Я никому не расскажу

В особняк Слендермена Джек не являлся до 25-но декабря. В этот день он появился, возник из небытия. Отвратительный день. Единственное, что красит пребывание на этом свете - недавний секс с Беном и воспоминания о нем. На пороге зловещего дома вновь стоял монохромный, сегодня праздник у ребят, так что безликий против не будет. А если будет, то это уже не проблемы Смеющегося, это проблемы всех. Девушки украшали ёлку под руководством маленькой Салли, она каждому стеклянному шарику находила свою веточку, а старшие были и не против, Салли для них как младшая сестренка, напоминающая, что не весь этот мир тёмный и грязный, и есть маленький неугасающий энергетический шарик, который, не смотря на свою судьбу, продолжает быть тем же ребёнком, что и раньше. Многие ей завидовали. А вот парни не все были вовлечены, если Тоби хоть как-то помогал девчонкам, а Маски и Худи тусили на кухне, стараясь всеми силами приготовить настоящий праздничный ужин, остальные ленились в гостиной, делая вид, что хлопоты их не волнуют. Спленди заприметил монохромного, что продолжал дальше стоять в проходе и молча смотреть на суету. — Смотрите, наш именинник пришёл!!!- безликий, у которого были зачатки лица, вцепился в гостя и прижал в свои объятия. Мерзкий и отвратительный безликий, такой же, как и все в их семейке лезет со своими объятиями. Джек зашипел, как хищный кот, оскалился и убрал от себя чужие руки. — Салли меня позвала, я потому и пришёл. Я обещал ей в прошлом году. Мой… мой «день рождения» обсуждать не хочу.— — Да ладно тебе, Джеки,— из угла вышел ещё один безликий, ещё более отвратительный, чем весельчак. Мерзкий, обшарпанный временем кожаный плащ, уродливая шляпа и кривозубая ухмылка, Оффендер с каждым годом все больше подходит на вокзального алкаша и меньше на романтичного лавеласа. — Ты такой красивый сегодня, новая стрижка?— когтистый палец огладил подбородок клоуна, тот фыркнул и убрал от себя руку извращенца. — Не суй свои руки мне в лицо, я тебе их откушу,- монохромный уже не смотрел на собеседников, невольно его взгляд бегал по гостиной, пытаясь уловить блондина с веснушками. Где этот наглый парень? Стоит вспомнить их секс и рот наполняется слюнями. Смеющийся сжал кулак и прошёл дальше. Появление монохромного клоуна очень обрадовало Салли и Джилл. Последняя давно на него глаз положила, но взаимной симпатии не было, более того, этот вид… ее внешность, так отвратительно и мерзко. Джеку не нравится его жалкая копия с вагиной между ножек, просто фальшивка. Бен все же явился, парниша выглядел не так, как раньше. После их с Джеком последнего похождения за воспитания парня взялся Слендермен, из которого родитель некудышный и воспитатель ужасный. Бен уже не был тем румяным парнишей, который мог пойти на любую пакость. Бледный, исхудавший сидел в бархатном кресле, сложив ладони на коленях, над ним знатно измывались, здорово терзали, да так, что настырный Офф получал желаемое почти без сопротивления. Блондинчик уже не был тем господином, у которого в ногах ползал Джек. Будто просто пустая куколка. Вечер шёл, монохромный не приближался к пассии, но любовался издалека, сочувствующе глядя на безэмоциональное лицо парня. После полуночи Салли отправили спать, и взрослые вытащили из своих заначек цветные бутылочки алкоголя. Белые, красные, зелёные, стояли на столах. Напитки блестели в бокалах, пиво лилось рекой по столу, всем весело, даже клоун не брезговал выпить вместе с Каге и Ниной. Но единственный человек, словно под гипнозом, сидел и не двигался. И никто этого не замечал. Что-то тут не так. Может, заговор? Может, проклятие? Либо все зашуганы? «А какое мое дело?» спросил сам себя в мыслях черноволосый, почему его это беспокоит? Да, секс был, один раз игра зашла дальше обычного, но это ведь ничего не значило? Значило. Внутри хоть какие-то чувства проснулись, лёгкие подрагивали, а сердце взвыло, это называют привязанностью? Джек хотел бы, чтобы его привязали к Бену, как собаку привязывают к будке. Хоть на цепь в строгом ошейнике, хоть на удушающую верёвку. Клоун под шумок подошел к призраку. Такой складный и красивый, бледный, будто страдает малокровием, блондин сидел держа спину ровной и смотря себе под ноги. — С тобой что?— Клоун присел на подлокотник, держа в руках бокал с шампанским,— впервые вижу тебя таким… Прилежным? — Он наклонил голову в бок, осматривая белокожее личико. Ответа не было. Был очень тяжёлый вздох. К ребятам быстро подошел Сплендермен и схватил Джека за плечо, одернул назад. — Нам нельзя с ним разговаривать!— он выглядел очень серьёзным. Клоун нервно оскалился, с каких пор? — Вам нельзя, а я тут не живу, мне поебать,— рявкнул монохромный. — Значит, сейчас вылетишь отсюда,— Слендер навис позади. Клоун всегда представлял опасность для безликого, он сильный и шизанутый, настоящая бесчувственная машина для убийств, если эти двое схлестнутся в серьезной драке, то это будет смертельная битва. — Тебя не спросил. Секунда. Всего секунда прошла, как Джек оказался опракинут на стол с едой. Хруст дубового стола, осколки тарелок, летящая посуда, которая разбилась о пол и звенящие столовые приборы. — Блядство.— монохромный кашлянул и повернулся на ток, встал и получил с ноги в подбородок. Крепкий носок туфли Слендермена больно лязганул по лицу, Нечисть на секунду потерялся, так больно болит все лицо, болит спина, ляжки и жопа. Никто не помогал. Пока Джека херачил Слендер, и кровь летела во все стороны, все стояли на месте. Помочь никто не решался. В последнее время безликий озверел, можно было получит в ответ, а добивать монохромного никто не решался. В ладони клоун почувствовал горлышко бутылки, сжал и стремительно запустил в морду длинному, тот отступил схватившись за ушиб. Ещё секунда и сцепились. Разъярённый Джек когтями сжал лицо Слендера, вдавливая пальцы в то место, где у лесного чудовища должны быть глаза. Истошный болезненный рёв тощего и рычание злого клоуна, у которого склеры глаз почернели, они точно убьют друг друга. Никто не выживет. Оба существа схлестнулись в ужасной драке. Кожа Слендермена рвалась, словно ласкуты. Кровавые ошмётки летели по сторонам, хлюпая падали и изливались Алой жидкостью. Острые тентакли разорвали живот циркового клоуна, громкий болезненный крик. Это совсем не развлечение? О, нет. Ещё какое развлечение. Белые радужки сузились вместе со зрачками. Ехидная широкая ухмылка растянулась. Уже не больно. — Это все, на что ты способен, мистер палочник?— рассмеялся дух. Его смех ледяной, будто кто-то лязгяет по металлу тяжелым предметом, звонкий, совсем не добрый. — Я тебе покажу, как надо,— рука схватилась за щупальце и сжала, давление в ладони было настолько сильным, что гладкая кожа щупалец лопнула, одно отпало, так же быстро и остальные два. Снова послышался хохот. Убийственный, жестокий, Джек смеялся безликому в морду. — Слабый! Какой же ты слабый!!!— упивался монохромный раздирая грудную кокетку чудовища. «Сердце. Я вырву его сердце и сожру!!!» из раза в раз повторялось в мыслях черноволосого. «Глаза. Сердце. Убью. Убью.» плоть летела во все стороны, ошмётки органов обоих были размазаны по стенам. Схватив в ладонь канделябр из бронзы Джек принялся колотить Слендера по голове. Колотил, пока тот не перестал дергаться. Руки, лицо, тело, вся одежда, все в темной крови. Лужа красной жидкости растеклась по каменному полу. Со звоном бронзовый подсвечник упал. Когтями клоун выдрал пару рёбер тощего, добрался до сердца. Взвизгнув от блаженства, вида вспоренной груди Джек с наслаждением облизал вырванное сердце. Ещё теплое. Хоть что-то у этой твари было тёплым. Довольно чавкая, мыча от удовольствия монохромный сожрал орган и поднялся с тела безликой твари, утер рот от крови рукавом, смазывая свою помаду. Сейчас окружение молча притихло. — Ты убил моего брата? — Сплендер взвыл от боли потери. — Не ной. Этого мало, чтобы его убить.— Офф оскалился, смотря на Джека. А тот хихикнул, расплываясь в довольной улыбке. — А чего Вы стояли?— он рассмеялся и хлопнул себя по ляжке,— прекрасное Рождество, ребятки!!!— рывком поднялся, и пошатнулся,— знаете, если эта херня оживет, то я снова его убью! Снова и снова буду убивать и жрать! Убивать и жрать! А вы, истуканы, будете зрителями моего спектакля. Вам ведь весело? Джек ведь весёлый клоун?!— он поднял руки к потолку и рассмеялся, словно ребёнок, беспечно р счастливо,— черт, какая публика! Никакой благодарности!!— он обнажил клыки,— безмолвные куклы. Меня от вас тошнит. — прошел к единственному целому стулу и уселся, закинув ногу на ногу. — Это его и правда не убьёт.— Бен, что все время сидел стоял позади Джека с канистрой горючего. Монохромный обернулся, ох, какой сейчас у блондина потрясающий вид. Брови нахмурены, глаза кровожадны, а руки трясутся от жажды убийства. — А мы хотим его убить?— клоун кивнул в сторону трупа, тело которого начало регенерацию. — Я хочу его убить. — он вяло улыбнулся смотря на старшего. Джек вышел. Все вышли, оставив Бена со своим обидчиком. Всю очень Слендер измывался над ним, унижал, избивал, «выбил клыки» бедному парнише, заставил подчиняться, вырывал ногти, пытал, насиловал. Власть над всеми дала безликому вседозволенность. Но справедливость торжествует. Через три минуты особняк вспыхнул. Джек единственный, кто дождался выхода Бена. Оба были рады встрече. — Хорошо горит,— клоун протянул руки для объятий. — Мне тоже нравится,— Блондин сделал решительный страх навстречу монохромному и обнял. На фоне горящего особняка, под треск дерева, эти двое целовались, нагло и страстно смаковали губы друг друга, не давая продуха. Теперь они никогда не разойдутся на долго.