Я никому не расскажу

Джек чувствует легкое головокружение, тело подрагивает, а от поведения Бена становится по-хорошему дурно. — Это все ради игры? Ты мог просто попросить меня,— клоун положил обе ладони на щёки духа, огладил их большими пальцами, оставляя неглубокие царапины от когтей. — Так было бы не интересно,— блондин повернулся и нежнейше чмокнул ладонь старшего. — Тогда это изнасилование, — Джек убрал руки от лица парнишки. Ладони ловко залезли под одежду блондинчика. — Не похоже, что ты против,— Бен большим пальцем поддел одну подтяжку клоуна и снял ее, после вторую. Перьевой воротник упал в сторону от парочки. После жилет и полосатая кофта. Очень быстро оба существа остались без верхней части своей одежды. С пола ребята переместились на кровать. Джек сидел на постели, а перед ним стоял Бен. Парниша играво огладил пальцами плечо клоуна, а после спустился на коленки перед ним, легко разделался с пуговицей на штанах. Полосатые семейки спустил вниз и оглядел стоящий член, который был перед лицом. — Слушай, а я ведь никогда не интересовался, а ты можешь его удлинять так же, как руки?— палец эльфа задел головку и выпрямил возбужденный орган. — Никогда не пробовал,— клоун поставил руки у себя за спиной и наклонился, облокачиваясь на них. — Да?— Бенджамин устроился поудобнее и провёл языком по члену. Старший шикнул и взял мальца за щеки одной рукой, поднял личико на себя. — Я тебя не буду целовать больше. Не смей так делать. — Ты итак меня не целовал. Сколько лет тебя не было? Я думал, ты помер,— призрак поднялся и озадаченно оглядел монохромного, как любопытно тот выглядит без одежды, кожа белая и чистая, на ней нет ничего лишнего, ни волоска, ни шрама, даже сосков и пупка нет, даже как-то пугающе неестественно. Ладонь блондина прошлась по торсу старшего, пальцы играли с его животом, вызывая у нечисти мурашки. Тем временем рука призрака опустилась вниз, к члену клоуна, на удивление, он не был в полосочку, даже напротив обычный, такой же белый, как и вся кожа. Возбужденная плоть истекала смазкой, показывая вожделение чужого тела. Бенжамин вновь устроился на коленях черноволосого. — Даже растянуть меня не хочешь?— он грустно вздохнул, с надеждой смотря на партнера. — Боюсь тебе кишки вспороть когтями,— Клоун подрагивал в страстном возбуждении, что это за долгие разговоры? Почему Бен так отчаянно пытается оттянуть момент соития? Почему время идёт так долго? Раздражает. Быстро поза сменилась и теперь младший лежал на постели вытянувшись. Его молодое тельце изящно изгибалось и нежилось под ладонями Джека, который бесстыдно лапал парнишу, оставляя за собой тонкие красные полосочки, капельки на ранках набухали и скатывались, окрапляя постельное. Желание превозмогало разум, Джек уже был сам не свой, он был готов скулить перед Беном, вот какую власть имел малец, « дай мне, я так тебя хочу, какой же ты желанный кусок мяса» мысли смешивались, накладывались друг на друга, из рта текли слюни. Они оба так тянут, даже младший уже извивался, его член болезненно набух, ещё минута просто копавшения, оба не знали, куда себя деть. Клоун расставил ножки подростка, сегодня поза будет миссионерской, так хочется поглядеть на личико милого Бенджамина, хочется уловить каждую его эмоцию. Подхватив ляжку, черноволосый поднял ее к своему рту. Длинный полосатый язык обвил её. Какой же Утопленник вкусный, как сладок его пот, хочется просто сожрать, чтобы больше никому не достался. Когтистая лапа взялась за член. Головка была приставлена к колечку мышц. Резкий вход и громкий протяжный стон блондина. Смеющийся растерялся, он почувствовал, как щеки налились румянцем. Широко распахнув глаза клоун глядел на пассию. —Живой?— он наклонил голову в бок. — Ж-живой,— Дыхание блондина было сбито, он с трудом выговорил слово. Ему так больно, все так жжется и сжимается, он чувствует, как возбужденный орган внутри пульсирует, а его собственный тянет. Ладошка златовласки потянулась к своей горячей плоти и начала надрачивать. Все хорошо, вполне, к боли можно ведь привыкнуть? Монохромный начал двигаться. Процесс был долгим. Сначала клоун был нежен, что прежде ему присуще не было, в миг Бенс зажатый под ним стал чём-то важным, хрупким, словно китайский белый фарфор, так страшно стало навредить мальчишке, сжать или поцарапать, внутри у нечисти буря чувств. Словно шквал накрыло голову, которая кружилась, кровь стучала в висках, слюни текли ещё больше. Черноволосый опустил голову к призраку, целовал его с напускной страстью, не давая лишний раз вдохнуть воздуха, да и сам чувствовал, как легкие, словно воздушный шарик, сдуваются, их щиплет изнутри и только когда Бен сам хватал за щеки и отстранял от себя старшего, можно было сделать глоток кислорода и продолжить. Продолжение было грубейшим. Джек перевернул утопленника на живот, схватил за шею, сунув под тельце свою руку, второй ладонью поднял зад мальца и с силой втрахивал его в постель. В комнате уже не хватало чистого кислорода, ужасно жарко, кажется, окна запотели от душноты. Секс одурманил монохромного, он словно заворожённый продолжал забив на боль в своих же ляжках, мышцы ног ныли. Никогда не было так хорошо, как сейчас. Этот маленький и хитрый недо-эльф блаженно мычал, уже сдерживая стоны, а Джек рычал ему в плечо Когда все закончилось и горячей спермой старший излился в духа, он свалился рядом, обнял сам себя за плечи. Бёдра колотила дрожь, ноги свело, даже член ныл, все тело так ломит. Бен рядом кряхтел в подушку, ему было сначала больно, потом очень-очень хорошо, а теперь ужасная усталость сковывает любые движения. — Ж-животное…— Блондин произнёс это на выдохе,— может, хоть обнимешь меня? И Джек обнял. Так оба и уснули. Не на долго. Весь особняк слышал их секс, так что появление Слендера в комнате утопленника было вопросом времени. Короткого времени. Спустя два часа, натягивая штаны на задницу и держа свои шмотки, Джек вылетел из здания, а вслед него летела фарфоровая ваза. Теперь клоун тут не гость, теперь его вообще здесь не хотят видеть. А Бен, с довольной ухмылкой слушал нотации от безликого, он ни о чем не жалеет и обязательно повторит. Они оба это повторят и сделают это в кабинете Слендермена. А сейчас толко остаётся слушать возмущения и чесать укус на ключице.