёзы.       Стук в дверь прозвучал подобно выстрелу в гнетущей тишине поместья.       — Войди, — произнёс он, чувствуя, как проклятие пульсирует в его венах в такт ударам сердца.       Дверь открылась. На пороге стояла его дочь — такая похожая на Дэюй, но с той же сталью во взгляде, что была у него самого в её возрасте. Он мог только молиться, чтобы эта сталь оказалась прочнее тех цепей, что сковали его собственную судьбу.       — Тебе нужно улучшить свои навыки окклюменции, — произнёс Вильям, жестом приглашая дочь сесть.       Джоди осталась стоять, скрестив руки на груди. Её губы изогнулись в той же надменной усмешке, что он столько раз видел у Изабеллы во время их споров.       — Зачем? — её голос сочился сарказмом. — Я же выполняю твою волю, папа. Не общаюсь с Поттером, держусь подальше от гриффиндорцев. Разве есть о чём беспокоиться?       Это презрительное «папа» полоснуло по сердцу, но Вильям сохранил невозмутимое выражение лица. Сейчас она была как никогда похожа на Изабеллу — та же гордая осанка, тот же вызов в глазах. Он почти слышал голос жены в интонациях дочери.       — Я вижу твои мысли, Джоди, — спокойно ответил он, игнорируя её тон. — Ты всё ещё думаешь о нём. И эта твоя новая дружба с грязнокро… — он осёкся, заметив, как дёрнулся уголок её рта, — с мисс Клейтон тоже не осталась незамеченной.       Девушка невольно поёжилась, осознав, что отец снова проник в её мысли. Её плечи чуть опустились, а во взгляде мелькнула тень страха — не за себя, за тех, о ком она думала.       — Хорошо, — процедила она сквозь зубы, наконец опускаясь в кресло. — Когда начнём?       Вильям на мгновение прикрыл глаза. Выбора не было — Джоди должна научиться защищать свой разум. Особенно теперь, когда в её мыслях таились такие опасные привязанности.       — Очисти разум, — его голос звучал ровно, без тени эмоций. — Представь стену. Непроницаемую, высокую…       — Я знаю теорию, — резко оборвала его Джоди, сжимая подлокотники кресла.       В камине потрескивал огонь, отбрасывая тёмные на их лица. Портрет Дэюй безмолвно наблюдал за ними, и Джо казалось, что бабушка смотрит на неё с той же тревогой, что и отец.       — Тогда защищайся, — мужчина поднял палочку. — Легилименс!       Сознание захлестнула волна чужого присутствия. Воспоминания замелькали перед глазами, словно страницы книги на ветру: вот она в библиотеке, вот украдкой смотрит на Поттера во время обеда, вот пожимает руку…       — Нет! — она попыталась выставить ментальный барьер, но было поздно.       Вильям опустил палочку. По его лицу скользнула тень разочарования.       — Слишком много эмоций, — он покачал головой. — Ты должна научиться контролировать их. Любая привязанность — это уязвимость.       — Я знаю, — процедила Джо сквозь зубы, чувствуя, как по щекам катятся слёзы злости.       — Нет, не знаешь, — в его голосе впервые прорезалась горечь. — Тёмный Лорд не просто читает мысли. Он вырывает их прямо из души, превращая твои чувства в оружие против тебя же. Снова.       Она едва успела собраться, как новая атака обрушилась на её сознание. На этот раз Джоди была готова. Она представила стену — не каменную, как учили в книгах, а ледяную. Холодную, непроницаемую…       Но лёд треснул под напором отцовской магии. Новые воспоминания хлынули потоком: вот она пишет записку Гарри, вот тайком берёт его за руку на зельях, вот целует его у Чёрного озера…       — Достаточно! — её крик эхом отразился от стен кабинета.       На этот раз она сумела вытолкнуть отца из своего сознания. Вильям отступил на шаг, его лицо на мгновение исказилось от боли — то ли от силы её сопротивления, то ли от увиденного.       — Лучше, — произнёс он после паузы. — Но недостаточно. Твои эмоции всё ещё контролируют тебя.       Младшая Макинтайр тяжело дышала, вцепившись в подлокотники кресла. Её голова раскалывалась, а в горле стоял комок.       — Я не хочу быть бесчувственной, как ты, — прошептала она.       Что-то промелькнуло в глазах Вильяма — боль, тоска, сожаление? Но его лицо осталось непроницаемым.       — Дело не в отсутствии чувств, — тихо произнёс он. — А в умении их скрывать. Ещё раз. Легилименс!       И снова её сознание затопили чужие мысли, чужая воля. Но на этот раз Джоди была готова. Она построила не стену, а лабиринт. Пусть пробует найти правду в этих извилистых коридорах…       Урок продолжался до глубокой ночи. Когда девушка наконец поднялась в свою комнату, её шаги были нетвёрды, а голова гудела от напряжения. Но в её глазах появился новый блеск — она начала понимать, как превратить свой разум в крепость. И может быть, думала слизеринка, засыпая, однажды она сумеет защитить не только свои мысли, но и тех, кто ей дорог.       Утро встретило Джоди головной болью и тяжестью во всём теле — последствия вчерашних уроков окклюменции всё ещё давали о себе знать. Она с трудом поднялась с постели, когда в дверь тихо постучал Визл.       — Мисс Макинтайр, — пропищал домовик, — хозяин просит вас спуститься. Вас ждут в Малфой-мэноре.       Она знала, что этот день настанет — день, когда придётся встретиться с ним лицом к лицу вновь. Метка на руке отозвалась глухой болью, словно напоминая о неизбежном.       Спустя час они с отцом уже шли по мрачным коридорам особняка Малфоев. Некогда роскошное поместье теперь казалось средоточием тьмы — даже портреты на стенах старались держаться в тени.       В главном зале их ждали. Тёмный Лорд восседал во главе длинного стола, его бледное лицо казалось размытым в полумраке. По правую руку от него сидела Беллатриса, её глаза лихорадочно блестели. Драко стоял у камина, бледный как мел, его пальцы нервно теребили рукав мантии.       — А, юная мисс Макинтайр, — голос Волан-де-Морта был подобен шелесту змеиной кожи по камню. — Подойди ближе.       Джоди сделала несколько шагов вперёд, чувствуя, как ледяные стены, которые она научилась строить в своём сознании, становятся всё прочнее. Краем глаза она заметила, как дёрнулся Малфой.       — Драко, — Тёмный Лорд повернулся к слизеринцу, — расскажи нам о своих успехах.       Парень открыл рот, но слова, казалось, застряли у него в горле. Его лицо покрылось мелкими капельками пота.       — Позвольте мне, Повелитель, — голос Джоди прозвучал неожиданно твёрдо и холодно.       Тёмный волшебник медленно повернул голову в её сторону.       — Говори.       — Мы нашли способ, — она сделала ещё шаг вперёд, становясь между Тёмным Лордом и Драко. — Яд, который невозможно обнаружить. Профессор Слизнорт… он тщеславен. Достаточно намекнуть на редкий напиток, и он не устоит перед искушением похвастаться им перед Дамблдором.       Джоди чувствовала присутствие отца за своей спиной — незримую поддержку, помогающую удерживать ментальные барьеры. Его сознание едва ощутимо касалось её собственного, укрепляя защиту, которую они вместе выстроили прошлой ночью.       — Интересно, — протянул Волан-де-Морт, его змеиные глаза переводили взгляд с одного Макинтайра на другого. — Очень интересно. Вильям, твоя дочь всё больше напоминает мне тебя в молодости. Та же… утончённость в решениях.       Тёмный Лорд откинулся в кресле, явно наслаждаясь моментом.       — Помнишь операцию с Боунсами? Ты тогда тоже предпочёл действовать… через посредников. Никакой грубой силы, только изящество замысла.       Беллатриса подалась вперёд, её лицо исказилось от ревности — она всегда болезненно реагировала на похвалу в адрес других, особенно Вильяма, занимавшего место правой руки её Повелителя.       — Мой Лорд, — начала она, но он поднял руку, призывая к молчанию.       — Продолжай наблюдать за выполнением плана, — произнёс волшебник, обращаясь к Джоди. — Похоже, у тебя это получается… в отцовской манере.       Драко за её спиной едва заметно выдохнул с облегчением. Джоди поклонилась, чувствуя поддерживающее присутствие в своём сознании.       — Да, мой Лорд.       Волан-де-Морт перевёл взгляд на Вильяма, его безгубый рот изогнулся в подобии улыбки.       — Превосходно, мой друг. Твоя кровь действительно сильна — она унаследовала не только твой дар, но и твой особый подход к делу. Продолжай обучать её. Мне нужны такие умы в ближнем круге.       Макинтайр склонил голову в знак признательности, его ментальная поддержка ни на миг не ослабла, защищая сознание дочери от возможного вторжения. Он как никто другой знал цену похвалы Тёмного Лорда — и её опасность.

***

      Рождественский вечер в Норе был соткан из света, смеха и волшебства. Пламя в камине танцевало, отбрасывая тёплые отблески на развешанные повсюду гирлянды и омелу, а праздничный стол ломился от угощений — золотистая индейка соседствовала с пирогами миссис Уизли, источающими дурманящий аромат корицы и мускатного ореха.       Дэни и Амели сидели у окна, их лица озарялись улыбками всякий раз, когда близнецы устраивали очередную проделку. Праздничные свечи, парящие под потолком, мягко освещали их силуэты, создавая вокруг девушек почти живописный ореол.       — Фред, куда ты меня ведёшь? — смеялась когтевранка, когда он, загадочно подмигнув, потянул её к двери. Её смех, звонкий и чистый, был подобен перезвону хрустальных колокольчиков.       — Это сюрприз, — в его глазах плясали озорные искорки, так похожие на отблески праздничных огней. — И, обещаю, он стоит того, чтобы немного помёрзнуть.       Когда они вышли в ночь, снег кружился в воздухе подобно звёздной пыли. Каждая снежинка, казалось, несла в себе частичку лунного света, создавая вокруг них сказочное сияние. Фред вёл Амели вглубь леса, где деревья, укутанные инеем, стояли безмолвными стражами их пути.       Воздух был кристально чист и наполнен той особой тишиной, что бывает только в рождественскую ночь — когда кажется, что само время затаило дыхание в ожидании чуда. Их шаги по свежему снегу звучали приглушённо, словно природа не хотела нарушать волшебство момента.       — Помнишь это дерево? — Парень остановился перед древним дубом, чьи ветви излучали мягкое синее сияние, словно впитавшее в себя отблески далёких созвездий.       — Как я могла забыть? — прошептала Амели, и её глаза наполнились теплом воспоминаний.       — Смотри, — он указал на дупло дерева, откуда лился золотистый свет, будто бы там лежало расплавленное солнце.       Затаив дыхание, Эссоу сделала шаг вперёд. В следующий миг воздух наполнился трепетом сотен крыльев — из дупла вылетели механические бабочки, каждая размером с ладонь. Их крылья, выкованные из тончайшего серебра и украшенные капельками сапфиров, мерцали в лунном свете, создавая вокруг влюблённых живой, переливающийся купол из света и магии.       — Фред, это… — слова застряли в горле, когда одна из бабочек, самая изящная, спустилась к ней. В её серебряных лапках поблёскивало кольцо с камнем, похожим на застывшую звезду.       Уизли опустился на одно колено, и снег под ним засветился тёплым золотым светом. Его глаза, обычно полные озорства, сейчас были полны той особой нежности, что бывает лишь у по-настоящему влюблённых.       — Амели, — его голос был мягким, но уверенным. — Каждый час с тобой — это маленькое чудо, даже более удивительное, чем все наши магические изобретения. Ты делаешь мою жизнь ярче, чем самый лучший фейерверк. И я хочу все свои дни быть с тобой рядом.       Взяв её за руку так осторожно и бережно, словно та была из тончайшего хрусталя, Фред смотрит на неё. Смотрит так ласково, что Эссоу начинает задыхаться.       — Станешь ли ты моей женой?       — Да, — прошептала она, и слёзы счастья в её глазах сверкали ярче всех драгоценных камней. — Да, конечно, да!       Когда они обнялись, бабочки закружились вокруг них в радостном танце, их крылья создавали в воздухе узоры. Чистый и искренний смех, эхом разносился по заснеженному лесу, сливаясь с мелодичным звоном серебряных крыльев. В этот момент казалось, что само Рождество благословляет их союз, укутывая их, только их двоих, в покрывало из снега, света и волшебства.