Северная звезда

      Мечтательная улыбка не сходила с губ России весь вечер. Северный Корея, который, чувствуя за собой толику вины, все эти дни в свободное время сидел с Белом, пока его папаша познавал тонкости восточной дипломатии, следил за другом и не знал, какую эмоцию должен испытывать. Он вроде и рад за товарищей, а вроде и понимал, что, пока те будут пребывать в конфетно-трахательном периоде, вся забота о детях падёт на его услужливо-понимающие плечи. Под детьми он имел в виду не только Белоруссию, но и Тайваня, за которым тоже глаз да глаз нужен, ибо тот находился в самой опасной эре — старше-подростковой.       — Ну что там у вас? Расскажи уже наконец! — не выдержал Корея, когда Россия вновь пропустил мимо ушей свеженькую сплетню о том, как Англия на днях валялся в ногах у Индии, и как-то по-особому вздохнул, вглядываясь в розовый закат за окном.       — Он пригласил меня на свидание, — загадочная улыбка сама собой разлилась по его тонким бледным губам. Он вроде выглядел как обычно, но что-то неуловимое в его образе заставляло и радоваться, и одновременно с тем волноваться за состояние друга. Кажется, он… Влюбился?       — О, в самом деле? Наконец это свершилось! — Северная Корея ухмыльнулся, потирая руки, словно коварный демон, пакость которого удалась.       — Ага-а, — Россия то ли не заметил, то ли сделал вид, но словам Кореи не придал значения, отвечая на все вопросы односложно и отстранённо.       В конце концов, его другу это надоело, и он пересел с кресла на диван, чтобы быть ближе и в случае чего не позволить тому сбежать.       — Значит так! Сейчас ты без заминки, без запинки выложишь мне всё, что тебя беспокоит. Я же вижу, что ты недоговариваешь.       Россия поджал губы и впервые за весь диалог перевёл взгляд на Корею. Тот едва не ахнул от того, сколько эмоций теснилось в льдинах чужих глаз. Испуг смешивался с предвкушением, радость с нерешительностью, страх поверить в реальность происходящего, нетерпение и то самое, о чём догадался и сам Северная Корея.       — Бог мой, да ты влюбился по уши! — не удержался от комментария кореец, мысленно стараясь прикинуть, как бы аккуратно привести Россию в себя и не позволить ему дать заднюю. Он-то знал, какими огромными усилиями обернулся план Китая по возвращению доверия своего (возлюбленного) партнёра.       — Знаешь, — Россия нервно повёл плечом и вздохнул, после чего откинулся на спинку дивана и слегка съехал вниз, зажёвывая нижнюю губу, — мне сейчас так страшно… С одной стороны, я боюсь, что сам испорчу всё вот это, — он развёл руками в воздухе, описывая ими большой круг, и Корея понимающе кивнул. — Но с другой, мне страшно, что снова появится какая-нибудь хрень между нами, какой-нибудь подвох, который вновь разрушит это хрупкое доверие. Мне действительно трудно разобраться, что из всплывающего правда, а что — выдумки Америки. Или самого Китая. Или ещё кого-нибудь. Все они гуру в политике, я же новичок. И… Я по глазам вижу, он хочет полного моего доверия, из кожи вон лезет ради этого, а я не могу. Не в моих силах взять вот так и забыть всё, что я видел, всё, чему меня учили и что рассказывали. Это так сложно, во мне столько сомнений. Он ведь был со мной тогда, в то время, — Корея вновь кивнул, понимал, о каком времени речь, и не перебивал исповедь. — И я столько поддержки ни от кого не получал, это правда. С тобой мы были знакомы плохо, Союз пропадал на фронте или в командировках, у него были бесконечные поездки. Но он почему-то всегда находил время, чтобы навестить меня. И в день родов, и после… Знаешь, однажды он не пришёл. Они с Союзом поругались, в пух и прах разорвали все контакты. Так резко… Он накануне обещал зайти. А я обещал показать Белоруссию. Бел был тогда ещё слишком мал, Союз противился тому, чтобы показывать его даже близким друзьям, а ты знаешь, насколько близким он считал Китай… Но я всё равно очень хотел. И он тоже хотел, постоянно спрашивал, как там малыш, как себя чувствует, на кого больше похож. Он в принципе был одним из немногих, кто знал о появлении Бела. Союз к концу жизни стал слишком мнительным и суеверным. Так вот в тот день, когда они поссорились, он предсказуемо не пришёл. Но я бы пережил это и забыл. Хоть между мой и Союзом не было тех чувств, которые предполагает по умолчанию брак, но я понимал, что моя заинтересованность в другом неправильна. Вот только он сделал хуже — отправил «прощальный подарок», записку с извинениями и игрушку для Бела. Мне от этого знаешь, как больно стало? Я думал, сердце себе вырву, честно. Сам отец Белоруссии никогда ничего подобного не делал, не переживал так о нём или обо мне, как этот совершенно чужой нам человек. И вот опять. Опять он просочился в мою жизнь, весь такой благородный, красивый, обходительный, умный. Кажется, за столько лет поменялся до неузнаваемости, но это лишь с виду, на деле всё такой же. И я даже представить не могу, хорошо ли это…       Россия замолк, уставившись на свои стиснутые в замок пальцы, сложенные на коленях. Корея пожевал изнутри щёку, задумчиво пялясь на чужие колени, прежде чем вздохнуть. Случай был тяжёлый, но хотелось верить, что всё же не безнадёжный.       — Послушай, друг мой, — Корея потёр двумя пальцами переносицу, чтобы собраться с мыслями и не ляпнуть того, что может обидеть Россию, который едва ли не впервые настолько открылся ему. — Я думаю, что ты прав в том, что относишься с осторожностью ко всем, кто тебя окружает. Это верно, в офисе по-другому попросту не выжить. Однако… Мне кажется, что нам, странам, с нашей долгой жизнью, стоит быть более гибкими. Да и как людям тоже… Потому что никогда никто не знает, что будет завтра. Твой вчерашний враг сегодня может стать самым близким твоим другом, и наоборот тоже… На этом строится жизнь, делить её на чёрное и белое — только делать себе хуже. Без сомнения, решать, что делать, лишь тебе: ты можешь дать ему ещё один шанс, а можешь отшить. Только знаешь, что я тебе скажу: не затягивай и не играй. Понимаю, это не в твоём характере, ты действуешь всегда честно и прямо, ты очень откровенен, и я ценю в тебе эти качества выше всего! Но, мой дорогой друг, не притворяйся кем-то другим, будь честен до конца. Если решишь дать ему новый шанс, не вспоминай то прошлое, которое вас развело по разные стороны. Вы начинаете новую главу своей жизни, и в ней нет места старым обидам. То же самое касается Китая. А если всё же откажешь ему, то сделай это, как ты умеешь, быстро и твёрдо, пока вы не вросли друг в друга так, что при вашем разрыве пострадает весь офис. Уж поверь, нашим коллегам хватает Англии с Индией с их страстями, да и Япония начал странно себя вести в присутствии Америки, никогда бы не подумал, что этот ушлый пёс найдет в себе силы устраивать сцены своему хозяину.       — Будь другие времена, я бы пошутил про старую капризную собаку, но у меня есть ощущение, что Америка скоро поседеет не только от вредностей Японии, но и того открытия, которое тот сделает в ближайшие недели… Но не об этом сейчас, — флегматично вздохнул Россия и повернулся к другу полубоком. — Знаешь, Корея, а ты прав. Насчёт прошлого, насчёт изменчивости жизни и вот этого всего. Блять, как же чертовски ты прав, дружище!       Россия резко вскочил с дивана, выражение его лица изменилось, он весь будто наполнился энергией, набрался решительности и необъяснимого оптимизма.       — Иногда твои способности психолога меня поражают, — с благодарностью в голосе произнёс он. Корея улыбнулся краешками губ и показал большой палец вверх       — Не стоит благодарности, я всего лишь сказал, что думаю, и, полагаю, ты сделал выбор. Поторопись, а то не успеешь навести марафет, как твой восточный принц на своём лакшери ковре-самолёте прибудет к порогу сия замка.       — Дядя Колея!       — А ты прими своё наказание, подстрекатель, — усмехнулся Россия и обернулся к лестнице, по которой торопливо и от того неуклюже спускался Белоруссия в своём излюбленном тёплом костюмчике панды (с ним он практически не расставался теперь).       — Такое «наказание» мне только в радость, — весело хмыкнул Северная Корея и, опередив Россию, поймал малыша, хотевшего спрыгнуть с последней ступеньки, на руки, покружился с ним вокруг себя и задорно обратился к хохочущему мальчику: — Хочешь сегодня поиграть в лётчиков, Бельчонок?       — Дя-а! Папа, папа, мы будем играть в лётиков?       — Нет, малыш, папа сегодня не с нами. Он отправится на одну очень-очень важную миссию. Это ответственное задание, с которым никто, кроме папы, не справится, и поэтому мы будем держать за него кулачки здесь, дома…       Пока Корея забалтывал ребёнка, Россия ускользнул наверх, в свою спальню, дабы как можно быстрее подобрать подходящий образ и привести своё душевное состояние в относительную норму. Он жутко волновался, до такой степени, что тряслись руки.       В большой спальне было прохладно. Тонкий слой пыли осел на полках, почти пустое пространство не привлекало остаться в нём подольше. Эта комната практически всегда пустовала: Россия предпочитал засыпать на неудобном диване в комнате Бела или на старом скрипучем диване в гостиной, потому что в собственной спальне всё напоминало о прошлом и в особенности о покойном супруге. Нет, он не чувствовал, что предаёт его. В конце концов, между ними не было чувств, только понятная всем цель, ради которой, по мнению Союза, и должны себя связывать браком.       Из того, чем пользовался Россия, здесь был только старый шифонер — хранилище немногочисленных вещей. Корея много раз предлагал выбросить отсюда всё, купить новую мебель, переклеить обои, перекрасить всё, что возможно, избавиться от всего, что причиняло боль, поменять комнату так, чтобы Россия хотел в ней находиться, чтобы не боялся оставаться в ней один, чтобы спал спокойно и имел свой угол.       Выбирая подходящие брюки, Россия вновь вспомнил слова друга. Сегодня. Если сегодня всё пройдёт хорошо, он готов изменить всё, начиная с этой комнаты и заканчивая собой. Он сделает этом место таким, чтобы хотелось возвращаться в него не одному, а вместе. Если получится.       Россия достал из недр шкафа не ношенные светлые прямые брюки на высокой талии, выудил из своих повседневных джинс тёмно-коричневый ремень, выкопал из глубин фанерных полок свободную бордовую водолазку без каких-либо узоров. Следом с вешалки соскользнуло коричневое пальто, аккуратный крестик на тонкой золотой цепочке украсил образ, несколько колец обрамили длинные пальцы.       Перед тем, как наряжаться, он почти на час закрылся в ванной, а после ещё двадцать минут пытался сладить с распушившимися волосами. В отличие от многих восточных коллег или некоторых европейских, Россия не особо умел прихорашиваться и потому к косметике не прикасался. Однако прозрачную гигиеничку с едва заметным ароматом персика при себе имел всегда, и сейчас исключением не стало. Капля любимого парфюма на ключицы и запястья, необходимые мелочи и кошелёк по карманам, а у порога единственная парадная обувь — туфли в цвет пальто. Вот и всё, осталось дождаться «принца».       — Папочка, ты такой класивый! — Белоруссия выбежал из гостиной и с разбегу повис на подоле пальто, задрав голову и с улыбкой рассматривая родителя.       Россия неловко и смущённо улыбнулся, с промедлением наклонился к сыну и потрепал его по и без того торчащим во все стороны пепельным волосам.       — Спасибо, малыш. Будь послушным, и завтра я куплю тебе мороженое, хорошо?       — С шоколадом?       — Конечно, то, которое ты любишь, Бельчонок.       — Хорошо!       — Умница моя.       Россия чмокнул сына в кончик носа, и в этот момент с улицы раздался гудок машины. Корея, наблюдавший за другом и его ребёнком со стороны, подошёл ближе и протянул Белу руку, чтобы тот взялся и немного отошёл от двери, где его могло продуть.       — Давай, удачи тебе там, — подмигнул он.       Россия серьёзно кивнул, сделал резкий вдох, затем долгий выдох, и открыл дверь. За воротами его дома, прямо у калитки припарковался высокий автомобиль белого цвета и наглухо тонированными окнами. Россия едва удержался от того, чтобы закатить глаза и цокнуть языком: вот же позёр. Он заметил, что дверца со стороны водителя открылась, показалась тёмная макушка, и даже с порога своего дома Россия видел эту укладку, блестящую от лака. Нужно было выдвигаться навстречу, пока этот павлин-сердцеед не опередил его и не решил зайти в дом поздороваться с Белом. Отчего-то именно сегодня этого хотелось избежать.       Россия большими шагами преодолел бетонную дорожку и снял цепочку с калитки. За высоким забором его встретило сияющее лицо Китая. Тот с довольным видом, не дав России и рта раскрыть, протянул ему большой свёрток, оформленный из множества газет в виде цветочного букета. Однако вместо нежного аромата цветов в нос ударил аппетитный запах копчёной рыбы. Лицо России вытянулось в изумлении, но через секунду просияло.       — О, вот это подгон! Спасибушки! — он отогнул уголки бумаги и любовное осмотрел красиво оформьенную корюшку, после чего втянул носом ее аромат и прикрыл глаза. — Восхитительно… За такие подарки я готов с тобой хоть в космос!       — Будь осторожен с такими заявлениями, Элос, — ласково улыбнулся Китай и, дождавшись, когда его спутник наобнимается с букетом копчёной рыбы, сам приобнял его за плечи и оставил лёгкий поцелуй на щеке. — Выглядишь прекрасно!       — Спасибо, — щёки России слегка порозовели, и он поспешил скрыть смущение за обёрткой подарка, невольно вдыхая запах лакомства и мельком отмечая, что завтра вечером стоит позвать Северную Корею выпить по паре-тройке баночек пива. — Ты… Тоже сегодня особенно прихорошился.       Китай засиял, словно начищенный медный таз, и поспешил открыть дверь с пассажирской стороны.       — Прошу, — он улыбнулся. — Устраивайся поудобнее, сегодня нас ждёт прогулка в одно прекрасное место, а также кое-что ещё. Думаю, тебе понравится моя задумка.       — Я заинтригован, — Россия задорно подмигнул и пристегнут ремень безопасности.       — Кстати, — Китай расположился на своём месте и перегнулся назад. Зашуршала бумага, и через секунду на колени России приземлился небольшой пакет. — Сладости для Белоруссии. Возможно, они покажутся ему специфическими и совсем не сладкими, но, надеюсь…       — Подкупить нас вздумал? — с шутливой подозрительностью прищурился Россия.       Китай сначала изумлённо вскинул бровь, но следом рассмеялся.       — Если скажу, что от чистого сердца дарю, не поверишь? — поддержал он шутку.       — Ну-у тут надо подумать, — усмехнулись ему в ответ.       Автомобиль тронулся с места. Под плейлист, состоящий из старых китайских песен, и лёгкую полушуточную беседу они незаметно прибыли в место назначения: за парковкой находилось ограждение, которое сдерживало густую разнообразную зелень. Красиво оформленная каменная дорожка вела вглубь сада, из-за которого возвышались горы.       — Теперь нам нужно немного прогуляться. Если бы поехали на метро, было бы ближе, но так даже лучше, насладимся этими живописными местами вдоволь, — прокомментировал Китай и покинул салон авто.       Россия последовал его примеру, оставив подарки на своём сидении. Автомобиль был поставлен на блокировку, впереди простирались великолепные горные сады.       — Идём? — Китай улыбнулся уголками губ и протянул руку.       Россия с полминуты сверлил узкую длинную ладонь глазами, борясь со своей нерешительностью и некоторым смущением, прежде чем сжать чужие пальцы, позволить скрепить их в замок со своими и потянуть навстречу дню, наполненному волшебными впечатлениями, новыми открытиями и неожиданными решениями.