Северная звезда

      Китай придирчиво осматривал себя в зеркале. Вроде всё как обычно, он был одет с иголочки, вся одежда безупречно сидела на теле, а лицо было умыто и ухожено. Для переговоров о границах — самое то. Однако внутри всё равно присутствовало лёгкое волнение. От чего? Китай и сам не знает. Ведь сколько в жизни у него было территориальных споров — но не один не вызывал такого трепета, особенно, говоря о новом (старом) соседе.       — Ты будто на свидание собрался, — прозвучала за спиной усмешка.       Китай резко обернулся. Мимо него проходил Тайвань с чизбургером в руках.       — Так, а ты почему не на работе? — строго спросил старший, провожая брата взглядом.       — У меня сегодня выходной, — как ни в чём не бывало заявил Тайвань. — А у тебя нет.       Китай подавил вздох возмущения. Предъявить бы мелкому за вредную еду в доме, да вот эта зараза права — надо на работу. Сегодня предстоял очень непростой и очень занятой день.       — Вечером вернусь и будет серьёзный разговор, — коротко кидает Китай, выходя из дома под полное игнорирование угрозы младшим.       Россия пришёл тютелька в тютельку без опозданий. Рядом с ним по-прежнему шёл его маленький спутник. Китай, завидев их, улыбнулся и поприветствовал коллегу рукопожатием.       — Здравствуй, Китай.       — Здлавствуйте, — вторил старшему Белоруссия.       — Здравствуй, Россия, — кивнул Китай и повернулся к ребёнку. — И тебе привет, малыш! Сопровождаешь своего папу, тоже учишься быть дипломатом?       — Да! — горло и уверенно ответил Белоруссия, крепче сжав руку старшего.       — Прошу прощения, — чуть виновато улыбнулся Россия. — Мне, правда, не с кем его оставить. Поэтому везде ходит хвостиком. Он будет вести себя тихо, обещаю.       — В этом я не сомневаюсь, в дисциплинированность он явно пошёл в товарища Союза, — сказал Китай, погладив малыша по светлым волосикам. — А в красоту точно в тебя.       Россия удивлённо посмотрел на своего собеседника. Он не ожидал комплиментов сразу с порога, а потому не знал, что ответить, растягивая неловкую паузу, которая образовалась между ними.       — Эм… Спасибо, — наконец выпалил Россия, отводя взгляд. — Приступим к обсуждению наших вопросов?       — Да, конечно. Присядем.       «И чего я так волнуюсь? Это всего лишь восточная дипломатия», — выругал себя Россия, усаживая около себя Белоруссию.       — Я ознакомился с документами, которые ты прислал мне, — начал Китай. — Итак, ты готов уступить мне участок земли в районе острова Большой и два участка в районе островов Тарабаров и Большой Уссурийский, верно?       — Да, ты всё правильно понял, — кивнул Россия. — Я передаю эти территории тебе. Взамен я требуют немного: отсутствие территориальных конфликтов и столкновений.       — Что ж, я думаю, что смогу тебе это обеспечить, — улыбнулся Китай. И что-то было в этой улыбке мягко-снисходительное, будто бы улыбались не взрослому сотруднику офиса, а несмышлённому дитю. И речь не про Белоруссию.       Россию это самую малость оскорбило.       — Если тебя что-то не устраивает, то выскажи свои претензии сейчас, и мы вновь рассмотрим наши территории. Я не хочу растягивать это удовольствие ещё на лет десять, — Россия нахмурился, скрестив руки на груди. Увидев это, Белоруссия точь-в-точь повторил позу старшего. Китай еле сдержал смешок.       — Нет, я достаточно хорошо ознакомился с документами, — лицо Китая вновь стало серьёзным. — Меня устраивают все условия. Вот только… Не будет ли потом претензий с твоей стороны? Сам же отдашь — сам и потребуешь.       — А я, по-твоему, в том состоянии, чтобы сейчас чего-то требовать? — горько усмехнулся Россия. — Думаю, вы видите моё положение не хуже меня.       — Да, но…       Китай встал. Пройдясь около стола, он зашёл за спину своем собеседника, и, почти невесомо положив руку ему на плечо, невозмутимо продолжил:       -… Я знал твоего отца, Российскую империю. И знал Советский Союз. И могу точно сказать, что, возможно, сейчас ты находишься в незавидном положении, но если в тебе есть хотя часть от твоих предшественников, то в будущем ты станешь очень и очень сильным работником. В тебе есть большой потенциал, Элос.       Россия замер. К такому ни Союз, ни жизнь его точно не готовили. Он думал, что сложнее всего будет выстроить отношения с западными коллегами, в частности, с Америкой, но никак не предполагал, что теряться как будет перед ближайшим восточным соседом.       «Ну нахер эту восточную дипломатию!» — воскликнул про себя Россия, размышляя как лучше поступить: убрать руку с плеча будет грубым жестом, а они только обо всём договорились, но и чувствовать прикосновение коллеги, который недавно делал комплимент твоей внешности, тоже супер-неловко.       — Что ж, я думаю, что на этом мы можем завершить наши переговоры, не так ли? — осторожно начал Россия.       «Сбежать от меня решил», — мысленно усмехнулся Китай, убирая руку с плеча.       — Да, ты прав. Я отправлю тебе образец итогового документа. Наши лидеры подпишут его, и вопрос решён. Я бы с радостью поговорил с тобой, но у мне сегодня ещё предстоит не самое приятное собрание, — вздохнул Китай, беря с собой сумку.       — А что за собрание? — спросил Россия, прежде чем успел одёрнуть себя за излишнее любопытство: ну вот какое ему дело, что там со собрание.       — Да всё тоже, — с презрением отмахнулся Китай. — Хиномото вновь отрицает факт японских военных преступлений времён Второй мировой войны. Поэтому мы собираем специальное собрание, чтобы время от времени восстанавливать справедливость.       Россия, безусловно, знал о том, как вела себя японская армия в Китае во время войны. Все эти страшные вести доходили до Союза, который, в свою очередь, делился ими с Россией и спрашивал его мнение на этот счёт. Сам Союз успел повоевать с Хиномото, и у России сложились не самые лучшие ассоциации с этим человеком, который сейчас считался образцом вежливости и порядочности в офисе.       — Ох, — у России вырвался вздох сочувствия. — Не знаю, что в таких случаях желают, но… Сил тебе?       Китай одарил Россию нежным взглядом, от которого у последнего внутри всё перевернулось.       — А можно я пойду с тобой? — вдруг спросил Россия, и вновь одёрнул себя.       «Вот что я несу?! Что я забыл на этой встрече, которая меня ни коем образом не касается?»       — Со мной? — Китай удивлённо поднял брови. — Ну, как пожелаешь. Как раз будешь в качестве независимого эксперта, — и вновь улыбнулся, вызвав у России тут же неожиданный прилив странного трепета.       — Тогда чего же мы ждём?..       В конференц-зале уже всё было готово к предстоящему заседанию. За круглым столом с одной стороны сидел Хиномото вместе с Америкой, который деловито перелистывал папку с документами. Япония, которому уже, видимо, досталось от Америки, сидел понурый и смотрел на свои тонкие бледные пальцы. На другой стороне сидели Нанкин и Сеул. Вид у них был воинствующий, по их лицам складывалось ощущение, что не будь они связаны правилами этики, то здесь давно бы началась схватка не на жизнь, а на историческую правду.       Китай вошёл в зал и, не удостоив ни Америку, ни Хиномото, взглядом, сел около Нанкина и Сеула, сказав:       — Приветствую. Надеюсь, я не опоздал.       Россия сел за соседний стол, усадив около себя Белоруссию и, стараясь не дышать, принялся наблюдать.       — Почти не опоздал, — хмыкнул Америка, отложив документы. — Что ж, Китай, я полагаю, ты знаешь, какова причина нашей встречи, не так ли?       — Развенчание исторической лжи, что же ещё может быть, — спокойно ответил тот.       — Как ловко ты оправдываешься, — усмехнулся Америка, вставая. — А между тем, твой подчинённый, именуемый Нанкином, нарушили режим приёма японского посольства и пришли туда, требуя представительства Хиномото. Такое карается штрафом.       — Что ж, я предоставлю слово Нанкину, пусть он изложит свою версию событий, — ровным тоном продолжил Китай, кивнув подчинённому.       — Итак, — Нанкин поднялся с места, взяв в руки лист бумаги, — на днях один японский историк, отрицая сам факт Нанкинской резни, сделал заявление, цитата: «Даже если бы погибли двадцать или тридцать человек, это стало бы громадным шоком для Японии. До этого времени японские войска вели себя образцово». Между тем, японской императорской армией были убиты более 500 000 китайских гражданских лиц и разоружённых солдат. В связи с этим, я требую взять данные слова японского историка назад и впредь воздержаться от подобных заявлений. Я уже молчу о том, что Японией до сих пор не были принесены извинения за военные преступления из солдат на не только моей территории, но и всего Китая в целом.       — Что ж, ваши заявления справедливы, но бездоказательны, — ответил Америка. — Во-первых, откуда взята цифра 500 000? Может, вы выдумали её только что. Во-вторых, Япония принёс извинения за свои преступления, поэтому не считаю нужным ворошить прошлое.       — Выдумали?! Количество невинно убитых жителей города для тебя — выдумка? — вскипел Нанкин, но был остановлен Китаем, который тоже встал со своего места и положил младшему руку на плечо.       — Данные о потерях в Нанкинской резне были посчитаны и уточняются каждый год, — добавил Китай. — Про любые цифры можно сказать, что угодно. Я тоже могу вовсе услышание заявить, что потери при нападении на Пёрл-Харбор сильно преувеличены, но не делаю этого из уважения к американской истории, чего вы, господин Америка, сейчас не делаете по отношению к китайской истории.       Услышав название «Пёрл-Харбор», Хиномото напрягся, крепче скрепив руки между собой. Америка, кинув на него мимолётный взгляд, вновь посмотрел на Китай, сказав уже более строго:       — Не перекладывайте с больной головы на здоровую, господин Китай. Речь сейчас не об этом. К тому же, Хиномото лично принёс мне извинение за содеянное.       — Конечно, ведь твоё прощение он купил своими биологическими разработкам, не так ли, Хиномото? — парировал Китай.       — Кстати, а Япония у нас язык проглотил? Почему он молчит и не высказывает своего мнения? — спросил Нанкин. — Ах, да! У него же никогда не было своего мнения, о чём это я.       — Так, хватит! — Америка с громким стуком опустил папку на стол. — Я представляю интересы Хиномото на этой конференции, и я решаю, что и когда ему говорить.       — Смотрите, он даже не скрывает, — тихо хмыкнул Сеул.       — Вернёмся к тебе, — продолжил Китай, беря в руки пульт от проектора. — Итак, если мои слова и свидетельства жертв, которые пережили эту страшную резню, для вас не авторитетные источники, тогда, может быть, фотографии вам о чём-то скажут. Просьба посмотреть на экран.       Россия, предполагая, какого содержания могут быть фотографии, быстро закрыл Белоруссии глаза. Нечего ребёнку смотреть на такие ужасы. На экраны меж тем были выведены фотографии, от вида которых ужас пробирался по коже. На них были результаты захвата Нанкина японскими войсками. Никакой хоррор-фильм не затмил бы весь тот кошмар, который отразился в замерших лицах убитых.       Нанкин нахмурился. Воспоминания о страшных днях оккупации до сих пор приносили ему боль. Сеул вздохнул, тоже вспомнив не самый лучший период, когда был часть Японской империи. Китай пытливо смотрел на Америку, ожидая, что тот скажет.       — Что ж, фотографии действительно ужасны.       — Надо же, у него хватило совести не заявить, что это фотошоп! — воскликнул Нанкин. — По-моему, это успех, ребята!       — Да, японская армия… Перебарщивала. Но! Зачитаю слова генерала Мацуи: «Вступление императорской армии в чужеземную столицу — великое событие в нашей истории… привлекающее внимание всего мира. Потому ни одно подразделение не должно войти в город неорганизованно… Заранее сообщите им о том, что следует помнить и о чужих правах и интересах жителей в стенах города. Полностью запретите им любой грабеж. Расставьте по необходимости часовых. Грабежи и поджоги, даже по неосторожности, должны строго наказываться. Вместе с войсками в город должна войти военная полиция, чтобы предотвратить неправомерное поведение»       Нанкин был на взводе. Китай же разразился громким смехом. Таким громким, что даже Хиномото от неожиданности вздрогнул.       — Вот, начинается, моё любимое, «они не хотели, они были образцовыми»! Пришли к тому, от чего ушли! — заявил Китай. — А между тем, хитро построена конференция: Япония, виновник сего, сидит и хоть бы слово сказал, вместо него разглагольствует Америка. Такое ощущение, будто бы не Америка воевал с Японией в Тихом океане.       — Я уже сказал, что…       — Я хочу высказаться! — вдруг заявил Россия, вставая.       Все удивлённо посмотрели на неожиданно вмешавшегося Россию. Тот, получив взгляды собравшихся, сказал:       — Меня пригласили сюда в качестве независимого эксперта. Я ознакомлен с тем, что японская армия творила в Китае, и по-хорошему на этой конференции должен сидеть не только Нанкин, но и другие города Китая. Доводы Америки, которые, я полагаю, должны были быть доводами Хиномото, звучат смешно и нелепо, в них не поверит даже ребёнок. Верно, Бел?       — Да! — воскликнул Белоруссия, взмахнув своим кулачком.       — Именно поэтому я, как третья сторона, заявляю, что все тезисы Америки голословны, а аргументы недостаточно убедительны. В самом деле, это то же самое, что сказать, что Германия не хотел нападать на Советский Союз, хоть, зная ваши выводы, вы и это будете сейчас отрицать.       Америка смотрел на Россию минуты две. Нанкин и Сеул посмотрели на него с благодарностью. Китай — тем самым взглядом, настроение которого было сложно понять.       — Что ж, если так считает наш эксперт… Последнее слово в любом случае за Хиномото, — Америка указал рукой на Японию, а сам сел обратно за стол, показывая всем видом, что принимать участие в дискуссии больше не будет.       Хиномото, наконец подняв взгляд на Китай, оглядел присутствующих. Встав со стула, Япония тихо, но твёрдо заявил:       — Моя позиция известна всем, кто здесь собрался. Менять я её не намерен. Фильм со словами, которые задели Китай-сана, показываться и транслироваться в офисе не будет.       — Надо же! Тогда для чего мы рвали глотки? — с явным возмущением спросил Нанкин. — Чтобы добиться снятия показа и без того безударного лживого фильма?       — Изначально претензия была к фразе. Убрали не одну фразу, а весь фильм. Чем вы не довольны?       — Ладно. Собрание окончено. Надеюсь, все собравшиеся вынесли из него соответствующие выводы, — подытожил Китай.       Россия вздохнул с облегчением. Он и сам хотел уже уйти, потому что Белоруссия явно хотел спать, чего невозможно было сделать в таком шуме.       — Устал? — ласково спросил Россия.       — Угу, — кивнул Белоруссия, ластясь с старшему.       — Иди ко мне.       Россия взял малыша на руки, как вдруг к нему подошли Нанкин и Сеул. По очереди пожав коллеге свободную руку, они поблагодарили его за участие в споре. Нанкин добавил:       — Россия-сяньшэн, от души благодарим вас за поддержку. Чем больше сотрудников знает правду, тем меньше будет таких подлых лгунов, как Хиномото.       — Всегда рад помочь вам, ребята, — ответил Россия. — Я прекрасно понимаю вас.       Вдруг за фигурами Нанкина и Сеула образовался Китай.       — Что ж, плодотворно мы сегодня поработали, хоть одного добились — фильм в офисе показывать не будут. Идите в машину, я подвезу всех до дома. Россия, не хочешь с нами?       — Если хватит места.       — Хватит, конечно, идём!       Нанкин с Сеулом спустились вниз по лестнице. Китай и Россия шли чуть позади. Белоруссия сладко спал на руках у родителя.       — Знаешь, ты сегодня был таким… Уверенным, — шёпотом сказал Россия. — Я даже не ожидал. В плане, не потому, что считаю тебя трусом, а потому что, обычно не видел таких жарких дискуссий с тобой.       — Нанкин — моя семья. Все мы становимся львами, когда речь идёт о защите твоей семьи, не так ли? — ответил Китай, бросив взгляд на спящего Бела. — Думаю, ты меня понимаешь.       Россия ответит молчаливым согласием. Да, он на все сто процентов мог понять Китай.       … Китай вернулся домой уставшим и вымотанным. От мыслей голова раскалывалась, единственное, чего хотелось — принять душ и наконец-то прилечь.       — О, вернулся, — из комнаты вышел Тайвань. — Как прошли переговы с Россией?       — Чего? — не сразу сообразил Китай. — А, с Россией… Вполне успешно.       — Ну правильно. Если бы ты на все переговоры так красиво одевался и выливал весь одеколон, то, глядишь, с Индией уже все бы вопросы решил, — с усмешкой сказал Тайвань, возвращаясь к себе.       — Ага… Стоп, что?! Ах ты мелкий…!       Китай ещё припомнит Тайваню эти слова. Но только когда хорошенько поспит. Сегодня в самом деле был непростой день.