Перевоспитание Драко Малфоя

      Драко возвращался с ужина уже привычным путём, следом за ним, чуть поодаль, плёлся рыжий, то и дело вздыхая и обиженно пыхтя. Трэвора явно задели слова Малфоя, но не настолько, чтобы прекратить общение. В глубине души он радовался, что произошедшее не сильно повлияло на их странную дружбу, потому что других кандидатов на это место у него не было, а оставаться в одиночестве — не самая привлекательная перспектива.       Драко открыл дверь и замер на несколько секунд. В противоположной части огромного холла шла невысокая стройная девушка в небесно-голубом сарафане, каштановые кудри, перевязанные белой лентой, пружинили при каждом её шаге. Он мог поклясться, что видел эту копну волос раньше — слишком знакомой казалась ему эта картина, будто ожившее воспоминание… Драко сделал несколько несмелых шагов, и в памяти всплыла картина удаляющейся по министерским коридорам девушки.       — Грейнджер!       Гермиона внезапно сменила траекторию движения и, не оборачиваясь, бросилась к выходу, звонко стуча каблучками по каменному полу. Он словно попал в вакуум, все мысли разом покинули его разум, уступая место звенящей тишине. И среди этого звона всё громче с каждой секундой звучало лишь одно слово: «Догнать».       Поддавшись инстинктам, он сорвался с места, будто дикий зверь за добычей. Всё вокруг потеряло значение. Вся вселенная для него сейчас спиралью закрутилась на одном из локонов каштановых волос, которые в этот момент скрывались за дверью. Кажется, где-то позади он слышал голос Трэвора, но всё это сейчас неважно. Догнать! Теперь имело значение только это. У него было столько вопросов, и он собирался получить ответы на каждый из них. Драко рванул на себя дверь и налетел на троих мужчин, сбивая одного из них с ног. Тот в попытках удержаться схватился за Малфоя, и оба рухнули на ступени. Быстро сориентировавшись, он приподнялся на руках и увидел удаляющуюся фигурку девушки, освещаемую факелами и последними лучами закатного солнца. Догнать!       Драко вскочил на ноги и, не обращая никакого внимания на покрывающих его отборной бранью мужчин, побежал вслед за ней.       «Что ты здесь делаешь, Грейнджер, почему бежишь? Ты наверняка знаешь, как я здесь оказался! И я всё у тебя выпытаю!»       Он догадывался, куда она бежит — дальше за домами был только сад, который заканчивался крутым обрывом, ведущим к реке. У него было достаточно времени, чтобы досконально изучить всю территорию, находящуюся под защитным куполом. Кроме идиотской работы, сотни поручений и разговоров с Трэвором и Мэри, ему нечем было заняться, и Малфой составил мысленную карту местности, чтобы хоть как-то себя развлечь.       Драко повернул за один из домов и у самого сада почти догнал беглянку. Она не могла соперничать с ним ни в скорости, ни в ловкости, и уже через несколько метров он буквально дышал ей в спину. Земля в саду была более рыхлой, не такой утоптанной, как во дворе, и после дневного дождя не успела высохнуть, находясь в тени многочисленных деревьев. Поэтому сейчас они бежали по земляному месиву, лавируя между лужами. Грязь мерзко чавкала под ногами, которые то и дело проскальзывали по всей этой жиже, угрожая лишить равновесия. Малфой протянул руку и хотел схватить девушку за плечо, но вместо этого проехал на скользкой подошве и случайно толкнул в спину. Волшебница, поскальзываясь, рухнула прямо в простирающуюся перед ней лужу грязи. Драко остановился, переводя сбившееся дыхание, и обошёл упавшую ведьму. Она успела выставить вперёд руки, спасая лицо, тем лучше для него. Проще всё же было смотреть во время разговора в глаза, не залепленные грязью. Во время бега лента слетела с каштановых волос девушки, и сейчас буйные кудри, кончики которых зависли над мутной водой, закрывали её лицо, скрывая личность от преследователя.

***

      — Оглушите его, погрузите в сон, сделайте же что-нибудь, немедленно! — восклицал Люциус, тщетно пытаясь сохранить те крохи самообладания, что в нём оставались, пока он наблюдал за разворачивающейся на экранах погоней.       Александр лишь немного подался вперёд, продолжая неотрывно следить за происходящим. Его глаза были широко раскрыты и светились нездоровым блеском, а губы медленно растягивались в какой-то безумной улыбке. Он абсолютно точно был ненормальным.       — Доктор Штайн, мы подвергаем риску весь проект. Если он сейчас поймает мисс Грейнджер, весь наш план рухнет. Он узнает её, — сказала Нарцисса, которой, в отличие от мужа, удалось сохранить выдержку. — Мы потратили слишком много сил, чтобы теперь так бездарно всё испортить.       — Подождите, — Александр поднял вверх раскрытую ладонь, останавливая попытки Малфоев вразумить его. — Вы недооцениваете находчивость Гермионы, уверен, у неё есть план, и я хочу увидеть его исполнение! Эта молодая волшебница имеет большой нереализованный потенциал. Таким образом, как у вас говорят, мы убьём двух птиц одним камнем.       — Раскрытие мифического потенциала мисс Грейнджер не входило в наши планы! — возразил Люциус.       — Одно другому не мешает. К тому же эта волшебница не меньше вас заинтересована в успешном завершении данного проекта, хоть и сама пока этого не осознает.       Оба Малфоя синхронно вздёрнули брови, прекратив попытки остановить происходящее на экране.

***

      — Ну теперь-то ты никуда не убежишь, Грейнджер! По крайней мере, пока не ответишь на мои вопросы, — прорычал Малфой и схватил девушку за руку, совершенно не заботясь о том, что может испачкаться.       Он был невероятно зол. На то, что застрял здесь без магии; на то, что приходится выполнять грязную работу, как будто он какой-то немытый деревенщина; на то, как с ним здесь обращаются; да даже на себя за то, что умудрился поверить во весь этот цирк с гиппогрифами. И больше всего он был зол на неё, на эту чёртову, непонятно откуда взявшуюся Грейнджер, за то, что вместо того, чтобы цивилизованно поговорить, как взрослые люди, она трусливо попыталась сбежать, будто какая-то малолетняя соплячка. Подумать только! И эту девушку называли умнейшей ведьмой своего времени, трубя в своё время о её смелости, храбрости и находчивости во всех печатных изданиях и на радиостанциях, Салазар спаси и помоги этим кретинам, если они возносят такую посредственность!       Он грубо потянул её вверх, вытаскивая из грязной лужи и ставя на ноги. Драко перехватил её за плечи обеими руками, сжимая так, что чувствовал под пальцами каждую косточку. Девушка резко подняла голову, откидывая спутавшиеся кудри и дерзко посмотрела прямо в его стальные, полные злобы глаза.       Малфой моргнул раз, второй и забегал взглядом по лицу девушки, пытаясь найти знакомые черты. Ярость, полыхающая в его глазах адским пламенем и грозящая спалить всё вокруг, гасла, рассыпаясь пеплом у ног. Из знакомого в этой девушке, представшей перед ним, были разве что карие глаза, смотрящие на него с вызовом и эти дурацкие безумные кудри шоколадного цвета. Пальцы, держащие хрупкие девичьи плечи в стальных тисках, ослабли.       «Но как… я был уверен… Не-е-ет! Это, должно быть, очередная идиотская шутка?!»       Девушка зашипела, точно дикая кошка, вырвалась из его хватки и с силой толкнула в грудь, оставляя грязные следы рук на светлой рубахе.       — Придурок! Ты на всех девушек кидаешься как дикий тролль?! Мерлин, помоги! Я думала, ты один из прихвостней МакАлистера, а оказалось, самый обыкновенный нахал! Чтоб тебя гиппогриф укусил! — выругалась она и стремительно направилась к выходу из сада, остервенело шлёпая по густой жиже, обдавая брызгами грязи свои и без того перепачканные ноги.       Драко замер, словно неживой, и продолжал невидящим взглядом смотреть на то место, где только что стояла Грейнджер, точнее, девушка, которую он за неё принял. Это наваждение совершенно не выходило из головы. Как Малфой мог так ошибиться и почему ему вообще померещилась именно эта гриффиндорская заучка, будто не было в его жизни других кудрявых девушек? Что-то в произошедшем никак не вязалось. Казалось, он упустил нечто важное и никак не мог найти эту нить.       Такой же разрез глаз и карие радужки с золотыми вкраплениями, обрамлённые длинными пушистыми ресницами, те же пружинящие каштановые локоны, каскадом ниспадающие на спину, он мог поклясться, что даже фигура у этой незнакомки была в точности, как у Грейнджер!       «Чертовщина какая-то!»       И когда только Драко успел так хорошо изучить все эти её черты и особенности. А голос? Такой же мелодичный, будто нежный звон колокольчика. С этим голосом он был отлично знаком ещё со школьных времён, когда, сталкиваясь в многочисленных коридорах Хогвартса, они непременно обменивались «любезностями», он не сильно изменился с тех пор.       И нужно отметить, что эта девушка, ровно как и Грейнджер, была острой на язычок. Как она взвилась на него! Правда, Драко и впрямь дал ей весомый повод и повёл себя далеко не как джентльмен, уронив ведьму в грязь, пусть это и произошло совершенно случайно, без злого умысла. Хотя, наверное, она решила иначе.       — Эй, Драко! — окликнул его Трэвор, переминаясь с ноги на ногу на границе между двором и садом. Но Малфой будто не слышал его, продолжая тонуть в собственных мыслях и попытках проанализировать произошедшее.       «Слишком много совпадений, такое попросту невозможно, как двое человек могут быть так похожи, не являясь при этом родственниками…» — Драко словно очнулся ото сна, схватившись за призрачную нить, которая могла оправдать его ошибку.       Что, если эта девушка — её предок? Тогда всё это уже не кажется таким бредом…       — Приятель, ты в порядке? — Уилкинс уже стоял рядом, заглядывая Драко в глаза и водя перед лицом рукой.       — А? Да. Кажется, я оскорбил одну из местных девушек, — окончательно приходя в себя, признался Малфой.       — И почему я не удивлён? Тебя едва ли можно назвать обходительным, — хохотнул Уилкинс. — Ей-Мерлин, я подумал, что ты ополоумел!       — Не поверишь, но иногда я и сам начинаю так считать.

***

      — Это бесполезно! По-моему, Ваши хвалёные методы совершенно не работают! Всё тот же избалованный мальчишка, только в декорациях семнадцатого века! — зло отчеканил Люциус, глядя на большой экран. — Пора сворачивать весь этот балаган!       — Не торопись с выводами, дорогой. Человек не может измениться в мгновение ока. Тебе стоит больше верить в нашего Драко, — тепло сказала Нарцисса, прикасаясь к руке мужа в попытках погасить в нём огонь негодования.       — Frau Malfoy абсолютно права. Мы, конечно, волшебники, но даже нам порой не под силу изменить природу человека. Не стоит ждать мгновенного превращения гусеницы в бабочку, мы придём к этому постепенно, — довольным тоном заключил Штайн.       — Он только что назвал нашего сына насекомым? — переспросил Малфой, обращаясь к жене, та лишь коротко улыбнулась.       Бах!       Дверь в мониторную комнату распахнулась и врезалась в каменную стену. На пороге стояла девушка, за перфомансом которой совсем недавно наблюдала вся команда во главе с Александром. Вид у неё был ещё хуже, чем на передаваемых с камер изображениях. Раскрасневшаяся от накатывающего негодования, растрёпанная и вся перепачканная грязью, которая в данный момент с подола платья капала на каменный пол.       — Умоляю, ни слова! — Гермиона подняла раскрытую ладонь вверх, пытаясь пресечь возможные шутки команды, касающиеся её внешнего вида. Она достала палочку и невербально применила «Экскуро», очищая себя от грязи.       — Я же говорил, что Гермиона справится без сторонней помощи, — улыбаясь, будто Чеширский кот, сказал Штайн, обращаясь к чете Малфоев.       — Вынужден признать, мисс Грейнджер, Вам удалось меня впечатлить, — сказал Люциус, вглядываясь в её лицо. — Трансфигурационные чары, я полагаю?       Гермиона кивнула, взмахом палочки вернула себе привычные черты и собрала волосы в высокий хвост.       — Невероятно сложные чары, требующие предельной концентрации и внимания, особенно с учётом того, что применяли Вы их на себе и в спешке, — заключила Нарцисса и пристально посмотрела на Гермиону. — Рискну предположить, что Вы так же являетесь анимагом?       — Да, так и есть, миссис Малфой, — ответила Гермиона, выдерживая взгляд волшебницы, чьей проницательности можно было позавидовать.       В школьные годы Грейнджер отдавала предпочтение древним рунам, и это несомненно послужило ей должным образом в своё время, но окончив Хогвартс и повзрослев, она захотела большего. И этим самым большим для Гермионы стала трансфигурация, все виды которой она хотела изучить. Для неё это было своего рода вызовом, ведь во всех справочниках и книгах твердили о том, что трансфигурация «очень систематическая и точная магическая дисциплина, считавшаяся исключительно тяжёлой работой и более научной, чем любая другая форма магии». У неё просто не было шанса пройти мимо, не с её характером. Ко всему прочему, у Грейнджер был великолепный учитель на примете, который, она была уверена, не откажет некогда любимой ученице в помощи.       Речь конечно шла о Минерве МакГонагалл. Эта фантастическая леди с большим энтузиазмом взялась за обучение Гермионы, а также предложила ей стать анимагом. Для этого было необходимо пройти сложный ритуальный процесс, который обычно отталкивал большинство желающих освоить эту способность. Решающим в этом вопросе для Гермионы стали слова профессора МакГонагалл о том, что зарегистрированных анимагов на современный момент были единицы и неплохо было бы передать свои знания и умения по приобретению этой способности следующему поколению, ведь теория — это одно, а практика — совершенно другое. Грейнджер просто не смогла отказаться.       Позже Гермиона пыталась уговорить на это Гарри и Рона, но те не оценили её попытку снова втянуть их в какое бы то ни было обучение и отказались. Она видела, что Гарри заинтересовался её предложением, возможно, потому что его отец и крестный тоже обладали этой способностью, но тем не менее дальше интереса дело не ушло, и после никто уже об этом не вспоминал.       — Получается, Вы могли избежать столкновения с нашим сыном более простым путём, но всё же решили разыграть целый спектакль и устроить эти… кошки-мышки, — Люциус приподнял брови.       — Прошу прощения, это не пришло мне в голову, — чуть тише, чем обычно, пролепетала Гермиона. Она ощутила себя снова юной школьницей, которая была поймана за нарушением правил. Если бы Малфой в конце ещё добавил «минус десять очков Гриффиндору», то Грейнджер бы наверняка по привычке пришла в священный ужас, даже несмотря на то, что прошло десять лет и она давно не была ребёнком.       — Всё в порядке, мисс Грейнджер. Не обращайте внимание на Люциуса, порой он бывает чрезмерно ворчлив, — Нарцисса смерила мужа многозначительным взглядом и продолжила: — Главное, что Драко Вас не узнал, хоть и пришёл в полное замешательство.       — Вот именно. Едва ли он теперь так просто забудет об этом. Александр, я думаю, нужно как-то ускорить процесс, дать ему новую пищу для размышлений. Может, стоит активнее включить в работу мисс Эллиот? — сказал Малфой, поворачиваясь к доктору Штайну, который, скрестив руки на груди, с ехидной ухмылкой наблюдал за их беседой.       — Хм, можно попробовать, — ответил Александр и начал что-то быстро строчить в своей записной книжке. Не отрываясь от дел, он сказал: — А ты, Meine Liebe, займись историей нового персонажа. Кто эта девушка, имя, фамилия, чем занималась в поместье. Я думаю, Драко наверняка захочет извиниться или хотя бы попытаться это сделать.       Брови Люциуса и Гермионы поползли вверх от удивления. Губ Нарциссы едва коснулась лёгкая улыбка, которую вряд ли кто-то из присутствующих заметил.

***

      Драко почти всю ночь не сомкнул глаз, постоянно прокручивая вечерние события. По непонятным ему самому причинам эта чёртова девица никак не выходила из его головы. Как итог, утром он встал невыспавшимся и жутко злым, из-за чего постоянно срывался на Уилкинса, который то и дело попадался под руку. Ближе к обеду в поместье вернулась Гормлайт Мракс, и им с Трэвором приказали перенести её багаж наверх в её комнату. Подойдя к экипажу и увидев три массивных сундука, оба волшебника синхронно застонали, воздевая глаза к небу.       — Я всё равно не понимаю, почему эта карга просто не воспользуется грёбаной левитацией! — ворчал Драко, держа сундук за металлическое кольцо с одной стороны, а Уилкинс, чьё настроение стараниями Малфоя так же было испорчено, держал его с другой.       — Ну подойди и спроси, раз так интересно, ей-Мерлин! — съязвил Трэвор.       — Я пока ещё дорожу теми частями тела, что у меня имеются, — пробубнил Драко, поднимаясь с грузом на лестницу.       — На самом деле, я думаю, что Госпоже Мракс просто нравится помыкать теми, кто ниже её по происхождению и социальному статусу. Она находит это занятие весёлым, — высказал своё мнение Уилкинс, Малфой поёжился. Не так давно он сам был таким, не исключено, что с тех пор ничего не изменилось. Но теперь, оказавшись по другую сторону баррикад, он уже не находил в этом абсолютно никакого веселья.       До конца работы ни один из них больше не проронил ни слова. Когда последний сундук был доставлен, Трэвора отправили таскать мешки с зерном на кухню. Драко же, предоставленный наконец сам себе, медленно побрёл по коридору в сторону лестницы, терзаемый очередным потоком мыслей. После слов Уилкинса ему было немного не по себе, не то чтобы он испытывал чувство вины, вовсе нет.       Драко по-прежнему считал, что социальная иерархия существует не просто так. Если твоё положение выше, чем у остальных, разве это не говорило о том, что ты лучше их по всем статьям? Естественно, волшебники, составляющие элиту магической Великобритании гордились своим превосходством, но статус так же накладывал свои обязательства и требования. Едва ли чистокровный представитель состоятельного рода мог быть простодушным добряком, которого может одурачить кто угодно. Для знатных семей важно умение приумножать своё богатство, важна хитрость и изворотливость, здесь нет места сантиментам и великодушию. Разве нет?       На краю сознания мелькали навязчивые образы, приевшиеся ещё со школьной скамьи. Уизли, Поттер и Грейнджер — Золотое трио, ломающее его систему ценностей. Если один из них и являлся чистокровным, то оставшиеся двое — полукровка и магглорожденная. Происхождение совершенно не мешало им пользоваться уважением, даже почтением, и занимать высокое положение в обществе после того, как они победили безносого ублюдка и спасли всё магическое сообщество от его гнёта. Ни манер, ни интеллигентности, ни хитрости, лишь приторное добродушие, щедро сдобренное храбростью и щепоткой жертвенности. А касаемо денег, создавалось впечатление, что они в последнюю очередь интересуют эту троицу, хотя теперь-то они наверняка у них были, только вот это не изменило их мировоззрения. Та же Грейнджер как была защитницей прав сирых и убогих, так и осталась.       К слову, о кудрявых ведьмах. Совершенно некстати перед глазами предстал образ разгневанной девушки, который не давал ему покоя всю ночь. Наверное, в семнадцатом веке вот так преследовать девушку и ронять в грязь посреди сада было, мягко говоря, не принято. Возможно, стоило найти её и объясниться…       «Мерлин и Моргана! Это место превращает меня в грёбаного Пуффендуйца…» — Драко закатил глаза на собственные мысли и, завернув за угол, услышал отголоски разговора из одной из комнат. В одном из голосов он узнал Изольду, а второй, властный и грубый, вероятно, принадлежал Гормлайт Мракс. Малфой очень неаристократично решил задержаться неподалёку от двери, где слышимость была в разы лучше.       — Изольда, тебе скоро исполнится восемнадцать, пора задуматься о более важных вещах! — голос женщины сквозил раздражением, вероятно, это был уже не первый разговор с племянницей на подобную тему.       — Мерлин! Тётушка, в наше время уже никто не выходит замуж так рано! — жалобно восклицала Изольда.       — В чистокровных семьях другие устои, совершенно не привязанные к какому бы то ни было времени, и тебе прекрасно об этом известно, дорогая племянница! — Гормлайт явно начинала терять терпение, и в её тоне зазвучали стальные нотки. — Я и так пошла тебе на уступки, не заключив брачный договор в твои шестнадцать. Больше тянуть я не намерена!       — Но тётушка! — взмолилась Сейр и, судя по шуршанию юбок и слабому стуку каблуков, подошла к Мракс.       — Я сказала, довольно! Быть необручённой в восемнадцать уже просто дурной тон! — воскликнула Гормлайт, прерывая Изольду на полуслове.       — Я не выйду замуж без любви! — надрывно возразила Сейр. Даже по её голосу было слышно, что ещё немного и она даст волю подступающим слезам. Гормлайт в ответ расхохоталась, зло и неестественно.       — Любовь? Поверь мне, дитя, любовь переоценена. Это понимание придёт к тебе с возрастом, а пока будь добра слушать старших. Если я сказала быть помолвке, значит, она состоится, хочешь ты того или нет!       — Я… я… да я лучше умру, чем выйду замуж за такого самовлюблённого повесу, как Эдриан Кэрроу! — выпалила юная Сейр, и цокот каблучков начал стремительно приближаться к двери, рядом с которой затаился Драко.       Он сделал несколько шагов назад и развернулся, делая вид, что проходил мимо. Двери позади него распахнулись, несколько свечей потухло, пламя остальных тоскливо затрепыхало и продолжило неуверенно освещать полумрак коридора.       — Драко! — окликнула его Изольда, не оставляя шанса пройти мимо.       «Ты не представляешь, как много проблем можно избежать, умея всего-навсего вовремя уйти», — слова Трэвора эхом пронеслись в голове Драко. Он повернулся на голос, и перед ним предстала мисс Сейр, как обычно, в роскошном платье и с причёской. Всё в лучших традициях Британской аристократии. Единственное, что выбивалось из этого образа, — было лицо, которое пересекали дорожки слёз, из-за чего нос девушки покраснел, щёки покрылись розовыми пятнами, а ресницы местами слиплись между собой.       «Ты прав, приятель, я совершенно не представляю…»       — Изольда, — вместо приветствия сказал Драко и внезапно оказался в объятиях Сейр.       Она обвила руками его шею и, положив голову на плечо, горестно всхлипывала, глотая слёзы. Малфой несколько раз растерянно моргнул, его руки продолжали безвольно висеть вдоль тела. Прошла минута, возможно, две, но по внутренним ощущениям Драко — целый час. И он совершенно не представлял, что делать в сложившейся ситуации. В его планы на вторую половину дня точно не входило утешение юных волшебниц, не желающих выходить замуж без любви.       — Изольда, — повторил Малфой, пытаясь прервать тем самым неловкий момент. Она, не расцепляя рук, подняла голову, и их лица оказались в считанных сантиметрах друг от друга. Непозволительно близко. Глаза Сейр скользнули к его губам, и она рефлекторно облизнула свои.       — Не думаю, что твоя дражайшая тётушка оценит то, что ты обнимаешь прислугу, — Драко снова предпринял попытку втянуть Сейр в диалог, в этот раз более существенную, пытаясь воззвать к благоразумию девушки.       — Плевать! — выпалила Изольда, чуть задрав голову и обдавая его губы тёплым дыханием. В её горящих глазах был вызов, протест и что-то ещё, и это совершенно не нравилось Малфою.       — Смею напомнить, что если тебя за это просто могут запереть в твоей комнате, то меня вполне реально могут высечь, притом в лучшем случае, — сказал Драко, отклоняя голову назад, чтобы хоть как-то увеличить расстояние между ними.       — Ох, ты прав, извини… — Сейр нехотя расцепила руки и сделала крошечный шаг назад, создавая для мужчины иллюзию личного пространства.       — Я так полагаю, Госпожа Мракс снова завела разговор о браке? — спросил Драко, пытаясь изобразить искреннюю заинтересованность, дабы не показаться подозрительно осведомлённым темой разговора двух волшебниц. Изольде совершенно не обязательно было знать, что он слышал почти всю их беседу.       — Именно так. Видит Мерлин, я пыталась с ней поговорить, но тётушка совершенно не хочет слушать меня. Ей важнее мнение чистокровного общества, нежели судьба единственной племянницы, — Изольда достала кружевной платок и промокнула уголком застывшие в глазах слёзы.       — Ну, справедливости ради, я должен сказать, что она считает, что как раз-таки заботится о твоей судьбе. Просто делает это по-своему, — губы Драко тронула слабая улыбка. Он находил нечто забавное в том, как перекликались их судьбы с той лишь разницей, что его в конце пути ждала далеко не свадьба, а служение самому настоящему чудовищу. Малфой начинал понимать, что, возможно, отец вовсе не хотел ему такой участи, если бы не тот выбор, который стоял перед их семьёй. Подчинись или умри. Как и Гормлайт, Люциус заботился о своём сыне ровно так, как умел и считал нужным. Наверное, это было своеобразным проявлением родительской любви, которую Драко совершенно не оценил.       — К дракклу такую заботу! — вспылила Изольда и совершенно по-детски топнула ножкой.       — И что ты намерена делать? — с улыбкой поинтересовался Драко.       — Я… я… сбегу! Да! А если не выйдет, наложу на себя руки! — решительно ответила Сейр, сжимая в руках многострадальный платок.       Драко покачал головой, глядя на Изольду, она казалась ему такой наивной в своём юношеском максимализме. Он чувствовал себя слишком взрослым и умудрённым опытом рядом с ней. Возможно, ему было легко судить, потому что его родители давно отказались от каких бы то ни было принуждений в вопросах брака, просто смиренно ждали и надеялись, что однажды он приведёт в Малфой-мэнор свою избранницу и подарит роду Малфоев наследника. Первое время, когда Люциус сообщил ему о своём великодушном решении, Драко подумывал привести в дом первую попавшуюся магглу, чтобы как следует позлить отца. Теперь он был рад, что не сделал этого. Наверняка отцу многого стоило так разительно переменить свои взгляды и пойти против многовековых устоев ради счастья единственного сына.       — Зачем же сразу бросаться в крайности? Обдумай всё хорошенько. Я говорил об этом в прошлый раз, повторю и сейчас. Возможно, этот брак не такое уж зло, — сказал Драко и, подойдя, приобнял Изольду за плечи.       — Я никогда на это не соглашусь, — подняв глаза на него, тихо пролепетала Сейр.       — Не делай того, о чём потом пожалеешь, — сказал Драко, выпуская Изольду из дружеских объятий, и лёгонько щёлкнул её по кончику носа, словно сестру, которой у него никогда не было. — Я пойду. Мне ещё нужно найти кое-кого.       — До встречи, Драко, — с долей разочарования вымолвила Сейр.       — До свидания, Изольда, — кинул на прощание Малфой и быстрым шагом направился прочь из поместья.       Оставшуюся часть дня он безрезультатно пытался найти кудрявую незнакомку, даже спрашивал у остальных пленённых волшебников, не встречали ли они её и где вообще можно найти эту неуловимую ведьму. Она будто сквозь землю провалилась, не придумал же он её в конце концов.       День уже догорал, люди зажигали факелы, стараясь спрятаться от надвигающихся сумерек и поспешно заканчивая свою работу. Небо рассекали полосы красных облаков, словно рисуя кровавую лестницу, ведущую к зениту. Замок, освещаемый последними лучами солнца, будто горел в огне, отражая в окнах красно-оранжевые всполохи заката. Драко плёлся в дом к Мэри, казалось, он спросил о таинственной незнакомке уже всех жителей Лощины ведьм, но никто ничего не мог ему сказать о девушке с кудрявыми каштановыми локонами, карими глазами и бойким характером. Драко переступил порог скромного жилища, Уилкинс уже был здесь и с довольным лицом уплетал краюху свежеиспечённого хлеба.       — Ты чего как в воду опущенный, а, Драко? Случилось чего? — спросила Мэри, накладывая похлёбку по тарелкам.       — Ничего особенного. Полдня пытался найти кое-кого и не смог, — ответил Драко, садясь за стол напротив рыжего.       — Ты о девушке, за которой вчера гнался до самого сада? Я уже наслышана об этой истории, ты такой дикарь, ей-Мерлин! — сказала Мэри прицокивая и поставила перед ним тарелку.       — Ты её знаешь? Кто она? Как её зовут? Где её найти? — Драко оживился и даже немного привстал с места, засыпая Мэри вопросами.       — Пр-р-р! Стой! Не так быстро, герой! Зачем она тебе? — она прищурилась и упёрлась обеими руками в стол, угрожающе нависая над Малфоем.       — Небось снова хочет девку в грязи повалять, — играя бровями и посмеиваясь, сказал Трэвор и тут же схлопотал по затылку черпаком от Мэри.       — Может, я извиниться хотел, — пробубнил Драко.       — Её зовут Амалия Дагворт, она занимается садом и травами. Она часто бродит по краю рощи, ближе к границе, ну, или в саду.       Малфой благодарно кивнул и принялся за ужин. Завтра он обязательно найдёт эту ведьму и попытается извиниться, а там будь что будет.

***

      — А ты был прав, когда сказал, что он захочет извиниться. Откуда ты знал? — спросила Гермиона, стоя на верхней площадке башни с чашкой кофе в руке. Солнце уже зашло, и небо постепенно набирало тёмные краски в свою палитру. Ветер, становившийся всё более прохладным, играл с локонами девушки и ласкал шею, отчего по плечам разбегались нестройные толпы мурашек.       — Иногда в человека нужно просто верить, Meine Liebe, тебе ли не знать, — ответил Александр, и глядя на то, как поёжилась Гермиона, снял кардиган и накинул ей на плечи. Она благодарно улыбнулась.       — Мне теперь придётся вместе со всеми находиться внизу, не так ли? — задумчиво спросила Грейнджер, было видно, что она чем-то взволнована.       — Тебя это беспокоит?       — От тебя ничего не скрыть, как обычно, — Гермиона сильнее укуталась в кардиган, который был на несколько размеров больше её самой, и закусила губу. — Я так глупо подставилась, поддалась эмоциям и совершенно забыла про предусмотрительность и осторожность. Вдруг я не справлюсь и снова совершу ошибку? Да и как к моему участию отнесутся мистер и миссис Малфой.       — Давай спустимся и узнаем, — Гермиона кивнула, и они пошли в мониторную.       «Просто верить…» — пронеслось у неё в голове.       Верила ли она в Драко Малфоя и его способность измениться? Определённо да, иначе она не стала бы подписываться на этот проект. И тем более не стала бы договариваться с Кингсли на долгосрочный отпуск, ведь она всегда относилась к работе крайне серьёзно и с большой ответственностью. И сейчас, формально находясь в отпуске, Гермиона то и дело отвечала на рабочие письма от коллег и вела деловые переписки с французской стороной. Во всём этом даже были свои плюсы. Брустверу не пришлось договариваться о смене консультанта, а Грейнджер больше не нужно было общаться с этим французишкой, по крайней мере, с глазу на глаз.       Подумать только, она взяла отпуск из-за бывшего школьного врага, кому скажи — не поверят. И при этом Гермиона даже не могла с точностью сказать, как сейчас относится к Драко, потому что никогда особо о нём и не думала. Если не считать тех дней после их танца в Большом зале Хогвартса, а затем столкновения в Министерстве.       Она уже давным-давно не считала его врагом, да и негатива как такового к нему не испытывала, особенно после того, как узнала, что Малфой единолично разработал большое количество проектов для интеграции маггловской техники в магический мир. Гермиона услышала об этом совершенно случайно, от знакомой из Отдела тайн, куда и передали все его чертежи. Это даже вызвало у неё уважение к бывшему однокурснику, и ей было искренне жаль, что его работе не дали ход. Грейнджер считала это колоссальной ошибкой и несправедливой предвзятостью со стороны Министерства. Польза, скрытая в его изобретениях, была неоценимой, это могло стать огромным рывком вперёд для магического сообщества всего мира, а не только Великобритании.       Гермиона до сих пор помнила, как пришла к Кингсли Брустверу и попросила участвовать в изучении чертежей Малфоя. Тогда они доработали с командой волшебников все его проекты, и они могли использоваться, но оказалось, что все права по-прежнему принадлежали Драко и только он мог распоряжаться этими разработками в полной мере. Ему было направлено несколько писем, одно из них написала даже сама Грейнджер, но все они остались без ответа, вероятно, он даже не читал их. И в скором времени все забыли об этом, кроме, конечно, Гермионы, помнившей большинство чертежей, формул и заклинаний, которыми сейчас активно пользовались в Лощине ведьм, естественно, с разрешения Люциуса и Нарциссы, согласившихся в случае чего взять на себя решение возможных правовых проблем.       Единственное, в чём точно была уверена Гермиона относительно бывшего однокурсника, так это в том, что у него всё такой же отвратительный характер — это было простой истиной. Небо голубое, трава зелёная, у Драко Малфоя скверный характер. В остальном же она не могла разобраться, иногда казалось, что вся эта его заносчивость и хамство — просто маска, скрывающая под собой кого-то более глубокого и интересного. И ей хотелось познакомиться именно с тем Драко, если она, конечно, не ошибалась на его счёт. А Грейнджер верила, что не ошибалась.       — Господа, у нас грядут небольшие изменения на площадке. С завтрашнего дня Гермиона будет принимать участие в нашем проекте по другую сторону камер, — сказал Александр, глядя на чету Малфоев.       — Доктор Штайн, Вы не думаете, что это слишком рискованно? — спросил Люциус, явно испытывающий сомнения на этот счёт.       — Я думаю, что произошедшее — невероятно удачное стечение обстоятельств и этим надо пользоваться. Как Вы могли заметить, появление Гермионы достаточно сильно встряхнуло Драко, заставив двигаться в нужном нам направлении. Возможно, ему как раз-таки не хватало каких-то параллелей из привычного ему мира, и мисс Грейнджер могла бы ускорить процесс, заставив его размышлять, рефлексировать, чувствовать, — немного помешкав, Александр добавил: — Тем более это отличный выход, так как Селена явно не очень хорошо справляется с тем, чтобы хотя бы немного заинтересовать Драко своим горем и заставить проникнуться к ней в каком бы то ни было смысле.       — Стоп! Александр, подожди, я, кажется, чего-то не понимаю. Какая связь между Селеной и мной? Она должна стать для Драко любовным интересом. У них должен был начаться бурный роман, который побудил бы в нём желание защищать её и противостоять названой тётушке. Как итог, он бы бежал с ней под страхом расправы, тем самым беря на себя ответственность за любимую женщину. Сильно извиняюсь, но я-то здесь причём? — на одном дыхании протараторила Гермиона известный ей сценарий. Щёки волшебницы от нервного напряжения наливались румянцем.       Люциус задумался и, чуть прищурив глаза, начал изучающе рассматривать девушку с головы до ног. Нарцисса же отвела глаза и прикрыла изящной кистью губы, пряча невольно появившуюся улыбку. Александр, наблюдая за немой сценой, скрестил руки на груди и самодовольно ухмылялся. Кажется, этих троих волшебников устраивал подобный расклад, но было одно «но»…       — О-о-о! Нет-нет-нет! Даже не думайте! За кого вы меня принимаете?! Я согласна участвовать только в том случае, если всё происходящее будет исключительно с дружеской подоплёкой! — восклицала Гермиона, демонстрируя весь спектр негодования своим звонким голосом.       — Чем же юной мисс так не угодил мой сын? — приподнимая одну бровь, спросил Люциус, глядя девушке прямо в глаза.       А действительно, чем? Он определённо красив, с этой своей хорошо сложенной подтянутой фигурой, сильными руками с длинными пальцами, волосами цвета белого золота и лицом, с которого впору писать картины. Как по заказу перед глазами всплыл образ младшего Малфоя, в серых глазах которого плясали чертенята, а чувственные губы украшала гаденькая ухмылка. Да, нужно быть полной дурой, чтобы отрицать очевидное. Ко всему прочему, он абсолютно точно умён, ведь она лично видела его работу, да и к тому же он ещё в Хогвартсе демонстрировал свои незаурядные интеллектуальные способности, дыша ей в спину по всем предметам. Может, Драко не угодил ей тем, что в те же самые школьные годы дразнил и оскорблял её? Это как-то слишком по-детски, столько воды утекло с тех пор. Не найдя достойного ответа, Гермиона поспешила ретироваться.       — Этот вопрос неуместен. Я не буду отвечать, — то краснея, то бледнея, выпалила Грейнджер, нервно теребя пуговицы на кардигане, который ей так любезно позаимствовал Александр. Ещё немного, и она рисковала испортить его, оторвав эту злосчастную фурнитуру с корнем. — Разве ваша семья не была крайне избирательна в подобных вопросах, предпочитая чистокровных представительниц общества в… подруги сыну? — добавила Гермиона, собравшись с мыслями и отогнав назойливый образ младшего Малфоя из головы. Нарцисса неаристократично фыркнула на браваду девушки.       — Мисс Грейнджер, если бы мы и дальше следовали таким идеалам после всего произошедшего, то нам не было бы места в новом мире. Да и к тому же Драко взрослый молодой человек и волен сам выбирать себе спутницу.       — Meine Liebе, никто не заставит тебя делать то, чего ты сама не захочешь, — сказал ей Александр, но девушку его слова, скорее, больше напрягли, чем успокоили.       «А чего я хочу?»