Shadow World

      В сумерках гостиная Слизерина утопала в призрачной полутьме. Зеленоватый свет, проникающий сквозь толщу озёрной воды в высокие стрельчатые окна, танцевал причудливыми тенями на древних гобеленах и резных деревянных панелях. В этом колдовском освещении кожа Драко, обычно бледная, словно выточенная из алебастра, казалась почти прозрачной. Его тонкие пальцы теребили уголок пергамента, испещрённого изящным, но властным почерком Люциуса Малфоя.       Тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием поленьев в камине, давила на плечи невидимым грузом. Когда Драко наконец заговорил, его голос прозвучал глухо, будто сквозь толщу той самой воды, что плескалась за окнами:       – Отец хочет, чтобы я помог протащить какую-то посылку для Амбридж, – он сглотнул, избегая взгляда собеседницы. – Что-то для "усиления контроля над школой".       Джо замерла, вглядываясь в потускневшие серые глаза друга. В последнее время Драко всё чаще напоминал ей загнанного в угол зверя – дёрганого, нервного, готового в любой момент огрызнуться или сбежать. От прежней надменности не осталось и следа, уступив место какой-то затравленной настороженности.       – Ты же понимаешь, что это не к добру? – она мягко коснулась его плеча.       Драко дёрнулся, словно от удара, и смял письмо в кулаке. В его глазах промелькнуло что-то, похожее на отчаяние:       – А у меня есть выбор?

***

      Ноябрьский рассвет неохотно пробивался сквозь свинцовые облака, окутавшие башню Когтеврана. Амели открыла глаза за несколько минут до того, как должен был прозвенеть будильник. Её светлые волосы рассыпались по подушке золотистым ореолом. Взгляд скользнул к фотографии на прикроватной тумбочке, где она, десятилетняя, сидела на плечах у отца возле его мастерской. Это было за год до получения письма из Хогвартса – письма, которое навсегда изменило их жизнь. Рядом стояли хрустальные подвески – очередное изобретение Фреда, где крошечные механические бабочки медленно расправляли крылья, приветствуя новый день россыпью мерцающих искр. Эти подвески странным образом напоминали ей отцовскую мастерскую, где механизмы и шестерёнки жили своей особой жизнью.       - Темпус, – прошептала она, взмахнув палочкой. Светящиеся цифры показали половину седьмого – достаточно времени, чтобы подготовиться к обходу факультета. Значок старосты на мантии поблёскивал в полумраке спальни, напоминая об обязанностях, которые Эссоу всегда выполняла с особой тщательностью. Даже если накануне засиживалась допоздна в "мастерской чудес" близнецов, помогая им с расчётами для новых изобретений.       В гостиной уже ждал Энтони. Его тёмные глаза, как всегда, чуть дольше необходимого задержались на её лице, а пальцы нервно поправили значок старосты.       – Доброе утро, Амели, – произнёс он с той особой мягкостью в голосе, которую приберегал только для неё. – Я просмотрел расписание патрулей на следующую неделю и внёс некоторые корректировки.       – О, спасибо, Энтони, – она благодарно улыбнулась, забирая пергамент.       Его щёки слегка порозовели, но тут же побледнели, когда за дверью гостиной раздался знакомый голос:       – Амели! – послышался приглушённый возглас Фреда. – Выходи скорее, у меня для тебя сюрприз!       – Как он вообще узнал, где наша гостиная? – пробормотал Голдштейн с явным неодобрением.       – Фред, – Амели попыталась придать голосу строгость, выглянув в коридор, но предательская улыбка уже тронула губы. – Ты же знаешь, что нельзя торчать под дверями чужих факультетов. Как ты нас отыскал?       – О, я просто следовал за самой умной ведьмой Хогвартса, – подмигнул он, протягивая ей руку. – К тому же, я всего лишь хотел убедиться, что успею перехватить тебя до завтрака.       Амели покачала головой, но вложила свою ладонь в его. Энтони поджал губы:       – Вообще-то, правила школы запрещают...       – Довольно много вещей, стараниями нашей любимой розовой жабы, – парировал Фред, приобнимая Амели за талию. - Я будущий величайший изобретатель волшебного мира и по совместительству бойфренд вашей очаровательной старосты, так что имею полное право украсть её на законный завтрак. Это правила школы пока ещё не запретили.       Амели закатила глаза, но не отстранилась. Её всегда поражало, как легко Фред находит баланс между озорством и нежностью.       В Большом зале их уже ждали Джордж и Дэни. На привычном месте Амели за когтевранским столом лежал крошечный механический дельфиниум, собранный из десятков миниатюрных шестерёнок. Каждый лепесток был искусно выкован из тончайшего металла с синим отливом, а стебель состоял из подвижных сочленений, позволяющих цветку грациозно покачиваться. Голдштейн, севший напротив, с плохо скрываемой досадой наблюдал, как Фред объясняет принцип работы своего изобретения, а Амели внимательно слушает, время от времени предлагая улучшения, легко переключаясь между маггловской механикой и волшебными формулами.       – ...и если модифицировать заклинание здесь, – она указала палочкой на особенно сложное сочленение механизма, – эффект будет ещё красивее.       – Потрясающе! – восхитился Фред.       – Думаю, тебе стоит больше внимания уделять подготовке к ЖАБА, чем... подобным развлечениям, – заметил Энтони, но его слова потонули в восхищённых возгласах: механический дельфиниум ожил, выпуская сноп синих и бронзовых искр, которые сложились в светящиеся слова: "Ты прекрасна, когда злишься".       – Фред Уизли! – воскликнула Амели, чувствуя, как краснеет. Её длинные светлые волосы теперь мерцали, словно припорошённые звёздной пылью от искр.       – Что? Никаких взрывов, как и обещал, – он невинно улыбнулся. – Кстати, это ещё не всё. Смотри!       Искры перестроились, образуя миниатюрную копию той самой фотографии с её тумбочки – десятилетняя Амели на плечах отца, последнее беззаботное лето перед тем, как магия навсегда разделила их семью.       – Как ты... – прошептала она, растроганно глядя на светящуюся картину. В горле встал комок – она не была у отца с прошлого лета, когда очередной спор о магии закончился его горьким "Я просто хочу нормальную дочь".       – У меня есть свои секреты, – подмигнул Фред, но тут же серьёзно добавил. – Я знаю, как много для тебя значит эта фотография. И знаю, что ты скучаешь по нему, даже если не говоришь об этом.       Амели молча кивнула. Прошёл год с тех пор, как она решила переехать в дом Фордов, но иногда по ночам Амели всё ещё снилась отцовская мастерская, запах машинного масла и тихое жужжание станков. Может быть, поэтому она так любила помогать близнецам с их изобретениями – в этом причудливом сочетании механики и магии она находила отголоски обоих своих миров.       Энтони резко встал из-за стола, пробормотав что-то о подготовке к урокам. Дэни проводила его понимающим взглядом:       – Бедняга. Тяжело наблюдать, как девушка, которая тебе нравится, счастлива с другим.       – Что? – Амели удивлённо обернулась, но Голдштейн уже скрылся за дверями.       – Амели, – Клейтон закатила глаза, – для самой умной ученицы на курсе ты иногда удивительно непонятлива.       – Но... – Амели растерянно посмотрела на Фреда, который, впрочем, казался абсолютно невозмутимым.       – Не волнуйся, – он легко поцеловал её в висок. – Я более чем уверен в своих чарах. Во всех смыслах.       Джордж демонстративно закашлялся:       – Если вы закончили с романтическими переглядываниями, у нас вообще-то урок через пять минут.       – О нет! – Эссоу вскочила, хватая сумку. – Профессор Снейп будет в ярости, если мы опоздаем!       – Не будет, – уверенно заявил Фред, следуя за ней. – Ты же отлично справляешься с зельеварением.       – Я не... – автоматически начала она.       – Конечно-конечно, – хором отозвались все трое, включая Дэни.       Спеша по коридору в подземелья, Амели не могла сдержать улыбки. Кто бы мог подумать, что заумная когтевранка найдёт своё счастье с самым известным школьным шутником? Хотя, возможно, именно эта смесь порядка и хаоса, логики и волшебства делала их отношения такими особенными.       Механический цветок в её сумке продолжал тихо пульсировать тёплым светом. Иногда самые удивительные вещи не имеют отношения к магии.

***

      Утренние лучи робко пробивались сквозь узкие окна подземелий, рисуя причудливые тени на каменных стенах кабинета зельеварения. Воздух был наполнен характерным букетом ароматов: горьковатая полынь, сладковатый запах толчёного единорожьего рога и едва уловимые нотки асфоделя. Дэни задумчиво перебирала ингредиенты, расставляя их в идеальном порядке на своём столе. Её пальцы, испещрённые белёсыми шрамами от прошлогодних "случайностей с кипящими зельями", как она поведала мадам Помфри, двигались с выверенной точностью.       Она машинально заправила за ухо прядь чёрных волос, спадающих чуть ниже плеч – отросшее каре, которое она носила ещё в прошлом году, теперь превратилось в более женственную причёску, обрамляющую бледное лицо с тонкими чертами. В изумрудной глубине её глаз таилась настороженность – привычка, выработанная годами пребывания на факультете, где каждый день мог принести новое испытание.       Амели, сидевшая за соседним столом, ободряюще сжала её руку, осторожно избегая прикосновения к особенно заметным шрамам.       - Ты сегодня какая-то напряжённая, – прошептала она.       Дэни едва заметно покачала головой. Только час назад они сидели в библиотеке, где она помогала подруге с расчётами для очередного изобретения Фреда, и теперь формулы всё ещё кружились в голове, словно осенние листья на ветру. Но дело было не в этом – она чувствовала приближение чего-то неизбежного, как чувствуют приближение грозы.       Тяжёлая дверь распахнулась, впуская в класс высокомерного однокурсника и его неизменную свиту. Запах дорогого одеколона смешался с травяным ароматом, создавая странный диссонанс. Его взгляд скользнул по помещению и на мгновение задержался на Дэни. В серых глазах мелькнуло что-то неопределённое – возможно, отголосок удивления после дуэли.       Профессор Снейп влетел в класс следом, его чёрная мантия взметнулась за спиной подобно вороньим крыльям. Звук его шагов эхом отражался от сводчатого потолка, украшенного старинными панно с изображениями различных зелий.       - Сегодня, – его голос разрезал воздух, наполненный паром от кипящих котлов, – мы готовим Глоток живого огня. Работать будете в парах. Малфой и... - его взгляд скользнул по классу, застыв на мгновение, - Клейтон.       В наступившей тишине было слышно, как капает вода из старого крана в дальнем углу. Драко дёрнулся, словно от удара, но промолчал. Когда Дэни пересаживалась к его столу, она чувствовала на себе десятки взглядов – от сочувствующих до откровенно злорадных.       - Только не испорти всё, грязнокровка, – процедил Малфой достаточно тихо, чтобы не услышал Снейп. Но его неизменное оскорбление прозвучало без привычной язвительности – скорее по привычке, как старая мантра, в которую он сам уже не до конца верил.       Её пальцы, несмотря на уродливые шрамы, оставались уверенными, когда она начала измельчать корень имбиря. Каждое движение было отточено до совершенства – результат бесконечных часов практики в пустых классах, когда никто не мог видеть её слёз от боли в обожжённых руках.       - Ты режешь неправильно, грязно... – Малфой осёкся на полуслове, наблюдая, как под её ножом появляются идеально ровные пластинки. Его брови слегка приподнялись, выдавая невольное удивление. Взгляд скользнул по её рукам, задержавшись на шрамах – следах его собственных "шуток", и нечто напоминающее стыд промелькнуло в его взгляде.       Работали они в напряжённой тишине, нарушаемой только шипением котла и тихим звоном серебряных инструментов. В воздухе витал металлический аромат драконьей крови, смешивающийся с горьковатым запахом перца огненного дерева. Дэни чувствовала его взгляды, когда добавляла ингредиенты в строго выверенной последовательности. Зелье в их котле постепенно приобретало правильный ярко-оранжевый оттенок, вспыхивая красными искрами.       - Как тебе это удаётся? – слова Малфоя прозвучали так тихо, что она почти решила, что ей послышалось. В его голосе звучало что-то новое – смесь раздражения и неохотного любопытства. - После всего... после того, что мы...       - В этом нет никакой загадки. Просто внимательно слушаю и много практикуюсь, – ответила она, осторожно помешивая зелье против часовой стрелки. Её чёрные волосы поблёскивали в свете свечей, отражая золотистые искры. – Зельеварение не требует чистоты крови. Только часы работы и шрамы на память.       Его пальцы дрогнули над котлом, едва не уронив лишнее семя огненного перца. Дэни молниеносно перехватила его руку:       - Не сейчас. Ещё два оборота.       Прикосновение длилось долю секунды, но оба отдёрнули руки, словно обжёгшись. Малфой отвернулся, уставившись на свою ладонь, где только что лежали её пальцы, и что-то, похожее на раскаяние на миг промелькнуло в его глазах. Но Дэни, вернувшись к работе над зельем, этого не заметила.       В воздухе повисло странное напряжение - затишье перед грозой. Даже привычные запахи подземелья, казалось, стали острее. Малфой смотрел на неё так, будто видел впервые – словно пытался разгадать головоломку, которая никак не желала вписываться в привычную картину его мира. Взгляд серых глаз то и дело возвращался к её рукам, методично помешивающим зелье, к белёсым линиям шрамов, которые он сам помог создать.       - Знаешь, – внезапно произнёс он, негромко, почти неслышно и его слова практически растворились в шипении котла, – я никогда не думал, что ты действительно... что ты...       - Что я что? – Дэни подняла глаза, и в их изумрудной глубине Драко увидел отражение собственной растерянности. - Что я могу быть по-настоящему талантливой? Что и я чего-то стою, даже несмотря на мою "грязную" кровь?       Повисла тяжёлая пауза, нарушаемая только булькающим звуком из соседнего котла, где зелье Гойла приобретало особо угрожающий оттенок терракотового.       К концу урока их зелье было единственным, достигшим идеального ярко-оранжевого цвета. Красные искры поднимались спиралями над поверхностью, создавая причудливые узоры в лучах света, пробивающихся через узкие окна подземелья. Снейп задержался у их стола, его внимательный взгляд скользнул по безупречной поверхности напитка.       - Превосходно, – произнёс он после долгой паузы, и в его голосе прозвучало нечто, что можно было бы принять за уважение. – В связи с вашими... неожиданными успехами, вы двое подготовите исследовательский проект по взаимодействию лунных камней с базовыми зельями. Жду вас обоих через неделю с результатами.       Собирая вещи, Дэни случайно задела локтем свой учебник. Её волосы качнулись вперёд, на мгновение скрыв лицо чёрной волной. Драко машинально подхватил падающую книгу, но вместо того, чтобы вернуть, замер, разглядывая поля, испещрённые её аккуратными пометками и формулами. Тонкий почерк вился по страницам, словно причудливая вязь.       - Ты... модифицировала рецепт? – Пальцы скользнули по странице, где она набросала сложную диаграмму взаимодействия ингредиентов.       - Немного усовершенствовала. Если добавить измельчённый лунный камень на третьем этапе... – она осеклась, заметив, как расширились его глаза.       - Это же может быть опасно! – В его голосе прорезалось беспокойство, удивившее их обоих.       - Только если не учесть влияние фаз луны на свойства камня, – она забрала учебник из его рук, и их пальцы на мгновение соприкоснулись. – Но я проверила все расчёты. Трижды. У меня было много времени на исследования, пока... пока заживали руки.       Эти слова повисли между ними как тяжёлый туман. Драко побледнел ещё сильнее обычного, его взгляд метнулся к её ладоням, где шрамы складывались в причудливый узор. Но уже через секунду Драко отвернулся, бросив сквозь зубы:       - Встретимся вечером в библиотеке. Надо начать работу над проектом, - В этот раз в его словах не было привычного яда.       Выходя из класса, Дэни чувствовала на себе его взгляд. Воздух подземелий холодил кожу, но внутри разливалось странное тепло. Уголки её губ дрогнули в лёгкой улыбке, когда она поправляла выбившуюся прядь чёрных волос. Возможно, некоторые стены требуют больше времени, чтобы рухнуть, но даже в самом прочном камне рано или поздно появляются трещины. И иногда эти трещины начинаются с одного урока зельеварения, где предрассудки сталкиваются с неоспоримой реальностью таланта.

***

      Библиотека встретила их привычной тишиной, нарушаемой лишь шелестом страниц и приглушённым шёпотом редких посетителей. Закатное солнце окрашивало древние фолианты в тёплые оттенки янтаря, а пылинки в его лучах казались крошечными звёздами, танцующими между книжных полок.       Дэни уже ждала его за дальним столом, окружённая внушительной стопкой книг. Её чёрные волосы отливали тёмным золотом в вечернем свете, а пальцы, держащие перо, были испачканы чернилами – очевидно, она успела сделать немало заметок до его прихода.       - Опаздываешь, Малфой, – произнесла она, не поднимая головы от пергамента. – Я уже успела набросать основную структуру исследования.       Драко скользнул на стул напротив, демонстративно морщась:       - Надеюсь, твоя грязная кровь не помешает тебе правильно систематизировать информацию, Клейтон.       Дэни подняла глаза, и в их изумрудной глубине мелькнула насмешка:       - О, не беспокойся. Моя "грязная" кровь ведь не помешала мне получить "Превосходно" за последние четыре эссе по зельям. Может, напишешь своё собственное о том, как твоя чистая кровь помогает с оценками, Малфой?       Он стиснул зубы, но промолчал – они оба знали, что его последняя работа едва заслужила "Выше ожидаемого". Вместо ответа Драко потянулся к ближайшей книге, но Клейтон опередила его:       - Не эту. Там устаревшие данные о влиянии лунных фаз. Вот, – она протянула ему другой том, – здесь актуальные исследования.       Их пальцы случайно соприкоснулись, и оба отдёрнули руки. Драко заметил, как она машинально потёрла один из шрамов. В груди кольнуло, но слизеринец отогнал это чувство.       - Просто не мешай мне, – буркнул он, утыкаясь в книгу.       Следующий час прошёл в относительной тишине, прерываемой только шорохом переворачиваемых страниц и скрипом перьев. Драко украдкой наблюдал, как она работает – методично, сосредоточенно, с какой-то почти хищной грацией выписывая формулы и диаграммы. Её почерк был таким же аккуратным и выверенным, как движения на уроке зельеварения.       - Здесь ошибка, – внезапно произнёс он, наклоняясь к её пергаменту. – В расчёте влияния убывающей луны на...       - Нет, – она даже не дала ему закончить. – Если учесть взаимодействие с серебряной пылью, которую добавляют на четвёртом этапе, формула абсолютно верна. Просто нужно читать внимательнее, Малфой.       Он почувствовал, как краска заливает щёки – она была права, конечно. Этот дополнительный фактор он пропустил.       - Да что ты можешь знать, гря... – начал он по привычке, но осёкся, встретив её взгляд – спокойный, чуть насмешливый, с искрой вызова в глубине зелёных глаз.       - И верно, что я могу знать? – В её голосе звучала смесь усталости и иронии. - Я ведь всего-навсего грязнокровка. Я, которая провела бессонные ночи над этими книгами. Я, чьи руки помнят каждый ингредиент. Я, кто модифицировала половину стандартных рецептов, пока ты хвастался своей безупречной родословной.       В библиотеке словно стало холоднее. Драко смотрел на неё, не находя слов – эта Дэни Клейтон была другой, не той запуганной первокурсницей, что пряталась по углам. В изгибе её губ читалась уверенность, в осанке – достоинство, а в глазах горел огонь, который он никогда раньше не замечал.       - Ты... – он запнулся, подбирая слова, – ты действительно модифицировала рецепты?       Вместо ответа она достала из сумки потрёпанную тетрадь в кожаном переплёте и протянула ему. Драко открыл её, и его брови поползли вверх – страницы были заполнены формулами, диаграммами, заметками на полях. Некоторые зелья он узнавал, другие казались совершенно незнакомыми.       - Это твоё? – в его голосе звучало неприкрытое изумление. – Всё это... твои разработки?       - Нет, Малфой, – она закатила глаза, – я украла это у настоящих чистокровных волшебников. Ведь грязнокровки на такое не способны, правда?       Её сарказм ужалил, но по-другому – не злобой отозвался, а чем-то похожим на стыд. Он продолжал листать страницы, всё больше поражаясь глубине проработки, изяществу модификаций, точности расчётов.       - Это... впечатляет, – слова вырвались прежде, чем он успел их остановить.       Дэни замерла, её перо застыло над пергаментом, оставив чернильную кляксу. Впервые за вечер она казалась по-настоящему удивлённой.       - Что, прости? Великий Драко Малфой признал, что грязнокровка может быть в чём-то хороша? – В её голосе смешались насмешка и что-то ещё, что он не мог определить.       - Не зазнавайся, Клейтон, – огрызнулся он, но без привычной злости. – Просто констатирую факт.       - О, какая щедрость, – она наклонила голову, и прядь чёрных волос скользнула по щеке. – Может, ещё признаешь, что все твои предрассудки – просто глупость, основанная на...       - Не испытывай судьбу, – перебил он, но это было скорее предостережение, чем угроза.       Она пожала плечами и вернулась к работе, но Драко заметил, как дрогнули уголки её губ в подобии улыбки. Он поймал себя на том, что разглядывает её руки – тонкие пальцы, уверенно держащие перо, белесые шрамы, которые теперь казались не метками позора, а скорее... боевыми наградами. Каждый из них – свидетельство её упорства, её стремления доказать... что?       - Почему ты так стараешься? – вопрос сорвался с его губ прежде, чем он успел его обдумать.       Дэни подняла взгляд, и в нём читалось искреннее удивление. Она взглянула в сторону окна, постукивая кончиком пера по пергаменту.       - Наверняка ты считаешь, это потому что таким, как ты, будет неприятно признать, что грязнокровка может быть лучше. Или потому что это "не моё место", – она покачала головой. – И будешь неправ уже в который там раз по счёту. Я стараюсь потому, что люблю зелья. Потому что каждый новый рецепт – это загадка, каждая модификация – вызов. И да, – добавила она с острой усмешкой, – может быть, немного потому, что приятно видеть выражение твоего лица, когда ты понимаешь, что ошибался.       Драко почувствовал, как краска снова заливает щёки. В её словах была правда, которую сложно было опровергнуть. Он смотрел, как Клейтон склонилась над пергаментом, как лучи заходящего солнца путаются в её волосах, как уверенно движется её рука, выписывая сложные формулы, и что-то внутри него медленно, но неотвратимо менялось.

***

      Полночь в Хогвартсе всегда казалась особенно тихой, словно сам замок затаил дыхание, укрывшись в тенях. Уильям шёл по пустынному коридору, прислушиваясь к эху собственных шагов, отражающихся от каменных стен. Патрулирование было лишь предлогом – он знал, что рано или поздно столкнётся с Ноттом. После того прикосновения на балу это было неизбежно.       Теодор появился словно из ниоткуда – высокая фигура соткалась из темноты за поворотом, и Уилл невольно замер. В лунном свете, льющимся через высокие окна, черты лица Нотта казались острее обычного, а в глазах мерцало что-то новое, незнакомое – отблеск той тьмы, что постепенно поглощала его душу.       - Что это было? – необдуманно вырвались слова. Голос Уилла прозвучал хрипло, будто от долгого молчания.       Тео медленно приблизился, и воздух между ними, казалось, загустел от невысказанных слов и подавленных эмоций.       - А на что это было похоже, Бланкеншип? – в его тоне сквозила издёвка, но за ней Уилл различил нечто другое – боль, такую же острую, как его собственная.       - Прекрати свои игры, – Уильям старался, чтобы его голос звучал холодно и отстранённо, но предательская дрожь в конце фразы выдавала его с головой.       - А что, если я не играю? – Теодор сделал ещё шаг вперёд, сокращая расстояние между ними до опасного минимума. Его глаза в полумраке казались почти чёрными, затягивающими, как омут. - Что, если я просто устал притворяться?       Уилл почувствовал, как сердце пропустило удар. Сколько раз он мечтал услышать эти слова? Но сейчас они звучали как насмешка над всем, через что им пришлось пройти.       - Устал притворяться? Всю жизнь ты только это и делаешь, наверняка уже привык. Ты свой выбор сделал, Тео. Выбрал тьму, выбрал своего отца, выбрал этот фарс с помолвкой...       - Ты думаешь, у меня вообще был выбор? – Резко оборвал его Нотт, и в его голосе прорезалась сталь. - Когда отец узнал о нас, когда началось всё это безумие с возвращением Тёмного Лорда...       - У нас всегда есть выбор, – тихо произнёс Уильям, чувствуя, как старая рана в сердце открывается заново. - Ты мог выбрать меня. Мы могли...       - Что? Сбежать? Спрятаться? Ты же знаешь, что от них спрятаться невозможно, – горечь в голосе Теодора была почти осязаемой. - Я делаю то, что должен. Чтобы выжить. Чтобы защитить...       - Защитить кого? Меня? – Уилл мрачно усмехнулся. - Не стоит. Я могу защитить себя сам. И я защищу Джо – от тебя, от твоего безумия, от всего этого.       На мгновение в чертах Нотта промелькнуло что-то от прежнего Тео – мальчика, который когда-то украдкой целовал его в пустых классах, который шептал слова любви в темноте. Но это мгновение прошло, и его место заняла привычная маска холодного безразличия.       - Ты всегда был идеалистом, Уилл, – произнёс он почти нежно, и от этой нежности стало больнее всего. - Но времена изменились. Мы все изменились.       Уильям смотрел, как Теодор разворачивается, уходя, и чувствовал, как вместе с ним растворяется в тенях коридора часть его души. Он до боли сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони – эта физическая боль была почти благословением по сравнению с той, что разрывала сердце.       В пустом коридоре компанию Уиллу составляли лишь лунный свет да эхо несбывшихся надежд. Если любишь – отпусти, верно? Отпусти, дай свободу и наблюдай, как человек, который тебе дорог превращается в кого-то, кого ты больше не узнаёшь.

***

      Ноябрьская ночь окутала замок плотным покрывалом тьмы. Холодный ветер завывал в пустынных коридорах, а портреты дремали в своих рамах, изредка всхрапывая и бормоча что-то во сне. Джо скользила вдоль стен подземелий как тень, стараясь слиться с окружающим мраком. Её сердце гулко билось в груди – она знала, что рискует всем, но выбора не было. Там, среди сотен склянок и пергаментов, могли таиться ответы на мучившие её вопросы.       "Алохомора" открыло дверь – слишком просто для того, кто славился своей паранойей. Это насторожило Джо, но отступать было поздно. Внутри всё было пропитано знакомым коктейлем запахов: горькие травы, прогорклое молоко, тлеющие угли. В воздухе танцевали пылинки, подсвеченные тусклым светом одинокой свечи. Джо методично обыскивала ящики стола, когда её пальцы нащупали странный свиток. Пергамент был тёплым, словно живым, и пульсировал едва заметной магией. Но не успела она развернуть его, как в коридоре послышались шаги.       Спрятавшись за массивным шкафом с ингредиентами Джо затаила дыхание. Дверь кабинета открылась, впуская двух посетителей.       – ...и потому мы должны быть особенно бдительны, – голос Снейпа разлился по кабинету. – У меня есть достоверные сведения о неких... тайных собраниях.       Джо почувствовала, как холодок пробежал по спине. Рядом со Снейпом стоял Драко, что очевидно по отцовской указке стал его "глазами и ушами". Но что-то в его позе показалось Макинтайр странным – он едва заметно напрягся, его лицо превратилось в безупречную маску.       – Особенно это касается седьмого этажа, – продолжал Снейп, постукивая длинными пальцами по столу. – Мои информаторы говорят о странной комнате...       Джо сжала в кармане украденный свиток. Теперь надо было как-то выбраться отсюда и предупредить остальных. Она знала, что Гарри будет ждать её у Чёрного озера – их тайное место встреч оставалось единственным убежищем в замке, наводнённом шпионами её отца.       Спустя час, когда кабинет опустел, Джо наконец выскользнула в коридор. Озеро дышало промозглой сыростью, выпуская в ночной воздух клубы тумана. Она ждала у их обычного места, кутаясь в мантию и вглядываясь в темноту. Когда Гарри появился из мрака, девушка сразу заметила усталость в его глазах, залёгшие под ними тени.       – Они знают, – прошептала она, переплетая свои пальцы с его, впитывая их тепло. – О Выручай-комнате. Будьте предельно осторожны.       – Будем. А ты? – его зелёные глаза в темноте казались почти чёрными, в них плескалось беспокойство.       – Я постараюсь запутать патрули. - Макинтайр сделала вид, будто не поняла вопроса. - Подменю расписание дежурств, отправлю парочку особо рьяных инспекторов в другое крыло... – она старалась говорить уверенно, скрывая собственный страх. – И есть кое-что ещё... – Джо достала свиток. – Нашла это в кабинете Снейпа.       Дрожащими руками Гарри взял древний свиток, чувствуя, как шероховатый пергамент покалывает кончики пальцев. Лунный свет придавал его бледному лицу призрачное сияние, когда Джо принялась водить над свитком палочкой, шепча заклинания. Каждое её движение было точным, выверенным, словно танец на грани видимого и незримого. Десятая попытка, двадцатая... Воздух вокруг них потрескивал от магического напряжения. Неосторожное движение - и острый край оставил тонкий порез на пальце Джо. Капля крови упала на древние письмена, и внезапно пергамент вспыхнул изумрудным пламенем, а восковая печать начала таять, словно весенний снег под первыми лучами солнца.       – Это родовые чары, – прошептала Джо благоговейно, узнав витиеватый герб Макинтайров на растаявшем воске. В тусклом свете символ казался живым, пульсирующим. – Только кровь может открыть такие печати.       Её сердце, казалось, остановилось на мгновение, когда она развернула пожелтевший от времени пергамент. Знакомый, острый почерк отца лёг перед глазами, каждая буква словно вырезана кинжалом: "Северус,

      Тёмный Лорд недоволен промедлением. Убежище химер в Карпатах должно быть под нашим контролем до следующего полнолуния. Эти твари – идеальное оружие: способность к метаморфозам, иммунитет к большинству заклинаний, яд, выжигающий магию... Особенно ценен их альфа. Его влияние на стаю абсолютно.

      Используй зелье подчинения, рецепт которого я прилагаю. Кровь единорога и пепел феникса заменить на чешую василиска – это усилит действие на магических существ, сделает их разум пластичным. Как только химеры будут под контролем, доставь их в поместье Лестрейнджей.

      Не подведи, Северус.

В. М."

      Джо медленно опустила письмо, чувствуя, как холодная дрожь пробегает по позвоночнику. В ушах звенело, словно где-то вдалеке били в погребальный колокол. Она знала, что отец вернулся к Волан-де-Морту следуя зову Тёмной метки, этой змеиной печати проклятия на коже, знала, что он участвует в рейдах Пожирателей. Но это... Командование приспешниками Тёмного Лорда? Личные приказы Снейпу, словно генералу своих войск? Планирование свержения Дамблдора? Будто для мистера Макинтайра всё это - не более чем шахматная партия. Вот только в шахматах ставкой не является жизнь.       Хотя Гарри бы с этим мог и поспорить. Джо вспомнила его рассказ об их приключении с зачарованными шахматами на первом курсе. Поттер даже такую безобидную вещь умудрился превратить в смертельную угрозу. Она усмехнулась, но этот смешок получился невесёлым и опасно близким к истерике.       Джо готова поразмышлять об этой странной особенности своего возлюбленного ближайшие пару часов, может, даже написать эссе на эту тему. Джо готова думать о чём угодно, только не о том, что её худшие опасения теперь стали явью. Её отец - правая рука Тёмного Лорда.       – Он не просто последователь, – её голос дрожал, как осенний лист на ветру. – Он один из них. Из ближнего круга, из тех, кто стоит у самого трона тьмы.       Гарри молча притянул её к себе, и его объятия были подобны защитной крепости. Его рука успокаивающе гладила её по спине, но Макинтайр чувствовала, как напряжено его тело, словно струна перед тем, как лопнуть. Они оба понимали, что это значит, какую бездну открыло перед ними это письмо.       – Химеры, – наконец произнёс он, и само это слово, казалось, принесло с собой ужас. – Гермиона рассказывала о них. Одна химера способна уничтожить десяток опытных волшебников. А целая стая...       – Ещё и под действием усиленного зелья подчинения, – Джо закрыла глаза, но темнота под веками лишь усилила кошмарные видения. Перед внутренним взором встала картина: армия химер, атакующая Министерство, их способность менять облик, как дым на ветру, их выжигающий магию яд, подобный жидкому проклятию...       – Нужно что-то делать. Мы не можем позволить этому случиться, – Гарри сжал её плечи, в его голосе звучала сталь решимости. - Мы должны предупредить Орден и Дамблдора. Он найдёт способ остановить это безумие.       – Нет! – Макинтайр резко отстранилась, словно от удара. – Если они узнают источник информации... Если выяснится, что я украла письмо из кабинета Снейпа... Это будет означать...       – Что? Джо, речь идёт о сотнях жизней! О судьбе всего магического мира!       – Речь идёт о моём отце! – Её голос сорвался, зазвенел как хрустальный бокал, разбившийся о каменный пол. – Если Тёмный Лорд узнает, что информация утекла... Он убьёт его, Гарри. Ты же знаешь, как он поступает с предателями. Смерть покажется милосердием по сравнению с его гневом.       Они замолчали, и тишина между ними стала плотной, как туман, сгущающийся над озером, превращающий лунный свет в призрачное марево. Где-то в Карпатах, среди скал и вековых лесов, стая химер готовилась стать оружием в чужой войне, не подозревая о уготованной им судьбе. В подземельях Хогвартса Снейп, возможно, уже начал варить зелье подчинения, склонившись над котлом, как древний алхимик над философским камнем. А Джо стояла на берегу, чувствуя, как рушится её мир, подобно карточному домику, как рвётся её сердце между любовью к отцу и пониманием того, что правильно, что должно быть сделано.       – Есть другой путь, – медленно произнёс гриффиндорец. – Мы можем сами добраться до убежища химер. Предупредить их, пока не стало слишком поздно.       Джо посмотрела на него так, словно он предложил оседлать дракона и полететь к самому солнцу.       – Это безумие, – выдохнула она. – Карпаты? Химеры? Вдвоём против всех опасностей гор?       – У нас есть метлы, есть мантия-невидимка, – в голове Гарри уже формировался план, подобный узору из звёзд в ночном небе. – И у нас есть преимущество – мы знаем о зелье. Можем приготовить антидот, защиту от этого проклятого варева.       – Снейп поймёт, что свиток пропал. Он не тот человек, кого легко обмануть.       - К тому времени, как он поймёт, будет уже поздно. Мы будем далеко.       Они смотрели друг на друга в лунном свете, и их тени на земле сплетались в единый узор судьбы. Ветер усилился, принося с Запретного леса далёкий вой, похожий на плач банши. Или это был крик? Джо поёжилась, но не от холода.       – Подумай сама, – Гарри взял её за руки, его зелёные глаза светились решимостью. – Если мы ничего не сделаем, твой отец всё равно пострадает. Либо от гнева Волан-де-Морта за провал миссии, либо... – он замолчал на мгновение, – либо когда всё это выплывет наружу. А оно выплывет, Джо. Такое невозможно скрывать вечно.       Джо закусила губу, её глаза заблестели в темноте.       – Но химеры... Это же самоубийство, Гарри. Ты всегда бросаешься в самое пекло, но сейчас...       – У меня есть опыт общения с опасными магическими существами, – мягко перебил он её. – Вспомни Клювокрыла, дракона на турнире. А ты лучшая на курсе во всём. Вместе у нас есть шанс.       – А если у нас не выйдет? – её голос дрогнул. – Химеры не такие уж и простые существа. Вдруг нас поймают? Пожиратели наверняка уже следят за убежищем. - Перечисляла девушка, продолжая отговаривать себя.       – Именно поэтому мы должны действовать быстро, – Гарри сжал её руки крепче. – Пока они готовятся, пока варится зелье... У нас есть небольшое окно времени. К тому же, – он слабо улыбнулся, – я знаю пару полезных заклинаний благодаря ОД.       Джо молчала, глядя на тёмную гладь озера. Где-то в глубине души она понимала, что Гарри прав. Что бездействие приведёт к худшим последствиям. Что её отец, каким бы он ни был, всё равно окажется между молотом и наковальней.       – Нам понадобится больше информации, – наконец произнесла она. – О самих химерах, о горах, о возможных защитных чарах вокруг убежища...       Глаза Гарри загорелись.              – Гермиона поможет с исследованием, она никому не расскажет. А твои связи в Слизерине...       – Возможно, я смогу разузнать что-то через Малфоя, – задумчиво кивнула Джо. – В последнее время он... странно себя ведёт. Словно сомневается.       – Значит, ты согласна? – В голосе Гарри звучала надежда.       Джо подняла на него глаза, в которых читалась смесь страха и решимости:       – Я не могу позволить отцу стать частью этого кошмара. Даже если для этого придётся пойти против него. – Она глубоко вздохнула. – Но нам нужен чёткий план. Никакой гриффиндорской импровизации.       – Сейчас вернись в подземелье и восстанови защиту на кабинете Снейпа, сотри все следы нашего присутствия. А я... – он осторожно взялся за свиток, чувствуя, как неохотно пергамент покидает её пальцы, – спрячу это. И начну готовить всё необходимое.       Они понимали, что это безумие, что они как мотыльки, летящие на пламя свечи. Понимали, что рискуют всем – жизнью, будущим, самой душой. Но иногда самые отчаянные планы – единственный способ предотвратить катастрофу, единственный луч света во тьме надвигающейся бури.       Макинтайр думала не о химерах, не об опасности, таящейся в горах, а о том, как отец мог стать тем, кем стал, как тьма постепенно поглотила его душу. И о том, что ей придётся сделать, если они встретятся по разные стороны этой войны, если судьба столкнёт их лицом к лицу в последней битве.       Гарри притянул её ближе, зарываясь лицом в её волосы, вдыхая их запах:       – Не рискуй собой.       Джо горько усмехнулась. Как будто у неё был выбор. Как будто у кого-то из них был выбор в этой войне, что медленно поглощала их всех, превращая детей в солдат, а любовь – в оружие.       Холодный ветер трепал полы их мантий, а над Запретным лесом медленно поднималась луна. Где-то в замке Амбридж плела свои сети, Снейп хранил свои секреты, а Драко ждал загадочную посылку от отца. Но здесь, у тёмной глади озера, существовали только они вдвоём – и это было единственным, что имело значение в этом мире.       Свиток в кармане Джо продолжал пульсировать, напоминая, что их короткое мгновение покоя скоро закончится. Впереди ждала долгая ночь, полная тайн и опасностей, и им обоим предстояло сделать выбор между долгом и чувствами, между безопасностью и правдой, между светом и тьмой.

***

      Малфой-мэнор тонул в предрассветной мгле, когда Вильям и Беллатриса появились у кованых ворот поместья. Мужчина поправил свою неизменную шляпу-трилби – этот жест всегда выдавал его внутреннее напряжение. Павлины, эти белые призраки в тумане, лениво скользили по промёрзшей земле. Люциус встретил их в парадной зале – бледный, с тенями под глазами, словно не спавший несколько ночей.       – Что-то случилось? – Вильям сразу заметил нервозность в движениях старого друга, пока тот разливал огневиски по бокалам.       – Северус прислал письмо, – Люциус протянул пергамент, исписанный изящным почерком зельевара. – Думаю, тебе стоит взглянуть.       Беллатриса нависла над плечом Вильяма, её дыхание обжигало шею, пока он вчитывался в строки. С каждым словом его лицо, хранящее характерные азиатские черты, становилось всё более напряжённым, а пальцы сжимали пергамент всё сильнее. Когда дело касалось его дочери – единственного человека, которого он по-настоящему любил – Вильям терял свою обычную невозмутимость.       – Джо и Поттер, – прошептал он наконец. – В Карпаты.       Белла расхохоталась, запрокинув голову:       – О, какая прелесть! Маленькая предательница решила поиграть в героиню!       – Заткнись, – процедил Вильям не повышая тона, но Беллатриса мгновенно умолкла. В его тоне звучала та же сталь, что и в голосе их Лорда в минуты гнева.       – Они выкрали информацию о химерах, – продолжил Люциус, нервно постукивая пальцами по бокалу. – Один из засланных нами эльфов замка видел их у озера прошлой ночью. Они отправляются на рассвете.       Вильям медленно опустился в кресло, прикрыв глаза. Перед внутренним взором встало лицо дочери. Такая же упрямая, как и он сам. Такая же готовая броситься в пламя ради своих убеждений.       – Что с пророчеством? – спросил Макинтайр наконец, открывая глаза.       – Всё готово, – Люциус оживился, радуясь смене темы. – Мои люди в Министерстве подтвердили расположение. Девятый уровень, зал пророчеств, девяносто седьмой ряд. Охрана...       – Прекрасно, – оборвал его Вильям, поднимаясь. – Действуй по плану. Белла проследит.       Лестрейндж недовольно скривилась, но промолчала. Она знала этот взгляд Вильяма – когда его глаза становились подобны льду спорить было бесполезно.       – Куда ты? – спросила она всё же, когда он направился к выходу.       – В Карпаты, – ответил он, не оборачиваясь, его высокая фигура застыла в дверном проёме. – Моя дочь должна понять, что не все тени в этом мире одинаково черны.       Он исчез в вихре аппарации, оставив после себя лишь звенящую тишину и запах озона. Беллатриса повернулась к Малфою, её глаза лихорадочно блестели:       – Какая трогательная семейная драма! Жаль только, наш Лорд не оценит такой самодеятельности...       Люциус промолчал, глядя в окно, где первые лучи солнца уже касались верхушек деревьев.