Shadow World

      «Уважаемый господин Макинтайр,       Спешу доложить о текущей ситуации в Хогвартсе по состоянию на середину марта. Мною введён ряд строгих образовательных декретов, направленных на наведение абсолютного порядка в школе. В частности, существенно ограничены права учащихся и преподавательского состава, пресечена любая возможность распространения недостоверной информации о так называемом «возвращении Тёмного Лорда».       С целью пресечения панических настроений я лично уволила профессора прорицаний Сивиллу Трелони, чья истеричность и склонность к распространению беспочвенных слухов представляла угрозу стабильности учебного процесса.       Отдельно хочу отметить Вашу дочь, Джоди Макинтайр. Она является образцовым инспектором и лучшей студенткой Слизерина в текущем году. Её исполнительность и преданность порядку заслуживают самой высокой похвалы. Мисс Макинтайр неукоснительно следует всем установленным правилам и активно помогает администрации в наведении дисциплины.       Прекрасно осведомлена о Вашей репутации выдающегося коллекционера тёмных магических артефактов. Ваш авторитет в магическом сообществе Великобритании не подлежит сомнению.       Заверяю Вас, что любые попытки распространения провокационных слухов о возвращении Тёмного Лорда будут немедленно и жёстко пресекаться.

      С глубочайшим уважением, Долорес Амбридж

      P.S. Льщу себя надеждой на Вашу дальнейшую поддержку в деле укрепления порядка в магическом образовании.»       Вильям тяжело вздохнул, выбивая неторопливый ритм ногтём по хрустальной поверхности графина. Мгновение — и тяжёлый графин с огневиски плавно взлетел, наполняя гранёный стакан янтарной жидкостью.       Он отпил, медленно поворачиваясь к портрету матери. Картина давно пустовала, словно женщина отказалась становиться свидетелем метаморфозы поместья, которые произошли по воле её сына. Казалось, портрет просто устал от происходящего и навсегда отвернулся.       Поднявшись с кожаного кресла, Вильям прошёл по кабинету. На массивных полках шкафов тотчас зашептались тёмные артефакты — древние, запылённые, но чуткие к присутствию хозяина. Они словно оживали при его шаге, настораживались, вслушивались. Словно бы ждали команды, указания жертвы. Тёмная магия всегда голодна до крови.       Мужчина коснулся позолоченной рамы портрета и мгновенно отдёрнул руку — рама была горячей, обжигающе-раскалённой, словно таила в себе невысказанный гнев.       Резкий щелчок вырвал его из глубоких раздумий.       — Хозяин, господин Малфой ожидает вас, — хрипло произнёс домовой эльф, появляясь из темноты.       — Пусть поднимается, — коротко бросил Вильям, вновь обращая взгляд к пустому портрету.       Каждая деталь кабинета хранила память о прошлом: о времени, когда были живы его родители. Но память весьма избирательна — он не помнил ни момента, когда портрет вешали, ни того, что было в этих стенах до него.       — Мистер Макинтайр, — показалось лицо Люциуса из-за двери после короткого стука.       — Да, входи, — кивнул мужчина, вновь опускаясь в кресло. — Как проходят поиски предсказания?       Люциус скользнул в кабинет, его белокурые волосы блеснули в свете свечей. Движения были по-змеиному плавными, но в них чувствовалось напряжение.       — Не так гладко, как хотелось бы, — тихо проговорил он, доставая из кармана свёрнутый пергамент. — Наши источники в Министерстве подтверждают: Дамблдор что-то скрывает. Прорицательница Трелони явно знает больше, чем говорит.       — И что с ней? — Вильям приподнял бокал, ожидая продолжения.       — Амбридж её уже уволила, — усмехнулся Люциус. — Теперь она практически бесправна. Но до пророчества мы ещё не добрались.       Макинтайр откинулся в кресле, подлокотники которого, казалось, помнили прикосновения тысяч рук до него.       — Продолжай поиски, — негромко приказал он.       Кивнув, Малфой выскользнул наружу.       Казалось, Тёмный Лорд выбрал не того человека для этой работы. Люциус слишком медлителен, в то время как Вильям парой писем заставил студентов и профессоров Хогвартса замолчать, а Министерство — бездействовать.       Мужчина тяжело вздохнул, поднимаясь с кресла и выходя из кабинета. Меланхолично миновал длинный коридор с портретами молчаливых родственников, спустился по лестнице и вышел в просторную гостиную.       На диване его жена беседовала с Беллой, а за столом сидели Родольфус и Рабастан Лестрейнджи — недавние беглецы из Азкабана.       — Вильям, дружище, присоединяйся, — махнул ему один из мужчин, зазывая к ужину.       — Не сейчас, — отмахнулся Макинтайр, покидая дом и выходя в сады.       Волшебник медленно прошествовал по извилистым дорожкам сада, где каждая живая скульптура застывала при его приближении. Сотни каменных фигур — химеры, кентавры, затейливые существа — словно охраняли его владения. Между аккуратно подстриженных изгородей мелькали их окаменевшие силуэты.       У любимой скульптуры дочери — миссис Дуэй с мраморной шахматной доской — мужчина остановился. Тонкие пальцы скользнули по холодному камню, прикоснувшись к определённой клетке. Короткое латинское заклинание сорвалось с губ, и перед ним бесшумно разверзлась земля, открывая тайный проход.       Спустившись по узкой винтовой лестнице, Макинтайр прошёл длинным каменным коридором. Сырые стены впитывали приглушённые крики.       В просторном подземном помещении Корнелиус Флинт методично пытал Ричарда. Мужчина извивался на каменном полу, судорожно крича от невыносимой боли под действием Круциатуса.       Вильям небрежно прислонился к влажной стене подземелья. Его взгляд останавливался на Ричарде, словно скользя сквозь физическую оболочку прямо в глубины сознания. Пленный замолчал, почувствовав странную атмосферу. Макинтайр медленно моргнул — и информация потекла к нему помимо слов, прямыми образами и обрывками воспоминаний.       — Продолжай, — тихо произнёс Вильям, — Я слушаю.       Ричард вздрогнул, понимая, что его мысли уже не принадлежат ему. Флинт недоумённо переводил взгляд между ними.       В подсознании Ричарда всплыли координаты нескольких штаб-квартир Ордена, обрывки разговоров с агентами Министерства, детали готовящейся операции. Макинтайр усмехнулся краешком губ.       — Достаточно, — негромко бросил он.

***

      Конец марта становился всё более тёплым, радуя студентов первым весенним дождём и нежными солнечными лучами. Амели наконец выбралась из библиотеки, таща увесистую стопку книг для подготовки к СОВ. Собрания в Выручай-комнате участились, что с каждым днём казалось всё более рискованным.       Дэни пыталась обсудить опасения с Гарри, но тот лишь отмахивался, переходя на пространные монологи о необходимости практической подготовки студентов к защите. Все окружающие послушно кивали, соглашаясь с его доводами. Клейтон занимала более осторожную позицию — она стала реже появляться на тайных сборах, предпочитая оттачивать мастерство в дуэльном клубе среди своих однокурсников.       Слизеринка выскользнула из массивных дверей вестибюля, на ходу накидывая джинсовку. Закатное солнце разлило по окрестностям потоки оранжевого света, превращая камни и траву в золотисто-медные полотна. Каменная дорожка двора Хогвартса мягко стелилась под ногами, пропитанная весенней свежестью и тихими школьными тайнами.       Выйдя на протоптанную тропу, ведущую в Хогсмид, она замедлила шаг, наткнувшись взглядом на мрачный силуэт Визжащей хижины.       В последние недели они с Уильямом часто встречались в Хогсмиде, обсуждая дуэльный клуб, тонкости зельеварения и периодически девушка выслушивала пространные исповеди семикурсника о его безответной любви. Было странно осознавать, что именно боль и откровенность сблизили их столь неожиданным образом. Ведь иногда нить общей печали связывает куда сильнее, чем десятки случайных радостных моментов.       Записка Малфоя осталась нетронутой, погребённая под слоем безразличия и накопленной обидой. Дэни твёрдо решила не наступать на те же грабли, которые когда-то весьма безжалостно хлопнули её по лбу, а зубья истерзали душу и оставили шрамы на нежной коже ладоней. Амели тихо кивала, поддерживая каждым движением: мол, он не стоит даже крошечной частички её внимания.       Но как бы Клейтон ни старалась вычеркнуть его из памяти, Драко неизменно возвращался — призрачным эхом в голосе Уилла, отголоском имени, что срывался с его губ, леденящим шёпотом в ночных кошмарах. «Грязнокровка», — твердил он с той же яростью и презрением, что и прежде. На завтраках продолжал исподтишка толкать её под столом острием ботинка, словно боялся, что однажды она сможет его забыть. Каждое его прикосновение было тонко выверенной пыткой, каждый взгляд — изощрённой манипуляцией, что впивалась в её сердце острее, чем самое беспощадное заклинание.       Дверь предательски скрипнула, когда она входила, нарушая торжественную тишину. Пустота и лёгкий слой пыли окутывали всё вокруг, но для неё это было как возвращение домой — болезненно-уютное, щемяще-родное.       Она и не заметила, как очутилась внутри. Дэни даже не позволяла себе надеяться на его появление, а просто хотела вернуться в это знакомое пространство, на старый потрескавшийся подоконник, где они когда-то проводили часы. Сейчас она машинально потянулась к потрёпанному томику Диккенса — «Приключения Оливера Твиста» или роману Томаса Гарди «Вдали от обезумевшей толпы», что всё ещё скромной стопкой лежали в углу. Пальцы машинально скользили по знакомым страницам, а сознание ускользало между строк, вслушиваясь в тихий скрип старых половиц и протяжное завывание ветра за окном.       Она чуть вздрогнула, когда при перелистывании страниц из книги выпала бумажка. Девушка настороженно огляделась, аккуратно положила книгу на подоконник и подняла листок. Развернув его, она сразу узнала почерк — угловатые, резкие буквы, с характерным изгибом, которые были так узнаваемы. Чернила казались особенными, теми самыми, что всегда отличали записки Драко — чуть более густыми, с еле заметным серебристым отливом.       Записка была исписана мелким, но чётким почерком: «Клейтон,

Знаю, ты не придёшь. Точнее, почти уверен. Но если случится чудо…

Помнишь, как ты дала мне тогда почитать Гюго? «На стене одной из башен великого собора чья-то давно истлевшая рука начертала по-гречески слово «рок», — процитировала ты Томаса Манна. — Затем исчезло и само слово. Из него-то и родилась книга о цыганке, горбуне и священнике, о страсти, ненависти и большой любви».

Я понимаю теперь, что значили те строки. Прости за всё.

М.»

      Дэни шмыгнула носом, узнавая цитату. Первая книга, которая стала их негласным мостиком понимания. Криво усмехнувшись, она быстро поднялась, не желая позволять эмоциям захлестнуть себя. Записка была одновременно извинением и вызовом, признанием вины и продолжением их сложной, противоречивой истории.       Скрип половицы заставил её резко обернуться, пальцы инстинктивно сжали бумажку, пряча её в карман джинсовки. Драко замер в дверях, его серые глаза скользили по лицу слизеринки — слегка покрасневшим глазам, напряжённой фигуре и книге, брошенной на подоконник.       Он приходил сюда каждый вечер, колеблющийся между надеждой и отчаянием. Надеялся не найти записку, но втайне мечтал, что появится новая. Сегодня же план был предельно ясен — забрать листок, разорвать его в клочья и уничтожить, чтобы никто не увидел чернильных строк его слабости. Чтобы она не увидела.       — Гря… — Привычное оскорбление почти сорвалось с его губ.       Дэни поморщилась, узнавая начало давно знакомого уничижительного прозвища. Она медленно, демонстративно подняла бумажку к лицу, проверяя первую строку с чётко выписанным «Клейтон».       — Сколько раз переписывал? — Её голос звучал насмешливо, но в глубине его дрожала еле уловимая интонация понимания.       — Два, — неожиданно честно признался Малфой, делая осторожный шаг к Дэни. Она резко отшатнулась, словно его приближение было чем-то опасным, болезненным. — Это не… — начал он, проводя ладонью по лицу. — Мне просто жаль за всё, правда.       — В следующий раз, если захочешь, чтобы тебе поверили, не добавляй это «правда» в конце, — поморщилась девушка, убирая листок в карман.       Но она поверила. Отчаянно, яростно, всем существом не желая этого признавать. Поверила в его извинения, в мимолётную искренность, промелькнувшую в серых глазах. Поверила, несмотря на шрамы от прошлого, на годы унижений и боли. Поверила, потому что иногда отчаянное желание понимания сильнее любых обид.       Лицо Драко исказилось улыбкой — настолько непривычной, что Дэни показалось: он вспомнил что-то давно забытое, по-настоящему приятное. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо прежде видела его улыбку без яда, без язвительной хитринки, играющей на тонких губах.       — Не буду, — качнул головой слизеринец, улыбаясь, — правда.       Уголки её губ предательски дрогнули. Клейтон часто заморгала, сбивая подступающие слёзы, и забралась на подоконник, словно пряча уязвимость за своей позой. Драко подошёл ближе, небрежно облокачиваясь рядом, и извлёк из кармана смятую пачку сигарет.       — Так ты за мной следил? — Осторожно спросила девушка, вытаскивая из протянутой пачки сигарету.       — Лишь иногда, — ответил он с обезоруживающей откровенностью, — но не сегодня.       — Осторожно, — усмехнулась Дэни, зажимая сигарету между губами и наклоняясь к Малфою совсем близко, — так можно и свихнуться.       Щелчок зажигалки разрезал тишину.       — Правда, — эхом отозвался Драко.

***

      День тянулся мучительно медленно, словно вязкая патока. Для Джо это превратилось в настоящую пытку. Обычно она была погружена в водоворот дел старосты, и время утекало незаметно сквозь пальцы. Но сегодня профессор Снейп, проявив несвойственную ему благосклонность, освободил её от половины обязанностей. С ними она справилась между занятиями всего за полдня, а отсутствие Амбридж, умчавшейся по срочным делам в Министерство, избавило от новых поручений её Инспекционной дружины.       Макинтайр попыталась сосредоточиться на подготовке к СОВ, до которых оставалось каких-то три месяца, но буквы упрямо расплывались перед глазами мутными пятнами, а древние руны превращались в невнятные зигзаги. Обессиленно откинувшись на спинку стула, она невольно остановила взгляд на старинной шкатулке, украшенной родовой эмблемой. Та стояла на краю стола, покрытая тонкой вуалью пыли. Слизеринка окинула взглядом опустевшую спальню — соседки давно ушли развлекаться в Хогсмид.       С затаённой осторожностью Джо положила шкатулку на колени и приподняла крышку. На дне покоился флакон с её кровью. Отец наверняка уже нашёл способ разорвать её связь с Ноттом, но хранил молчание — ни писем, ни упрёков. Впрочем, и сама Макинтайр не спешила браться за перо. Слишком многое начало рушиться после возвращения Тёмного Лорда, и эхо грядущих перемен докатилось даже до стен Хогвартса. А отец… отец приложил к этому руку больше прочих.       Тяжело вздохнув, девушка вернула шкатулку на место и медленно направилась в гостиную. Общая комната жила своей обычной жизнью: воздух был наполнен приглушёнными голосами и шёпотом, студенты склонились над пергаментами с домашними заданиями, кто-то увлечённо двигал фигуры по шахматной доске, а в мягких креслах у камина устроились те, кто предпочёл отвлечься от учебных забот.       Мысли Джо неумолимо возвращались к тёте Дэнис, которая сейчас могла страдать от жестокости собственного зятя. Возможно, дом Макинтайр уже превратился в осиное гнездо, наполненное убийцами и безумцами, верными слугами Тёмного Лорда с незапамятных времён. Слизеринка гнала от себя эти размышления, как и желание возвращаться домой. Страшно было даже представить, как она посмотрит в глаза отцу и увидит в них ту же бездонную тьму, что застыла во взгляде Теодора или затаилась в зрачках Амбридж. Хотелось верить, что отец просто играет роль, пытаясь выжить в этом безумии. Но вера эта становилась всё более хрупкой с каждым днём.       Скрип распахнувшихся дверей гостиной и пронзительный крик влетевшей Пэнси вырвали волшебницу из омута размышлений.       — Джоди, там Поттер с Блейзом сцепился! — Выпалила девушка, лихорадочно указывая в сторону выхода.       Лицо Макинтайр мгновенно окаменело, превратившись в бесстрастную маску. Где-то в глубине души мелькнула злорадная мысль — поделом Забини, пусть схлопочет пару крепких ударов, может, наконец образумится. Хотелось сделать вид, что ничего не происходит, но красная повязка на плече и значок старосты словно потянули её вслед за подругой.       Они выскочили во внутренний двор. В центре плотного кольца галдящих студентов, подбадривающих Поттера криками, кипела яростная схватка. Малфой и несколько других дружинников безучастно наблюдали со стороны, явно не горя желанием прекращать представление.       — В чём дело? — Ледяным тоном процедила слизеринка, обращаясь к белобрысому приятелю.       — Блейз всего лишь… — начал было Драко, беспомощно разводя руками, но девушка оборвала его на полуслове.       — Ясно, наш верный друг снова не смог придержать язык, — прошипела она, решительно прокладывая путь сквозь зевак.       Пробившись сквозь толпу, Джо увидела, как двое её однокурсников словно два маггла катаются по земле, осыпая друг друга градом беспорядочных ударов. Пыль клубилась вокруг них, а в воздухе повисло тяжёлое дыхание дерущихся.       — Прекратите немедленно! — Её властный окрик потонул в рёве толпы.       Видя, что слова бесполезны, Макинтайр выхватила палочку и, описав ей широкую дугу над головой, произнесла заклинание Силенцио. Волна магии прокатилась по двору, и внезапно наступившая тишина оглушила всех присутствующих. Толпа застыла с разинутыми ртами, не в силах издать ни звука.       Воспользовавшись моментом, Джо с силой впечатала каблук в спину Забини. Тот взвился, словно ужаленный, машинально отскакивая в сторону. Поттер тут же вскочил следом, сбивчиво дыша и утирая разбитую губу. Макинтайр молниеносно встала между ними, выставив руки в стороны, её палочка угрожающе подрагивала, готовая в любой момент выпустить новое заклинание.       Взгляд её метался между искажённым яростью лицом Блейза и пылающими гневом глазами Гарри, а в воздухе повисло почти осязаемое напряжение.       — Если так не терпится помериться силами, — процедила Джо сквозь зубы, её голос дрожал от едва сдерживаемой ярости, — то извольте сделать это как подобает волшебникам. Устроим дуэль по всем правилам. Я лично прослежу за её честностью. А махать кулаками, — она презрительно скривила губы, — способен любой болван.       На мгновение её взгляд скользнул по лицу Гарри, и в нём промелькнуло что-то неуловимо мягкое, почти нежное, тут же сменившись привычной холодностью. Резко развернувшись, она метнулась к Забини и одним стремительным движением сорвала с его плеча алую повязку.       — А ты, Блейз, — прошипела она, скомкав ткань в кулаке, — если проиграешь эту дуэль, можешь забыть о своём месте в Инспекционной дружине. Раз уж так жаждешь показать своё превосходство, докажи, что достоин носить этот знак отличия.       К Поттеру уже спешили его верные друзья: Грейнджер, Уизли, а следом за ними — Клейтон и Эссоу, неразлучная парочка. Джо презрительно фыркнула и шагнула к ним, окидывая холодным взглядом.       — Я прекрасно понимаю, что бестолковая храбрость — отличительная черта любого гриффиндорца, — процедила она, — как и бесконечная уверенность в своей правоте. Но не обязательно подтверждать её распуская руки, Поттер. — В её голосе звучал упрёк, но где-то в глубине таилось что-то, похожее на беспокойство, уловить которое мог лишь тот, кто хорошо знал королеву Слизерина.       — Да как ты смеешь! — Взвилась Гермиона, её волосы словно наэлектризовались от возмущения. — Ваша Инспекционная дружина только и делает, что придирается к каждому нашему шагу!       Джо медленно повернулась и приблизилась к Дэни почти вплотную, её губы изогнулись в холодной усмешке:       — Скажи-ка мне, дорогая… софакультетница, — последнее слово она произнесла с особым нажимом, — правда ли это? Хотя что может знать об истине кто-то с такой… неблагородной кровью?       Клейтон ответила не менее язвительной усмешкой, её глаза блеснули:       — А ты спроси у своего драгоценного Драко о правдивости, Макинтайр. Хотя… — она выдержала театральную паузу, — могу подтвердить: ваши дружинники не упускают случая поизмываться над теми, кого считают ниже себя.       Макинтайр отпрянула. На её лице промелькнуло что-то похожее на стыд, но оно тут же исчезло под маской холодной решимости.       — Я позабочусь об этом, — отчеканила она, обводя взглядом всех присутствующих. — Никто не имеет права нарушать порядок, правила должны быть едиными для всех, вне зависимости от факультета. А сейчас слушайте все: через час состоится дуэль. И пусть это станет уроком для каждого.       В древнем зале дуэльного клуба, где каменные стены хранили отголоски сотен поединков, Джо и Джордан методично готовили площадку. Их палочки плели защитные чары, очерчивая границы дуэльного круга тонкими нитями серебристого света.       — Уилл, — окликнула слизеринка семикурсника, — раздобудь разрешение у профессоров.       Пока Бланкеншип отсутствовал, Макинтайр придирчиво проверяла каждую деталь: укрепляла защитные барьеры для зрителей, настраивала освещение, чтобы ни одна тень не могла помешать дуэлянтам. Её движения были точными и уверенными — она явно не впервые организовывала подобные мероприятия.       Когда кузен вернулся, держа в руках свиток с печатью профессора Снейпа, на его лице играла довольная усмешка. Джо развернула пергамент, пробежала глазами по строчкам и удовлетворённо кивнула, добавляя последние штрихи к подготовке.       Зал постепенно наполнялся людьми. Гриффиндорцы, явившиеся едва ли не в полном составе, держались плотной группой, перешёптываясь и бросая настороженные взгляды на противоположную сторону зала. Воздух звенел от напряжения и предвкушения предстоящего поединка. Джо наблюдала за происходящим, и в её глазах мелькало что-то, похожее на удовлетворение — всё шло именно так, как она планировала.       В зале появился Гарри, его лицо выражало спокойную решимость. Он без колебаний прошёл сквозь мерцающий барьер, занимая позицию для дуэли. Следом явился Забини, но вместо того, чтобы присоединиться к противнику, он начал беспокойно озираться по сторонам.       — В свете полученных травм, — протянул Блейз, доставая сложенный пергамент, — я прошу своего друга, Уильяма Бланкеншипа, выступить от моего имени.       По залу прокатился возмущённый гул. Джо, скрывая раздражение, развернула записку от мадам Помфри, пробегая глазами по строчкам о якобы серьёзном ушибе рёбер.       — Это просто смешно! — Взорвалась Гермиона, её голос звенел от негодования. — Он трус, который прячется за чужими спинами!       Макинтайр проигнорировала выкрик, повернувшись к кузену:       — Уилл, ты согласен?       Высокий слизеринец молча кивнул и направился к барьеру. Гриффиндорская половина зала взорвалась протестами и криками о нечестности.       Воспользовавшись моментом всеобщего возмущения, Джо приблизилась к Гарри, делая вид, что проверяет защитный барьер:       — Будь предельно осторожен, — прошептала она, и в её голосе проскользнула неприкрытая тревога. — Уилл не из тех, с кем можно шутить. Его излюбленное — комбинировать режущие с оглушающими.       Отстранившись, она подняла палочку, призывая всех к тишине:       — Дуэль проводится по всем правилам магического поединка! Запрещены непростительные заклятия и проклятия, ведущие к необратимым увечьям. Дуэлянты, поклонитесь друг другу!       Гарри и Уильям обменялись короткими, едва заметными поклонами — ровно настолько, чтобы соблюсти формальности. Их движения были скованными, напряжёнными.       Джо отступила к краю площадки, крепко сжимая палочку. Её лицо оставалось непроницаемой маской, но внутри всё сжималось от тревоги. Каждый раз, когда её взгляд падал на Гарри, сердце предательски замирало — она слишком хорошо знала, на что способен её кузен в дуэлях. А когда она смотрела на Уилла, в памяти всплывали их детские игры и его неизменная защита.       — Дуэлянты заняли позиции! — Звонкий голос Джордана разнёсся по залу. — Поттер выглядит собранным, а Бланкеншип… что ж, кажется, он настроен весьма серьёзно!       Гриффиндорцы разразились приветственными криками:       — Давай, Гарри!       — Покажи этому слизеринцу!       — За Гриффиндор!       Уильям встал в классическую дуэльную стойку — правая нога чуть впереди, корпус развёрнут боком, палочка поднята на уровень груди. Его поза излучала уверенность человека, не раз побеждавшего в подобных поединках. Гарри же принял более свободную стойку, которой его научил Сириус — чуть присев, готовый в любой момент отскочить в сторону.       Джо переводила взгляд с одного на другого, её пальцы побелели от того, как сильно она сжимала палочку. Она знала, что должна оставаться беспристрастной, но каждая клеточка её тела кричала о том, как невыносимо видеть двух дорогих ей людей, готовых причинить друг другу боль. Воспоминания о тайных встречах с Гарри, о его нежных прикосновениях и тёплых улыбках теперь словно издевались над ней, смешиваясь с детскими образами, где Уилл учил её первым заклинаниям в саду их поместья.       В воздухе повисла звенящая тишина — та особая тишина, что бывает перед бурей.       Движение Уильяма было молниеносным — палочка описала стремительную дугу, и заклинание сорвалось с её кончика прежде, чем Гарри успел среагировать. Серебристая вспышка пронеслась через площадку, и только годы квиддича помогли Поттеру уклониться в последний момент.       — Вот это скорость от Бланкеншипа! — Воскликнул Джордан. — Поттеру придётся нелегко!       Но что-то изменилось в глазах Уильяма. Джо уловила это мгновенно — едва заметное смягчение взгляда, крошечная пауза перед следующим заклинанием. Она помнила этот взгляд с их тренировок в Выручай-комнате, когда Уилл помогал младшекурсникам освоить защитные чары.       Постепенно поединок превратился в причудливый танец. Заклинание — блок — контратака — защита. Снова и снова. Красные и синие вспышки расцвечивали воздух, отражаясь от щитов и растворяясь в пространстве. Со стороны могло показаться, что дуэлянты равны по силам.       — Невероятно! — Комментировал Джордан. — Поттер и Бланкеншип демонстрируют высший класс дуэльного искусства!       Но Джо видела правду. В каждом движении Уилла, в каждой паузе между заклинаниями она читала намеренную сдержанность. Её кузен, способный сплести три проклятия в одну атаку, сейчас словно давал урок Защиты от Тёмных искусств.       Внезапно Уильям опустил палочку и поднял руки вверх, прерывая поединок. Зал замер в недоумении.       Джо дёрнулась вперёд, но тут же взяла себя в руки, расправив плечи и придав голосу официальный тон:       — Уильям Бланкеншип, вы хотите остановить дуэль?       На лице Уилла появилась мягкая, почти отеческая улыбка, от которой он вдруг стал казаться старше своих лет.       — Да, — его голос, спокойный и уверенный, разнёсся по притихшему залу. — С первого же заклинания стало очевидно, что наш поединок неравен. Я — семикурсник с углублённым изучением Защиты от Тёмных искусств. Гарри — пятикурсник, который, хоть и проявляет удивительную способность к быстрому обучению, ещё не владеет многими контратакующими заклинаниями.       Он повернулся к Поттеру и слегка склонил голову:       — Признаю своё поражение и отдаю победу достойному сопернику, который проявил истинное гриффиндорское мужество, согласившись на заведомо неравный поединок.       По залу прокатилась волна восхищённых возгласов. Даже некоторые слизеринцы одобрительно закивали — Уилл всегда умел очаровывать публику своим благородством.       — Это нечестно! — Взвился Забини, вскакивая со своего места. — Ты не можешь просто…       — Могу, — твёрдо оборвал его Уильям.       Джо выступила вперёд, и в полной тишине её голос прозвучал как удар колокола:       — Объявляю победителем дуэли Гарри Поттера! — Она повернулась к Забини, и её глаза сверкнули холодным огнём. — Блейз Забини, согласно условиям поединка, ты исключаешься из Инспекционной дружины. Навсегда.       Она обвела взглядом притихший зал:       — Благодарю дуэлянтов за проявленную честность и благородство. Дуэль окончена!       В воздухе растаяли серебристые нити защитного барьера, и зрители начали расходиться, оживлённо обсуждая неожиданную развязку. Джо на мгновение поймала взгляд Гарри — в его глазах читалось понимание и что-то ещё, предназначенное только для неё. А затем она почувствовала лёгкое пожатие своего плеча — Уилл проходил мимо, и в этом жесте было всё, что не требовало слов между кузенами, выросшими вместе.