Заново

Но и этот день был сплошным разочарованием. Они проторчали несколько часов в переулках, наблюдая за зданием, и не увидели ничего, кроме часового на крыше. Они хотели поймать языка, но опять никто не входил и не выходил. В конце концов Катара совсем измучилась, и Зуко попросил ее вернуться в лагерь, а сам отправился бродить по улочкам. Конечно, там что-то важное, иначе не было бы никакого часового. Вывода два — либо там хранятся вещи и нет людей, либо люди попадают туда под землей — и почему-то второе казалось ему более вероятным. Зачем тогда подъезжала телега? Ну тут не надо долго думать — почему бы не привезти что-то тяжелое на телеге раз в несколько дней, это не привлечет столько внимания, как если каждый день в заброшенное здание будут ходить десятки людей. Интуиция не подвела Хозяина Огня — неподалеку он нашел шумную площадь с несколькими едальнями и чайными. Над площадью стоял гул, люди переговаривались и ходили туда-сюда, звенели металлические лопатки уличных поваров, шкворчало мясо, и было очевидно, что лучшего места для начала подземного хода не найти. Зуко крутился на месте, и его все больше захватывало бессилие. Он Хозяин Огня! Если бы он был на своей земле, ему стоило бы отдать только один приказ, и каждое из этих помещений было бы вскрыто, его люди нашли бы все, что нужно, меньше чем за час! А что он будет делать один? Забираться на кухню через окно в каждую из таверн? Это долго, опасно и довольно бессмысленно, даже если делать вдвоем, а он не совсем уверен в способностях Катары прятаться. Вся эта ситуация казалась тупиковой, он начинал злиться на всю миссию целиком, на походную еду, на часовых и бунтовщиков… Зуко пнул стоящую рядом бочку и зашагал к окраине города.  Неожиданно для себя он полетел на землю, и в бок, под ребра, вонзился камень, так больно, что на глазах выступили слезы, и то, что Зуко подставил руки, никак не помогло. Он огляделся — между домов убегали мальчишки, которые натянули веревку через улицу, и на такую простейшую ловушку он попался! Вот тебе и годы тренировок. Зуко выругался. — Придержали бы язык, молодой человек! — проскрипела проходящая мимо бабка. Зуко схватился за переносицу, пытаясь сдержаться. Как она смеет говорить что-то ему, Хозяину огня! Поначалу ему нравилось путешествовать инкогнито, но сейчас больше всего он хотел, чтобы все вокруг поняли, кто он такой, и дали ему то, что он хочет.  И тут ему стало страшно и противно. Зуко, потирая бок, еще быстрее зашагал к своему ящеру.    Когда он вернулся, Катара дремала, свернувшись клубочком прямо на спальном мешке. Над полянкой пахло мясным духом, она уже приготовила ужин. Зуко плюхнулся рядом с котлом и охнул — ушиб отзывался острой болью.  Она приподняла голову. — Ну что? — Ничего, — он хотел быть кратким, но вышло раздраженно. — И что нам теперь делать? — Да не знаю я! Это бессмысленно, я уверяю тебя, там подземный ход, в котором сидит десяток покорителей земли! Последнее, что нам надо, так это соваться туда. Мы с тобой залезем в здание, молясь Агни, что сможем остаться незамеченными, потому что как только нас заметят, нам придется разнести там все, чтобы уйти, и в этот момент вся организация поймет, что их нашли! Агни, как меня злит, что мы просто не можем позвать сюда подкрепление, все закончилось бы за час!  Он осекся. Катара с холодной злостью смотрела на него. — Никто не ждет тут твои войска. Это не твоя страна. Он не был пристыжен.  — Я прекрасно знаю это. И поверь, как решать дела в своей стране, я тоже знаю. Но в секунду, как это сказал, что-то рухнуло внутри него, потому что он не был так уж в этом уверен.  Зуко махнул рукой и скривился из-за бока. Катара сощурилась, заметив, но не предложила помощь, только налила тарелку похлебки.  — Прям всегда знаешь? — С недоверием спросила, передавая тарелку.  — Не всегда. — И, как до этого делала она, Зуко ушел к реке есть в одиночестве.   Когда он вернулся, она едва ли сменила гнев на милость и невесело улыбнулась.  — Ну что, передумал решать все проблемы войсками? — Агни, Катара, хватит. У меня вырвалось.  — Почему ты стал думать об этом? Зуко уставился на нее. Она не выглядела раздраженной, скорее уставшей и серьезной.  — Да потому что меня раздражает, что мы два дня тут толчемся и ничего не можем сделать! Мы не можем толком получить вестей от Аанга, не можем скоординировать действия. Если бы наш налет был частью общего плана, нет проблем, давай полезем вдвоем и разворошим это гнездо, но общего плана нет! Если бы это была моя страна, я бы распорядился по-другому. И да, будь с нами еще пять офицеров, мы бы сделали втрое больше за пару часов. — Тебе не нравится быть не самым главным? Не привык делать все сам? Он злился, в том числе потому, что она была права.  — Я не привык действовать один, если ты намекаешь на это. Я правитель, Катара, я учился тому, чтобы поручать и распоряжаться, и довольно сильно в этом преуспел. Я учился тому, чтобы продумывать наперед, на годы и на миллионы людей. Раздражает ли меня быть частью непродуманного плана? Представь, да! Я могу изображать из себя ниндзя, и, как ты видишь, я хорош в этом, но последние годы моя задача была другой. Раньше я был один и делал все сам. Но раньше я мог рисковать всем. Сейчас нет. И я не буду делать вид, что у меня нет ресурсов и компетенций, потому что они есть, я правитель целой страны. — Звучит надменно. — Думаешь?  К этому моменту они оба стояли на ногах, напряженно глядя друг на друга через костер. — А ты подумай о том, Катара, какой ложью для меня будет делать вид, что я разбойник-одиночка, ниндзя-наемник, который бродит по дорогам и действует наудачу. Я Хозяин Огня. Ты хочешь, чтобы я одновременно хорошо умел приказывать и делать все сам? Чтобы мне равно доставляло удовольствие жить на всем готовом и готовить самому? Ты хочешь, чтобы я был одновременно яростным воином и жалел каждую букашку? Так вот так не будет. Если тебе нравится дружить с Зуко — Хозяином Огня, в комплекте идет целая страна и то, как я ей управляю. Я могу побыть ниндзя неделю-другую. Но это не тот, кто я есть. И, дай угадаю, тебе нравится общаться с Зуко — Хозяином огня, заключившим мирный договор? Бери в комплекте все мое кровавое семейное древо и то, что я теперь управляю войсками целой страны. Нравится, какой я сильный? Бери в комплекте, что меня растили как воина и офицера. Не надо ждать от меня всего самого хорошего, что ты можешь себе придумать. Катара холодно молчала. — Я поняла тебя.  Она отвернулась и начала невнятно возиться с вещами, но в следующую секунду поднялась на ноги и снова посмотрела на Зуко. — Это было очень познавательно, но не смей на меня орать, понятно тебе?  И она сгребла спальный мешок и зло потопала на берег, в темноту. Звуки были недвусмысленные — она расчленяла их спальное ложе, и Зуко был этому даже мстительно рад.  Бок болел, но болела теперь и голова, и глаза жгло — то ли от костра, то ли ему хотелось плакать от бессилия. Он высказался так бескомпромиссно, но часто он был не уверен в том, кто он вообще такой — он хотел быть простым смертным, но он не сможет никогда, потому что он рожден правителем. Он хотел быть самым добрым и никогда не прибегать к армии и силе — но шесть лет — какие это были разные шесть лет! — на троне разбили и эту мечту, показав, что иногда придется решать вопросы силой. Он старался объять все свое семейное древо — наполовину Аватара, наполовину Хозяев Огня — и найти в нем силу, но часто находил лишь невыносимую ответственность, которая уничтожала его личность. Он невесело ухмыльнулся, глядя в огонь. Даже неплохо было бы и правда стать ниндзя-одиночкой.  Через время Катара вернулась и отдала ему его мешок (хорошо хоть не кинула в голову, подумал Зуко), устроилась с другой стороны костра и вскоре затихла. Зуко загасил огонь и все же с тоской посмотрел на небольшой холмик ее тела — в последнюю минуту перед сном ему все-таки хотелось ее обнять.   Утро, как назло, выдалось пасмурное и серое, накрапывал дождь. Никому не хотелось говорить, но надо было решать, что делать дальше. Они молча позавтракали хлебом и овощами, перебравшись под деревья. Катара не просыпалась ночью, но, глядя на ее осунувшееся лицо, Зуко думал, что она вряд ли долго спала. Его разрывало: он не стыдился того, что наговорил, потому что он сказал только правду, но ему хотелось извиниться. — Катара, послушай. Прости, что я вчера… — он покачал головой, вздохнул, подыскивая слова — я был груб, и… Она махнула рукой. — Не вымучивай. Скорее уж ожидаемо прямолинеен. Ладно, Зуко. Мне надо подумать над твоими словами.  Хозяин огня не нашел ничего лучше, как протянуть ей ладонь. — Мир? Катара хмыкнула и взяла руку. — Что мы будем делать? И на поляну приземлился почтовый сокол. Зуко быстро отвязал письмо, и они сели читать. Письмо не сообщало ничего хорошего — Тоф и Аанг, кажется, нашли нескольких заговорщиков, но у них нет особых доказательств и даже их планы они не узнали, поэтому пока наблюдают. Письмо заканчивалось пожеланием хорошей погоды. — Пошли к черту! Сокол, кажется, был согласен. Они были одними из немногих птиц, кто мог летать в дождь, но вряд ли это ему нравилось. Катара задумчиво протянула: — Мы всегда можем просто уйти. Мы можем просто пойти дальше.  Зуко думал, комкая письмо и сжигая его в руке. — Нет. Пойдем до конца. Мы можем остановиться, но не в самом начале. — Он посмотрел ей прямо в глаза. Катара была очень серьезной, и крохотный залом залег между ее бровей. Она сидела близко, так что в холодном октябрьском утре он явственно чувствовал тепло, исходящее от ее тела. — Мне это не нравится, но еще меньше мне нравится бездействовать. Снимем часовых и заглянем в окно. Сможем заглянуть — залезем. Сможем залезть — попробуем рассмотреть. Возьмем всю твою снотворную смесь, в конце концов. Не получится — в любой момент развернемся и уйдем.  — А если будет слишком поздно? — Значит, я раскрою, что я покоритель, снесу стену, и мы все равно уйдем.  Катара покачала головой. — А Мадар?  — Заберемся завтра. И давай отдыхать, у нас весь день. Кажется, ты не спала.   К середине дня не только закончился дождь и непонятно откуда выглянуло солнце, но и Катара смягчилась настолько, что спросила, что у Зуко с боком. И вот опять — он сидит на камне без рубашки, ожидая, когда она в очередной раз будет его латать. Когда они были детьми, это было так обычно — все ребята команды Аватара стаскивали перед ней штаны и майки, и она без устали лечила и лечила каждый день — то одного, то другого. Зуко впервые задумался, что такая способность — не только дар, как он думал — дар не разрушать, а восстанавливать, растить, исцелять, — но и изнуряющая ответственность. Ответственность за здоровье и жизнь всех вокруг, ведь чуть что — и от Катары ждут чуда. И она никогда не отказывает, она приходит по первому зову. Чувствует всегда обязанной прийти. Он вспомнил, как в той деревне, где его дядю ранила Азула, она сразу предложила помощь ему — своему врагу.  Катара подошла и прикоснулась, сияние воды пробилось сквозь закрытые веки, и вот — от свободно вздохнул без того, чтобы отдавало в ребра. — Спасибо, Катара.  Но она не спешила уходить и отворачиваться. Катара рассматривала старый шрам от молнии на его груди. Задумчиво, как будто не осознавая своих действий, она прикоснулась к нему пальцами. Зуко перехватил руку. — Могла бы спросить, прежде чем трогать. Катара спохватилась, хотя задумчивость, нежная, как облачко, так и не схлынула с ее лица. Она немного покраснела, но не оторвала взгляда от шрама. — Да, прости… У меня такое… — Что? — Зуко пристально смотрел в ее лицо. Он еще не видел ее такой: смесь нежности, детской шаловливости, смущения, потерянности… Она двигалась и говорила замедленно, как будто попала в кисель или заколдованное пространство. — Я скажу, только обещай, ну, не воспринимать слишком серьезно.  Зуко кивнул, с сомнением глядя на спутницу. Она глубоко вздохнула. — Я понимаю, что это глупо… Просто я… Мне… — ее рука дергалась в его хвате, и Зуко подумал, что ее способность говорить как-то связана с жестикуляцией, и отпустил запястье. Катара, будто не извинялась секунду назад, тут же снова прикоснулась пальцем к шраму с рассеянной улыбкой. Зуко тяжело вздохнул и прикрыл глаза от ее упертости. — Мне кажется, что этот шрам — это как бы моя территория. Сердце у Зуко забилось часто-часто.  — Твоя территория. — Ну да… То есть… как будто тут, — и ее палец уехал вбок и коснулся чистой кожи, — тут территория Зуко. — Палец вернулся на шрам. — А тут… — она неловко улыбнулась, — тут полномочное представительство Катары. — Полномочное представительство. Он понимал, что просто повторяет за ней, но остановиться не мог. Катара улыбнулась. — Посольство. Уполномоченное. — Еще варианты? — Еще есть, — она нарисовала пальцем круг на коже шрама, и Зуко тяжело вздохнул. С ним что-то не то, или она правда не понимает, что это… очень странная ситуация, и это вполне можно расценить как ласки? — Озеро имени Катары.  — Понятно. Значит, уполномоченное посольство Катары или же озеро имени Катары прямо у меня на груди. Она впервые за все время оторвала очарованный взгляд от шрама и посмотрела ему в глаза. — Когда это произносишь ты, звучит странно.  Зуко закатил глаза. — Потому что когда это произносишь ты, звучит тоже странно! И вообще, как тебе вариант, что это, допустим, остров Азулы? Она возмущенно убрала руку и посмотрела ему в лицо. — Что за чушь! При чем тут остров Азулы?  Зуко был с ней полностью согласен, что ни при чем, хотя никакой логики в происходящем все равно не было. Он шумно выдохнул и стал натягивать рубашку.  — Ты же не обижаешься, да? Это… ну просто так мне в голову пришло. Давно.  — Да нет, конечно, — и он пресно улыбнулся ей.  Когда она ушла, Зуко тихо положил руку на шрам под рубашкой. Моя территория. Да как ей вообще пришло такое в голову, что часть его тела отдана или названа ей? Озеро имени Катары. Это надо же такое придумать. Он улыбнулся. Полномочное представительство. Он погладил шрам рукой. Он не любил трогать свои шрамы. Он не считал их красивыми, не считал орденами и наградами. Озеро имени Катары. Они были обгоревшей плотью при страшных обстоятельствах. Уродствами, к которым он вполне привык. Следами чужой жестокости. Портретом его семьи. Полномочное представительство. Он не любил, когда их трогают другие люди. Но ей разрешал, как разрешил и в первый раз, тогда, в пещере, совсем еще незнакомой девушке. Озеро имени Катары. Ей было можно. Противной, своевольной командирше, которая ждет от него, что он будет идеалом нравственности, каким она себя считает. Уполномоченное посольство. Но если у него на груди Озеро имени Катары, он должен о нем заботиться. Она доверила ему Полномочное представительство, и он ее не подведет. Он не может пренебрегать Уполномоченным посольством. Зуко еще раз погладил свой шрам, и почувствовал необычное, нежное тепло изнутри. И улыбнулся.