Перевоспитание Драко Малфоя

      В приоткрытое окно каменной башни проникал отдалённый гомон толпы со двора, которому вторил звук, доносящийся из нескольких пар наушников. Александр самодовольно скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла, обращая свой взор на Люциуса:       — Ну и чем не герой? — спросил он, ухмыляясь.       — Весьма… неплохо, — сдержанно ответил Малфой, не поворачиваясь.       Признавать свою неправоту не любил никто, тем более такой человек, как Люциус, и совершенно неважно, сколь сильно переменились его взгляды. Некоторые вещи оставались неизменными. Плюсом в данной ситуации было то, что, несмотря ни на что, они всё равно оказались победителями в этой неравной битве со скверным характером и неверными ориентирами его отпрыска.       Нарцисса накрыла ладонь мужа прохладными пальцами, чуть сжимая и привлекая его внимание к себе. Люциус посмотрел в её светящиеся искренней радостью глаза, и уголок его губ слегка дрогнул в подобие улыбки.       — Во даёт! Никогда бы не подумал, что в нём и впрямь может проснуться скрытый гриффиндорец, — со смешком воскликнул Блейз, увлечённо смотрящий в экран монитора. — Неужели правду говорят: любовь меняет людей?       За пределами рощи раздался мощный хлопок. Звук гулко пронёсся по мониторной комнате, эхом отражаясь от каменных стен. Даже если кто-то и хотел ответить на комментарий Забини, то после этого сместил фокус внимания на более насущные проблемы. В окне было видно, как, дрожа, замерцал защитный барьер, прокатывая по своей поверхности магическое голубоватое свечение, как волну по водной глади.       — Нужно признать, эта ваша Астория весьма настырна, — отметил Штайн, снимая наушники и откладывая их на стол, расположенный под мониторами.       — Вы не представляете, насколько упёртой может быть эта ведьма, если вобьёт себе что-то в голову. Вам несказанно повезло, что Селена Эллиот неплохо скрывалась и Астория не нашла это место раньше. Тогда бы ни о каком завершении проекта не было бы и речи, — ответил Блейз, повторяя действия целителя.       Удары по магическому куполу возобновились и начали сыпаться один за другим, вызывая непрекращающиеся голубоватые и сиреневые вспышки на тонкой кружевной поверхности, сплетённой из нескольких защитных заклинаний. Завораживающее зрелище, если, конечно, вам не нужно думать о том, что последует после. Раздался последний взрыв на границе, и барьер, не выдержав натиска враждебной магии, треснул и начал осыпаться. Кусок за куском отделялись от поверхности магического поля и медленно летели вниз, постепенно тая в воздухе, так и не коснувшись земли.       — Александр! — взволнованно воскликнула Нарцисса. — Драко сбегает!       — А ваш сын не промах, своего шанса не упустит, — весело сказал Штайн, расслабленно сидя в кресле и закидывая руки за голову.       — Нужно догнать их! У Гермионы же даже нет её палочки, — продолжала нервничать Нарцисса, совершенно не разделяя умиротворённого состояния Александра.       — Не волнуйтесь, Frau Malfoy, у меня было достаточно времени позаботиться обо всём заранее. А пока, думаю, лучше заняться мисс Гринграсс, как считаете? — крутанувшись в кресле, спросил Штайн и остановил движение ровно тогда, когда его вопросительный взгляд оказался направлен на Люциуса и Блейза, которые выжидательно смотрели в ответ.       — Кажется у меня даже есть одна идея, — нашёлся внезапно Забини. Штайн одобряюще кивнул, предлагая поделиться мыслями, и Блейз кратко изложил суть своего замысла.

***

      Появившись у самой кромки рощи, Люциус и Блейз посмотрели куда-то между деревьев, пытаясь разглядеть фигуру Астории, которая наверняка уже направлялась сюда. Об этом свидетельствовал как минимум треск рассохшихся веток, ломающийся под чужими неосторожными шагами и раздающийся где-то вдалеке. Но отсюда видны были лишь тёмные очертания изогнутых деревьев, подсвеченных мутным молочным светом, что слабо пробивался сквозь тяжёлые тёмно-зелёные шапки крон. И чем дальше пытались они заглянуть, тем более размытой становилась эта мрачная роща.       Блейз подошёл к жуткого вида крепкому дубу, что причудливо изгибал свои толстые ветви, тянущиеся к небу, и опёрся спиной о ствол, прячась в тени. Суматоха во дворе уже стихла, и всё, что теперь волшебники слышали, так это медленно приближающийся треск сухих веток, шелест листвы на ветру и редкие перекликивания птиц, гулко доносящиеся до них из глубин рощи.       Спустя некоторое время из-за деревьев наконец показалась Астория. Выглядела она ещё более потрёпанной, чем сам Блейз. Полёты на метле явно не приносили ей радостного чувства свободы и окрылённости, скорее дарили раздражение и ещё большую нервозность, которую можно было заметить невооружённым глазом. Она бубнила что-то гневное себе под нос, параллельно пытаясь избавиться от пожухлых листьев, что, как канапе, нанизались на её шпильки, и комьев липкой почвы, которые облепили всю подошву и мешали движению. Сдув с лица светлую прядь, она подняла лицо и сразу же встретилась глазами с Лициусом, что как статуя стоял напротив неё и ждал, пока Астория закончит свои причитания и обратит наконец на него внимание.       — Мистер Малфой? Вы-то мне и нужны! Срочно отведите меня к Драко! — на одном дыхании выпалила Гринграсс с неприкрытым вызовом. Она потеряла достаточно времени и не собиралась теперь тратить и секунды на всё эти ненужные в данный момент, по её мнению, предисловия в виде приветствий и вежливых дискуссий.       — И тебе здравствуй, Астория, — спокойно сказал Люциус, склонив голову и при этом не отрывая взгляд от волшебницы. Его голос был раздражающе тихим. Он будто специально заставлял напрягать слух, чтобы расслышать его слова, и это выводило ещё сильнее. — Мне казалось, Нестор и Гестия в своё время достаточно платили твоему преподавателю по этикету и хорошим манерам, чтобы ты могла вести себя подобающе в самых разных жизненных ситуациях. Но, как вижу, я ошибался и эти уроки оказались совершенно напрасными.       — Вы обманывали меня! — пропустив мимо ушей колкие замечания Люциуса, возмутилась Гринграсс.       — Позволь узнать, в чём же мы тебя обманули? — сохраняя абсолютную невозмутимость, снисходительно продолжал Малфой.       — Я читала интервью! Я даже встретилась с этой вашей Эллиот, и она рассказала мне обо всём! Я знаю правду! Повторяю, я хочу немедленно увидеть Драко! — повышая голос, говорила Астория.       Напряжённая поза волшебницы и подрагивающая рука, сжимающая палочку, выдавали в ней решимость добиться желаемого, даже если придётся применять силу, только едва ли это впечатляло Люциуса. Он даже бровью не повёл, наблюдая за вызывающим поведением Гринграсс. Но Забини хорошо помнил, что это мнимое спокойствие мистера Малфоя лишь маска, за которой могло быть почти что угодно, и последнее, что им всем было сейчас нужно, это неравная магическая дуэль, после которой придётся приводить волшебницу в чувства.       — Ш-ш, тише, Астри, успокойся, — вмешался Блейз, почувствовав, что атмосфера стараниями Гринграсс стала накаляться. Он оттолкнулся спиной от дерева и сделал несколько шагов из тени в её сторону.       — Забини? — удивлённо нахмурившись, Гринграсс обернулась, опасливо поднимая руку с волшебной палочкой в его сторону. — А ты что здесь делаешь? Я же…       — Связала меня и оставила на территории вашего поместья? Да, верно, — улыбнулся Блейз. — Ты правда считала, что я буду покорно лежать и ждать, пока твой домовик соизволит развязать меня, и даже не попытаюсь тебя догнать? Опрометчиво.       — Я пришла за Драко и не уйду, пока его не увижу!       — Если бы ты меня выслушала, а не махала своей палочкой направо и налево, то знала бы, что Драко здесь нет. Это сэкономило бы нам кучу времени, — с лёгким раздражением в голосе сказал Забини, и улыбка на его лице погасла, сменяясь серьёзностью.       — И ты считаешь, что я вам поверю? Где же он тогда, если не здесь, м? — ёрничала в ответ Гринграсс, складывая руки под грудью.       — В больнице Святого Мунго, как тебе и говорила Нарцисса, — ответил Блейз.       — Наглая ложь! А Нарцисса просто… — начала гневно выкрикивать Астория, сверкая глазами и задыхаясь от возмущения.       — Не советую заканчивать эту фразу и произносить то, о чём ты потом пожалеешь, — вкрадчиво предостерёг Люциус, и в серых радужках полыхнул недобрый огонёк.       — Если хочешь, мы можем вместе отправиться к Драко в больницу прямо сейчас, и ты сама убедишься в том, что тебе никто не врал. Нам сообщили, что его показатели улучшились и, возможно, он скоро очнётся, — всё тем же снисходительным тоном продолжал он, не теряя самообладания.       Волшебница недоверчиво покосилась на Малфоя, словно искала доказательства лжи на его лице. Но не найдя ни одного признака обмана, всё же постаралась взять себя в руки и немного успокоиться. Сделав несколько глубоких вдохов, она кивнула, и напряжение между ними заметно спало.       Оказавшись здесь, Астория даже не успела осмотреться и только теперь обратила внимание на картину, развернувшуюся за спиной Люциуса. А посмотреть было на что: за плечом мужчины виднелась внушительная трёхэтажная крепость — иначе назвать это сооружение с квадратными зубцами и округлыми башнями было сложно. Такие она видела, кажется, только в старинных книгах по истории. Даже фамильные поместья чистокровных родов выглядели более современно, чем это здание, увитое плющом.       Её внимание привлекли люди, неспешно шедшие по утоптанному двору. Они были одеты в странные длинные платья с передниками — всё это походило на какие-то сомнительные старинные лохмотья, и Астория хмуро сдвинула брови.       — Что это за место? — оглядываясь вокруг, спросила волшебница.       — Съёмочная площадка, — раздался глубокий, завораживающий мужской голос. Тягучий, словно мёд, он обволакивал её слух, заставляя трепетать. В поле зрения Астории появился импозантный волшебник, уже не молодой, но ещё далёкий от того, чтобы назвать его старым. — Александр Штайн. Целитель разума и режиссёр, — представился мужчина, глядя ей в глаза и чуть наклонившись, не прерывая зрительного контакта, оставил на её руке поцелуй, усыпляя бдительность.       Его губы были горячими и сухими, приятными. Он создавал вокруг себя какой-то необъяснимый ореол притягательности, и на него хотелось смотреть не отрываясь, как на диковинное произведение искусства.       — Астория Гринграсс, — представилась волшебница, моментально растеряв оставшиеся крупицы негодования, что как угли тлели внутри неё. Она всё ещё не отняла своей ладони из крепкой мужской руки, а на её лице расцвела глуповатая улыбка, что придавала ей вид очарованной студентки-второкурсницы. — Съёмочная площадка? — повторила Астория слова Александра, словно загипнотизированная, продолжая смотреть на него, как змея на искусного факира.       — Именно так. Мы снимаем здесь один из первых фильмов по истории магии. И Вы, прекрасная Fräulein Greengrass, — Александр лукаво улыбнулся, — честно говоря, немного отвлекли нас от процесса.       Забини недовольно скривился, наблюдая за развернувшейся перед ним сценой. В его плане всё выглядело совсем иначе, и завязавшийся между этими двумя флирт совершенно не вписывался в его картину мира.       Астория всё смотрела на Александра влажными пьяными глазами — он даже не мог подобрать точного определения этому её взгляду. И ко всему прочему, она продолжала держать Штайна за руку, так и не прервав тактильный контакт после вежливого поцелуя целителя. Внутри что-то назойливо шевелилось, словно живое, бурлило, требуя выплеснуться наружу, но он лишь повёл челюстью вбок, сдерживая неясный для него порыв.       — Думаю, нам пора. Не стоит мешать людям работать. Не так ли, Астри? — процедил Блейз, буравя её пристальным взглядом.       — А? — рассеянно откликнулась Гринграсс, поворачивая голову в сторону Забини. Столкнувшись с чёрными, опасно поблёскивающими глазами, она очнулась, и её ладонь поспешно выскользнула из руки Александра. — Да. Совершенно верно. Прошу простить меня, мистер Штайн, у нас возникло некоторое недопонимание с мистером и миссис Малфой, и я ненароком помешала Вам. Мне очень неловко за сложившуюся ситуацию.       — Всё в порядке, но впредь будьте более осмотрительны, Fräulein Greengrass. Не всё то, чем кажется.       — Вроде ты хотела увидеть Драко, если мне не изменяет память, — не в силах больше терпеть приторность этого диалога, вновь вмешался Забини, напоминая Астории об её изначальной цели. — И мистер Малфой любезно предложил тебе его навестить, — кидая недвусмысленный взгляд на Люциуса, проговорил Блейз.       — Именно так, если, конечно, Астория не успела передумать, — с усмешкой подтвердил Люциус.       — Не успела, — резко ответила Гринграсс, сверкнув глазами в сторону Малфоя.       Она не имела привычки грубить кому-то вроде Люциуса, кому-то, чьё терпение не стоило испытывать на прочность. Но сложившиеся обстоятельства довольно сильно сдвинули её границы дозволенного, пошатнув установленные ещё в самом детстве рамки приличия и отключив доводы разума.       — Тогда идём, — сказал Блейз и, окинув Асторию взглядом, добавил. — К тому же, возможно, перед визитом ты захочешь привести себя в порядок.       Волшебница вздёрнула бровь и собиралась уже съязвить в ответ, но затем предусмотрительно опустила глаза, решив понять, что же в её внешнем виде натолкнуло Забини на подобные комментарии в её сторону. Первым, за что зацепился взгляд Гринграсс, были многострадальные дизайнерские туфли, что с укором смотрели на неё сквозь внушительный слой грязи. Решив, что с неё достаточно и этого зрелища, она не стала оценивать остальной ущерб, нанесённый её образу. Астория подняла глаза и как ни в чём не бывало молча кивнула.       — Акцио метла, — произнёс Забини, подходя ближе. Гринграсс смерила его вопросительным взглядом, и он пояснил. — Обратный путь будет проще: я смогу нас аппарировать в два захода, но без метлы всё равно не обойдётся.       Астория скорчила недовольную гримасу, но всё же повторила действия Забини и призвала отцовский Нимбус, который оставила в траве, пока разбиралась с магическим барьером. Как только её рука сжала рукоять, Блейз протянул ей раскрытую ладонь. Астория помешкала несколько секунд, глядя на Забини, после чего обернулась к Александру и с милой улыбкой прощебетала:       — Было приятно познакомиться, ещё раз извините и… до свидания, мистер Штайн.       — Всего доброго, Fräulein Greengrass.       — Да Мерлина ради! — воздевая глаза к небу, прорычал Забини и, не дожидаясь пока Астория возмёт его за руку, резко притянул её к себе за талию и аппарировал.

***

      Ветер трепал спутанные волосы, ощущение зияющей пустоты под ногами заставляло сердце ускоренно биться, а внутренности стягиваться в покалывающий узел. Пальцы на ногах сами собой поджимались от волнения, и Гермиона дрожала то ли от пронизывающего прохладного ветра, то ли от переполняющей гаммы чувств.       Это не было её первым полётом, ей довелось летать помимо метлы на гиппогрифе, фестрале да даже на драконе, чем далеко не каждый мог похвастаться. Только вот всё это было очень давно, более того, являлось жизненно важной необходимостью и, как следствие, совершенно не повлияло на вшитую в неё нелюбовь к воздушным видам магического транспорта, помноженную на не самые лучшие навыки управления ими.       Она опасливо приоткрыла зажмуренные глаза, отрывая лицо от крепкой мужской спины, и посмотрела вниз, на открывающуюся перед ней картину. Руки невольно крепче обхватили торс Малфоя, сильнее стискивая в кулачках рубаху на его животе.       Они пролетали над лесом, не так высоко, как на современных моделях мётел, но достаточно, чтобы иметь возможность оценить по достоинству представший перед ними вид. А он поистине захватывал дух. Подняв глаза от зелёного ковра из верхушек деревьев, Гермиона увидела длинную цепь гор, но не таких, какие обычно рисуются в голове при этих словах. Они не выглядели серо, холодно и неприступно, скорее, наоборот, всем своим видом кричали о той жизни, что течёт внизу, на земле.       Чуть правее, в низине, виднелся неровный продолговатый овал озера глубокого синего цвета, со всех сторон окружённый зеленью. Поверхность воды с высоты полёта выглядела совсем иначе, не бликовала, не искрилась, была абсолютно ровной и по ней плавным градиентом растекался свет, от синего к голубому, практически выбеленному отражением неба. Весь мир словно ушëл на второй план, время замедлилось, оставляя её наедине с этим удивительным чувством пьянящей свободы и с ним, закрывающим её своей широкой спиной от потоков ветра, что нарушали тишину, царящую вокруг.       Сознание словно задыхалось от восхищения, и она обратно прильнула щекой к тёплой спине Драко. У неё наверняка было не так уж много времени, чтобы насладиться последними мгновениями близости с этим мужчиной, который совсем скоро перестанет быть частью её жизни, как и она — его.       — Если ты продолжишь в том же духе, нимфа, то, вероятно, у меня треснет пара рёбер, — слегка обернувшись, со смешком сказал Малфой.       — Извини, — виновато ответила Гермиона, ослабляя хватку и чувствуя жар смущения на лице.       — Неужели настолько страшно? Или, может, дело в том, что ты просто очень соскучилась? — спросил он, сбавляя скорость и направляя метлу ниже.       — Просто я никогда не любила полёты. Мне они всегда плохо давались, — нехотя призналась Гермиона.       — Проблемы с контролем? — моментально догадался Драко.       — Что-то вроде того, — ответила она и скривила лицо, пользуясь тем, что находилась за спиной Малфоя и он не мог видеть её гримасы.       Гермиона искренне ненавидела те моменты, когда оказывалось, что она чего-то не знает или не умеет, и быстро исправляла положение, обложившись горой книг или занявшись практикой до потери пульса. Хуже всего были те случаи, когда у неё что-то упорно не получалось, как было с полётами. Все мётлы, что она держала в руках, будто невзлюбили её с первого взгляда, отказываясь слушаться.       Сколько бы раз Гермиона ни пыталась покорить этот вид магического транспорта, так феерично, как у друзей, у неё не получалось. Каждый раз садясь на метлу, она волновалась, что в какой-то момент потеряет над ней контроль, и в итоге практически смирилась с тем фактом, что не всё в этом мире ей подвластно. Ключевым словом, конечно, здесь было «практически».       — Драко, а куда мы летим? — всё же решилась спросить Гермиона.       Тот факт, что их до сих пор не догнали люди Александра, начинал понемногу нервировать, ведь рано или поздно они достигнут какой-нибудь деревушки и тогда ей придётся отвечать на неудобные вопросы об уровне технического прогресса в семнадцатом веке. И вряд ли она сможет подобрать правильные слова.       До ушей Гермионы донеслось задумчивое «хм», но полноценного ответа не последовало.       Они практически пересекли один из множества холмов в тот момент, когда из-за его вершины показалась витиеватая дорога, и всё бы ничего, если бы она не была асфальтированной и по ней не неслись машины.       — Амалия… смотри, автомобили… Но как? — неверяще пролепетал Малфой, останавливая метлу и заставляя их зависнуть в воздухе.       — Что? Где? — выглядывая из-за его плеча, спросила Гермиона, которую понемногу, острыми пиками начинала накрывать паника.       Происходило то, чего она сейчас боялась едва ли не больше всего на свете. Всё выходило из-под контроля и у неё не было с собой ни палочки, ни сонного порошка — ровным счётом ни-че-го, чтобы хоть как-то исправить положение. Низ живота противно прихватывало от волнения. И вновь единственное, что ей было доступно — это ложь, ну и попытки потянуть время до того момента, когда их наконец догонят. Оставалось молить Мерлина, чтобы не было слишком поздно.       Периферийным зрением Гермиона заметила, как что-то мелькнуло сверху по правую руку от неё, и осторожно обернулась, чтобы не привлекать внимание Малфоя. Хотя он сейчас, вероятно, не заметил бы и гиппогрифа под самым носом, находясь в близком к шоковому состоянии, но рисковать не хотелось, точно не сейчас.       С другой метлы на неё смотрел Гарри. Как только их взгляды встретились, он прижал к губам указательный палец и жестом попросил её отклониться влево. Она видела, как позади него один за другим из ниоткуда появляются волшебники на мётлах, снимая с себя дезиллюминационные чары. Гермиона виновато посмотрела на затылок Драко, задержав дыхание, и на медленном дрожащем выдохе выполнила просьбу друга, подставляя спину Малфоя под заклинание.       — Dormio, — донеслось до неё таким родным голосом Гарри, и голубая вспышка озарила пространство.       Драко моментально обмяк, руки, удерживающие деревянную рукоять, соскользнули, свободно свисая по бокам, и накренившись, он сорвался вниз, тем самым выбивая метлу из-под Гермионы. Всё происходило настолько быстро, что она успела лишь вскрикнуть, протягивая руки к Малфою в попытке удержать его, как почувствовала резкий рывок и внезапно оказалась сидящей позади Гарри. Пульс зашкаливал настолько, что Гермиона могла поклясться, что чувствовала собственное сердцебиение в ушах. Опомнившись, она резко свесилась с метлы, судорожно ища глазами знакомую фигуру.       Увидев зависшего в воздухе Малфоя, которого с двух сторон подхватили люди Александра, Гермиона выдохнула и уткнулась лбом в спину Гарри, который не без доли волнения наблюдал за тем, как сильно испугалась его подруга за этого горе-аристократа.       — Отвези меня домой, — чуть слышно сказала Гермиона, обнимая Гарри, — пожалуйста.

***

      Чёрчтаун       Ленстер, берег Ирландии       Песчаный берег облизывали пенящиеся серые барашки волн, забирая с собой в тёмно-синие воды мелкие камешки горстями. Раз от разу они становились всё более жадными, забираясь всё дальше и дальше в попытках захватить больший кусок, пока убаюкивающий мерный шелест не превратился в тревожный настойчивый плеск. Море начинало волноваться, набирало силу, и с каждым разом этот плеск становился всё громче, а волны — выше, грозясь поглотить и тот небольшой участок берега, что оставался. Хрустальные солёные брызги разлетались над поверхностью разбившихся о песок волн, не оставляя после себя и следа.       На мокром после отлива береге материализовалась пара, распугивая своим появлением низко пролетающих чаек.       — Ну и что это было, позволь узнать? — возмутилась Астория и, уперевшись рукой в грудь Блейза, грубо оттолкнула его от себя, а после отбросила отцовскую коллекционную метлу на песок.       — Что это было? — переспросил Забини со смешком, выпуская её из своих рук. — Это ты у меня спрашиваешь?       — Ты видишь здесь кого-то ещё? — скрестив руки под грудью, сказала Астория, глядя в глаза Блейза с откровенным вызовом.       — Кроме тебя и твоего непомерного эго? Хм… давай посмотрим, — он притворно покрутил головой по сторонам, делая вид, что осматривается. — Кажется, нет.       — Что-о-о? — протянула Астория, повышая тон и гневно раздувая ноздри от услышанного.       Рано или поздно это должно было произойти. Он ожидал этого с прошлой ночи, когда появился перед Гринграсс-мэнором с тем треклятым мороженым, но если тогда он готов был сделать всё, чтобы потушить огонь её негодования, то теперь было иначе. Сейчас Блейз вполне осознанно хотел стать катализатором взрыва. Жаждал его, не желая гореть в одиночку.       — Это я у тебя хочу спросить. Что это было, м? — всплёскивая руками, начал Забини. Метла, которую он держал всё это время, глухо приземлилась на песчаный берег. — Стоило появиться на горизонте видному персонажу и ты моментально забыла обо всём?       — Что ты несёшь, Забини?! — ошарашенно воскликнула Астория.       — Что вижу, то и несу, Гринграсс! — выпалил Блейз. Он никогда раньше не обращался к ней так, да и вообще редко на кого поднимал голос и выходил из себя, что лишний раз подчёркивало, насколько сильно его захлестнули эмоции.       — Вот, значит, как?!       — Именно так! Хочешь сказать, что я не прав? Или, может быть, ты считаешь, что я слепой и это не ты несколько минут назад строила глаза этому целителю ума и режиссёру по совместительству?       — Не знаю, что тебе там почудилось, я просто пыталась быть милой! — выпалила Астория, покрываясь красными пятнами то ли от нервов, то ли от злости, но сильно вряд ли от стыда.       — Милой? Ради Мерлина! Кого ты пытаешься обмануть? — скривился Забини. — Ещё недавно ты пела мне про то, что Драко чуть ли не твой единственный шанс, что у тебя совершенно нет времени, но тем не менее забыла обо всём этом в мгновение ока! Что за метаморфозы, а? Или, может быть, ты, Гринграсс, обычная лицемерка?       — Да как ты смеешь?.. — прошипела Астория, как разъярённая кошка. Кровь отлила от её лица, глаза опасно полыхнули, и она подлетела к нему, тыча указательным пальцем в грудь.       — Кем ты себя возомнил, Забини? Что ты вообще обо мне знаешь? Или считаешь, что один вечер откровений даёт тебе право судить меня?       — Я не сужу тебя. Всего лишь даю оценку твоим поступкам. И твоя реакция лишь доказывает мою правоту! — ответил Блейз, смотря на волшебницу сверху вниз.       — Моим поступкам? Моим?! — Астория наигранно рассмеялась, запрокидывая голову. — А поступки Драко ты в расчёт не берёшь? Заделался адвокатом дьявола? Так ты проявляешь заботу о друге? Не позволяешь другим пользоваться его игрушками, пока он отсутствует? В чём дело, не ты ли говорил мне, что я ему не нужна, пел о самоуважении и о том, что существуют другие мужчины? Куда же это всё внезапно подевалось?!       — Это не значит, что нужно бросаться на первого встречного! — скрипнув зубами, отчеканил Блейз.       — Я ни на кого и не бросалась! Да какое тебе вообще до меня дело? — с вызовом выпалила Гринграсс, толкая его в грудь.       Блейз не сдвинулся ни на дюйм, сверля глазами волшебницу. То мерзкое чувство внутри, что бурлило в нём с момента встречи Астории и Александра, начинало разливаться за берега, как море у их ног. Оно вскипало и пенилось, утягивало на дно, заставляя беспомощно барахтаться в пучине собственных эмоций, требовало проявить неудобную правду, что заботливо скрывали ото всех за высокой стеной. И Забини сдался, признал собственное поражение. Он ревновал. Безбожно ревновал эту чёртову ведьму.       Блейз посмотрел в глаза Астории и, перехватив руку, которую она вновь занесла, чтобы толкнуть его, резко дёрнул её на себя. Опешив от такой внезапности, волшебница приоткрыла рот, и стоило ему заметить, как она набирает воздух для очередного потока возмущений, он запустил руку в спутанные на ветру золотистые волосы, не позволяя вырваться, и заткнул её, впиваясь в губы.       Гринграсс широко распахнула глаза, вцепилась в его руки, что крепко держали её, но не отталкивала, пока не отталкивала, и он пользовался этим замешательством. Блейз целовал её глубоко и грубо, будто мстил за те чувства, что она в нём пробудила, винил за внезапно появившуюся собственную слабость. Клеймил её собой. Он настойчиво скользнул своим языком по её, требуя ответа и не получив его, прикусил нижнюю губу в наказание.       Астория слабо вздрогнула и, к его удивлению, ослабив хватку, прикрыла глаза и подчинилась, отвечая на поцелуй. Стена в его голове, что он воздвигал между собой и чувствами к этой ведьме, рухнула, осыпаясь мелким крошевом прямо к её ногам. И поцелуй обрёл новые краски, изменился, превращаясь из злого и грубого в чувственный и нежный. Их языки нашли друг друга, касаясь сначала с некой робостью, а затем смело сплетаясь в причудливом танце. По телу разливался тягучий жар, и прежде, чем он успел поглотить его полностью, распаляя желание, Блейз разорвал поцелуй, отстраняясь от Астории.       Её взгляд был затуманен, зрачки расширены, а выражение лица потерянным. Злость исчезла, сдулась, как проколотый воздушный шарик. Они молча смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Только шум надвигающегося шторма и отдалённые крики чаек нарушали тишину между ними.       — И как это понимать? — тихо спросила Гринграсс, первой прерывая молчание, становившееся неуютным.       Уже то, что она в ту же секунду не влепила ему пощёчину, казалось удивительным и обнадёживающим. Возможно, вспыхнувший в нём интерес не был таким уж односторонним, как он считал изначально. Забини мысленно выдохнул.       — Зависит от тебя, — ответил Блейз неопределённо, давая возможность Астории решать самой, как дальше сложится их общение. — Море лучше пересечь на метле, а на том берегу можно аппарировать к конечным точкам, — сказал он, решив сменить тему и дать возможность Гринграсс привести мысли в порядок и подумать о том, что между ними произошло.       Она кивнула, после чего они оба призвали свои мётлы с песка и, оседлав их, поднялись в воздух. Блейз летел первым, выбрав оптимальную скорость движения и высоту, не слишком большую, чтобы не окоченеть под холодным, пронизывающим встречным ветром, но и не слишком маленькую, чтобы солёные брызги не доставали до их ног.       Весь путь через тёмное, бушующее море они провели в молчании. Астория продолжала следовать за ним на достаточном расстоянии и, когда он оборачивался, чтобы убедиться, что всё в порядке, смотрела с отсутствующим выражением лица куда-то сквозь него.       Нет, он не ждал сиюминутного ответа, но надеялся, что Астория удостоит его какими-то словами после произошедшего хотя бы вечером. Возможно, у неё будут вопросы, это было бы логичным с учётом тех обстоятельств, в которых она находилась благодаря своим родителям, и он готов ответить на каждый, ей стоило только попросить.       Берег был уже совсем близко, и Блейз начал постепенно снижаться, сбавляя скорость. Как только их ноги коснулись земли, он обернулся к Астории. Она по-прежнему была погружена глубоко в себя и, казалось, делала всё по инерции, не анализируя. Непривычно было видеть её такой, особенно после их перепалки, но он понимал, что ей нужно время, чтобы всё осмыслить.       — Через два часа встречаемся в холле Святого Мунго, — коротко и по делу сказал Блейз.       — Ты тоже там будешь? — спросила Гринграсс, выныривая из своих мыслей и устремляя взгляд прямо на него.       Она немного оживилась, но он по-прежнему не мог считать эмоции на её лице. Надежда? Страх? Разочарование? Забини многое бы отдал, чтобы узнать, что происходило в этой красивенькой белокурой головке прямо сейчас, но он должен был быть терпеливым.       — Буду, — ответил он с улыбкой, которая не затронула глаз. — Люциус сказал, что есть значительные улучшения в состоянии Драко. Кто знает, может, наша Белоснежка очнётся именно сегодня.       — Если ты читал эту сказку, то должен знать, что Белоснежку может пробудить лишь поцелуй истинной любви, — с каким-то грустным смешком отметила Астория.       — Я, конечно, его лучший друг, но у всего есть предел. В этом вопросе я ему точно не помощник.       «Хотелось бы эгоистично верить, что и ты здесь оказалась бы совершенно бессильна», — подумал Блейз, продолжая вглядываться в лицо Гринграсс, на котором расцвела недолгая смешливая улыбка.       На долю секунды она нахмурилась, замешкавшись, как если бы хотела спросить что-то, но вместо этого произнесла лишь:       — До встречи, Блейз.       — До скорого, Астри, — ответил Забини и поспешил аппарировать прежде, чем первым начал бы задавать неудобные вопросы, что крутились у него на языке.

***

      Больница Святого Мунго       Лондон, Англия       Мышцы затекли, и чувство онемения разошлось по всем конечностям ползающими мурашками, на смену которым постепенно приходило неприятное покалывание. Драко и рад был бы пошевелиться, но тело не слушалось, ощущаяясь деревянным и будто совершенно чужим. Зато в голове царила непривычная лёгкость и пустота.       Очнувшийся ото сна мозг постепенно начинал обрабатывать поступающую информацию ото всех органов чувств. Даже сквозь закрытые веки Драко видел слепящий свет, от которого хотелось закрыться. Вокруг пахло смесью чего-то смутно знакомого. Спирт. Травы. Так обычно пахло в больницах, аптеках и лабораториях зелий. И если он всё верно помнил, то ни одно из этих мест сейчас для него не было доступным. А что он, собственно, помнил?       Шестерёнки в его голове судорожно со скрипом начинали крутиться. Вот он в поместье Мракс, в его руках хлипкие клетки, и он открывает их, натравливая на Дюваля пару десятков пикси. Удар и приятное чувство саднящих костяшек, сбитых о чужую челюсть, — это воспоминание даже сейчас вызывало тёмное удовольствие внутри. А после измученная Амалия в его руках… Точно! Амалия!       Он распахнул веки, глядя в белый потолок. Перед глазами разноцветным вихрем проносились последние пережитые события. Драко помнил, как упал магический защитный барьер, одну метлу на двоих, тёплое тело, прижимающееся к его спине, тонкие пальчики, нервно стискивающие застиранную льняную ткань рубахи, пьянящее чувство свободы от полёта и дальше темнота. Чёрное зияющее ничто. Он шумно сглотнул и кадык тяжело дёрнулся вниз.       Драко не знал, где сейчас находился, понятия не имел, где Амалия. Каждое новое предположение, возникающее в его спутанном сознании, рисовало ужасающие картины, где одна хуже другой. Ему необходимо было подняться и понять, что происходит, но тело сопротивлялось его отчаянному желанию. Получалось лишь слабо дёрнуть рукой.       Где-то справа послышался шорох, и знакомый женский голос окликнул его по имени.       — Мама? — с недоверием спросил Драко и повернул голову на мягкой подушке в сторону приближающихся шагов.       Нарцисса смотрела на него с нескрываемым волнением и тревогой. Лицо её выглядело серым и усталым, глубокая морщинка пролегла между выразительными нахмуренными бровями. Она с присущей ей неизменной грацией присела на край стула, приставленного к кровати, и взяла его за руку. Её пальцы были холодными, можно даже сказать ледяными, но, вопреки этому, он не отдёрнул ладонь, а осторожно сжал, пытаясь передать своё тепло, как делал много раз на протяжении своей жизни.       — Милый, мы с папой так волновались за тебя, — тихо прошелестела Нарцисса дрожащими губами и опустила голову, чтобы скрыть это небольшое проявление слабости. На хрупкое женское плечо легла рука отца. Взгляд Драко медленно скользнул к нему.       Он не сразу заметил, как Люциус подошёл, но теперь видел его. Отец выглядел даже хуже мамы, не так плохо, конечно, как после того же Азкабана, но всё же достаточно, чтобы отметить глубокие тени, что пролегли под его глазами, подчёркивая морщины, которых год от года становилось больше.       Драко выпустил ладонь Нарциссы и, приподнимаясь на локте, подтянулся, занимая сидячее положение. Он был рад видеть родителей спустя столько… но он не знал, сколько именно прошло времени с их последней встречи, не знал, какое сегодня число или день недели. Не понимал, как он оказался здесь, и, самое главное, не знал, где она.       — Почему я здесь? — спросил Драко осипшим низким голосом, переводя взгляд от Нарциссы к Люциусу.       — Драко… — подозрительно осторожным тоном начал отец, — ты был в коме, сейчас ты находишься в больнице Святого Мунго. Ты совсем ничего не помнишь?       — В коме? — глухо повторил он, нахмурившись и потерев переносицу, пытаясь осознать то, что только что услышал.       — Тебя отравили в баре и ты около двух месяцев провёл здесь. Колдомедики не давали никаких прогнозов: они не могли понять, чем именно тебя отравили, чтобы подобрать верное противоядие. Мы были в отчаянии, согласились на экспериментальное лечение. Сегодня нам сообщили, что твои показатели наконец начали приходить в норму и ты очнулся.       — Где Амалия? — безжизненно произнёс Драко, глядя перед собой невидящим взглядом. Он мысленно готовился к ответу, который последует, примерно представляя, что именно может сейчас услышать.       — Какая Амалия? — с тревогой и непониманием переспросила Нарцисса.       Он усмехнулся, зарываясь пальцами в волосы. То есть всё, что произошло с ним в последние месяцы, оказалось всего лишь плодом его больного воображения вперемешку с магическо-наркотическим трипом из-за отравления в баре?       «Просто, блять, чудесно!»       Значит, не было ни средневековья, ни пыток, ни сумасшедшей Мракс с кретином Дювалем, ни побега. И не было её, не было Амалии, она существовала только в его фантазиях. Драко не верил. Не мог. Не хотел. Это было слишком.       Он почувствовал, как отец приободряюще похлопал его по спине со словами «Всё будет хорошо», и всё, что смог выдавить из себя в ответ, было неопределённое «Мгм».       В дверь палаты постучали и в образовавшемся проёме показалась молодая медсестра в лимонной униформе.       — Мистер Малфой, к Вам посетитель, — деловито уведомила девушка и выжидательно уставилась на Драко, который будто не слышал её или и вовсе чхать хотел на то, что она говорит.       — Скажите, что мы пригласим её чуть позже, — холодно бросил Люциус, и дверь за медсестрой закрылась.       — Её? — с едва уловимой надеждой в голосе спросил Драко у отца, хотя прекрасно понимал, что это может быть кто-то угодно, только не Амалия.       — Мы обещали Астории, что сообщим ей, когда тебе станет лучше, и она сможет навестить тебя, — ответил Люциус и, заметив, как скривилось лицо сына, добавил: — Мы бы и рады были отказать, но мисс Гринграсс оказалась очень настойчивой в своём желании лично убедиться, в каком состоянии ты находишься.       — Ясно, — сказал Драко, безразлично пожимая плечами.       — Мы пока поговорим с твоим целителем о возможности выписки, — поднимаясь, проговорила Нарцисса, мягко улыбаясь. — Если ты, конечно, не хочешь остаться здесь ещё на некоторое время, — поворачиваясь у самых дверей, добавила она с хитрым прищуром.       — Кажется, я вынужден признать, что соскучился по дому, — ответил Драко, приподнимая уголки губ, силясь улыбнуться матери.       — Я рада это слышать. Мы будем за дверью вместе с Блейзом, дорогой.       — Забини здесь? Хоть какая-то приятная новость, — проворчал Драко в спину уходящим родителям, откидываясь спиной на подушку.       Он никогда не был сторонником того, чтобы делиться с кем бы то ни было своими чувствами и мыслями, но сейчас не отказался бы от свободных ушей единственного имеющегося у него друга. Потому что если не выговорится в ближайшее время, то, вероятно, сойдёт с ума, варясь в гремучем коктейле из воспоминаний о том, чего в реальности никогда не было. Видимо, сегодня Забини от души повеселится за его счёт. Ну и пусть. Лучше так.       Спустя несколько минут дверь распахнулась и в палату продефилировала Астория. Драко хмыкнул. Она выглядела как всегда безупречно, и даже если и переживала о нём, в чём он сильно сомневался, то это никак не отразилось на её внешнем виде.       — Драко, дорогой! — она наклонилась к нему и поцеловала в щёку, как и всегда раньше, будто ничего не случилось и это не он пробыл в коме два месяца.       Она заняла место рядом с кроватью, где до этого сидела Нарцисса, и смерила его изучающим взглядом.       — Знаешь, я до последнего не верила, что всё это правда. Ты просто исчез, а когда я стала задавать вопросы, Нарцисса сообщила, что ты в больнице и к тебе не пускают. Но даже это не убедило меня.       — И что же заставило бы тебя поверить? — спросил Драко со скучающим видом.       — Явно нечто большее, чем просто слова. Я пыталась попасть к тебе сюда, но привет-ведьма твердила, что пациентов по имени Драко Малфой у них нет. И это странно, не находишь? — сложив руки на коленях и прищурив глаза, спросила волшебница.       — Странно то, что тебя это удивляет, Астория. Будто ты не знаешь моих родителей и их нелюбовь выносить скандалы на всеобщее обозрение, — с раздражением ответил Драко.       Подумать только, он едва пришёл в себя, если так вообще можно выразиться в его случае, а тут является она и с ходу начинает сыпать своими претензиями и подозрениями. Это, конечно, именно то, что ему сейчас нужно, чтобы почувствовать себя лучше.       — Я вообще-то переживала!       — Правда? И за кого же именно ты переживала? — с издёвкой спросил он, не скрывая язвительности.       — Что за глупые вопросы? За тебя конечно, — ответила Астория, и её неискренность выдал нервный смешок, сорвавшийся с губ.       Драко даже не хотел никак комментировать эту откровенную ложь, от которой ему было ни горячо ни холодно. Он не понимал одного: зачем ей всё это нужно, почему своей жертвой Гринграсс выбрала его, а не Забини, например, или кого угодно другого? Только потому, что именно его имя стояло первым в каких-то странных рейтингах в этих глупых глянцевых журналах для ведьм? Звучало не очень правдоподобно, притянуто за уши. Должно же было существовать хоть какое-то адекватное объяснение такому навязчивому интересу с её стороны. То, что это не было любовью, Драко не сомневался.       Малфой совершенно не отрицал, что Астория красива. Неужели она не смогла с её данными найти кого-то более подходящего, того, кто оценил бы её по достоинству? Но нет же, каждый раз всё заканчивалось одинаково. Он отталкивал её, а она притягивалась обратно, как по волшебству, наплевав на собственную гордость. И если бы это была какая-то игра с его стороны, но нет же, он был совершенно серьёзен, но Астория игнорировала все его отказы, будто не замечая сопротивления.       — И вообще, для меня могли бы сделать исключение, в конце концов я не чужой человек, — насупившись, выдала Астория, разрывая гнетущее молчание, возникшее между ними.       — Мерлин и Моргана! — простонал Драко, закатывая глаза и не зная, смеяться ему или плакать. — Астория, напомни, какая у тебя фамилия?       — Гринграсс, — ответила она, с непониманием глядя на него.       — Умничка! А какая фамилия у меня?       — Малфой, — покорно произнесла она, уже смутно догадываясь, к чему ведёт Драко.       — Есть некоторые отличия, не так ли? Даже если ты не чужая, ты всё ещё не часть нашей семьи, Астория!       — В твоих силах это исправить, — приподнимая одну бровь, игриво прокомментировала она с улыбкой.       — Астория, прошу, хватит, — сжимая переносицу, серьёзно сказал Драко. Натренированное за пару месяцев терпение подходило к концу, и весь этот сюр необходимо было срочно заканчивать, пока он не вышел из себя и снова не наговорил ей отвратительных вещей. — Я чертовски устал объяснять тебе одно и то же из раза в раз. И в данный момент выяснение отношений, которых, к слову, вообще не существует, не входит в список того, чем я действительно хотел бы заняться сразу после того, как очнулся. У нас нет будущего. Точка.       Улыбка исчезла с лица Астории, и она быстро захлопала глазами так, будто старалась отогнать непрошеные слёзы, после чего, взяв себя в руки, стиснула зубы и заставила губы вновь растянуться, но уже заметно фальшивее.       — Думаю, я зря сейчас подняла эту тему. Ты ещё не совсем пришёл в себя. Лучше мы поговорим об этом позже.       — Здесь больше не о чем говорить. On ne saurait se faire aimer par force, — проговорил Драко тоном, не терпящим возражений, смотря на Асторию самым жёстким и холодным взглядом из своего арсенала.

***

      Слишком много событий для одного дня. Слишком много эмоций и не все из них для неё были кристально ясны. Всего было слишком и она не справлялась. Астория не спала вторые сутки, если не брать в расчёт тот жалкий час дома, да и он был омрачён кошмарами. Всё вокруг внезапно стало чрезмерно ярким, насыщенным, было ощущение, что все чувства обострились до предела, а мысли в голове предательски путались и давили непомерным грузом.       Стоило ей наконец приблизиться к тайне исчезновения Драко, как в её привычный мир, омрачённый договором с истекающим сроком, ворвался Забини. Чёртов итальянец перевернул всё с ног на голову, усложнил и без того сложную жизнь. Она всё решила для себя, шла проторенной дорожкой и не собиралась сворачивать с неё до конца, каким бы он в итоге ни оказался. Этот поцелуй не должен был ничего изменить. Но изменил. Не должен был ничего для неё значить. Но тем не менее значил. Он заставил задуматься: «А что, если…», и ей это не нравилось. Неизвестность пугала, протягивала чёрные щупальца сомнений к сердцу и сжимала так, что перехватывало дыхание.       Астория не должна была отвечать на тот поцелуй. Но хотела. Чертовски хотела почувствовать себя действительно нужной, желанной, и Забини с лёгкостью дарил ей всё это, не прося ничего взамен, и она не могла отрицать, что это подкупало.       Встреча с Драко прошла на отвратительном контрасте, снова и снова обнажая её слабости. Она даже не понимала, что говорит ему и зачем. Слова на автомате вылетали из её рта ещё до того, как она успевала их осмыслить. После их недолгого разговора она ощущала себя грязной, будто её с головой окунули в огромный котёл с Доксицидом. Но самым отвратительным было то, что она сама поставила себя в такое унизительное положение и прекрасно это осознавала, продолжая упорно биться лбом в закрытые для неё двери.       Единственным положительным моментом в этом затянувшемся дне было то, что слова о больнице и коме, судя по всему, оказались правдой. Только теперь она не была уверена, являлось ли это и впрямь чем-то положительным и действительно ли для неё имела значение эта пресловутая правда. Правильно говорят: «Бойтесь своих желаний». Слова Драко наконец настигли её, и она осознала, что борьба была абсолютно бессмысленной. Она проиграла.       Вспоминая все события, произошедшие за последнее время, Астория задумалась. Оставалось нечто неуловимо странное во всей этой истории. Например, зачем Эллиот в своём интервью оклеветала Малфоев, почему солгала ей при встрече, но сил размышлять ещё и об этом у Астории уже не было. Впереди маячило безрадостное будущее, которое ей обеспечат родители.       Она сидела на небольшой скамье в коридоре больницы на четвëртом этаже отделения «Отравления растениями и зельями», прямо напротив палаты Драко, вместе с Блейзом и Нарциссой ожидая его выписки. С последней, к слову, они лишь коротко поздоровались, не обмолвившись больше ни словом. Асторию сжигал стыд перед всеми представителями семьи Малфой, потому что каждому из них она так или иначе доставила проблемы, кому-то больше, кому-то меньше. Вряд ли обычные извинения могли исправить сложившуюся ситуацию, но позже она обязательно попытается, если не лично, то хотя бы в письменной форме. Так ей было проще, так хотя бы можно было избежать этого типично малфоевского, прожигающего своей презрительностью взгляда, которым её наверняка наградили бы в ответ.       Все, кто ждал выписки Драко, сейчас находились в разных частях коридора, погружённые каждый в свои мысли. Гринграсс не совсем понимала, почему до сих пор сидит здесь вместе с остальными после того, как Драко поставил окончательную точку в их недоотношениях, но послушно продолжала оставаться на месте, словно пустая оболочка, брошенная на произвол судьбы красивая кукла.       Рассеянный взгляд Астории был направлен на плакат, гласивший «Чистый котёл не даст превратиться вашему зелью в яд», когда рядом с ней сел Блейз. Он был так близко, что их ноги соприкасались, она чувствовала тепло его тела, и внутри что-то напряглось, сжалось, как пружина.       — Как ты? — спросил Забини, облокачиваясь спиной о стену позади.       — Могло быть и лучше, — неопределённо ответила Астория, продолжая смотреть в одну точку и сжимая край скамьи пальцами.       — Твои планы относительно Драко не изменились? — поинтересовался он будничным тоном, словно спрашивал о погоде или ещё какой-то незначительной ерунде, пытаясь при этом не смотреть на неё.       Со стороны можно было подумать, будто эти двое избегают даже мимолётного взгляда друг на друга. И, в принципе, так оно и было. Между ними сквозила неловкость и напряжение. Неозвученные вопросы и невысказанные слова застревали где-то в районе глотки, перекрывая кислород и заставляя горло першить.       — Всё… достаточно сложно. Впрочем, как и всегда, — прокашлявшись и выдержав паузу, ответила Астория. Ей не хотелось говорить на эту тему. Не здесь. Не сейчас. Дверь палаты распахнулась, и из неё вышел Драко, прерывая этот странный диалог.       — С пробуждением, Белоснежка, — сказал Блейз, натянув на лицо непринуждённую улыбку, и поднялся со скамьи, пожимая его руку.       — Не начинай, — протянул Драко. — Я до сих пор не могу поверить, что подобное могло произойти со мной.       — Приятель, всё один к одному. Даже жаль, что мы не можем вернуться в школьные годы. Тогда бы я окрестил тебя Слизеринской Принцессой, и пазл бы сложился идеально!       Драко наградил Забини грозным взглядом исподлобья и скривил губы, на что тот лишь прыснул со смеху, закидывая руку ему на плечо.       — Можно немного больше сочувствия пострадавшему? — проворчал он.       — Не в этой жизни, дружище! За состраданием тебе к Поттеру, хотя нет, постой! Лучше сразу к Грейнджер! Вот уж кто точно знает толк в сострадании. Глядишь, сойдёшь за домового эльфа, если будешь достаточно мил, и тогда она тебя непременно приголубит, — еле сдерживая хохот, не успокаивался Блейз.       У Астории внутри что-то слабо шевельнулось при упоминании Гермионы Грейнджер, но тут же смолкло. Наверное, раньше она бы уже скрипела зубами, стачивая эмаль, и впивалась бы ногтями в ладони, оставляя на память о своей ревности красные полумесяцы на нежной коже. А теперь было подозрительно пусто. Тихо. Никак.       А ещё ей показалось, что она заметила, как на несколько секунд плечи Драко напряглись, а челюсть сжалась. Такая реакция на обыкновенную шутку Блейза показалась ей немного странной, и она вновь списала всё на недавнее отравление.       — Ой, иди к чёрту, Забини, — беззлобно ответил Драко, скидывая с плеча его руку и направляясь к сестринскому посту, где стояла Нарцисса, разбираясь с документами.       Как только все формальности были улажены, а все подписи проставлены, их компания, состоящая из четырёх волшебников, направилась к лифту.       Здесь, в больнице Святого Мунго, всё перманентно навевало тоску и чувство безысходности. Свет в коридорах был желтоватым и тусклым, превращая даже здоровый цвет лица в болезненный, в палатах же наоборот, он был чрезмерно ярким, вызывая тошноту и резь в глазах. Светло-зелёные стены под некоторыми углами казались серыми, как дождливое небо. Глазам попросту не за что было зацепиться, практически никаких ярких акцентов, полное отсутствие декора как такового.       Эту унылую картину разбавляли, пожалуй, только разного рода плакаты, как тот, на который Астория смотрела у палаты Драко, но едва ли это вызывало положительные эмоции. Кое-где стояли простенькие, абсолютно неудобные скамейки, которые всем своим видом намекали, что посетителям здесь не очень-то и рады. Вокруг сновали целители в своих лимонных халатах, причиняя своим видом Астории эстетическую боль и оскорбляя её чувство прекрасного.       Мелодичный короткий звон оповестил волшебников о прибытии лифта. Дверцы с громыханием распахнулись, впуская волшебников внутрь, и захлопнулись после того, как все зашли, чудом не прихватив ногу Забини. Кабинка, такая же невзрачная, как и всё здесь, пошатнулась и плавно устремилась вниз. На одной из стен висел очередной плакат, взывающий к благоразумию волшебников, но, по мнению Гринграсс, скорее подающий лишь дополнительные дурные идеи.       Кабинка дёрнулась, останавливаясь, и вновь раздался мелодичный звон. Скрипучий женский голос объявил:       «Первый этаж. Отделение травм от рукотворных предметов».       Двери лифта с лязгом разъехались в стороны, выпуская группу волшебников в больничный коридор. Драко возглавил их небольшую процессию, явно спеша поскорее покинуть это место, а рядом пыталась поспеть Астория, быстро переставляя каблучки, стук которых разносился на метры вперёд, оповещая всех об их приближении. Как только они повернули за угол, достигая холла, раздались щелчки затворов колдокамер и со всех сторон их окружили репортёры. Астория вцепилась в руку Драко и уткнулась лицом в его плечо, пытаясь спрятать глаза от ярких вспышек.       Блейз и Нарцисса оказались вне прицелов внимания репортёров по счастливой случайности, вероятно, благодаря тому, что вместе шли позади, и теперь со стороны наблюдали за образовавшимся в холле столпотворением. Забини разочарованно усмехнулся, увидев, как Гринграсс жмётся к Драко.       — Мистер Малфой, правда, что вы лечились от драконьей оспы? — раздался голос одного из репортёров.       — Нет, это не так, — коротко ответил Драко, прикрывая Асторию от назойливой прессы.       — Как Вы прокомментируете своё долгое отсутствие в магической Великобритании? — тут же спросил второй.       — Я не покидал Великобританию, — громко и чётко отвечал он, чтобы его могли услышать.       И дальше вопросы посыпались со всех сторон одним неразличимым потоком, совершенно дезориентируя как Асторию, так и самого Драко, которые не рассчитывали наткнуться на такого рода препятствие на пути.       — Какие взаимоотношения у Вас с Асторией Гринграсс? Вы снова вместе? Когда будет помолвка? — удалось расслышать среди шума голосов, наперебой пытающихся задать свои вопросы.       — Без комментариев, — бросил Малфой, цыкнув.       Наверное, впервые Астория хотела позорно сбежать от внимания прессы, увидев наконец, как она выглядела со стороны всё это время и во что превращала свою жизнь и жизнь Драко из-за собственных проблем. Он мог бы сейчас сказать всё то же самое, что и ей в палате, тем самым окончательно растоптав её гордость и разрушив репутацию, но не делал этого и она была благодарна. В горле встал ком, и она сжала предплечье Малфоя сильнее, пытаясь донести свою признательность. Всё, чего она сейчас хотела, это убраться поскорее отсюда, скрыться от этих пройдох с колдокамерами, которым дай волю — перетрясут всё грязное бельё в поисках сенсации. А её жизнь — это сплошной ворох грязи — клепай статейки не хочу.       — Мистер Малфой, что связывает Вас с Гермионой Грейнджер? — выкрикнул один из репортёров, прорываясь в первые ряды.       В этот раз Астория была уверена, что ей не показалось. Она буквально чувствовала, как мышцы Драко под её пальцами напряглись и он замер. Волшебница подняла глаза и увидела лицо Малфоя, полное непонимания. Всё это было действительно очень и очень странным.       Репортёры замолкли и расступились, пропуская Люциуса Малфоя, который смотрел на них с явным пренебрежением. Что бы там про него ни говорили, но он по-прежнему умел вызывать нужные эмоции своим появлением, да и персоной в целом. Сколько бы Малфои не отмывали свою фамилию, они навсегда запомнятся тёмным прошлым и их будут опасаться и ждать от них подвоха, по крайней мере, от Люциуса точно.       — Мой сын не готов сейчас давать какие-либо комментарии. Возможно, позже. А теперь будьте добры покинуть это место и не мешать работе больницы, — холодно отчеканил мистер Малфой, вызывая разочарованные вздохи репортёров.       — При чём тут вообще Грейнджер? — задумчиво прошептал Драко, смотря куда-то далеко вперёд. Непонятно, были ли это мысли вслух или вопрос всё же имел адресата. В любом случае, в царящей вокруг них суете ответа не последовало.       У выхода Астория поблагодарила Драко и, попрощавшись со всеми, аппарировала. Сегодня произошло достаточной вещей, над которыми ей стоило хорошенько подумать. И лучше всего это делать было в полном одиночестве.       На самом деле она уже поняла кое-что важное для себя. Даже если бы слова Нарциссы об отравлении Драко в итоге оказались ложью, а слова Эллиот — правдой, она, вероятно, не почувствовала бы той всепоглощающей обиды и злости, которые овладели ей поначалу после прочтения той статьи. Возможно, лёгкое чувство горечи от того, что её всё-таки обманули, скрывая эту самую правду, но больше ничего. Потому что именно сегодня она наконец поняла, что на самом деле не любит Драко Малфоя, и смогла его отпустить.