Auburn Wings and Golden Dreams

После

Встреча с Ники что-то изменила в отношениях Эндрю и Аарона, на что Нил не может точно указать. И в дополнение к тому, что Эндрю заступился за Аарона, они могут наслаждаться чем-то вроде передышки. Через несколько дней у них вошло в привычку завтракать и ужинать вместе. Они также начинают делить комнату, несмотря на протесты Эндрю о том, что пространство слишком мало для них двоих. Иногда Эндрю помогает Аарону с домашним заданием, и еще через несколько дней они начинают меняться местами для сложных занятий, которые Аарон должен сдать, но все еще считает слишком сложными. Все идет хорошо, пока однажды ночью Нил не просыпается, хватая ртом воздух. Рядом с ним Эндрю потеет и что-то бормочет, слишком погруженный в кошмар, чтобы пошевелиться. Нил знает эти ночи. У них их было предостаточно. Нилу нужно только успокоить Эндрю. Ложь, которую он говорит ему, обычно неприятна, когда она все еще не в порядке или не безопасна, но она работает. Тем не менее, кошмары никогда не преследуют их обоих одновременно, и Нил не может найти якорь, чтобы успокоиться перед разговором с Эндрю. Страх охватывает Нила, когда он наблюдает, как Эндрю царапает ногтем шрам на своем запястье. Это одна из таких ночей. Нил должен остановить его. Нужно разбудить его, не напугав еще больше. Он пытается отбросить руки и проходит сквозь тело Эндрю, дрожа слишком сильно, чтобы прикоснуться к нему. — Эндрю. Эндрю! В комнате горит свет. Нил отпрянул от кровати, готовясь почувствовать руки на своем теле. Руки приближаются к Эндрю. Нил должен остановить их, защитить своего мальчика. Если бы он только мог пошевелиться, а потом летит кулак. Аарон с легкостью уклоняется от удара, несмотря на ночное время. Аарон. Мысли Нила начинают проясняться. Все в порядке. На данный момент с ними все в порядке. — Давай приготовим горячее какао. Глазам Эндрю требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к свету. К Аарону, стоящему перед ним. К реальности. — Все в порядке. — Нет, это не так. Тебе приснился адский кошмар. Ники обычно готовил мне горячее какао, когда мне снились кошмары. Теперь Нил достаточно доверяет Аарону, чтобы знать, что он позаботится об Эндрю, пока тот снова не встанет на ноги. Он обмяк у кровати и тяжело дышит. Один. Два. Три раза, пока призрак рук и шепота в его ушах не исчезнет настолько, чтобы позволить ему двигаться. Когда он находит близнецов внизу, Эндрю держит кружку близко к лицу, а Аарон смотрит на расцарапанный шрам на запястье Эндрю, ничего не говоря.

До

В первый воскресный вечер Натаниэля и Эндрю, в семье Спиров, все снова пошло прахом. Оба спали после целого дня. Эндрю разрешили готовить десерты и сладости дома, и хотя Натаниэль никогда бы не одобрил такое количество сахара, он не имел права оттолкнуть руку Эндрю от угощения, заметив искру радости в его глазах. Прошло пять дней без повторения «Я ничего не чувствую», и Натаниэль подумал, что отпраздновать это не повредит, поэтому он позволил Эндрю съесть столько мороженого и конфет, сколько тот хотел, и заснул в самом дальнем углу спальни, когда его мальчик закончил. Теперь, когда у них было достаточно места и много одеял, Натаниэль хотел дать Эндрю как можно больше места. Приглушенный крик разбудил Натаниэля. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Этого не могло быть. Только не снова. Это место должно было стать домом. Натаниэль со всей силы врезался в тело Дрейка и в одиночестве рухнул на пол с другой стороны кровати. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Он попытался взмахнуть крыльями, чтобы отвлечь Дрейка от Эндрю, но даже волосок не шелохнулся. Натаниэль был так напуган, что не мог ни за что ухватиться, чтобы разбить это о массивное тело Дрейка, который придавил Эндрю под собой. Натаниэль взял инициативу в свои руки. Боль угрожала разрезать тело Эндрю пополам, а выпад был таким сильным, что Натаниэль почувствовал, как Дрейк подступил к его горлу. — Тебе это нравится, не так ли? Перестань стонать и скажи мне, что тебе это нравится. Все попытки избавиться от человека, стоявшего над ним, были бесполезны. Мысли Натаниэля исчезали с каждым новым ударом. Было так больно внутри и снаружи. Кэсс должна была стать их спасительницей, светом в конце туннеля. Она должна была стать хорошей матерью. — Тебе нравится наше общение, брат? Вопль сорвался с губ Натаниэля. Время расплывалось, искривлялось и поворачивалось под Дрейком, пока, наконец, он не отпустил его, когда первые солнечные лучи осветили комнату. — Жизнь здесь имеет свою цену, не забывай об этом. Натаниэль пока не мог отпустить тело Эндрю. Не тогда, когда он истекал кровью и едва мог дышать. Они плакали как один, и только после того, как слезы сменились оцепенением, Натаниэль наконец отпустил Эндрю, чтобы отнести грязные простыни в прачечную. — Ранняя пташка, готовая к школе! — Кэсс поздоровалась, когда заметила Эндрю, возвращающегося наверх. Натаниэль не мог сказать, что причинило ему больше боли: нападение Дрейка, радость Кэсс после того, что произошло в комнате от нее, или скорость, с которой Эндрю закрыл лицо, чтобы скрыть боль. — Блинчики на завтрак подойдут? У нас еще осталось немного ореховой пасты и взбитых сливок для них. Эндрю кивнул, прежде чем исчезнуть наверху. Он переоделся в один из своих многочисленных новых нарядов, позавтракал, собрал свои вещи, пошел в школу, просидел бесконечные уроки, вернулся домой, сделал домашнее задание и поужинал, не проронив ни единой слезинки. Тем временем Натаниэль делал все возможное, чтобы удержаться от полета, пока единственная боль, которую он мог чувствовать, была от его истощенных крыльев. К концу дня Натаниэля охватило облегчение. Может быть, несмотря ни на что, он придет вовремя. Возможно, Эндрю слишком глубоко спал, чтобы полностью осознать нападение, и подумал, что это всего лишь кошмарный сон. Может быть, Натаниэлю на этот раз удалось защитить его. Ночью, когда Эндрю пошел в свою комнату спать, Натаниэль закрыл дверь за Эндрю и немного постоял снаружи, убедившись, что Дрейк не последовал за ним. Переступив порог, он ударился животом о землю. Не имело значения, как быстро Натаниэль подлетел к Эндрю, чтобы завладеть его телом. Его запястья уже были порезаны его новыми ножницами, кровь капала на его новую одежду. — Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. Каждый раз, когда он повторял свою мантру, следовал новый порез. Натаниэль изо всех сил старался не шевелиться, когда острое лезвие пробудило в нем воспоминания об отце. Натаниэль не мог понять. Это был их сигнал убежать, оставить этот дом и его обитателей позади. Неважно, насколько идеально они выглядели снаружи. Натаниэль не понаслышке знал, что большие дома и красивые лица всегда скрывают самые страшные секреты. Он так сильно хотел сказать это Эндрю, но его голос тонул с каждым движением лезвия. Этот Эндрю не был тем сильным мальчиком, которого он знал. Это был Эндрю, достигший дна своего отчаяния, и Натаниэль ничего не мог поделать, кроме как позволить ему резать руки Натаниэля снова и снова, пока боль не утихла настолько, что можно было продолжать. — Она хочет быть моей матерью. Натаниэль наконец понял, почему он не мог сразиться с Дрейком. Эндрю хотел оставить Кэсс. — Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. Они бормотали вместе, пока это не стало наполовину правдой.