Перевоспитание Драко Малфоя

      Утро Гермионы началось раньше обычного, и теперь она понимала, почему большинство актёров, приходящих в техническую башню, ходят с такими постными лицами. Сегодняшняя ночь была для неё первой вне стен замка, ни тебе пуховой перины, ни магии, никаких удобств — полный выход из зоны комфорта. Так ещё и спозаранку тащиться в башню окольными путями. Но существовали, конечно, и свои плюсы. Теперь ей не нужно было проводить дни напролёт среди каменных стен, видя дневной свет исключительно из окон или же с верхней площадки башни. И пользуясь представившейся возможностью и собственной легендой, девушка взяла плетёную корзину и отправилась на край рощи собирать травы.       Роща была едва ли не самым живописным местом в Лощине ведьм, но от этого не становилась менее жуткой. Деревья здесь причудливо выгибались, будто тянули свои размашистые ветви-лапы к тем, кто посмел потревожить их покой. Их стволы и крупные ветки были укрыты мхом из-за расположения в низине и высокой влажности. Вытоптанные тропинки едва проглядывали сквозь буйную зелень, которая грозилась поглотить всё, что выдавало здесь присутствие человека. Где-то вдали слышалось пение птиц, грустно и гулко разносящееся среди рощи. Казалось, что это место сошло со страниц сказок братьев Гримм и, пройдя вглубь, можно набрести на пряничный домик, принадлежащий старой ведьме, которая по классике жанра обязательно питается детьми. Гермиону передёрнуло от возникшей ассоциации, и она напомнила себе, что, вообще-то, она сама ведьма и всё это глупо и иррационально.       Заполнив корзину на одну треть, Гермиона разглядела среди высокой травы большой срез пенька и решила немного отдохнуть. Усевшись, она откинулась чуть назад, упираясь в края дерева руками, и прикрыла глаза, подставляя лицо первым, робко пробивающимся сквозь густые кроны деревьев солнечным лучам. Девушка глубоко вдыхала влажный землистый запах и слушала пение птиц, подхватываемое тёплым ветерком, который попутно колыхал листву и играл травинками, словно дополняя и без того красивую мелодию. Пребывая в единении с природой, Грейнджер не расслышала мягкую поступь мужчины, который бродил по роще в её поисках.       — Амалия, верно? — раздался знакомый голос, казалось, он совсем близко — протяни руку и схватишь.       Девушка резко распахнула глаза, чуть дёрнувшись. Она совершенно забыла о том, что ей предстоит эта встреча, и потеряла бдительность.       — А, это ты, дикий тролль. Сегодня на улице не так грязно, у тебя не получится испортить ещё одно моё платье, так что тебе нечего здесь делать, — сказала она, сверкая карими глазами в его сторону. Гермиона понимала, что своей язвительностью лишь усложняет ему задачу, но не могла упустить такую возможность.       — У меня вообще-то есть имя, — с пробивающимися нотками раздражения сказал Малфой, приваливаясь спиной к стволу ближайшего дерева и не отрывая глаз от девушки.       — Оно есть у подавляющего большинства людей, едва ли этим можно удивить, — продолжала Гермиона, прикидывая, насколько хватит его выдержки прежде, чем он пустится в хамство и грубость. Но Драко, видимо, решил продемонстрировать чудеса стойкости, чем невероятно удивил ведьму.       — Наше знакомство началось не лучшим образом по моей вине. Я хотел принести тебе свои извинения за тот инцидент, — Малфой немного склонил голову вниз, опуская взгляд куда-то в траву, и платиновые пряди упали на лоб. — Я принял тебя за другую девушку, старую знакомую.       «Старую знакомую? Мерлин, так меня ещё никто не называл», — подумала Гермиона, продолжая смотреть на мужчину.       — Извинения приняты. Но я буду держать с тобой ухо востро, мало ли что ещё взбредёт в твою светлую голову, — Грейнджер улыбнулась, поднимаясь, и подошла к Малфою. — Амалия, — она протянула ему руку, чтобы инсценировать то самое знакомство, принятое в приличном обществе.       — Драко, — ответил мужчина, поднимая на девушку лукавый взгляд. Он осторожно обхватил тонкие пальчики, наклонился и запечатлел на тыльной стороне ладони девушки короткий поцелуй.       Щёки девушки против её воли налились краской. Она протягивала ему руку для рукопожатия и никак не ожидала такого соблюдения этикета посреди рощи, тем более от человека, который сейчас перед ней стоял.       «Вряд ли бы он был так любезен, если бы знал, кто я на самом деле».       — Приятно… познакомиться, — чуть запнулась девушка, смущённая, словно неопытная школьница, и поспешила направить их диалог в нужное русло. — Я могу поинтересоваться, с кем же ты меня спутал?       Драко усмехнулся и жестом пригласил Гермиону прогуляться с ним. Девушка взяла корзину с собранными травами, и они медленно пошли по роще.       — По правде говоря, я даже не знаю, как об этом рассказать. Ты, скорее всего, примешь меня за сумасшедшего, как Трэвор поначалу, — в его голосе слышалась лёгкая грусть, а может быть, Грейнджер это лишь показалось.       — А ты попробуй.       — Я совершенно не помню свою жизнь в этом времени, зато отлично помню другую, из две тысячи восьмого. Даже не знаю, считается ли это всё воспоминаниями, если та жизнь, получается, и не была реальной, — Драко посмотрел на Гермиону, видимо ожидая, что та начнёт смеяться и крутить пальцем у виска, но девушка продолжала идти рядом, лишь немного приподняв бровь в ответ на его слова.       — Знаешь, в детстве я считала, что магии не существует, и в одиннадцать лет мой мир перевернулся. Теперь же, спустя годы, я верю в волшебство и его силу. Ведь никто на самом деле не знает границ магии и всего, на что она способна. Так что… — девушка пожала плечами и улыбнулась. — Продолжай.       — Мы учились на одном курсе, но были на разных факультетах, она — Гриффиндор, я — Слизерин. Извечное противостояние, которое, я уверен, существует и в этом времени, иначе просто не может быть. Гермиона Грейнджер, нужно признать, была достойной соперницей в школе. Я постоянно пытался догнать её в успеваемости, тут, конечно, не обошлось без отца с его извечным «как тебя, чистокровного волшебника, смогла обогнать какая-то простачка», но в любом случае получается так, что Грейнджер, не подозревая о том сама, заставляла меня стараться, прыгать выше головы. Поэтому, думаю, не станет сюрпризом, что она меня ужасно раздражала. Невыносимая всезнайка Грейнджер с этими её оленьими глазами и копной кудрей, живущих своей жизнью. И увидев тебя со спины, я сразу же подумал, что это она. А поскольку мы сейчас в тысяча шестьсот двадцатом, я не мог не попытаться узнать, как она здесь оказалась. Наверное, на фоне всего произошедшего у меня развилась паранойя, — мужчина провёл рукой по волосам, убирая со лба несколько прядок.       — Теперь понимаю, почему ты так яростно пытался меня догнать, — посмеиваясь, сказала Грейнджер. — А она раздражала тебя только из-за учёбы, эта Гермиона, или были ещё какие-то причины? — спросила девушка, не сумев справиться с любопытством.       «Да простят меня мистер и миссис Малфой вместе с Александром, но я просто не могу не узнать».       — Хм… знаешь, сейчас я уже понимаю, что дело было даже не в этой треклятой учёбе, — осторожно, словно пробуя слова на вкус, проговорил Драко. Он не привык откровенничать, тем более с симпатичными незнакомками, но почему-то Амалия вызывала доверие, и Малфой решил впервые в жизни попробовать открыться кому-то, можно даже сказать, чувствовал необходимость в этом. Ему двадцать семь, он уже давно не наивный сопляк, да ещё и застрял в чужом времени. Чем не отличный повод попробовать что-то новое, ведь лучше поздно, чем никогда, правда?              — А в чём же? — вкрадчиво спросила Гермиона, не позволяя его вниманию рассеяться и уйти от разговора на интересующую её тему.       — А ты, как я погляжу, очень любопытная, возможно, вы и правда с ней родственницы, — ухмыляясь, сказал Малфой.       — Любопытство — не порок, а источник знаний! — насупившись, сказала девушка, и Драко прыснул со смеху.       — Ну нет, вы с ней точно одной крови! Надо ж было мне умудриться попасть в средневековье и встретить здесь прототип Грейнджер! — мужчина продолжал смеяться.       Лицо Гермионы, до этого хмурое, разгладилось, и она улыбнулась. Кажется, она никогда не видела Малфоя таким открытым, и этот смех… Она никогда не видела его, искренне, по-доброму смеющимся, и невольно залюбовалась. Его вечно хмурый и недовольный вид исчез, и теперь он выглядел моложе, добрее, наверное, таким его видели только самые близкие люди, и это не могло не подкупить волшебницу. Складывалось ощущение, что между ними никогда и не было пропасти из предрассудков. Драко вытер выступившие от смеха слёзы, и улыбка сошла с его лица, возвращая привычную сосредоточенность.       — Ну так и в чём же было дело, если не в учёбе? — повторила Гермиона, не скрывая загоревшегося в ней интереса.       — У Грейнджер было всё то, что было недоступно для меня, несмотря на статус, деньги и прочую атрибутику аристократической элиты. Настоящие друзья, хотя конкретно её друзья меня безумно раздражали своей любовью быть в центре внимания и беспросветной тупостью, искреннее расположение людей, поддержка, семья.       — У тебя не было семьи? — спросила Грейнджер, зацепившись за наиболее важную, по её мнению, тему.       — А? Нет, семья у меня, конечно, была, просто совершенно не такая, какой обычные люди её себе представляют. В ней едва ли было то тепло, что Грейнджер получала от своих родителей-магглов. Я видел их всего лишь раз, кажется, это был книжный магазин, но знаешь, даже этого было достаточно, чтобы всё понять. Я же был в первую очередь чистокровным наследником древнего рода Малфоев и только потом сыном. По крайней мере, для отца, мама была единственной, кто видел во мне ребёнка, которому нужно тепло, но не могла идти против воли мужа, как и любая другая женщина в чистокровных семьях. Меня растили в строгости и требовании соответствовать статусу, великому роду и крови, которая на самом-то деле была точно такой же, как у всех остальных. Сейчас я это понимаю, но раньше я искренне верил в превосходство своей семьи над остальными. Сложно считать иначе, когда тебе разве что не с пелёнок твердят об этом.       — Почему же ты не попытался подружиться с этой девушкой? — спросила Грейнджер. Она откровенно пользовалась внезапной словоохотливостью Драко, планомерно вытягивая из него всё то, что, судя по всему, долго его терзало. Гермиону удивлял факт того, что такой закрытый человек, как Малфой, внезапно начал выкладывать ей всё подчистую, но решила подумать об этом позже, пока чудесная акция искренности не подошла к концу.       — Это даже звучит смешно. Отец вряд ли бы погладил меня по головке за дружбу с магглорождённой.       — А если бы не отец? — не унималась Грейнджер.       — Гордость, обстоятельства и страх быть отвергнутым, такого удара по самооценке я бы точно не пережил, — неохотно сказал Малфой, слова будто сами слетали у него с языка.       — Возможно, тебе стоило попробовать позже, после школы, ну, чисто теоретически, если предположить, что твои воспоминания когда-то были реальностью, — с осторожностью сказала Гермиона.       — Наверное, я всегда был слишком труслив для такого, а может быть, слишком горд, или высокомерен, или всё вместе взятое, выбери, что больше нравится. А после окончания Хогвартса на разного рода благотворительных вечерах мы лишь обменивались сухими приветствиями, что уже было большим прогрессом, потому что в школе приветствия нам заменяли взаимные оскорбления, — Драко поморщился то ли от этих воспоминаний, то ли от переизбытка откровенности в своей речи.       — Знаешь, для того, чтобы чего-то добиться, нужно просто напросто начать действовать, ведь всегда лучше жалеть о том, что было совершено, чем мучать себя сотнями вероятностей из-за того, что ты так и не попытался сделать, — сказала Гермиона, глядя в глаза Малфою и перекинув корзинку на другую руку, накрыла её тканью. — Было очень приятно поговорить с тобой, Драко, ты оказался на удивление хорошим собеседником. Но, к сожалению, мне пора идти, пока меня не хватились и не обвинили в безделии.       — Да, конечно. До скорого, Амалия.       — До встречи, Драко, — сказала Гермиона, и её губ коснулась улыбка в который раз за всё время их разговора.       У Малфоя было странное ощущение, что его где-то обманули. То, с какой лёгкостью он говорил о том, что так тщательно скрывал даже от самого себя, наталкивало его на странные мысли.       «Кажется, моя паранойя набирает силу».

***

      — Ну что я говорил? Гермиона определённо положительно влияет на вашего сына, — Александр с самодовольной ухмылкой на лице откинулся в кресле перед мониторами, заводя обе руки за голову.       Люциус сидел с поджатыми губами и подозрительно прищурился, продолжая задумчиво смотреть на экран, который передавал изображение удаляющегося из рощи Драко.       — Вы использовали сыворотку правды, не так ли? — озвучил свою догадку мужчина.       — Всего одна капля, каюсь! — поднял руки вверх Штайн, чьи глаза озорно блестели и сообщали всем вокруг, что он совершенно ни о чём не жалеет. — Драко нужно было помочь. Вы вырастили очень скрытного молодого человека, мы могли бы сидеть здесь с вами очень долго, а так всего одна капля, и начало положено. Теперь у вашего сына есть, по крайней мере, один человек, с которым он может свободно разговаривать.       — Возможно, это был действительно неплохой ход, но в чём была проблема поставить нас в известность? — спросил Люциус, переводя взгляд на Александра.       — Я решил уберечь Вас от возможных мук относительно этичности такого поступка. Уверен, кто-нибудь из вас обязательно был бы против.       — Мисс Грейнджер была в курсе? — безэмоциональным голосом спросила Нарцисса, находящаяся позади мужчин.       Их взгляды обратились в её сторону. Перед ними сидела бледная женщина с потухшими, покрасневшими глазами, которые не выражали ровным счётом ничего. Как будто она сидела всё это время не здесь с ними, а находилась рядом с толпой дементоров, которые вытянули из неё всю жизнь.       — Нет, Гермиона не знает об этом, потому что она была бы первой в рядах протестующих, — ответил Александр, стараясь не зацикливаться на состоянии женщины, причины которого были для него ясны, как Мерлинов день. Слова Драко о семье и том, как проходило его детство, сильно ударили по волшебнице. Для любой матери услышать подобное было бы крайне болезненным опытом, и Нарцисса не была исключением. Он успел достаточно изучить её, чтобы понять, что женщина не любит повышенного внимания к проявленным ею эмоциям, и поэтому решил оставить возможность оказать поддержку её мужу.       — Цисси, ты в порядке? — участливо поинтересовался Люциус, подходя к супруге.       — Да, мне просто нужно на свежий воздух. Постоянное просиживание в четырёх стенах плохо на мне сказывается, — увильнула от ответа женщина и, приняв руку мужа, поднялась с кресла.       Пара направилась к двери, ведущей на смотровую площадку; Люциус бережно поддерживал жену под руку, обнимая за талию. Их планы нарушил ворвавшийся в башню олень, озаряющий всё вокруг голубоватым свечением. Патронус покружил в воздухе над четой Малфоев и остановился рядом с Люциусом, стуча призрачным копытом.       — Астория Гринграсс разыскивает Драко. Я смогу сдерживать сплетни до поры до времени, но лучше бы вам что-то предпринять, пока она не подняла на уши всё министерство, — сообщило животное голосом Гарри Поттера и растворилось в воздухе.       — Я решу эту проблему, — немного взбодрившись, сказала Нарцисса. — Сейчас же отправлюсь в мэнор и встречусь с Асторией.       — Мне поехать с тобой, дорогая? — спросил Люциус, заглядывая в лицо жены в поисках ответа.       — Не стоит, кто-то из нас должен оставаться здесь и следить за происходящим, — ответила волшебница и, увидев сомнение в глазах супруга, добавила: — Я справлюсь, думаю, небольшое путешествие пойдёт мне на пользу. К тому же у меня будет время подумать о словах нашего сына… И мне бы очень хотелось верить, что и ты займёшься этим на досуге.       Нарцисса смерила Люциуса многозначительным взглядом и отправилась в их комнату, чтобы собраться.

***

      Утро следующего дня началось для Драко с невероятной суматохи. Его разбудило ржание лошадей, перепуганных шумом, доносящимся со двора. Поднявшись и осмотрев конюшню, Малфой увидел Трэвора, скачущего на одной ноге в попытках поскорее натянуть сапог.       — Что на этот раз происходит в нашем царстве бесконечной работы и зверских пыток? — зевая и потягиваясь, спросил мужчина.       — Госпожа Мракс собирает всех в нашей столовой, чтобы сделать какое-то объявление. Давай, одевайся скорее и пошли, — рыжий кинул в Драко его пару сапог и принялся подвязывать рубаху.       Драко ловко поймал обувь практически у самого лица и кинул недовольный взгляд на Уилкинса, но тот даже не обратил на это внимание, торопясь скорее собраться. Закатив глаза, мужчина натянул сапоги поверх свободных штанин и, сменив рубаху, вышел следом за Уилкинсом.       Стоило Малфою переступить порог конюшни, как его тут же чуть не сбил с ног мужчина, бегущий в сторону поместья.       — Эй, разуй глаза! — выкрикнул Драко ему вслед.       — Иди к дракклу, Милфорд! — махнув рукой, кинул в ответ удаляющийся нарушитель его душевного равновесия.       — Нет, ну ты посмотри на это! — Малфой указал жестом на мужчину, привлекая внимание Трэвора к произошедшему. — Я даже понятия не имею, кто он такой!       — А ты у нас, как я погляжу, становишься известным, — расхохотался рыжий и тут же получил тычок в плечо.       — Да к драккловой матери эту известность, тем более в таком месте, — проворчал Драко, и они пошли вслед за остальными людьми в замок.       Кажется, они зашли почти что самыми последними. Люди кучковались у одной из стен в ожидании появления хозяйки. Здесь было, наверное, около сотни пленных, если не больше. Женщин, подростков и пожилых людей закрывали собой стройные ряды крепких и здоровых мужчин. Судя по всему, никто не знал причину этого внепланового собрания, ожидали самого худшего. Трэвор и Мэри рассказывали, что для того, чтобы отхватить порцию пыток, совершенно не обязательно нужно было провиниться. Иногда было достаточно либо слишком хорошего настроения Госпожи Мракс, либо слишком плохого, в общем, всё в самых лучших традициях безумия, бессмысленного и беспощадного.       Буквально через несколько минут после того, как они пришли, появилась Гормлайт Мракс, и была она явно в приподнятом настроении. Женщина пересекла столовую, подходя ближе к толпе, и применила «Сонорус».       — Как трогательно вы жмётесь друг к другу, как будто это действительно может вам помочь, — лицо женщины украсило подобие улыбки, больше похожее на звериный оскал. — Может, стоит показать вам, насколько это бесполезно?       Гормлайт сделала фальш-рывок в сторону толпы, от чего люди дёрнулись в разные стороны. Женщина злобно расхохоталась. Звук её усиленного заклинанием смеха гулко отражался от стен, вызывая страх на уровне инстинктов, хотелось зажать уши, лишь бы не слышать этот безумный гомерический хохот. В данный момент Мракс напоминала ему собственную тётку Беллатрису — такая же сумасшедшая ведьма, любящая играть со своей «добычей».       — Я всегда говорила, что таким, как вы, место среди животных. У вас инстинкты главенствуют над разумом, ровно как у любого скота. Вы даже держитесь таким же стадом, Салазар всемогущий! — Мракс цокнула и, закатив глаза, отошла немного назад, словно показывая пугливым зверушкам, что она не собирается их трогать, по крайней мере, не сейчас.       — Ладно, игры оставим на потом, я собрала вас не за этим. Сегодня вечером здесь должен состояться приём в честь предстоящей помолвки моей дорогой племянницы Изольды. Ваша задача крайне проста, — женщина взмахнула палочкой, и на одном из столов появились пергаменты. — Следуйте написанным инструкциям. Надеюсь, ваши мерзкие родители-магглы удосужились хотя бы научить вас читать, потому как на знание этикета такими недоволшебниками рассчитывать не приходится.       Женщина продолжала вычерчивать палочкой руны, и на столе появилось несколько стопок одежды для тех, кто будет прислуживать на торжестве, пример столового сервиза с приборами, которые хотела видеть женщина на празднике, ключ от отдельной кладовой, где хранилось всё, что необходимо для украшения зала, в том числе дорогая посуда и столовые приборы из серебра.       Драко жадно ловил каждое движение палочки глазами, кончики пальцев непривычно немели, будто магия, запертая внутри него, пыталась прорваться и найти выход. Он несколько раз сжал и разжал кулаки, ускоряя ток крови по венам, чтобы поскорее избавиться от навязчивых ощущений. В это время Госпожа Мракс раздавала последние указания и назначала ответственных. Вручив кухарке меню, женщина окинула всех присутствующих пристальным взглядом.       — Если хоть что-то пойдёт не так, имейте в виду, что отвечать будете собственными головами. Буквально, — тонкие губы изогнулись в мерзкой ухмылке. — Ну а если произойдёт чудо и такие бестолочи, как вы, смогут справиться с поставленной задачей, в чём я сильно сомневаюсь, то я, так и быть, дам вам передышку.       Гормлайт развернулась на каблуках и, скрестив руки за спиной, направилась к выходу из столовой. Не доходя несколько шагов до двери, она обернулась и, многократно усилив голос, рявкнула:       — Чего стоим?! За работу, остолопы!       Женщина скрылась в коридоре, а её голос продолжал звенеть в ушах каждого присутствующего. Все будто пробудились ото сна, и в столовой началась суматоха. Каждый получил инструкции и теперь активно обсуждал написанное с остальными, и помещение наполнилось шумом множества голосов.       Для Драко не было ничего нового в вопросах организации приёмов, если не считать того, что конкретно этот был в другом веке. И просмотрев пергаменты с записями, он лишь убедился, что отличия были минимальными. Раньше он часто находился рядом с Нарциссой, пока та раздавала поручения их домовым эльфам, составляла карту рассадки гостей, подбирала скатерти, сервизы, салфетки, подсвечники и прочую мишуру для оформления зала и сервировки стола. Иногда женщина даже обращалась к нему, чтобы узнать его мнение на тот или иной счёт, так что можно сказать, что у него был определённый опыт в этом вопросе и, судя по всему, сегодня он окажется как нельзя кстати.       К такому выводу он пришёл, глядя на компанию волшебников, с недоумением разглядывающих столовые приборы, лежавшие отдельно от сервиза, который, в свою очередь, вызвал недоумение у другой группы людей. Малфой закатил глаза. Гормлайт Мракс прекрасно знала, что если они и справятся с основной частью её поручения, то с сервировкой стола — нет. Теперь он понимал, откуда произрастало её столь великодушное «дам вам передышку». Едва ли кто-то из присутствующих здесь волшебников был завсегдатаем аристократических приёмов и вряд ли представлял не то что, как необходимо разложить приборы, а какой прибор для чего нужен вообще. Женщина прекрасно это понимала и заведомо предрешила всё, обрекая их на провал. Но она не учла одного: Драко совершенно точно не был намерен проиграть в этой негласной битве, Малфой он в конце концов или Милфорд. Мужчина решительным шагом направился в сторону товарищей по несчастью.       — Никак не возьму в толк, зачем всем этим снобам такое количество ложек, вилок и ножей! На каждый укус по новому прибору? Так мы не поспеем намывать всё и сотрём руки в кровь ещё до перемены блюд! — восклицала девушка, крутя в руке вилку для рыбы. — Мерлин всемогущий, это даже на вилку не похоже, с такой только на охоту на диких зверей идти.       — Оставь в покое зверей, дикая здесь только ты, — спокойным тоном сказал Драко, глядя на ведьму сверху вниз.       — Вы только посмотрите, какой остряк! Раз такой умный, возьми да разложи всё как положено, а мы посмотрим! — съязвила девушка, положив на место вилку и скрестив руки под грудью.       Малфой то ли хмыкнул, то ли усмехнулся такому вызову и принялся раскладывать всё так, как оно должно быть. Почти закончив сервировку, Драко взял последний прибор, который до этого крутила в руках ведьма, и улыбнулся одним уголком губ.       — И в довершение вилка для рыбы, которая произвела на тебя такое большое впечатление, — мужчина с насмешкой посмотрел в глаза девушки и положил прибор между двумя другими вилками, одна из которых была столовой, а вторая предназначалась для закусок.       — Ну вот пусть он и занимается вот этими вот всеми глупостями! — повержено всплёскивая руками, выпалила ведьма в собравшуюся толку, обиженно насупившись.       — Вот этими вот всеми глупостями, как ты выразилась, называется ничто иное, как сервировка стола, — сказал Драко и опёрся о стол, скрещивая ноги.       — Милфорд, Венди права, теперь это твоя зона ответственности, — сказал МакАлистер, незаметно подошедший со спины.       Что ж, Малфой прекрасно знал, что инициатива наказуема, и был готов к такому повороту. В целом работёнка ему досталась непыльная, хоть и женская, по его мнению. Грех было жаловаться, это в любом случае лучше, чем рядиться в униформу и весь вечер прислуживать гостям. Он взял с собой Трэвора, чтобы перенести всю необходимую посуду в парадный зал, и они отправились в кладовую.       Располагалось это по-королевски огромное помещение на втором этаже и представляло собой гостиную и столовую, объединённые большой аркой до самого потолка, который, к слову, был здесь очень высоким. Скорее всего, это было условным разделением или, как говорят сейчас, зонированием, потому что зал выглядел целостным и не терял своего великолепия. По периметру в некоторых местах были расположены массивные опорные колонны с каннелюрами, выполненные из мрамора и венчающиеся лаконичными дорическими капителями. По одной стороне шли многочисленные высокие сдвоенные арочные окна, благодаря чему это место, пожалуй, было самым светлым помещением в замке, которое ему пока что довелось видеть; по бокам от них, собранные золочёной тесьмой с бахромой на концах, были портьеры благородного тёмно-синего и белого цветов. Льющийся с улицы свет отражался от начищенного до блеска паркета и переливался сотнями граней в хрустальных люстрах, свисающих с потолка на крупных цепях.       В одной части зала располагался длинный дубовый стол, который уже накрыли классической белой скатертью, вдоль него — множество стульев, украшенных затейливой резьбой и обитых тканью в тон портьер. Позади стола находился камин. Только если в их так называемой общей столовой он был невероятно простым и скромным, то здесь же он был украшен лепниной и пилястрами, копирующими дорические колонны. В противоположном углу части зала, являющейся гостиной, стоял клавесин, и вдоль стен располагались несколько изящных диванчиков, рассчитанных на двух человек.       Нельзя было сказать, что привыкший к роскоши Малфой был поражён местным убранством, скорее, был удивлён, что семнадцатый век — это не только камни и сено, которые он привык видеть большую часть времени, проведённого здесь. Расставив принесённую посуду, Драко и Трэвор отправились за следующей партией и, проходя по коридорам замка, услышали голоса, доносящиеся из открытой двери одной из гостиных. Уилкинс подкрался ближе, в то время как Малфой остановился.       — Эй, Драко, кажется, там мисс Сейр и Кэрроу, — парень прислушался и добавил: — И кажется, они ругаются.       — Пошли уже, нам-то какое дело до их разборок? — кривя лицо, ответил мужчина. Он и без подслушиваний прекрасно представлял, на какую тему они могут разговаривать, и совершенно не хотел снова становиться «жилеткой» для юной аристократки. Ещё ни одна их встреча не обошлась без её слёз, и эта тенденция определённо не воодушевляла мужчину, хоть у них и сложились вполне неплохие, хоть и странные, отношения.       — Нельзя быть таким бессердечным! И мне показалось, что вы с мисс Сейр поладили, — с укором прошептал Уилкинс, продолжая стоять у дверей гостиной.       — Так и есть, но это не значит, что я каждый раз буду подставлять ей своё плечо, чтобы утешить и дать выплакаться. Это, знаешь ли, утомляет.       Драко понял, что его чрезмерно участливый рыжий товарищ не собирался покидать свой «пост» и плевать хотел на его протесты. И в который раз закатывая глаза, нехотя подошёл к парню и встал рядом, недовольно кривя губы. Из небольшой гостиной до них доносился разговор пары:       — Милая, хочу заметить, что это решение приняла миссис Мракс, а не я, — с долей иронии протянул Эдриан.       — Не называй меня «милая»! — едва ли не взвизгнула Сейр.       — Как скажешь, любовь моя, — слащаво ответил Кэрроу. Драко был уверен, что мужчина почти наверняка издевательски улыбался в этот момент.       — Агр-р-р! Ты невыносим!       — Может быть, тебе больше нравится банальное «дорогая»? Мне же нужно как-то обращаться к своей драгоценной невесте.       — Я не твоя невеста и не стану ей! И плевать я хотела на то, кто и какие решения принял. Я против! — протестовала Сейр.       — Ещё как станешь, у тебя нет выбора. И пора бы уже прекратить этот бессмысленный и детский бунт. Это перестаёт казаться мне забавным, не усложняй нам обоим жизнь и смирись наконец! — сказал Эдриан, и в тоне его проглядывала разгорающаяся злость.       — Никогда! Слышишь? Никогда! Я найду выход, даже если этим выходом станет смерть! — выкрикнула Изольда и выбежала из гостиной.       К счастью Драко, конкретно у этой гостиной было три двери, и девушка воспользовалась не той, рядом с которой они с Трэвором так нахально задержались. Чтобы не испытывать судьбу, мужчины поспешили покинуть это место и направились наконец за оставшейся посудой.       Слова Изольды в этот раз не тронули ни одну струну его души. Сколько уже раз эта юная волшебница обещала свести счёты с жизнью? Два? Три раза? «Пустые сосуды гремят громче всего», — когда-то сказала Нарцисса маленькому Драко, и это выражение было более чем справедливым. Он искренне считал, что Сейр лишь угрожала, чтобы привлечь внимание к своему горю, но не была способна пойти до конца. Малфой прекрасно знал, что человек, способный на многое, не станет об этом кричать, он просто молча совершит задуманное. Уилкинс же оказался более впечатлительным.       — Я думаю, надо приглядеть за мисс Сейр. Как бы она действительно не натворила каких-нибудь глупостей, — опасливо проговорил рыжий.       — Тебе кто-нибудь говорил, что ты воспринимаешь всё слишком близко к сердцу? — отвлечённо сказал Драко, держа в руках стопку тарелок, которые слегка позвякивали при каждом его шаге.       — Ну-у, нет, а что? — непонимающе спросил Уилкинс, с интересом глядя на мужчину.       — Ну, значит, я буду первым. Да не станет она ничего делать с собой, я уверен. Но если тебе от этого будет спокойней, пригляди конечно, в чём проблема? — сказал Драко и вместо ответа услышал лишь недовольное пыхтение где-то позади себя.

***

      Торжественный приём прошёл на удивление хорошо, и как бы Гормлайт Мракс не хотелось не исполнять неосторожно брошенное обещание, она всё же решила его сдержать. И теперь собравшаяся в столовой всем своим многочисленным составом прислуга распивала непонятно откуда взявшееся сливочное пиво.       «Всё-таки невольные люди могут быть невероятно находчивыми», — подумал Драко, потягивая напиток с шапкой из густой белой пены.       — Вы бы видели лицо этой злобной стервы, когда она наконец обратила внимание на накрытый по всем правилам стол! — хохотал молодой паренёк, сидя на краю столешницы, кажется, его звали Тимоти. Он собрал вокруг достаточное количество слушателей, одним из которых невольно стал и сам Малфой, сидящий в непосредственной близости.       — Ага! Она явно не ожидала, что кто-то из нас справится со всеми её драгоценными вилками и ложками, — поддакивал смуглый парень со скамьи.       Оба молодых человека прислуживали этим вечером в парадном зале и теперь травили байки обо всём, чему стали свидетелями на приёме, развлекая народ. Драко довольно ухмылялся этому рассказу, ведь именно его заслугой были сорванные планы несносной госпожи.       — За Драко Милфорда, человека, благодаря которому сегодня мы можем снова почувствовать себя живыми и свободными! — вставая на скамью, громогласно произнёс Тимоти, поднимая руку с кружкой к потолку.       — За Милфорда! За Драко! — начало доноситься со всех сторон на разный лад.       — За повелителя столовых приборов и придворного этикета! — выкрикнул кто-то из другого конца зала, и все по-доброму рассмеялись.       Малфой поднял своё пиво, отвечая на многочисленные тосты в его честь. Этот новый «титул», конечно, не был таким же лестным, как его школьный, но он всё равно оценил шутку. Когда внимание волшебников снова перекочевало с персоны Драко на истории с приёма, Уилкинс, сидящий по левую руку от него, спросил:       — О чём думаешь?       — Вспоминаю дом, — ответил Малфой, и тень грустной улыбки промелькнула на его лице. — Мама обожала все эти великосветские приёмы и часто организовывала нечто похожее в Малфой-мэноре, — мужчина кивнул куда-то наверх, в сторону парадного зала, где сегодня принимали гостей.       Уилкинс немного поёрзал на скамье, занимая более удобное положение, и с интересом смотрел на лицо товарища, которое приобретало более мягкие черты при упоминании своего прошлого.       — В силу времени, конечно, её приёмы выглядели более масштабно и роскошно. Мама была очень оригинальна в организации торжеств, наверное, каждый волшебник мечтал получить приглашение на эти вечера. До сих пор помню её чёрно-белую вечеринку! Только представь, сотни гостей и все одеты только в эти цвета. И всё вокруг также выдержано в этой гамме. Мерлин, мне тогда казалось, что я попал на старинное колдофото и застрял в нём! Мама так любила заниматься организацией таких мероприятий, что решилась открыть своё агентство, — Драко отпил из кружки, отгоняя воспоминание о том, как испортил последнее торжество Нарциссы своим появлением.       — Каково это было, расти среди всего этого, ну, ты понимаешь, — неловко пытался сформулировать мысль Трэвор.       — Ты просто живёшь и считаешь своё положение само собой разумеющимся, как и все атрибуты роскоши и богатства. До определённого момента ты даже не знаешь о том, что так живут далеко не все. Тебя окружают такие же, как и ты сам, равные по статусу.       — А друзья? — спросил Уилкинс, глядя на товарища, взгляд которого был устремлён куда-то вперёд, как будто сквозь людей, пространство и время.       — В детстве у нас обычно гостили Крэбб и Гойл, мы часто вытворяли с ними на приёмах неподобающие юным аристократам вещи. Они не отличались особым умом и просто делали всё, что я им говорил, даже не знаю, можно ли их было назвать настоящими друзьями, но невольными соучастниками — так точно. Мы закупались всевозможными шуточными волшебными предметами в Лавке доктора Фойерверкуса и пускали их в ход на бедных, ничего не подозревающих знатных гостях родителей, приводя их в ужас своим поведением. Уже сильно позже в Хогвартсе я начал больше общаться с Блейзом Забини, он никогда не шёл у меня на поводу и говорил ровно то, что думает, без заискиваний, в отличие от тех же Крэбба и Гойла. Наверное, только его я по сей день могу назвать своим другом.       По залу разнеслось нежное дрожание первых аккордов, и толпа расступилась перед мужчиной, в руках которого была лютня. Он присел на край стола и заиграл незнакомую Драко романтичную мелодию. Столовую наполнило мягкое, бархатное звучание, изобилующее обертонами. Первые пары вышли на свободную часть помещения и закружились в танце, побуждая своим примером остальных присоединиться. Малфой наблюдал за веселящимися волшебниками и вспоминал свой первый неловкий танец с матерью, ему было восемь, а может, и девять лет.       Счастье, что это происходило не на приёме, иначе бы он точно опозорился перед лицами чистокровной элиты. В голову маленького Драко не приходило, что столь юные волшебники не участвуют в этой части развлечений на приёмах, поэтому он сильно волновался и боялся разочаровать родителей. Нарцисса стоически перенесла все его промахи и оттоптанные к концу вальса ноги, подбадривая своего сына искренней улыбкой. После этого ко всем прочим занятиям добавились танцы, и потом уже никто не мог обвинить юношу в неловкости и неумении вести партнёршу.       Эти навыки как нельзя кстати пришлись во время четвёртого курса, когда был объявлен Турнир Трёх Волшебников, обязательным атрибутом которого был Святочный бал. Именно тогда Драко впервые посмотрел на Грейнджер не как на бесконечный повод для соперничества и всезнайку, а как на юную, хорошо сложенную девушку.       Где-то неподалёку мелодичным серебряным колокольчиком раздался знакомый девичий смех. Малфой повернулся в поисках его источника, и взгляд остановился на Амалии, которая разговаривала в этот момент с Мэри. Девушки весело хохотали, не обращая внимание ни на что вокруг.       Драко похлопал Уилкинса по плечу и кивнул в сторону девушек:       — Может, пригласим дам на танец?       — Э-э, Драко, ты уверен, что это хорошая идея? Наверное, то, что ты разучивал, сильно отличается от того, что мы танцуем, — с сомнением сказал Уилкинс.       — Я сильно тебя удивлю, если скажу, что моим преподавателем была такая древняя ведьма, что я мог бы сдать экзамен по Истории танца с закрытыми глазами? Тем более у меня созрел коварный для вашего ханжеского времени план, — весело сказал мужчина, демонстрируя лукавую ухмылку.       — Видит Мерлин, я ничего не понял, но я в деле! — задорно подхватил Уилкинс.       Волшебники поднялись со скамьи и, обходя пары, выстроившиеся цепочкой в паване, подошли к девушкам. Малфой про себя отметил, что к звукам лютни добавились свистящие переливы флейты. Он взял инициативу в свои руки и обратился одновременно к обеим ведьмам, упрощая Трэвору задачу.       — Можем ли мы надеяться, что вы удостоите нас танцем? — произнёс Драко, кланяясь, и рукой, заведённой за спину, подтолкнул нерешительного рыжего товарища.       — А господин уверен, что осилит танцы нашего времени? — с вызовом спросила Гермиона, и они с Мэри переглянулись, едва сдерживая улыбки.       — Думаю, это неплохой шанс проверить, — в тон ответил Малфой.       Девушки ответили молодым людям реверансом и приняли поданные им руки.       — Думаю, стоит сделать поблажку твоему кавалеру, как считаешь, Амалия? — спросила Мэри у подруги, и та утвердительно кивнула. — Можешь выбрать танец, Драко.       Мужчины обменялись хитрыми взглядами и под утихающие звуки инструментов повели девушек на освободившуюся часть зала. Малфой повернулся в сторону волшебников, исполняющих сегодня роль музыкантов, и громогласно объявил:       — Играйте вольту!       Зал весело зашумел, все волшебники начали перешёптываться, некоторые улюлюкали. Мэри, кажется, смущённо кашлянула, а щёки Гермионы налились лёгким румянцем.       Кто бы мог подумать, что старания старушки Эстель де Лафонтен, его преподавательницы по танцам, не пройдут даром и все её казавшиеся ненужными лекции о истории танцев разных эпох пригодятся ему, да ещё и далеко за пределами привычной современности.       О, Драко прекрасно знал о репутации этого танца! Вольта была одним из любимейших танцев королевы Елизаветы I, претендентом на руку которой, по многочисленным слухам, был один из его предков и тёзка отца — Люциус Малфой I. Но не это было главным — вольта считалась очень неприличным танцем и для того находилось множество причин.       Во-первых, слишком близкий физический контакт. В остальных танцах этой эпохи партнёры соблюдали дистанцию и максимально допустимой близостью считалось соприкосновение ладоней.       Во-вторых, в нём кавалер поднимал даму, от чего юбки её платья взметались, являя всему честному народу женские ножки, а порой и украшающие их подвязки. К слову, именно благодаря этому танец и был так популярен.       И в-третьих, было в вольте одно «па», которое и в двадцать первом веке посчитали бы очень сомнительным. Когда пара хотела сделать оборот, кавалер должен был положить левую руку на спину партнёрши выше правого бедра, а правую руку — на её бюск, чтобы помочь ей сделать прыжок, подталкивая даму с помощью своего левого бедра.       В памяти ярким пятном всплывал его разговор с миссис де Лафонтен:       — Это что, получается, в этом танце нужно пинать партнёршу под зад? И это ещё и танцем считается? — с недоумением спрашивал юный Малфой.       — Мерлин всемогущий! Драко, что за выражения? Нужно всего лишь подтолкнуть даму под ягодицы.       — Ну, то есть пнуть? — улыбаясь во все зубы, повторил мальчик.       — Ох… невыносимый мальчишка!       Пары разошлись по разным концам круга, образованного волшебниками, желающими посмотреть на предстоящее представление, и сделали реверанс. По залу прокатились первые тихие аккорды, кажется, несколько человек отстукивали такт по столу, придавая мелодии новое необычное звучание, и молодые люди одновременно двинулись навстречу. Драко и Гермиона неотрывно смотрели друг другу в глаза, делая маленькие шаги с прыжком на одной из ног и выносом в воздух другой. Вызов был принят. Встретившись в центре, Малфой чуть поднял подбородок, ухмыляясь, и протянул девушке ладонь. Грейнджер, прищурившись, отзеркалила его движение. Она вне всяких сомнений не собиралась так просто сдаваться на его милость, и они сошлись в вольте, чтобы продемонстрировать своё противостояние. По венам словно пустили ток, сжигая их изнутри. Синхронно пара сделала большой прыжок и выпрямила спины, точно две натянутые струны. Шаг, прыжок, глаза в глаза. Казалось, что зал вокруг них растворился, а время остановило своё течение, наблюдая за двумя волшебниками, чьи миры никогда не пересекались и теперь встретились здесь, в этом зале. Они медленно отпустили ладони друг друга и разошлись, чтобы встретиться вновь. Невероятно символично.       Гермиона как никогда раньше благодарила саму себя за ненормальную тягу контролировать всё и вся вокруг, ведь именно из-за этого она вместе со всеми актёрами присутствовала на лекциях и практических занятиях, посвященных танцам семнадцатого века. Она следила за рабочим процессом группы и невольно запомнила всё, чему их учили, так что теперь чувствовала себя вполне свободно, танцуя средневековую вольту.       Звуки лютни, дополняемые флейтой, словно влекли их за собой и сталкивали друг с другом. Гермиона приблизилась к Драко, положила одну руку ему на спину ровно между лопатками и скользнула вверх, ближе к шее, словно призывая к дальнейшим действиям. Темп мелодии нарастал, накаляя атмосферу. Малфой обхватил талию девушки, положив ладонь чуть выше правого бедра, привлекая ближе к себе. Было что-то властное в этом его движении, и ведьма, не заметив того сама, подчинилась, подобрав свободной рукой юбки. Драко начал вводить Гермиону в поворот, прижимая ещё ближе к себе, и в одно мгновение его бедро встретилось с упругими ягодицами девушки, и она подпрыгнула, поднимаясь над полом, словно пушинка. Мужчина быстро закружил её, юбки взметнулись и разлетелись, повторяя движение полукруга, открывая стройные ножки. Закончив поворот, Гермиона приземлилась, стукнув каблучками в такт мелодии. Несколько шагов, прыжок, ещё один поворот, кажется, в этот раз он поднял её ещё выше и закружил быстрее.       Ощущение сильных рук так близко явно туманило рассудок волшебницы или же от количества поворотов у неё начала кружиться голова. Она смотрела чуть помутневшими глазами из-под опущенных ресниц в глаза Драко, которые, казалось, были устремлены вглубь неё, в самую суть, отчего по шее побежали мурашки. А может, дело было в местных сквозняках, гуляющих по замку. У Гермионы не было ответа на этот вопрос.       Казалось, мужчина вовсе не прилагал никаких усилий, раз за разом кружа девушку. Сердце ведьмы пустилось в пляс вслед за ними, словно ища выход из грудной клетки. Малфой же дышал глубоко и размеренно, он вёл в этой игре, сильно опережая её по очкам. Он был сейчас королём положения и, чёрт его подери, прекрасно знал об этом. Вольта была похожа на флирт, безмолвный и многообещающий. И кажется, оба волшебника хотели узнать, что будет дальше, и речь была совершенно не о танце.       Мелодия стихла, молодые люди отпрянули друг от друга, их ладони скользнули по предплечьям и сомкнулись. Они снова были на расстоянии вытянутых рук. Последние искры утонули в раздающихся аплодисментах, и, поклонившись партнёрам, волшебники освободили место для следующих пар.       Драко вёл Гермиону, так и не выпустив её руку из своей, словно боялся, что вся магия, появившаяся между ними в вольте, сразу же исчезнет. Они вышли во двор, на свежий воздух, подальше от любопытных ушей, чтобы можно было перевести дух и спокойно поговорить. Щёки девушки очаровательно раскраснелись от танца, на лбу проступили мелкие бисеринки пота, а янтарные глаза возбуждённо блестели. Она была такой живой, такой настоящей и яркой, совершенно отличающейся от всех тех пластмассовых кукол, с которыми он обычно имел дело. Картина представшей перед ним ведьмы отзывалась теплом где-то в районе солнечного сплетения.       — Где ты научился танцевать вольту? — спросила Грейнджер, правдоподобно изображая присущее ей природное любопытство.       — Просто у меня была крайне инициативная преподавательница по танцам, которая считала, что настоящий аристократ обязан знать истоки. В своём времени я бы непременно пригласил тебя на вальс, — тень улыбки едва коснулась уголков его губ.       — Вальс? — переспросила Грейнджер, словно пробуя новое слово на вкус. — Его танцуют в вашем времени?       — Я могу показать, если хочешь. Уверен, ты быстро во всём разберёшься, — Драко вопросительно посмотрел на девушку.       Гермиона была уверена — это плохая идея, самая идиотская из всех возможных, и ни к чему хорошему она не приведёт, но тем не менее, невзирая на голос разума, согласилась. Малфой очень доступно объяснил шаги по начерченному носком сапога квадрату, и они встали в позицию.       Он положил левую руку ниже лопатки, а правой взял девушку за руку. Грейнджер, следуя наставлениям, разместила левую руку на плече Драко, острый локоток замер параллельно земле, и он медленно повёл Гермиону. Тёплый ночной ветерок ласкал кожу, остужая разгорячённые тела. Волшебница то и дело опускала глаза вниз, следя за движением ног, а Малфой, помогая ей не сбиться, полушёпотом отсчитывал шаги:       — Раз, два, три… Раз, два, три.       В скором времени девушка освоилась, запомнив шаги, и пара уже более свободно двигалась по двору. Они были здесь совершенно одни, освещаемые огнём факелов, и только луна и звёзды взирали на них сверху, становясь безмолвными свидетелями этого вальса. Драко задал более быстрый темп танцу, кружа Гермиону по большому кругу. Убедившись, что она легко следует за ним, не сбиваясь с шага, Малфой чуть подался к ней корпусом и, склонив голову, практически касаясь губами уха девушки, прошептал:       — А теперь не думай, просто чувствуй…       Девушка приоткрыла рот, тяжело выдыхая ему куда-то в район ключицы. Он отпрянул и, подняв вверх их сомкнутые ладони, закрутил её на месте вокруг своей оси. Раз, второй, третий, и снова закружил в фигуре вальса. Их не волновало отсутствие музыки, было достаточно звука их синхронных шагов и тихого шёпота летнего ветра.       На пивотах голова Гермионы кружилась, и всё вокруг смешивалось, как в калейдоскопе, складываясь в причудливые ломаные картинки, состоящие из очертаний местности и языков пламени. Внутри рождалось чувство лёгкости и полёта, и девушка звонко рассмеялась от переполняющих её эмоций. Драко крепко обхватил Грейнджер двумя руками за талию и поднял вверх над собой, продолжая кружиться. Девушка упёрлась ладонями в крепкие мужские плечи, чувствуя жар его тела под пальцами. Она улыбалась даже глазами, лучики морщинок озаряли её лицо, а сама она освещала всё вокруг, словно раскалённое солнце, существующее в эту конкретную минуту для него одного. Он искренне хотел в это верить. Малфой начал медленно опускать Гермиону, и кончик её носа практически касался его. Серую радужку практически полностью перекрывала чернота зрачков, его глаза остановились на алых устах, растянутых в слабой нежной улыбке. Грейнджер коротко выдохнула, обдавая жаром его губы…       — Драко! Драко, там мисс Сейр, она… Оу… — Трэвор замер у дверей поместья, поняв, насколько не вовремя он появился.       Гермиона нервно забегала глазами вокруг и, выбравшись из кольца рук, начала неловко поправлять платье, откашливаясь. Драко же бессильно опустил руки, рыча и недовольно взирая на нерадивого друга, так вероломно нарушившего их уединение.       — Так что там с мисс Сейр? — напомнила Грейнджер, хмуро смотря на рыжего парня.       — А, да, мисс Сейр. Кажется, племянница хозяйки переборщила с вином и, выйдя из поместья через ход для прислуги, направилась в сад, — собравшись, выложил наконец Уилкинс.       — Так, — Малфой скрестил руки на груди и сжал пальцами переносицу, — а я здесь причём? Ну решила девушка подышать свежим воздухом, в чём, собственно, проблема? — непонимающе спросил мужчина.       — Так там это, пруд же. Не наделала б глупостей каких, понимаешь? — Трэвор кинул многозначительный взгляд мужчине, переводя взгляд на Гермиону.       — Пруд говоришь? — глаза Драко расширились, — Салазар, что ж ты сразу не сказал, идиот?! — Драко рванул с места в сторону сада, оставляя волшебников позади.       — Я ещё и идиот! Нет, ну ты видела? — уперев руки в бока, сказал Стивен, исполняющий роль Трэвора, обращаясь к Гермионе.       — Почему мне никто не сообщил, что сценарий изменился? — с явным недовольством спросила девушка.       — Так в том-то и дело, что он и не изменился. Это Селена, судя по всему, импровизирует, чтоб не оказаться не у дел.       — Гермиона, слышишь меня? Иди скорее в сад, обзор на девятой и десятой камерах закрыт листвой. Срочно! — раздался голос Александра в скрытом чарами наушнике, и девушка побежала вслед за Драко.       — Александр? У меня есть к тебе несколько вопросов, — сказала Грейнджер неровным от бега голосом.       — Да, Meine Liebe?       — Ты имеешь какое-то отношение к вчерашнему потоку откровенности, который выдал мне Драко?       — М… давай поговорим об этом позже, — уходя от темы, проговорил Штайн.       — Я так и знала!

***

      Малфой быстро добрался до сада и продолжал бежать, лавируя между стволов деревьев, срезая путь к пруду. Оказавшись рядом с берегом, мужчина увидел белое пятно между зарослей камышей и направился прямиком туда.       Изольда стояла практически по пояс в воде среди сердцевидно-овальных листьев водяных лилий. На ней была длинная белая ночная сорочка с широкими рукавами, завязанными на запястьях, и глубоким, не зашнурованным вырезом, через который виднелись полушария грудей. Она смотрела в небо и, услышав сбоку от себя плеск, двинулась вперёд.       Малфой был хорошо осведомлён о местном водоёме, и ему стоило больших усилий не закатить глаза. Здесь нельзя было не то что утопиться, а даже нормально искупаться, потому что самое глубокое место было как раз по пояс. Попытки девушки уйти дальше не имели никакого смысла. И словно услышав его мысли, Сейр нырнула. Драко выругался и ускорил шаг, намокшие сапоги совершенно не способствовали быстрому перемещению, но тем не менее спустя минуту он настиг горе-утопленницу. Запустив руку в воду, мужчина схватил девушку за плечо и резко рванул на себя, вытаскивая её из объятий пруда.       Оказавшись на поверхности почти прижатой к Малфою, Изольда широко раскрыла глаза, поднимая их на него; с тёмной глади волос по лицу текли тонкие ручейки; приоткрытый рот жадно вдыхал воздух. Высокая полная грудь, облепленная мокрой, ставшей почти прозрачной тканью, часто вздымалась, касаясь чётко очерченными сосками его рубахи. Мужчина сделал полшага назад, увеличивая расстояние между ними, но руку не отпустил.       — Всего один вопрос. Зачем ты туда полезла? — сдвинув брови, спросил Драко, смотря в тёмные глаза Сейр, не опуская взгляд и на сантиметр ниже, осознавая, что его самым наглым образом провоцировали. Его выдержке можно было позавидовать.       — Может быть, я хотела утопиться… а может, просто хотела привлечь чьё-то внимание… — томно проговорила Изольда.       «Мерлин, за что мне это?» — мысленно простонал мужчина. Внешне же ни один мускул на лице даже не дрогнул. Эта ведьма начинала утомлять его своим дефицитом внимания. Последние крохи сочувствия к ней, что оставались, рассыпались прахом и развевались по ветру.       — Не подобает юной леди купаться в столь поздний час, тем более в таком виде, — холодно отчеканил мужчина, снимая с себя рубаху и натягивая её через голову на Сейр поверх насквозь промокшей ночной сорочки. — Я провожу тебя в твою комнату, чтобы ты не простыла.       Драко, не церемонясь, взял Изольду под плечо и потащил, в сторону берега. Оказавшись на более твёрдой почве, девушка остановилась, упираясь пятками в землю, заставляя мужчину выпустить её из своей хватки и обернуться. Она осознала всю тщетность своих попыток, упрямый и холодный, точно ледяная глыба, Малфой даже толком не смотрел на неё. Внутри юной ведьмы закипала обида и злость.       — Что ещё? — раздражённо спросил мужчина, глядя ей в глаза.       Изольда решилась на отчаянный ход и бросилась к Драко. Она обвила руками его шею и приникла своими губами к его. Промокшая и холодная Сейр прижималась к голому торсу мужчины. Девушка была уверена, что, когда прикоснётся к нему, его кожа окажется холодной, как лёд, как камень, коим она его видела по отношению к себе, но ошиблась. Он был волнующе горячим, и от соприкосновения с ней по спине его побежали неприятные мурашки.       Малфой совершенно не ожидал такого поворота событий и, опешив, замер, словно статуя, не отвечая на настойчивые попытки девушки вовлечь его в поцелуй. Мужчина услышал неподалёку шорох.       — Мерлин, как неловко! Извините, что помешала, — сказал знакомый мелодичный женский голос, принадлежавший Гермионе, бывшей для Малфоя Амалией.       Придя в себя, Драко схватил Изольду за плечи, отстраняя, и повернулся туда, где только что стояла девушка, с которой он сегодня дважды танцевал и которую практически поцеловал. Если бы только не этот чёртов Уилкинс и избалованная девчонка Сейр со своими выкрутасами.       Малфой снова видел лишь быстро удаляющийся силуэт Амалии и её каштановые кудри, подпрыгивающие при каждом шаге.       — Твою мать!