Auburn Wings and Golden Dreams

После

Без сомнения, худшая часть жизни с Тильдой — это те редкие воскресенья, когда у Эндрю выходной, и Аарон тащит его обедать с Лютером и Марией, его женой. Нил может поклясться, что если он неправильно пошевелит крыльями, некоторые из его перьев запутаются от напряжения. Ничего хорошего не происходит, когда Лютер расспрашивает Эндрю, в то время как Аарон пытается отвлечь от него внимание, когда Мария непреклонна в том, чтобы разрядить обстановку. Тильда полностью игнорирует ее, ругая Аарона по любому поводу, пока Эндрю не останавливает ее убийственным взглядом. И этот цикл продолжается и продолжается, пока не закончится день. Не имеет значения, что Нил передвигает предметы на столе, чтобы отвлечь их. Или что он включает и выключает свет. Лютер уходил, брызгал святой водой и возвращался как ни в чем не бывало. Нил готов к еще одному скучному дню, наполненному резкими комментариями, когда Аарон делает это в десять раз сложнее. — Ники знает об Эндрю? — Кто такой Ники? — спрашивает Нил с опозданием на секунду, вспомнив, что его никто не слышит. Однако реакция Лютера и Марии такая, как будто они прислушались. Оба садятся прямее, и Мария смотрит куда-то в сторону. — Зачем нам рассказывать кому-то не из этой семьи о… нем? — Нил близок к тому, чтобы снова разбить Лютеру лицо за то, что он так отозвался об Эндрю, но сдерживается, потому что любопытство побеждает. Мужчина все еще разочарован, потому что Эндрю так и не пошел к психотерапевту, которого он нашел. Аарон выбегает из-за стола. За ним следовала Тильда. — Оставайся здесь, сестра. Подросткам нужно время, чтобы расслабиться. — Он расслабляется весь день, ничего не делая. — Женщина огрызается. Нил видит, как количество бомб падает на Эндрю. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Нил следует за Эндрю внутрь дома. Если Эндрю чувствует, как на него льется лед, как будто перед ними Нил, он не может этого сказать. Эндрю не останавливается на своем пути, чтобы попасть между кулаком Тильды и ребрами Аарона. — Ударь его еще раз. — Уйди с дороги, негодяй. — Я не люблю повторяться. — Что здесь происходит? — требует Лютер. — Ничего. Мы уходим. — Эндрю отвечает, забирая Аарона с собой. Лютер жалуется. Мария входит внутрь слишком поздно, спрашивая, что это за шум. Нил закрывает их всех взмахом крыльев, достаточно сильным, чтобы заставить группу отступить на несколько шагов назад. — Ники — наш двоюродный брат, — говорит Аарон после десяти минут ходьбы в тишине, когда перестает потирать бок. Он продолжает, когда Эндрю продолжает молчать. Нил знает, что это частный разговор, поэтому он остается в нескольких шагах позади, хотя они его не видят, а он все равно слышит. — Он старше нас и живет в Германии со своим парнем. Дядя Лютер и тетя Мария выгнали его из-за этого. — За то, что он гей? — Нил видит, как напрягаются плечи Эндрю, когда он произносит последнее слово. — Да. Дяде Лютеру это не нравится, и я ненавижу, что его выгнали только из-за этого. Это несправедливо. Он мой единственный друг. По крайней мере, теперь он счастлив. Нилу никогда так сильно не нравился Аарон, может быть, из-за Тильды, но когда он сворачивается калачиком, словно пытаясь защитить свое тело от действий окружающих его взрослых, Нил испытывает к нему немного больше симпатии. — Позвони ему, — говорит Эндрю за несколько улиц до того, как доходят к разрушенному дому Тильды. — Кому… Почему… На самом деле? — лицо Аарона светлеет, пусть и совсем немного. Он не дожидается заверений Эндрю, чтобы достать свой телефон и начать видеозвонок. Нил быстро подсчитывает. В Германии, должно быть, что-то около трех часов ночи. Тем не менее, экран вызова меняется на затемненный фон и тени от движения — Аарон? Аарон! Подожди минутку. — Снова тени, а затем на экран падает свет, и на нем появляется загорелый молодой человек с вьющимися черными волосами, стирающий сон с лица. — Ты в порядке? — Да. Я хотел представить тебе… кое-кого. — О БОЖЕ, У ТЕБЯ ПОЯВИЛАСЬ ТВОЯ ПЕРВАЯ ДЕВУШКА, ОНА СИМПАТИЧНАЯ? ДАЙ МНЕ НА НЕЕ ПОСМОТРЕТЬ! О, извини, подружка, если ты слушаешь… — Аарон переместил телефон со своего лица на лицо Эндрю. Наступает тишина. — Его зовут Эндрю. Он мой брат. Эндрю, всегда любивший усложнять жизнь окружающим, остается тихим и неподвижным. Нил — единственный, у кого хватает смелости задрать рукав Эндрю, изобразив подобие взмаха, прежде чем Эндрю отдернет руку. — Привет, — говорит он наконец. — Привет, — отвечает Ники. Он пытается перевести взгляд с одного близнеца на другого, но то, как Аарон положил телефон, не позволяет этого. — Ты точно такой же! — Я же говорил тебе! И он такой крутой. Ты бы видел, как он только что оставил маму, дядю Лютера и тетю Марию в подвешенном состоянии. Нил видит, как дергается уголок рта Эндрю. Во время разговора Эндрю почти ничего не говорит и позволяет Аарону и Ники говорить так, как будто он не все слышит, но Нил знает, сейчас лучше, чем когда-либо, что Эндрю ничего не сделает, чтобы сохранить улыбку на лице своего брата.

До

Путь до дома Спиров прошел между веселой болтовней и несколькими безделушками и закусками от Касс. Она купила Эндрю его первый «Макдоналдс» и повела его по магазинам. Это был первый раз, когда Эндрю действительно владел вещами. Новые Вещи. Вещи, которые ему было позволено выбирать. Натаниэль позволил себе бросить в кучу одежды наряд и для него тоже. Он давно обнаружил, что может красть настоящие предметы и использовать их. И его нынешняя одежда была ему слишком короткой. Ни Кэсс, ни Эндрю не возражали против дополнительных джинсов, рубашки и толстовки. Дом Спиров был одним из тех, что можно увидеть только в журналах. Все было безупречно идеально. Не было видно ни единого дефекта. Натаниэль увидел, как на лице Эндрю отразилась его собственная улыбка. — Дрейк! Твой брат дома! — объявила Касс, когда все они оказались в доме, окруженные кучей сумок. Натаниэль увидел, как Эндрю замер при упоминании о брате. Он снова расслабился, когда никто не ответил, и спустился вниз, чтобы помочь новоиспеченным матери и сыну отнести покупки в спальню. Она была просторной, с большой кроватью, в ней уже было полно книг. Там был письменный стол у окна и компьютер, который пригодился бы Эндрю, когда он поступит в новую школу. Натаниэль почувствовал укол ревности ко всем вещам, которыми Эндрю мог бы наслаждаться сейчас, и отодвинул это в сторону, как только оно появилось. Это было именно то, чего Эндрю заслуживал после дерьмовых приемных родителей, которые у него были, и ужасного ухода в реабилитационном центре, где он провел свои последние годы, притворяясь, что лечится. — Дрейк, сними наушники. Ты не можешь слушать с этим. — Натаниэль услышал, как Касс говорит из-за пределов комнаты. Они с Эндрю все еще удивлялись всему, что было у Эндрю сейчас. — Твой брат дома. Подойди поздороваться. Дрейк оказался совсем не таким, как ожидал Натаниэль. Гудела голова. Почти такой же высокий, как двери. Массивного телосложения, руки покрыты татуировками. В тот момент, когда Эндрю вздрогнул, Натаниэль встал между ними. — Мой младший брат! Объятия Дрейка были настолько сильными, что он слил Натаниэля с Эндрю. Натаниэль почувствовал, как у них обоих хрустнули ребра. Он попытался оттолкнуть Дрейка от них, но это было все равно, что пытаться сдвинуть стену. По крайней мере, он выглядел дружелюбно. Так они думали в течение первой недели. Но, как и все хорошее в жизни Эндрю, иллюзия никогда не длилась долго.