Не смотри мне в глаза

      — Руудиик, просыпа-айся. Ночь на дворе, а то проспишь всю свою жизнь. Ну или как там у вас, вампиров это называется. — Томпсон в своей пресловуто-наглой манере постучал по гробу, пытаясь разбудить Секвиллбэка, чтобы заняться любимым делом — на сверхскорости бороздить кучерявые облака.       — Смертный, ты мне сейчас напомнил мою тётушку, которая называет меня точно также. Тебе ещё не надоело летать? — Секвиллбэк открыл крышку и еле оторвавшись от пуховой подушки, протёр заспанные глаза. — Каждый раз одно и то же, — широко зевнул кровосос. — Не понимаю, откуда в тебе столько энергии? Я после наших игр, валюсь без задних ног, а тебе хоть бы хны, — вампир вновь плюхнулся взад себя, приняв горизонтальное положение и сложив руки на груди.       — Ну чего ты опять куксишься, как обкакавшийся младенец? — Тони нахмурился, склонившись над Рудольфом. — Я приехал к тебе на каникулы не для того, чтобы наблюдать за тобой, дрыхнувшим в своем ящике, — голубоглазый закинул в рот виноградину, подбежал к окну и, распахнув ставни, втянул ноздрями воздух. — Красоти-ищ-ща! Гляди, какой вечер офигительный! Летать не перелетать…       — Тони, я этот вечер наблюдаю уже три сотни лет подряд, — хрипло продолжил ворчать Секвиллбэк, закрыв крышку обратно. — Ничего нового, поверь.       — Поднимайся говорю, ленивая бледная задница! — подросток открыл гроб и близко наклонился к Секвиллбэку, саркастично прошептав около уха. — Или я тебя щас холодной водой окачу, чтобы ты воскрес!       — Тони, ты в отеле уже две недели, а мы только и делаем, что летаем и летаем, — недовольно выплюнул клыкастый, изогнувшись в сладостных потягушках. — Может займёмся чем-нибудь другим? Например, просто погуляем в саду или порассказываем какие-нибудь смешные истории.       — Рудольф, я тебя не узнаю, — закатил глаза Томпсон, весело надув щеки. — То ходить пешком скука смертная, то теперь сам предлагаешь несусветную вампирскую чушь. Ну не нравится, могу больше вообще не приезжать! — парень сел на кровать, скидывая с себя джинсы и худи.       — Нет, что ты! — запричитал клыкастый, подскочив с уютной постельки. — Тони, ты же знаешь, что я дорожу нашей дружбой. Мне итак осточертела семейная усыпальница за три столетия. А с тобой весело. Ох, смертный, ты не мог бы при мне не раздеваться? — Секвиллбэк недовольно нахмурился и стыдливо отвернулся в сторону.              — Не понимаю, что тебя смущает? — голубоглазый привстал с постели, поправив неудобно лежащий в плавках член и, облачился в футболку и шорты. — Мы с друзьями в Сан-Диего всегда так делаем. Никто никого не стесняется. Или у тебя в штанах всё по-другому? А может, маленький пенис? Если он вообще имеется…       — И ничего не маленький! — откровенно злился загробный, оскалив клыки. — Просто мне неприятно обсуждать эту тему, смертный, и, уж тем более, лицезреть твои обнаженные части тела. В нашем обществе не принято так развязно себя вести.       — А-а, я по-оня-ял, — растянул лыбу Тони, погладив ладонями по своим ягодицам. — Я просто тебя возбуждаю, малыш… агр-р…       — Вот сейчас вообще не смешно! — зафыркал красноокий, вытянув туловище через край гроба. — Не забывай, что я вампир и могу укусить за подобные непристойности.       — Ой-ой, расшипелся он тут… — манерно выдал Томпсон, изобразив гея. — Ну чего ты в самом деле, Рудольф Вурдалакович — шуток что ли не понимаешь?       — Иногда нет! — недовольно прыснул Секвиллбэк, закусив губу. — Так ведь и не долго без пальца остаться.       Тони приложил свой мобильный телефон ко рту, словно сценический микрофон и запел на всю комнату: «Укуси меня за палец, мой любимый Трансильванец. Но прошу, не издевайся — не кусай меня за яйся…»       — О, небо! — вампир хлопнул себя по лицу ладонью и помотал головой. — Смертный, ты неисправим!       — Ладно, приводи себя в порядок и присоединяйся, а мне нужно срочно искупаться. Очень жарко. — Белобрысик достал из рюкзака полотенце, стянул с кровати порывало и, поцеловав воздух в сторону Секвиллбэка со словами: «увидимся, сладкий», закрыл за собою дверь комнаты.       Обескураженный вампир надул щёки, поражаясь очередной выходкой своего смертного друга. Порою, Рудольф даже не знал, как правильно реагировать на ту или иную шутку Тони, поскольку он мог выдать такое, отчего становилось и смешно, и стыдно одновременно. Но эта подростковая развязность и наглость живого друга, до опупения нравилась бессмертному, в чём он не раз себе признавался супротив своему воспитанию.       В качестве прикола Сандиеговский юноша мог выскочить на улицу и орать песни на всю округу, что немного приводило в смятение и некое замешательство всё вампирское семейство. Бывало, Томпсон и вовсе мог разгуливать по комнате в одних трусах готовясь ко сну, тем самым вгоняя красноглазого аристократа в несусветное чувство неловкости, отчего Рудольф отворачивался и с напуганным видом ожидал, пока тот не уляжется под одеяло. Но с каждым разом Секвиллбэк всё больше и больше стал осознавать непреодолимое желание хотя бы одним глазком взглянуть на обнаженное, юношеское тело своего вкусно-пахнущего приятеля. Он не мог перестать об этом думать и сам себя старался лишний раз осекать: что за странные и неприличные помыслы?       Несмотря на то, что мальчишки дружат всего три года, за это время вампир успел очень сильно привязаться к Тони, потому прощал ему в буквальном смысле всё: начиная от саркастичных шуточек в его сторону, до нецензурных выражений и блуждания по спальне в нижнем белье, а иногда и без него, когда смертный переодевался после водных процедур на глазах ошарашенного тёмного юноши. Вообще чувак без комплексов.       Иногда смертный спал раскинувшись на кровати, сбросив одеяло на пол и клыкастый становился невольным свидетелем того, как боксеры, оттягиваясь от эрекции, проявляли фактурные контуры человеческого «запретного для вампира нечто». Это неумолимо вгоняло красноглазого в краску, порождая двоякие ощущения: самобичевание и непреодолимое желание прикоснуться к своему спящему другу.       Для Тони подобные моменты не казались чем-то сверхъестественным, поскольку это обычная физиология и он в этом не видел ничего экстраординарного. К тому же, вампир — мальчик. А чего его стесняться? Ну увидел стояк и что такого? Можно подумать, у вампира член никогда не стоял… Но, видимо, наступившее совершеннолетие взорвало все имеющиеся активные гормоны, когда рамки приличия совершенно стирались, выпуская наружу самые безумные качества. Секвиллбэку от этого легче не становилось.        Подлунный не раз ловил себя на мысли, что уж слишком часто стал прилипать взглядом к телу своего смертного приятеля. Иногда, если удавалось проснуться раньше Тони, он несколько минут любовался вздымающейся грудью и ровным человеческим дыханием: таким горячим… глубоким… Гладкая кожа спящего парнишки как магнит притягивала вампирские глаза, заставляя впадать в некий морок, а напрягающийся во сне человеческий стояк — практически в обморок! Тони — красив и это стоит принять, как должное! Да, очень красив, если внутри омертвевшего тела всё оживало, а узких штанах периодически становилось тесно и некомфортно от неуправляемого напряжения. Будучи древним существом, вампир не был столь вульгарным, как его смертный приятель, который мог в шутку шлепнуть Рудольфа по заднице или прижать к себе. Тони знал, что бессмертный хоть и злился, но явно испытывал от подобных манёвров что-то интересненькое, синея от стыда. Голубоглазого это неимоверно забавляло.

*******

      Вечер Томпсона традиционно начинался с плотного ужина и обязательных водных процедур в местном водоеме, после чего они вместе с вампиром предавались немногочисленным развлечениям, одним из которых являлись ночные полеты над густым лесом. Уговоры Секвиллбэка искупаться вместе ни к чему не приводили — Рудольф лишь отмахивался от подобных вопросов, улетая обратно в отель словно ужаленный. Странный. А что тут такого? К тому же, место у озера было спрятано за густой порослью кустарников, что давало возможность поплавать голышом, а иногда и «похулиганить» в одиночестве, удовлетворяя свои подростковые потребности, глядя на картинки обнаженных девушек в телефоне. В отеле этого сделать не удавалось, потому что днём Тони дрых как слон, а вечером мог попасться на глаза любопытному кровососу. Как-то не особо хотелось, чтобы вампир смотрел на дрочку и на то, как смертный стонуще спускал себе на живот.       Белогривый тем временем уже приближался к озеру неподалеку от отеля. Никакого моря не нужно. Вода была чистейшей, а ночная атмосфера поднимала неуправляемую волну восхищения этим прекрасным местом. Расстелив покрывало на траве, Тони кинул свой телефон и снял с себя одежду. Воздух был настолько прогрет дневным зноем, что даже после заката отдавал неким пышущим жаром. Вода, как и предполагалось — парное молоко, так приятно окутывающая тело и погружая юное туловище в крышесносную негу. О, да-а… Курорта лучше не придумаешь! По отработанной схеме подросток скинул боксеры и, почесав свои висящие яички, с разбегу плюхнулся в воду. Кайф! Целое озеро для одного единственного туриста — неимоверное удовольствие. Пусть тупорылые друзья из Сан-Диего завидуют и жарятся от асфальта в душном городе.       — Смертный, ты здесь? — послышался голос Секвиллбэка, приближающегося к месту дислокации друга.       — Рудольф иди со мной купаться! — Тони помахал из воды рукой, приветствуя своего клыкастого товарища и широко улыбнувшись. — Вода просто отпад!       — Нет, Тони, прости, я не могу, — голосисто изложил Секвиллбэк, усевшись на расстрелянное покрывало. — Я же намокну.       — Ну так ты разденься и вместе поплаваем. Или ты трусишь? — Томпсон зажал нос и окунулся под воду с головой. — Ухх, класс! Зря ты не хочешь. После купания тело отдыхает.       — Я не чувствую страха, — обиженно бзыкнул бессмертный, наморщив лоб. — Просто у меня нет одежды для водных процедур. Она нам не нужна, — вампир стыдливо покосился в сторону, поджав ноги.       — Рудольф, а мне кажется, ты просто трусишка и не умеешь плавать, — подначивал своего клыкастого друга беловолосый юноша, сплюнув партию воды через трубочку губ. — Давай сюда, я научу. И ничего страшного, если будешь купаться голышом. Тут никого нет, кроме меня. Я же купаюсь. — Тони сделал нырок, блеснув над водой голой задницей. Секвиллбэк высоко приподнял брови, хлопая своими алыми пятирублевыми монетами, удивляясь очередной беспардонности и наглости этого смертного юноши. Хотя для вампира смертный был неким олицетворением смелости, если не боялся ни охотников, ни оголиться перед своим до мозга костей «аристократизированным» другом. Но, чем больше Томпсон находился в Трансильвании, тем всё сильнее нравился бледнолицему приятелю и Рудольф не мог отметать тот факт, что постепенно стал странно себя чувствовать рядом с Тони: как-будто в груди зажигался какой-то маленький живой огонек, заставляя светиться от непомерного счастья. А еще… эта приятная тяжесть… в штанах…       — Ну ты чего там застыл, как памятник? Залазь в воду! — Тони резко шлепнул по глади ладонью и куча брызг полетела прямиком в Секвиллбэка. — Хорош уже прирастать копчиком к земле. Вода обалденная! Давай смелее, мой бледный дружище — поиграем.       — Л-ладно, хорошо, уговорил! — закатил глаза клыкастый, понимая, что лучше сделать так, как просит голубоглазый друг, нежели потом опять всю ночь выслушивать шуточки по поводу своей трусости. — Только отвернись!       — Ой, да пожалуйста! — обиженно проскрипел Томпсон, развернувшись в противоположную сторону, стоя по пояс в воде. — Нужен ты мне больно… Можно подумать, мне интересно смотреть на твою маленькую, бледную пипирку…       Рудольф спешно скинул с себя всю одежду и засмущался оттого, что «непослушный» стояк никак не желал успокаиваться, покачиваясь на весу, становясь всё тверже и увеличиваясь в размерах. Срамота-то какая! Бессмертный прикоснулся к раскрывшейся головке рукой почувствовав, как бледная ладонь скользнула по чему-то мокрому, а за пальцами потянулась тонкая нить чего-то вязкого. Подобный эффект Рудольф испытал впервые, цыкнув от неких приятных ощущений. Спустя пару минут около человека послышался большой плюх, разлетевшийся по округе раскатистым эхом в полынье разряженного ночного воздуха. Вампир постарался как можно быстрее скрыть свою наготу в воде. Да уж, смелости точно придется попросить у смертного товарища.       Немного привыкнув к новой для себя обстановке, Секвиллбэк уже спокойно плавал вокруг паренька иногда выпрыгивая из воды, потому как совершенно забывал о своей бессмертной ипостаси. Мальчишки настолько увлеклись водными играми, что даже не обращали внимания на обнаженность, лишь весело убивая время: громко смеялись, пытались в шутку топить друг друга и, казалось, были на седьмом небе от счастья. Впервые за долгое время Рудольф смог почувствовать себя немного живым, вот так запросто погрузившись в банальные, пусть и немного постыдные смертные развлечения. Отец такого бы точно не одобрил. Но сопротивляться плещущейся живой энергетике человека практически невозможно.       Учитывая наклонности Томпсона постоянно стебаться над своим загробным другом, парень обхватил сзади Секвиллбэка и стиснул в свои руках. Вампир готов был потерять сознание от подобных объятий, но уже в принципе понимал, что это очередная злостная шутка смертного. Шутки шутками, а у клыкастого внутри всё обомлело, ведь крепкие объятия вызывали невероятную дрожь во всем бледном теле. Тем более, он чувствовал, как к худощавым ягодицам прикасался немаленький пенис смертного друга. О, нет… Только не это.       — А ну, догони меня, костлявый! — Томпсон брызнул бледному в лицо и брасом принялся улепетывать по воде. Но Секвиллбэк оказался куда хитрее и, немного подлетев над водой, настиг смертного практически на середине озера, обхватив друга со спины.       — Догнал, — улыбнулся клыкастый, сильнее прижав человека к себе. — Попробуй теперь освободиться…       — Ну так не честно, Рудольф! Я-то летать не умею. — Тони пытался вырваться из вампирских тисков, но ничего не получалось — руки Секвиллбэка оказались куда сильнее. Голубоглазый резко развернулся и повторил жест друга, обняв его в ответ, сцепив пальцы за бледной спиной, чтобы проверить — вырвется ли теперь бессмертный. Неожиданно наступило немое молчание, которое разбавлял лишь тихий плеск воды. Тони не отрываясь смотрел в вампирские глаза, впервые ощутив какое-то странное чувство, которое неспокойно отзывалось в груди. Бледно-синеватое лицо вампира в свете огромной луны смотрелось невероятно выразительным. Странно. Подобных мыслей раньше никогда не было по отношению к Рудольфу. Что могло пойти не так?       И сам кровосос не мог ничего произнести, лишь бегая своим взглядом по порозовевшему личику смертного юноши с огромными небесными глазами. Какое-то наваждение. Сейчас, когда его друг был так близко, более того, прижат вплотную, губы как на зло не могли пошевелиться, вгоняя обоих в непонятный ступор. Но именно сейчас не хотелось выпускать друг друга из объятий.       Теряя самообладание и сам того не ведая, Рудольф медленно потянулся и прикоснулся к влажным губам Тони своими. И смертный… ответил на поцелуй. Черт. Как же это… приятно. Тот самый дерзкий парень из Сан-Диего, сейчас так нежно шевелил губами, обводя тонкие линии вампирского лица и выдавая раскатистые выдохи, которые вырывались из вздымающейся груди. Секвиллбэк никогда такого не испытывал ни с кем, оставаясь в заточении собственных комплексов и одиночества; прикрывая глаза, он оглаживал ладонями теплую, гладкую кожу на спине Томпсона и мечтал хотя бы раз ощутить то, о чём иногда в красках рассказывал его юный друг. Что же это? Оба чувствовали невероятный прилив крышесносных ощущений, даже не обращая внимания на то, что возбуждены до крайнего предела. Два члена торчали осиновыми кольями под водой, упираясь в худощавые животы и потираясь друг о друга.       Поцелуй становился глубже и влажнее от сплетающихся во рту языков, что добавляло неуправляемого возбуждения и приятных покалываний по всему телу. Звуки сминающихся уст то и дело сливались с водными всплесками воды, наполняя тишину невероятной атмосферой таинства и потрясающей романтики. Пальцы Рудольфа безвольно проскользили по спине друга, опустившись на пухлые ягодицы и смяв их словно кухонные губки. Секвиллбэк плотнее прижал смертного к себе, почувствовав, как бледный член напрягся до окаменения, а с кончика так приятно и щекотливо что-то немного вытекло, заставив клыкастого вздрогнуть и задумчиво прищуриться. Нежности продолжались до тех пор, пока в какой-то момент Тони не открыл глаза, будто проснувшись от морока.       — Вампир, ты совсем охренел?! — парень со всей силы оттолкнул от себя Рудольфа и сам отплыл на пару метров. — Какого хера ты сейчас задумал?       — Тони, но ведь ты сам первый начал, — непонимающе оправдывался клыкастый. — Я думал, ты…       — Ты, идиот? — синеокий покрутил пальцем у веска. — Я просто прикалывался над тобой. Я-то предположил, что ты тоже шутишь… Откуда я мог знать, что тебе взбредет в голову до меня всерьез домогаться! — Томпсон распалялся, что было сил на всю округу. — Если ты не в курсе, то я как-то больше по девочкам. Я и не знал, что ты этот… самый… — белогривый морщась вытер губы запястьем и прополоскал рот водой.       — Прости, мне, наверное, пора, — вампир резко направился к берегу и спешно одевшись, пулей устремился в сторону отеля, оставив смертного с кучей вопросов. Тони не считал себя нетрадиционным, поскольку поцелуи с девочками были неотъемлемой частью его мальчишеской смертной жизни. Уж что-что, а похулиганить он мог на все сто процентов. Безусловно, кроме мастурбации, парень был не прочь уединиться с барышней для жаркого интима, хотя это было не так часто, как хотелось. Но, в случае с бессмертным происходило что-то другое, совершенно неподдающееся объяснению и приятной истомой оседающее в смертной душе. Ну, нет… Ничего подобного! Получается, Секвиллбэк испытывал к нему намного больше, чем просто дружбу? Очень интересный поворот! Надо возвращаться в отель и поговорить с вампиром, чтобы раз и навсегда поставить точку в этой истории — такого больше никогда не должно повториться!

******

      Томпсон влетел в комнату как в жопу ужаленный, готовясь излить всю желчь на клыкастого друга по поводу случившегося на озере. Ишь чего удумал… Дружба дружбой, но какого хера он полез с поцелуями, да еще и с языком… Фу, мерзость какая! Рудольфа в спальне не оказалось. Вероятнее всего, вампир прятался от своего белогривого приятеля, ведь Тони мог запросто наговорить кучу гадостей в его адрес. Услышать подобные слова было бы невыносимо, потому что дружба со смертным — это единственная отдушина в хаосе многовекового и осточертевшего бессмертия. Остается только стиснуть зубы и постараться закопать произошедшее в могиле несбывшихся надежд. А как теперь забыть тот самый первый поцелуй, который в буквальном смысле воскресил молодого кровососа.       — И куда этот летучий говнюк опять свалил? — парень нахмурил брови, пытаясь логически предположить, где отсиживался любвеобильный упырюга. — Ну, Рудичка, всё равно же я тебя найду — гомодрил зубастый.       Немного поразмыслив, Томпсон пришел к выводу, что Секвиллбэк мог находиться только в одном единственном месте, куда он любил улетать, чтобы уединиться и подумать о вечном — это крыша отеля. Голубоглазый захлопнул дверь комнаты и быстрым шагом направился на чердак, преодолевая кучу ступенек, слой вековой паутины и мглу, в которой немудрено переломать ноги.       — Рудольф, я знаю, что ты здесь, — парень ступил на черепицу, оглядывая крышу и пытаясь разглядеть беглеца. Нет… ну он точно должен быть где-то тут. Когда глаза немного привыкли к полумраку, Тони заметил темный силуэт, сидящий поодаль и даже не обернувшийся на зов. — И чего ты тут один расселся, как барин на именинах? — сандиеговец присел рядом, — может, расскажешь, что это было?       — Что именно? — невозмутимо промычал вампир, уставившись в одну точку.       — Только не прикидывайся дураком, Рудольф, — занервничал белобрысый, тучно посмотрев на своего без эмоционального клыкастого друга. — Какого чёрта ты начал приставать ко мне?! Ты разве не в курсе, что мальчики не могут так себя вести между собой? Тем более, друзья.       — Странно, а что в этом такого? — возмутился Секвиллбэк, блеснув своими аконитами в темноте. — Почему не могут?       — Вот как тебе объяснить… — замялся синеокий, пытаясь правильно сформулировать мысли. — У нас людей принято так — мальчики встречается с девочками, девочки влюбляются в мальчиков. Они любят, целуются и так далее… А когда мальчик встречается с мальчиком — это постыдно, запретно и противно, в конце концов. Это неправильно.       — Ну почему, если тебе кто-то нравится, ты не можешь с ним дружить, и, как ты говоришь, встречаться и так далее? — упорствовал Рудольф. — А разве важно, какого пола твой фаворит?       — Не знаю, как у вас — вампиров, но для меня это писец, как важно! — акцентно выругался Томпсон, сжав кулаки. — Нас природа создала такими, какие мы есть: мальчик может спать только с девочками и никак иначе. А если мальчик спит с мальчиком, целует его в губы и трогает за пипирошку — он педик… гей… голубой… понимаешь? Так нельзя…       — Я не знаю, про что ты сейчас говоришь… но разве это мешает быть счастливым? — продолжал допрос клыкастый непонимайка. — Почему нельзя быть просто собой, а не расставлять какие-то непонятные приоритеты?       — Вот же ты тупой, мой бессмертный друг! Ты меня сегодня утомил. — Томпсон шлепнул себя по лицу ладонью и издал лошадиный звук сквозь губы. — Объясняю… Мальчик и мальчик не могут встречаться, прикасаться друг к другу, потому что… потому что… агх… Всё равно ты не поймешь! — Тони махнул рукой и резко встав с насиженного места, направился в сторону чердачной двери.       — А если я тебе скажу, что ты мне очень нравишься, смертный, тогда что? — в след пролепетал клыкастый, заставив человека резко затормозить и зависнуть на несколько мгновений.       — Даже и думать забудь, вампир! — Тони развернулся и пригрозил пальцем в сторону сидящего друга. — Если ты хочешь, чтобы мы остались друзьями, давай больше никогда не поднимать эту тему! Окей? Может, поможешь спуститься с крыши?       — Ты же сам сказал, что к тебе больше нельзя прикасаться… — красноглазый отправил в сторону своего приятеля-недотроги саркастичную ответочку. — Так что, давай, дружище, своими ногами! — Секвиллбэк сладко потянулся, широко зевнул и оторвавшись от крыши, улетел вниз.       — Это не вампир, а франкенштейн с пропеллером в заднице, — злобно пробурчал под нос конопатый и скрылся в тёмном чердаке, захлопнув дверцу.

*******

      Несколько часов несостоявшиеся «любовники» провели порознь, занимаясь каждый своим делом. Рудольф бороздил ночные просторы в поисках добычи; Томпсон, налопавшись плюшек с чаем, сидел в комнате в компании мобильного телефона и социальных сетей, рассматривая красоты женского тела на запрещенных сайтах. Сегодняшний разговор с бессмертным приятелем оставил неприятный осадок в душе голубоглазого молодого человека. Ровно как и то, что Секвиллбэк фактически признался в своих чувствах по отношению к закадычному смертному другу. Или он таким образом решил отомстить и поиздеваться? Хотя, нет… на него это не похоже. Клыкастый не особо понимает шуток и, с большой вероятностью можно предположить — его приставания на озере несли определенный характер: он явно испытывал влечение. Лучше бы гастрономическое, нежели половое.       С одной стороны Томпсону было искренне жаль Рудольфа, ведь в своём тёмном мирке он ни разу не примерял на себя настоящих чувств: искренних, теплых, пьянящих — от которых иногда кружит голову и об этом хочется кричать всему миру. Ну что теперь делать, поцеловать бессмертного в засос и сказать ему: мол, трахни меня, Рудик и ты познаешь всю суть смертных отношений между друзьями? Или давай я лучше отсосу тебе, приятель… или подрочу… Так что ли? Интересно, а вампир знает, что такое мастурбация? Свойственно ли такому существу, как он, испытывать приятные ощущения от оргазма? Испытывал ли он подобное? И вообще, что за хрень сейчас лезет в светлую голову?! Какого чёрта прилип сей вопрос?! Безусловно, Тони всегда волновался за своего трансильванского френда, стараясь оберегать от всего того, что может причинить ему вред. Вот только на подобные гомо-шалости голубоглазый не был согласен и точка!       Просмотрев несколько порно-роликов в мобилке, блондинчик понял — пора бы спустить пар, поскольку домашние штаны заметно оттопыривались, а где-то внизу живота сводило судорогой от дичайшего перенапряжения: молодо-зелено «поплеваться» велено. Пока Рудольфа нет в отеле, можно и вздрочнуть разок-второй, чтобы немного расслабиться и отключиться от ненужных, навязчивых вопросов. Зачем думать про то, что априори не имеет смысла. Но этот острый и цепкий вампирский взгляд теперь никак не выходил из головы. Секвиллбэк так преданно смотрел в глаза перед поцелуем, аж вокруг всё помутнело, затуманивая разум. Ч-черт! Это, по-любому, морок. Как бы бледнотелый не пытался убедить в том, что искусством зачаровывания обладают только девчонки, он явно лукавил. Скорее всего, лишение рассудка — главное вампирское оружие, заставляющее отключаться от реальности и делать противоречащие вещи. Тьфу ты, даже дрочить перехотелось, хотя упругий член по-прежнему делал из ткани шорт симпатичный вигвам. Тони оттянул резинку и, глядя на свой подрагивающий хлыст, с которого стекали капли предъэякулята, обреченно произнес:       — Прости дружище, видимо, не сегодня! Нет настроения, — парень задвинул крайнюю плоть, прикрыв влажную головку и, щелкнув резинкой по животу, отправился на кухню пить чай, откуда доносился кружащий голову аромат свежей выпечки. Явно пожилая хозяйка готовила что-то очень вкусненькое.

      ********

      Остаток ночи Томпсон и Секвиллбэк больше не разговаривали, дабы ненароком друг другу не нагрубить. Клыкастик немного волновался, что его единственный друг старался избегать любого диалога, всё больше погружаясь в свою дьявольскую прямоугольную штуковину, освещающую прекрасное конопатое личико. Складывалось ощущение, что Тони перестал замечать вампира, с кем-то постоянно переписываясь в соцсетях и громко комментируя очередное сообщение. На любые вопросы, смертный лишь коротко кивал, а то и вовсе, практически игнорировал. Было немного обидно.       — Тони, может полетаем? Ты же сам хотел… — Рудольф всё же осмелился и присел на кровать рядом с приятелем, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание. — Если хочешь, можем поплавать. Как вчера.       — Погоди-погоди, не отвлекай, — буркнул белогривый, продолжая быстро перебирать пальцами по экрану. — Слетай пока один. Представляешь, я тут с одной классной девчонкой переписываюсь… У нее грудь четвертого размера, если не пятого. Просто секс-бомба!       — Опять ты за своё, смертный… — ревностно закатил глаза Секвиллбэк, отлетев в сторону окна. — Тебе важнее она, а не я…       — Рудольф, — парень на минуту оторвался от мобильника, — мы уже с тобой всё обсудили — я люблю девочек, особенно, красивых и сисястых, — Тони приставил ладони к груди, изобразив девчачьи персии. — А ты просто мой дру-уг.       — Просто… друг… — ворчливо пролепетал под нос красноглазый, покачав головой. — Как знаешь.       — Вампир, ну чего ты опять обижаешься. Ну если хочешь, давай полетаем, — Томпсон наконец-то отложил гаджет в сторону. — Так и быть, можем поплавать.       — Не нужно оказывать мне медвежью услугу, человек. Я всего лишь хочу, чтобы ты услышал меня, если еще считаешь своим другом, — Рудольф заглянул в глаза своему кумиру и покинул комнату через открытое окно.       — Вот чудак… — насмешливо буркнул голубоглазый, вновь погрузившись в мир интернета.

********

              Пьеса под названием «Трансильванские каникулы» шла по одному и тому же сценарию. Весь следующий день Тони продрых в своей комнате, пропустив завтрак и обед, приготовленный Миссис Эммой. Сегодня в меню знаменитые немецкие колбаски и супчик из свежих овощей. На десерт — шоколадное печенье с корицей и арахисом. Лишь только на часах пробило десять вечера, глаза открылись словно по таймеру. Возникал логичный и самый глобальный вопрос — чем сегодня занять свою бренную тушу?       — Рудольф, ты уже проснулся? — сквозь зёв произнёс лохматый блондин, выгнув спину будто кошка, чтобы размять заспанное и затёкшее тело. — Кусачка, ты тут? Не мог бы меня до озера подбросить? Мне нужно ополоснуться. Война войной, а водные процедуры пропускать нельзя. Тем более, у меня в следующем месяце соревнования по плаванию и нужно потренироваться немного.       Томпсон спрыгнул с кровати, поправив в боксерах свой стояк и традиционно постучал по гробу. Молчание. Парень приоткрыл крышку, но Секвиллбэк спал мертвецким сном, даже не реагируя на позывные. А может, просто не желал разговаривать. Странный он сегодня какой-то.       — Эй, чувак, на дворе уже тьма-тьмущая, а ты опять дрыхнешь. Полетели купаться, заодно я научу тебя плавать.       — Тони, оставь меня, — хрипло выдал вампир, перевернувшись на бок. — Ступай один, я еще немного поваляюсь.       — Ну ты чего, дружище, заболел что ли? — белогривый уже скинул с себя боксеры и прыгая по комнате на одной ноге в чём мать родила, пытался попасть в свои купальные плавки.       — Ты же знаешь, что вампиры не болеют, — приподнялся из своего ложа вампир, кинув взгляд на голого парня. — О, Дьявол… опять! Тони я же тебя просил не шарахаться по комнате в таком откровенном виде — это беспардонно и неприлично, и меня это раздражает. У клыкастого выпрыгивало сердце из груди, когда светлотелый мальчик мечты оголялся перед своим загробным приятелем, выпуская на свет прелести в очертании густых лобковых волос; и немыслимо бесило, что он не мог прикоснуться к гладкой смертной коже, по которой словно мелкие звездочки разбросаны светлые веснушки.       — Ну да, а домогаться до меня, пипец, как прилично, — ухмыльнулся Томпсон, поправив трусы, сквозь которые фактурно проглядывали контуры всех человеческих выпуклостей. — И вообще, если тебя что-то не устраивает, тогда спи в другой комнате! — Тони выпалил своё недовольство и, схватив покрывало с кровати, громко захлопнул за собою дверь. Впервые за три года смертный разговаривал со своим другом в таком негативном тоне, что с горечью осаживалось в маленькой, ночной душонке Секвиллбэка. Человек очень сильно изменился. Если раньше он практически не отходил от Рудольфа ни на шаг, буквально зубами цепляясь за любую возможность побыть с ним рядом, то теперь приезд Томпсона походил на ничего незначащие визиты: «ну приехал… ну побыл… ну, попроведовал…». Мол, итак сойдет.       Раздосадованный вампир теперь не знал, с какой стороны подойти к смертному, чтобы хоть немного заслужить его драгоценного внимания. Вроде бы друг здесь — под боком, но он постепенно отдалялся, теряясь в бурлящем потоке людского совершеннолетия. Рудольф прекрасно понимал — парень становился старше, оттого детские шалости быстрыми шагами уходили в прошлое, уступая место другим интересам. Как теперь быть юному вампирскому сердцу, которое с каждым новым днём всё больше и больше тянулось к Тони Томпсону, не желая отпускать его из своих оков. Внутри становилось невыносимо больно.       Секвиллбэк покинул свой гроб и опустился на пол комнаты, чтобы направится к озеру и еще раз поговорить с Сандиеговским приятелем… нет, неправильно! Самым любимым человеком на земле. И будь, что будет! Пусть бранится и обзывается, но красноглазому нужно сказать самые важные в жизни слова. Ведь через пару дней Тони вновь покинет Трансильванию и, возможно, больше не вернется.       Внезапно от мыслей кровососа оторвал уже знакомый и до тошноты ненавистный звук мобильника смертного. Белогривый так торопился к воде, что оставил свою штуковину лежать на кровати. Клыкастый понимал — эти позывные ни что иное, как очередное вульгарное письмо от подружек из далекого и неизведанного городка.       Рудольф был вне себя от злости и обиды: почему его любимый друг посвящал всё внимание им, а не ему? Чем эти барышни заслужили столь невиданных признаний и восхищения? Сейчас в груди бессмертного взыграла необузданная ненависть, которая попросту накрыла сознание черной пеленой досады и горести. В глазах всё заалело. Секвиллбэк схватил телефон и со словами: «ненавижу!», швырнул его в стену, отчего экран покрылся паутинкой трещин, а сам аппарат разделился на несколько частей и раскатился по полу.       Придя немного в себя, красноглазый понял — он совершил глупый и очень опрометчивый поступок, который Тони никогда не простит своему трансильванскому другу-вампиру. Последние, еле теплящиеся надежды на какие-либо отношения в секунду рассыпались о вампирскую свербящую ревность. Секвиллбэк испуганно посмотрел на разбитое устройство и будто ошпаренный солнечным светом, спешно покинул комнату. Что же он натворил?