Идеал

Екатеринбург определенно точно был красивым.  Юра это понял ещё тогда, когда даже не думал о том, чтобы посвятиться в Святые Гейские Отряды. Аня Аней, но Костя — что-то другое. Его красота не была нежной или тонкой, отнюдь. У него был рельефный орлиный нос, глубоко посаженные глаза с четко очерченными бровями, тонкие сухие губы и забавные носогубные складки, когда он изгибал эти самые губы в скрытой насмешке, опустив уголки вниз. Ещё он был широкоплечим и высоким, но Юра предпочитал не заострять на этом внимание, чтобы не ущемляться.  Костя и сам знал, что он красивый. Знал, но не перебарщивал с самооценкой — просто принял как факт когда-то в детстве, и больше не вспоминал. Челябинску бы тоже желательно было не трогать свою детскую самооценку, но с какого-то момента (а конкретнее, с нулевых) всё пошло радикально по пизде.  Не сказать, что Юра хоть когда-то интересовался своей или чужой внешностью, но проходя мимо зеркала раз за разом, он подмечал новые детали: то темнющие мешки под глазами всё никак не проходят, то густые черные волосы превращаются в трясущиеся колоски по ветру, то, внезапно, словно по какому-то заговору, все брюки начали спадать с бедер. Так что, собрав все это воедино, у него накопилось достаточно вопросов для того, чтобы иметь к себе внушительные претензии.  Челябинск протяжно стонет, почти захлебываясь из-за потока воды, льющей сверху. Екатеринбург вбивался в него уже мощными толчками, прижав лбом к мокрой стенке душевой и кусая за загривок. Ноги скользили по мокрому полу, и Юра хватался за переключатель воды, как марафонец на Олимпиаде за факел. Костя же проявлял чудеса акробатики, умудряясь и его трахать, и держать равновесие, упираясь рукой лишь о гладкую стеклянную поверхность.  Юра изворачивает голову, по инерции дергаясь корпусом вперед от каждого нового движения члена внутри себя. Волосы липли ко лбу, а теплая вода тонкими ручейками текла по телу — однако возбуждения это ничуть не снимало. Челябинск, оборачиваясь через плечо, почти наугад хватает Костю за шею, притягивая к себе. Тот быстро находит его губы, жадно впиваясь в них и проводя языком по ряду зубов. Посасывает язык, едва не кусая его, слизывает воду с покрасневших губ, чтобы она затекала вновь. И почти одновременно с этим, кладет руку Юре на бедра, оглаживая внутреннюю их часть и сжимая до небольших покраснений.  Челябинск резким движением обхватывает собственный член, изнемогая от взбудораженности. Они пробыли здесь около тридцати минут, и за все это время Юра ни разу к себе не притронулся. Подумать только — начал дрочить когда почти кончил. Татищев прикрывает глаза, отдаваясь эйфории полностью, сердце билось в бешеном ритме, а ноги дрожали. Ещё чуть-чуть, и… …но вода перестала течь, а Костя внезапно отстранился и от губ, и от его тела в принципе.  Проходит еще секунда, и до Юриных ушей и мозга доходит, что звонит Костин телефон. Телефон с самым дебильным классическим айфоновским звонком. Челябинск разлепляет глаза, хлопая мокрыми ресницами, после чего жмурится. Проводит ладонью по лицу, размазывая воду, и пытаясь понять, что вообще происходит.  Костя раздвинул дверцу, позволяя влаге с его тела стечь на кафельный пол. Протерев глаза, Юра увидел, что Уралов с совершенно недовольным лицом протянул руку к стиралке, на которой лежал его телефон.  — Кто? — хрипло спросил Челябинск, что, если точнее, подразумевало досадное и взбешенное «кто, нахуй?».  Костя некоторое время прищуренно повтыкал в телефон, пытаясь увидеть контакт. Одним движением зализав мокрые пряди назад, он кратко сказал:  — Саша, — после чего взял трубку, произнеся «алло».  Юра оперся плечом о стену, слегка съеживаясь от холода, и наблюдая за Костей. И что ему сейчас делать? Смеяться, плакать, додрачивать? Нельзя было послать этого Сашу на три веселых буквы? Хотя нет, ещё лучше, просто не брать трубку.  Из телефона что-то прожужжало. Если точнее, кто-то.  — Что он тебе сказал? — спросил Костя и его лицо начало принимать более человеческий вид. Нахмуренные густые брови выпрямились, начав ползти наверх, а полотенце, висевшее рядом, вскоре было использовано по назначению — влаги на Костином лице больше не осталось. — Он опять за старое? — раздался Костин голос, спустя продолжительное прослушивание быстрого перебирания набора звуков с того конца провода. — Немного занят, а что? Нет, не смотрел новости. Что? Да, конечно, Саш. Спустя ещё несколько мучительных секунд разговора, Челябинску показалось, что он просто случайно оказался в этой душевой кабине, смотря на типичный Костин вечер от третьего лица. Даже возбуждение постепенно сходило на нет после внезапного появления Питера в их жизни, тьфу ты. Наконец, Костя сбросил вызов. Вздохнув, он продолжил что-то тыкать в телефоне, подняв руку над головой и уперевшись локтем в дверцу кабины.  — Че ему надо? — кисло спросил Юра. Однако, от стенки отстранился, потянувшись к Екатеринбургу снова. В конце концов, начатое надо довести до конца. — Нахуя ты вообще трубку взял?  — У Саши проблемы, — сказал Костя, позволяя Челябинску обнять себя со спины, прижимаясь мокрым холодным телом к нему и заглянуть в смартфон.   — Ты… — Юра заинтересованно пробежался взглядом по экрану, после чего ошалело перебросил его на Костю. — Ты охуел?   На экране гордо светилось приложение Авиасейлс и ряд билетов до Санкт-Петербурга. Юра вновь неверяще посмотрел в телефон. — Мне нужно в Питер.  — А в Челябинск ты не хочешь? — раздраженно спросил Юра. — Какой, блять, Питер? Ты просто меня тут оставишь?  — Я тоже не хочу уходить, но нужно. Ему нужна моя помощь, — сосредоточено сказал Костя, выученными движениями оформляя себе билет.  Юра издал возмущенный смешок. — Бредятина. Костян, але, он тебе баба, чтобы так рваться? Перенеси на завтра.  — Я не могу, он мой друг, — Костя поджал губы, повернув голову, и посмотрев в серые глаза.  Юре нравилось Костино терпение, преданность и умение сдерживать собственное возбуждение, но явно не в таких ситуациях. Сейчас ему хотелось хорошенько его треснуть. — Войди в положение, ему сейчас очень нужна моя поддержка. Такая же, как тебе иногда. Да как, блять, Костя вообще умудрялся переключаться между сексом и серьезными разговорами настолько быстро? Единственное, о чем Юра сейчас хотел думать, это о том, в какой позе можно было бы дотрахаться.  — Я это я, а он это он. — Когда ты мне звонил, я к тебе приезжал. А мы еще с тобой не встречались, — покачал головой Костя, освобождаясь от Юриных рук и выходя из душевой.  — Но ты меня любил, — прищурился Юра. — А его нет.  Екатеринбург остановился, простояв на месте буквально пару секунд. Затем снова вздохнул и обернулся. — Он мой лучший друг, мне надо ему сейчас помочь, — сорвав полотенце с вешалки, Костя резкими движениями вытер свое тело, — Прости, Юр, — после чего быстро пошел к выходу из просторной ванной. Челябинск буквально услышал, как звонко упала капля с его волос на пол в пустынном санузле. Он молча посмотрел на дверь, поджав губы. Почему-то, в миг пошли сотни мыслительных процессов.  Наверное, тот момент был отправной точкой. 

***

Юра определённо точно красивым не был. Он это знал прекрасно, поэтому когда окончательно осознал, что Костя в него влюблен давно и серьезно, захотелось Уралова погладить по голове. В какой момент его стандарты стали такими низкими? Ладно, шутки шутками, но Челябинск, по крайней мере, не циклился на том, что он до Костиного уровня не дотягивает. Раз полюбил — окей. Юре себя для Кости не жалко.  Все кардинально изменилось с того раза, как Костя смотался к Саше, будто пожарный на вызов. Этот момент пришёлся на начало их отношений и Юрина самоуверенность от одного легкого толчка покачнулась, бухнувшись куда-то между норой крота и Марианской впадиной.  Появилось больше вопросов, которые по сути вертелись вокруг одной темы: а так ли он хорош, чтобы Екатеринбург хотел быть с ним до самого конца?  Юре казалось, что он Костю знает — Костя честный, ответственный и понимающий самого себя. Но что, если Уралов просто привык к безответной любви? Что, если ему нравился сам факт недостижимой цели? Как быстро он разочаруется в Юре, и насколько это будет больно? Вопросы, вопросы, вопросы. Челябинск в ту ночь глаз не сомкнул, лежа на Костиной кровати и пялясь на клетку, по которой в развалочку ходила двуцветная хомячиха Исеть (Юра, к слову, за всю свою жизнь не видел более спокойного хомяка). Страдать по Ане было для нервной системы благоприятнее, да и как-то более привычно. Нынче мысли были забиты совсем бредом — сначала принятием того, что он не оправдал ожиданий Даниса, а затем, «что же делают Костя с Сашей, пока никого нет рядом». Лучше его жителям не знать, что происходит в голове их города. Стыдоба, да и только.  — О чем вы с ним говорили? — спросил Юра, когда они с Костей встретились у него дома на следующих выходных.  Ведь прошлое воскресенье он провел в Екатеринбурге один.  — О Сашиных чувствах, — пожал плечами Уралов, подкидывая блинчик. Юра уставился на широкую спину, издав протяжное «м-м».  — А конкретно? Он плакал?  Костя посмеялся, что едва можно было расслышать сквозь шипение масла.  — Юр, я не буду тебе рассказывать. Это его личное дело, в конце концов. — Так пусть, блять, перестанет тебе названивать посреди ночи только чтобы намочиться в жилетку, — раздражено сказал Юра, со стуком поставив чашку на стол, так ничего из неё не выпив.  Молчание. — Ты чего? — Костя чуть повернул голову, изогнув брови. — Что-то случилось? — Почему ты так много с ним общаешься? — спросил Юра, поджимая губы. — У тебя есть я, так зачем столько времени уделять ему?  Костя с нечитаемым выражением лица посмотрел на Челябинск. Затем, положил лопатку на тарелку.  — Ты мне хочешь запретить с ним общаться?  Юра фыркнул. — Просто думаю, что я тебе, видимо, не так уж и нужен.  Екатеринбург вопрошающе дернул уголками губ. Блины испугано зашипели.  — Общайся на здоровье, — Юра резким движением встал из-за стола, нервно одернув скатерть. — Я не голоден. Юре не было стыдно, когда он хлопнул деревянной дверью с ублюдочной белой шпаклёвкой. Но стало, когда он плюхнулся на кресло в своей комнате и задумался о том, что только что произошло.  Да, не думал он, что когда-нибудь докатится до того, что начнет пилить жен... мужа? Ещё бы ситуацию докрутить, и получился бы анекдот из «Тещиного языка» или сценка «Уральских пельменей».    Юра прижал руку ко лбу, включая телевизор. В голове происходило что-то странное, но он не хотел сейчас об этом думать. Он вообще не любил думать. 

***

— Да ну вас, Константин Петрович, — Руслан смеется, откидывая голову назад. Екатеринбург же лишь тактично улыбается.  Глазами-лазерами Юра не обладал, но по ощущениям, дыра в Красноярске уже образовалась.  Енисейский развалился на стуле слева от Кости, уже отложив бумаги в сторону и болтая «по душам». Челябинску оставалось любоваться откровенным фирменным Красноярским флиртом. На каком заводе, интересно, нужно отработать, чтобы получить в трудовой книжке почетное «флирт-мастер». Мало ведь Руслану его девчачьих ресниц и томного взгляда зеленых глаз, нужно ещё и в харизму вкачаться. Конечно, Юра наличие длинных ресниц, красивых глаз и уж тем более харизмы, у Руслана никогда не подтвердит. Но озвучивание этих фактов, впрочем, дело последнее и совершенно необязательное. Ведь даже при тотальном умалчивании положительных качеств Руслана, они никуда не исчезают, ровно как и Юрина злость.  Костя покосился на Юру. Тот сидел мрачнее тучи, и Екатеринбург, в принципе, уже мог с помощью нехитрых вычислительных процессов догадаться, из-за чего.  — Крас, долго ещё облизывать его будешь? — грубо окликнул Юра, прервав Енисейского на полуслове.  Тот и впрямь замолчал, насмешливо взглянув на Юру. — Что тебя смущает? Не нравится, что с парнем твоим вежливо общаюсь? На момент у Юры перехватило дыхание — то, чего он боялся больше всего, естественно, серого мужика в черных штанах это ситуаций, где хоть кто-то узнает, что они с Костей встречаются. — У нас начальство неприкасаемое, — язвительно сказал Челябинск, посмотрев прямо в глаза Руслана.  Тот скривил губы, закатив глаза.  — Хоть бы нормальную причину нашёл чтоб в этот раз доебаться, — Красноярск вздохнул. — Тебя правда вот такое раздражает?  Руслан ненавязчиво положил руку на Костино плечо, чуть сжав его, на что Уралов вздрогнул, нервно посмотрев на Юру.  — Не распускай клешни, — проговорил Челябинск, не отрывая взгляда от Руслана. Тот на эту фразу заинтересованно задрал брови.  А затем, тонкие пальцы поползли к воротнику Екатеринбурга, чтобы его оттянуть.  Руслан не был Косте другом, но он спокойно мог назвать его неплохим приятелем. Оставаясь один на один с Енисейским, Костя заметил, что он был вполне приятным в общении. Со своими сомнительными моментами, по типу предложений поцеловаться, но они были ему присущи. Видимо, выросший вдали от навязанных правил этикета, Красноярск просто говорил и делал то, что хотел. Юра таких особенностей не понимал, да и о таких достаточно плотных взаимодействиях знал мало. Потому Екатеринбург резко отшатнулся от Руслана, с нарастающей паникой наблюдая за тем, как меняются эмоции на Юрином лице.  — Я сказал не распускать руки, — взбешенным тоном сказал Челябинск, накренившись в сторону Красноярска.  Руслан на это присвистнул, поводя взглядом от Кости к Юре.  — Неужто реально роман закрутили, — была ли насмешка в голосе Красноярска или нет, Татищеву интересно не было. Костя это настроение и сжатые кулаки заметил моментально, а потому, попытался встать из-за стола.  — Успокой свои фантазии, — хрипло пробасил Юра, и, пресекая Костину задумку, сам дерганым движением отодвинул стул и направился к двери.  Из плюсов: Юра сумел сдержать свой, обычно, необузданный гнев. Минус: что в итоге Юра с этим гневом сделает?

***

— Ублюдок! — прошипел Юра, повторно ударив по стене ладонью. В уже пустом и темном кабинете, освещаемом лишь бесцветным офисным светом, Челябинск выглядел особенно пугающе со своей бумажной кожей и синими мешками под глазами. Но Косте бы пора привыкнуть, что не ситуации Юру до такого доводят, а он так выглядит всегда.  — Какое право он имел с тобой флиртовать?! — Он просто такой человек, — помассировал переносицу Костя, после чего откинулся на спинку кресла.  — Ха, — возмущенно выдохнул Юра. — Ты его оправдываешь или мне показалось? — Я просто говорю факт, — Екатеринбург посмотрел на парня, чей поток агрессии даже спустя несколько минут всё не утихал. — Ты сам не хочешь афишировать, что мы встречаемся. — Но… — Татищев поджал губы, наконец, посмотрев на Костю. Они молчали некоторое время, после чего Юра вновь открыл рот: — Он красивый?  Костя вопросительно изогнул брови, смотря на Юрино лицо.  А затем, издал выдох одними губами.  — Это вообще никакой роли не игр… — Тебя он привлекает? — Юра не отходил от стены, смотря на Костю на расстоянии все тех же пары метров. — Бывало, что думал о нём?  — Юр, иди промой себе мозги шампунем и успокойся, — сказал Костя, покачав головой. — Ты меня за животное на поводке держишь? Челябинск склонил головой, из-за чего свет вычертил на острых гранях лица чёрные тени, прикрывающие глаза. Костя увидел, как у того дрогнули губы в ухмылке перед тем, как Юра сделал пару шагов до него.  Челябинск взялся за спинку кресла, наклонившись к Косте. Зрительный контакт продлился недолго, и Юра, находясь в паре сантиметров от лица Екатеринбурга, тихо шепнул:  — Я тебя очень сильно люблю. А затем, медленно приблизившись, чувственно поцеловал с мокрым причмоком. Он повел головой, толкаясь языком внутрь, и взяв большую ладонь в собственную, сцепив их пальцы в замок.  Костя приоткрыл рот на автомате. Почему-то, радости от этих слов он не почувствовал.